Рисовальщица... - 28

***

Май, 2012
Утро помню моментами, обрывками.
…Около десяти часов раздался телефонный звонок.
…Моя рука стучит в триста четвертый номер отеля.
…На щелчке замка мое сердце остановилось где-то в горле.
…Дверь открывается, из полумрака комнаты на меня глядят глаза Марка.
…Он протягивает руку и втаскивает меня в номер.
…Я, прижатая к стене…
Потом - жадность жаждущих, ненасытность голодных, дрожь заждавшихся, расслабление напряженных, нега измученных, счастье отчаявшихся…
Я рядом с ним, под ним, на нем.
Мы реки, перетекающие друг в друга.
Мы одно.
Круг замкнулся.

- Принцесса моя, - сказал Марк, когда наконец-то смог говорить. Он держал руки в моих волосах, перебирал их, а я лежала на нем. – Сколько лет сжимало в груди, вдохнуть полностью не мог, теперь отпустило,- это была первая фраза в нашей встрече. - Значит, все правильно.
Я подняла лицо и посмотрела на него.
- Привет, красавица! – он улыбнулся мне самым широчайшим образом, губами, глазами, щеками, как-то по-мультяшному. – Дай посмотреть на тебя! Лохматушка!

Каждый день целую неделю мы вместе. Мы безоговорочно счастливы. У нас болят губы, мы немного похудели или просто осунулись, но как же мы счастливы! Смеемся, глядя друг на друга. Не можем оторваться друг от друга. Мы мало говорим, нам это не нужно, мы впитываем друг друга, смотрим друг на друга, трогаем, нюхаем, целуем, гладим, обнимаем, сожалеем, что не можем съесть.
Я счастлива. Я раскрылась. Распустилась как бутон, теперь я роза. Моя внутренняя Ева улыбалась, насытившаяся и опустошенная одновременно.
Я всем благодарна за это счастье. Игорю за измены. Марку за то, что случился в моей жизни. Судьбе за то, что дала возможность испытать сильнейшую страсть и удовлетворить ее, за взаимность. Жизни, она прекрасна и дарит нам счастье разного вида.

Я так счастлива, так безоговорочно, безусловно, слепо счастлива, что утратила вес, я летаю. Сверкаю, сияю, лучусь, надевайте очки, а то ослепнете, глядя на меня. Можно не включать свет в комнате, мои глаза светятся достаточно ярко. Не могу спуститься на землю, крылья мешают, и песня в душе заглушает любой другой голос. Дела делаются сами собой, успеваю в два раза больше.
Так трудно рассказывать о счастье. Вроде ничего особенного, а изнутри распирает!
Марк оказался таким красивым! В последний раз мы виделись летом после первого курса института. Я помнила его худощавым юношей с нежной кожей, светлыми глазами и широкой улыбкой. Теперь это был мужчина с сильным торсом, загорелый, с ранней сединой на висках, внимательным взглядом, чуть сдержанной улыбкой. Чем-то похож на Дмитрия Хворостовского. Я все не могла насмотреться на него. Можно придраться к любой внешности, но Марк по-настоящему красив породистой мужской красотой. Высокий, пропорциональный, с красивой головой. Движения у него неторопливые, уверенные. В глазах то ли затаенная грусть, то ли по Герцену - былое и думы. Мой Марк!
Я так и не смогла понять, или он франт и модник, или просто одежда сидит на нем хорошо. Какая-то шикарная непринужденность, нарочитая небрежность была в его манере одеваться. Итальянец с обложки. Он любит рубашки! Я млею от мужчин в рубашках. А тут и необычные воротнички, и заковыристые манжеты, и розовый цвет, ах! Марк в расстегнутой рубашке перед зеркалом, волосатая грудь – это такая картинка, от которой легко можно лишиться рассудка. И у него кубики на прессе! Мужчина не должен быть таким красивым, иначе как быть женщинам?
Он тоже все дни с жадностью рассматривал меня, крутил в разные стороны, просил повернуться так или этак, трогал, гладил, изучал. Сядет на край кровати, я встану перед ним, он рассматривает меня, поцелует в живот, локти, тут похлопает, там погладит:
- У кого такие тоненькие коленочки? – поставит мою ногу к себе на колено и целует. – А ноготочки какой красивой формы! Пяточки розовенькие! Прелесть моя!
Посадит меня к себе на колени, целует и приговаривает:
- Ушки крошечные, шейка длинная, лебедь белая! – Как же это приятно, я буквально становилась счастливой от одних его слов. – Какая же ты красивая, Марта, невозможно насмотреться!
-Ты смотришь на меня, и я - красавица.
- Ах, она еще и умна!
-Ты и сам красивый, даже чересчур.
Ему все во мне нравилось, как и мне в нем. Смешно и счастливо. Мы хвалили друг друга за красоту. В номере было большое зеркало, мы лежали в постели и смотрели друг на друга в отражении. Марк говорил, что мы наикрасивейшая пара, внешне даже немного похожи. Я не спорила, согласна на все сто, мы же одно. У нас, действительно, было что-то схожее в линии подбородка, в высоте лба, длине бровей, только мои черты были мягче, у Марка решительнее.
- Я рублен топором, над тобой работал ювелир, - говорил Марк.

Марк придумал себе командировку. Сказал, что дошел до предела, не мог больше без меня. Что был уверен в моем желании встретиться с ним так же, как и в своем, про отказ даже не думал. Вот только когда уже заселился в номер и взял в руки телефон, страх напал: вдруг откажется, не приедет.
- Но ты приехала, - он чмокнул меня в висок.
- Я не сама приехала, меня что-то неведомое принесло, даже ни о чем не подумалось.
- Надо было мне приехать давным-давно, чего я не решался? Ты бы не отказалась?
- Не знаю, Марк, в отношении тебя я дурею и себе не принадлежу, но я долго держалась и сейчас взята измором.
- Столько лет потеряно, и сколько напрасных мучений.
- Кто знает, что правильно, а что нет? Я уже ни в чем не уверена, утратила все ориентиры.
- Я понимаю, о чем ты. Надо за семью держаться, она спасет.
- Держусь, только за нее и держусь. И еще что-то в душе против, не знаю, что.
- Сейчас мы счастливы, да?
- Да.
- Ну и давай наслаждаться, итак все время принадлежим раздумьям.
- Хорошо.
- Я все эти годы мечтал о встрече, продумывал разные варианты, куда пойдем, чем тебя занимать, как развлекать, готовил какие-то слова, даже что-то репетировал перед зеркалом в ванной. Хотел произвести на тебя неизгладимое впечатление, чтобы ты просто ахнула. Я даже денег побольше взял, чтобы пустить тебе пыль в глаза. А ты думала о нашей встрече?
- Думала.
- Что ты думала?
- Зачем нам в постели деньги?
Марк засмеялся:
- Развратница какая! Никак не ожидал, что принцессы бывают страстными, - он чмокнул меня в нос. – Ты что, идеальная женщина?
- Вряд ли, идеальные люди бывают?
- Смотрю на тебя и спрашиваю: может, все-таки бывают?
- Между нами нет быта, накопленных обид, обманутых ожиданий, мы не ели вместе пуд соли и не были в разведке или дороге, поэтому мы хорошие друг для друга.
- Пусть так и будет, должен же быть и на нашей улице праздник.
- Значит, ты мой праздник?
- Однозначно.

Всю неделю, отправив детей в школу, проводив Игоря, если он ночевал дома, я ехала к Марку. До вечера мы были вместе в номере. Выходили только поесть, в ресторан отеля. Марк всегда держал меня за руку, спускались мы по лестнице или сидели за столом. Изучал меню, а сам осторожно сжимал мою кисть, целовал пальцы. Я улыбалась на это, и он говорил, что должен впитать меня как можно больше, чтобы наверстать, и чтобы хватило надолго. В первый раз за столом я села как принято, напротив него, но Марк перевел меня к себе, рядышком. Потом мы так всегда и садились. Он улыбался, говорил, что ему нравится смотреть как я ем, пью, говорю, как меняется от эмоций мое лицо. Однажды нас посадили за очень маленький столик, сидеть рядом было тесно, ноги не умещались, Марк взял мои ноги под колени и положил на свои. Смешно и счастливо.
Вообще, мы оба заметили, что после первой волны страсти стали чувствовать и вести себя, как вчерашние школьники. Наверное, если ты знал человека в определенном возрасте, то психологически трудно сразу перепрыгнуть в отношениях в другую возрастную категорию, нужно пройти все стадии, вместе повзрослеть. Иногда Марк дергал меня за локон, мое лицо принимало возмущенное выражение, и я вспоминала эту свою реакцию из тех времен, когда еще меня дергали за косы. Марк улыбался:
- Извини, не мог удержаться! Почему-то рука так и тянется прикоснуться к тебе на школьный манер!
Если я что-нибудь рассказывала Марку, он подходил, брал мое лицо в руки и целовал или сажал меня к себе на колени, при этом просил продолжать рассказ.
- В школе я всегда хотел так сделать, когда ты отвечала у доски или что-то кому-то говорила. Хотел целовать твое говорящее лицо, направить весь твой пыл или энтузиазм на себя. Пусть бы все слушали тебя, смотрели на тебя, а ты была бы моей, сидела бы у меня на коленях, и все бы знали, что ты моя. Я хотел, чтобы мне было можно все это делать, чтобы ты дала мне это право. Звезда и моя! Как я этого хотел, ты не представляешь!
Иногда Марк клал руку мне на плечо или держал за талию очень деликатно, по-пионерски. Нам было смешно:
- Некоторые стадии не перепрыгнуть!
Это же касалось и секса. Приступы безумной страсти у нас чередовались с трепетом девства. Иногда мы занимались любовью с осознанной нежностью, не спеша, глядя друг другу в глаза, словно лишались девственности, впервые касались чужого тела. Марка это удивляло, меня тоже.
- Так трогательно, не думал, что такое возможно в моем возрасте, - говорил он, -  я трепещу, волнуюсь и вижу твой потупленный взгляд, ты тоже смущаешься. Мы девственники друг для друга.
- Да, как в первый раз. Странно и трогательно.
 Это было неожиданно, в такие моменты я как будто в первый раз касалась мужчины, широкой шеи, плеч, чувствовала жесткие волоски, мужской запах.
Мы с ним стали вселенной друг для друга, материалом для долгого изучения, полного приятных и счастливых открытий. Каждый из нас был источником бесхитростного, но полного счастья другого. Марк мог уткнуться носом мне в щеку или шею и долго дышать моим запахом.
- Как мало мне надо, оказывается. Всего лишь тебя, - говорил он.
- Да, Марк, всего лишь тебя.
После душа он наносил на мое тело молочко, втирал его, массировал ноги, целовал пальчики, кусал за пятку. Клал мои ноги себе на плечи, прижимался к ним лицом. Иногда острил:
- И она доверчиво положила ноги ему на плечи. – Мы смеялись. Это про нас.
 Марк вздыхал, что красивая женщина - это отрада для глаз. Иногда подсмеивался, цитировал из песни, делая уморительные гримасы: «Я гляжу и взор ликует, кто тебя создал такую?» Он аккуратно натягивал на меня чулки и не спеша застегивал босоножки. Марку нравилось меня раздевать и одевать. Говорил, что хочет как можно больше всего запомнить.
Мы получали особое удовольствие, выходя вместе, как пара. Смотрелись в зеркала в холлах отеля и нравились себе.
- Мы красавчики, правда? - спрашивал Марк.
- Не отнять, - соглашалась я.
Мы становились перед зеркалом по-разному, словно позируя фотографу, принимали то солидный вид, то кривлялись. И все равно оставались красивыми.
Было жаль, что я могла одеваться только в дневное, у меня есть красивые вечерние наряды, в них я просто ослепительна, девушка с обложки.
Как-то в холле молодая пара попросила нас сфотографировать их. Затем они предложили сфотографировать нас. Мы начали отнекиваться, отшучиваться, мол, у нас фотографий девать некуда. Невольно были задеты запретностью нашего счастья, опасностью иметь доказательства встречи, посмотрели друг на друга и грустно улыбнулись. Марк взял меня за руку, крепко сжал и подмигнул.
На столике лежали газеты, глаз выхватил слово «республика».
- Марк, ты помнишь, чем отличается республика от государства?
- О, мама дорогая! Это забыть невозможно! – Марк закатил глаза. - Мне до сих пор снятся кошмары, что Олимпиада Владимировна вызывает меня к доске, а я не готов. Просыпаюсь в ужасе!
Мы расхохотались.
- Нам всем это снится. Зато как мы теперь благодарны своим требовательным учителям.
- Да, это начинаешь ценить с возрастом. И что интересно, я все помню, а мои дети вчерашних уроков не перескажут.
- Это нормально, Марк, наши родители про нас тоже так говорили. И наши дети будут своим то же самое твердить.
- Увидеть бы тебя в школьной форме!
- У меня есть! Мама сохранила мою форму с плиссированной юбкой. Из Прибалтики, дефицитная вещь, как сейчас помню. Я ее надевала, когда домой ездила. Ты знаешь, платье село как обычно, но лицо другое, изменилось именно лицо, оно уже не подходит к форме.
- Самое красивое лицо на свете! Ты у меня секси-девочка!
- Спасибо, ты тоже хорош до невозможности.