Рояль на чердаке. Глава 12

  Никогда не поздно замолчать, если уже начал лгать...
 
  Тем временем чердак все еще был пуст. Даниэль разглядывал узкие полки, заваленные разноцветными нитками, спицами разных размеров и нескончаемым количеством рулонов ткани. Юноша был удивлен количеством товара, выставленным на стеллажах. Всё было аккуратно разложено и подписано. Магазин напоминал музей и выглядел внутри гораздо просторнее, чем могло бы показаться снаружи.

  Мелисса спешила рассказать своему другу об этом месте и торопила его, чтобы он подошел ближе к невысокому прилавку.

— Вот здесь я работаю! Посмотри, как красиво я всё разложила! А здесь я сижу. Когда становится скучно и нет покупателей, я сажусь за прилавок и рисую… Краски и холст мне принести хозяйка, конечно, не позволит. Но карандаш с альбомом для нее не преступление, - радужно воскликнула Мелисса, хватая предмет из какого-то ящика за прилавком.

  Даниэль старался выражать максимальную заинтересованность, но то и дело отвлекался, поглядывая за окно. Юноша никак не мог отделаться от пугающего ощущения, что кто-то из троицы его заклятых друзей вот-вот постучит в окно. Мозг рисовал жуткие последствия этой несостоявшейся встречи.

- Ну же, Даниэль, садись! Я так хочу показать тебе свои рисунки! – как-то по-детски говорила Мелисса, указывая на невысокую табуретку рядом с собой.

  Музыкант покорно сел на предложенное место. Юношу в целом никогда не интересовало рисование. Живопись, графика казались ему чересчур тихими и неподвижными по сравнению с живым течением музыки. А в тот вечер Даниэль и подавно не хотел вглядываться в детали рисунков своей одаренной соседки. “Вот загляни!” – сияя от нетерпения, сказала Мелисса и открыла альбом.
 
  На первой странице был изображён дом, очень похожий на тот, в котором сейчас жили Даниэль и Мелисса. Музыкант удивлённо вскинул брови.
 
- Это же наш дом! Как похоже! Неужели ты его по памяти так точно смогла нарисовать?
- Приятно слышать от тебя такие слова. Да я его рисовала, когда в магазинчике выдался свободный часик… - чуть засмущавшись, ответила Мелисса.

  Дальше Даниэль довольно бегло и без особого интереса листал страницы альбома, пока не наткнулся на любопытный рисунок. Со светлой страницы на него серьезно смотрел юноша с глубокими серебристыми глазами, длинными волосами, заплетёнными в аккуратную косу.

- Это… это я? – замерев, прошептал юноша.
- А что, разве не похож? – засмеявшись, спросила художница.
- Не знаю, кажется, что в жизни я не такой красивый, как на твоём рисунке…

  Музыкант ещё долго не мог оторвать взгляда от своего портрета, нарисованного с таким вниманием к каждой родинке на его бледном лице. Никогда до этого Даниэль не переживал тех чувств, которые смог вызвать в нём рисунок. Он явственно почувствовал, что этот портрет, нарисованный простым карандашом, задел какую-то очень тонкую струнку его души. Было очень тепло от осознания, что о нем кто-то думает.

  Тем временем на улицы зажглись фонари, стало совсем безлюдно.

- Нам стоило бы поскорее вернуться домой, уже совсем поздно. Авелин будет недовольна, если не услышит твоей музыки, - сказала Мелисса, убирая альбом и направляясь к выходу.

  Даниэль замер, с опаской поглядывая за окно. Юноше всё ещё казалось, что выход наружу может закончиться для него плачевно. Страх неприподъёмным грузом повис на его плечах, даря щекочущее ощущение каждому суставу.

- Мелисса, ты абсолютно права… Но, прошу, не могла бы ты выйти и посмотреть, нет ли снаружи той троицы, которая нам так не вовремя встретилась? - смущенно, опустив глаза пробормотал Даниэль, не сделав ни единого шага к выходу.
Девушка с недоверием оглядела своего спутника и как-то странно прищурилась, будто пытаясь понять, что скрывает музыкант.
- Ладно, я могу это сделать, - растягивая слова, ответила Мелисса. - Но тогда ты расскажешь, что произошло между тобой и этими людьми, - твёрдо, добавила она, скрестив руки на груди.

  Глаза юноши значительно расширились, будто его соседка сказала что-то пугающее или непередаваемо грубое. Даниэль был совсем не готов говорить о чём-то настолько болезненном и личном. Музыкант уже давно старался забыть об этой скверной истории, будто ее никогда и не было… Внутри что-то скрипнуло, сопротивляясь происходящему.

- Ты согласен? – испытующе всматриваясь в лицо собеседника, спросила Мелисса.
- Послушай, Мелисса, я правда не готов рассказать тебе об этом… И не потому, что я тебе не доверяю или что-то скрываю… Просто… Мне не хочется вспоминать всю ту неприятную ситуацию… Связанную с теми людьми… - юноша опустил глаза, не осмеливаясь взглянуть на собеседницу.

  Мелисса отчётливо различала беспокойство соседа, который нервно сжимал руки. Девушка растеряно оглядывала друга, не решаясь подойти. Ей было стыдно, что она задела что-то настолько болезненное в душе дорогого ей человека. Мелисса невнятно пробормотала что-то вроде “Извини, Даниэль, я не знала” и направилась к выходу, чтобы выполнить просьбу своего друга.

  К счастью нашего героя, в округе никого не оказалось. Улицы были тихи и безлюдны. Дорога проходила в напряженном молчании, которое, казалось, можно было разрезать ножницами. Быть может, затянись эта неловкость на долгое время, она бы осела неприятным грузом в лёгких, но разговор легко завязался, когда чердачные жители поднимались по лестнице.

- Интересно, как себя чувствует, Авелин? - несмело начала разговор Мелисса, обводя взглядом знакомую и уже ставшую привычной дверь квартиры номер восемь.
- Не переживай, я уверен, что ей уже лучше… - хрипловатым после долгого молчания голосом отозвался Даниэль, совсем не смотря на собеседницу.
- Ну да, наверное… Думаю, они с Тьери поговорили и она смогла пережить это непростую ситуацию… - как-то по-детски вздохнув, продолжила художница.
- Знаешь, учитывая весь тот шум, доносившийся из их квартиры ночью…они… не только поговорили… Любовь, как известно, творит чудеса! – задумчиво улыбнувшись, выпалил юноша, слегка покраснев.

  Друзья лениво готовились ко сну, продолжая непростой разговор об отношениях между людьми.

  На улице было холодно и ветрено, а на чердаке обстановка была уютной и непринужденной: теплый воздух разрезала лёгкая мелодия, которую Даниэль наигрывал на рояле, продолжая беседу с Мелиссой, на стене удобно устроился свет от лампы. Атмосфера располагала к приятному разговору по душам о жизни и рассказам самых разных историй.

  На душе становилось спокойнее, как это обычно бывает после долгих часов мирного непрерывного сна или горячего ромашкового чая с пышной сдобой, выпитого в приятной компании.

- Как думаешь, Авелин будет хорошо с Тьери? Она же такая добрая, открытая и сильная. У неё очень большая душа, раз она решила помочь таким бродягам как мы. А Тьери… сложно сказать… Я не хочу показаться той, кто вешает ярлыки на людей после пары коротких разговоров, но… он показался мне чёрствым человеком, которому чуждо сострадание и милосердие. Мне сложно представить их в отношениях. Кажется, будто Авелин заслуживает лучшего… - бросая на соседа вопрошающий взгляд, почти перейдя на шёпот произнесла Мелисса, накидывая плед на хрупкие плечи.

  Даниэль усмехнулся, услышав мысли своей подруги. Прямо сейчас она казалась ему такой маленькой и милой, будто он смотрел не на девушку, а на взъерошенного воробушка, который почему-то решил разобраться в тайнах связей между людьми.

- Мелисса, я думаю, что Авелин взрослая и мудрая настолько, что понимает, какого мужчину хочет видеть рядом с собой, и нам стоит лишь порадоваться за то, что она теперь возлюбленная Тьери… - юноша тряхнул светлыми волосами, уставив взгляд в окно. - Полагаю, в отношениях я не лучший советчик… Честно, жизнь много раз предоставляла мне шанс убедиться в том, что в людях совсем не разбираюсь, - голос Даниэля приобрёл какое-то тоскливое звучание. – За четыре года моих странствий мне, безусловно, встречалось много добрых и не очень людей, приходилось много общаться, но друзей… пожалуй, я обрёл лишь только с момента, как попал на этот чердак…
- Подожди-ка, я, конечно, очень рада слышать, что мы имеем схожие… - Мелисса чуть запнулась, - дружеские чувства… Но, неужели, за всю жизнь у тебя никогда не было того, к кому бы ты мог обратиться ‘друг’? – сгорая от любопытства воскликнула Мелисса.

  Даниэль ещё больше помрачнел, хоть ему и удалось выдавить из себя неловкий смешок.

- Думаю, что человек не может полноценно существовать без живого общения… Он нуждается в дружеской суете, шутках и поддержке…
- Дани, ты уходишь от вопроса! Я не заказывала лекцию на два часа! – смеясь, прервала друга художница.

  Юноша улыбнулся и немного смутился. За недолгое время совместной жизни Мелисса уже успела подметить особенность Даниэля искусно уходить от поставленных вопросов путём долгих и красивых рассуждений на любую из имеющихся тем.

  Оправившись от смущения через мгновение, Даниэль улыбнулся и вернулся к разговору, оставив свою пламенную речь, - Не буду лукавить, друзья у меня были… Я, правда, считал их самыми замечательными. Однако, ребята, с которыми я общался в детстве до пожара и смерти моих родителей, остались в далёком прошлом… Где-то в моём родном городе… О них у меня остались очень тёплые воспоминания. А вот о моих друзьях, которые встретились нам сегодня и вовсе не хочется… - юноша сделал глубокий вдох, будто собирался нырнуть в ледяную воду. – Мы когда-то дружили в приюте. Меня с трудом приняли в компанию, но в остальном всё шло прекрасно. Мы выручали друг друга, вместе мечтали и даже планировали вчетвером сбежать из ненавистного приюта…

  Мелисса слушала соседа затаив дыхание, не смея перебивать.

- Но в один день случилось то, о чём мне до сих пор больно вспоминать… Мои “чудесные” друзья жестоко избили меня, забрали те немногие вещи, которые у меня были и сбежали, оставив меня одного… - Даниэль нервно подёрнул плечами, уводя взгляд.

  Мелиссе даже на секунду показалось, что на светлых глазах блестят слёзы. Девушка поспешила прервать затянувшуюся паузу, повисшую после печальной истории. Ей было неловко, что музыкант в очередной раз погрузился в грустные воспоминания из-за её любопытства и желания узнать своего друга поближе.

- Даниэль, поверь, не ты один столкнулся с человеческой жестокостью и предательством… Уверена, многим это знакомо. У меня вот, например, был удивительный друг, с которым я познакомилась в детстве, когда попала в больницу. Это был весёлый паренёк, у которого при себе не было ничего, кроме свидетельства о собственной смерти. Он рассказывал много историй и небылиц. За недолгое время мы крепко сдружились, а потом он внезапно перестал со мной разговаривать…здороваться… знаешь он даже делал вид, что меня совсем не знает… Мне было так тяжело от этого. Казалось, будто весь мир от меня отвернулся, - Мелиса нервно усмехнулась, - весь мир… а ведь это был всего лишь один человек, для которого я по какой-то причине стала пустым местом…

  Даниэль пожал плечами и почему-то на его лице появилась улыбка, она смотрелась так странно с печалью, поселившейся в светлых глазах.

- Честно, мне легче после твоих слов. Приятно осознавать, что я не единственный, с кем так несправедливо обошлась судьба… - выдохнул юноша, одаривая тёплым взглядом собеседницу.

  Мелисса улыбнулась, одобрительно качая головой.

- Даниэль, давай пообещаем друг другу быть честными и говорить о своих обидах, намерениях и планах сразу, как только они возникают в голове! Не будем обращаться ко лжи! Никакого вранья о прошлом, настоящем или будущем! Только честность и забота друг о друге помогают выживать среди жестокости. Я обещаю! – на секунду девушка прервала поток восклицаний, смутившись от собственных слов. – Ты очень важен для меня, и я не хотела бы причинять тебе боль…

  Даниэль с изумлением вслушивался в каждое слово, слетающее с персиковых пухлых губок. На последней фразе его глаза так расширились, будто он услышал о том, чего вовсе в мире быть не может.

- Мелисса, я польщён. Ещё никто за последнее четыре года не говорил мне столько добрых слов… Но… Пойми, я не могу дать тебе это обещание… - голос Даниэля дрогнул.
- Но… почему? Неужели ты…
- Нет, нет… не подумай ничего лишнего, я просто не даю обещаний…