Оставшиеся в вечности. Глава 5

–   Когда это началось с вами?

–   Не помню. Полгода назад примерно.

–   А как вы это поняли?

–   Тут и понимать нечего. –   Сергей прерывисто вздохнул. –   Что бы вы сказали, если бы обнаружили себя возле кремлевской стены. Той, что со стороны Большого каменного моста. Передо мной стоит моя бабка, лет сорок ей с виду, на траве расстелены две тряпки. На руках у нее ребенок. Как я понял, это была моя младенческая ипостась. Бабка пререкается с милиционером. Он в странной форме. Такая, послевоенная. Белая рубаха, перетянутая портупеей, синие галифе. Он требует, чтобы бабка немедленно уходила. Не положено в этом месте сушить пеленки… Вижу я это настолько отчетливо, что сердце зашлось. При желании я мог бы дотронуться до них. Звуки, запахи и вся вокруг обстановка были настолько реальны, что мне захотелось заорать. Я был в полном сознании. Понимал, что это либо мираж, либо невероятная галлюцинация.

–   Так, –   доктор внимательно глянул на Сергея. –   Что же было дальше?

–   Ничего. Кончилось это наваждение внезапно. Как я был в полном сознании, так и остался. Вокруг меня мгновенно, даже не хватило бы времени моргнуть, все изменилось. Я оказался там, где и был до галлюцинации. То есть, на работе. Я нахожусь за столом. Напротив сидит мой сослуживец. Ну и так далее.
 
–   Вполне возможно, что на ваше восприятие окружающей действительности повлияли некие факторы, которым вы не придали значения. Для исследования вашего случая сначала необходимо пройти первичные обследования. Сергей Владимирович, вы не болели в последние полгода Covid-19?

–   Нет, пронесло, –   усмехнулся Сергей. –   Хотя вокруг меня мины так и рвались. Умер мой приятель, потом сосед по лестничной площадке. На работе двое. Жена переболела жестоко. А я… ничего, –   пожал плечами Сергей.

–   Это еще ничего не означает. Вирус мог внедриться в определенные кластеры нервной системы. Какие-то сбои в вашем состоянии, в виде стресса, могли его активировать. Проявления этой болезни не выявлены до конца. Вполне возможно, с вами произошел некий неопознанный к моменту исследований фактор. Есть особи, не инфицированные явно. Они тайные носители этой заразы…

Сергей поежился. Липкая струйка страха просочилась между лопаток.

–   Вы полагаете, что я из их числа?
 
–   Трудно сказать. Во всяком случае вот вам направления на обследование и анализы. Предварительно хочу вас предупредить, что все процедуры начнутся только после прививки от ковида.

–   Простите, а какой смысл тогда в обследовании? В моей крови уже будет вирусный бульон.

Доктор загадочно усмехнулся:

–   Это и есть первый этап обследования. Он нам даст реальную картину реакций в вашем организме. Вполне возможно, что ваши видения материальных артефактов могут быть обусловлены именно наличием особой формы вируса, действующего на ваш мозг.

–   То есть, на мне будет проведен эксперимент?

–   Любая прививка –   это эксперимент, –   мягко сказал доктор. –   Вы можете отказаться. Правда, у меня есть ощущения, что эта наша встреча не последняя. Так что советую принять мое предложение. А сейчас можете сразу же пройти в процедурный кабинет.

Доктор протянул Сергею бланки обследования. Сергей встал. Попрощавшись, он направился к двери.

–   Одну минуту, –   услышал он оклик. –   Передайте вашему сослуживцу, Игорю кажется, чтобы он тоже немедленно посетил мой кабинет. Знаете ли, тесный контакт и прочее. Может, ему также понадобится медицинская помощь. Хорошо?

–   Обязательно передам.

Идя по коридору, Сергей поежился от мерзкого предчувствия. Конечно, доктор под видом официальной врачебной процедуры проворачивает свои делишки. Им за каждого вакцинированного идет хороший бонус. Но одновременно с этой понятной мыслью Сергея подспудно мучила другая. Не вирус с ним проделывает такие штуки! Это что-то другое. Но что?

Обследование Сергей проходить не стал. Он был уверен, что ничего нового это не даст. Если не считать некоторых психических вывертов он чувствовал себя физически прекрасно. Стало быть, эти провалы в прошлое всего лишь усталость мозга. Надо собраться и выкроить несколько дней отдыха хотя бы на даче. Никуда дальше Подмосковья нему съездить не удастся. На вороту висит куча недоделанных статей и командировок.

Дома, глядя на хмурое лицо Сергея, Анна с тревогой:

–   Что сказал доктор?

–   Да так… стандартный набор фраз, –   буркнул Сергей.

–   И ничего конкретно?

–   Угу.

Анна вздохнула. Она видела мучения Сергея. Почти каждую ночь он вскакивал в поту. Иногда, крича что-то, бросался в другую комнату. Когда она подбегала, муж стоял с вытаращенными глазами. В них не было ни проблеска мысли. Один бессмысленный страх. Через минуту это проходило. Тогда она подхватывала Сергея под руку и вела в спальню. Он засыпал мгновенно, как булькнувший в воду камешек.

Потихоньку от Сергея Анна сходила к психиатру. Записавшись на прием в районную поликлинику, она, рассказав врачу о проблеме мужа, со слезами на глазах просила помочь.
 
Отставив тарелку, Сергей поднялся.
 
–   Пойду.

–   Я тебе сделаю бутербродиков, перекусишь в перерыве.

–   Не, не надо. В кафешку с Игорем сходим. Поговорим.

–   Игорь знает о твоей проблеме?

–   Знает, –   поморщился Сергей. –   Но не в подробностях или частностях. Он однажды застал меня в таком каталепсисе. Я объяснил, что у меня с некоторых пор нелады с нервами. Находит транс, и я отключаюсь.

–   Господи, боже мой! Не дай бог, разнесется по работе! Будут на тебя тыкать пальцами! Сереженька, что же делать?!

–   Ничего не делать. Как началось, так и пройдет. Само пройдет, –   буркнул Сергей. –   Не нервничай! Я пока умом не тронулся! Все обойдется…

–   Да, да, конечно, обойдется! –   привсхлипнула Аня. –   У тебя ведь уже не было видений?

–   Не было, –   подтвердил Сергей. –   И не будет больше. Успокойся.
 
Чмокнув Анну в щеку, Сергей выскочил из квартиры.

Разложив на столе материалы для очередной статьи, Сергей застыл, мрачно глядя перед собой. Игорь, фотограф и постоянный спутник в поездках, участливо спросил:

–   Чего доктор сказал?

–   Просил зайти к нему тебя. Говорит, может, это зараза приставучая!

–   Ты понты не гони! –   Игорь хохотнул. –   Если бы что было, то уже давно началось бы!

–   Я тоже так думаю. Со мной происходит нечто, не имеющее отношения ни к какой болезни. Даже душевной. Я перечитал кучу сайтов и материалов на эту тему в интернете. Ничего подобного не нашел.

Сергей тряхнул головой. На его лице появилась мрачная усмешка.

–   Знаешь, что я тебе скажу?

–   Изрекай, начальник!

–   Если бы то, что со мной происходит, случилось бы с кем-нибудь в лохмато-темные века, то такого бедолагу сожгли бы. Непременно. Как отродье дьявола.

–   М-да! Я подозреваю, что ты мне не все рассказываешь из того, что с тобой было.
 
Игорь не был его близким приятелем. Сергей вообще плохо сходился с людьми. После разгула молодых лет, когда все приятели разбежались своей дорогой кто куда, Сергей не стал особо тратить нервную и душевную энергию на сближение с кем-либо. На работе мужской контингент не очень располагал к приятельским отношениям. А его напарник, молодой парень не очень подходил для исповедей. Но сейчас Сергею до зубовного скрежета необходимо было выговориться. Раз случилось, что Игорю стало известно его странностях, то пусть и будет в роли его жилетки. И уже неважно, поймет или нет. Главное, –   проанализировать вслух свои чувства, ощущения и факты.

Сергей ощущал позывы из прошлого как наступление тревожного, беспокойного зуда. Потом волна холода, до костей. По крайней мере так это ощущалось. Он понимал, что будущее ему не дано увидеть. В этом сильны пророки, предсказатели, экстрасенсы и прочая святая рать. Прошлое же ему было и так известно. Но для чего и кому было это надо, –   возвращать его на хорошо изведанные дороги жизни? По крайней мере так было до сегодняшнего дня. Случай в кабинете главреда тоже с натяжкой можно было отнести к непосредственному участию в жизненной коллизии Сергея. Он искал материал, –   он ему был предоставлен. Неважно как. Главное было в том, что неизвестная сущность знала о его проблеме.

К двум часам Сергей намеревался подъехать в офис одного заводоуправления. Договорившись о своем визите, он оделся и вышел. Идти было недалеко. Сегодня он решил доехать до места на метро. Пробираться через дикие заторы центральных улиц было пустой тратой времени. Метро в этом случае было надежнее и несравнимо быстрее.
 
Он не успел отойти от издательства и десятка шагов, как возле него резко тормознула машина. Открылась дверь, и мужчина коротко бросил:

–   Сергей Владимирович, прошу вас проехать со мной.

–   Извините, но я тороплюсь, –   сухо ответил Сергей.

Он сразу сообразил, кто его приглашает прокатиться. Спорить с этими субъектами было себе дороже, но попробовать стоило. Субъект холодно глядел на Сергея, не закрывая дверцы машины. Сергей чуть помедлил, затем уселся рядом с водителем. Спрашивать, надолго ли его задержат, было бессмысленно. Этот водила ничего не сказал бы, да и вряд ли он знал это.

Водитель сразу рванул с места. Плотный поток машин, словно кегли, рассыпался в стороны от мощных импульсов ревуна. Через полчаса машина остановилась возле двухэтажного, в изящной лепнине здания. «Поварская… Еще одна явочная квартира, –   усмехнулся Сергей. –   Ну хрен с ними, посмотрим, что еще от меня им надо…».

Комната, в которой он оказался, была практически пуста: стол, пара стульев и в углу черный кожаный диван.

–   Вот мы и встретились, как я вам и обещал, –   кивнул Сергею мужчина, сидевший за столом. –   Прошу вас, присаживайтесь. Сегодня у нас деловая встреча, а для деловых бесед лучше всего такая обстановка.

Сергей хмуро глянул на мужчину:

–   Я не очень, знаете ли, расположен сейчас к такого рода беседам. У меня много дел.

–   Ничего. Люди, с которыми у вас дела, оповещены о небольшой задержке.

Сергей нехотя опустился на стул. Мужчина некоторое время молча глядел на него. «Выдерживает паузу, –   понял Сергей. –   Ну что ж, поиграем и мы». Но его визави протянул руку и пододвинул к Сергею ноутбук.

–   Прежде, чем мы с вами начнем, позвольте продемонстрировать вот эту небольшую запись.

Мужчина повернул экран к Сергею и ткнул клавишу. Сначала Сергей ничего не мог понять. На экране появилась знакомая до тошноты обстановка офиса. Он оторопело глядел на экран и тонкая, холодная струйка пробежала по хребту. Сергей увидел себя за своим столом. Напротив, с озадаченной физиономией сидел Игорь. Сергей не верил глазам. Перед ним была запись разговора с Игорем в тот день, когда открылось панорама на берегу реки.

Едва запись закончилась, мужчина спросил:

–   Должен принести вам свои извинения за нарушение конфиденциальности и личного пространства. Но что поделаешь, такова наша работа. Чтобы не затягивать пояснения, спрошу сразу: вы не скажете, Сергей Владимирович, что за ситуация случилась с вами в этот момент? Судя по репликам вашего сослуживца, она была весьма неординарной. Если все списать на ваше самочувствие, усталость и прочие факторы, сопутствующие напряженной работе, то ни психическое, ни физическое состояние вашего здоровья на тот момент не внушало никаких опасений. Стало быть, произошло нечто более исключительное. Скажу прямо: мы догадываемся и почти уверены, что произошло. Но что конкретно было на самом деле мы хотим услышать от вас.
 
Сергей хмыкнул:

–   Я понимаю, что ваше ведомство должно знать настроения, дела и мысли народных масс. Но, простите, не до такой же степени! Извините за дерзость, –   насмешливо протянул он, –   в туалетах у вас тоже имеется нечто подобное?

–   Ну зачем же ерничать? Вы умный и очень здравомыслящий человек. Нам действительно интересны ваши дела и мысли. Но, к сожалению, пока нет таких приборов и технологий, которые позволяли бы считывать мыслительные процессы нужных нам индивидов.

Мужчина улыбнулся и продолжил:

–   Будет нам заниматься пустой пикировкой. Давайте обратимся к существу вашего визита к нам. Наши аналитики, ознакомившись с материалом, сделали вывод, что ваше поведение указывает на некоторые аномалии. Что это за аномалии и чем они вызваны, мы хотим установить с вашей помощью. Есть догадки, что они связаны с некой временным провалом, так сказать, лакуной в пространстве-времени. Ну, знаете, у Эйнштейна этому посвящена целая теория. Так вот, мы предполагаем, что в нашем физическом мире существуют такие переходы, позволяющие проникать в прошлое некой виртуальной сущностью. Но каковы параметры и свойства этих явлений, их физика, нам неизвестны полностью. Вы могли бы помочь нам в этом. Вопросы, связанные с этой проблемой, без вашего участия мы решить не в состоянии. Поверьте, это дело государственной важности. За рубежом поиски таких возможностей идут полным ходом. Нам нельзя опоздать. Если нас опередят, то это может обернуться полным крахом нашего государственности.
 
Сергей выслушал мужчину и мрачно спросил:

–   Я понял так, что вы принимаете меня за некоего виртуала, способного проникать в прошлое? Я правильно вас понял?

–   В каком-то смысле да. И если это так, то нам хотелось бы узнать об этой возможности как можно больше. И ваше участие в проекте жизненно необходимо. От вас не требуется никаких дополнительных усилий. Всего лишь описать то состояние в мельчайших подробностях. Как только оно проявиться. Для этого даже не требуется приезжать. Можете сбросить нам вот на этот адрес свое сообщение. Для уточнения непонятных моментов к вам приедет наш сотрудник, туда, где вам будет удобно.

Сергей понял, что разговор не имеет смысла затягивать. Он кивнул и коротко сказал:

–   Хорошо.
 
–   Ну вот и отлично. Надеюсь на продуктивное сотрудничество. А пока до свидания. Наш водитель отвезет вас по нужному адресу.

Всю дорогу Сергей со злостью размышлял о ловушке, которую ему устроила эта непонятная служба ФСБ. Он раздумывал, как в будущем избежать такой плотной слежки, которую даже обнаружить невозможно. Сергей решил под каким-нибудь предлогом, ну, хотя бы сделать косметический ремонт комнаты, вычислить все жучки и микрокамеры, которые там установлены. Не то его жизнь превратится в сплошной нон-стоп, под пристальным взглядом непрошенных наблюдателей. «Вот дьявольщина! –   вдруг его пронзила, как кипятком, горячая мысль, –   что если и его квартира утыкана такими же жучками и камерами! Надо будет раздобыть прибор для обнаружения посторонних излучений, или как там это называется. Надо будет наведаться к Вадиму. У него наверняка что-нибудь подобное есть…».

Раздраженный и взвинченный этими мыслями, Сергей пришел домой. Анны еще не было дома. У нее были вечерние пары в институте, в потому она вернется не раньше девяти часов вечера. Сергей торопливо снял плащ. Оказавшись в комнате, он прошел на балкон. Набрав номер, он спросил:

–   Вадим, мы можем завтра увидеться?

Выслушав ответ, Сергей сказал:

–   Ну выкрои для меня полчасика. Я к тебе подъеду в два часа с небольшим. Очень надо переговорить!

В ответ на слова Вадима, Сергей торопливо проговорил:

–   Не могу сейчас говорить. Потом объясню. Ну так до завтра.

Выдохнув, Сергей сел на диван и усмехнулся: «Прямо шпионский детектив! Ситуевинка, ети ее в кобылятину!».
 
Перекусив обедом, приготовленным Анной, он взглянул на часы. Как раз можно зайти к старику. Он обещал переговорить с каким-то знакомым о его психических аномалиях.

Открыв дверь, Аркадий Львович молча провел Сергея в кабинет.  Усадив его за стол, старик удрученно вздохнул и покачал головой:

–   Простите меня, Сергей Владимирович! Обнадежил вас, а сам попал впросак. Не получилось устроить вам встречу с моим другом. Оправдание у меня есть, но это не меняет дело. Надо было предварительно созвониться с ним, а потом уже обещать!

–   Аркадий Львович, на стоит, право, извиняться! Вы ничем мне не обязаны. Я понимаю, что люди такого уровня слишком заняты и время их расписано до минут. Наверное, не нашлось у вашего приятеля свободного времени. Так что все в порядке! Пожалуйста, успокойтесь, –   добавил Сергей, видя огорченное состояние старика.

–   Да-да, мой друг! Но дело вовсе не во времени и загруженности профессора. Его уже нет в России. Он… эмигрировал. Когда я пытался дозвониться ему, мне ответили чужие люди по телефону в его квартире. Сказали, что уже с полгода, как он уехал. Продал квартиру и со всей семьей выехал в Соединенные Штаты. Вроде, ему там предложили работу.
 
–   А как же здесь? Разве он не работал где-нибудь по специальности?

–   В том-то и дело, Сергей Владимирович! По специальности работать ему было отказано. Он проводил исследования в одной из самых неизученных смежных областях психиатрии и неких физических аномалиях, с нею связанных. Когда мы виделись в последний раз, где-то с полтора года назад, он был совершенно подавлен и растерян. На мои расспросы, в чем дело, мой друг рассказал, что все его исследования объявлены шарлатанством и пустой тратой средств.
 
–   Извините, Аркадий Львович, вот вы сказали, что профессор занимался наряду с профессиональной спецификой еще и физическими аномалиями. Это, я понимаю, не очень близко соотносится с медицинскими проблемами? Как тогда понять этот его интерес?

–   Тут все просто, –   кивнул старик. –   Направление его исследований очень близко соприкасались с такими отклонениями в психике некоторых пациентов, как попадания в совершенно другие пространства. Причем, все пациенты утверждали, что это не плод их воображения, а они находились там вполне в здравом уме и твердой памяти. Кто-то из них дольше, кто-то меньше, но все в один голос говорили о реальном посещении каких-то мест в прошлом. Профессор в разговоре со мной с сомнением высказывал мысль, что эти попаданцы в остальном поведении были совершенно нормальными людьми. Ничто не говорило об их скрытых психических аномалиях. Он просил меня подключиться к его исследованиям существования реальной возможности такого перемещения в пространстве, без затрагивания психической деятельности мозга. То есть, он просил меня найти физические обоснования такой возможности.
 
–   Понятно, –   протянул Сергей. –   Значит, вы считаете, что мои видения есть проявление некой физической аномалии, а не плод разыгравшегося воображения?

–   Именно так, мой друг, –   тихо проронил Аркадий Львович. –   Все, случившиеся с вами в последнее время странности, вполне возможно и есть так называемые эффекты проявления прорыва пространства. Я сейчас не буду говорить о физической сущности этих эффектов. Скажу только, что есть такие физический предметы, вполне объемные по своим параметрам, но, по сути, не имеющие объема. То есть, они не имеют в наличии двух и более поверхностей. Например, лента Мебиуса. Вы берете в руки этот физический объект и ваши глаза говорят вам, что эта скрученная лента имеет две поверхности. Но, по сути, в ней всего одна поверхность, ибо, проведя по ней какую-то линию, вы, обогнув всю ее поверхность, непременно уткнетесь в ее начало.

–   Эффект Мебиуса мне знаком. Но какое отношение это имеет к перемещениям моего, вполне физического тела, в другое пространство прошлого времени?

–   Все очень просто. Глаза вам говорят, что вы видите две стороны ленты. И в каком-то локальном месте так оно и есть. Вы можете прикоснуться к участку в двух плоскостях. Но это всего лишь виртуальные поверхности. Каждая из них есть оборотная сторона другой. Так и с нашим пространством. Видимо, в какой-то момент происходит прокол в единомоментном состоянии нашего времени в прошлое. Вот это как раз и было предметом моего исследования в институте…

Аркадий Львович хотел было продолжить, но телефонный звонок резким сигналом ворвался в комнату. Сергей вынул мобильник из кармана. Глянув на экран, Сергей торопливо сказал:

–   Аркадий Львович, простите, но я должен срочно подъехать по делу на работу. Я думаю, что наша беседа будет иметь продолжение. Я хочу выяснить природу моих закидонов. Как только у вас появиться свободное время, позвоните мне. Буду ждать с нетерпением.


Дома Сергей набрал номер главреда. Владлен Семенович, не интересуясь, чем сейчас занят Сергей, озабоченно сказал:

–   От наших благодетелей поступил заказ на статью по поводу юбилея Горбачева. О его заслугах в деле реформаторства и тому подобного. Тебе нужно будет заняться этим немедленно. Статья должна быть выдержана в духе необходимых перемен для того времени. Статья обзорная, без частностей. Больше позитива и не рассусоливать. Как мне сказали, необходимо заткнуть рот разного рода смутьянам и ура-патриотам. Ты понял меня? Бросай все и завтра, к двенадцати дня, чтобы текст лежал у меня на столе.

Сергей поморщился. Попытавшись отбояриться от этой работы, он получил в ответ сухой окрик: «Делай, что говорят, и хватит выкобениваться!». Иногда у главреда прорывались заумные словечки. Сергей всегда расценивал эти выверты, как пижонство. «Знай, мол наших и нишкни, тупой малый…».

Расположившись за компьютером, Сергей некоторое время размышлял, с чего начать. Время конца восьмидесятых было временем его детства. Сергей никогда не забывал, как еще мальчишкой он с друзьями работал на частной овощной базе за мешок картошки и несколько кочанов капусты. Девяностые было время голодное, мать с отцом перебивались случайными заработками кто как мог. И это дипломированные, высококлассные специалисты, –   врач и экономист! Родители не церемонились в объяснении своего существования. «Горбачев!». Это слово для Сергея стало синонимом их бедности, разочарования в жизни и беспросветности. На улице он слышал другое. Хвала предприимчивому и мудрому руководителю слышалась со всех сторон. Этакая социальная бифуркация!

«Да-а, если и писать статейку о девяносто первом годе, то тогда начинать надо с того, с чего пошла «гниль в Датском королевстве». Горбачев… Сейчас упорно муссируются слухи, что этот мелкотравчатый скунс был завербован всеми службами запада сразу. А чего тут вербовать… Натура этого индивида уже была с гнильцой. Конечно же, он не был никаким «агентом ЦРУ или МИ-6», и вообще, сознательным разрушителем страны. Для такой работы требуются недюжинный ум и незаурядные способности, коими он явно не обладал. Как личность он был ограниченным человеком, эта ограниченность и толкнула его на измену.

Сергей вспомнил, как Горбачёв попал в Москву с должности первого секретаря Ставропольского крайкома КПСС. С ведома всемогущего тогдашнего шефа советского КГБ Юрия Андропова, которому приглянулся расторопный служка. Андропов всю жизнь маялся болезнью почек, а курс лечения регулярно проходил в санаториях Ставропольского края.
Не успев даже включить ноутбук, как Сергея обдало ледяным холодом. Рассыпавшись по коже колкими льдинками, упругая волна со всего маху бросила его в неизвестный провал пространства…

Комната, в которой он оказался, была обставлена роскошно. Ковры на полу и на стенах, в промежутках увешенных картинами, причудливые комоды, сверкающие полировкой, были густо уставлены безделушками. Среди них выделялись вереницы слоников, разномастных ваз с искусственными цветами. Пухлый, черной кожи диван, был завален подушечками, увешан рюшастыми вышитыми рушниками.

За массивным столом с покрытой зеленым сукном столешницей сидел Горбачев. Озабоченная мина на его лице выдавала смятение чувств. Он нервно вздыхал, слушая возбужденную речь своей супруги:

–   Михаил, я чувствую, это наш шанс. –   Раиса Максимовна впилась глазами в лицо мужа. –   Узнай, когда он прилетает и встречай его в аэропорту. Устрой все по высшему разряду. Охрана, медицина и процедуры. Не жалей времени, мозоль ему глаза…

–   Рая, я не смогу! Ты ведь понимаешь, кто он, а кто я! Таких у него десятки. Будет он тратить на меня время! –   Горбачев испуганно выдавил из себя эти слова. Но Раиса Максимовна жестко произнесла:

–   Ты будешь делать так, как я тебе сказала. Иначе мы проторчим здесь всю свою жизнь. Слизняк ты огородный, если не сделаешь так, как я говорю! Крутись вокруг него, все что он захочет, предугадывай заранее. Стань для него последним холопом, но сделай все для того, чтобы он заметил тебя. Будь ему необходим по всяким пустякам…

…Ах ты, черт! Опять снова-здорово! Сергей едва смог прийти в себя от дикого выноса мозга! Доколе это будет продолжиться! Хоть бы какой-нибудь намек был на приближение броска! Но, отдышавшись от неожиданности, до него постепенно дошло, что не так уж и бесполезен было этот нырок в прошлое. Ему был явлен убедительный пример того, что все будущие деяния недоделка Горбачева, было практически делом рук и энергии его честолюбивой жены. Как все было показательно в этот раз!

Пока он рассуждал, видения продолжались, но уже в некотором отстранении от места события. Как будто перед ним прокручивался ролик в цвете и звуке…

 …Подбежав к сошедшему с трапа самолета Андропову, Горбачев засеменил за ним к лимузину. Суетясь, как мальчик перед строгим владетелем, он едва смог внятно представить жену. Но Раиса, не дожидаясь окончания конфуза, очаровательно улыбнувшись, сделала свое дело. Андропов, забыв о залитом потом Горбачеве, открыл дверь лимузина. Галантно подав руку Раисе, Юрий Владимирович с изысканными комплиментами усадил ее в салон машины.

По дороге Горбачев без умолку говорил о своих достижениях в деле поднимания благосостояния и хозяйства Ставропольского края. Раиса всю дорогу деликатно молчала. Но едва Горбачев начинал тушеваться в поисках продолжения тем разговора, она тут же вставляла реплику. Горбачев, чувствуя ее поддержку, вновь предавался пространным разглагольствованиям.

Его рассуждения были настолько наивными, что Андропов про себя отметил это качество, как бесхитростность и простодушие. Так было во все его приезды. Он запомнил этого человека. Приглянулся ему молодой первый секретарь, который умел пышно встречать и красиво говорить…

Сергей прикоснулся к клавиатуре. Пальцы сами набрали заголовок статьи:

                Опасный пустозвон.

По прошествии стольких лет, мы до сих пор находимся в недоуменном неведении, как такое могло случиться с нашей страной. Кто и как стал одним из главных палачей советской государственности. Но как бы ни складывались исторические перипетии в неумолимую цепь событий, я всегда вспоминал фрагмент из давнишнего документального фильма, посвящённого Горбачёву. На очередной встрече с народом его спросила какая-то женщина: «Михаил Сергеевич, а что такое перестройка?». И идеолог этой самой перестройки (только вдумайтесь!) ей ответил: «Перестройка –   это когда каждый на своём рабочем месте честно делает свою работу». Спрашивается: а что, нельзя было честно делать свою работу, не разрушая Советский Союз? Его ответ стал абсолютным образчиком демагогии. Устами этого человека она, разливаясь как смертельный яд, стала неумолимо подтачивать устои великой страны. Даже когда случился крах, Горбачёв так и не понял, что наворотил.

Этот деятель всю жизнь посвятил карьере, не имея на это право ни по своим моральным, ни по деловым качествам. Не может человек брать на себя такую ответственность, не будучи готов за это ответить. Предательство Горбачёва беспрецедентно в истории России. Если Чубайс или Собчак –   открытые враги русского народа, а Ельцин –   просто эгоистичный, самовлюбленный дурак-алкоголик, то Горбачёв –   самый мерзкий и гнусный предатель в силу мелочности и ограниченности своего интеллекта.

Что дали ему два высших образования –   юридическое и сельскохозяйственное? Он как был, так и остался весьма поверхностным человеком. Никто в его окружении никогда не говорил ни о прочитанных им книгах, ни о каких-либо иных личных увлечениях –   музыка, театр, спорт и прочее, которые обычно наполняют духовную жизнь человека. Нет, он мог часами говорить только о политике и ни о чём более.

О таких, как Горбачёв, когда-то очень образно высказался знаменитый драматург Бернард Шоу: «Он ничего не знает, а думает, что знает всё: ему на роду написано быть политиком». Впрочем, и политиком он был специфичным –   из чисто кабинетных начальников, которые выдвигаются вперёд не столько в силу своих выдающихся качеств, сколько в силу умения строить политические интриги…

Покровитель сделал свое дело. И в конце семидесятых годов Андропов добился перевода краснобайствующего говоруна в ЦК КПСС на пост куратора по сельскому хозяйству. Но, как известно, положения дел в советском сельском хозяйстве Горбачёв не улучшил (даже наоборот: при нём там проблем накопилось столько, что в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году по этому поводу даже собирался специальный Пленум ЦК). Но зато в силу различных интриг Горбачёв быстро выдвинулся в команде людей, приближённых к Андропову. А после по его рекомендации Брежнев утвердил Горбачева на должность секретаря ЦК КПСС. А после смерти Юрия Владимировича он стал неформальным лидером этой группы, которая в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году сумела прийти к власти: Горбачёва выбрали Генеральным секретарём ЦК КПСС.

Вот тут-то и сказалась вся никчёмность его натуры. Очень точную и жесткую характеристику дал своему бывшему шефу тогдашний помощник Горбачёва Валерий Болдин:

«Он оказался страшно падким на лесть. После одной из первых поездок в качестве генсека в Ленинград, Горбачёву кто-то сказал, что он трибун. И он возомнил… С одной стороны, ему очень нравилось ездить, произносить речи, раздавать обещания. А с другой, ездил-то он не от хорошей жизни. Оказалось, что руководитель он никакой. Поэтому все дела в ЦК он переложил на других людей, а сам с длинными и пустыми речами ездил то по стране, то за рубеж»…

Сергей откинулся на спинку кресла. Он вспомнил, как несколько лет назад он брал интервью у весьма известного историка и аналитика. Разговор был предельно откровенен. Его собеседник с едва скрываемой горечью подробно описал действия Запада по приручению этого человека.

 Сергей тогда с некоторым сомнением слушал откровения аналитика. Было слишком невероятно то, что говорил этот человек. Поднявшись, Сергей порылся на полке. Достав аудиозаписи того интервью. он, вставив кассету в диктофон, еще раз вслушался в едкие интонации своего собеседника.
 
«Началось это ещё в период пребывания Горбачева на посту первого секретаря Ставропольского крайкома КПСС. На Западе быстро раскусили гнилой характер нового советского лидера, причём задолго до его вхождения в высшие эшелоны власти. Пара Михаил и Раиса Горбачёвы плотно попала в поле зрения экспертов ЦРУ, где велось подробное досье на номенклатуру КПСС, в период их пребывания в Италии в августе-сентябре тысяча девятисот семьдесят первого года. Внимание привлёк не только быстрый на новые идеи, словоохотливый и себялюбивый Михаил Сергеевич, но прежде всего Раиса с её жёстким характером, необузданным честолюбием, стремлением к власти, жадностью и неограниченным влиянием на мужа. Тандем Михаил-Раиса западные эксперты сочли наиболее перспективным для проталкивания наверх.

Уже там Михаила Сергеевича и Раису Максимовну, приехавших отдохнуть в рамках обмена с итальянской Компартией, торжественно приняли с большой помпой в аэропорту и устроили супругам роскошную поездку по всему Апеннинскому полуострову.

В этом турне Горбачёвых по Италии в ЦРУ, вероятно, были составлены их психологические портреты. Они уточнялись во время поездки Горбачёва во главе партийной делегации в тысяча девятьсот семьдесят втором году в Бельгию. Вероятно, не был обделён Михаил Сергеевич вниманием спецслужб и во время поездок в ФРГ, и во Францию.
Скорее всего именно в период этих поездок чета Горбачёвых и была «завербована», но не в качестве агентов спецслужб, а в качестве агентов западного влияния, заворожённых, как тогда говорили, красивой картинкой «загнивающего» капитализма. Западная Европа с уютными городками и красочными деревнями произвела огромное впечатление на Горбачёвых. Это разительно отличалось от бедной на таком фоне России.

А в декабре тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года у Горбачёва прошли своего рода «смотрины» на самом высшем уровне. Он был направлен в Британию руководителем делегации Верховного Совета СССР. Там состоялась его встреча с премьер-министром Британии Маргарет Тэтчер, во время которой он выразил желание пойти навстречу любым пожеланиям Запада в деле ядерного разоружения.

Премьерша была так поражена желанием советского политика понравиться западным партнёрам, что немедленно вылетела к Рональду Рейгану, чтобы сообщить –   с этим человеком можно иметь дело. К сожалению, этот факт явного предательства Горбачёва так и остался не замеченным.

В своих воспоминаниях бывший директор ЦРУ Роберт Майкл Гейтс написал интересную фразу: «ЦРУ с энтузиазмом встретило появление Горбачёва в начале тысяча девятьсот восемьдесят третьего года как протеже Андропова. Потому что мы к этому времени уже многое о нём знали». Вы понимаете, уже тогда с Горбачевым работали плотно, но осторожно.

Как-то мне довелось прочитать любопытнейшую статью. Эта статья под названием «Операция «Голгофа». Секретный план перестройки» был опубликован в тысяча девятьсот девяносто пятом году, в еженедельнике «Совершенно Секретно». Тогда это было очень интересно и просто захватывающе, тем более, что жизнь за окном во всех ее негативных проявлениях, как раз и подтверждала правоту написанного. Картина, красочно описанная в статье, очень совпадала с происходившим тогда в стране.

Но затем последовало опровержение автора статьи в том же «Совершенно Секретно». Мол, это была шутка, не более, не принимайте вообще всерьез. И автором этой статьи был советский разведчик, полковник внешней разведки в отставке, писатель Михаил Петрович Любимов. В тысяча девятьсот восьмидесятом году Любимов возглавлял отдел прогнозирования в Первом Главном Управлении КГБ СССР –   советская внешняя разведка.

Это я к тому, что в связи с нашей темой беседы я хотел бы добавить один интересный нюанс. В свое время якобы Андропов так сказал Любимову:

«...Итак, во главе первого этапа встанет Горбачев с его очень привлекательными идеями типа «социализма с человеческим лицом», которого я уже давно готовлю на эту роль, –   человек сравнительно молодой и честолюбивый. Заметьте, что я вообще терпеть не могу солдат, которые не мечтают стать генералами, таким не место в политике!».

А потом, когда Горбачёв пришёл к власти, начались его многочисленные визиты за рубеж. Во время этих поездок лидеры западных стран дружно, словно по команде принялись откровенно льстить Михаилу Сергеевичу, называя его то «политиком нового уровня», то «спасителем человечества от ядерной угрозы», то «основателем нового мышления», то «подлинным демократом нашего времени». Горбачёв буквально таял от этой лести, став в конце концов игрушкой в руках западных руководителей.

С этого момента все пошло по ускоряющейся. С ноября тысяча девятьсот восемьдесят пятого по декабрь тысяча девятьсот восемьдесят восьмого годов состоялось пять встреч Горбачёва с президентом США Рональдом Рейганом. В их ходе наш генсек пошёл на невиданные ранее односторонние уступки в деле сокращения ядерных и обычных вооружений.
А потом Михаил Сергеевич вообще заявил о том, что СССР готов больше не рассматривать США как своего главного противника. И вот что примечательно, –   американцы по отношению к нам ничего подобного заявлять не стали. Как сказал по этому поводу тогдашний руководитель КГБ СССР Владимир Крючков:

«Если перевести те проамериканские заявления Горбачёва на понятный язык, то он продал американцам наши военно-политические позиции, ничего не получив взамен»…

И вершиной в его политических экзерсисах стала одна знаменательная встреча. Весной тысяча девятьсот девяностого года во время встречи с канцлером ФРГ Гельмутом Колем Горбачёв неожиданно для всех заявил, что Москва не возражает против объединения Западной и Восточной Германии. Очевидцы говорят, что это заявление стало настолько неожиданным, что Коль попросил переводчика ещё раз повторить слова, сказанные советским лидером. И когда переводчик вторил, Коль даже не знал, как ему благодарить Горбачёва…

Ещё раньше Михаил Сергеевич сдал всех наших европейских союзников по социалистическому блоку (и не только ГДР), закрыв глаза на случившиеся там антикоммунистические государственные перевороты. Тогда же начались проблемы и в самом СССР: разваливалась экономика, безнаказанно набирали силу различные националистические и сепаратистские движения, серьёзно ухудшилось материальное положение советских людей, пошли проблемы с продовольствием.

Но понимаете, Сергей, генсек, ставший с тысяча девятьсот девяностого года ещё и первым советским президентом, ничего не замечал! По словам его помощников, Горбачёва заботили лишь отзывы в западной прессе. А там просто не могли не нарадоваться «хорошему парню Горби», успешно уничтожавшему мировой социализм…

Недаром, уже после развала СССР сказал о Горбачёве бывший посол США в Москве Джек Мэтлок:

«Некоторые вещи Горбачёв не понимал или понимал очень плохо. В частности, он плохо понимал экономику. У него было какое-то упрощённое понимание социализма… Он приветствовал капитализм, не сознавая, что в экономике развитых капиталистических стран, где основной идеей является идея частной собственности, в то же время сильны и многие идеи социализма. Так, для экономики США характерны такие черты, взятые из социализма, как, например, значительная социальная поддержка населения. Удивительно, что Горбачёв этого не видел. В результате Россия оказалась в водовороте дикого капитализма…».

Я думаю, что на самом деле ничего удивительного в этом нет. Увы, но Горбачёв по своей сути стал выразителем интересов целой группы людей, заинтересованных в развале социалистической системы. И если Михаил Сергеевич продавал Родину за льстивые восхваления в свой адрес, то эти деятели исходили из сугубо меркантильных интересов. В свое время по этому поводу очень точно сказал историк и политик Валентин Зуев:

«Сегодня мы понимаем: партийно-хозяйственную элиту перестали устраивать те личные материальные возможности, которыми она обладала в рамках социалистической системы. Их уже не устраивали командировки за границу с суточными в двадцать пять долларов, госдачи и казённые «Волги». Им хотелось уже иметь кредитные карточки, частные дома-виллы (и не только под Москвой), «мерседесы», яхты и самолёты. Советская номенклатура в восьмидесятые годы медленно скатывалась к воровству –   нынешняя «демократия» стартовала именно с этого воровства и быстро набрала такие темпы, какие и не снились прежней элите…».

И как вишенку на торте приведу слова, которые Горбачев сказал в интервью словацкой газете USVIT в тысяча девятьсот девяносто девятом году:

«Целью всей моей жизни было уничтожение коммунизма... Именно для достижения этой цели я использовал своё положение в партии и стране. Именно поэтому моя жена всё время подталкивала меня к тому, чтобы я занимал всё более и более высокое положение в стране. Когда же я лично познакомился с Западом, я понял, что не могу отступить от поставленной цели. А для её достижения я должен был заменить всё руководство КПСС и СССР, а также руководство во всех социалистических странах. Мне удалось найти сподвижников в реализации этих целей. Среди них особое место занимают А. Н. Яковлев и Э. А. Шеварднадзе, заслуги которых в нашем общем деле неоценимы».


Выключив диктофон, Сергей хмыкнул: «К сожалению, эта проблема не исчезла и сегодня, когда вовсю развернулась новая холодная война –   немало идейных последователей Горбачёва и Ельцина по-прежнему находятся при рычагах власти, будучи готовыми за подачки в любой момент снова сдать страну Западу. А для этого им нужен новый Горбачёв, которого они постараются возвести «на трон» при любом удобном случае. Так что Кремлю сегодня есть над чем задуматься и задуматься очень серьёзно, ибо ещё одного Горбачёва, ещё одной перестройки Россия точно не выдержит…

Отпечатав интервью, Сергей задумчиво глядел на экран монитора. Все написанное было настолько крамольным, что он не питал ни малейшей надежды, что его статья будет напечатана. Но он и не рассчитывал на это. Его целью был свой блог. Там он разместит текст и это будет верным решением. И вместе с тем, что-то беспокоило Сергея. Он не хотел, чтобы статья выглядела неумным пасквилем. Оставляя в интервью цитаты известных людей, Сергей тщательно сверил их с развитием событий того времени. Но нигде не нашел отступлений от выбранной линии повествования своей статьи.
Они совпадали с контекстом исторической повести. Именно такими словами можно было передать настроения людей, кающихся теперь за близорукость и недальновидность. Мягкотелость и разобщенность, –   вот бич, который породил Горбачевых и иже с ними…

«Конечно, я покажу статью главреду» –   мелькнула мысль. Сергей усмехнулся. Реакцию Владлена Семеновича предугадать было несложно.

Передав статью через секретаршу, Сергей сказал:

–   Мира Иосифовна, если я понадоблюсь Владлену Семеновичу, я у себя.

Главред позвонил ему через несколько минут:

–   Ты что мне подсунул?! –   ледяным тоном проговорил Владлен Семенович. –   За это меня четвертуют и скажут так и було.

–   Семен Владленович, не рубите повинную голову. Другого об этом человеке написать я не способен. Это как в старом советском анекдоте: что бы ни начинали делать на заводе, все равно выходит танк. Отдайте Краснову…

Щелчок в трубке был ему ответом.