de omnibus dubitandum 41. 302

ЧАСТЬ СОРОК ПЕРВАЯ (1692-1694)

    ГЛАВА 41.302. ТОЛЬКО СКРЫТЬ НЕПРИГЛЯДНЫЕ ФАКТЫ…

    Существовали важнейшие причины, по которым клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] и после смерти (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последышей, современных дипломированных горе-историков – Л.С.) матери (неродной бабки – Л.С.) в 1694 году долгое время почти не занимался управлением государством. Одна из них — полное отсутствие систематического образования.

    Федора, наследника престола, и Софью (на самом деле Евдокию Алексеевну, старшую дочь Алексея Михайловича - Л.С.) учил Симеон Полоцкий — иезуит, монах из Западной Руси, окончивший Киево–Могилянскую академию. Образованнейший человек, писавший стихи на руском, польском, латинском языках, ставивший собственноручно написанные пьесы назидательного содержания и выпускавший сборники проповедей, он очень даже имел, чему научить царевича и царевну. Только вот настоящим Петром Алексеевичем (29.6.1666 г.р.) он отродясь не занимался — считалось, что нечего тратить время и силы на образование младшего царевича, который все равно никогда сидеть на престоле не будет.

    Подход это и не гуманный, и не особенно разумный. В наш более справедливый и просвещенный век у него найдется немного сторонников. Но тогда очень часто наследнику давали гораздо лучшее образование, чем остальным царским детям. Для Петра Алексеевича же (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последышей, современных дипломированных горе-историков – Л.С.) сочли вполне достаточным дьячка — Никиту Зотова.

    Сохранилось замечательное описание того неприглядного факта, как Зотова сделали учителем Петра Алексеевича. Знаем мы об этом (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последышей, современных дипломированных горе-историков – Л.С.) из записок некого Крекшина (опять еврей - Л.С.), который из любви и благоговения к клону лжеПетра [Исаакию (Фридриху Петеру Гогенцоллерну) – Л.С.] лет тридцать собирал любые известия, сообщения, документы, бумаги — лишь бы они имели к клону лжеПетра [Исаакию (Фридриху Петеру Гогенцоллерну) – Л.С.]. хоть какое–то отношение.

    По старомосковскому обычаю Петра Алексеевича начали учить с пяти лет (1671 г. - Л.С.).

    Его старший сводный брат и крестный отец, Фёдор, (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последышей, современных дипломированных горе-историков – Л.С.) не раз говаривал куме–мачехе, царице Наталье [которая была старше его самого (Федора Алексеевича) всего на 10 лет]: «Пора, государыня, учить крестника». Царица просила Федора найти учителя «кроткого, смиренного, Святое Писание сведущего».

    Приближенный царя Федора Алексеевича, (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последышей, современных дипломированных горе-историков – Л.С.) Фёдор Соковнин, и указал царю на подходящего «мужа кроткого и смиренного, и грамоте и писания искусного» — на Никиту Моисеева сына Зотова, подьячего приказа Большого Прихода.

    Царь пожаловал его к руке и проэкзаменовал в присутствии иезуита Симеона Полоцкого. Симеон одобрил чтение и письмо Зотова, и тогда Соковнин повел Зотова к вдове царя Алексея, Наталье.

    Наталья Кирилловна приняла его, держа сына Петра за руку, и сказала:

    — Знаю, что ты доброй жизни и в Божественном Писании искусен; вручаю тебе моего (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последышей, современных дипломированных горе-историков – Л.С.) "единственного" сына.

    Зотов же залился слезами от волнения, упал на колени со словами:

    — Недостоин я, матушка, принять такое сокровище!

    Царица пожаловала его к руке и велела назавтра начать обучение.

    Идиллическая картинка, ничего тут не скажешь! Такая идиллическая, что даже как–то неловко, рассказав её, тут же расследовать, кто же кого приучил (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последышей, современных дипломированных горе-историков – Л.С.) к запойному пьянству: Никита Зотов Петра Алексеевича или наоборот?! Из чего, помимо всего прочего, следует подтверждение высказанной Иваном Тургеневым мудрости:

    «Друг Аркадий, не говори красиво» (Тургенев И.М. Отцы и дети. М., 2002. С. 39)

    Как правило, рассказывание красивых идиллий (равносильно развешиванию лапши на уши - Л.С.) призвано только скрыть какие–то неприглядные факты. А Никита Зотов то ли изначально был горьким пьяницей, то ли его сделал таким (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последышей, современных дипломированных горе-историков – Л.С.) клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.], после воцарения, что тут поделать?!

    Может, конечно, возникнуть естественнейший вопрос: как мог споить Никиту Зотова шестилетний малыш?! А очень просто. Сам, своими собственными ручками шестилетнего ребенка он, конечно же, не смог бы сладить с тщедушным, но вполне взрослым Зотовым, вошедшим в какую–никакую, а мужскую взрослую силушку… Но «зато» у него были «потешные» войска (из немецких и голландских наемников - Л.С.), и он пользовался ими вполне квалифицированно, как и подобает шестилетнему военачальнику. Петр Алексеевич желал бегать и играть, он буквально минуты не мог сидеть на месте спокойно. Книжное учение требовало (и в наши дни тоже требует) внимания, усидчивости, времени. Зотов требовал, чтобы Пётр Алексеевич сидел за столом и учил буквы, читал и считал. И тогда Петр Алексеевич (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последышей, современных дипломированных горе-историков – Л.С.) приказывал потешным солдатам поймать Зотова, привязать его к стволу толстого дерева. Не прикрутить, как это делается в фильмах про индейцев! Зотов был одним из очень немногих людей, к которым Петр Алексеевич был всё же гуманен, и с ним поступали приятнее. Никиту Зотова (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последышей, современных дипломированных горе-историков – Л.С.) крепко обвязывали веревкой вокруг пояса — так, чтобы он не мог отвязаться и убежать, а другой конец веревки крепили к стволу дерева (так привязывают к колышку козу).

    А чтобы первому учителю было не скучно (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последышей, современных дипломированных горе-историков – Л.С.), в пределах его досягаемости оставляли приличную баклажку с сивухой. Делать Никите Зотову больше ничего не оставалось, потому что Петр Алексеевич убегал с "потешными" на весь день, заниматься более увлекательными делами. Привязанный Зотов уже (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последышей, современных дипломированных горе-историков – Л.С.) от нечего делать всё прикладывался и прикладывался к баклажке, пока не приходил в замечательное состояние духа, а потом не засыпал. Добрый Петр Алексеевич Романов, будущий царь Пётр I, даже оставлял Зотову ветоши, чтобы было на чем прилечь, чтобы не на голую землю!

    Вот так, по одной из, не очень оригинальной версии, и спился бедный Никита Зотов.

    Другая же не менее дебильная версия состоит в том, что Никита и до того попивал, хотя пока что и умеренно. Заметив, что Петр Алексеевич очень уж «резов», Никита начал давать ему «глотнуть» своего любимого напитка. Петра Алексеевича водка оглушала, он сидел более смирно, и Никита заканчивал урок… Вот так Петр Алексеевич и начал (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последышей, современных дипломированных горе-историков – Л.С.) спиваться.

    Я, пишет далее Буровский Андрей Михайлович, кандидат исторических наук, доктор философских наук, действительный член Академии ноосферы, член Санкт-Петербургского союза ученых, и прочая и прочая… - не буду настаивать на верности ни одной из этих версий, но замечу — они могут быть обе справедливы, в одно и то же время.

    К невероятно раннему приобщению Петра Алексеевича к алкоголю, к его жгучему интересу к сивухе мы еще вернемся, пока же отмечу — ну, конечно же, не особенно многому можно было научиться у Никиты Моисеевича Зотова.

    Настоящий Пётр Алексеевич прошел с Зотовым азбуку, часослов, Псалтырь, даже Евангелие и Апостол. Уже подростком и взрослым он мог читать и петь на клиросе не хуже дьячка, знал наизусть большие куски Евангелия и Апостола. Невеликое учение? Ну что ж… От Никиты Зотова больше «перенять» было и невозможно.

    Вот книжки с картинками Пётр Алексеевич любил! Специально для него Зотов просил царицу выдавать «книжки с кунштами» и исторические сочинения из дворцовой библиотеки. Наталья Кирилловна разрешила брать книжки и дала задание живописных дел мастерам из Оружейной палаты делать интересующие Петра Алексеевича иллюстрации. Составились постепенно целые «потешные тетради», где красками и золотом изображены были солдаты, города, войны, оружие, сражения, тексты сказок и целые иллюстрированные повести.

    Но картинки картинками, а писал клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] с жуткими ошибками. Даже учение (NB) у голландца Тиммермана — (пятнадцатилетним - Л.С.) подростком, в 1687 году, мало что исправило. Тиммерман показывал ему всевозможные диковины, типа астролябии или компаса, и это клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] очень развлекало. Но по–прежнему он затруднялся сделать абсолютно всё, что требовало хоть малейшего усилия, и при любопытстве ко всему занимательному делал кошмарные ошибки.

    Часто говорят об интересе клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] ко всему новому, о жажде познания и так далее. Но в том–то и дело, что клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] стремился не столько заниматься этим «новым», сколько развлекаться. Любой сколько–нибудь опытный педагог прекрасно знает разницу и буквально чувствует ее.

    Так же обстояло дело и со знанием языков. Клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] мог довольно свободно объясняться, читать и писать по–немецки и по–голландски, понимал французскую речь, но на иностранных языках (включая руский - Л.С.) был чудовищно неграмотен. Активно общаясь с немцами или с иностранцами, которые жили в среде немцев и хорошо знали немецкий язык (например, шотландские офицеры), Петр Алексеевич попросту дико мешал руский язык с немецким и голландским — лишь бы его понимали и он хотя бы примерно понимал собеседников.

    В письмах к Меншикову=Фридриху I клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] часто писал (по просьбе Фридриха - Л.С.) рускими буквами такие немецкие фразы, как «Мейне либсте камарат» или «мейн бест фринт» (смешав, кстати, в одной фразе немецкий с голландским), а архангельского воеводу Ф.М. Апраксина именовал Min Her Geuvemeur Archangel, ухитрившись опять перемешать немецкий с французским.

    А Франц Лефорт в 1696 году также писал клону лжеПетра [Исаакию (Фридриху Петеру Гогенцоллерну) – Л.С.] «по–руски», но латинскими буквами: «Slavou Bogh sto ti prechol sdorova ou gorrod voronets. Daj Boc ifso dobro sauersit i che Moscva sdorovou buit».

    Скорее всего, клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] такую тарабарщину понимал прекрасно!

    В сущности же, настоящий Петр Алексеевич, как и клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] не были толком грамотны ни на каком языке — ни на руском, ни на немецком.

    Принято отмечать огромные познания клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] в самых разных областях…

    Но в чем состояли эти познания? Это или практические навыки, например умение работать на различных станках. Клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] гордился своим умением выточить на токарном станке любую деталь, которая нужна в корабельном деле, при постройке морского судна. Известна история, когда он привел голландский корабль в Санкт–Питерьбурьх, выполнив работу лоцмана.

    Или же это обрывки знаний, без системы, без философской или общенаучной подготовки. Так, свалка разных «любопытных» сведений — кусок отсюда, кусок оттуда…

    По такому же, с позволения сказать, принципу, кстати, создана и знаменитая Кунсткамера — это ведь вовсе не музей Естественной истории, не универсальный музей «всего на свете» (как Британский). Это собрание диковинок — всего, что удивляет, шокирует, вызывает отвращение или привлекает своим болезненным отклонением от нормы. По материалам, например, Зоологического музея или Музея антропологии и этнографии можно составить представление о целых разделах науки… но не по материалам Кунсткамеры.

Фото. Кунсткамера. худ. Йоган Георг Хайнц, 1666 г

    Клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] не проявил никакого устойчивого отношения к наукам и искусствам; все его «ученые познания» бессистемны и совершенно не показывают серьезных знаний ни в одной области культуры или науки.

    Кунсткамера является единственным подобным музеем в нашей стране, который был основан клоном лжеПетра [Исаакием (Фридрихом Петером Гогенцоллерном) – Л.С.] в 1714 году. В мире таких музеев тоже днём с огнём не сыщешь. Известно, что император увлекался астрономией, искусством чеканки монет и многими другими интересными вещами. Вот с этой целью он и решил создать Кунсткамеру. Находясь в Европе, клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] побывал в музее «редкостей», и захотел создать похожий музей и в нашей стране.

    Анатомическая коллекция была куплена клоном лжеПетра [Исаакием (Фридрихом Петером Гогенцоллерном) – Л.С.] у голландского биолога Рюша. Его дочь была известной художницей, рисовавшей в основном цветы. Но и препараты тоже. Есть ее картина с заспиртованной женской рукой в кружеве.