Рисовальщица... - 21

***

В моей душе продолжается война. Гражданская война рассудка и чувств. Я не могу крутить роман с женатым мужчиной. Не могу. Другой причины нет. Должно же быть что-то святое. Не могу стать гадиной. Не могу. Мне стыдно и жутко противно.
Ни разу ни в чем не призналась Марку. Это все, на что меня хватает. Хотелось, но не призналась, в себе все переживала. Боялась, что, если признаюсь, Марк примчится и я не устою. Никому не говорила, вообще никому, даже подружкам, пусть все пройдет и порастет мхом, пока же это моя тайна. С девочками обсуждала эту тему касательно, спрашивала, что они думают про измену и отношения с семейным человеком.
- Если долго и сильно хочется, прямо придавило, то лучше поддаться, насытиться и успокоиться, - как обычно вынесла вердикт Нина.
- Так женат же.
- А он ангел?
- Нет.
- Ну и все, тебе же проще.
- А совесть?
- А невроз не хочешь получишь? Тебе ли не знать, что такое неудовлетворенная страсть? Ружье, которое неизвестно, когда и чем выстрелит. Вспомни судебную психиатрию.
- Если все время только о себе думать, то вообще не знаю, до чего дойти можно! - упорствовала я.
- Я тоже против романов с женатыми, - вставила Маша.
- Да, должна же быть женская солидарность. Да и грязно это, в чужую постель лезть. И перед детьми стыдно.
- Это потому, девочки, что вы замужем. Я, например, с женатыми не встречаюсь только потому, что это не перспективно. Но вообще, для меня все просто: каждый решает только за себя. Если супруг сам себе разрешает изменять другому, то ты тут причем? Не с тобой, так с другой. Тут в нем дело, а не в тебе. А вот верного мужа я бы не стала соблазнять, увольте!
-Я не хочу способствовать кобелизму. Все равно, за всех не ответишь, а за себя надо, - настаивала я, - я так чувствую. И не хочется быть причиной слез и несчастья другой женщины и детей.
- А вы никогда не думали, что если уж семейным людям и иметь любовников, то тоже семейных? Это избавляет от лишних тревог и хлопот, от требований развестись и создать новую семью. – Нина посмотрела на нас с видом мудрой бабушки, поучающей глупых внуков.
Мы с Машей скривились:
- Нин, да вообще не хочется, чтобы в семье такая потребность возникала.
- Ну-ну, овечки вы мои, давайте, переделайте природу человека, устраните огрехи создателя! И желательно за одни сутки!

Марк одержим мною, мучается не меньше моего, но тоже пытается быть разумным и не сломать ничего. Как-то он прислал мне сообщение:
 «Ты красавица во всех отношениях, в верности своей, в силе характера. Я счастлив, что полюбил именно тебя. Не будем ничего рушить, моя красавица. Чуть-чуть, но МОЯ красавица, я чувствую, что моя»
Ком встал в горле. Марк! Мой Марк! И пусть не говорят, что у мужчин мозги в штанах! Я теперь защитница мужчин. Они разные, как и женщины. Марк – это глыба, титан.
«Спасибо, Марк. Ты тоже не лыком шит» - написала я в ответ.

***

Лепила пельмени с надутыми губами, состояние плаксивое, мне плохо. Пока ждала окончания шахмат у детей, чуть не расплакалась. Мне плохо уже давно, не знаю сколько времени. Внутри меня сжалась какая-то пружина и не позволяет мне полностью расправить грудь. Настроение минусовое. Мама посоветовала снова принимать валерьянку, принимаю. Эта валерьянка меня смешит, мамина панацея! Каждую неделю она требует отчета:
- Дочечка, лучше тебе?
- Лучше, мамуль. Спасибо.
- У валерьянки накопительный, но верный эффект. Через месяц – два будешь как новая.
- Хорошо, я уже обновляюсь.
- В городе живете, экология, стрессы, все сказывается на организме! Бедные люди!
- Да, мам, - я улыбалась, представляя, как искренне она озабочена. Для нее Москва - невероятно опасное место. После каждого увиденного по телевизору репортажа о происшествиях в городе, она звонит узнать, не задело ли это событие нас.
- Мам, если бы ты не рассказала, мы бы и не знали про такое!
- Ой, деточка, как вы там живете! Страшно прямо. Все время что-то нехорошее случается.
Точно так же я в свое время звонила им всякий раз, услышав, что чеченские боевики устроили взрыв на территории нашей республики.
- Где? – удивлялась мама, - не было ничего, тихо у нас. Это у вас там ужасы творятся. Ты шапку надеваешь? – спрашивала она без всякого перехода.
- Конечно, - улыбалась я ее беспокойству обо мне. Кого, кроме мамы, может волновать, ношу я шапку или нет?
- Молодец, доченька, а то простудишься. Я тебе носки связала, всем вам связала.
Мама! Что тут скажешь? Мамы – наше все. Вот как обижать мам?
- Спасибо, мамуль. Так тебя люблю! Я тебе пастилу приготовила, ты же любишь с чаем.

«Если бы я мог, Марта, красота моя ненаглядная, то никогда бы не отлеплялся от тебя. Прилип бы и все, стали бы сиамскими близнецами»
«Да в Кунсткамере бы оказались и все!» - терпеть не могу эти свои глупые ответы!
«Иногда мне безумно хочется поступить безумно!»
«Я знаю, ты разумный человек и не навредишь ни себе, ни другим»
«В том-то и дело, что разумный. Быть бы глупее и импульсивнее»
«Будь собой, ты прекрасен»
«Что я вижу? Ты делаешь мне комплимент? Как приятно!»
«Делаю!» - добавляю смайлик с высунутым языком.
«Я счастлив!»

***

Сентябрь, 2008
Месяцы летят незаметно, потому что я живу от сообщения к сообщению. Неважно, с каким перерывом Марк пишет мне их, я жду и живу этим ожиданием, не замечая смены сезонов года. В последнее время он пишет нестабильно, то с утра до вечера, то молчит по нескольку дней, ограничиваясь посланиями в виде цветочков, улыбок, сердечек, поцелуев. Но я знаю, он думает обо мне, живет мною. Я чувствую его. Еще ни разу не ошиблась в предчувствии, что вот сейчас он позвонит мне. В Марке тоже идет война не на жизнь, а на смерть.
«Я надеялся взять себя в руки и все прекратить» - писал он после долгого молчания.
«Работал, пока не падал от усталости, чтобы не думать о тебе»
«Все! Я боюсь сойти с ума. Прощаюсь с тобой, моя ненаглядная! Позволь поцеловать тебя на прощание»
И пропал на восемь месяцев.

***

Январь, 2009
Я не просто скучала по Марку, меня охватывала сильная тоска. Я буквально физически страдала от потребности побыть рядом с ним. Как загипнотизированная смотрела на его фотографии. В такие периоды мне становился неважен секс. Хотелось разговаривать с ним, находиться рядом. Сидела ли я в кресле кинотеатра, лежала в шезлонге на пляже, ела шашлык в компании на пикнике, и мысль у меня была только одна: почему Марк не рядом со мной? До страдания, до физической боли мне хотелось в такие моменты быть именно с ним. Рядом. Вместе. Эта потребность вызвала подозрение в любви. Но нет, схожие симптомы характерны для разных болезней. Только комплексно они укажут на конкретное чувство. Хм, это, кажется, из курса судебной психиатрии. Сейчас заплачу и рассмеюсь одновременно! Игорь прав, мозги мешают мне жить.
Я немного растерялась: что же такое любовь? Не могу так сразу ответить. Нужно подумать.
За последние годы я стала анатомом своей души. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Стала завидовать тем, кто живет бездумно, на эмоции. Грустно им – плачут, весело - смеются, увлекаются – прыгают в чувство с головой. Потом каются, дерутся, мирятся. И ведь прощают! Умеют прощать. Живут полной жизнью. А тут пытаешься вести себя прилично, никого не обидеть, никому не сделать больно, сохранить достоинство, дать повод для гордости родителям. И в итоге уже и не знаешь, что такое естественность, непосредственность, потому что твоя естественность и непосредственность – это боль для родных и близких. А их хочется уберечь от боли, особенно детей. Дети – лучшее, что есть на земле. Они чисты и им принадлежит будущее. Дети любят нас. Им нужны оба родителя. Как объяснить им про неудовлетворенность и соблазны? Дети хотят ходить на пруд кормить уток с папой и мамой. Они хвастаются друг перед другом своими родителями. А родители, наступив на горло своим чувствам, стоят рядом и машут им ручкой. Чтобы счастлив был один, несчастным должен стать другой.

***

Май, 2009
Терзания мои бесконечны, я несчастна, несчастна без видимых причин. Не хочу чувств к женатому! Избавиться, низвергнуть, отмахнуться, как-нибудь забыться, на что-нибудь переключиться. Нужно подхватить инициативу Марка.
Игорь пришел вечером и с порога крикнул:
- Марта, дети, собирайте чемоданы, нас ждет незабываемое лето!
Лева с Герой тут же повисли на его шее с воплями радости и вопросами. Я вышла из кухни, как хирург, держа руки перед собой, формировала пирожки.
- Нас ждут Сардиния, Сицилия, там мы поживем, потом поездим на машине по Италии и Испании, как вам такой план?
Нам такой план в радость, на шее Игоря повисла и я.
- А не кажется ли вам, дорогие мои, что нам давно пора повесить карту мира и флажками отмечать места, где мы побывали? – спросил Игорь, стряхивая нас.
- Кажется! Чур, над моей кроватью! – закричал Лева и поднял ладошку для ответного хлопка.
- Заметано! – хлопнул его Игорь.
Какой же Игорь сегодня молодец! Что это с ним? Наверное, с кошечкой перерыв. Настоящий семьянин! По-моему, в перерывах между ними он о нас обычно и вспоминает. В любом случае, сейчас он молодец. Ему тоже не легко, он не находит во мне желанной ему пушистости. Я могла бы мурлыкать, но для этого мне нужна его полная принадлежность, без распыления на сторону. Мое должно быть только моим.

«Марта, здравствуй! Слышала трагическую новость? Рома Алексеев умер. От туберкулеза. Трое детей у него осталось»
«Здравствуй, Марк! Нет, не слышала. Это ужасно. Какой он был добрый и мягкий!»
«Представляешь, я был на родине, ходили на кладбище и вдруг увидел Ромкину могилу! Два года назад умер, оказывается»
«Марк, это так страшно»
«И я про то же. Живешь и не знаешь, когда тебе конец. Может, зря мы от своего счастья отказываемся? Все так бренно и скоротечно, и уходит в никуда»
«Хайямовское настроение? Бывает. Ты, главное, радуйся жизни и живи как в последний день»
«Давай вместе порадуемся?»
«Обещаю весело провести лето и тебе желаю того же»
«Эх!»
Мне стало легче и за грудиной чуть отпустило от того, что Марк объявился после многомесячного молчания, хоть и с печальной новостью, но с прежней тягой ко мне.