Благовещенский погост. Глава 20

ГЛАВА   20.  СТРАННЫЕ   ВСТРЕЧИ.

                А мы хотели дать весёлый знак ангелам,
                Да потеряли их из виду, заметая следы.
                Вот и вышло бы каждому по делам его,
                Если бы не свет этой чистой звезды.
               
                Б. Г., внесён Минюстом РФ в реестр иностранных агентов

        Говорят, нельзя дважды войти в одну и ту же реку. От чего же? Войти, конечно, можно. Только вода в ней будет совсем другая. Помыслить о том, чтобы восстановиться в округе, где он служил первые семь лет, Дисмас не мог. Послать генерала на три весёлых буквы и высказать ему в лицо всё, что о нём думаешь, – это, безусловно, красиво. Но влечёт за собой волчий билет, по крайней мере, в том УВД, которым он командует.

        И пришлось нашему герою пытаться восстановиться в округе, где он жил. Поначалу всё шло, как нельзя лучше. Первым заместителем начальника Управления оказался старый заслуженный сыщик, бывший когда-то начальником криминальной по соседству с отделом с романтичным названием «Ховрино», где Дисмас начинал свою службу в уголовном розыске. Египтянина он помнил молодым, талантливым и подающим большие надежды опером. Наверное, поэтому и предложил ему должность начальника отделения уголовного розыска в отделе первой категории. Неискушённый читатель воскликнет: «Какое унижение! Назначать бывшего первого заместителя начальника отдела начальником уголовного розыска?!» Никакого унижения тут нет. Более того, это назначение похоже на шубу с барского плеча. Можно два раза войти в одну и ту же реку, только сложно очень.

        Ещё больше повезло Дисмасу с начальником отдела собственной безопасности округа. Им оказался Валерка Шершнёв, немолодой уже совсем человек, работавший у нашего героя в отделе старшим опером. Что должен был сделать нормальный начальник ОСБ в данном случае? Собрать информацию, чем это его бывший руководитель занимался несколько лет на гражданке. Труда это не составило бы: уж больно Египтянин наследил в криминальном мире. Но сыграл свою роль человеческий фактор. Присутствовала  у Дисмаса одна интересная особенность. Он всю жизнь терпеть не мог «неправильных» по его собственным представлениям людей. А вот тем, кого он считал  «правильными», всегда было с ним легко, он уважал их и ценил. Думаете, просто работать сильному сыщику, если его отец-командир младше его лет на десять? А Шершнёву работать со своим молодым начальником было комфортно. По натуре Валерка оказался человеком благодарным. Когда он увидел своего бывшего шефа в бедственном положении, вместо того, чтобы стеной стать на пути нежелательных элементов в органах внутренних дел, пропил с ним целых двое суток у себя в кабинете, слушая рассказы о том, как замысловато может сложиться жизнь человеческая. Египтянин никогда дураком не был, знал, кому можно доверять, а кому нет. И никогда не ошибался в своих оценках. Шуршику (такое погонялово было у Валерки, когда они работали вместе) пришлось изрядно потрудиться, согласовывая документы на восстановление Дисмаса в органах. Как он сам сказал, когда процедура проверки завершилась: «Долг платежом красен».

        И вошёл наш герой снова в реку, из которой несколько лет назад с брезгливостью и негодованием вылез. Берега выглядели по-прежнему, но вот вода изменилась до неузнаваемости. Вполне возможно, что причина ненависти нашего Богоданного Вечного Президента к милиции объясняется просто. Скорее всего, это отголосок той жестокой борьбы, развернувшейся между Министерством внутренних дел и Конторой в начале 80-х, закончившейся полным поражением ментовки и воцарением Андропова. У искушённого читателя вопрос сравнения степени благородства ментов и конторских может вызвать грустную улыбку. Последним заповедано их легендарными предками из ВЧК, ОГПУ и НКВД: «Если враг не сдаётся, его добивают. А если сдаётся, - добивают тоже. Хороший враг – мёртвый враг».  Поэтому из всех общественных институтов, которые так талантливо развалил Тот, Кто Почти Бог, система внутренних дел прочно держит первенство. В 2005 году, когда Дисмас решил снова поплавать, все эти процессы стали уже заметны невооружённым глазом.

        В каждом округе есть один-два отдела, по тем или иным причинам держащих пальму первенства по криминогенности. Из-за вала преступности сотрудникам приходится в них несладко. Восточный округ Москвы большой. Поэтому в нём таких отделов целых три: Гольяново, Измайлово и Перово. Менты из этих отделов всегда спорили между собой, у кого небо с овчинку. Дисмас попал в Измайлово. Именно на середину 2000-х пришёлся пик бегства из органов специалистов. Люди устали от постоянного издевательства под условным наименованием «реформа без конца». На фоне цунами преступности трудная работа становилась совсем невыносимой. Рыба, как известно, ищет, где глубже. А на смену им, особенно в уголовном розыске, приходили новые люди новых путинских времён. Умная молодёжь пролезала на госслужбу, поближе к распиливанию бюджета. Те, что поглупей, пришли на смену героям «Улиц разбитых фонарей» и испоганили их имя и память. Вот с таким личным составом и пришлось работать Дисмасу на трещащей от преступности территории. К счастью, на весь большой отдел ещё оставалось четыре старых опера при понятиях, иначе пришлось бы ему совсем тяжко.

        Иногда старым сыщикам снятся одинаковые кошмары. Ну, не то, чтобы совсем одинаковые, но с похожим сюжетом. Человек во сне оказывается на прежнем месте своей службы, а там всё невообразимо изменилось. Вот в таком страшном сне и пребывал Дисмас больше года. Неизвестно, чем это всё для него закончилось бы, но колесо фортуны закрутилось в фартовом направлении. Его начальник отдела, старый полковник с очень чёткими и крепкими моральными нормами и РУОПовским опытом, неожиданно был назначен  возглавлять отдел по борьбе с организованной преступностью. Египтянина он уважал и считал штучным товаром, поэтому перетащил с собой.

        А потом было несколько лет работы по организованным преступным группировкам, лидерам и авторитетам преступного мира. В 2010 году государство решило, что задача по устранению конкурентов в лице организованной преступности решена, и стали расформировывать подразделения по борьбе с ней. Дисмас решил не дожидаться окончания этого увлекательного процесса и стал заведовать в окружном отделе уголовного розыска оперативно-розыскной частью, занимавшейся разбоями, грабежами, квартирными кражами, кражами автомобилей и мошенничествами общеуголовного характера. В округе у него сложилась репутация человека с отвратительным характером и совершенно неформатируемого, но профессионала крепкого. Должность была не политическая, желающих везти весь этот воз на себе не находилось, тем более, что составляла эта тележка 80 % от всей работы уголовного розыска.
 
        На этом месте Дисмас проработал до пенсии, почти семь лет. Чтобы читатель, не сильно разбирающийся в ментовских коллизиях, понял, что это значит, расскажу в двух словах о его предшественниках. Первый из них на третий год работы решил застрелиться. Слава Богу, это у него не получилось, но в дурку на бесплатный пансион он заехал. Второй предшественник просидел на этом месте полтора года и сбежал, плюнув на пенсию. Работая начальником ОРЧ, Египтянин свёл приятное знакомство с микроинфарктом и инсультом. В отставку его отпускать не хотели, но всё же инсульт – это не хухры-мухры, а в последние месяцы службы по нашему герою было видно: на пенсию он идёт, чтобы умереть дома.

        Вообще, о Дисмасе-сыщике можно рассказывать долго. Легендарная была личность, ничем  не бледнее Эраста Фандорина. Однако это не имеет никакого отношения к нашему повествованию. А уж поскольку написан о нашем герое второго плана целый роман, довольно увлекательный, то и отсылаю любезных читателей к нему. Для нашего же рассказа гораздо значимей некоторые психологические характеристики Египтянина, которые кратенько и перечислим.

        Можно сколько угодно обвинять режиссёра и сценариста хромой судьбы нашего героя, но нельзя не признать некоторую предрасположенность Дисмаса к странным поворотам. Нормальный человек и представить себе не может таких виражей, а для Египтянина каждый раз наступала всего лишь новая ипостась, и он начинал жизнь с чистого листа. Люди обычно трепетно относятся к наработанным за долгие годы связям. В мировосприятии же Дисмаса человеческие отношения не играли особой роли. Каждый раз, начиная новую жизнь, он брал с собой в неё только тех людей, которых считал духовно близкими. Через все испытания пронёс он воспоминания о своём комбате, Йонасе Микасовиче, заменившем ему отца. Навсегда остался с Египтянином Лёха Адвокат, без которого он не состоялся бы ни как настоящий сыщик, ни  как криминальный авторитет.

        Каждый раз в новой ипостаси Дисмас становился как бы новым человеком. Хамелеон? Пожалуй, нет. Просто иногда он оставался самим собой, а иногда, как талантливый актёр, играл роль, совершенно вживаясь в своего персонажа. Что интересно, всегда у него и то, и другое получалось правдоподобно. Рок-музыкант. Боевой офицер. Учёный историк. Молодой сыщик, подающий большие надежды, что называется, опер при понятиях или мент в законе. Бандит не из последних, наделавший шухера в криминальном мире. Снова мент в законе. Только теперь уже совсем немолодой, бескомпромиссно борющийся с преступностью, словно забыв, что ещё недавно сам к ней относился.
 
        А вот для того, чтобы понять, где правда, а где игра, нам придётся ещё немного рассказать об этом герое второго плана до того, как он снова появится в нашем повествовании.
                …………………

        Дисмас никогда не любил врать себе. Поэтому всегда чётко осознавал, когда жил своею жизнью, а когда исполнял чужую роль. Он был самим собой, играя свои песенки и песни своих кумиров, наивно полагая, что так можно изменить этот безнадёжный мир к лучшему. Как ни странно, работа над диссертацией о Петруше Бесноватом тоже относилась к настоящей жизни, уж больно он любил историю. А вот вояка, опер, бандит и начальник оперативных служб казались ему главными героями боевиков, парадоксально заканчивающихся хэппи-эндом, когда вопреки всем обстоятельствам удавалось остаться в живых, и на фоне титров звучала «Тема Штайнера» Эрнеста Голда. Кого бы ни играл Дисмас, в конечном итоге у него всегда получался фельдфебель Рольф Штайнер. И дело было вовсе не во внешнем сходстве. Ещё в молодости его поразил до глубины души образ этого персонажа. Настоящий воин, мудрый и благородный рыцарь без страха и упрёка, отлично знающий, где растут Железные Кресты, и что за ними стоит. Человек, прекрасно осознающий, за какую мерзость ему приходится воевать в нечеловеческих условиях и ненавидящий всех, принимающих решения и породивших эту мерзость. «Ich hasse alle Offiziere». Эту фразу частенько приходилось слышать начальникам Дисмаса. Благо у нас знать иностранные языки не принято.

        Один из самых долгих и благодатных периодов «своей жизни» пришёлся у нашего героя на первые несколько лет по выходу в отставку. Вначале ему казалось, что после последних семи годков службы долго он на пенсии не протянет. Но удалось кое-как оклематься и даже осуществить давнюю мечту. Он объехал добрую часть Центральной и Северо-Западной России,  любуясь на красоты нашей страны, разные памятники архитектуры и исторические места. Отечественная история и история русского зодчества для него были даже не увлечением, а скорее любовью. Поскольку на ментовскую пенсию не проживёшь, замутил Дисмас свой маленький бизнес – устраивал для всяких богатых дядек с их тётками, интересующихся русской историей и архитектурой, эксклюзивные экскурсии. Охмуряя своих потенциальных клиентов и проводя для них экскурсионную программу, он меньше всего походил на бывшего подпола, чудовищно изуродованного профессиональной деформацией. Какой там трёхэтажный мат, какое там ботанье по фене, - и близко нет. Казалось, что перед тобой профессор истории или искусствоведения из дореволюционного Санкт-Петербурга, который к тому же прекрасно умеет витийствовать.

        Денег на жизнь вполне хватало. Жаль только, что продолжалась вся эта лепота только до осени 2020 года. Правильный и богоугодный бизнес в нашей стране, мягко говоря, не приветствуется. Но не стоит бросаться камнями в государство, - в игру вступили глобальные процессы, в одночасье сделавшие внутренний туризм неактуальным. В который раз наш герой очутился у разбитого корыта.

        Тяжко пришлось бы Дисмасу, если бы не один человек. В конце 2010 года он познакомился у Лёхи Адвоката с Рамазом Нодариевичем Дзнеладзе, более известным в определённых кругах, как Рамаз Кутаисский. И Лёха, и Рамаз на тот момент были раскоронованы, и реальными Ворами уже не считались. Ох, уж эта доля воровская… Движуха, движуха, движуха, сходки, выяснения отношений, интриги, предъявы, прогоны, ответки, личная неприязнь, шапку надели, шапку сняли… Потом снова надели… Как никто точно сказал о воровской жизни признанный  Минюстом РФ иностранным агентом БГ:

        Иногда летишь в электрическом небе
        И думаешь: «Скорее бы я упал!»
        Иногда летишь в электрическом небе
        И думаешь: «Уж скорее бы я упал!»
        Иногда проснёшься в кресле президента
        И плачешь: «Сам не знаю, как сюда попал!»

        Сначала ты надежда и гордость,
        Потом о спину ломают аршин.
        Сначала ты надежда и гордость,
        Потом о спину с треском ломают аршин.
        Ох, брошу я работать под этим мостом!
        Пойду летать феечкой в Страну Синих Вершин.

        У Лёхи было всего два друга – Дисмас Египтянин и Рома Кутаисский. И он был для каждого из них очень близким человеком. Смерть Лёхи от саркомы лёгких в 2018 году объединила этих двух волков-одиночек. В 2015 году Шакро единоличным решением восстановил Рамаза в статусе. Когда Дисмас оказался на мели и попросил у Кутаисского подкинуть настоящую тему, тот ему не отказал и подкинул делюгу, которую от себя оторвал. Так они и стали работать вместе, формально никому не подчиняясь, раз Рамазу вернул корону лично Шакро, и базируясь на Тверь.

        Дисмас являл собой законченный вариант одинокого волка, все темы он исполнял строго в одинаре. Вот только с мастью у него выдалась незадача. Воры, работающие под видом ментов, как в своё время любил Япончик, называются «цветными». Египтянин же был оригиналом во всём. За годы службы он настолько изучил воровской мир и так близко сталкивался с наиболее яркими его обитателями, что ему больше бы покатило «чёрный». Все свои темы он исполнял в глубинке, кося под реального Вора.

        Очень быстро Дзнеладзе получил за это предъяву, но отпарировал её легко. Если таким иконам стиля, как Кириллыч, не в падлу сработать под краснопёрых, то почему бы бывшему менту не закосить под Вора? Тут некоторые недоброжелатели припомнили, что Дисмас не всегда был ментом, и в 2004 году Лаша Павлович Шушанашвили вынес вердикт о том, что Семья больше не желает видеть его в деле, на что даже Лёха Адвокат возражений не имел. На это Рамаз ответил, что Лаша Руставский раскоронован Таро и Мерабом Сухумским, а стало быть, его слово – не закон.  На этом предъява была исчерпана.

        Если кто-то из теперешних коллег автора попеняет ему по-братски, что он слишком реалистично описывает события в воровском мире и говорит много лишнего, отвечу ему словами того же самого злосчастного и заклеймённого Минюстом РФ иностранного агента БГ:

        Едет лимузин. Снаружи бриллианты,
        Внутри некуда сесть.
        Едет лимузин. Снаружи бриллианты,
        Внутри такая скотобаза, что некуда сесть.
        Как сказала на съезде мясников Коза Маня,
        Тусоваться с вами – невеликая честь.

        А любая весть изначально благая.
        Просто ты к этому ещё не привык.
        Любая весть изначально благая.
        Просто ты к этому ещё не привык.
        Если не нравится, как я излагаю,
        Купи себе у Бога копирайт на русский язык.

        В общем, всё шло достойно и неплохо, пока в апреле 2021 года на одной делюге в Кашине Дисмас не въехал в реальный косяк.

                …………………

        В кашинские леса бродяга Дисмас забрёл по своей собственной теме, Рамаз не имел к ней никакого отношения. Однажды он решил скоротать вечерок в единственном приличном ресторане в городе. В это же время режиссёр-концептуалист его хромой судьбы вынырнул из наркотической нирваны и решил позабавиться очередным крутым поворотом из серии «нарочно не придумаешь». Нашего героя угораздило встретиться со своим крестничком, Жорой Ташкентским, которого он огорчил до невозможности в начале 2009-го, будучи начальником отделения по борьбе с лидерами и авторитетами преступного мира окружного отдела по борьбе с организованной преступностью. Да, пожалуй, любой огорчится, если его на ровнячке отправят в командировку на три года и девять месяцев.
 
        Но одному Богу понятна та сложная технология, по которой складываются или не складываются человеческие отношения. Георгий Николаевич Сорокин, как и Египтянин, уважал людей, которых считал правильными. А Дисмас по его представлениям был правильным ментом. И их случайное пересечение уже через пятнадцать минут стало напоминать встречу старых друзей, не видевшихся много-много лет. Сорока в тверской глуши тоже оказался не просто так.
 
        В восьмидесяти километрах северо-западней Кашина лежит город Бежецк. Однажды автор добрался туда и может доложить со всей уверенностью: Кашин в сравнении с ним – центр цивилизации. В Бежецке тебя охватывает ощущение, что вот он, край света. Не случайно именно там пряталась Анна Ахматова с маленьким Лёвушкой Гумилёвым.

        Бежецк – районный центр, и вся промышленность района сосредоточена в нём, целых пять заводов. Если о четырёх из них и сказать нечего, удивительно, как они до сих пор работают, то Бежецкий компрессорный завод «Автоспецоборудование» - очень даже лакомый кусочек. Производит он вполне востребованную продукцию, а после того, как в 2000-х поставили на нём хорошую голландскую линию, стал он предприятием более чем рентабельным. Правда, это не сильно отразилось на зарплатах его сотрудников, ИТРы там получали от 30 до 60 тысяч, работяги - от 25 до 40, но в сравнении с вопиющей нищетой, царившей в городе, они чувствовали себя просто счастливчиками. К тому же, голь на выдумки хитра. И после того, как выпущенная на зарубежном оборудовании продукция пошла нарасхват, закрутили аборигены завода «АСО» обезьяну. Каждый пятый компрессор почему-то оказывался бракованным, что не мешало пускать его налево. Служба безопасности на заводе была, но состояла она из бывших местных ментов и вертухаев. Работнички те ещё. Хорошо хоть их налево на органы не пускали.

        Изобретательные сотрудники компрессорного завода, наладившие целый нелегальный бизнес, легко умножали свою месячную зарплату на три. Но счастье их было недолгим. Там, где появляются неучтённые денежки, всегда появляется кто-то, желающий эти денежки помыть. Хоть и напоминает Бежецк конец света, но свои синие там имеются. И не сказать, чтобы были они последними в Тверской области. И решили местные урки, что раз уж существует такой доходный нелегальный бизнес, то и должен он их кормить. Но городок маленький, живёт там тысяч двадцать человек. Все друг друга знают, все вместе росли, а если поискать, и отдалённое родство найти можно. Поэтому урки с заводчанами договорились полюбовно и получали с них 40 % за сопровождение грузов налево. Воцарилась в городе идиллия, и длилась она до тех пор, пока не появился в Бежецке, как чёрт из табакерки, новый глава городской администрации.

        Никто не знал, откуда он взялся, но на прежних мэров был совсем не похож. Те все были местными, а этот залётный невесть откуда. Совсем не старый человек, хотя уже в летах. Представлялся он везде отставным воякой-полковником, причём заслуженным, с двумя Орденами Мужества. Что, кстати, совершенно не вязалось с его харей, донельзя откормленной и столь же надменной. И был он энергичен до невозможности. Правда, жители города быстро заметили, что вся его энергия направлена в одном направлении. Не могли на это не обратить внимание и представители криминального бомонда Бежецка. За считанные месяцы новый градоначальник разобрался, какая нехилая кормушка находится у него под носом, пригласил к себе местных авторитетов и сделал им предложение, от которого те с негодованием отказались. Сами-то синие ещё могли бы пойти на такое. Подумаешь, прогнуть долю с 40 % до 30. Ничего страшного, лишь бы в городе была тишь, гладь, да Божья Благодать. Но в новой схеме главе администрации причиталось 50 %, а заводским оставался шиш в размере 20 %. Тут уж лидерам бежецкой ОПГ пришлось выступить в роли защитников рабочего движения налево. Но недолго крёстные отцы Бежецка упивались своим благородством. Нового градоначальника они явно недооценили. Да что там недооценили, с людьми такого масштаба они вообще раньше не сталкивались. Даже местные начальнички полиции смотрелись в сравнении с ним безобидными козлинами.
 
        Не договорившись со своими земляками, крутой мэр в частном порядке смотался в соседний Кашин, в котором братва традиционно пухла от голода. О бежецкой теме кашинские слыхали. И когда их неожиданно желанный гость обозначил им реальные 25 %, они два дня накрывали ему поляны и носили на руках. И надо было за эти 25 % всего лишь поставить в стойло заводских, чтобы спокойно пилили гири за свои 20 %, да отодвинуть от темы бежецких. За такие деньги вечно голодная кашинская братва не то, что готова была повоевать со своими соседями, она вообще половину жителей Бежецка перевалила бы.

        Заместитель главного инженера завода, представлявший интересы заводчан, на встрече с кашинским автором в кабинете бежецкого мэра поначалу пробовал хорохориться. Но ему быстро объяснили, что его номер шестнадцатый. А он уж потом объяснял ИТРам и работягам, что лучше 20 %, чем ничего.

        Бежецкие уркаганы с такой постановкой вопроса были категорически не согласны, но проиграв начало товарищеской встречи своим коллегам из Кашина со счётом 0:5, основательно призадумались и решили написать письмо на деревню дедушке, Константину Макарычу.
 
        Как ни странно, бежецкая малява стала довольно хорошо известна среди генералов воровского сообщества. Говорят, что-то слышал о ней даже Шакро. Но никто из реальных Воров почему-то не спешил из своих вилл в Испании, Италии, Турции и Эмиратах в стреляющую тверскую глушь решать копеечный спор между двумя бригадами отморозков. Тем более что к этому времени товарищеский футбольный матч между двумя командами по счёту напоминал уже хоккейный. Вот тут какая-то добрая душа из внучат Деда Хасана и вспомнила о Жоре Ташкентском, раскоронованном в 16-м в Анталии Мерабом Сухумским, Црипой Кутаисским, Матевичем, Зурой Зугдидским и Котомой Сенакским. Материальное положение Георгия Николаевича напоминало материальное положение эмведешного генерала, с позором отправленного на пенсию и отодвинутого ото всех кормушек. Было немного непонятно, в каком статусе господин Сорокин будет разбирать, кто по понятиям прав, а кто нет. Но и тут выход был найден. Снял шапку с  Жоры Мераб Сухумский и иже с ним. Поэтому все, признающие верховный авторитет Шакро, свято чтящие заветы Деда Хасана, а также предпочитающие славянских авторитетов и недолюбливающие пиковых, могли это лишение имени и не признавать.

        Для начала Жора приехал в Бежецк и подтянул местных. Те поведали ему всю перипетию. В Кашин Георгий Николаевич поехал уже весьма озадаченный, потому что судить было нечего. Тема и тема. Никто её друг у друга не перебивал. Если бы бежецкие не вписались за заводских, то и сейчас бы рулили. Никаких нарушений понятий не усматривалось. Помощник кашинского авторитета Сафона, Воробей, вёл себя с уважаемым гостем корректно и учтиво, но всё время упирал на то, что говорить не о чем. Когда Жора попытался разыграть карту «Братва, не стреляйте друг в друга», выяснилось, что войны кашинские начинать не хотели, да уж больно нагло и не по-братски вела себя бежецкая молодёжь. Пушок, которого бежецкий Бурят уполномочил вести переговоры о мире, а сам не поехал, поскрежетал зубами, но признал, что его молодняк сам напоролся на ответку.

        Ситуация складывалась для Сороки не лучшим образом, всё шло к тому, что пришлось бы ему уезжать, ничего не разрулив и не солоно хлебавши.
 
        Когда Дисмас выслушал историю во всех подробностях, его как током шибануло. Всё же фартовый он был парень. Частенько ему не пёрло, но уж если Фортуна поворачивалась лицом, так уж это всем фартам фарт. Такие совпадения случаются за всю жизнь не более пары раз, но с загадочным бежецким мэром лет двадцать-двадцать пять назад он был неплохо знаком и прекрасно знал, что он из себя представляет. А в этом и заключался ключ решения проблемы. И криминальную войну можно было прекратить, и левые доходы компрессорного завода поделить полюбовно, чтоб все остались при делах и без огорчений, и нехилую долю на общее откусить.
 
        Своему крестничку Сороке Дисмас предложил вистовать в тёмную, в свойственной ему интеллигентной манере. По воровским законам, если в городе два Вора, один из них не может устраивать собственное правилово. Вот, и предложил наш герой Ташкентскому представить себя высоким договаривающимся сторонам, как Дисмаса Преображенского. При этом твёрдо пообещал, что тема наша, за слова отвечая. Бедному Георгию Николаевичу ничего не оставалось, как согласиться. В противном случае шансы на успех стремились к фу-фу. Да и проникся лишённый имени бывший Вор к нашему Египтянину не по-детски, чему, возможно, способствовали две распитые бутылки «Старого Кёнигсберга».
 
        За базар наш герой всегда отвечал конкретно. Тема разрулилась всего за один вечер. Зло в лице слишком энергичного бежицкого мэра было наказано. Бежицкие  с кашинскими перестали время от времени валить друг друга и обратно побратались, получив по 30 % с темы. Не были забыты и заводчане. Их доляна волшебным образом прогнулась к лучшему с 20 % до 30. А Жора Ташкентский с гордым видом получил 10 % с темы на общее, да и авторитет его после такого грамотного разруливания слегонца подрос.

        Всё было прекрасно, и все были довольны. Кроме бежицкого мэра, конечно. Да только слухом земля полнится. Скажем мягко: кашинская история имела некоторый резонанс в криминальном мире. Когда выяснилось, что сложную и не последнюю тему, о которой что-то краем уха слышал даже Шакро, не говоря уже о Васе Воскресе, разрулил бывший краснопёрый, закосивший под реального Вора, что началось… Мама дорогая!

        Георгий Николаевич Сорокин, человек крайне не глупый, и так в 16-м натерпелся страху, когда Мераб со товарищи выкатили ему конкретную предъяву и сказали: «Ты больше не Вор». Чем закончится эта история, он дожидаться не стал, распрощался с Воровским Ходом и затерялся на бескрайних просторах. Говорят, Латинская Америка большая. Автор симпатизирует Ташкенту, поэтому надеется, что это, действительно, так.

        Рамаз был Дисмасу настоящим другом и попытался принять удар на себя, на что ему конкретно было сказано: «Вопросы не к тебе».

        Особенно лютовал и настаивал на обнулении Дисмаса не всеми уважаемый Эдуард Сергеевич Асатрян, более известный, как Осетрина Старший. Он точил зуб на Египтянина ещё с 2004 года: в том большом куске, который тогда откусил наш герой, была и его доля малая. Не забыл Эдик Тбилисский и того, что Египтянин был близким Лёхи Адвоката, с которого он в 2010-м снял шапку под вполне благовидным предлогом, мол, краснопёрый Вор за всю историю только один, Костя Ростовский, а другому не бывать.
 
        В конце августа 21-го, почти пять месяцев спустя после кашинских событий, сорока принесла Дисмасу на хвосте, что у Семьи есть конкретные вопросы лично к нему.

                …………………

        Вряд ли любезные читатели в это поверят, но, получив трагичную новость от Сороки, Египтянин успокоился. Бегать от Семьи смысла не имеет, это только отягощает вину. Предъява по кашинской делюге родилась  конкретная, ответа на неё не было. В исходе разборки он ни на минуту не сомневался. До сходки оставалось несколько дней, что позволяло без суеты подвести итоги.

        Дисмасу шёл 52-й год. Он хорошо осознавал, что большая часть жизни прожита совсем не так, как хотелось бы. Да и не прожита, а скорее сыграна. Чтобы найти своё место под солнцем в этом сложном человеческом мире всё время приходилось исполнять не свою роль, постоянно менять занятия и окружение. Нельзя сказать, что наш герой окончательно возненавидел режиссёра-концептуалиста своей хромой судьбы, но от его бесконечных озарений и выкрутасов устал изрядно.
 
        А тот решил преподнести ему последний сюрприз. Сходка должна была состояться в ресторане «Кур», вплотную прижавшемся к Преображенскому кладбищу. Так что, последний путь Дисмаса неспешным шагом занимал пятнадцать минут. Преображенка, кстати, презабавнейшее место. События истинно исторического масштаба разворачивались здесь во времена молодости Петруши Бесноватого. Менее значимые вещи происходили во время превращения этого села в форпост беспоповцев Федосеевского согласия. От петровских времён не осталось ровным счётом ничего, кое-что сохранилось от старообрядцев. Район изменился до неузнаваемости, даже рельеф. Нет больше огромного, пользовавшегося дурной славой Преображенского пруда. Но место явно Богом проклятое. Сохраняется тут некая зловещая преемственность времён. Там, где казнили стрелецкого полковника Иоганна Елисеевича Цыклера, окольничего Соковнина и стольника Пушкина, возглавлявших февральский стрелецкий бунт 1697 года против идиотских реформ Петруши Бесноватого и засилья немцев с Кукуя, теперь по странному стечению обстоятельств находится окружной отдел ФСБ. А ресторан «Кур», где должен был закончиться жизненный путь Дисмаса, стоит аккурат на том самом месте, где федосеевцы под покровом ночи резали ножами и сбрасывали в Преображенский пруд несчастных отцов, пытавшихся вызволить своих дочерей, которых коварные старообрядцы правдами и неправдами заманивали в Преображенский богадельный дом.

        В назначенный день, выходя из дома, Египтянин долго раздумывал, брать ли с собой выкидуху, последний подарок его друга Лёхи Адвоката. И не взял. Даже если он перевалит всех, присутствующих на сходке, что можно отнести к малонаучной фантастике, что это изменит? На неизвестное время отсрочить развязку? Нет уж, лучше ужасный конец, чем ужас без конца.

        Когда наш герой вошёл в беседку во внутреннем дворе ресторана, он оценил, что сходка собралась небольшая, всего пять человек. Это было хорошо. Плохо было то, что личное дело Дисмаса решили рассмотреть на самом высоком уровне.

        Во главе стола сидел Вася Воскрес. Выглядел он, как владелец крупного бизнеса, крайне озабоченный репутацией своей компании. Строгий и безумно дорогой костюм, замысловатый узел на галстуке, шёлковый платочек в тон галстуку в левом кармане пиджака. Всё это не вполне вязалось с его внешностью романтика северных просторов, но впечатление производило. Кто банкует на сходке, вопросов не возникало.

        Слева от Христофорова сидел Лёша Забава в простецком сером свитерке. Его присутствие оптимизма не добавляло. «Если Забава здесь, значит, точно будут валить», - пронеслось в голове у Дисмаса. Впрочем, других вариантов у него и не было. При появлении Египтянина Забава повернул к нему свою звериную морду. Взгляд был недобрым. Наш герой ответил ему самой обаятельной улыбкой фельдфебеля Штайнера и подумал: «Рассказать, что ли, честному люду, почему 6-го марта 2009 года, когда на турбазе в Есино тормознули Жору Сорокина, Игорька Глазнева и Алексея свет-Владимировича, Ташкент поехал на три года и девять месяцев, а Вова Питерский с Забавой пошли и дальше укреплять воровские традиции?» А что это, собственно, изменит? Ну, будет на Преображенском кладбище рядом с трупом Дисмаса Египтянина валяться труп Лёши Забавы, так нашему герою сие уже будет неинтересно.
 
        Справа от  Воскреса сидел Рома Дзнеладзе. Вот тут появлялись кое-какие основания для надежды. Ведь не посмотреть же, как близкого друга будут кончать, Рамаз припёрся. Значит, есть у Кутаисского туз в рукаве. А доставать нужную карту в самый неожиданный момент он мастак. Дзнеладзе с Христофоровым сидели рядышком, как шерочка с машерочкой.  И тут надо отдать должное Шакро. Этот добродушный и несколько медлительный человек сделал многое для того, чтобы прекратить двадцатипятилетнюю кровавую свару, по сравнению с которой разборки итальянских кланов в Америке – так, детский лепет на лужайке. Вот и первого зама себе он подобрал идеально. Казалось, что все решения Вася Воскрес принимает самостоятельно. Только это были не его решения, а Калашова. С годами авторитет Христофорова так возрос, что люди стали побаиваться даже за глаза называть его «автоматчиком».
 
        Когда Захарий Князевич единоличным решением восстановил Рамаза Кутаисского в статусе, это было не столько восстановлением справедливости, сколько одно из звеньев цепи прекращения войны  с кланом Таро. И вот теперь образцово показательный первый зам, Василий Александрович, в своё время вместе с покойным Кириллычем кинувший Роме предъяву в растрате общака, как ни в чём не бывало сидит рядом с Дзнеладзе, словно они лепшие кореша.
 
        Ближе всех к Дисмасу сидел джентльмен лет пятидесяти трёх, модно и гламурно прикинутый. Одна кожаная куртка стоила целого гардероба. Внешностью и причёской джентльмен до смешного походил на слегка постаревшего Дидье Маруани, лидера ансамбля «Спейс». Странного в этом ничего не было: французы, армяне, чёрт их разберёт… С Эдуардом Сергеевичем нашему герою приходилось видеться всего раза три, и было это давно. Но он узнал Осетрину Старшего безошибочно по исходившей от него звериной злобе. Кто инициатор предъявы, можно даже не вычислять. Дисмас Эдика Тбилисского тоже любил с придыханием. Он до сих пор не мог забыть ему снятие шапки со своего друга Лёхи Адвоката и  не последнюю роль близнеца Маруани в случившемся с самим Египтянином крутом повороте, когда Семья больше не захотела видеть его в деле. «Эх, зря я всё же выкидуху не взял, - подумал Дисмас. – Он бы мог мне составить хорошую компанию по дороге в никуда».
   
        Самым старшим за столом был шестидесятидвухлетний Гурам Одноглазый. Он сидел к Египтянину правым боком, и слава Богу. Даже итальянские пластические хирурги ничего толком не смогли сделать со страшно изуродованной при покушении левой частью лица Буйи. Дисмас не виделся с Одишарией уже много лет с тех пор, как он работал начальником отделения по лидерам и авторитетам Восточного ОБОПа. Гурам Гуликоевич относился к допотопным правильным законникам, Египтянин уважал его. Одноглазый к нашему герою тоже относился со всем почтением. Только эта встреча со старым знакомым Дисмаса совсем не порадовала. Слишком разное значение слова «крестник» у оперов и у Воров. На ментовском сленге «крестник» - человек, которого ты отправил в командировку. На воровском жаргоне «крестник» - новоиспечённый Вор, к которому ты сделал подход при коронации. Гурам Одишария был для Дисмаса крестником на языке оперов. Соответственно, не приходилось ждать ничего хорошего от его появления на этой сходке.

        Сделав диспозицию Египтянин молча остановился у стола. Разговор начал Воскрес:

        - Ну, мил человек, раз уж ты сам на себя корону надел, не погнушайся, присядь с нами, выпей.

        Управляющего делами Шакро по воле чуть ли не перебил Асатрян. Эдуард Сергеевич всегда был несколько импульсивен, но тут он видно, решил, что добить близкого своего заклятого врага, Лёхи Адвоката, - святое дело.

        - Ты всё шутки шутишь, многоуважаемый Василий Александрович! Ну что ж, ты шути, - мы посмеёмся. Только пока мы смеёмся, всякие выб***** Воровской Ход в посмешище превращают. Я так скажу. Нечего тут разбираться и правилово устраивать, и так всё понятно. Мочить б**** краснопёрую - и дело с концом!

        Христофоров ответил Осетрине Старшему спокойно и бесконфликтно:

        - Все знают, дорогой Эдуард Сергеевич, что ты Вор авторитетный, все к твоему мнению прислушиваются. Также все знают, что дерзок ты не по возрасту и резковат, и уважают дерзость твою. Но почему же сразу мочить? Это можно было и без сходки сделать. А мы собрались тут по-братски, чтобы разобрать ситуацию. Ситуация-то сложная. Оно, конечно, если всяк, кому не лень, будет косить под законника и свои порядки наводить, не Воровской Ход получится, а разлюли моя малина. Это с одной стороны. А с другой, вот ведь незадача, делюга-то кашинская не из простых была. И Жора Сорокин, которого честной люд послал, скажем так, сопли пожевал и утёрся. А Дисмас всё разрулил по понятиям, реально по закону нашему. Доля на общее пошла немалая с бежецкого свечного заводика. Интригана того вывел на чистую воду и в космос отправил. Кстати, Египтянин, а не в падлу тебе было своего краснопёрого обнулять? Вопрос к тебе.

        - Люди везде разные, что у ментов, что у вас, - ответил Дисмас как можно более кратко. – Так что, не все краснопёрые мне свои.

        - Ну, ты - нахал! – въехал в тему Забава. – Ты бессмертный, что ли? Из-за тебя люди серьёзные собрались, а ты тут будешь объяснять кто тебе свой, а кто не свой?!

        - А что, Алексей Владимирович, правильней бы было, если б я начал толкать, что я весь при понятиях и к краснопёрым отношения не имею?

        Эту лёгкую перепалку прервал Вася Воскрес:

        - Кто встрял, с того и ответ. Ташкент же, вроде, Забава, твой лепший корешь? Вот и расскажи нам, как он в Кашине вафлей наловил, и что ты сам думаешь о происшедшем.

        Было заметно, что за последние годы авторитет Христофорова вырос немеряно. Забавин попритих, как-то скукожился и долго подбирал слова.

        - Да что говорить, Саныч… Жорка человек хороший, только это не профессия. Как был степным муфлоном, так муфлоном и остался. По ситуации так скажу. Предъяву-то я сейчас Дисмасу не со зла кинул. Краснопёрый он – это да. Только Лёха Адвокат тоже был краснопёрый. А человек правильный. Дисмас ему близкий был. Настолько близкий, что отчасти из-за него он шапку-то снял. Так ведь, Эдик? Не знаю, как пиковые, а мы в Подмосковье Лёху очень уважали. Теперь по Кашину. Ну, что сказать? Красавчик, Египтянин! Такую делюгу на ровняке разрулить! Бежецкий компрессорный – не пять копеек медью. Доляну-то серьёзную на общее привёл. Опять же войну прекратил. Сколько там бежецких и кашинских отморозков друг друга перевалили! Короче, моё мнение такое: Дисмас – красава.

        «Ох, хитёр Забава, - подумал Дисмас. – Турбазу в Есино хорошо помнит. Этот будет конкретно играть на моей стороне».

        Асатряна душила злоба. Он готов был лично порвать Египтянина, как Тузик грелку. От волнения у него вылез тбилисский акцент, который обычно не наблюдался:

        - Ай, молодцы, братва! Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! Может, простим мусора, да корону на него наденем? А что? Где два, там и три. Папа его, Адвокат, в своё время тоже шапку носил, пока я её не сшиб. Ну, с этим мусорёнком попроще будет. Он на Лёху Мезько никак не тянет, жидковат.

        Христофоров встал из-за стола:

        - Эдуард Сергеевич, уважаемый, не бушуй. Никто тут твоё мнение не игнорирует. Извините, отойду на минуту, Шакро нужно позвонить.

        За столом повисла напряжённая тишина. Дисмас на всякий случай отодвинулся от Осетрины, чтобы успеть перехватить руку с пером. Египтянин пристально смотрел на Рамаза. Тот ободряюще улыбнулся ему. Забава, увидев манёвр нашего героя, приобнял Эдика Тбилисского за плечо и понёс ему какую-то пургу на своём полубеспредельном языке. Наконец Вася Воскрес вернулся.

        - Захарий Князевич передаёт всем почтенным Ворам привет и желает Ходу Воровскому и Люду Порядочному добра и благополучия. Особенно он просил поблагодарить Эдуарда Сергеевича и выразить ему своё уважение. Пойми по-братски, Эдик, дальнейшая сходка – без тебя.

        - Вот так, значит! – Осетрина Старший заскрежетал зубами, но почёл за лучшее взять себя в руки. – Такому уважаемому Вору, как Шакро, перечить не могу. Физкульт-привет, братва! А с тобой, змеёныш, мы ещё посчитаемся.

        Дисмас махнул стакан виски:

        - И Вам добра и благополучия, Эдуард Сергеевич. Обязательно встретимся.

        Эдик Тбилисский издал какой-то нечленораздельный звук и ретировался.

        - Нормальный ход! Слушай, ну, ты и нахал! – сказал Забава почти с восхищением. – Такому авторитетному Вору угрожать – мать моя женщина! Даже жаль, если тебя мочить придётся.

        - Я смотрю, вы уже закорешились, - Воскрес поворачивал сходку в деловое русло. – Следующим, как ни странно, говорю я. Но не от себя говорю. Все мы уважаем и чтим покойного Вагона. И все вы знаете, что мы с дядей Вовой Вагиным у себя в Нижнем жили душа в душу. Так редко у двух Воров на воле в одном городе бывает. Так вот, за Вагона сказать хочу. Дядя Вова Лёху Адвоката уважал, не смотрел, что он из краснопёрых, правильным Вором считал. А в 2003-м случилась у них запутка. Дворец спорта в Судогде делили. От Лёхи как раз Египтянин приехал. Закончилось всё полюбовно. И знаете, что мне Вагон тогда сказал о Дисмасе? Нормальный пассажир. А дядя Вова такими словами не разбрасывался. А ты что на это скажешь?

        Дисмас встал.

        - Владимир Викторович был из старых Воров, с понятиями человек. И очень добрый. Всем ясно, что в ныробской крытке не сам он на себя руки наложил, убили его. Давайте помянем человека большой души, дядю Вову Вагона. Царствие ему Небесное. А тем, кто причастен к его смерти, - гореть в аду.

        Все молча стоя выпили. Воскрес продолжил:

        - Хорошо ты за моего учителя сказал, Дисмас Египтянин, спасибо тебе. Рамаз Нодариевич, дорогой, при всём уважении к тебе, слова не даю. Все знают, что вы с Египтянином кореша. Поэтому то, что ты можешь сказать, приблизительно представляю.
 
        - Ты банкуешь, Вася дорогой, твоё и слово, - улыбнулся Рома своей луидефюнесовской улыбкой.

        Христофоров миролюбиво улыбнулся ему в ответ (у любого обычного человека от такой миролюбивой улыбки, как минимум, мурашки идут по коже) и обратился к Буйе:

        - Гурам Гуликоевич, ветеран наш уважаемый, я, конечно, понимаю, что на братской встрече любой член Семьи может присутствовать, и всё же объясни нам, неразумным, что тебя заставило забрести в наши леса из солнечной Италии?

        Одноглазый, как всегда, был неразговорчив до крайности:

        - Тариэл попросил.

        - Ну, кто позвонил Таро, я конкретно представляю, - Воскрес выразительно посмотрел на Дзнеладзе. – Рома, только я что-то не пойму: Египтянин тебе корешь, или как? По всем прихватам выходит – корешь. Зачем же ты его под нож подставляешь?

        - А почему ты решил, Вася дорогой, что я его под перо ставлю? Давай, может, послушаем Гурама, что он имеет сказать?

        - А что может сказать Гурам-батоне, которому Египтянин три грамма белого в карман сунул? – Христофоров натурально развёл руками.

        И вот тут произошло то, чего никто не ожидал. В коем-то веке Буйя разговорился.

        - Мальчики, может, дадите старику самому сказать? Я много за свою жизнь ментов перевидал, и в большинстве своём шавки они позорные. Дисмас – исключение. Хороший он человек, правильный. Если уж называть его краснопёрым, так дай Бог всем нам так быть в законе, как он цветным был. И белый он мне на карман не подбрасывал.

        Тут оживился Забава:

        - Опа-на! Нормальный ход! Как не подбрасывал?! А как же он тебе два два восемь один нарисовал?

        - Это был мой героин.

        Христофоров с Забавиным слегка прифигели.

        - Старик, я тебя лично уважаю, - сказал Лёша, - но по ходу пьесы у тебя старческий маразм нарисовался. Ты хоть соображаешь, на что ты подписываешься?

        - Лёша, братишка, сходняк-то не за меня, а вот за этого парня. И его жизнь, наверное, поболе весит, чем мой воровской авторитет. Я в Италии давно уже от дел отошёл. Всех денег не заработаешь, братва. Дисмас всегда был достойным человеком, что мусором, что вором. Его, что ли, вина, что его жизнь так крутила? Таро мне, когда просил добрести до вас, про кашинскую делюгу рассказал. Что скажу? Выступил Египтянин, как красава. Только хлестанулся он опасно. Я вам, как старый законник скажу, у парня отсюда два хода: или с пером в боку, или с короной на голове. Оно, конечно, краснопёрый он. Так прецеденты были. Костя Ростовский – легенда. Лёха Адвокат – правильный Вор. Между прочим, ваш папа Шакро говорил, что если бы не саркома, восстановил бы его единоличным решением.

        Некоторое время Гурам Одноглазый помолчал, чтобы придать финалу значимость.

        - Короче. За Дисмаса Египтянина. Моё мнение такое – короновать.

        Воскрес схватился за голову.

        - Вот что ты отец несёшь? Про то, что он воякой был, мы не говорим, краснопёрость всё поглощает. С одной стороны, ты прав – прецеденты были. Даже Осетрина сказал: «Где два, там и три». Но Костя Ростовский до короны десятку мотал. А Лёха Адвокат заехал с Кириллычем и Сливой, а получил больше большего. Наш-то самопровозглашенец, поди, кичи и не нюхал.

        Рома Дзнеладзе всегда славился тем, что в самый непредсказуемый момент доставал из колоды нужную карту.

        - А вот тут, Вася дорогой, - ошибка в объекте. Правильно Гурам-батоне сказал, что Дисмас всегда был достойным человеком. И ментом он был правильным, каких мало. А у таких всегда и врагов много, и проблемы по службе случаются. В 98-м Египтянин сложную обезьяну раскручивал, там большие милицейские чины фигурировали. Ну, зазевался слегонца по молодости. Зазевался, и заехал в Бутырку на второй этаж на два с половиной месяца…

        - Нормальный ход! – оживился Забава. – Дисмас, и чё я в тебе такой влюблённый? Какие картинки-то были?

        - Да так, ерунда, - скромно ответил Дисмас. – Двести девятая (бандитизм), сто пятая вторая (убийство) и сто шестьдесят вторая четвёртая (вооружённый разбой в ОПГ).

        Лёша поперхнулся виски:

        - Ни хрена себе букет?! И чё, все картинки твои?

        - Накрутили.

        - Ага, все так говорят: «Накрутили»!

        - Между прочим, - Рамаз решил пустить в ход ещё один козырь, - из двух с половиной месяцев три недели он провёл на ШИЗО.

        Воскрес залудил целый стакан. Похоже, решение он уже принял:

        - На ШИЗО-то ты за что заехал, болезный?

        - За поддержание воровских традиций.

        - Поясни, - озадаченно сказал Христофоров, а Забава чуть не долбанулся со стула.

        - У нас красная камера на восьмерых человек была. Из оперов – я один. Остальные – пэпсы, гайцы и один участковый. А тут за взятку следак прокурорский заехал. Фильдиперсовый такой. Сразу пальцы начал гнуть. Мне это не понравилось. Ну, я сдуру и скажи в шутку, что прокурорских на зоне опускают. Три недели ШИЗО за поддержание воровских традиций.

        Забава заржал, как лошадь.

        - Нормальный ход! Короче, Саныч, ты кумекай себе, как хочешь, а это – наш пассажир. Опять же, к старшему поколению нужно прислушиваться, Гурам Гуликоевич порожняк гнать не будет. Короновать! Три к одному. Решай, Василий Александрович.

        Христофоров выглядел слегка обалдело, даже узел на галстуке распустил.
 
        - Да, Египтянин, много я в своей жизни на кренделей насмотрелся, но ты – уникум. Как спрыгнул с такого букета, по картинкам-то пожизненно выходило, не спрашиваю. Умение спрыгнуть со срока – авторитет Вора. Пошёл Шакро звонить.

        На этот раз Вася Воскрес отсутствовал долго, а вернулся в беседку уже без галстука.

        - Значит так. Я подход первым делать не могу, по статусу не положено. Тебе, Рамаз Нодариевич, тоже не советую. А то пойдут разговоры, что ты из близких крестников строгаешь. Остаются Забава и Гурам Гуликоевич. Кто первым подойдёт?

        - Я, однозначно, - Забава встал. – И чё я в тебе такой влюблённый? Дисмас, ты – реальная красава и реальный Вор.

                …………………

        Наблюдая за этой сценой, Бог-Отец незаметно для Себя перешёл с красного вина на «Старый Кёнигсберг», который пил той же чашей. Когда все четыре Вора сделали подход к новоиспечённому обладателю шапки, Не Рожденная и Не Сотворенная Ипостась Святой Живоначальной Троицы директивно обратился к Святому Духу:

        - Установить, кто у этого парня ангел-хранитель. Повысить в звании до Серафима.

        Святому Духу несколько претило такое солдафонство, но оценив количество выпитого Богом-Отцом «Старого Кёнигсберга», Он почёл за лучшее ответить по-военному:

        - Есть. Будет сделано.

        - Вот то-то! Также установить, кто писал сценарий судьбы для Дисмаса. Перевести в Девятый Круг Ада младшим чёртом.

        За столом, вокруг которого восседала Святая Живоначальная Троица, повисло неловкое молчание. Прервал его Бог-Сын:

        - Господи, да ведь все сценарии судеб Ты собственноручно пишешь. Как-то так…

        Бог-Отец накатил ещё одну чашу «Старого Кёнигсберга»:

        - Да, неудобненько получилось… Ну, тогда – отставить!

        Святой Дух мялся, мялся и всё-таки решился:

        - Господи, Мы прекрасно знаем, что Ты ни от кого не рождаешься и ни от кого не исходишь, вот Этот Обалдуй предвечно рождается от Тебя, а Я предвечно исхожу от Тебя. И во всём воля Твоя, Господи… Но, может быть, всё-таки этот лист в сценарии его судьбы перепишешь? Ну, Сам подумай, зачем ему этот статус? Ведь к нему кормушка не прилагается! Ни кормушка, ни зона ответственности. Парень и так настрадался – дальше некуда, куда ему ещё это? Не перебор ли? Ну, Ты же Милосердный и Всеблагой! Перепишешь?

        - Нет уж. Написано пером – не вырубишь топором.

                …………………

        Как же Дисмас не любил подобные экскурсы в прошлое! Он всегда считал, что не нужно вспоминать свою жизнь. Во-первых, потому что от этого вряд ли станешь добрее. А во-вторых, зачем? Что у него было выстрадано? Ненависть? Гадливость? Неприятие? Не самые лучшие чувства.

        Воспоминания о Кольке Горюнове стали спусковым крючком и вмиг разрушили состояние, близкое к медитации. Глаза уже не видели окружающую красоту Божьего мира. Он не замечал больше ни яркого пёстрого ковра полян, покрытых разноцветными люпинами и обрамлённых цветущим шиповником, ни манящих лесных чащоб, перевитых стеблями лиан с большими белыми колокольчиками, ни вековых сосен, ни живописную лесную речку Урбушку, ни величественного вида, открывавшегося с горы на долину Шорны. В голове Дисмаса крутились, сменяя друг друга, все эти голливудские боевики с нелогичными и довольно страшненькими хэппи-эндами, в которых ему довелось сыграть главную роль.  «Тема Штайнера» Эрнеста Голда звучала в своей трагической интерпретации, как в сцене гибели лейтенанта Микаэля Майера, единственного офицера, которого Рольф уважал и по-отцовски любил.
 
        Из этой тяжёлой злой задумчивости его вывел чей-то голос:

        - Ну, здравствуй, Дисмас!

        Навстречу ему шёл пожилой, но ещё не старый священник. Роста он был небольшого. Простая сутана и наперсный крест. Умное и немного желчное народное лицо. Изрезанный морщинами лоб. Большие залысины и венчик волос, аккуратно постриженная борода. Добрые и пронзительно глядящие глаза. Внешность у батюшки была самая, что ни на есть, благообразная и располагающая.
 
        Египтянин удивился. Он, конечно, был довольно известной в узких кругах личностью, но не настолько, чтобы его узнавал каждый встречный и поперечный в этой глуши.

        - Здравствуйте, отче! А откуда Вы меня знаете?

        - Откуда я тебя знаю, мил человек, значения не имеет. Ты лучше послушай старика и сделай так, как я тебе скажу. Не надо тебе на Благовещенский погост. Разворачивайся-ка ты прям отсюда и иди в обратный путь. Погода прекрасная, вишь как солнышко играет! Прогуляешься, воздухом нашим надышишься, красотой насладишься. Ну, на кой тебе эта церковь?

        - Вы меня заинтриговали, отче. И меня Вы знаете, и куда иду, и то, что церковь Благовещенскую хотел посмотреть…

        - А знаешь, всегда ты меня удивлял этими своими странствиями по святым местам. Хотя, наверное, ничего тут странного. Жизни-то у тебя своей нет и не было. Вон, уж голова вся седая, а ты только и делал, что чужие роли играл, и забыл уже, кто ты и какой ты настоящий.  Да и о смерти ты последние лет десять слишком часто задумываешься. Полагаешь в белого журавля превратиться и летать над Русью? Интересные у тебя фантазии, при твоих-то грехах. А странствия твои – своего рода репетиция этих полётов, так что ль?

        Вот тут Дисмасу стало по-настоящему жутко. Этот странный поп не только знал, кто он такой. Он не просто в двух фразах охарактеризовал всю его жизнь. Этот человек проник в тайные уголки его подсознания, добрался до таких глубин, в которые сам наш герой боялся погружаться.

        - Как мне к Вам обращаться?

        - Отец Иоанн меня зовут.

        - Отец Иоанн, честно скажу, озадачили Вы меня, хотя, вроде бы, я не из пугливых. А не потрудитесь объяснить, почему мне не надо идти на Благовещенский погост?

        - Видишь ли, мой милый, бывают такие поступки, которые меняют жизнь раз и на всегда и предопределяют её исход. Так что, не надо бы тебе туда.

        - Что же такого кардинального может быть в старой разрушающейся церкви XVI века?

        - Ты пойми, церковь – это не только стены и своды. В этих стенах есть сердце и вены. И память обо всём, что происходило вокруг неё, и обо всех, кто имел к ней отношение.

        - Загадками говорите, отче, - Дисмас улыбнулся. – Похоже, совсем застращать меня решили.

        - А ты смерти боишься?

        Тут уж Дисмас рассмеялся:

        - Боюсь ли я смерти? Да мы с ней уже скоро как тридцать лет друзья неразлучные – куда я, туда и она. А вообще, по этому поводу Михаил Юрьевич хорошо сказал:

        Смерть, как приедем, подержит мне стремя, -
        Слезу и сдёрну с лица я забрало.

        - Ну, коли так, пленный рыцарь, - иди. Я тебя не держу.

        С этими словами отец Иоанн исчез. Не растворился в воздухе, а просто исчез, словно его и не было. Долго Дисмас стоял и смотрел в пустоту. Был бы он материалистом, всё было бы просто. Удивление, испуг, бегство. Но с тем, что называют мистикой, нашему герою приходилось сталкиваться аномально часто и довольно плотно. Поэтому удивления не было. Только разочарование, что путешествие безнадёжно испорчено, и скрытая тревога от предсказаний его загадочного собеседника.

        Кое-как, ни на что особо не обращая внимания, добрался наш герой до Благовещенского погоста. И поймал себя на мысли, что давненько не видал мест, производящих столь тягостное впечатление. Возникали непонятные ассоциации с заваленным трупами Грозным и красной камерой в Бутырке. Но педантизм – страшное дело. Это дурацкое качество передалось Дисмасу с кровью предков. И, вместо того, чтобы прислушаться к своему подсознанию и словам странного встречного, начал он скрупулёзно осматривать и изучать Благовещенскую церковь. Правда, того вдохновения и духовного взлёта, которые всегда сопутствовали ознакомлению с древнерусской архитектурой, он не испытал. Интуиция у Дисмаса была развита сильно, а предчувствие беды ни с чем не спутаешь.

        Обходя церковь со стороны абсиды,  Египтянин наткнулся на старую могилу с ветхим уже железным крестом. На кресте была табличка и маленькая выцветшая овальная фотография. «Протоиерей Иоанн Филиппович Бодриков. 1850 – 1950». А на фотографии – человек, с которым он общался меньше часа назад.

        Возможно, любезный читатель обвинит Дисмаса в трусости, тем более что обвинить в чём-либо всегда проще, чем поставить себя на место другого. Скажу пару слов в оправдание своего героя. Его бесстрашие часто граничило с авантюрным безумием настоящего флибустьера. Но факт остаётся фактом, обратный путь в семь километров от Благовещенского погоста до Введенской церкви во Флорищах наш герой проделал всего за час.

                …………………

          Педантизм педантизмом, но случаются обстоятельства, перечёркивающие многое. Когда Дисмас поднимался на Флорищенскую гору, меньше всего его интересовал чудо-иконостас Введенского храма. Метрах в семидесяти от церковной кладбищенской ограды лежал огромный, неизвестно как здесь оказавшийся камень. На нём сидел человек лет сорока пяти в простой чёрной рясе. Был он огромного, под два метра роста, жилистый и худощавый до крайности, с длинными тёмно-русыми волосами и бородой. Глаза на исхудавшем лице казались непропорционально огромными. На его лице застыла горестная задумчивость и усталость. Незнакомец словно сошёл с картины Крамского «Христос в пустыне».

        Египтянин произвёл нехитрые логические построения и обратился к нему:

        - Здравствуйте! Вы настоятель Введенской церкви?

        - Здравствуйте! Совершенно верно. Отец Александр. Могу я Вам чем-то помочь? Простите за бестактность, но вид у Вас такой, как будто что-то стряслось.

        - Простите, святый отче, и благословите!
 
        - Бог простит! Бог благословит! – отец Александр перекрестил Дисмаса.

        У того как гора с плеч свалилась:

        - Фу… Слава Богу! Хоть Вы – живой человек и настоящий священник.

        - О! Кажется, Вы, мой друг, из праздного любопытства предприняли путешествие к Благовещенскому погосту и встретились по дороге с отцом Иоанном.

        Тут уж у Дисмаса нервы слегка не выдержали:

        - А Вы, отец Александр, случаем не похоронены рядышком с Вашей церковью?

        - Пока что нет. А вот он, действительно, похоронен 73 года назад у Благовещенского храма.

        - Господи! Да что у вас тут происходит?!

        - Вас как зовут?

        - Меня не зовут, я, обычно, сам прихожу. Простите, нервишки… Дисмас, - Вор протянул попу руку.

        - Очень приятно! У нас, Дисмас, много тут чего происходит. Но это – слишком длинная история. Да Вы и не поверите: поверить сложно.

        - Исчерпывающий ответ. Но у меня есть вопрос поважнее. Скажите, Вы знали Николая Горюнова?

        - Конечно, знал. Это был мой лучший друг. Он трагически погиб в начале ноября прошлого года.

        - Как погиб?

        - Покончил с собой. И, поверьте, у него были для этого более чем серьёзные причины.
 
        Несмотря на случившийся в конце службы в славных органах внутренних дел инсульт, память Дисмаса оставалась феноменальной, особенно визуальная память. Он мог безошибочно узнать человека, которого видел много-много лет назад.

        - Простите, отец Александр, а мы не могли с Вами раньше встречаться?

        Неожиданно поп перешёл на «ты»:

        - Что, узнал, наконец, лейтенант? Ну-ка, давай, вспоминай. Грозный, январь 95-го. Ты ещё на броне своей БМПшки сидел. А мы выдвигались в первую линию здание Совмина штурмовать.

        - Ёжкин кот! Десантник, младший сержант, у которого я попросил закурить! А ты сказал, что не куришь. Я ещё покрыл тебя в шестнадцать этажей по-немецки, помнишь?

        - Как не помнить! Я тебе ещё ответил, что встретился бы ты мне в 45-м под Кёнигсбергом.

        - Господи! Саша, как же ты живой тогда остался?! Вас же всех тогда из ивановского сводного батальона положили у Совмина.

        - Как видишь, не всех. Как живой остался – тоже долгая история. Слушай, а ты-то откуда Горюнова знал?

        - Приятелями мы были когда-то. Довольно близкими.

        - Дисмас, ты коньяк пьёшь?

        - Ну, смотря с кем. С тобой, отец Александр, однозначно – пью.

        - Тогда пошли ко мне домой, я живу возле церкви. Похоже, у нас сегодня будет вечер вопросов и ответов.