Рисовальщица... - 32

***

Ноябрь, 2012
Мы вновь встретились. Марк позвонил и сказал, что будет в Москве с дочерью, привезет ее на какие-то соревнования, можно пообщаться пару часов. Я поехала с Левой.
Ехала и удивлялась метаморфозе, благодаря которой мы с Марком дожили до той степени спокойного восприятия друг друга, в которой можно просто позвонить и встретиться с детьми.
Увидев друг друга, мы заулыбались и коротко обнялись. Познакомились с отпрысками.
Дочка у Марка занималась танцами, приехала на конкурс. Очень тоненькое большеглазое нежное создание. Лиля. Мой Лёва солидно представился Львом, пожал руку Марку, поклонился Лиле. Забавно, как он из ласкового теленочка превращается в рассудительного мужичка, у которого всегда все обосновано и не бывает просто так.
- Лев? – удивилась Лиля. – Разве есть такое имя?
- Лев Николаевич Толстой, слышала?
- Ну, то Толстой, у него может быть странное имя. Я больше Львов не встречала. А как твоего брата зовут?
- Гера, Герман.
- Тетя Марта, почему у вас у всех такие странные имена, вы нерусские?
- По маме я русская, по паспорту тоже, и в душе, - улыбнулась я. – Мой папа из немцев, но тоже совершенно орусел.
- А как бы вы назвали дочку, если бы она у вас была?
- Евой или Гретой.
- Никогда таких имен не слышала. Наверное, в классе бы такая девочка была самой главной. А какое еще необычное имя Вы знаете?
- Самое необычное для русского уха имя было у моей старенькой крестной – Леокадия. Она жила в Казахстане, но давно уже уехала в Германию. Какие пироги она пекла! Называла их Kuchen и требовала от нас сначала tanzen, потом уже угощала своими Kuchen.
Лиля явно недоумевала.
- А мы русские и зовут нас просто, - сказала Лилия Марковна Рутман. Мы с Марком рассмеялись.
Зашли в кафе. Сидя напротив, могли рассматривать друг друга за разговором. Мы были родителями, вели себя как родители. Присутствие детей делало нас чище, позитивнее, честнее, открытее, прямее, одним словом – лучше. Общались непринужденно, как бывшие одноклассники, обрадовавшиеся встрече.
О чем только не переговорили! И чего мы раньше так не общались? Вспомнили школу, учителей, одноклассников, в прошлую встречу нам было не до них.
- Ты не скучаешь по родине?
- Скучаю, Марта. Очень долго приживался в Калининграде, люди другие. Мы, южане, отличаемся. Легче мне стало, когда родителей перевез к себе. И не так давно я ездил на свадьбу друга, нашего села больше нет, там все теперь по-другому. Наша родина осталась только в воспоминаниях. А ты давно была дома? Родители там?
- Да, не могут расстаться с солнцем. Я редко бываю дома, мама с папой балуют, сами приезжают.
- Когда поедешь, расстроишься. Все не так.
- Знаю.
Мы обсудили знакомых, себя, свою жизнь, своих детей. Смеялись сами, заразили детей. Не упустили хорошую погоду, прошлись по Красной площади, посидели на скамейке у Большого театра.
- Не могу спокойно видеть младенцев, - сказал Марк, глядя на коляску со спящим ребеночком.
- То-то ты на каждую коляску шею выворачиваешь!
Лицо у него приняло почти страдальческое выражение:
- Не поверишь, мне хочется спрятать за пазуху любого ребенка, неважно, своего или чужого, и никогда с ним не расставаться. Любого готов схватить и домой к себе приволочь, - засмеялся Марк. – Единственная моя боль, что дети растут. Я хочу всегда видеть вокруг себя разбросанные игрушки, горшок, соски, бутылочки, распашонки. Выросших детей я воспринимаю спокойно, а вот тех, которые беззащитны против нас, взрослых, я готов защищать зубами, жизнь за них отдать.
- У тебя сильно выражен родительский инстинкт.
- Да, я принадлежу этим крохам. Моя бы воля, у нас бы каждый год по двойне рождалось. Люблю их. Я на всех родах присутствовал, сам пуповину перерезал. Плакал! Какой же это счастливый момент, согласись! Не было человечка и вдруг есть! Чудо.
Я согласно кивала головой.
- А Таня больше с подросшими детьми любит заниматься, ей нужно равное общение. А ты?
- Я меняюсь вместе с ними. С младенцами тоже сердце разрывается от их беззащитности и зависимости от нас, взрослых. Сначала бывает жаль, что они растут, а потом становится интересно, какой у них характер, как они рассуждают, чего достигают. Растешь с ними. От этого молодеешь, заново ходишь в школу, ездишь по музеям, играешь на площадке. Вот ваты хочется, - показала я на тележку с сахарной ватой.
Общество Марка было невероятно приятно, комфортно, согревало меня, словно я оказалась в родительском доме, рядом с родным человеком. И в то же время я ясно чувствовала, что он чужой муж, отец детей, друг своих друзей, что принадлежит не моему жизненному пространству, а я – не его. Наши мечты, желания, чувства были из придуманного мира. Тот Марк, о котором я вздыхала, был вырван из своей реальной жизни и, по сути, собой не являлся. Так же, как и я могла принадлежать ему, только не являясь собой по сути: ни мамой, ни женой, ни подругой своих друзей. Мы могли быть друг у друга, только украв себя из мира своих обязательств.
У каждого своя жизнь, хорошая и благополучная. Чего же еще?
Время пролетело незаметно, пора было прощаться. Мы спустились в метро. На эскалаторе Марк стоял на ступеньку ниже меня. Перед глазами была его шея. Я чувствовала тепло его кожи и запах, тоже теплый, чуть древесный.
- Чем ты благоухаешь?
- Kenzo.
- Гламурно.
- Нравится?
- Хорошо, что аромат еле уловим, сливается с запахом кожи и не бьет в нос.
 Захотелось обнять его, такого рафинированного, уткнуться носом в теплую шею, без страсти, благодарно. Такой близкий и родной и, одновременно, далекий и чужой человек.
При прощании мы обнялись так же быстро и коротко, как и при встрече. Бодро выразили надежду, что еще увидимся. И все. Каждый поехал жить своей жизнью, не пересекаясь друг с другом.
Через день Марк позвонил с аэропорта, перед посадкой, поблагодарил за приятную встречу. И уже не приятельски, интимно сказал, что до сих пор чувствует мой запах, он особенный.
-Запомнил? – спросила с улыбкой я.
-Да.
-Узнаешь?
-Узнаю.
- Какое место заняла Лиля?
- Четвертое, расстроилась очень.
- По-моему, молодец.
- Я тоже самое ей говорю.
- Вообще, очень приятная девочка, воспитанная.
- Это Танина заслуга, она их муштрует.
- Правильно делает.
Мы немного помолчали, потом Марк сказал:
 - Ты тоже вела себя так правильно и была вся такая правильная, прям пятерку за поведение хочется поставить.
Он улыбался, это чувствовалось по голосу, подтрунивал надо мной.
- Вела себя как полагается.
- Мне понравился Лева, хоть он и замучил Лилю секретами шахматных стратегий.
- Да, Лева развернулся перед Лилей на полную и демонстрировал свои таланты. Удивляюсь, что еще не пел и стихов не читал.
Мы посмеялись.
- Марк, спасибо тебе за эту встречу.
- И тебе спасибо. Но что это за тон? Ты что, прощаешься со мной?
- Ну, да.
- Но я вовсе не хочу останавливаться.
- Что? – я опешила от неожиданности.
- Что слышала. С чего это ты надумала прощаться со мной?
- Как с чего?
- Вот и я спрашиваю, с чего?
- Разве мы не успокоились до той степени, что даже с детьми виделись?
- Нет.
- Но мы уже не пылаем, я это явственно ощущаю.
- Не будь наивной, а то засмеюсь. Я все время хотел сжать тебя в объятиях, старался хоть как-то незаметно дотронуться до тебя.
- Это ты касался меня ногой под столом?
- Больше некому.
- Я думала, дети от избытка эмоций сидеть спокойно не могут.
- Избыток эмоций был у меня.
- Ты шутишь? Не заметила. Мы общались дружелюбно и все.
- А как еще вести себя при детях? Я так соскучился по тебе, что был рад даже этой возможности встретиться. А ты еще вся такая правильная, воспитанная, манеры фу-ты ну-ты, пальто белое! Хотелось за волосы подергать и кнопку на стул подложить!
Вот как не удивляться? Где была я, а где Марк? На противоположных полюсах!
- Целую тебя, красотка моя любимая, пока!
- Пока.
Положила трубку, смотрю в окно, чувствую некоторую растерянность. Я все же остаюсь при своем мнении, что бы там Марк не говорил и как бы не смеялся. Эта встреча привнесла покой, закрепила приоритеты, расставила все по своим местам, пригвоздила желания к категории мечтаний, безвредных полетов фантазии. Счастливые моменты останутся с нами, они как роскошный наряд, были у каждого.

Вечером пришло сообщение:
«Значит, ты мысленно уже распрощалась со мной?»
«Самое время, тебе не кажется?»
«Мне кажется прямо наоборот»
«А зачем нам продолжать, если тело уже не пылает? Зачем искусственно дразнить себя?»
«Затем, глупышка, что мне очень понравилось»
«Очень мужской ответ»
Его ответ вызывает у меня улыбку, он, действительно, очень мужской: прост той простотой, которая лежит на поверхности. Интересно, он чувствует еще что-либо, кроме того, что ему понравилось и хочется повторить? Может, спросить? Думаю, его и меня еще долго будет притягивать то счастье, что связало нас. Общаясь со мной, он, как и я, по инерции становится счастливее, подпитывается былым, хочет добавки.
«Не усложняй ничего, красавица моя ненаглядная, будь проще. Мне так не хотелось расставаться с тобой. Так хотелось обнять тебя, мою дорогую обожаемую улыбашку. Когда мы вспоминали школу, я видел тебя школьницей, у тебя лицо было как в детстве, открытое и беззаботное, мое обожаемое лицо. Лицо, сводившее меня с ума»
«Постараюсь не усложнять, но это я. Хотя, Марк, и ты для меня прекрасен, сейчас самое время расстаться. Расстаться, пока мы хорошие друг для друга»
«Ты не можешь быть нехорошей, сердечко мое»
Вереница поцелуев и сердечек. Улыбаюсь, тепло разливается на сердце, как же приятно быть его сердечком! Потом переспорю, настою на своем.
Хорошо, что мы живем в разных городах.