Остров старости, отрывок

И сердца стук, и я ещё живой, и яркость прожитой жизни стремительно меркнет, как обольстительные сны, как мечты о счастливом будущем или потерянном прошлом
Будущее, меня охватывает отчаяннное желание быть счастливым, оно воплощается на ничтожное мгновение и становится настоящим, а затем стремительно исчезает в бесчинствующем временном потоке, становясь потерянным прошлым. 
Стёртые цифры, забытые пароли, фальшивые номера, свинцовые рассветы, обгоревшие останки прошлого, застрявшие в лабиринтах памяти, мелькающие клетки дней и ночей, медленный вальс опадающих листьев, шаги, которые я делаю, когда идти уже некуда.
Из зеркала времени смотрит мне в глаза незнакомое отображение меня.
Смерть – непосредственное пристанище старости, минули в прошлое мои беспечальные времена, во мрак погрузилось моё солнце, погасла болезненная луна, померкли мерцающие звёзды, густая мгла окутала всю мою индивидуальную вселенную,
всё вокруг кажется мне осиротевшим, разорённым, опустошённым, словно счастье навсегда покинуло землю и сам я словно беспросветная тень, бродящая среди теней.
Я слышу как неугомонный ветер скребётся за моим окном о ставни, я слышу тиканье часов, я слышу как кровь пульсирует в моих висках, я не сплю, я лежу в темноте с открытыми глазами, я думаю о своей жизни, которая почти прошла, прошла в пустую в погоне за расплывчатыми объектами и испаряющимися образами, которые располагаются в координатах вечности всего лишь одно мгновение.
У меня уже нет времени и я ничего не могу исправить, вернуть, изменить, смысл жизни исчерпал себя.
А где-то там из интуитивных ячеек памяти всплывают на поверхность потерянные картины невозвратности, симфонии оттенков, цветов, форм, вкраплений, замысловатых узоров: многоголосая переливчитая неопытная весна, юная, задорная, весёлая, нерасчётливая, легкомысленная,
надменное заносчивое лето, твои руки, твои глаза и сладких губ твоих прикосновение, мимолётное счастье, на всю жизнь оставившее на сердце след,
унылая задумчивая осень, желтеющие листья, холодные ночи, бирюзовые небеса и я, проигравший свою жизнь.
А за окном всё также скребётся, стонет, скулит и что-то непонятное бормочет бездомный ветер, накрапывает занудливый дождь, не видно ни деревьев, ни земли, ни неба, ни солнца, ни звёзд, только одинокие листья ложатся на холодную постель, словно непрочитанные письма.

Шримад Бхагаватам книга 10, часть 2, глава 63
Отгородившись обманом Ты раскрываешь Себя и сам обман, очарованные Твоим ложным бытием живые сущнества связывают себя ложными узами с детьми, жёнами, жилищем и мечутся несчастные в океане тревог, то поднимаясь на поверхность, то исчезая в пучине.
Незавидна судьба того, кто милостью свыше обрёл человеческий облик, но не смиряет плотских страстей и не склоняется к Твоим стопам.
Жалок тот, кто губит себя самообманом, горькую отраву пьёт всякий, кто предал бессмертную душу свою ради сиюминутных услад, кто отверг Тебя, Господи, ради чувственных вещей.

Смерть родного человека для каждого из нас непоправимая трагедия, а ежедневная смерть десятков тысяч людей — привычная механическая статистика.
Человек родился, надеялся, обзаводился, запасался, накапливал, покупал и выбирал, строил планы на будущее, а потом по той или иной причине умер, вот и всё, подробности сугубо индивидуальны, сюжетный ход стандартный, шаблонный и неоригинальный.
Играющие в спортлото со смертью, родившиеся вчера, умрут завтра, а всё останется таким же, как и было до их смерти:
и беспредельное небо, и янтарное солнце, плавящаяся на закате,
и лёгкие как дым беспечные облака, проплывающие в неохватной синеве беспредельности,
и длинноногие сосны, подпирающие своими растрёпанными макушками небеса,
и сияющие звёзды, и дни, сменяющие ночи,
и закаты, переодевающиеся в рассветы, и годы, спешащие вереницей друг за другом.
Сегодня у меня есть моё личное пространство в бытии, я дышу, кричу, вижу, люблю, нахожу, созерцаю, творю, взбираюсь, строю планы на вечность, а завтра на моём месте уже усердно копошится, орудует и обзаводится скарбом кто-то другой.
Он так же дышит, так же строит, так же ищет, так же любит, так же чего-то ждёт, так же надеется, так же находит, так же бежит, и так же, как вчерашний я, торопится жить.
Абсурдность и нелепость жизни состоит в том, что она продолжается несмотря на то, что мой личный мир спотыкается, распадается, рассыпается на микроэлементы и категорически отказывает мне в вечности.
И стрелки часов спешат, уткнувшись в друг друга, и прошлое не имеет никакого значения,
и пешка изо всех сил старается стать королевой,
и утихнет эхо наших голосов, и стремительная времени река смоет наши жизни с поверхности наблюдаемой конкретности,
и мы уйдём неведома куда, и ты, и я, и он, и она, и все,
и истошно ветер застонет, и заплачут ивы, и поле битвы будет усеяно разложившимися трупами,
и в остекленевших глазах их будут отражаться бездонные небеса,
и голодные падальщики будут кружиться над телами поверженных воинов,
и зачавший не увидит родившегося, и всё что я любил уйдёт в песок, растворится в небытии, и дождь времени смоет мои следы,
и едва заметный бриллиантовый хоровод сияющих звёзд украсит мрак космической ночи, и сквозь них будет струится лучезарный свет запредельного мира,
и нет у меня ничего, кроме земли, на которой я ещё стою посреди обломков моего необнаруженного счастья,
и ночь растеряет своё серебро, и звёзды для меня погаснут, и нигде нет для меня надежды, и ниоткуда ждать мне спасения,
и имя моё перестанет быть даже звуком, и всё останется таким же как и прежде, но уже без меня.
Я не имею никакого значения, сегодня я вроде бы есть, я чувствую, я свидетельствую, я наблюдаю, я добиваюсь желаемого, я планирую своё будущее, а завтра на этом празднике меня уже нет.
Я отхожу в сторону от воскресного стола, освобождая своё место для других торопливых гостей.

Шримад Бхагаватам книга 5, глава 10
Бхарата: В этом мире все мы живые мертвецы, как бы ловко мы не передвигались.
Всякий рождённый обречён умереть, ибо всё, что имеет начало, имеет и конец.

Освещённая сцена, бурные авации, софиты, направленные на меня, возбуждённая толпа поклонников, переполненный зрительный зал, занавес, антракт, двадцать лет вперёд по неудержимой реке времени, поздняя осень, заунывный дождь барабанит в закрытые окна, осипший голос прошедшей жизни, вплотную подобравшейся к заключительному аккорду.
Неизмеримое «нигде», и всё, и ни слова больше, ни музыки, ни метафор, ни красивых прощальных слов, и в самом конце не важно, кто выиграл, а кто нет, и стервятники уже почуяли добычу, и имя моё уже нигде не значится, и время, взяв своё, стирает все воспоминания обо мне.

Шримад Бхагаватам книга 8, глава 9
Так и человек трудится днем и ночью, дабы приумножить свои богатства или приумножить свою плоть, и не жалеет для этого ни телесных, ни умственных сил.
Некоторые, кто осознал тщетность такой затеи, направляют свои усилия на благо родичей и соплеменников.
Однако, в этой тяжбе за вечность человеку достается горький яд смерти, а Божественному времени — сладкий нектар бессмертия.
Служа бренному невозможно стяжать вечность.
Не отдавшись душою Всевышнему, сущей Причине бытия, нельзя испить бессмертия, как не орошая корень дерева, нельзя напоить его жизнью.

Снежные вьюги и метели постепенно выравнивают пригорки, холмы, замерзшие реки, овраги в единое безмолвное пространство, продрогший, застывший мир, волшебное царство зимы.
Прижимаюсь щекой к холодной поверхности вечности, рваная линия на руке жизни, растрепанная пыль памяти, я не могу опередить время.
У старости холодные липкие руки, безжалостное сердце и тяжелая поступь, стоя за моей спиной она с любопытством наблюдает за моими смешными и нелепыми попытками не пустить её в мою жизнь.
Молодость не оглядывается назад, весна не ждёт осень, рассвет не жалеет ночь, счастье отворачивается от неудачников, старость никому не делает скидок, смерть не принимает апелляций и не делает оправдательных приговоров!

Шримад Бхагаватам книга 10, глава 2.
Ничто в здешнем мире не бывает вечно, ни вещи, ни имущество, ни отношения между людьми, даже собственное тело мы когда-нибудь утратим, что уж говорить о семье, доме, накоплениях, имуществе.
Каждый человек одинок и никому нет до нас дела, одинокими мы приходим в этот мир одинокими его покидаем и за поступки свои должны расплачиваться в одиночку.