Родионов Иван

Иван Родионов
Номинация «А.С. Пушкин в современном прочтении»

Золотоносный: насекомые в поэзии Александра Пушкина

Этот текст – глава из будущей книги, которая, если все будет хорошо, выйдет в конце 2024 года. Другие шесть глав были в разное время опубликованы в журнале "Новый мир", ещё одна – в журнале "Перископ".


За редкими исключениями, связь между частотой упоминания и количеством различных насекомых в творчестве того или иного поэта-классика с одной стороны и временем, в котором творил автор, с другой – очевидно линейна. Всё просто – поэтический словарь всё время расширяется, и слова, во время оно совершенно немыслимые в традиционном поэтическом тексте, постепенно легитимизировались. Применительно к нашей теме, обыкновенно дело обстоит примерно так: в творчестве поэта Золотого века встречаются, допустим, от двух до пяти наименований того или иного насекомого, а у автора века Серебряного – таковых уже штук пятнадцать, и порой – довольно экзотических.

Кроме того, практически всегда в стихах поэта есть насекомое-лидер, частотой упоминания превосходящее остальных. Иногда это вполне очевидные кандидаты. Допустим, те же бабочка и стрекоза – любимейшие насекомые многих русских поэтов. Спойлер: бабочка у Пушкина всего одна, а стрекоза вообще не упомянута ни разу. Наконец, ещё кое-что: как правило, поэт часто использует "насекомый материал" преимущественно по одному конкретному назначению – либо в качестве устойчивой синтаксической фигуры речи, либо как троп, либо делает их элементами пейзажа и интерьера или ситуативными героями лирического стихотворения.

Удивительно, но Пушкину удалось разрушить шаблоны, схемы и авторские стройные головные теории даже здесь.

Сначала об упоминании тех или иных насекомых в его творчестве. Для чистоты эксперимента мы брали исключительно стихотворения, не затронув лироэпику – поэмы или сказки. В противном случае цифры и выводы стали бы совсем другими – достаточно вспомнить ту же сказку о царе Салтане и трех аватаров князя Гвидона – комара, муху и шмеля. Последний, кстати, не появляется в лирике Пушкина ни разу.

А кто появляется?

В качестве материала для подсчёта мы использовали первые три тома академического собрания сочинений Пушкина, выпущенного Академией наук с 1937 по 1959 годы.

Итак, пчелу, комара и муравья поэт упоминает трижды – и всё в разных стихотворениях. Дважды в его лирике появляется муха. И ещё по разу – бабочка, жук (без уточнений), божья коровка, блоха, слепень. Кроме того, в известном сатирическом стихотворении "Собранье насекомых" (от 1829 года) упомянуты абстрактная букашка и паук-Каченовский. Напомним, что паук, строго говоря, насекомым не является – энтомологи относят его к классу паукообразных.

Как видно из представленного перечня, единого фаворита-насекомого у Пушкина нет. Но есть три мини-лидера, и эти случаи следует рассмотреть подробнее.

Комариные коннотации у поэта – всегда отрицательные, хотя и по-разному. В хрестоматийном стихотворении "Осень" от 1833 года комар становится одной из вполне практических причин того, почему лирический герой недолюбливает лето:

Ох, лето красное! любил бы я тебя, Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи.

В сатирическом стихотворении от 1836 года "Родословная моего героя" комар используется как элемент уничижительного сравнения: "А там раздавлен как комар / Задами тяжкими татар".

А в стихотворении 1825 года "Совет" поэт рекомендует творцу не обращать внимания на журнальную критику, отождествляя её с комариной бессмысленной докучливостью:

Когда слепней и комаров
Вокруг тебя летает рой журнальный,
Не рассуждай, не трать учтивых слов,
Не возражай на писк и шум нахальный.

С муравьями все несколько сложнее. Роль мелкой мурашки из того же "Собрания насекомых" формальна – Пушкин отождествляет с ней поэта-современника Семена Раича. В качестве чего-то маленького и беззащитного муравей упомянут и в стихотворении "Влах в Венеции", строками "Здесь не слышу доброго привета, / Не дождуся ласкового слова; / Здесь я точно бедная мурашка, / Занесенная в озеро бурей" автор завершает свой знаменитый цикл "Песни западных славян (1834 год)".

Однако в жутковатом стихотворении "И дале мы пошли – и страх обнял меня..." (1832 год) образ муравьиного роя неожиданно становится чем-то зловещим и даже дьявольским:

Тогда я демонов увидел черный рой,
Подобный издали ватаге муравьиной.

Любопытно, что традиционно-басенных трудолюбивых и основательных муравьев-работяг у Пушкина нет.

Наконец, безусловно положительной семантикой Пушкин наделяет образ пчелы. Например, в стихотворении от 1828 года "Ещё дуют холодные ветры..." пчела становится предвестником весны, воскрешения и обновления:

Из душистой келейки медовой
Вылетела первая пчелка,
Полетела по ранним цветочкам.

В посвящении "Гнедичу" от 1832 года пчела соотнесена с лирикой, тогда как её диалектический ситуативный антагонист гром – с эпосом:

Ты любишь гром небес, но также внемлешь ты
Жужжанью пчел над розой алой.

А в тексте 1824 года "О боги мирные полей, дубров и гор..." приход музы к поэту уподоблен тихому ветерку или прилету золотой пчелки.

Таким образом, пусть не количественно, но симпатизантски-образно насекомое-символ для Пушкина – определённо пчела. Что во многом закономерно даже на каком-то смыслообразующем уровне – и, думается, здесь нет никаких особенных натяжек.

Общественно-политическим журнальным монополистом в те времена была когда-то умеренная (там одно время публиковался и Пушкин), а после восстания декабристов –  официозная и одиозная "Северная Пчела". Но, по счастью, у тогдашнего русского читателя была ещё одна пчела – поистине золотоносная.

Переделкино, октябрь 2023