Антихристово царство возникнет раньше антихриста

Схиархимандрит Феофил (Избава) Серафимова ветвь Истинно-Православной Церкви:

«Освобождение Патриарха Тихона из-под домашнего ареста в Донском монастыре ознаменовалось коренной ломкой всей церковной политики. Патриарх твёрдо встал на путь сотрудничества с сатанократией и непротивления злу. Всякое противоборство тёмным, демоническим силам зла он упорно называл „политикой“, а ведь делом Третьего Рима и было хранение Христианства силой оружия. Вот его прямые слова на богослужении в Донском монастыре по освобождении: „Теперь я освобождён от ареста, и снова получил возможность совершать богослужения. Задача Церкви сеять учение Христа о мире всего мира, о братстве, о всепобеждающей любви. Взбаламученное страстями, человеческое море теперь особенно в этом нуждается. И церковь должна выполнять эту основную задачу».

Далее он говорил о необходимости Церкви совершенно отмежеваться от политики, считая крупной ошибкой то, что представители церкви не смогли сделать это раньше... Так же им было выпущено письменное Воззвание (08.1923 г.), в котором были такие слова: „Получив ныне возможность возобновить свою прерванную деятельность служению Святой Православной Церкви и сознавая свою провинность перед советской властью, выразившуюся в ряде наших пассивных и активных антисоветских действий, т.-е. в сопротивлении Декрету об изъятии церковных ценностей в пользу голодающих, анафематствовании советской власти, воззвания против Брестского мира и так далее, мы, по долгу христианина и архипастыря, в сём каемся и скорбим о жертвах, получившихся в результате этой антисоветской политики. По существу виноваты в том не только мы, а и та среда, которая нас воспитала, и те злоумные люди, которые толкали нас на эти действия с самого начала существования советской власти. Как враги её они стремились свергнуть её через Церковь нашу, для чего и меня, как главу последней, старались использовать...

Сознав свою провинность перед народом и Советской властью, я желал бы чтобы так поступили и те, которые, забыв свой долг пастыря, вступили в совместные содействия с врагами трудового народа — монархистами и белогвардейцами и, желая свергнуть советскую власть, не чуждались даже входить в ряды Белых Армий. Как ни тяжко сознаваться в этом преступлении, но мы должны сказать хоть и горькую, но истинную правду сию. Мы осуждаем теперь такие действия и заявляем, что Российская Православная Церковь аполитична и не желает отныне быть „ни белой, ни красной“ Церковью, она должна быть и будет единою, соборною, апостольской Церковью, и всякие попытки, с чьей бы стороны они ни исходили, ввергнуть Церковь в политическую борьбу должны быть отвергнуты и осуждены“.

Несколько позже появились и другие патриаршие Воззвания и Послания, вроде такого: „Ныне церковь решительно отмежевалась от всякой контр-революции. Произошла социальная революция. Возврат к прежнему строю невозможен... Церковь признаёт и поддерживает советскую власть, ибо „нет власти не от Бога“. Церковь возносит молитвы о стране Российской и о советской власти. Православные епископы убеждены, что смута церковная прекратится только тогда, когда будет восстановлен канонический строй церковного управления и когда верующими в точности будут соблюдаться касающиеся Церкви законы государства“.

Патриарху, как первому среди епископов, вручена огромная духовная власть. По его слову освещаются приносимые Дары призыванием и схождением на них Святого Духа Божия, через него Сам Господь правит и устраивает угодные Ему земные дела, если его избранник пребывает в Его воле. Но тот же „сосуд избран“ легко может утерять „правоту души“ и, как имеющий власть над многими душами, от слов своих лишиться благодати Божией и всех благословений Господних. Слова часто превозмогают в духовной жизни над делами (теми же ересями). И силы Божией и апостольского достоинства легко лишиться в одночасье всего одним прившедшим преступным словом.

Преподобный Ефрем Сирин, этот Богомудрый учитель Восточной Церкви, изъясняет: „… Будем, братия, бегать всякого постыдного дела. Но бойтесь и грешных слов, потому что и слова вменяются в дела, то же злословие может быть причислено к убийству, язык может послужить вместо меча. Лукавый совет для приемлющих оный может обратиться смертоносным ядом, и нечистый помысел иметь силу прелюбодеяния. Как отрекающийся от веры отрицается её одним словом, так тот, кто исповедует веру, облекается в неё словом же“. Посредствующее при деле слово заменяет собою дело (Мф. 12, 37). Даже порочное помышление может иметь ту же силу, как и порочное дело.

Искусителю не было надобности короноваться от Патриарха для восприятия им власти в Успенском Соборе священного Кремля. Достаточно было лишь письменного согласия („поклонись мне“) вопреки воле Божией и Соборной Клятве Обета 1613-го года (который был Договором церковного народа с Богом) передать власть, полагающуюся Императору Михаилу II, в руки „творящим дело сатанинское, за которое они подлежат огню геенскому и проклятию потомков“ (таков текст анафемы на большевиков).

Иными словами, этими Воззваниями была совершена купля-сговор: освобождаемый из-под ареста Патриарх оставался в глазах мира Патриархом, управляющим своей организацией со всеми подобающими ему полномочиями, а все другие церковные группировки (живцы, древлеапостольцы, обновленцы) больше не брались пришлой властью во внимание. Взамен всей этой многолетней околоцерковной возне последовало Церковное „признание де-юре“ с отречением от всякой христианской борьбы с богоборцами, что и требовалось, как воздух, богоборцам. Это был вопрос жизни и смерти для большевиков. Цена вопроса: отказом от борьбы Россия вся целиком становилась ошуюю Господа — она вся вступала на богопрогневительный путь и переходила на сторону врага волею церковных властей. Это было сложением христианских стягов под ноги краснотряпочных победителей. Если народ с духовенством и не погрешил принятием большевизма (его ненавидели), то все же они отпали посредством приятия самого отложившегося от Бога и св. Церкви Патриарха Тихона.

Подписавшиеся под сим актом капитуляции неклятвохранительные архиереи-тихоновцы, тем тяжко погрешившие малодушием, должны считаться так же павшими пособниками, отпавшими от Вселенской Церкви Христовой Воинствующей, ибо они приложились к лику убийц своих Православных братьев и попали под силу собственной Анафемы. „Молчанием предаётся Бог“, — преподобный Максим Исповедник.

Надо ли напоминать, что все эти человеческие принятые меры (скорее постыдные дела) и личные соглашения с беззаконными сатанистами не привели ни к чему хорошему — ни в настоящем, ни тем более в перспективе. Казни Православных продолжались, обещанного умиротворения не последовало, церковные распри не прекратились, кровь продолжала литься потоками, злоба, вражда и прочее всюду продолжались с прежней силой, хотя по освобождении из-под ареста, Патриарху Тихону и вернули его святительские полномочия. Более того, террор большевиков с каждым днём стал умножаться и становился всё более тяжким и кровавым, хотя Патриарх Тихон и выполнял одно за другим их требования и распоряжения, т.-е. „прикоммунивал“ преизрядно...

В Донском монастыре на дверях квартиры Патриарха было вывешено объявление: „Всем посетителям с контрреволюционными и антисоветскими предложениями к Патриарху Тихону не являться и в приёмной не бывать“.

А через полтора года после того как Патриарх Русской Церкви расчистил дорогу для прихода в мир „наглого царя, мирообольстителя“ его не стало. Его дело продолжил его друг и соратник — митрополит Сергий (Страгородский), предтечей которого Тихон являлся 7 лет на своем патриаршем посту. Если первый „патриарх всея СССР“ вырвал Церковь у Иисуса Христа из рук и пересадил её на отравленную антихристову почву, то митр. Сергий (Страгородский) взамен Обету 1613 года выдаст свой симфонический антиобет 1927 г., полностью сочетающий МП РПЦ с антимиром каббалистическим.

На тот момент Русская Православная Церковь составляла, по словам прот. Михаила Польского, 90% Православного мира. Миром с богоборцами свершилось воистину планетарная катастрофа космических масштабов.

Свершилось предсказанное святителем Игнатием Брянчаниновым: „Бедствия наши должны быть более нравственные и духовные. Обуявшая соль [Мф. 5, 13] предвещает их и ясно обнаруживает, что народ может и должен соделаться орудием гения из гениев, который, наконец, осуществит мысль о всемирной монархии, о исполнении которой уже многие пытались“...».