Лермонтов. Часть вторая

http://proza.ru/2024/07/05/913

После смерти жены отец Лермонтова переехал в свое родовое поместье в Тульской волости. Маленького Мишу он оставил на попечение бабушки, Елизаветы Алексеевны, которая приложила огромные усилия, чтобы не отдать единственного внука отцу. По ее мнению, и небезосновательно, Юрий Петрович не в состоянии был воспитать сына так, как хотелось аристократическое родне: он не мог тратить несколько тысяч в год на обучение ребенка языкам, рисованию, музыке и многому другому. Существуют неподтвержденная версия о том, что Елизавета Алексеевна предложила своему зятю 25 тысяч рублей за то, чтобы он не вмешивался в воспитание маленького Мишеля. Действительно, бабушка, имея огромное состояние, таким образом составила завещание, что внук станет ее единственным наследником только в том случае, если отец не будет принимать участие в его воспитании. С таким тяжелым условием Юрий Петрович вынужден был согласиться, и отношения отца и сына с этих пор были ограничены редкими встречами. Несмотря ни на что, эти отношения отца и сына отличались взаимной привязанностью: они тяжело переносили разлуку, их краткие встречи приносили радость общения, но расставания были окрашены безысходной горечью. Отец всегда следил за успехами своего сына, гордился тем, что он делает, верил в то, что у Миши блестящее будущее. И не ошибся.

Маленький Миша рос болезненным. Когда ему исполнилось четыре года золотуха у него затихла, он окреп, уверенно стоял и даже начал бодро ходить, держась за две руки дядьки. Иногда Андрей отпускал одну руку, Миша делал несколько шагов и хватался за дядькину штанину. Лекарь Ансельм Леви успокаивал бабушку:
— Ваш внук вот-вот пойдёт самостоятельно. Результат лечения водами сказывается не сразу.
— Дай-то Бог, доктор.
С каждым днём Миша ходил всё увереннее и увереннее и скоро начал резво бегать. Через два месяца гости, видевшие его впервые, уже не догадывались, что самостоятельно он пошёл только в четыре года.

Отец Миши после встреч с сыном был убежден, что бабушка и её домочадцы слишком балуют мальчика, он растёт капризным и своенравным. Юрий Петрович не раз говорил об этом тёще, но та только отмахивалась: мол, внук ещё слишком мал и слаб здоровьем, подрастёт — и всё встанет на свои места.
В Москве бабушка купила азбуку для внука, но приберегла её до дня рожденья. Даря книгу Мише, она сказала:
— Поздравляю, внучек. Тебе пять лет. Пора учиться грамоте и арифметике. Не ленись.
— Спасибо, бабушка.

Сначала он листал азбуку с интересом, рассматривал картинки и даже легко запомнил первые буквы. Но скоро ему надоело. Ни Елизавета Алексеевна, ни дядька, ни бонна никак не могли заставить его учиться читать. Миша капризничал, швырял книжку на пол.

Вскоре он тяжело переболел корью. Бабушка вновь повезла внука лечить к Горячим водам. Там Миша полюбил рассказы своего дяди Павла Петровича о горцах, их обычаях и сражениях, в которых ему довелось участвовать. Он восторгается видом на Эльбрус и горой Кольцо. Причудливо природа-матушка выточила здесь камни. Дядя брал его на верховые прогулки.

15 октября 1820 года в Тарханах отметили Мишин день рождения. Ему исполнялось шесть лет, пора было начинать ученье. Елизавета Алексеевна по рекомендациям знакомых взяла ему гувернёра Жана Капе, бывшего наполеоновского гвардейца. При отступлении французов в 1812 году он был ранен, попал к сердобольным русским людям, которые его выходили, и обрёл в России вторую родину. К своему воспитаннику Жан искренне привязался, звал его Мишелем. Мальчику это понравилось, и теперь он хотел, чтобы дома его называли только так.

Искать на стороне преподавателя Закона Божьего, русской грамоты и арифметики не потребовалось: бабушка пригласила тарханского священника Алексея Афанасьевича Толузакова, выпускника Пензенской духовной семинарии. Насчёт уроков танцев Елизавета Алексеевна договорилась с соседями поочерёдно приглашать танцмейстера то в одно, то в другое имение и собирать там детей.

Понимая, что вместе со сверстниками внук будет учиться гораздо лучше, Арсеньева пригласила в Тарханы мальчиков из родственных семей.
Каждый раз Миша радовался приезду отца, который был счастлив провести время с сыном. Он привёз ему учебники, книги, а на день рождения подарил акварельные краски, зная, что мальчик любит рисовать. Ребёнок взахлёб рассказывал отцу о Кавказе, о горцах, о войне, о Кисловодской крепости и кавказском базаре.

После отъезда начались занятия в просторной классной комнате. Мишель всё быстро схватывал, но буквы и цифры у него выходили пока неровные, впрочем, как и у других маленьких учеников. Французский и немецкий давались мальчику легко, а рисовал он лучше всех. Непоседливость мешала ему долго корпеть над уроками, особенно по музыке, которую он гораздо больше любил слушать, чем исполнять.
Миша подружился с Колей Давыдовым, который был племянником соседа помещика.
В конце мая 1821 года, после Троицы, Мишины соученики разъехались к своим родителям. Чтобы внуку не было скучно, бабушка оставила в Тарханах Колю Давыдова.

В жаркую ясную погоду мальчиков домой не загонишь, пока не проголодаются. Бегают, играют, катаются на качелях, купаются с визгом и плеском в Барском пруду на отлогом песчаном берегу. А как дождь зарядит, в парке делать нечего, и Мишель идёт в девичью. Он любит смотреть, как дворовые девушки вышивают, плетут кружева, прядут, вяжут, да при этом песни поют.

Дядюшкой Миша называл младшего брата бабушки, который не был женат и привязался к Мише. Миша все чаще и чаще стал просить дядю рассказать о войне 1812 года, о Бородинском сражении, о Денисе Давыдове, который служил при Багратионе адъютантом.

Интерес к личности Наполеона не мешал Мишелю восторгаться подвигами русской армии, победившей отборные войска гениального полководца. Мальчик знал, что и его отец участвовал в этой героической войне.
Наслушавшись рассказов, мальчишки стали играть в войну, только не во французскую, а в кавказскую. Ребята не хотели быть французами. Горцами — совсем другое дело.

В один из приездов, отец внимательно наблюдал за азартной борьбой ребят, вооружённых деревянными ружьями, мечами и пушками. Лишь у Мишеля было настоящее оружие — нагайка.

Отец посоветовал устроить траншеи: так будет намного интересней. Мишель был счастлив, ведь затея с траншеями задержала Юрия Петровича в Тарханах на несколько дней. Елизавета Алексеевна поддержала его идею и приказала нескольким толковым деревенским мужикам выйти на рытьё вместо барщины. Перед отъездом отец тщательно, по всем правилам разметил, где и насколько глубоко рыть, показал, чем и как укрепить края, чтоб не осыпались. Когда всё было готово, Елизавета Алексеевна распорядилась пошить детям обмундирование из настоящего цветного сукна.

Игра стала сложнее и увлекательнее. У каждого полка — свои траншеи, их нужно защищать и при первой же возможности идти в контратаку на траншеи «противника».

Елизавета Алексеевна получила приглашение на царский приём в Чембаре, назначенный на 30 августа 1824 года, на 8 часов утра. Выехали заранее, чтоб не опоздать.

Приём длился меньше часа, а Мише показалось, что очень долго.

Весной 1825 года Мишель часто простужался и болел. Снова дала о себе знать почти забытая золотуха. И Елизавета Алексеевна по совету доктора Леви в третий раз собралась с внуком на Кавказские воды. Мишель на сей раз спрашивал своего дядю про Суворова, правда ли тот каждый день обливался холодной водой.

У мусульман закончился постный месяц рамадан и наступил долгожданный великий праздник — Ураза-байрам, который запомнился Мишелю до самых мелочей, но больше всего тронула его душу нежная песня о любви. Про себя напевая мелодию, мальчик рисует в альбоме горы и горные речки, черкесов на конях и стройных черкешенок в праздничных нарядах, танцующих лезгинку.

В один из дней к родственникам, у которых бабушка с Мишей обычно останавливалась, приехала красивая женщина с девочкой. Мишель поднял голову от книги и обомлел: рядом с дамой стояла девочка в небесно-голубом платье, с белокурыми волосами, выбивающимися из-под белой шляпки, и ясными голубыми глазами с тёмными густыми ресницами. Прекраснее создания мальчик никогда не видел. Она показалась ему чудесным ангелом, сошедшим с небес. Впервые в жизни Мишель полюбил — глубоко, нежно, целомудренно. Все его мысли были только о Миле.

Память о первой любви осталась в душе Мишеля навсегда. Вернувшись в Тарханы, он беспрестанно думал о Миле, гуляя по парку и воображая, что она тоже где-то здесь, что он вот-вот увидит её божественные глаза и она ему улыбнётся, как тогда на Кавказе.

Спустя годы он забыл имя девочки, подарившей ему первую любовь, но отголоски яркого и искреннего чувства навсегда остались в его душе. Через двенадцать лет в Пятигорске, бывших Горячих Водах, в доме Марии Ивановны Верзилиной, Михаил Юрьевич вновь встретил её дочь от первого брака — Эмилию Клингенберг, которую за красоту и изящество прозвали Розой Кавказа. Поэт немного ухаживал за блестящей красавицей, но не узнал в ней предмета своей первой любви, ибо чётко не помнил лица девочки, сохранив навсегда лишь трогательное, затуманенное флёром дорогих воспоминаний впечатление о ней, воплотившееся в 1830 году в чудесные поэтические строки:

     Я счастлив был с вами, ущелия гор;
     Пять лет пронеслось: всё тоскую по вас.
     Там видел я пару божественных глаз;
     И сердце лепечет, вспоминая тот взор:
      Люблю я Кавказ!..
 
http://proza.ru/2024/07/08/1088