Глина бытия

-- Какую книгу ты читаешь? – спросила Ника, встряхнув пурпурными волосами и покрутив замысловатый железный браслет на запястье. Закат за окном, такой же яркий, как волосы девушки, мучительно долго расползался по тревожному осеннему небу. От запаха сигаретного дыма у Жени, как всегда, заныли виски, но она терпеливо, с бесстрастным лицом показала  Евангелие, не сказав ни слова.
 
Ника удивленно захлопала длинными ресницами и прикоснулась к обложке, явно собираясь самостоятельно ознакомиться с необычным, но интересным предметом. Бледное, узкое лицо покрылось слабым, почти незаметным румянцем.

Женя инстинктивно дернулась, все ее существо завопило от возмущения. Не собиралась она отдавать книгу в чужие руки, впускать посторонних в святая святых. Женя была еще очень далека от миссионерской деятельности и вовсе не стремилась обращать кого-либо в Православие. От сигаретного запаха кружилась голова, самочувствие оставляло желать лучшего и совершенно не способствовало разговорам о духовном.

-- Евангелие – это об Иисусе?  -- заинтересованно произнесла Ника. – Можно почитать?

-- Почитай, -- скрепя сердце, ответила Женя и протянула книгу. – А вообще, тебе бы надо бросить курить. Не выношу сигаретного дыма.
 
-- Ой, потерпишь! – отмахнулась Ника. – Не смогу я бросить. У меня колоссальная, жутчайшая зависимость, не поддающаяся никаким нравоучениям.

-- Это был дружеский совет, -- усмехнулась Женя.

-- Дружеский? А мы разве подруги?

-- Ну ты же постоянно бегаешь ко мне в палату. Расспрашиваешь о моей жизни, о болезни. Зачем тебе это надо?

-- Ну, это ничего не значит, -- смотря в окно, протянула Ника. – Вообще, я волк-одиночка.
 
-- Да-да, оно и видно, -- с неприкрытым сарказмом ответила Женя.

 Что ни говори, а у открытого отделения есть свои плюсы. Уютное здание с двухместными палатами походило не на обычную психбольницу, а на скромный санаторий, где отдыхали души и тела. На стенах висели картины с абстрактными изображениями, созданные руками пациентов. Мягкие диваны нежно-зеленого цвета, столики с модными журналами, красивая и доброжелательная заведующая… Все могло бы быть замечательно.

 При таких условиях и отсутствии раздражающих факторов Женя избавилась бы от накатившей депрессии в два счета. Наслаждалась бы антистресс-раскрасками, изучением Евангелия, ежедневно читала бы утреннее и вечернее правило…

Раздражающий фактор умудрился довести Женю до белого каления в первый же день. Ее соседкой по палате оказалась Ника, девушка в широкой черной футболке и таких же брюках, с пурпурными волосами и обилием вычурных железных браслетов на тонких руках. Больше всего Женю поразили две глубокие морщины на высоком лбу юной особы. Ника, судя по отсутствию челки, вовсе не собиралась скрывать эту особенность. Возможно, даже гордилась ею.
 
На ее кровати важно восседал черный плюшевый медведь с алым бантом на шее. Из-за цвета, внушительных размеров и гордого вида игрушка вызвала в Жене не умиление, а неприязнь, отторжение. К медведю сиротливо прислонилась хрупкая кукла, украшенная венком из желтых и бордовых осенних листьев, тоже не выглядевшая приятной. В палате пахло сигаретами, Женя закашлялась, чем вызвала у Ники приступ смеха.

Восемнадцатилетняя Ника много курила, иногда жутко сквернословила и раздражала, невероятно раздражала. Женя не могла спокойно почитать Евангелие из-за громкой музыки, назойливых расспросов, отвратительного хохота.
 
Где-то в глубине Жениной души плескалась жалость к несчастной больной девушке, выросшей в семье алкоголиков, но полностью преодолеть раздражение не получалось. Женя знала, что осуждает ближнего своего, а значит, не способна очистить сердце для Евангелия. От этого становилось еще тоскливее…

Женя, не выдержав, переселилась в другую палату. Ситуацию это не спасло, Ника навещала бывшую соседку несколько раз на дню, болтая о своем мрачном прошлом, унылом настоящем и мутном будущем. Женя вспоминала себя до прихода в Православие и понимала, что не имеет права осуждать девушку, пытающуюся выжить в жестоком мире. Каждый по своему играет с судьбой. Каждый сам выбирает ответы на ее вызовы. Каждый сам лепит маску из глины бытия.
 
Женя все понимала, но продолжала злиться. Ника сильно страдала от галлюцинаций, хотела победить мерзкий страх перед ними и выбрала для этого очень простой метод – рисование. Черкала по бумаге гелевыми ручками, показывала рисунки Жене, сопровождая все это подробными комментариями. Забравшись с ногами на кровать бывшей соседки, Ника плакала, размазывала по щекам тушь, пачкала подушку и одеяло.
 
«Нет, не могу больше!  Выпишусь недолеченной! Сколько можно?!» -- думала Женя, с тоской разглядывая изображение очередного человекообразного червя. Однажды она попыталась рассказать заведующей о поведении Ники, но добрая красавица-пышка ответила на жалобу шуткой и просьбой быть снисходительнее к больному человеку. Женя тогда впервые всерьез обиделась на врача.
 
-- Представляешь, эта жуть вползла ко мне в палату! – рассказывала Ника. – Я на кровати сидела, к стене прислонилась, не дышала! А она ползет, ползет…

«Может, помолиться за нее?  Страдает все-таки…» -- осенило Женю.

-- Мне так страшно было!

«Владыко, Вседержителю, Святый Царю, наказуяй и не умерщвляяй, утверждаяй низпадающия и возводяй низверженныя, телесные человеков скорби исправляяй, молимся Тебе, Боже наш, рабы Твоей Ники немощствующа посети милостию Твоею, прости ей всякое согрешение вольное и невольное…» -- Женя молилась сквозь неприязнь, отвращение, презрение.
 
- Ты чего молчишь? Сама испугалась? – заинтересованно спросила Ника.
Женя не ответила.

«… Буди врач рабы Твоей Ники, воздвигни ее от одра болезненного…»

-- Ладно, я ухожу!  Вижу, ты сегодня не настроена меня слушать, -- Ника удалилась, забрав рисунки.

«Господи, если будет на то Твоя воля, пусть Ника бросит курить.»

Ночью Женя долго не могла уснуть, перед глазами качалось бледное лицо в обрамлении пурпурных волос. Лицо с морщинами на лбу. Лицо с пирсингом на губе. Раздражение куда-то уходило, уступая место сочувствию, состраданию. Ника видела в детстве драки пьяных родителей, слышала отборную ругань, не знала ни одной молитвы…
 
Женя уснула со словами прощения на устах. А на следующий день продолжила молиться. Произнося имя Ники, она уже не чувствовала злости, кипящей, словно лава, грозящей смести все на своем пути. Жене впервые захотелось обсудить с Никой Евангелие, но время для этого еще не пришло.
 
«А все-таки интересно… Что запомнилось ей из Нового Завета? Что поразило? Что обрадовало?»

-- Что-то эта дурочка к тебе больше не бегает, -- сказала пожилая соседка Жени спустя неделю. – Мы, конечно, тут все с больной головой, но она… Это что-то!   Таких я еще не видела.

-- Я дала ей Евангелие, -- ответила Женя. – Наверное, читает, увлеклась.

-- Будет она читать, как же! – махнула рукой Анастасия Николаевна. – Зачем даешь?  Она и выбросить может.

-- Нет, не выбросит, -- твердо произнесла Женя. – Я точно знаю.

Встречаясь с Никой в коридоре и столовой, Женя замечала перемены в ее облике. Вместо черной футболки – светло-желтая. Волосы не растрепаны, аккуратно причесаны и уложены. Даже морщины словно разгладились, перестали бросаться в глаза. Ника читала Евангелие взахлеб, носила его в столовую, открывала в коридоре. Но Женю поразило до глубины души другое – больше не было сигаретного запаха!
 
-- Привееет! – однажды Ника все же заглянула в Женину палату. – Я курить бросила, представляешь?

-- А как же колоссальная, жутчайшая зависимость? – не удержалась Женя.

-- Переживу! – улыбнулась Ника. – Меня завтра выписывают. Спасибо за книгу…за разговоры…за все… Глюков уже нет, таблетки помогли. Давайте просто посидим и помолчим.

Женя так сильно удивилась, что не смогла произнести ни слова. Даже Анастасия Николаевна посмотрела на Нику с симпатией и протянула ей шоколадку. Девушка разделила сладость на троих – таких разных, встретившихся под больничной крышей. Им всем так не хватало именно этого – возможности посидеть в тишине, осмыслить то, что происходило, происходит и будет происходить. Не хватало мирного духа.

Женя думала о силе молитвы. Она просила Бога за Нику и случилось чудо. Раздражающая девушка бросила курить, даже внешне изменилась. Светло-желтая футболка радовала глаз. Исчезла взвинченность, расхлябанность, вульгарность. Ника спокойно сидела на кровати, улыбаясь самой доброй улыбкой.
 
--В Евангелии много всего интересного, -- Ника нарушила молчание, внимательно посмотрев на Женю. – Например, притча о сеятеле…  Сеял человек, сеял…  Что-то проросло, а что-то нет… Я пока еще плохо понимаю… Там вроде о сердцах человеческих. Кто-то идет за Богом, а кто-то не хочет. Правильно?

-- Почти, -- Женя ободряюще похлопала Нику по плечу.

-- Еще притча о виноградарях… Она посложнее. Вроде понимаю, а вроде и нет. Знаешь, а я пыталась молиться. Своими словами. Это тяжело, я постоянно отвлекалась.

-- Но ведь ты сказала Богу то, что хотела?  -- спросила обрадованная Женя.

-- Конечно, - ответила Ника. – Впервые в жизни.

За окном переливался нежными красками чудесный закат…