Пандемониум

ГЛАВА 1

Одним летним вечером, по лесной чаще пробирался мужчина.

- Шындя... - время от времени звал он.

Подлесок был густой, поэтому он беспрерывно раздвигал в стороны ветки лещины, продирался через кустарники бузины, спускался в овраги, останавливался, срывал травинку, жевал ее, припадал к ручью, пил прохладную воду, затем, вдруг услышав отдаленный шум, вскакивал на ноги и, вглядываясь в плотную чащу, снова звал:

- Шындя...   

Потом вновь как будто подпадая под колдовские чары природы, двигался дальше.

Этого сорокалетнего, рослого и крепкого господина, с шапкой черных волос и с несколько хмурым волевым лицом, звали Геспериус. Он был фермером, жившим на окраине леса. Пол дня он искал отбившуюся от стада корову, которую как понял читатель, величали - Шындя.

За несколько часов поисков, Геспериус углубился в лес довольно далеко, в места совершенно незнакомые, где его настигли лиловые сумерки. Но он был не робкого десятка, был силен, как бык, вынослив, как мул, и смекалист, как опытный полководец. К тому же он помнил где находится его ферма, потому продолжал поиск.

- Шындя... - в который раз позвал он. - Где же эта корова...

Со временем, а это уже была ночь, он вышел на тропу и удивленно огляделся.

- Надо же, даже в такой дремучей чаще есть тропа. Это хорошо. Так, тропа широкая и по ее краям плотно растут кустарники. По идее не должна никуда увести.

После своих рассуждений, поглядывая на ожерелья мерцающих звезд, чтоб не сбиться с пути, он зашагал по ней.

Ясная летняя ночь дышала теплом, звезды ярко сияли, на тропе царила бархатная темнота. Лес благоухал кисловато-терпкими ароматами, ароматами земли и прелости. Лес шумел оркестрами насекомых, изредка выкриками птиц, порой рыком и воем животных, а порой другими странными и загадочными звуками. На все это лесное и ночное очарование, фермер мало обращал внимания, так как весь свой острый слух, сосредотачивал только за звуках, которые могла бы издавать его любимая буренка. К сожалению она не подавала своего волнующего голоса давно.   

Пройдя по тропе с километр, Геспериус остановился.

- Что там за свет впереди? - не без удивления и тревоги, сказал он. С минуту он стоял на месте и вглядывался в него. - Может лучше вернутся домой?

После недолгих, но усердных раздумий, он сказал:

- Поскольку тропа прямая, подойду ближе к свету и узнаю чему он принадлежит.

И он снова пошел вперед.

Шагал довольно долго, быстро, пристально вглядываясь вперед, но свет как будто отдалялся.

- Нечего не пойму, свет словно убегает от меня... - на ходу, произнес Геспериус. От быстрой продолжительной ходьбы и духоты, он успел изрядно вспотеть.

Вскоре над тропой свились могучие кроны дубов, образуя над ней плотный свод и пряча от глаз ожерелья звезд. Так что в появившемся природном тоннеле, воцарилась непроглядная тьма, отчего мужчине пришлось идти чуть ли не на ощупь. И лишь далекий свет впереди, был для него ориентиром.

Наверное, пройдя еще аж пару километров, он наконец пришел к источнику света.

- Что за чудеса! - поразился Геспериус, рукой вытирая вспотевший лоб.

Чудеса и в самом деле возникли перед ним. Природный тоннель вывел его на огромную поляну, озаренную необыкновенно ярким двурогим месяцем. В его серебристых лучах, словно на сцене, занимая половину поляны, стояло большое сооружение. Изящным, но мрачным фасадом, оно смотрело на тоннель из которого вышел Геспериус и на нем, чуть ли не метровыми буквами, алым мерцающим светом горело название "ПАНДЕМОНИУМ". Увидев его, удивленный Геспериус задумался.

- Если мне память не изменяет, Пандемониум - это столица ада. Уж не вход ли это в ад, про который порой толкуют богословы? Или у кого-то проблема с юмором? - вслух рассуждал Геспериус

Выглядела так сказать столица ада как длинное прямоугольное здание с высокой двускатной крышей, напоминающей красную чешую.

Сбросив с себя мантию тревоги, Гепериус еще раз внимательно оглядел поляну, на которой царила удивительная тишина, и не спеша двинулся по узкой каменистой дорожке, ведущей вроде бы как к входу в ад.

Подойдя к трехступенчатому каменному крыльцу, с замысловато кованными перилами и просторной террасой, Геспериус остановился.

Он рассматривал фасад под глубоким мрачным впечатлением. Фасад был узкой стороной сооружения и представлял из себя темно-серую стену, утопающую в барельефах, изображающих жуткие сцены сражения каких-то чудовищ. Именно они произвели впечатление на Геспериуса. Посреди, в стене была огромная, мощная, дубовая дверь, обшитая железными листами. Слева от нее темнело большое окно, защищенное толстыми металлическими прутьями решетки. Над дверью, огромными красными буквами горело название "ПАНДЕМОНИУМ". Задумчиво взглянув на него еще раз, Геспериус сказал:

- Думаю прежде чем попытаться заглянуть в ад, мудрей будет обойти его вокруг и осмотреться.

Он пошел к левому крылу. Миновал угол и медленно направился вдоль длинной серой стены, в которой на одинаковом расстоянии, довольно высоко, защищенные внушительными решетками, тоже темнели окна. Чтоб заглянуть в одно из них, нужно было на что-то стать. Этого что-то, как Геспериус не искал, нигде не было. Вокруг здания стлался лишь травяной ковер, а за ним темнела плотная стена исполинских деревьев.

Он дошел до тыльной стороны здания, остановился перед зарослями и стал всматриваться в них. Косые месячные лучи проникали сквозь прогалины крон и кустарников, благодаря чему он что-то увидел. Но что? Чтоб выяснить, он раздвинул косматые дубовые суки, шагнул вперед и чуть не упал.

- Ах проклятье, да ведь это спуск... Надо быть осторожней, тут и шею легко свернуть.

Осторожно спускаясь по склону, хватаясь за стебли кустарников, обходя их, через несколько мгновений он стоял на окраине места вечного пристанища. Говоря проще - вначале кладбища, укрывшегося под лесной сенью.

- Это самое мрачное место, которое я когда либо видел, - сказал Геспериус, когда немного осмотрелся. Он вздрогнул и сразу поежился.

В самом деле, место печальней, наверное, невозможно было отыскать. Сквозь воздушные прогалины лесного свода, сочилось призрачное месячное сияние, отчего все вокруг виделось в каком-то неестественном, мглисто-лиловом свете. В нем витал насыщенный, вредоносный смрад плесени и сырой перегнойной земли, царила глубокая, торжественно-пугающая тишина, обволакивающая своими незримыми щупальцами необозримый город угрюмых могил. Некоторые выглядели как человеческие статуи и казались настолько живыми, что вот-вот сойдут с места. Это были настоящие произведения искусства, прекрасные, но в тоже время внушающие ужас. Всю эту необычную красоту дополняли сорные травы, цепкие кусты и другие вьющиеся растения.      

Настороженно, слыша в висках стук собственного сердца, Геспериус подошел к могиле в виде серой статуи женщины в странной одежде и конической шляпе с полями. Взглянув на нее, его вдруг окатила ледяная волна страха. На груди освещенной луной статуи, он заметил очертания человеческой головы. И лишь через несколько мгновений понял, что это его собственная тень. Это простое явление ненадолго выбило его из колеи. И не удивительно, глубоко в дремучем лесу, среди ночи, в таком месте, испугает не только тень, но и собственное дыхание.

- Ах ты, нечистая, чтоб тебя... - едва слышно и далеко невесело, рассмеялся Геспериус. - И привидится такое...

Он повертел головой из стороны в сторону, заставляя свою тень повторять за ним. Убедившись, что это она сыграла с ним неприятную шутку, а не чья-то, он произнес:

- Пора убираться отсюда. Ночные кошмары мне теперь обеспечены.

Он развернулся и тем же путем быстро пришел к крыльцу здания.

Осмотрев его снова и еще раз взглянув на странное название, если, конечно, это было оно, он поднялся на террасу, приблизился к окну слева от двери и попытался заглянуть в него сквозь прутья решетки.

- Вижу столы, стулья, проход между столами... Мой дорогой Геспериус, я поздравляю тебя! Все эти предметы, которые видят твои зоркие зеленые глаза, напоминают обычный трактир или что-то подобное. Значит название над входом несколько врет. Хотя, может если ты войдешь внутрь, твое мнение изменится.

Геспериус с улыбкой осмотрел небольшую серебристую ручку в виде человеческого черепа, взялся за нее и потянул дверь на себя. Не взирая на ее толщину, она открылась легко и он вошел внутрь.      

- Странно, - на ходу, с немалым удивлением рассуждал Геспериус. - Где же грешники этого ада?

Слыша гулкие звуки своих шагов по деревянному полу, он медленно шел по проходу в дальний конец большого помещения. Слева двумя длинными рядами тянулись столы и стулья, которые он увидел в окно. Справа стойка из светлого дерева, а за ней во много ярусов стеллажи, заставленные батареями бутылок. Какого спиртного в них только не было, начиная от самого простого до самого изысканно-благородного и крепкого. Все это он хорошо рассмотрел благодаря яркому месячному свету, лившемуся через десять окон. Одно с фасадной стороны, два с тыльной и семь в стене левого крыла.

- Хотя не удивительно, что никого нет, - продолжал рассуждать Геспериус. - Лес тянется на десятки километров, и чем дальше, тем он гуще. Для чего возводить подобное заведение в такой глуши? Кто в него будет ходить? Его едва ли отыщешь. Немудрено, что грешников тут нет. Разве что один... Да и тот, забрел в него совершенно случайно.

Он дошел до дальнего конца помещения и глянул в одно из окон. С него открывался угрюмый вид на могильные плиты.

Внезапно хлопнула входная дверь, которую Геспериус, на всякий случай оставил открытой. Громкий удар заставил его вздрогнуть от неожиданности.

 - Что такое? - беспокойно сказал он и бросился к двери.

Он толкнул ее рукой, но она не поддалась, точно ее кто-то подпер с другой стороны.

- Что за злые шутки?

Он навалился на нее плечом, но массивный вход, даже не дрогнул. Он отошел на шаг от двери и внимательно осмотрел ее.

- Но ведь засов открытый... Значит ее подпирают с улицы?

ГЛАВА 2

Он кинулся к окну справа от двери, надеясь увидеть того, кто ее подпирал с другой стороны.

- Черт возьми! - выругался Геспериус.

К сожалению подпиравшего дверь, если он был, из-за толстых стен, да и находившихся в одной плоскости окна и двери, увидеть было немыслимо. Зато можно было хорошо разглядеть террасу. Да толку, ведь на ней никого не было.

Геспериус вернулся к двери, внимательно осмотрел и можно сказать набросился на нее как страстно влюбленный на свою возлюбленную после долгой разлуки.   

Минут десять он упирался как мог, бил в нее плечом, колотил ногами, ругался на чем свет стоит, двигал туда-сюда огромный засов, отбегал чуть ли не на середину помещения, врезался плечом в нее с разбегу, изрыгал проклятия и вновь бил ногами.

Потом он отошел подальше, повертелся, покрутился, думая как быть, схватил стул, подошел к двери в упор, размахнулся что есть духу, и расшиб об нее стул. Раздался оглушительный треск и обломки стула полетели в стороны. Все было тщетно. Неумолимая дверь не реагировала ни на его ласковые слова, ни на грубую брань, ни на бурные нежности.

- Так, ладно, злой шутник решил поглумиться надо мной...

Геспериус отошел от двери, прошелся по проходу, обошел один из столов по кругу, думая как ему быть, и затем снова подскочил к окну, в этот раз надеясь выбраться через него.

Решетка остановила его.

Он к другому окну, третьему - тоже самое. Абсолютно все окна были защищены решетками.

- Дьявольщина! Тут как в тюрьме! - негодовал Геспериус.

Геспериус подбежал к двери и закричал:

- Эй, шутник, прекращай! Ты слышишь меня?

Ответила тишина.

После нескольких попыток завести беседу с предполагаемым шутником, Геспериус сдался, умолк, отошел от двери и сказал себе:

- Так, Геспериус, ты всегда славился в своей округе спокойствием, хладнокровием и в щекотливые минуты весьма неплохой изобретательностью. Кажется пришел момент вновь проявить твои достоинства.

Он перевел дух, вытер с лица пот, и решил лучше обследовать странное заведение.

Он обошел длинную стойку, пробежался, вернее прошелся взглядом по рядам бутылок, причем временами задерживаясь на особенно ему понравившихся. Каких сортов вин, коньяка, пива и других замечательных крепких нектаров, его взгляд только не обласкал. Некоторые благородные, в красивых замысловатых бутылках, отвлекли его от сложившейся обстановки и он чуть успокоился.

Он перешел до обследования стойки. Заглянул в одно нижнее отделение - пусто, другое тоже самое. В третьем он увидел большую серебристую зажигалку в виде дракона. Он взял ее, нажал рычажок, и дракончик исторг беловато-желтый язычок пламени.

- Неплохо, - Геспериус улыбнулся.

Он положил зажигалку сверху на стойку и продолжил ее обследование.

Если первая находка вызвала у него улыбку, то вторая окатила его тело холодной волной, заставив вздрогнуть. В третьем отделение лежал огромный серповидный нож, лезвие которого, было измазано чем-то красным. Отчего-то все его мысли свелись к одному - самому неприятному.

Он осторожно взял нож за фигурную рукоять цвета слоновой кости и внимательно осмотрел острое лезвие.

- Думаю это засохшая кровь...

На минуту он задумался. Ему представилась жуткая сцена как этим ножом разделывают человека.

Вернувшись из мира мыслей в странное место, невольным пленником которого он стал, он положил нож на тоже место, чтоб не видеть его, и продолжил обследование.

Он нашел один граненный стакан, несколько махровых полотенец синих и зеленых тонов, белый фартук и все.

- Так, хорошо, идем дальше.

Там где стеллажи с бутылками заканчивались, была вроде небольшой деревянной комнатки с дверкой. Геспериус открыл ее, на удивление она поддалась, и в темноте обнаружил ведущую наверх лестницу.

- Вроде бы она ведет на чердак. Что ж, посмотрим, что там.

Только он стал на первую ступеньку, как сразу остановился.

- Там темно как в могиле. Но я знаю, что делать!

Он сходил за зажигалкой, стал на лестницу, нажал рычажок, пасть дракончика осветила тьму, и он полез вверх.

Чердак напоминал очень длинную, мрачную, треугольную комнату. В ней Геспериус обнаружил, кроме пыли и кружев паутины, круглый стол, две деревянные бочки, столько же полных и завязанных мешков, и много инструментов: пол ящика с огромными гвоздями, несколько молотков, топор, пилу, четыре лопаты, несколько метров цепи и пол метровые железные колья.

- Страшно даже представить для чего нужны эти колья и цепи, - вздрогнув, произнес Геспериус.

Освещая себе путь зажигалкой, он пошел в конец чердака, до которого оставалось немного.

В конце чердака он увидел то, отчего в следующее мгновение по его телу пробежала дрожь, он моментом похолодел. Кровь прямо закипела под кожей и бросилась в голову. Он попытался отступить назад, но тело парализовало, ноги буквально одеревенели, он хотел было вскрикнуть, но язык онемел.

Так он стоял больше минуты, пока наконец охватившая его волна ужаса отхлынула, к телу вернулись движения, а к языку - речь.

- Что же это за место такое?

Перед ним на полу лежал вычурный, громадный, чуть суженный в изножье, чернильного цвета гроб. Резьба его завораживала взор, а украшения драгоценными сплавами поражали воображение. И в тоже время гроб вызывал ужас. Потому что это был гроб! В конце чердака странного сооружения, находившегося на поляне посреди дремучего леса. В одиночку обнаружить подобное среди ночи и сохранить присутствие духа, дорогого стоило. Но еще больший ужас вызывал размер гроба. Он был около трех метров длинны и с метр в ширину. Для какого великана он предназначался? Лежал ли он, великан, в нем сейчас или нет? Геспериус и знать не желал.

Геспериус стоял и едва дышал. Взгляд его, словно цепями, был прикован к замысловатому серебристому украшению на изголовье крышки. Воображение его стало ему врагом, с маниакальной скурпулезностью рисуя то, что скрывалось за деревом. Как будто крышка истончилась до прозрачности и перед ним предстал покойник-великан - бледный до синевы, пристально взирающий на него пустыми глазницами, лишенными век. На впалых щеках - пятна тления.

На мгновение Геспериусу показалось, точно он слышит трупный запах, отчего ему сразу стало дурно.

- Надо убираться отсюда...   

Через несколько минут он был внизу и взволнованный, наливал за стойкой коньяк в единственный граненный стакан.

- Геспериус, после того, что сегодня видели твои глаза, ты обязан утешить себя парой глотков этого коричневого нектара!

Этим так сказать тостом, Геспериус ознаменовал первый глоток.

- О-о... Превосходно! - воскликнул Геспериус и с восторгом посмотрел на стакан. - Лучшего коньяка я не пил вовек. Если это в самом деле ад, возможно, он не так и ужасен. А как выбраться отсюда, после нескольких стаканчиков этого коричневого чуда, я придумаю.

Он вышел из-за стойки, со стаканом приблизился к одному из окон и, смакуя время от времени чудесный напиток, воззрился на небо.

Наблюдая за далеким от земли бархатно-черным океаном, увенчанным бесчисленными бликами бриллиантов, ярко-алых рубинов, ожерельями жемчугов и перламутра, Геспериуса больше всего удивлял зеркальный месячный серп. Низвергая на землю эфемерные нити лучей, он настолько ярко озарял поляну, что, казалось, в траве можно было отыскать иголку.

Вдруг до слуха Геспериуса дошел шум со стороны лесного тоннеля, из которого около часа назад, он вышел. Оставив недопитый стакан на подоконнике, он метнулся к окну с видом на террасу.

- Не может быть! - взволнованно воскликнул Геспериус. - Какая удача!

Из природного тоннеля появился пожилой человек.

ГЛАВА 3

Незнакомец шел к крыльцу такой походкой, точно разгуливал по палубе корабля в самый свирепый шторм. Его швыряло и бросало из стороны в сторону, ноги то семенили, то заплетались, он спотыкался, вставал, двигался дальше и горланил на все легкие:

- Пусть я пьян, я пьян, я пьян,
  Мне не упасть в бурьян, бурьян...

С горем пополам он добрел до крыльца, упал на землю возле первой ступеньки, свернулся калачиком и, неразборчиво бормоча что-то под нос, сразу захрапел.

Все это Геспериус видел и слышал отчетливо. Его настолько удивила эта сцена, что он не сразу попытался привлечь внимание незнакомца. Но когда стряхнул с себя длань удивления, было поздно. Ночной пилигрим находился в полной власти Морфея.

- Эй, проснись! Ты слышишь меня?! Я тут... Эй! Чтоб тебя черти побрали, проклятый пьяница!

Геспериус кричал, звал, ругался, колотил в окно так, что чуть стекла не посыпались. Все даром. Пьяный храпел громче паровозного гудка, даже не шевельнувшись.

- Прямо напасть сегодня. - чуть успокаиваясь, произнес Геспериус. - Сначала Шындя подсунула мне свинью, потом эта проклятое здание, а теперь еще пьяница. Что ж ты будешь делать... Может высадить стекло? Вдруг это разбудит его.

Только он занес стул, чтоб разбить окно, как резко замер, точно его чем-то заморозили.

Наверное, с минуту он стоял с занесенным стулом и вытаращенными глазами глядел через окно на ночное небо. Такое поведение вызвала тройная мертвая петля, которую он увидел на нем. Она выглядела как огненная голова с тройным хвостом. Это пламенное чудовище в дьявольской пляске кружило, описывало фантастические знаки и фигуры, пестрило, рябило, рисовало плетения и узоры, всякие кружева до тех пор, пока грозовым ударом, низверглось на землю рядом со спящим у крыльца. Белый дым мигом рассеялся и перед спящим предстали три уродливые карлицы-старухи с метлами и в затрапезном одеянии. Лица их были зеленоватые, черты заостренные, как у покойника.

Все нами описанное, Геспериус видел в окно более чем ясно. И все же на мгновение ему показалось, что он просто спит. Как и большинство людей, он слышал много разных историй о всякой нечисти и странных вещах. Но никогда не сталкивался с подобным, а следовательно и не верил. Собственно говоря, он и бога считал выдумкой кучки сумасшедших мошенников, навязавших его глупому невежественному стаду людей посредством коварной лжи, вероломного насилия и беспрерывной пропаганды. Особенно он ненавидел священников и прочих господних апостолов, которых называл то подлыми лжецами, то коварными тиранами, то еще какими не будь комплиментами, украшенными цветастыми эпитетами. Поэтому то, что сейчас видели его глаза, его разум, мягко говоря, не знал как воспринимать. Отчего ошарашенный Геспериус продолжал и дальше стоять, наблюдать и слушать.

Карлицы смеялись, глумились, язвительно шутили над спавшим человеком. И Геспериус прекрасно слышал их противный смех, омерзительный голос и понимал смысл каждой злобной шутки.

Вдруг, спустя минуту, его слух больно резанул звук. Какой там звук? Бесчисленные и разноголосые звуки. Это были скачущие, крикливые, воющие, порхающие, жесткие и дикие звуки. Они исходили со стороны кладбища и леса.   

Машинально поставив стул, Геспериус помчался к тыльному окну. В следующее мгновение он остолбенел, не веря своим глазам и не зная как воспринимать происходящее. В иллюзорном месячном свете мрачные надгробия опрокидывались и с зияющих черных могил вставали обескровленные на лице, со стеклянными глазами, мертвецы.

Из косматых ветвей послышалась безумная мелодия крыльев. Черной тьмой грачи и летучие мыши вылетали из непроницаемой чащи и кружили над ярко-освещенной поляной, издавая пронизывающие карканья и писк.

Вслед за мертвецами, устрашающей колонной показались белесые скелеты, в пустых глазницах которых, полыхало кровавое пламя. Через окно было отчетливо слышно противные клацанья челюстями.

Из прогалин сумрачных деревьев, на середину просторной поляны, выскочили волки. За ними появился высокий силуэт с косой, облаченный в черную, как тьма, мантию. Под капюшоном зияла беспросветная бездна.

В кронах зазвучали отвратительные гуканья сов, их какофонию подхватили диким воем волки.

Спустя минуту водворились шум и движение на террасе. Чувствуя себя как в горячечном бреду, Геспериус стрелой помчался к окну у двери.

С террасы открывалась картина еще поразительней! Из природного тоннеля, из которого вышел Геспериус, а потом и пьяный незнакомец, появилась толпа клыкастых кровососов. Вслед за ними один за другим выходили уродливые карлики-старички, похожие на злых чародеев. Затем показалось сборище рогатых, остромордых, буро-мохнатых, хвостатых, с копытами вместо ног, созданий. Это были черти.

До крыльца стремительно приближались зловещие трепыхания крыльев летучих мышей и грачей, заунывный лай волков, пронизывающие трения костей скелетов, скрежет зубов кровососов, сатанинский смех чародеев, вздыбливающий землю топот многочисленных копыт чертей, монотонные шарканья ног бледных мертвецов... Словом, абсолютно все адское отродье сползалось, сходилось и слеталось вокруг мирно спящего человека.

Вскоре повисла могильная тишина. Десятки колючих и стеклянных глаз, злобных морд, ненавистных порождений огненной гиены, обступили бессознательного.

Кто-то вдруг из адского столпотворения пнул нечего не подозревающего спящего копытом, затем метлой, за ней последовала корявая трость. Раздался дьявольский хохот, визг, издевки и крик.

Пьяный что-то пробормотал под нос, но не поднял и головы.

Его снова пнули копытом и опять прокатился сатанинский смех.

Вот теперь спящий начал приходить в себя. Он поднял голову и стал тереть глаза.

Спустя несколько мгновений он уставился на уродливые, глазастые, клыкастые, мраморно-бледные, неприветливые, острые морды и лица, полные жажды крови и плоти, полные ненависти и злобы.

Пьяного передернуло. Не прошло и минуты, как он отрезвел, хмельное сонное лицо моментом перекосило от увиденного. Как ужаленный, он вскочил на ноги и попятился назад, лихорадочно бросая перепуганный взгляд то на одну клыкастую морду, то на другую. Тем не менее, ему следует отдать должное, поскольку увидеть такую фантасмагорию сразу после беззаботного сна не утратив сознания, дорогого стоит.

Подымаясь по ступенькам, пьяница даже не оборачивался. Он ступал четко и правильно на каждый выступ. Вся нечисть, в пугающем безмолвии, медленно следовала за ним.

Пятясь, бедняга пересек террасу и уперся спиною в дверь. Дальше отступать было некуда.

Конечно, онемевший и завороженный от ужаса Геспериус, этого уже не мог видеть. Зато это в силах читателя. И вот что было дальше...

Упершись спиной в дверь, несчастный почти с минуту беспомощно смотрел на огромную толпу всякой нечисти. Затем, то ли инстинкт самосохранения ему подсказал, то ли какие-то высшие силы, то ли все это было совершено машинально, он резко бросился влево - к перилам террасы.

Перескочив их с легкостью кузнечика, и с такой же легкостью приземлившись на землю, он с ураганной скоростью, словно помолодев лет на тридцать, помчался в лес. Черти, волки и другие твари, тут же устремились за ним.

Геспериус не знал, что происходило в лесу, но минут через пять, в другое окно он с ужасом наблюдал как два косматых отродья с рогами и хвостами, влачили за ноги несчастного по земле на середину поляны, где уже в нескольких местах, ярко полыхали багряные костры. Над ними сооружали рогачи для вертела и сколачивали из дубовых ветвей треноги для котла. Один бог знает из какой клоаки был вытащен тот котел. Он был громадный и черный как мрак.

Пленник, обреченный на страшную смерть, волочась по земле, неистово вопил, размахивал руками, звал на помощь, что еще больше забавляло и веселило адских детей.

Всюду стоял пронизывающий вой, зловещий гул, разноголосый шум, казалось, почти не осталось свободного пространства. Багряные костры продолжали вспыхивать по всей поляне, черная сила разбивалась на группы и словно у новогодних сосен, начинала водить хороводы. Кошмарная вакханалия напоминала адский карнавал.

Понимая, что в ближайшем времени ждет несчастного, Геспериус можно сказать обмяк и начал оседать на пол возле окна из которого за всем наблюдал. Смотреть как человека заживо сначала сварят в котле, а потом съедят, было выше его сил.

Облокотившись спиной на стену, Геспериус сидел на полу и слышал сквозь шум нечисти стоны мучений несчастного. Каждый крик о помощи, сжимал его сердце, точно тисками, от каждого вопля, у него кровь стыла в жилах, а из глаз катились слезы.

Сколько продолжался хаос? Неизвестно. Но со временем голос пожилого умолк навсегда, остался лишь разноголосый гомон нечисти. То было ликование.

Вдруг сквозь гомон, Геспериус услышал коровье мычание.

- Шындя... - не вставая с места, взволнованно произнес он. - Я узнаю ее голос... Такой мелодичный, звучный, душевный, только у нее... О-о нет, я слышу страх в ее голосе...

Геспериус вскочил на ноги, выглянул в окно и чуть в обморок не упал. Это в самом деле была его Шындя: крупная, черная, с парой белых пятен на боку, изящными серповидными рогами. Целая толпа чертей ее буквально волокла и толкала через поляну к кипящему котлу. Один толкал ее в зад. С налитыми страхом глазами, мыча без умолку, упираясь, сопротивляясь варварскому обхождению, в какой-то момент Шындя лягнула его задним копытом с такой силой, что рогатая тварь взвизгнув, отлетела назад и покатилась по траве. Двое других чертей, чтоб проучить непокорную, вопя и рыча, взялись кнутами стегать ее бока, рисуя на них алые узоры. Им на помощь пришли еще двое. Они потянули за цепь наброшенную на шею коровы с огромной силой, и та упала на колени передних копыт. Восседавший на ее спине черт, не удержался и пикировал через ее голову. Грохнувшись на землю, он проехал мордой по траве. Остановившись, в следующий миг он подлетел на копыта и, осверепело изрыгая жуткие звуки, бросился к корове, пнул ее копытом в бок, как заправский всадник вновь запрыгнул на ее спину, схватил за рога, словно за рычаги управления, и оглушительно завизжал, точно издал победоносный клич.

Немудрено догадаться какая участь ждала Шындю. Первое блюдо уже отведали. Правда далеко не все. Чтоб накормить такую орду, подобных блюд требовалась дюжина минимум. Как для коровы, довольно крупная Шындя могла удовлетворить в лучшем случае треть всех гостей. Кроме того, нечего милее человеческой плоти для темной силы и быть не может. Можно сказать человек для нее - настоящий изысканный деликатес. Но для начала пиршества и корова сгодится.   

Дотащив беснующуюся Шындю до костра, черти повалили ее на бок и стали пинать копытами, яростно стегать кнутами, орать, визжать на нее. Творился настоящий ужас. Подобное зрелище Геспериус не в силах был вынести, он разбил окно и что есть духу закричал:

- Бросьте ее твари... бросьте... бросьте я сказал...

Все начало быстро стихать. Моментально! Стихать, словно по мановению волшебной палочки.

Повисла странная, напряженная тишина. Уже через несколько мгновений, в этой тишине сотни ненавистных рож, забыв про корову, смотрели на Геспериуса взорами полными злобы.

Все кого взор Геспериуса мог охватить в окно, соответственно до единого, видели и Геспериуса.  От всех этих взглядов, узник "ПАНДЕМОНИУМА", обильно покрылся испариной.

"Что сейчас будет?" - мысленно спросил он себя.

Не успели его мысли отзвучать в голове, как дьявольские отродья рыча, завывая и шипя, со всех сторон бросились к зданию.

Здание задрожало так, будто началось землетрясение. Хрустально-оглушительным дождем, на пол посыпалось битое стекло, на оконные решетки навалились с такой силой, что они заскрипели и застонали, заставляя шевелиться волосы на голове Геспериуса.

- При таком натиске, решеткам долго не жить, - произнес Геспериус. - Дверь! - вдруг воскликнул он.

Он кинулся к двери и не без труда задвинул тяжелый громадный засов. И как раз вовремя, потому что в следующую секунду, массивная дверь заходила ходуном. Геспериус попятился назад. Адская компания неистово рвалась к нему внутрь, напрочь забыв о корове.

ГЛАВА 4

Возможно он спас корову, а возможно лишь выиграл для нее немного времени, но при этом выдал себя!

Всюду стояли непонятные крики, визг, писк. Десятки когтистых пальцев, лап и других безобразных конечностей, атаковали дверь, оконные решетки, лапали стены, отчего здание сотрясалась. Бесчисленные взоры сновали, шарили, метались по полу, стенам, столам, стойке, пересекались, скрещивались между собой внутри помещения как лучи; сверлили, пронзали, испепеляли до смерти напуганного Геспериуса.

Неожиданно на крыше послышался шум похожий на шаги, точно по ее склонам кто-то вальяжно расхаживал. Объятый животным страхом, Геспериус спрятался за стойкой, усевшись на полу, чтоб не видеть и не слышать происходящего кошмара. Он закрыл глаза, зажал уши руками, чувствуя, как сходит с ума.

Через мгновение кошмар и там нашел Геспериуса, так как пол под ним, завибрировал. Каждый шорох, каждое шарканье под досками, булькающие и гортанные звуки, царапали тело фермера, точно когтями. Одному богу известно, чему могли принадлежать подобные ноты гиены.

Прямо под Геспериусом, точно сверло, в дерево вонзилось нечто и стало неистово буравить его. Как ужаленный пчелами, Геспериус отскочил в другое место.

- Боже, спаси меня... - закричал он. Как быстро изменились его взгляды о боге!

Невообразимый хаос продолжался минут десять. Затем, все вдруг начало быстро стихать. Неожиданно стихать. Подозрительно стихать. Не с того не с сего, вся нечисть умолкала. Но отчего так? Что ее напугало? Или отвлекло? Но неужели ее может что-то отвлечь или напугать?

Адский гомон не стих полностью. Он просто отдалился. Мертвенно-бледный, похожий на покойника, Геспериус вылез из под стойки и как во сне пошел к окну, чтоб узнать, что же случилось.

Осторожно выглянув в него, он понял в чем дело. Толпа чертей и толпа кровососов, тащили по два огромных мешка к костру с котлом. Мешки шевелились, дергались, и сквозь адский гомон, издавали непонятные звуки. Конечно, не мешки издавали звуки, а живые создания находившиеся в них. Но люди то были или животные?

Чтоб узнать, ждать пришлось недолго. Мешки дотащили до костра, развязали и из них показались головы пленников. Молодой юноша, оглядывался вокруг с выражением лица, точно не понимал кто он, где он, что с ним. Двое мужчин примерно возраста Геспериуса, прекрасно понимали где они и в каком положении. Это явственно доказывал ужас, торжествующий на их лицах. И четвертый пожилой, с плешью на голове и носом картошкой, сидел на поляне и смотрел на свои босые ноги спокойно и обреченно, как будто смирившись с безысходностью.

Юноша и двое мужчин вскочили на ноги и беспомощно озираясь во все стороны, на кошмарные рожи, вдруг кинулись бежать кто куда.

Трудно сказать на что они рассчитывали. Страх ими управлял или мужество, безумие или продуманный план, хотя, возможно ли, находясь в таком положении, мыслить хладнокровно? Но что бы их не толкнуло прорваться через орду чудовищ, действие было обречено на провал. Одолев всего лишь по несколько метров, черти и кровососы словили их, повалили на траву и с ревом и визгом, принялись дубасить. Призывы о помощи троих бедолаг, были такой же бесполезной затеей, как и попытка спастись. Избитых, бессознательных, их схватили, притащили к костру, и двоих бросили в нагревающийся котел. В нем те двое быстро очнулись и стали барахтаться, неистово крича и взывая о помощи.

Двоих других потащили к сучковатому вертелу, который соорудили над небольшим костром. Адских отродий ждало не только вареное мясо, но и жаркое.      

Геспериус пристально следил за творившимся со слезами на глазах. И чем дольше он делал это, тем больше его мозг истощал запасы страха. Порой человека можно довести до такого состояния, что он просто начинает игнорировать тот предмет, который прежде внушал ужас. И подобное может касаться даже сверхестественного. Геспериус стал успокаиваться, брать себя в руки.

- Так, Геспериус, пока эти твари занимаются теми несчастными, у тебя появилась одна из самых важных на свете вещей - время. Оно может как отнимать жизнь, так и дарить, как укорачивать, так и продлевать. Используй же его с толком. Если тебе суждено сегодня лишится жизни от рук тех тварей, так продай же ее подороже.

Стрелою он кинулся к стойке. Схватил зажигалку и с ней помчался на чердак.

Меньше чем за десять минут все инструменты, два тяжелых мешка и бочки, он спустил вниз. При этом ни разу не обратив внимания на страшный гроб. Он напрочь забыл про него.

Мешки не вышло развязать, он воспользовался ножом.

- Соль... - скривился Геспериус. - Жаль, что не порох...

Он оставил мешки в покое и молниеносно стал разбивать столы. Ножки складывал отдельно, массивные прямоугольные столешницы, приколачивал на окна. Благо нужды в нехватке гвоздей не было.

- Надеюсь это поможет выиграть драгоценное время, - прибивая столешницы, рассуждал Геспериус. - Мне бы дотянуть до утра. По идее нечисть не любит солнечных лучей.

Из-за столешниц на большинстве окон, в помещении заметно потемнело, лунного света стало меньше. Но Геспериус не чувствовал себя слепым: его слух и зрение обострились, силы удесятерились.

Он взялся за двери!

Некоторые ножки приколотил к массивной двери и стене, выполняющих роль дополнительных засовов. Бочки не удалось открыть и он покатил их тоже к двери. Мешки с солью пошли туда же. Потом подтащил еще несколько столов, а следом стульев. Он возводил баррикаду, стараясь укрепить портал насколько возможно. Сооружение превращалось в неприступный форт. Все это делалось с такой энергией и быстротой, словно Геспериус был сверхчеловеком. Он работал не прерываясь ни на секунду. Он расстегнул рубашку до пояса, пот с него лился ручьями, засучил до локтей рукава, и налег еще усердней.

Неиспользованные ножки столов, с помощью топора превратились в колья. Кроме того у него еще были железные. В некоторые ножки столов он вбил гвозди, так что они стали неким подобием дубинок с шипами.

Дальше в ход пошли полотенца и фартук. Он нарезал их тонкими полосками лент на фитиля для будущих взрывчаток, емкостями и сырьем которым, послужит все спиртное на полках.

Работая, он слышал снаружи раздирающие крики, злобную брань, звуки адского пиршества. И это возбуждало его, придавало энергии, сил, приводило в какую-то странную эйфорию, которую порой солдат испытывает в бою или незадолго до его начала.

Поскольку работа его порой сопровождалась неслабым шумом, это могло снова привлечь внимание тварей. Но на удивление, они не заглядывали в окна. По крайней мере Геспериус не заметил и не почувствовал этого. Возможно, из-за столь сильной увлеченности трудом. Возможно, твари были увлечены трапезой еще больше, чем он работой.

Пока он делал взрывчатки, в его голове роилось множество мыслей. И некоторые из них, были для него новыми и ранее неприятными!

"Чем дальше, тем сильнее я склоняюсь к тому, что название этого здания носит не иносказательный смысл, а буквальный. И компания, которая в ней собирается, явно не из нашего мира. Мира, в который я раньше никогда не верил. Считал выдумкой, абсурдом, глупыми страшилками, чтоб пугать совсем юных и полных невежд.

Все, что я увидел и услышал сегодня, заставляет меня в корни пересмотреть некоторые свои убеждения. И одно из них, это ты, Господи! Я никогда не верил в тебя. Но те исчадия снаружи, неоспоримое доказательство твоего существования. Поэтому обращаюсь к тебе впервые в жизни.

Господи, те злобные и кровожадные твари на улице, жаждут сегодня ночью обратить меня в свой ужин. Как только они покончат с теми несчастными, они примутся за меня. Если ты слышишь меня, если видишь, прошу тебя, не допусти этого. Спаси и сохрани меня, защити от них. Или хотя бы укажи путь к спасению. Я очень хочу жить! Очень! Я знаю, что это сейчас звучит глупо, может наивно, нелепо или слишком по-детски. Но это оттого, что я никогда не молился и не знаю как это делать. Потому молюсь как умею. Прошу о помощи как умею. Я обязательно выучу молитву. И буду регулярно молится. Ты только помоги мне пережить эту ночь. Говорю сейчас с тобой искренне, от чистого сердца. Мне сейчас как никогда нужна помощь. И твоя, Господи, в первую..."   

Не успел Геспериус довести свои мысли до логического завершения, как снаружи водворился неистовый шум. Геспериус настороженно замер и поднял голову.

- Кажется теперь настала моя очередь, - произнес он, чувствуя быстро растущий адреналин.

ГЛАВА 5

Геспериус угадал. Поднявшийся шум означал конец трапезы и начало осады здания. Многочисленная орда тварей двинулась к нему.

Через минуту сотни лап, когтей, рук, крыльев, глаз - сновали, шарили, всматривались со всех сторон, кольцом оцепив сооружение.

- Ну держись, Геспериус! - стоя посреди помещения, решительно воскликнул фермер. В одной руке он держал топор, в другой дубину с торчащими гвоздями. Он был готов к настоящему побоищу с целой ордой нечисти.

На склоне крыши послышались быстрые шаги. Геспериус поднял взгляд к потолку.

Под полом вновь появился мерзопакостный скрежет. Геспериус опустил взгляд на пол.

Внушительная толпа чертей и обескровленных мертвецов, поднялась на террасу и локомотивом двинулась на основной портал здания. Они яростно принялись взламывать дверь. Сзади в помощь подключилась гурьба кровососов. Здание задрожало, словно опять началось землетрясение. Главный защитный редут не поддавался.

Во все оружии, Геспериус пока ждал.

Спустя время из лесу два десятка чертей выволокли огромное бревно, которому отводилась роль тарана. Видя все это в окно, не долго думая, Геспериус бросился к освободившимся от бутылок стеллажам. Со скрежетом, он протащил их по полу к дверям, чтоб еще сильнее их укрепить. Укрепление смотрелось впечатляюще.

Решетки на окнах заскрипели и застонали. Между прутьями полезло множество рук, лап, копыт и других конечностей. В некоторых местах, они скребли по столешницам, намертво приколоченным к половине окон.

Исполинское бревно тащили так, словно оно весило как гусиное перо. Взявшись с обеих сторон черти, мертвецы и кровососы, словно жуткое стоногое чудовище, навалились на уверенно держащуюся дверь. От страшной силы удара, деревянно-железная дверь, загремела, как гигантский барабан, здание содрогнулось, внутри задрожал даже воздух, словно рядом взорвалась бомба невероятной силы. Но дверь устояла.

Одну решетку из окна расположенного ближе к кладбищу, отродьям удалось вырвать. Но за ней следовал второй оборонный редут - массивная крышка стола, прибитая десятками огромных гвоздей.

Казалось, со временем адские твари выдохнутся, но темные силы служили им источником неистощимой энергии, поэтому удары в дверь ужесточились.

Вскоре прибитую к окну столешницу выбили со страшной силой. Она пролетела половину помещения и с оглушительным грохотом врезалась в стену. С демоническим визгом, в свободный проем влез клыкастый упырь. Геспериус был тут как тут. С поразительной силой и ловкостью он вонзил деревянный кол ему в пасть, как гвоздь вбиваемый в дерево, и он вылез через затылок. Второго и третьего упыря, постигла та же судьба.

В ход пошли взрывчатки. Зажигалка-дракончик только успевала изрыгать пламя. Горящие фитиля с емкостями разлетались вдребезги о мерзкие черепа и те ярко вспыхивали, как факелы, вываливались обратно в окно, где после как угорелые носились по поляне, освещая на ходу все вокруг. Затем пылающие мрази устремлялись в лес.

Монотонные удары безустально били в настырную дверь, взрывчатки продолжали одна за другой лететь, дверь продолжала стонать, а здание содрогаться. От многочисленных ударов чудовищной силы, створы трещали, петли подпрыгивали на винтах, будто рядом проходили великаны. Под обшитыми железными листами дерево дробилось и крошилось в порошок, после чего осыпалось как труха. Это встревожило Геспериуса.

Тем временем количество взрывчаток сильно убавилось.

По поляне во весь опор с диким воем носились десятки пылающих светочей.

Вдруг раздался страшнейший грохот и здание сотрясло с такой силой, что Геспериус не устоял на ногах и упал на пол.

- Что это было?!

Снова последовал грохот. Еще сильнее! Все что находилось внутри, загремело, зазвенело, затарахтело, подскочило, упало на пол, разбилось, покатилось. Что же это могло быть?

Последовал третий удар. В следующий момент от происходящего, у Геспериуса глаза полезли  на лоб. Стены как будто начали оживать, прогибаясь внутрь. Послышался оглушительный, пронизывающий треск досок, ливнем посыпалась штукатурка, по потолку от входной двери и в другой конец помещения, поползла изгибаясь и разветвляясь на замысловатые отростки и узоры, широкая трещина. Здание, словно ожило.

При этом хаосе, нечисть посыпалась с окон на землю, как горох. Какая-то ее часть спрыгнула с них сама и в страхе бегом кинулась к лесу.

Затем, выглядывая из зарослей, адские отродья с разинутыми пастями и вытаращенными на орбиту глазами наблюдали за тем, что вытворяло здание. Оно то изгибалось, то надувалось, то как будто сдувалось, то одна, то другая, то третья стена выпучивалась, или же западала внутрь. Здание словно было эластичным. И все это сопровождалось страшнейшим грохотом.

Неожиданно все резко стихло, сооружение замерло, приняв свою обычную форму. Но чудовища боялись вылезти из зарослей. Они продолжали наблюдать за ним из своих укрытий. Что же будет дальше?

Запыхавшийся, как загнанная лошадь, ошалелый от происходящего, обливаясь ручьями пота, Геспериус поднялся с пола на колени.

- Никак здание живое? - он настороженно оглядывал стены, пол, потолок. Все было в узорах трещин, местами, словно кости, торчали доски, в помещении был невыразимый бардак. Скорее абсолютный хаос. - Почему так тихо?

В самом деле, царила подозрительная тишина. Геспериус не без труда поднялся на ноги, пошатываясь, как пьяный, дошел до окна и выглянул. На поляне никого не было. Догорали лишь костры и валялся перевернутый котел.

- Странно...

Наверху послышался шум. Сначала протяжный и противный скрип, как от несмазанных дверных петлей, затем громкий хлопок, как будто кто-то с силой захлопнул дверь.

Вскоре последовали звонкие шаги, словно кто-то шел в обуви с железной подошвой. И эти шаги сновали прямо над головой Геспериуса.

"Такое впечатление, словно кто-то ходит по чердаку." - подумал Геспериус.

Шаги ненадолго замерли, а потом снова послышались. И послышались уже на лестнице, ведущей с первого этажа на чердак. Вот тут Геспериус испугался как никогда в жизни. Его сердце заколотило так, что его удары, наверное, даже отдавались вокруг.

Точно в тумане, он схватил топор и кол сделанный из ножки стола и спрятался под стойку, затаив дыхание.

Шаги послышались уже внизу. Скрипнула дверь деревянной комнатки, в которой находилась лестница. Вновь зацокали шаги. И вновь остановились буквально в нескольких метрах от притаившегося под стойкой Геспериуса. Он крепче сжал рукоять топора и деревянный кол. Рядом лежали лопаты, несколько железных кольев, дубина с гвоздями и нож. В случае чего, он знал как все это пустить в ход.

Помещение наполняла пугающая тишина и в тоже время шум. Это было необыкновенно громкое, медленное, тяжелое дыхание. Оно было столь мощное, точно принадлежало огромному животному. Это дыхание принадлежало тому, ко стоял посреди помещения.

Таить свое же дыхание, из-за сильного сердцебиения, для Геспериуса оказалось настоящей пыткой. Сердце так и норовило выпрыгнуть. Будто кулаком, как ненормальное, оно колотило в грудную клетку, что едва ли позволяло Геспериусу сидеть на месте. Его буквально трясло. Тем не менее, даже в таком состоянии, он не утратил наблюдательности. Повернув голову чуть левее, он заметил в стойке за которой он прятался трещину, образовавшуюся после фантастических метаморфоз здания. В нее он увидел того, кому принадлежал столь необычный звук шагов и дыхание. Невольно, у Геспериуса потекли слезы из глаз. Это были слезы страха.

Посреди помещения стоял просто невероятно, немыслимо большого роста и непостижимой ширины в плечах человек. Человек?! Но разве бывают такие люди? Таких Геспериус еще никогда не встречал. До чего Геспериус был крепкий и рослый, но в сравнении со стоявшим посреди помещения, он был тощим карликом. Скорее лилипутом. Великан был минимум два с половиной метра роста. Лицо его было квадратное, очень серое. Неестественно серое! Такого цвета кожи не бывает! Его крупные, грубые, угловатые черты лица, обрамляли черные волосы. В пустых глазницах, словно в недрах пещер, зияло ярко-оранжевое пламя. Одет этот человек, скорее существо, было в серый костюм.

Глядя на великана, отчего-то Геспериусу вспомнился гигантский гроб в конце чердака. Он был под стать этому существу.

Существо стояло посреди помещения долго, очень долго, и медленно вело пылающим взглядом по окружающему хаосу, словно кого-то искало. Оно искало Геспериуса.

Геспериус сидел в своем укрытии и наблюдал за существом. Самое интересное, что Геспериусу отчего-то казалось, будто существу отлично известно где он прячется. Но оно специально притворялось, будто не знало где он сидел, чтобы дольше помучить его, чтобы страхом его насладится. И это действовало на Геспериуса ужасающе. Он чуть ли не умирал от мучительного страха. А существо продолжало медленно, нестерпимо медленно и долго, искать горящим взглядом, истязать несчастного пленника.

Наконец существо направилось к двери и начало разбирать нагромождения. И Геспериус это увидел. Нужно было что-то делать. В голове мелькнула мысль напасть сзади, но животный страх тут же остановил его, практически парализовав. От существа исходила какая-то необычная аура, вызывающая парализующий страх. Поэтому пленник невольно остался сидеть на месте.

Он попытался одолеть страх. Тщетно.

Баррикада, которую строил Геспериус в нечеловеческом темпе, разбиралась еще быстрее. Столы, мешки, бочки, стеллажи, которые Геспериусу приходилось кантовать и тащить по полу с немалыми усилиями, поднимались с небывалой легкостью, с легкостью пушинки, и летели в другой конец помещения, где падали на пол или ударялись об стены с оглушительным треском и грохотом.

Нагромождение у двери разбиралось быстро и успешно, борьба Геспериуса с парализующим страхом проходила мучительно и безуспешно.

Последний стол улетел в дальний конец и с грохотом приземлился на пол. Заскрежетал засов и через мгновенье дверь открылась. Существо вышло на террасу и извергло странные звуки, донесшиеся ни то из под земли, ни то раскатом прокатившиеся по небу. Вслед за ними, раздался многоголосый шум в лесу, похожий на наступление целого войска. Притаившаяся в зарослях нечисть, всем скопом ринулась к зданию. Нетрудно догадаться, что жуткие звуки гигантского существа, были ни чем иным, как призыв к действию, как извещение о том, что путь в "ПАНДЕМОНИУМ" открыт.

"Ну все, я погиб!" - подумал Геспериус, слыша шум, похожий на приближающийся ураган.

Со всех сторон, запрыгивая в окна, забегая в двери, вся нечисть повалила внутрь.

ГЛАВА 6

Помещение моментом наполнил адский шум. Крышки столов, стулья, доски и все что находилось внутри, гремело, трещало, перелетало с места на место. Отродья искали Геспериуса.

"Так просто я им не дамся!" - подумал Геспериус, почувствовавший себя уверенней, когда исполинское существо отдалилось от него. В следующий момент он выскочил из укрытия и топором рассек кровососу голову, который почти добрался до него.

Следом на Геспериуса бросился рогатый черт, но получил в омерзительный глаз кол.

Помещение было забито адскими исчадиями, как рукавичка, казалось, на улице не осталось ни одной твари.

Геспериуса вынудили прижаться спиной к стене, окружив со всех сторон. По крайней мере у пленника был прикрыт тыл. В одной руке он держал топор, во второй дубину с гвоздями.

- Ну, кто первый? - глаза Геспериуса блестели ненормальным лихорадочным блеском, какой бывает во время мучительной предсмертной агонии. Он дышал как загнанная собака, адреналин зашкаливал, будто он падал с неба.

Заскрипев костями, на него двинулся скелет с горящими глазницами. Дубина с гвоздями свистнула, рассекая воздух, и череп слетел с шейных позвонков, словно мячик после удара клюшкой для гольфа. Череп полетел в дальний конец помещения и несколько чертей, с радостным пронзительным визгом, бросились за ним, как детвора за мячом.

После этого исчадия чуть присмирели. К Геспериусу тянулись десятки когтистых рук, лап, конечностей, устремлялись злые кровожадные взгляды, доносились писки, визг, рычания. Но никто не осмеливался напасть.

Голова Геспериуса в этот момент работала с поразительной быстротой и вдохновением. Еще никогда в жизни она так не работала.

"Если, Геспериус, ты прорвешься через толпу исчадий к тому окну, может быть ты спасешься. А если нет... Это твой последний шанс. Дальше отступать некуда. Либо ты, либо тебя!"

После этих рассуждений на монстров резко обрушилось нечто невообразимое. Крича, ругаясь на чем свет стоит, изрыгая страшнейшие проклятья, рыча еще громче чем все твари разом взятые, с глазами безумца пришедшего в исступление, Геспериус обрушился на них, словно адский шторм. Прорываясь вперед, он размахивал топором и дубиной с гвоздями как взбесившаяся мельница. Градом посыпались налево и направо чудовищные удары. Двоих упырей дубина сшибла с ног и они отлетели назад как куклы. Двоим мертвецам топор раскроил головы и они рухнули на пол как подкошенные. Одному скелету дубина расколола череп на десятки осколков, а одному из чертей, топор вошел в грудь по самую рукоять.

Немыслимая атака разогнала исчадий в стороны, позволив Геспериусу добраться до окна, в которое в следующий миг, не теряя ни секунды, он порхнул как птица.

Путь в лес, Геспериусу отрезали мертвецы и карлики-старики, похожие на чародеев. Он кинулся в сторону лесной дороги, но там уже появились кровососы и волки. Оставалось бежать в сторону кладбища.

Как в бреду, Геспериус перепрыгивал зияющие могильные ямы, огибал мрачные плиты. Он бежал так быстро, словно у него выросли крылья, он бежал не чувствуя земли под ногами, не чувствуя биения сердца, не слыша преследования.

Кладбищу не было конца и края.

Вдруг впереди возник высокий силуэт, в черной, как ночь, мантии, и с поднятой хромированной косой. Геспериус остановился. Из под капюшона его буравила пустота, ужасом парализуя его члены.

Взмах косы в сантиметре от горла, вывел Геспериуса из оцепенения и он попятился назад. Черный силуэт снова занес свое орудие и молниеносно опустил его на мраморную плиту. Тихо и мягко, как раскаленный нож проходит сквозь масло, сверхестественно острое лезвие прошило по диагонали плиту и ее угол со скрежетом съехал и упал на землю.

Геспериус устремился в сторону.

Черный силуэт, паря в воздухе, не отставая ни на метр, сверлил своей пустотой под капюшоном беглеца в спину. В такие моменты, жертва начинает ощущать все вокруг каждым сантиметром своего тела настолько остро, словно у нее появляются глаза во всех местах одновременно. Геспериус почувствовал, как преследователь очередной раз заносит косу. Он прыгнул вперед и упал на землю плашмя, прямо перед необъятным дубом. Хромированное лезвие пронзило ствол, как обычную травинку, и дерево с треском и страшным шумом рухнуло на дьявольское отродье. Геспериус в последний момент откатился в сторону, вскочил на ноги и понесся дальше без оглядки.

Он бежал долго, не чувствуя усталости, не слыша своего дыхания и биения сердца. Ему казалось, что он может так бежать до бесконечности.

Небосвод постепенно серел. Где-то в глубине души, у него зарождались ростки надежды.

Наконец бескрайнее кладбище закончилось, он одолел еще несколько сот метров дремучей чащи, поросшей мелкими кустарниками, и остановился на небольшой поляне, ярко освещенной призрачным лунным сиянием, точно сцена. Он огляделся, только теперь почувствовав как устал. Вернее вымотался до предела. Ноги его моментом наливались тяжестью, сердце билось быстро, тяжело, устало, готовое вот-вот остановится, в груди все горело, ныло, болело, все разом.

В царившем полумраке чащи, он услышал шум, словно кто-то пробирался через нее. Вскоре два дубовых сука разошлись в стороны и на озаренную луной поляну вышла нагая девушка неземной красоты!

ГЛАВА 7

Тело искусительней немыслимо было представить. Полная грудь сводила с ума мраморной выразительностью, пышные бедра волновали плавной очерченностью сладострастия, порочный взгляд призывал к действию, роскошная грива огненно-рыжих волос, точно пламенела в свете луны. От незнакомки веяло чем-то дурманящим, демоническим, разжигающим животные инстинкты.

Геспериус не понимал что с ним творилось. Творилось странное, неестественное. Непостижимое. Он пьянел. По телу разливался жар, рождающий дикую, неуправляемую жажду вожделения.

Не в силах противится ей, он лег на остывшую траву. Внеземная нимфа, гипнотизирующе покачивая бедрами, подошла, села рядом и с удивительным умением, принялась дарить ему ласку.

В этот момент на поляну вышли еще две не менее пленительных девы, и присоединились к ним.

Геспериуса ласкали и холили с поразительным искусством и ловкостью три пары нежнейших рук. Он изнемогал от наслаждения, трепетал, не помнил себя, не ощущал, не мыслил, точно обратился в пустоту. Его душа то парила в небесах над райскими просторами, то взмывала в надзвездные выси; его тело то прибывало в безумнейшем экстазе, то растворялось в пространстве. Это было похоже на забвение, абсолютное и в тоже время блаженное.

Наслаждение длилось недолго. Бархатная кожа на нежных руках дев, стала грубеть, морщится, покрываться пятнами тления, гнойными язвами, черные когти росли из пальцев прямо на глазах, красивые выразительные лица позеленели и заострились, обращаясь в уродливые гримасы карлиц-старух, которых Геспериус увидел самыми первыми среди всей нечисти. Нежность и ласка, в миг сменились на боль и страдания. Геспериуса начали душить, царапать когтями, бить, кусать...

Ведьмы радостно смеялись, пронзительно визжали, кричали и даже стонали, получая удовольствие от того, что они творили.

Туман сладострастия в голове Геспериуса моментом прояснился, но было поздно. Демонические ласки высосали из него последние силы, отчего он не мог оказать сопротивления. Смиренно, он закрыл глаза, чувствуя как боль и удушение медленно затягивают его сознание в чернильную бездну.   

Неожиданно раздался такой сильный визг и крик, что сознание Геспериуса невольно вынырнуло из тьмы. Он открыл глаза и увидел как ведьмы вскочили на ноги и, дымя, покрываясь жуткими волдырями, неистовствуют. Это был рассвет. За зелеными верхушками деревьев, поднимался огненный диск, простирая на поляну испепеляющие, золотистые щупальца.

Ведьмы бесновались при их касаниях, скакали по поляне, метались с места на место, кричали и визжали, изрыгали проклятия, волдыри лопались на них, появлялись другие и тут же лопались, кожа дымила, слазила, обнажая гнилую плоть, которая в следующий момент воспламенялась.

Прошло немало времени, прежде чем Геспериус смог придти в себя и подняться на ноги. День уже был в самом разгаре. Чувствуя невероятную слабость и страшную усталость, он огляделся. От ведьм и следа не осталось.

- Вот это ночь... - хрипло, едва слышно произнес он.

Все вокруг зеленело, благоухало лесными ароматами, дышало летним теплом, в чаще звучали веселые концерты насекомых, звонко пели птицы, небо казалось необыкновенно чистым и голубым, ярко светило солнце. От всего этого, у Геспериуса выступили слезы на глазах. Он испытал какой-то внутренний триумф и сильнейшую радость. Как никогда ему хотелось жить и радоваться всему на свете, даже самым мельчайшим и ничтожнейшим созданиями. У него было такое чувство, будто он одолел затяжную смертельную болезнь. На мир он смотрел другими глазами.

В чаще раздался шорох. Геспериус насторожился, глядя в то место. Затем послышалось коровье мычание и глаза мужчины расширились.

Снова послышалось мычание, на этот раз ближе.

- Шындя... - произнес Геспериус.

После третьего мычания, голова Шынди показалась из зарослей. Она выходила на поляну. Со слезами радости, с сжимающимся от счастья сердцем, Геспериус бросился к своей корове, обнял ее за шею, стал гладить, прижиматься к ней лицом, целовать, плакать, и дрожащим голосом приговаривать:

- Шындя, моя Шындя... Моя родная Шындя...

Корова отвечала на его ласки, то облизывая его, то мыча.

- Моя родная Шындя... Пойдем домой... пойдем скорее домой...

Они пошли домой.