Иоланта. Первая и единственная. 2

Идеальный мир. Битва за землю.
Автор Наталья Селиванова
8-920-661-61-81
Жанр: фантастика, мелодрама.
Глава 1.
Иоланта. Первая и единственная.
Темнота. Странные звуки, как будто наплывающий шторм. Наконец-то из беспорядочного шума стали выплывать слова. Такие глухие, словно я лежу в глубоком колодце, а двое разговаривают где-то далеко наверху.
- Маша, ну что? Получилось?
- Ты же знаешь, почти ничего не осталось.
- Я скажу Грегору, чтоб они отменили эти бесполезные этические законы. Если бы не они….
Такие тяжелые, свинцовые веки, их совершенно невозможно поднять. Но я поднимаю. В узкие цели между веками я вижу край серого пластика, спаянного с прозрачным. Я лежу в какой-то капсуле. Как в кино, где спят космонавты в анабиозе. Пытаюсь поднять руку, чтобы дотронутся до пластика, но не могу пошевелить даже пальцем. За прозрачным пластиком серые внимательные глаза не отрывают от меня взгляда.
- Смотри, она пошевелилась. Она открывает глаза. Слава Волкову. Иоланта, ты меня слышишь?
Иоланта? Кто это? Кого зовет эта сероглазая блондинка со смешными кудряшками? Ох, это же я. Иоланта, какое странное имя. Я с трудом киваю женщине, пусть не волнуется так сильно. Напряжение на ее лице сменяется робкой улыбкой. Рядом с ее лицом над моей капсулой появляется второе, смуглое, с огромным пуком каштановых волос на затылке. Кажется, эта прически называется «Бабетта».
- Лен, ты только не радуйся раньше времени, если она поправится, это будет чудо.
- Она обязательно поправится. Она нам очень нужна.
Я хочу спросить, кому это я так нужна, но проваливаюсь в глубокий сон. В следующее пробуждение я уже настолько сильная, что пытаюсь найти кнопку внутри капсулы, чтобы как-то открыть ее и выйти. Мои руки скользят по совершенно гладкой поверхности. И только когда ладонь касается прозрачного пластика перед лицом и делает движение словно отодвигает его вправо, он действительно съезжает вправо и открывает выход из капсулы. Странно, выходит моя рука знает то, чего не помнит мозг. Мышечная память. Я сажусь в капсуле, смотрю на надпись на его боку: «Принтер органов.». Ого, видимо, мои органы пострадали. Я оглядываю себя, руки и ноги на месте, я абсолютно цела, ни царапины. Видимо, принтер прекрасно работает. Правда, руки все в каких-то наклеенных на них датчиках. Даже на ступнях есть разноцветные присоски. Жаль, что я совершенно не помню, что со мной произошло. Но эти две тетки, которые были тут в мое предыдущее пробуждение, должны знать. А вот и одна из них.
- Вас, кажется, зовут Лена?
Лицо женщины вытягивается, она роняет пластиковый пакет, рассыпаются по полу разноцветные прозрачные фигурки – шарики, подушечки, треугольники. Она не поднимает пакет, а садится на край капсулы, рядом со мной, обнимает за плечи.
- Ланочка, Лена я для подруг, а для тебя я - мама.
- Да? Значит, я тоже такая красивая, как вы? Тут есть зеркало?
- Зеркала нет, но ты красивая…. Ты совсем ничего не помнишь?
Я покачала головой. 
- Ничего. Сейчас придет твой лечащий врач, она нейрохирург и моя близкая подруга, Маша, Марья Ивановна. Нам повезло, что была ее смена в больнице, когда тебя привезли. Она сделала тебе срочную операцию на мозге. А теперь нужна адаптация.
Елена нажимает на кнопку вызова врача и через пару секунд в дверях появляется женщина с «бабеттой». Она держит в руках квадратную пластиковую пластинку фиолетового цвета размером с сантиметр.
- Так, показатели все в норме. Попробуем восстановить память. Конечно, не сразу. Чип сломан, осталось только несколько воспоминаний. Поработаем?
Она смотрит на меня, я киваю, конечно, мне хочется вспомнить хоть что-то из своей жизни. Это чувство, что кто-то стер тебе память ластиком – жуткое и тяжелое.
С помощью мамы Лены я встаю из принтера.
Марья Ивановна вставляет чип в портативное устройство, похожее на зарядку телефона, нажимает на кнопку, из устройства в воздух проецируется картинка. Какая-то площадь. По ней идут две молодые, нарядные женщины.
- Это транслятор памяти, это твоя память, Лана. Хочешь пережить заново несколько минут своей прошлой жизни?
- Конечно, хочу. А это я, это моя родинка на ноге, да? И правда, красивая. – Я быстро отцепляю от себя датчики и присоски.
- Когда я нажму на кнопку, просто войди в картинку и увидишь себя внутри. – Маша ставит транслятор на пол и нажимает на него, картинка начинает двигаться, две женщины идут по площади. Я набираю полную грудь воздуха, отважно делаю шаг в картинку и сливаюсь с Иолантой на ней.

Мы с моей подругой Сесилией - полицейские, мы патрулируем площадь Свободы, и вдруг замечаем под самыми ногами памятника Максу Волкову необычное скопление народа. Люди стоят перед занавесом, над которым две деревянные куклы оживленно общаются, а горожане перед ними покатываются со смеху.
- Это же представление скоморохов! Нам повезло, это такая редкость в последнее время. – Сесилия ускоряет шаг.
- Да, пойдем ближе, надо все записать, - я мягко лавирую между людьми, пробираясь в первый ряд зрителей. При этом я не включила диктофон или какое-то другое устройство, а просто смотрю на кукол во все глаза. Над занавесом одна кукла, похожая на Петрушку, плачет в голос, и с каждым всхлипом откуда-то у нее из-за уха в зрителей выстреливает струя воды.
- Это что же, у нас всех будут одинаковые мысли, чувства и даже одежда? Чем же я тогда буду отличаться от других?
- Вот именно, что ничем, дурень! – отвечает один из двух жандармов-кукол. – Представляешь, как легко станет жить? Ничего делать не надо. За тебя уже все подумали и почувствовали.
- А я хочу сам! - из глаз Петрушки потекла новая струя воды.
- Вот глупый Петрушка! Применим к нему коррекцию личности! Сделаем его послушным и счастливым, как все.
Один из жандармов достает из-за занавеса золотистый шлем, пытается надеть его на голову Петрушке, но тот машет руками, как мельница, отталкивает шлем.
Мои губы расплываются в улыбке. Сесилия, наоборот, хмурится и решительно заходит за занавес.
Тут же за занавес прячутся куклы, а над занавесом появляется молодой парень лет двадцати.
- Представление окончено, о месте и времени следующего неизвестно. Спасибо за внимание.
Народ аплодирует. Парень картинно кланяется.
- Это - не правда! – громко говорю я из толпы.
- Что - не правда? – удивляется парень.
- Коррекция личности вовсе не делает нас одинаковыми. И это добровольная процедура.
- Серьезно? - Этот молодой человек смотрит на меня заинтересованным мужским взглядом. - Слушай, милая девушка, сейчас не располагаю временем для беседы. Но приглашаю тебя к себе в село крутое Смоленской области, от указателя направо двести шагов. Синяя крыша. Жду в любое время. Дмитрий, - Дима протягивает мне руку, и я пожимаю его длинные пальцы.
- А я приеду, ждите. - Решительно заявляю я.
- Буду рад. - Ослепительно улыбается Дмитрий и скрывается за занавесом.
  Сесилия тянет меня от занавеса.
- Лана, о них такие слухи ходят, может, не стоит к ним ездить?
- Вот и проверим заодно, правда это или всего лишь слухи. Сила, тебе что неинтересно посмотреть, как они живут? Ведь это целая культура, не похожая на нашу.
Сесилия качает головой с сомнением.
И мы идем к серому зданию из металла, расположенному неподалеку, на котором написано «Полиция». Сверху на площадь Свободы смотрит Макс Волков, он совсем не похож на памятник, кажется живым и даже время от времени меняет позу на постаменте.
Картинка останавливается и складывается в транслятор. Я остаюсь стоять посередине комнаты.
- Ого! Восторг до пяток! В каком мире мы живем?!
Тетя Маша, как я ее про себя назвала, переглядывается с мамой Леной, у которой вдруг увлажняются глаза.
- Что такое?
- Вот видишь, ты не все забыла. Восторг до пяток – ты часто так говорила. Когда выражала восхищение или удивление. Откуда взялось только?
- А еще есть воспоминания? Можно посмотреть?
- Несколько отрывков из детства, несколько из университетской учебы. Я оставлю тебе транслятор, дома посмотришь.
- А уже можно домой?
- Уже? Наконец-то! Ты неделю была без сознания. Обычно у нас в больнице больше, чем на три дня никто не задерживается.

Я обедаю дома, мы с мамой едим похожие на резиновые серые фигурки диаметром два сантиметра в виде звездочек, шариков, колбасок. Это искусственная еда, натуральная в нашем мире осталась только у скоморохов и еще привозная с других планет. Скоморохи - это такое маргинальное общество, постоянно критикующее правительство и наши ценности. Я уже нашла на трансляторе памяти эпизод, где мы с Силой приехали к ним в село Крутое. Доедаю странную еду и вхожу в это воспоминание.
Мы с Силой садимся в автолёт рядом с космодромом. Ждем, пока автолёт выстроит маршрут с учетом всех участников движения на следующие полчаса. Видно, как вверх по спирали вокруг стального серебряного стержня отлёточной площадки разгоняется космическое судно, и наверху выстреливает в небо, преодолевая скорость света. Мы поднимаемся над землей в автолёте и резко набираем скорость.
Приземляется автолёт рядом с деревянным указателем «Крутое». Мы с опаской идем по неровной грунтовой дороге. Идем по селу. Здесь еще стоят деревянные дома, повсюду запустение, растет трава по пояс. Я трогаю траву руками, с удивлением смотрю на семена, оставшиеся в руке.
- Тут никто траву не стрижет, представляешь?
Сила показывает рукой на дымок над трубой дома с синей крышей, мы подходим к дому. Зовем хозяев, никто не откликается. Заходим в дом, проходим через сени, заходим в хату. Повсюду стоит старинная деревянная мебель, времен середины 20-го столетия, как будто не прошло двух веков.
- Как в музее истории, да? – Сила проходит на середину комнаты и вдруг вздрагивает от неожиданности. – Смотри!
Она показывает рукой на мужчину, который сидит в глубоком кресле, спиной к двери, поэтому подруги его сразу и не заметили. Мужчина сидит с закрытыми глазами. Я подхожу к креслу.
- Это – макет человека, приблизительно начала 21-го века. Смотри, как старо он выглядит, ему лет 40, таких людей уже нет. Морщины - пережиток прошлого. А усы! Это просто дикость какая-то! – Я провожу пальцем по верхней губе мужчины. Тот открывает глаза. Мы с визгом отскакиваем от кресла.
- О, девчонки, не ожидал! – с улыбкой говорит мужчина.
- Ну извините, что не предупредили, - смущается Сила, - не знали вашего номера телефона. 
- А у меня его и нет.
- Как можно жить без мобильника? Даже еду не закажешь. – Сесилия удивлена.
- Еду мы тут сами готовим, и превосходнейшую. – Мужчина щурит карие глаза. - Хотите попробовать? Шашлык вчерашний будете?
- Шашлык, это… Из мяса животных? Мясные продукты признаны нежелательными.
- Не желательные не значит - запрещенные, так ведь?
- Но это…
- Варварство, дикость, да…? Понятно. Тогда прошу молочка отведать. Вы садитесь, девчонки, за стол, в ногах правды нет.
- Коровьего?
- Самого настоящего, утречком корову доил. Сейчас принесу. - Мужчина идет в сени.
Мы удивленно озираемся по сторонам. А мужчина зачем-то из окна сеней пускает в небо зеленую сигнальную ракету. Берет банку с молоком, несет в комнату, ставит на стол, разливает по стаканам, ставит перед нами. Мы пьем молоко, удивляясь необычному вкусу. А мужчина внезапно наводит на Силу ружье, которое резко достал из-за занавески, отгораживающей кухню от гостиной.
- Встать, руки вверх.
- Зачем это? – Сесилия недоумевающе хлопает глазами.
- Поймешь, когда ногу прострелю!
- Сила, это у него ружье, кажется. Сделай, как он просит. - Я подмигиваю подруге, а сама незаметно под столом достаю из кармана выключатель.
Сесилия встает, поднимает руки. В это время я направляю выключатель на мужика, нажимаю на кнопку, мужчину обволакивает синий свет, он хочет нажать на курок, но не может. Он замер в одной позе, не может пошевелиться, может только говорить.
- Твою ж…! Совсем забыл про эту новомодную хрень!
Сила подходит к мужчине, берет у него из рук ружье, осматривает его.
- Это оружие древних. Проливающее кровь. Оно и убить может. Представляешь? Его даже в музее истории нет, только на картинках в учебнике.
 - Тут много таких вещей.  Вот, посмотри. – Я показываю на чугунок на печи. – Как думаешь, для чего этот сосуд?
- Горшок-то? Так у них туалета же в доме нет. Не станут же они во дворе опорожняться, не до такой же степени они дикие.
- А этот огромный камин?
- Это печь. Дом отапливать.
В хату, запыхавшись, заходит молодой мужчина.
- Добра Вам, девчонки!
- Да уж видим мы ваше доброе отношение! – Сила наводит ружье на молодого мужчину.
- О, о… аккуратней, пожалуйста. У нас тут принтера органов нет. Я сейчас вам все объясню. Меня вы уже видели, а это – Павел Олегович. Он подумал, что вы не совсем такие, как выглядите.
- Почему не встретил гостей на КПП? – зашипел Павел, почти не разжимая губ.
- Отошел по нужде, Паш.
- Знаю я твою нужду, Димка, в Вязьмёны к Марине бегал?
- Вспомнил. Да мы давно расстались. А ты что тут устроил? Это ж обычные девчонки.
- А как проверить? Думаешь, они добровольно дадут себя облапать?
- Паш, они на представлении были, – Дима улыбается мне. – Я их к нам и пригласил. Правда, я не думал, что придете.
- Мы полицейские, на стажировке. Сами выбираем, где патрулировать.
- А, вот почему приехали, а я думал из-за моего безграничного обаяния. - Дима расплылся в улыбке.
- Сомнения все равно есть. – Еле разжимая губы, процедил Павел.
- Ага…. Так вот у меня к вам предложения, стажерки. Мы вам всё-всё расскажем про нашу жизнь, только перед этим нам нужно вас обыскать. Согласны?
- Нарушение личных границ незнакомыми людьми нежелательно, - растерянно произносит Сила.
- Но необходимо, поверьте.
- Почему?
- Да включите уже меня, - одними губами просит Павел. – Ружье все равно у вас.
Я снова нажимаю на выключатель, и Павел обретает способность двигаться. С облегчением плюхается в кресло у стола.
- Не знаю, поверите ли вы, но к нам пришли три дня назад люди – не люди, мы так и не поняли. Снаружи выглядят, как люди, а если на ощупь – совсем не похожи. Я вот даже хвост у одного нащупал.
- Как это?
- А я знаю? Оборотни какие-то! Вокруг тела – как картинка.
- Голограмма, - уточняет Дима, - как бы в голограмму одеты. Может, это эксперименты в нашем универе такие.
- Не слышали мы про такие эксперименты. Чушь какая-то! Мы бы знали…. Не бывает таких голограмм. И обыскивать себя не дадим! – Резко говорит Сила.
- Ну, тогда проваливайте.
Дима садится во второе кресло у стола, достает из кармана штанов пачку жвачки, достает одну, бросает в рот.
Девочки стоят в раздумьях.
- Что это за еда такая?
- Жвачка. Её не едят, а просто жуют. Я курить бросаю, потому что табак выращивать дорого очень.
- Та-бак. Жвач-ка. – повторяю я слова, которые слышу впервые. - Ладно, обыскивайте меня, я согласна.
- Только без лишних движений, ружье все еще у меня. – добавляет Сила.
Дима, пробегает руками по моему телу, немного задержав руки на попе в районе копчика. Я смущена, еще никогда мужчина не подходил ко мне так близко. Потом он оборачивается к Силе, но она направляет на него ружье и Дима машет рукой. Дает мне одну жвачку, я кладу ее в рот, чувствуя необычный сладкий с кислинкой вкус.
- Восторг до пяток!
- Согласен. Апельсиновая, раньше были такие фрукты, - поясняет Дима. - Расслабься, Паш. Садитесь, девчонки, молоко свое допивайте. Мы ответим на все ваши вопросы.
Мы с Силой садимся за стол, Сила ставит ружье рядом с собой.
- Почему вы, Павел, остановку возраста не прошли? Вы же можете состариться! И даже умереть. – Спрашивает Сила.
- А вы хотите жить вечно?
- Конечно, этого все хотят.
- Все, да не все! А я, может, узнать хочу, что после смерти будет.
- А если ничего, зачем так рисковать? Ведь вернуться будет нельзя. – Сила допивает молоко.
- Это точно, - усмехается Павел своей кривой усмешкой. – Никто не возвращался. Только… Возможно, меня там ждут. Ваши близкие не умирали, вам не понять.
Мне неловко, меняю тему разговора.
- А расскажите нам про этих оборотней, чего они от вас хотели?
- А я знаю?  - Павел пожимает плечами. - Пришли к нам три дня назад, люди – не люди, мы так и не поняли. Снаружи выглядят, как люди, а если на ощупь – совсем не похожи. Я вот даже хвост у одного нащупал.
- Как это?
- А я знаю? Оборотни какие-то! Вокруг тела – как картинка.
- Голограмма, - уточнил Дима, - как бы в голограмму одеты. Может, это эксперименты у наших ученых такие.
- А дальше что?
- Ночью проснулся по нужде, ну и черт меня дернул заглянуть в их комнату. Смотрю на них и вижу, что не такие они, не люди. Сползла с одного из них эта голограмма, или сам снял, а под ней зверь какой-то склизский. Ну я как заору, перепугался очень. Пашка вскочил, тоже его увидел. И за ружье, шмальнул и всё. Кончилось наше знакомство.
- Сбежали. – Пояснил Паша. - С невиданной скоростью.
- Ага. Я вот хоть и первый по бегу в школе был, а и то не смог догнать. Припустили быстрее звездолета. Так что не убил я этих тварей. И может быть, зря.
- Покажите!
- У нас нет отражателя. И чипов тоже.
- Да вы просто динозавры! – Сила качает головой. – Вот видите, как плохо быть такими отсталыми. Кто вам теперь поверит, что они были на самом деле, а не привиделись?
- Те, кто нас знают – поверят. Мы уже всему селу про них рассказали, наши люди готовы к встрече с ними, в любом доме тут оружие имеется.
- Между прочим, незаконное. Которое вы сдать должны были. – Напоминает Сила.
- А можно на вашу корову посмотреть? – Поспешила я опять поменять тему разговора, не хотелось ссорится с новыми знакомыми, такими интересными.
В хлеву я покормила рыжую корову сеном, с удивлением наблюдая, как ловко она орудует толстым языком.
- Вы на Пашу не обижайтесь, он немного резковат, это потому, что у него жизнь тяжелая была.
- Расскажите про него, Дима.
- Нет, это его личное, потом сам расскажет, если подружимся.
Я заметила, что Дима смотрит на меня мужским взглядом, с недружеским таким интересом.
- Ему нужно коррекцию личности пройти, можем записать на прием, – сказала Сила.
- Он не согласится. Он себя любит таким, какой он есть….
- А вы пройдёте? –  Предложила я Диме.
- С ума сошла? Я идеален! – И посмотрел так, как будто я сморозила глупость.
Дима проводил нас до автолёта.
- Ты правда, снова к ним полетишь? – Спросила меня Сила, когда мы поднялись в воздух. – Они же психи. Знаешь, я даже почувствовала что-то похожее на страх, когда на меня этот дед ружье навел. Вспомнила, как в детстве палец отрезала, когда колбасу лазером нарезала. Те пять минут до укола мамы были самыми неприятными в моей жизни.
- Ну, нет, страх - это когда есть реакция тела. Пот, дрожь, например. У тебя ничего этого не было. А с историей про оборотней этих разобраться нужно.
- Да какие оборотни? Я ж говорю, психи они! Живут, как в доперезагрузочные времена, вот и чудится им всякое. А Дима уверен, что идеален без коррекции, ну это мания величия просто!
- Тут и с коррекцией никто не идеален… - вздохнула я.
К сожалению, на этом воспоминание обрывалось. Я вышла из картинки. Мама смотрела его вместе со мной, но только со стороны, она пояснила, что чужие воспоминания, в которых нас нет, мы можем смотреть только со стороны, как кино, так устроен транслятор памяти.
- Странно, ты мне никогда не рассказывала об этой своей поездке. А она была… месяца три назад, видишь, деревья еще только-только начинают обрастать листьями. Значит, ты не всем со мной делилась. Интересно.
- Мама, для меня всё здесь странно. Даже произносить слова. Как будто я раньше только думала, но никогда не говорила.
- Ты начала говорить в шесть месяцев, как все дети.
- Звуки, цвета… такое ощущение, как будто раньше я была в другом месте и вот меня вырвали оттуда, вырвали насильно и погрузили в этот мир, слишком громкий, слишком яркий…. И люди. Ты. Как будто я вижу тебя впервые.
Мама обняла меня за плечи, в ее серых глазах плескался испуг.
- Ничего, это последствие травмы. У тебя была операция на мозге, довольно серьезная, но Маша сказала, что это пройдет. Ты восстановишься, не сразу и, может, не совсем, но обязательно.
- Особенно странно – прикосновения. Я никогда не могу сказать заранее, что окажется твердым, а что мягким, что холодное, а что теплое. А еда…. Это вообще странней всего, как она не застревает в горле?
Лена улыбнулась.
- Потом посмотришь урок по анатомии и все поймешь.
- А что со мной случилось? Об этом воспоминания сохранились?
- Они есть, да, но сейчас тебе лучше их не смотреть. Давай, я сама тебе все расскажу.
Но я качаю головой.
- Мама Лена, я в норме. Я почти ничего не чувствую к той Иоланте, которой была. Она как будто чужой человек. Думаю, я смогу увидеть даже ее смерть без особых эмоций.
Лена задумывается на секунду, она ставит тарелки в какое-то устройство, включает кнопку, на мгновение тарелки обливает яркий белый свет. Я с интересом смотрю на устройство.
- Обеззараживатель… давай так, я покажу тебе убийство, которое я видела, и, если оно тебя не напугает, посмотришь тот момент, когда на тебя напали. Сцены смерти уже давно признаны нежелательными для ознакомления и их убрали даже из кино. Но раз уж ты решила стать полицейской…. Вам, наверняка показывали в университете и не такое.
Мама Лена прикасается к виску.
- Здесь у каждого человека зашит чип. Чтобы активировать воспоминание, нужно просто подумать о нем и нажать на чип. Вот так.
Лена прикасается к виску, в тот же момент посередине комнаты из пола вырастает экран.
- Это то же самое село Крутое, где напали и на тебя, только тринадцать лет назад. Совпадение? Не думаю. Что-то там происходит. Этим уже твой отец занимается…. Я отправилась туда по работе, чтобы создать в том районе месторождение меди.
На экране глазам Лены я вижу, как она на берегу реки рассматривает отвесный склон, берет в руки глину, мнет ее, потом раскатывает между пальцев. Вдруг она слышит крики, оборачивается, видит, как по берегу реки бежит молодая женщина, за ней гонится мужчина с ножом. Она кричит, просит ей помочь. Лена бросается к ней, но уже поздно, мужчина догнал женщину, и бьет в грудь ножом. Это сильный удар, нож заходит по самую рукоятку. Она падает сначала на колени, потом утыкается лицом в песок, из раны течет алая кровь. Лена прыгает со склона на пляж. Мужчина прямо в одежде заходит в воду и, пройдя несколько шагов от берега, ныряет. Выныривает он уже шагах в десяти от берега. Лена подбегает к женщине, пытается зажать рану оборкой, которую оторвала от свое юбки. Но напрасно, женщина умирает на ее руках. Лена достает мобильный, набирает номер «Скорой».
Лена сворачивает экран, прикоснувшись к виску. Я потрясенно молчу. Но с удовлетворением замечаю, что во мне нет и капли страха, только удивление. Видит это и мама.
- И знаешь, что самое странное? Ведь он любил эту женщину, и не было никакой причины для убийства…. Какое-то временное помешательство.
- А что он сам сказал?
- Сказал, что это был не он…. Но вот же четкое свидетельство и в чипе самой женщины тоже самое.
- А что эксперты сказали?
- Абсолютно здоров. Его сослали на Марс. Ой… - Елена смотрит на часы, - сейчас мне нужно поработать, проект насаждения никеля на Марсе сам себя не сделает.
- Ты – геолог?
- Нет, геологи ищут полезные ископаемые, а мы – креаторы, их создаем, зарождаем.
- Понятно. – Сказала я.
Хотя я совершенно не понимала, как можно зародить никель, да еще на Марсе. Но сейчас мне и не хотелось это узнавать. Я хотела как можно скорее посмотреть все, что еще осталось на моем наполовину сломанном чипе. Раньше там была целая жизнь, целых двадцать лет, от которых остались лишь жалкие ошметки. Тем ценнее мне казались эти эпизоды моей потерянной жизни.
Чтобы не мешать Лене, я ушла в свою комнату и там нажала на меню транслятора памяти. Мне недостаточно, как Лене, подумать о воспоминании и нажать на чип, ведь мой чип не зашит на виске, как у других, а вставлен в портативный транслятор и все приходится искать вручную. Перебрав картинки в воздухе, наконец-то вижу кадр с указателем «Крутое». Наверное, оно. Нажимаю на «плей» и вхожу в картинку.
Я иду через березовую рощицу, так ближе к дому Димы. Мне весело. Мимоходом срываю ромашку, гадаю на ней «Любит-не любит». Выходит, что «любит». Улыбаюсь.
Вдруг я вижу несколько выкопанных ям, странно, их сделал не крот, иду по ним, вижу человека, который вырывает с корнями растение и аккуратно кладет его с корнями в пластиковый стаканчик, завинчивает плотно крышку.
- Добрый день! Вы, наверное, ботаник? Разве тут есть лекарственные растения?
Я подхожу к нему близко. Он не отвечает.
- Только зачем вам…?
Человек кладет в рот поганку и спокойно жует.
- Вы с ума сошли, это ж поганка. Выплюньте сейчас же.
- Идите, куда шли, мисс. Не мешайте.
Я напугана. Подношу ладонь к его губам.
- Плюньте скорей. Она очень ядовита, это знает каждый школьник.
Но странно, моя ладонь проходит через контур лица незнакомца, не встретив сопротивления.
- Что это такое? Вы… кто такой?
Я хватаю мужчину за что-то внутри фальшивой голограммы, видно, что это не нравится незнакомцу, он пытается вырваться, но я держу крепко.
- Дима, Дима, сюда, скорей! – кричу я, чувствуя, как слабеют мои пальцы.
Мужчина выбрасывает за пределы голограммы руку больше похожую на трехпалую клешню и ею разрезает мою руку до кости, как будто лазером. Я тут же отпускаю его, кричу от боли. Потом оседаю на траву. Мужчина как будто задумывается о чем-то, стоит с интересом наблюдая за мной. Потом подходит и наклоняется над моей головой. Делает надрез на моем виске. Я пытаюсь оттолкнуть его здоровой рукой, превозмогая боль. Но он ловко уворачивается. Он вынимает из кармана брюк транслятор, вставляет мой чип в него, но тот не запускается. Видимо, он повредил его, когда доставал из моей головы.
 Я набираю в легкие воздух и кричу.
- Помогите! Дима! Павел!
И с ужасом чувствую, как он вырезает дыру в моем черепе, с интересом смотрит внутрь. Я теряю сознание.
 Потом в полной темноте слышу голос Димы. С трудом открываю глаза.
- Я слышал крик отсюда. Лана!
Надо мной зависает встревоженное лицо Димы. Он смотрит на меня с удивлением и страхом. К нему подбегает Паша.
- Что с ней? Почему голова вся в крови? И рука…. Обо что она могла так порезаться?
- Дим, череп вскрыт, тут повсюду мозги. Боюсь, что….
- Беги к Макару, у него есть телефон. Вызови медиков…. А я…. - Паша склоняется надо мной.
Дима быстро уходит, а Павел ищет пульс на моей здоровой руке и не находит.
– Сердце не бьется, видимо, болевой шок.
Две минуты темноты, я выхожу из картинки и прокручиваю их на перемотке, потом снова вхожу в картинку, в которой появился звук.
Кто-то тяжело дышит в темноте…, это я. Я открываю глаза, делаю глубокий вдох и закашливаюсь. Хватаюсь рукой за грудь. Хочу крикнуть, но могу только стонать. Очень болит череп и кости в груди. Рядом со мной Павел и Дима. Оба тяжело дышат, оба испуганные и взволнованные.
- Ты не перестарался? Ребра ей не сломал? – Дима стирает ладонью кровь с моей щеки.
- Слушай, выбирать не приходилось. Это чудо вообще-то, что мы смогли сердце запустить. Но что с головой….
Рядом приземляется автолет с красным крестом на боку, из него выдвигаются носилки, едут ко мне, из автолета выпрыгивает медик. Подбегает к нам. Делает укол мне в вену.
- Сейчас станет легче. Кладите её на носилки.
Мужчины приподнимают меня и кладут на носилки, которые сами тут же едут к автолету. Боль мгновенно утихает. Носилки въезжают в автолет, медик запрыгивает и двери звездолета закрываются. Через стекло я слышу глухой голос Димы.
- Я приеду в больницу.
Автолет взлетает. Сквозь стекло двери я вижу, как мужчины провожают его глазами. Воспоминание кончилось. Я стою, потрясенно глядя перед собой. Ого, не хилое такое потрясение я пережила. Спасибо тёте Маше, видимо, она удивительный хирург, если смогла меня починить.
Я выхожу обратно в зал, где работает мама.
- Мам, а Дима приходил ко мне в больницу?
Мама отрывается от компьютера.
- Может и приходил, но его не пустили. Лана, я должна тебе сказать кое-что важное. Ты не просто рядовой житель этой страны, ты наследница династии, наследница трона. Ты – Иоланта Первая. Поэтому так просто к тебе в больницу никто не может зайти. Тем более, какой-то скоморох.
Я чувствую, как моя нижняя челюсть отделяется от верхней. Вот это было неожиданно. Я какая-то важная фигура в этом мире. Может быть, поэтому на меня напали?
- Но почему я тогда работаю простой полицейской?
- В нашем мире каждый работает, кем хочет. Хотя лично я была против этого твоего выбора. Но этот факт никак не отменяет твоего происхождения. Ты наш первенец и когда умрет мой муж, твой отец, ты станешь правителем страны.
Так вот откуда у мамы Лены эта царственная осанка. Я ощутила головокружение и вдруг ясно увидела внутри себя сцену из детства: моего отца Грегора, сидящего рядом со мной на полу в большом зале. Я сосредоточенно вожу по полу какую-то древнюю игрушку, деревянную лошадку с тележкой, а он со смехом прикрепляет мне на голову корону из фольги и дождика. Да, эти новости надо переварить. Я молча улеглась в свою постель, накрылась шелковым одеялом и долго лежала, обдумывая события этого длинного дня.

Разбудил меня царственный бас моего отца. Странно, что его я немного помнила, в отличии от Лены.
- Слава Волкову! Маша творит чудеса. А знаешь что? Я давно хотел разобраться со скоморохами. Живут на отшибе, непонятно, чем занимаются, какие у них там ценности? Коррекцию не проходят, агрессия зашкаливает, наверняка. Я вынес закон и правительство его поддержало.
Мама Лена что-то сказала, но на фоне баса отца, ее голос прозвенел, как тонкий ручеек, слов я не разобрала. Я быстро встала и вышла из комнаты. Отец стоял ко мне спиной, поэтому не увидел меня сразу.
- Уже ЗАВТРА скоморохов не останется. Они станут обычными членами общества, с чипами, мобильниками и трансляторами памяти.
- Почему так быстро? – эти слова вылетели из моего рта помимо моей воли.
- Обстоятельства требуют от нас быстрых мер. – Отец обнял меня. – Я рад, что ты поправилась.
- Пап, эти меры не туда направлены. Меня покалечили не они.
- Не волнуйся, распознаватели лиц ищут этого оборотня по всем базам данных. Его найдут. А скоморохи…. Знаешь, это тревожит. Когда есть люди без коррекции…. Какие у них эмоции, чувства, намерения?
- Они критикуют правительство и наш уклад жизни. Но, по-моему, они безобидны.
- Вот именно! А если от критики они перейдут к действиям? Государственный переворот? Свержение правительства?
- Вряд ли. 
- А вот ты и спросила бы своих новых знакомых об их целях. Какими усилиями была достигнута стабильность, помнишь? И теперь потерять все это из-за горстки несогласных?
- Я не думаю, чтоб они хотели кого-то свергать. Скорее хотят привлечь внимание к своей простой жизни на лоне природы. Чтобы к ним присоединялись другие люди.
- А что они делают там на лоне природы?
- Выращивают рожь, пекут хлеб, такой вкусный, коров доят.
- Коров доят. И как это помогает другим? Все должны трудится на общее благо, а не только для себя. У них должны быть обязанности, как у всех.
- Ох, пап, ты бы всех сделал одинаковыми. А если они не захотят чипироваться?
- Их чипируют принудительно. У нас есть полиция, стычек не было уже давно. Но вот заодно и попрактикуются.
- Принудительно? – Мы с мамой выдохнули это слово одновременно.
Это было странное слово. Похоже, редкое для нашего мира, почти неупотребляемое.
  Отец собрал вещи и отбыл в дипломатическую поездку, поцеловав меня на прощание в щеку.
- Мам, а какими усилиями была достигнута стабильность?
И тут я услышала трель соловья. То есть, я не знала, что это соловей поет, просто всплыло из глубин памяти. Это пропел наш звонок, пришла Сила. Если бы я только что не видела ее в своих воспоминаниях, то ни за что не поняла бы, что эта здоровая «кобыла» - моя лучшая подруга. Сила сразу повисла у меня на шее, потом долго разглядывал моё лицо, смахнула слезу с глаз и успокоилась.
- Я так переживала за тебя.
Мама попросила Сесилию оказать какой-нибудь урок из универа по истории, а сама ушла работать. Похоже у Лены много работы, видимо, нашей цивилизации нужно большое количеств металлов.
Сила на мгновение напряглась.
- Представляешь, забыла на секунду, как транслировать. Что это со мной?
Потом она коснулась своего виска, и картинка повисла в воздухе. Она показала мне один из уроков в Университете, где мы с ней сидим на первой парте. Я помнила этот урок, но смутно, только некоторые фразы, поэтому слушала внимательно, с неподдельным интересом.
Большая аудитория, наполненная светом. Рядом с преподавателем в воздухе висит карта, испещренная красными неровными фигурами, местами войн прошлого тысячелетия. Вот это да! Да там места не осталось спокойного. Только море, и то не везде!
… и вы не представляете, сколько усилий дипломатов было положено, чтобы не было применено ядерное оружие. Иначе нас с вами уже не было бы на этой планете. При помощи других цивилизаций мы уничтожили эту опасность, но к тому времени войны и искусственные вирусы выкосили бОльшую половину населения земли. Очень многие погибли при эвакуации. После всех этих потрясений женщины не хотели рожать, боясь за своих детей, человечеству угрожала ещё и демографическая катастрофа. Вообще, психика людей сильно пострадала. Радиофобия, танатофобия, страх перед будущим вышли на первое место, появилось много новых расстройств. И в этом тяжелый момент нашелся ученый, который предложил решение. Кто-нибудь назовет его имя.
- Макс Волков! –Говорю я.
- Да, Иоланта. Это решение затрагивало саму природу человека, но было необходимо. Он создал чип, соединяющийся с нейронными связями человека, способный ослаблять ненужные, и усиливать нужные цепочки, то есть, по сути, корректировать психику, а через нее и поведение. Этический отдел был против внедрения чипов, но президенты всех крупных стран проголосовали «за» и проект был принят и запущен.
- А кто был «против», что сделали с ними? – тихо говорит Сесилия.
- Поскольку решение касалось всего общества, всех несогласных выселили за стены городов, в так называемые «дикие земли», им пришлось выживать самим без помощи общества. Они также были лишены процедуры остановки возраста, поскольку она появилась позже. И со временем все они вымерли. Насколько я знаю. Постоянно ходят слухи о выживших, но это скорее легенды.
Слушатели расширяют глаза в ужасе. Преподаватель разводит руками.
- Чрезвычайные обстоятельства требуют жестких решений. Процесс чипизации стал носить название «перезагрузка», поскольку в результате появился новый человек – добрый, сострадающий, заботливый, любящий.  И мир тоже изменился. С лица Земли исчезли войны, конфликты разрешались мирно, люди почти перестали ссориться…. Ну вы и сами можете посмотреть вокруг…. На сегодня всё. Задание для вас на следующий урок – биография Макса Волкова. Это был неординарный человек и биография у него была такая же.
Мы выходим с Сесилией из аудитории. Меня останавливает какой-то высокий парень.
- Лан, не хочешь сегодня сходить в кафе «Пушкин». Там чтецы будут….
Я резко оборачиваюсь к нему.
- Катись ты колбаской по Малой Спасской, понял?! – зло обрываю его я, не дав даже договорить.
- Ого! Не знал, что ты такая резкая! А что такое Малая Спасская?
- Место, откуда не возвращаются.
 Обиженный парень уходит.
- Лан, что это за поговорка такая? Никогда не слышала. От бабушки Груши нахваталась?
- Вычитала где-то. Само как-то выскочило.
- Может, простишь Роберта? Уже два месяца дуешься. Что он такого сделал?
- Сес, есть вещи, которые я не могу простить, понимаешь? Сколько бы не прошло времени.
Сила остановила транслятор. И снова я стою посередине комнату в замешательстве, снова в моей голове вопросов больше, чем ответов. Мы с Силой присаживаемся на мою кровать.
- А если войти в воспоминание, где мне восемь лет?
- Снова станешь девочкой.
- Слушай, Сила, так ведь можно сколько угодно зависать в приятных воспоминаниях, да? И вообще оттуда не вылазить?
- Есть такая опасность, поэтому психокорректоры рекомендуют не крутить воспоминания больше часа в день. Некоторым особо злостным зависателям блокируют просмотр чипа, чтоб они жили в настоящем, а не в прошлом…. Так что ты не можешь простить Роберту?
- А я помню? – я пожала плечами.
И вдруг поймала себя на мысли, что есть что-то меня беспокоит даже больше, чем стертые страницы моего прошлого. Поняла - что, непреодолимое желание предупредить Диму об опасности. Об этом планируемом жестоком вмешательстве в то, что он ценит превыше всего. Свою личность, свою свободу быть тем, кто он есть. Я должна предупредить скоморохов. Но как выйти из дома, да еще и отправиться туда, где чуть не погибла? Может попросить Силу, чтобы прикрыла меня? Интуиция говорит мне, что чип Сесилии настроен так, что не позволит ей соврать. Я глубоко вздыхаю.
- Сила, а я у тебя часто бывала?
- Конечно. Мы часто вместе уроки делали.
- А давай полетим к тебе? Может, там я вспомню больше про себя?
- Да чего лететь, тут идти недалеко. Прогуляемся?
И мы с Сесилией выходим на свежий воздух. Я думала, будет труднее вырваться из дома. Я делаю вид, что от яркого света у меня кружится голова, чтобы была причина сесть в автолет. Прошу Силу научить меня строить маршрут, и, немного попрактиковавшись, отсылаю подругу за мороженым. А сама перестраиваю маршрут так, чтобы конечной целью было село Крутое. После чего приходится немного подождать пока автолет прочертит безопасный маршрут, чтобы не столкнуться с другими участниками движения. Не дожидаясь подругу, нажимаю на старт, поднимаюсь в воздух и снизу слышу удивленный окрик Силы.
- Ты куда?!
С отвисшей челюстью она стоит внизу с двумя эскимо в руке. Мама Лена говорит, что мороженое – единственное, что осталось похожим на настоящую еду. Ну, ладно, попробую в следующий раз. Ну и рожа у Силы! Видимо, в мой чип тоже была встроена программа честности. Но теперь ее нет. Я чувствую невероятную свободу. Делаю над головой Силы разворот и резко набираю скорость. Внизу быстро проносятся дома. Город мне кажется уродливым: слишком много бетона, каких-то грубых конструкций, неуклюжих строений. Я бы все тут переделала….
Приземляюсь я прямо в огороде у Димы. Дорожка перед домом слишком узкая для посадки, а рисковать жизнью, снова прогуливаясь в рощице, я не хочу. Ничего, картошка не сильно пострадала. Да и скорей всего, ее срочно придется выкопать. Дима выбегает из дома, быстро подходит ко мне, обнимает и целует прямо в губы. Неожиданно. И очень приятно.
- Ого, наверное, мы очень близко знакомы?
- Я слышал, что у тебя амнезия. Так это правда?
- Да, помню очень мало, но видела на чипе, что вы с Пашей меня спасли. Сделав, кстати, трещину в ребре.
 - Это древний способ, называется искусственное дыхание. Пашка его вычитал из старой бумажной книги. Но никогда еще не применял, не было нужды…. А ты заставила понервничать. А еще что помнишь? Пойдем в дом.
- Ничего. – Я развела руками. – Чип тоже пострадал, там всего несколько десятков воспоминаний…. Помнишь, ты говорил про оборотней? На меня напал один из них, тоже в голограмму одетый. Расскажи про них. Что они говорили, может, акцент был какой-то? Что ели, пили? Может, что-то странное в их поведении было? – Я с надеждой посмотрела на Диму.
- Да мы уже все в полиции рассказали….
Мы заходим в дом. Там Паша смотрит кино на ноуте.
- Вообще-то, иногда они неправильно строили предложения, коверкали.  – Вспомнил вдруг Дима.
- Да, точно, – добавил и Павел, - странно так. Например: «Молока пить не хочу сегодня.»
- И всё? Больше ничего странного не было?
Парни качают головами.
- Ты зачем картоху помяла, неблагодарная свинка? Вот и спасай тебе жизнь после этого. – Голос был строгим, но Пашкины глаза смеялись.
Я тяжело оперлась на стул, как не стыдно обманывать отца, нужно выполнить то, зачем я приехала.
- Все еще голова кружится? Я сейчас тебе молока принесу парного, силы знаешь как укрепляет?
Дима хочет идти, но я хватаю его за руку.
- Нет, Дим, мне сказать вам нужно, только это секрет, вы не говорите никому, что от меня это узнали.
- Ладно, жги! – Дима застывает у двери.
- Мой отец подписал закон. Вас всех чипируют. Принудительно.
Мужчины долго молчат.
- Да, мы ожидали чего-то подобного, но не так быстро. И все-таки надеялись на более мягкие меры….  – Паша выключает телевизор. – Пойду нажму на гашетку, времени мало.
Он выходит в сени и выпускает в окно красную ракету.
- Спасибо, что предупредила, не ожидал от тебя. Ты все-таки человек, а не робот, как большинство ваших…. И еще ты безумно красивая и страстная женщина.
Дима подходит ко мне, обнимает и целует в губы. Потом разжимает объятья. Смотрит на меня так, словно хочет смотреть бесконечно.
- На прощанье. Вряд ли теперь скоро увидимся.
Я стою совершенно потрясенная. Неужели я успела так себя проявить? Была страстной с Димой? Но я же наследница трона, а он простой скоморох! Заходит Паша.
- Скоро тут будет всё село. Тебе лучше уйти, если не хочешь, чтобы надутый индюк узнал, что ты нас предупредила.
- Надутый индюк?
- Это птица такая, важная и смешная, у наших соседей есть. А Пашка говорит про твоего отца. Метафора.
- Понятно. Ладно, прощайте.
Я выхожу в сени и слышу, как Паша говорит за дверью.
- Ого! Какие у девчонки красные щеки. Слушай, а не ее ли синюю ленточку я нашел неделю назад на диване?
И сколько иронии в голосе! Мне совершенно ясно, что Паша знает о наших отношения с Дмитрием больше меня, но, видимо, у мужчин не приняло обсуждать подобные вещи.

Когда я ловко припарковалась у автомата с мороженым, Сила стояла на том же месте, где я ее оставила 20 минут назад. Одно мороженое она съела, а второе растаяло и текло по пальцам. Она подбежала к моему автолету и еще через стекло стала меня отчитывать.
- Лан, ты и с чипом была неуправляемая, а теперь – я даже не знаю, чего от тебя можно ждать? Отследить тебя теперь нельзя. Уже хотела искать тебя с искусственными собаками. У нас на складе в полиции есть несколько.
- Неуправляемая! Мне нравится.
- Теперь придется краснеть перед твоей мамой.
- Слушай, Сила, а сколько мне лет?
- Двадцать.
- А совершеннолетие у нас в стране с какого возраста?
- С восемнадцати.
- Вот видишь, мы сами отвечаем за свои поступки. Поэтому Лене ничего рассказывать не надо.
- Предлагаешь соврать…? Я не смогу. Это только дипломаты могут, правительство. У них честность на шестьдесят процентов обычно ставят. А остальным почти сто.
Я вздохнула. Иметь честного друга не всегда хорошо.
- Тогда хоть молчи, пока не спросит. Это сможешь?
- Постараюсь. – Серьезно пообещала Сесилия. – А куда ты летала?
- Да так, осматривала город.
Конечно, так я тебе и сказала, правдивая ты наша. По дороге назад я стерла из истории свой последний маршрут, чтобы никто не узнал, где я была. Мама уж точно не обрадуется такой прогулке, и что-то подсказывало мне, что отец может и запретить некоторые мои действия, несмотря на то, что я совершеннолетняя. Лучше пока держать подругу и мать на расстоянии друг от друга.
Сила бросила растаявшее мороженое в распылитель, и мы полетели-таки к ней. Я много знала от неё о себе, поскольку в универе мы были лучшими подругами.
Сила показывала мне куски из моей университетской жизни, и мне все больше нравилась эта прошлая Иоланта. Я с удовольствием узнавала, что и раньше не была паинькой. Таких называют лидерами. Они обо всем имеют своё собственное суждение. Открытые, решительные, уверенные в себе. Умеют нравиться, убеждать людей. Ну, эти последние качества явно приобретенные, отец научил. Когда я вечером спросила у матери, в чем причина моего отличия от остальных людей, она, надолго замолчав, все-таки объяснила.
- Отец считает, что народные лидеры не должны проходить коррекцию. В них должна быть здоровая доля агрессии. И остальные природные качества. Поэтому коррективы в твою психику внесли минимальные. Еще в раннем детстве. И больше не вносили.
И опять мой рот в удивлении приоткрылся.
- А остальные люди? Они проходят значительную коррекцию? Насколько психокорректор вмешивается в природу человека?
- Есть стандартные программы. Усиливаются те качества, к которым и так человек склонен. Например, чувство прекрасного и усидчивость, если есть склонность к рисованию. Ну и общечеловеческие ценные качества – доброту, сострадание, терпимость.
- А что убирают, уменьшают?
- Агрессию, жестокость, черствость. Это обязательный набор. И потом – индивидуально у каждого есть свои перекосы. Для этого психокорректоры и учатся три года, чтобы каждая коррекция была уникальной и лучшей для человека и окружающих.
- Я уже жалею, что не стала психокорректором…. Мам, тебя что-то беспокоит? 
- Ты завтра выходишь на работу. И как раз в село Крутое, сопровождать скоморохов на коррекцию. Я просила твоего начальника, чтоб тебе дали другое задание, но у нас так мало полицейских, ведь за последние годы происшествий почти не было. Там будут почти все лучшие. Ты – лучшая с последнего курса. – Лена тяжело вздыхает. - Да и Маша одобрила. Считает, что чем раньше ты вольешься в свою обычную жизнь, которая была до травмы, тем лучше.
- Мама Лена, я буду беречь себя.
Ну я-то знаю, что для меня скоморохи абсолютно безопасны. А оборотней и след давно простыл, не дураки же они попадаться полиции.

На следующее утро наш отряд полиции быстро выгрузился из большого автолета в начале села. Полицейские разделились по двое и мелкими перебежками направились к домам. Миновали рощу, где меня ранили, и хоть раньше наши здесь прочесали каждую травинку, у меня по спине пронесся неприятный холодок. От отца я знала, что преступников, напавших на меня, до сох пор не нашли. Я, делая вид, что прячусь, без опаски подхожу к дому Димы и Паши. И вдруг, останавливаюсь от неожиданности. Из дома через открытое окно слышны два мужских голоса, они о чем-то спорят. Неужели не ушли? Но на что они надеются? Решили покориться судьбе?
С нетерпением захожу в дом, и облегченно выдыхаю. Там никого нет, лишь работает старенький кассетный магнитофон середины двадцатого века. Там записано представление с Петрушкой.
- Так ты отказываешься быть, как все? Быть частью нашего общества, свободного и прекрасного? – спрашивает жандарм.
- Отказываюсь, господин жандарм, категорически и бесповоротно.
Мой напарник, по случайности или нет - мой бывший ухажер Роберт, подходят к магнитофону. Берет его в руки.
- Что это такое?
- Какая-то доперезагрузочая техника. 
- Вот чурбан! - говорит жандарм на кассете. - Взять его! Мы все равно сделаем тебя счастливым и свободным! Как ты не упирайся!
Слышен отчаянный плач Петрушки. Мой напарник выдергивает провод из розетки. Магнитофон выключается.
- Кажется это сатира на нас с тобой.  – С иронией говорю я. - Это мы - жандармы. В этом есть доля правды, как думаешь?
- По-моему, очень топорно.  – Считает Роберт. - Не стоит вникать в их культуру, она лживая, как и все они. Невозможно быть честным без коррекции. Но по форме эти выступления привлекательные. И можно заразиться их идеями.
- Ну теперь-то не от кого заражаться, все ушли. А насчет того, можно ли быть честным без чипа, я думаю, можно.
- Ну, если ты о себе – верю. Ты особенная.
Роберт подходит ко мне. Кажется, он хочет сделать какое-то движение, чтобы нарушить мои личные границы. Природа здесь так действует на инстинкты, что ли?
Я быстро подхожу к низенькому окну, раздвигаю занавески и выглядываю во двор.
- Смотри, есть один дед, в соседнем доме. Сидит на завалинке, как ни в чем не бывало.
- Завалинка, это что?
Но я не отвечаю. И мы спешим к соседнему дому.
У соседнего дома сидит мужик лет шестидесяти в шортах, футболке и сандалиях на босу ногу.
- Добра вам! – мягко говорю я.
- Встать! Вы должны приветствовать полицию! – Рявкает Роберт.
- Физкульт-привет, полиция! Извиняйте, встать не могу, ноги не ходят.
- И вас в таком состоянии одного оставили? Как так получилось?
- Хотели взять, но я понимал, что всегда буду для них обузой. Буду их тормозить. И уговорил их меня оставить.
- Не волнуйтесь, вас вылечат и ноги снова смогут ходить. Даже бегать будете. – Решил проявить заботу Роберт.
- Но для этого нужен чип, так ведь? – С тревогой спрашивает дед.
- Так. А почему вы так боитесь чипов? Они не стирают вашу личность, как вы думаете, только немного корректируют. Но взамен дают так много хорошего. Как вас зовут?
- Макар. А из чего личность состоит, как думаешь, парень? Из того, что корректируют. Если я не такой злой, грустный, как до корректора, то это уже и не я. Понимаешь?
- Вы, только ваша лучшая версия.
К нам подходит капитан отряда.
- Прекратить демагогию! Куда ушли остальные скоморохи?
- За стены ушли, а куда точно – мне не доложили. Знали, что вас встречу, - усмехается дед.
- Они же там погибнут, - ахает Роберт.
- Вероятность большая. Но небольшая плата за свободу. Так они считают.
-  В связи с постановлением правительства номер 31780, о признании организации скоморохов вне закона, вы, Макар, задержаны для принудительной коррекции личности. Роберт, подгони автолет!
И пока испуганного деда Макара грузят в автолетозак, я вдруг так ясно представляю себе, как колонна из груженых машин и навьюченных лошадей идет по проселочной дороге. Дальше дорога кончается, впереди лес. Дмитрий и Павел вылезают из первой машины.
- Приехали?
- Да, - Павел кричит остальным, - выгружаемся, дальше только пешком.
Усталые люди выходят из машин, разминают ноги.
- Не было печали, так оборотни пожаловали.  - Дмитрий открывает багажник, берет оттуда канистру с бензином. Кто они, как думаешь?
- Пришельцы или искусственно созданные существа. Но точно знаю, что они опасны для людей. Уверен, что этим одинаковым ушлепкам потребуется наша помощь.
- Тут бы себе помочь.  – Дима достает из кармана брюк упаковку жвачки, достает одну пастилку и кладет в рот.
- Да, не знаю, за что хвататься, - вздыхает Павел, - как в том анекдоте про обезьяну и умную и красивую. Хоть разорвись.
 Люди потихоньку выгружают вещи и нестройной толпой уходят в чащу. Из-за деревьев на них смотрят чьи-то внимательные глаза.

Глава 2
Кажется, я уже вполне освоилась со своей жизнью. Должность сержанта полиции оказалась очень кстати. Я была в курсе всех последних новостей. А новости были странные. Лица оборотня, фоторобот которого художник нарисовал по моему описания, нет ни в каких базах данных. Толи я плохо его запомнила, толи он - новое существо, созданное каким-то ученым в подпольной лаборатории, толи - пришелец с другой планеты, незаконно пробравшийся на Землю.
Я сидела за столом в полицейском участке. Текучее прозрачное кресло, принимающее форму спины, скорее подошло бы для сна, а не для работы. Передо мной светился монитор, я нашла записи дела 3017 года, того убийства женщины, которое показывала мне мама, увидела события глазами жертвы (не для слабонервных), посмотрела суд над ее мужем. Правда, лица убийцы я не видела, какой-то стажер-полицейский снимал его со спины, но в голосе преступника слышалась неподдельная растерянность. Мужчина был дальнобойщиком, прилетел из рейса на Венеру, на следующее утро пошел на рыбалку, пришел, а дом обыскивают полицейские. Поскольку их дом стоял на отшибе, свидетелей почти не было. Больше всего я жалела мальчика, который потерял сразу мать и отца. И хотя на суде его не было, я легко могла представить тот ужас, который он пережил.
Ссылка на Марс, работа в тяжелых условиях, ежедневное по восемь часов пребывание в респираторах и защитных костюмах – единственное наказание для немногочисленных преступников. Тюрьмы признаны неэффективными и их больше нет. Но для отца мальчика, по-видимому, наказанием была не ссылка, а разлука с сыном. Когда его уводили, он обернулся к залу и отчетливо произнес.
- Я невиновен, передайте сыну! Невиновен!
Глядя на записи суда, я чувствовала почти физическую боль. Самое удивительное, что чип этого мужчины был в норме, уровень агрессии никак не предполагал такого жестокого убийства. Что же могло заставить молодого мужчину двадцати пяти лет убить свою любимую жену? Загадка. Найти бы этого мальчика. Эх, надо было спросить у Димы с Пашей. Но времени не было. Единственная ниточка к тому времени – дед Макар. Его я и собиралась допросить, и чем скорей, тем лучше, желательно до коррекции личности. Я знала, что всех немногочисленных скоморохов отправили проходить коррекцию в больницу, где работала Марья Ивановна. Заодно сгоняю к ней в соседнее отделение на психотерапию. Жаль, что пока я так и не смогла найти какого-либо сходства между этим старым делом и нападением на меня, кроме названия села.
С сожалением, встала из удобного кресла, закрыла ноут. Подлетая к больнице, я поймала себя на мысли, что в скором времени я буду единственная на планете, у кого нет чипа. Мама боялась, что я буду все забывать без него, но моя память оставалась на удивление отчетливой. И избирательной: что-то я помнила совершенно ясно, других же событий не помнила вовсе.
Я нашла деда Макара в очереди на коррекцию. Он обрадовался возможности отсрочить чипизацию хоть на время нашего разговора. Мы сели на стулья в огромном фойе, подальше от всех.
- Вы помните то единственное убийство, которое произошло в селе тринадцать лет назад?
-  В 3017-том. Конечно. Такое не забудешь, если нет склероза или болезни Альцгеймера.
 Я пропустила мимо ушей незнакомые слова.
- Знали эту семью?
- А как же! Прекрасные люди. А какая любовь у них была! Драма, почище Шекспира.
- Так почему он ее убил?!
- Не убивал!
Я картинно развожу руки в стороны, делаю большие глаза.
- А кто убил?!
 Дед зачем-то огляделся по сторонам, склонился ко мне и чуть слышно прошептал.
- Морок.
- Это дух такой, про которого на суде его бабка кричала? Который истину закрывает, а людям миражи показывает?
- Точно так!
- Нет никаких мороков! Мракобесие и невежество.
- Думай, что хошь, а убил Морок. Вселился в Ивана и убил. Другого ответа у меня нет. – Дед поджимает губы.
- Ясно. Не все предки слезли с пальмы. Ну, ладно…. А вы не помните, как мальчика звали, сына этого осужденного? И как его судьба сложилась, случайно не знаете?
- Прекрасно помню. Митей звали. И судьба у него хоть и трудная, а неплохая. Спрятали мы его, не дали забрать вашей опеке, а потом хорошие люди усыновили. Вырос и стал правой рукой главы села. Нашего. И скоморошьего союза. А ты разве не знаешь его?
Дед хитро улыбался. 
Вот так поворот! Митя, он же Дима, правая рука Главы села, Павла. Почему я не догадалась раньше? Ведь видела фотографию семилетнего мальчика в материалах дела. Почему не поняла, что он и Дима – одно лицо?
Как же не вовремя мой отец со своим законом. Можно было бы аккуратно расспросить Диму об этой истории.
- Слушай, а ты бы не могла как-то повлиять, чтоб меня не сильно изменяли?
Дед смотрел на дверь врача-психокорректора, как на пыточную средневековья.
- Как? Я же тут не начальник.
- А ты попроси. Попроси все-таки. Ты ж полиция, тебя послушаются. Глядишь, и я что-нибудь еще вспомню о том времени. Сейчас как раз моя очередь.
И дед, обняв меня за талию увлекал к двери врача. Вот манипулятор. Пришлось сочинять историю про ценного свидетеля. Врач обещала минимальную коррекцию. Дед проводил меня благодарным взглядом.
- Эх, Дмитрий, или хоть Павел Олегович, пригодились бы вы мне сейчас.
Вдруг в памяти явственно всплыла картинка.  Солнечный свет на половике и полу, кошка, играющая с солнечным зайчиком. Моя голая рука, лежащая поверх одеяла. Дима, стоящий в одних трусах посреди хаты, пьет молоко прямо из банки, так жадно, что некоторые струйки, проскальзывают мимо рта и стекают по подбородку на загорелую широкую грудь.
- Представляешь, я даже маму не помню. – Жалуюсь я, продолжая какой-то разговор - А твои родители тоже в селе живут? Почему ты никогда о них не говоришь?
- Это долгая история. И невеселая. Как-нибудь расскажу. – Дима втирает мокрые губы и мрачнеет от воспоминаний. – А сейчас могу рассказать тебе, как я встретил свою любимую….
Дима делает длинную эффектную паузу. Я смотрю на него с удивлением.
- Свою любимую кошку Муську. – Дима радостно смеется. Подбирает Муську с пола и бросает ко мне на диван.
- Шут ты гороховый, - смеюсь и я.
Странные кульбиты выдает моя память. К сожалению, я не помнила наших отношений, но почувствовала, что очень сильно скучаю по Диме. Видимо, они были хорошие, настоящие и естественные, как этот солнечный свет, Димина кошка или молоко, стекающее по мужской груди. Каким же искусственным, пластиковым казался мне наш мир с того дивана в доме Димы.
Я решила ещё раз осмотреть их дом, ведь там я могла ещё что-то вспомнить, и, хотя там уже все обыскали мои коллеги, но вдруг…
- Ох, не считай себя умнее всех. – Одернула я себя.
Но сначала на терапию к Марье Ивановне.
На терапии я в основном отвечала на бесконечные вопросы о том, что я помню, а что - нет. Меня удивляло, что врач не делает никаких исследований. И сегодня я задала закономерный вопрос.
- Марья Ивановна, а когда мне поставят новый чип? Тогда я смогу записывать все, что происходит сейчас. А то я ведь могу и это забыть, наверное?
 Почему-то этот простой вопрос привел моего нейрохирурга в замешательство.
- Видишь ли, твой мозг еще слишком ранимый, если можно так выразиться. Пока все хорошо. А «от добра добра не ищут», так ведь люди говорят? Помнишь, ты любила старые поговорки. Записывала их в отдельный файл на своем ноутбуке.
К сожалению, я не помнила, что собирала поговорки. Но сейчас было интересно другое, я с удивлением наблюдала, как тяжело дается Марье Ивановне ложь, видимо, у нее большой процент честности в настройках. Дело не в мозге, а в чем-то другом, здесь кроется какая-то тайна. Придется попробовать задать этот вопрос маме Лене. Может, она будет более откровенной.
До конца рабочего дня еще оставалось время, и я все-таки полетела в Крутое. Прихватив сопротивляющуюся и ноющую Силу. Она боялась идти туда, где меня чуть не убили, но я успокоила ее. Теперь мы были вооружены не только выключателями, но и замораживателями, которые не так безобидны. И если минут через десять не отморозить человека, к которому было применено это оружие, сердце перестанет биться. Сила немного успокоилась, но все равно мы были настороже. Ведь наши оборотни могли оказаться не людьми. Надеюсь, что они разумные и не будут специально лезть на рожон, ведь не только Крутое, но и все рядом лежащие деревни прочесываются сейчас полицией. Кроме того, техники устанавливают камеры там, где скоморохи их уничтожили. Скоро ни метра земли в том районе не останется без наблюдения.
Опять приземлившись в огороде дома на картошку, я заметила, что ее почти всю выкопали, но несколько кустиков осталось. И сразу во рту стало солёно. Я вспомнила, как мы с Димой сидели у костра и пекли картошку, а потом ели ее, измазав лица в саже, строили друг другу рожи и смеялись. Кажется, последние три месяца я вела двойную жизнь…. Нужно потом выкопать оставшийся корнеплод.
Я послала Силу в сарай и хлев, обыскивать сено и стойла. А сама, специальным устройством отключив от тока желтую клейкую ленту с входной двери, зашла в дом. Ох, каким же одиноким он стал без жителей. Куки спрыгнула с печи и потерлась о мои ноги. Я попыталась сосредоточиться. Села в позу лотоса, отпустила мысли, и ждала, вдруг в моей голове всплывет что-то еще из недавнего прошлого. Минут десять так просидела…. Ладно, медитация не помогла. Применим логику. Допустим, я мужчина. И хочу оставить послание женщине, к которой питаю самые нежные чувства. Прощание ведь было скомканным…. Может, не успел сказать или потом захотел, когда я уже ушла. Я стала просто перебирать все вещи вокруг. Половик, веник, чугунок, где обычно варился суп. Так, я помню, что тут варился суп. Уже что-то.
Сила вернулась с сеновала, найдя там рыжие волоски и наблюдала за мной с удивлением. Скорее всего, это волоски трехцветной кошки Муси или коровы, но все же стоит сделать анализы.
- Лан, что ты ищешь?
- Сама не знаю. Надеюсь, интуиция подскажет.
 Так, что там у нас дальше? Печка. Я открыла заслонку. Пошарила в пепле. Ничего. Сняла со стены картину в рамке. Перевернула. Пусто.
Подошла к круглому столу посредине хаты. Несколько бумажных книг, настоящая редкость, любители антиквариата удавятся за такие сокровища. Посередине стола – бумажная истертая карта. Ламинированная, иначе ей давно бы пришел конец. Куча карандашных пометок: галочек, крестиков и всего одно слово. Ленин. Что-то знакомое. Вертится в мыслях, но сразу ускользает.
- Ну что ты уставилась на карту? Это как раз Смоленская область. Понятно же, что они выбирали место за стеной, куда отправиться. Только вот тут столько пометок…  Да и зачем их искать? Они свой выбор сделали. Не принимают наших правил, ну и мы их защищать не будем.
- Все у тебя просто, Сила. Черно-белый мир. – Усмехнулась я.
Я взяла матерчатую сумку, пластиковых скоморохи не использовали, аккуратно поставила в нее стопку книг, а сверху положила сложенную вчетверо карту. Дома разберусь, что к чему. Заодно бумажные книги почитаю, мне всегда нравилось перебирать старые пожелтевшие страницы книг в библиотеке. Было что-то завораживающее в том, скольким людям они рассказали свои истории.
- Лана, это прямое нарушение инструкции. Забирать вещи из запечатанного дома может только описыватель.
- Сесил, я их и отнесу в полицию, поработаю с ними и отдам описывателю. Не волнуйся.
Великий Волков, поймать бы корректора Сила и сделать ему лоботомию, чтоб не уродовал людей. Или она от природы такая? Человек – инструкция. Есть ли в Силе что-то живое? И почему она моя лучшая подруга? Мы ведь совсем непохожи. Что нас могло так сдружить?
Мы вышли из дома, соединили желтую ленту и включили ток. Еще полчаса я провела в огороде, неумело капая картошку. Клубни были маленькие, ведь сейчас только начало июля, рано для сбора урожая. Но не пропадать же добру?
- Это так же вкусно, как молоко? Можно попробовать?
Сила поднесла картофелину ко рту, и я еле успела остановить ее жестом.
- Это вкусно, но нужно пожарить. Называется - картоха. Так что же делать с Куки?
- Правда, хорошенькая и очень ласковая.
- Возьму домой, а если нас выгонят, придем жить к тебя, Сила.
Сесилия улыбнулась. С двумя сумками и кошкой мы бодро взлетели над синей крышей. Но не успела я развернуть автолет в сторону города, как Сила тронула меня за плечо.
- Смотри, там Роберт, он что-то нашел.
И правда. В соседней деревне – Вязьмены - стоял чуть ли не отряд полиции, в центре внимания – Роберт, он что-то говорил, активно жестикулируя и указывая на часть поляны, огражденную столбиками с желтой клейкой лентой. Разумеется, мы тут же приземлились рядом с коллегами, чтобы узнать новости.
Роберт обнаружил незаконную посадочную площадку. Вот везучий черт. Или просто очень добросовестный. Ведь заметить в этих кушерях небольшой островок помятой и оплавленной травы не так-то легко. Возбужденный Роберт рассказывал о находке, с гордостью поглядывая на меня.
- … И вдруг чую какой-то запах, вроде, горючее, повернул от кустов направо и вижу - сколько тут – метра три на три площадка. Небольшой звезолет, да?
- Да, и старый, - добавила Сила, - лет пятнадцать ему уже. Иначе мы не увидели бы оплавленную траву. Новые следов не оставляют.
Я хотела зайти за ограждение, но Роберт остановил меня, схватив за руку.
- Фантомный след сотрешь! Забыла?
Я в недоумении пожала плечами.
Сразу за нашим автолетом на поле приземлился полицейский с собаками-роботами, которые стали методично исследовать район посадки, прочесывать траву за ограждением.
- Неужели собаки по запаху работают? - шепнула я Силе.
- Слушай, не помню. А ведь знала…, что это со мной? Я же собак-роботов точно изучала.
 Сесилия выглядела растерянной. Роберт услышал мой вопрос.
- Собаки видят фантомный след. Каждое живое существо оставляет в воздухе частички себя: молекулы кожи, одежды, даже в выдыхаемом воздухе находятся частицы, уникальные для существа. А если еще и болезнь какая-то….  Микроскопами в глазах они обрабатывают информацию и моделируют картинку.
- А ртом они втягивают воздух и проводят с мелкими частицами анализы…. Вспомнила. – Добавила Сила.
- Полезные зверюги.
- Улетели недавно, - заключил кинолог, глядя на листок бумаги, выскочивший из принтера, встроенного в тело одной из собак. «Собаки» выглядели довольно интересно, кто-то здорово поработал над их дизайном. При беге или перепрыгивании через кочку, ноги удлинялись, а при сканировании, укорачивались, становясь плотными и максимально приближая «морду» к земле. В остальном они почти не отличались от пластиковых игрушечных собак, если бы не большие глаза, горящие розовым ярким светом, которым они сканировали каждый миллиметр земли.
- Можно глянуть? – Я подошла к кинологу, чтобы взять у него бумажные фотографии. – Какова точность этих фотографий?
- Процентов восемьдесят, вариации могут быть, но приблизительно они дают представление о том, какие существа тут были. И, кажется, это не совсем люди.
Я, Роберт и Сесилия застыли, разглядывая странных существ на черно-белых фотографиях. Только силуэты, контуры, но и они позволяли понять, что это - не люди. Слишком узкогрудые и узкоплечие, но руки развитые, как будто специально накачанные, такие же мускулистые ноги. А лица – тоже узкие, острые подбородки, губы практически полностью отсутствуют, отчего лезвия-зубы выставлены на всеобщее обозрение. Еще и глаза без век. В общем, устрашающе.
- Великий Волков, вот страшилища. Столкнешься с таким, и месяц на психотерапию будешь ходить. – Даже в голосе Силы был испуг.
- И сколько их было?
- Пока мы нашли четырех. Четвертого еще моделируем. – Отозвался кинолог.
По боку фотографии шли какие-то цифры.
- Это что за цифры сбоку? Сантиметры?
- Да. Ростом они такие же, как человек. А вот руки, всего четыре пальца, смотрите, между указательным и средним какие-то наросты, острые, как лезвия.
- Может, пальцы такие, а может, специальные приспособления, которые на них одеваются. – Уточнила Сила.
- Значит, версию о Франкинштейне можно забыть, да? Все-таки пришельцы. Они на тебя напали. – Уверенно сказал Роберт.
- Подождите, а в роще, на месте преступления был фантомный след?
- Там скоморохи там толклись, потом «Скорая» приземлилась, спасали тебя, никто о следах и не думал. Развеялись. В тот же вечер мы туда собак привозили. Ничего не получилось. Только темное пятно. – Роберт разводит руками.
- Да, все очень странно. Почему неофициальный визит? Прилетели как шпионы. Не для того же, чтоб меня порезать? Они же не могли знать, что я там буду.
- Зачем ты вообще поперлась в эту глушь? – Роберт ждал ответа, но я проигнорировала вопрос.
- Так, надо посмотреть в базах инопланетных существ, может, найдем их…. - Я сфоткала мобильником фотки. - Я сейчас запущу программу…. Нам пора, сообщи, если будет новая инфа.
Через полчаса я уже запекала картоху в микроволновке. Сила терпеливо ждала, поглядывая на таймер. Я пыталась накормить Мусильду нашей едой, но потерпела неудачу. Я видела, как Дима кормил ее мясом, но у нас его не было. Нужно будет сгонять потом в «Кот Матроскин». А вот и готова наша картошечка. Я положила себе и Силе по паре штук и рядом насыпала соли.
- Как думаешь, зачем они прилетали?
- Собирали наши растения, грибы, ягоды, кустики…. Возможно, чтобы вывезти на свою планету, может, у них нарушена флора. Такое бывает. 
- Как вариант.  – Я кивнула. – А почему спокойно не договориться с нами?
- Ну, может им срочно надо. Планета загибается. Некогда официальничать.
- А зачем меня порезали? Могли ведь просто убежать, Дима сказал, они быстро бегают. Странно все-таки.
Блямкание мобильника оповестило о том, что программа нашла совпадения в базе инопланетных существ.
- ЛориАне, ЛОрия – третья планета в Системе звезды Барнарда, созвездие Змееносца. Мы их нашли все-таки! Ай да собачки! Пару раз были с официальным визитом. Последний раз - тринадцать лет назад. А вот это уже кое-что. Интересно.
- Смотри, смотри, как у них все плохо. – Сесилия засунула нос в мой мобильник и читала вселенскую энциклопедию. – Мировая война, частые катаклизмы, ураганы, землетрясения. Я была права, убили природу, вот и восстанавливают.
- Возможно…, - я задумалась, - последние тринадцать лет не было контактов. Там за это время что угодно могло сучиться. Может, все вымерли уже. А это последние представители лориан. В общем, ничего непонятно. Надо снарядить туда экспедицию…. Ну как тебе картоха?
- Восторг до пяток! – передразнила меня Сила.
- Слушай, Сила, а как мы с тобой подружились?
- Да я жила напротив вас, вон в том доме, мне пять лет было, когда вы сюда переехали. И тебе столько же. Нашим отцам тут дома дали, они до сих пор вместе работают. Ты сидела на качелях в саду, папа твой повесил, мне тоже хотелось покачаться. Я подошла к тебе. Говорю: «Давай дружить?». А ты: «А мышь свою мне подаришь?» У меня мышь такая была, сшитая по выкройке, мы с мамой шили.
Я кивнула. Никакой загадки тут не было.
- И что, подарила ты мне мышь?
- Конечно. Жалко, что ли? Мы потом еще одну сшили.
Сила доела картошку и ушла, а я достала карту из сумки, разложила на столе, вертела её и так, и этак. Что за Ленин? Кажется, мы изучали его по истории России, но я плохо помнила этот период. Пришлось спросить у поисковой системы. Деятель такой политический. А вспомнила, тот который больше ста лет пролежал в мавзолее не захороненным. Странные все-таки были некоторые поступки наших предков. Сейчас попробуй кого-нибудь не кремируй за три дня. Санитары такой штраф впаяют. Ого, откуда это выплыло? Все-таки что-то я помню об этом мире. А еще помню, что смерть – это довольно редкое явление, происходящее с частотой раз в месяц, я вот еще ни разу не побывала на похоронах….
Ладно, читаю биографию. Революция, ссылка в Шушенское, тюрьма, женился, умер…. Любопытные мифы о вожде пролетариата. Вот…. Ленин в тюрьме делал чернильницу из хлеба и писал письма, макая перо в обычное молоко. Оно высыхало и уже на воле такое письмо можно было проявить с помощью горячего утюга. Интересно. Может, Дима так и сделал, написал мне послание молоком. Только вот раздобыть утюг теперь можно было разве что в музее истории. Уже лет пятьдесят всё гладили стиральные машины. Так, что еще может нагреть карту…? Конечно! Я включила фен и стала прогревать карту. Есть! Ясная надпись сверху карты: «Забери Куки». Уже забрала, Дим. И это все? Я прогревала каждый сантиметр сверху вниз. А вот – крестик! Еле заметный. Ориентир, чтобы я могла найти их. Они отправилась именно в это место. И хотя вряд ли кто-то будет их искать, эту карту в полицию я не понесу. Но Сила видела, как я ее забирала, мог её запомнить и кто-то ещё из коллег. Что же делать? Потерять улику и подпортить свою репутацию полицейского? Звякнувшая входная дверь оповестила о том, что она открылась, а через секунду послышались голоса родителей. Подумаю потом, что делать с этой картой. Я быстро пошла в свою комнату и спрятала карту в ящик стола. Потом вернулась на кухню и сунула наши с Силой тарелки в обеззараживатель.
Родители вернулись из ретро-ресторана, сытые и довольные. И мне принесли кусочек свежего торта. Отец положил его на тарелку и пододвинул ко мне.
- Пап….
- Ешь. Я уже все знаю, мне доложили. Лориане…. Четверо, один из них биолог. Второй – воин или охранник.
- Ого! Ты знаешь, больше, чем я. – Я откусила кусочек торта и скривилась. – Нет, бабушка Груша лучше печет.
- Слава Волкову, твоя память возвращается. – Мама погладила меня по руке.
- Они там здорово наследили, ты уехала, когда еще не всю информацию обработали наши песики. Про биолога давно можно было догадаться, ты с ним заговорила как раз, когда он образцы растений собирал, так?
- Он поганку жрал, представляешь? Мне нужно было задуматься, почему взрослый человек не знает таких простых вещей, как ядовитые грибы, ведь нас в полиции учили настороженно относиться ко всему необычному. А я спасать его полезла.
 - Не вини себя. Кто мог ожидать такую агрессию у нас на планете? Я уже послал ноту протеста на Лорию.  Посмотрим, что они ответят. В курсе ли их правительство об этом незаконном прилёте?
- Даже если в курсе – не признаются. В любом случае, по межпланетному кодексу, они должны выдать преступников нам. И мы будем судить их по нашим законам. - Высказала свое мнение мама.
- А что насчет воина, пап?
- У него в руках собаки учуяли новейшие оружие. Скорее всего лазерное.
- А что насчет этих маскировочных картинок, голограммы, их нашли.
 - Нет. Это скорее всего какое-то поле, которое не оставляет микрочастиц. Поэтому собаки их не нашли. Но я думаю, один из них тебя ранил.
- Но доказательств нет?
Отец помотал головой в ответ.
- Ладно, мне нужно еще в спецмагазин сгонять, кошачий. Надеюсь, вы не будете против нового жильца? А открыла дверь в свою комнату и оттуда грациозно вышла Куки. - И увидев недовольное лицо отца быстро добавила. - Животные помогают людям пережить психологические травмы. Ученые отмечают их положительное влияние на память. – И совсем жалобно проныла. - Ну, пожалуйста.
- Хорошо, оставляем с условием, что ты ухаживаешь за ней сама.
В эту ночь я долго не могла заснуть. Куки играла на полу с какой-то бумажкой (где только нашла ее), и никак не хотела укладываться спать. Вопросы в моей голове сменялись один на другой, становясь все сложней и заковыристей. А фоновым чувством было желание увидеть Диму и беспокойство за него. Нужно завтра раздобыть всю информацию об этих диких землях. Хотя как это ему поможет? Когда я, наконец, уснула, мне снилось, что инопланетяне огромной толпой гнались за мной по длинным коридорам нашего космопорта.

Из дневника Дмитрия Волошина.
(Дневник Димы попал ко мне в руки много лет спустя. Тут есть записи как раз того времени, когда мы начали встречаться и когда скоморохи жили в ядовитых землях.)
2 июля 3030 года.
Паша (привык называть его так) посоветовал мне вести дневник, якобы это помогает структурировать свои мысли и лучше понимать себя. Сказал что-то типа: «Описывая события своей жизни, постепенно начинаешь видеть свои недостатки и достоинства. И сможешь что-то улучшить в своем характере». «То есть, делать работу психокорректора?» - Спросил я. «Да, только без психокорректора. Только ты сам решаешь, каким тебе быть.»
Я потерял свой прежний дневник, думаю, что его утащила Иоланта. Видимо, решила, что он может в будущем ее компрометировать. Она до сих пор думает, что я её не узнал. Я, и правда, не узнал. Зато Паша вчера чуть нас не застукал, вернулся с поста раньше обычного и, видимо, что-то заметил, еще подходя к дому. И тактично подождал в огороде, пока мы выйдем. После того, как я проводил ее до автолета и вернулся, Паша раздраженно проворчал: «Ну мог бы и кого попроще выбрать.» «В смысле? Тебе не нравится, что она полицейская?». «Мне не нравится, что она наследница трона. Это точно не доведет нас до добра.» И включил наш старый телевизор. По нему выступал Грегор. Тут я был сражен наповал. Тот же гордый профиль, те же голубые глаза, тот же уверенно очерченный подбородок. Как я раньше этого не замечал? Я тут же пообещал себе, что больше не буду с ней общаться. Что сделает её отец, узнав о том, что она встречается со скоморохом? Уж точно ничего хорошего. Она – элита, а я деревенский парень. Сразу вспомнилась сказка, которую мама рассказывала мне в детстве. «Свинопас». Грустная история. Правда, там принцесса – дура. Надеюсь, что она не про нас
4 июля 3030 года.
Отказаться от Иоланты я не смог. Три дня я промучился, постоянно думая о ней, и побежал к старому дубу, в дупле которого оставлял ей записки, с указанием времени свидания. На следующий день я ждал её в начале рощи. Она прилетела. И стальная рука, сжимавшее мне сердце, разжала пальцы.
- Почему так долго? Пашка в отпуске?
- Был в отгулах.
Я решил не признаваться, что знаю о ее высоком положении. Мне казалось, что это сразу бы всё осложнило, сразу обозначило бы социальную пропасть между нами.
- Я скучала.
И оплела мне шею своими длинными руками. И сразу все остальное стало неважным.
9 июля.
Я должен был встретить Иоланту в семь в начале рощи, с того края, который ближе к Большаку. Но у Звездочки покраснело вымя, пока лечил, провозился с ней и опоздал. Я не слишком волновался, обычно у нас в селе все спокойно, происшествий не бывает, максимум – мальчишки расквасят друг другу носы. Но не сегодня. Подходя к роще, я услышал отчаянный крик Ланы, но не сразу понял с какой стороны он прозвучал, кинулся к пригорку, но ошибся. Тут ко мне подскочил Пашка. Он сидел у дома Макара на завалинке, они обычно вели там философские споры, когда я просил его уйти на пару часов из дома. Он тоже слышал этот отчаянный крик.
- Кажется, она кричала с поляны.
И тут еще один крик. Мы побежали на него. И увидели Иоланту у края поляны, она была без сознания, с рукой, разрезанной до кости и черепом, из которого был аккуратно вырезан округлый кусок кости, который лежал тут же, рядом с головой. Меня затрясло, замутило, я сел на траву, но Паша дал мне подзатыльник, как в детстве, когда меня стопорило. Паниковать было некогда. Паша отправил меня к деду Макару, чтоб тот позвонил в «Скорую», я побежал. Никогда раньше я не бегал так быстро. Крикнув деду Макару, чтоб вызвал «Скорую», я побежал обратно. У Ланы остановилось сердце, Паша делал искусственное дыхание, я подбежал и стал ему помогать. Вдувал в ее рот воздух четко по кивку Павла. Он сам делал непрямой массаж сердца. Прошло всего минут восемь, но мне показалось, что не меньше двадцати. Я задыхался, голова кружилась, с нас обоих градом лил пот, вены у Паши на руках вздулись, он тяжело дышал. Внутри меня нарастала паника, я понимал, что Лана умирает, но не мог в это поверить. Я молился по очереди всем нашим богам. И тут она резко вдохнула, кажется, я заплакал….
Весь вечер и ночь я не мог ничего делать. Ничего не хотелось. Сейчас уже утро. Я не нахожу себе место от беспокойства. Неужели это проклятие такое в нашем роду: все мужчины теряют своих любимых женщин? Надо спросить у деда Макара, как это исправить?
18 июля.
Я молил бога, чтобы Иоланта поправилась. И это произошло. Но теперь она чужая, совсем меня не помнит. Ну пусть уж лучше так, лишь бы выздоровела. Она предупредила нас о готовящейся облаве. Я в ней не ошибся, она не только красивая женщина, но и хороший человек. Понимает, как дорога нам свобода. Нам придется уйти из города в дикие земли. Пашка был прав, что лучше нам было расстаться. Если бы Иоланта не прилетела ко мне, она не пострадала бы, а ее отец не винил бы в этом нас. С другой стороны, если бы не заболела корова, я бы не опоздал, и этот гад не решился бы напасть…. Сколько этих «если». Я виню себя, но Паша считает это проведением судьбы, перед которым нужно склониться в покорном поклоне. Мы собрали весь наш скарб, выходим ночью. Забираем коров и лошадей. Я долго думал, брать или не брать Куки. Решил не брать, здесь, в селе, ей все равно безопасней. Мышей хватит до зимы, н я надеюсь, что Лана вспомнит ее и заберет к себе. Молюсь, чтобы она полностью восстановила здоровье.
19 июля.
Почему эти земли называют дикими? Их надо было назвать тихими. В лесу - звенящая тишина, ни пения птиц, ни стрекотания сверчков, редко можно услышать писк комара. Но и опасного ничего не видно. Может, все опасности развеялись от времени? Мы идем вглубь призрачного леса. Кто назвал его призрачным?
20 июля.
Теперь я понимаю, почему этот лес называют призрачным. Вчера вечером мы остановились на привал. Решили, что если за нами и посылали полицию, то они не нашли нас, иначе уже появились бы. Ведь идем мы не очень споро, с нами бабы и ребятишки. Но скорее всего, что за стенами области правительству наша судьба безразлична и преследовать нас никто не будет. У нас было полно не так давно забитых кур, их забили перед походом, чтобы не тащить с собой. Решили сварить куриную лапшу. Развели костры, сварили мясо, засыпали лапшу…. И вдруг, откуда не возьмись наплыл туман. Странно, конечно, ведь было сухо, а туман, как меня учила мама в детстве, скопление воды в воздухе. Ну мы не испугались, вреда никакого он не причинил. Только вот туман тот был не простой, а снотворный. Порубило нас в сон всех до единого. Проснулись – а еды-то и нет. Унесли наш суп вместе с котелками. Еще и в сумках порылись. Освободили их от колбасы и хлеба. Остались мы с овощами и ягодами. Их за еду не признали, видимо. Но не у всех сумки выпотрошили, видно, воров было не так много, не смогли унести. И никто из нас никого не видел. Побежали наши бойцы во все стороны, да вернулись не солоно хлебавши. Больше двух часов мы проспали, успели уйти «призраки», как их тут же народ прозвал. Не рискнули мы еще раз костры разводить, чтобы и без картошки не остаться. Поели салатики и спать легли. Только как выходить из такой ситуации, не ведаем. Немного вяленого мяса и колбасы осталось. Потушить с картошкой? А дальше что? Опять туман наплывет? А на овощах далеко не уедешь. Решили мы на следующий день, то есть сегодня, попробовать поймать этих «призраков». Треть мужчин на высокие деревья залезли, и как только туман стал сгущаться, и вторая треть тоже на деревья взгромоздилась. Среди них я. Только толку от этой нашей хитрости не было. Сидим на ветках, ничего не видим, что внизу делается, правда, выше трех метров туман не поднялся. Противогазы были только у двоих, поэтому одели мы их на Архипа и Даню, их выбрали за силушку богатырскую. Заметили какое-то движение на земле, тихий свист условный, и слезли с деревьев. Подошел я к костру, а котелка и след простыл. Хотел из тумана выбежать, чтоб хоть посмотреть, куда ушли наши обидчики, но тут меня опять сон сморил. Опять продрыхли два часа к ряду. Остальные парни тоже зря руки расставляли, просочилась призраки, ушли, как песок сквозь пальцы.
- Жаль, хоть один бы попался мне в руки, уж я б ему надрал задницу, - расстроился Паша.
Думаю, с ним многие были бы солидарны. Только сильно-то теперь они не обрадуются, не понравится им наше угощение. В котелках-то необычный суп варился, из картофельных очисток. Ешьте, гостюшки незваные! Архип и Даня, благодаря противогазам, все же смогли из тумана выйти и заметить, куда призраки ушли. Побросали они наш суп вместе с котелками, поняли, что бурда. А сами на конях вороных ушли. Группа из восьми человек. Как наши ребятки не старались, догнать их не смогли. Да и кто за конями угонится? Ну и на том спасибо, что они нам дорогу из леса показали, вышли мы на возвышение и тут уже смогли суп сварить. На равнине выставили своих дозорных, никто близко не подберется, да и туман тут ветром снесет. Наконец-то поели нормально. Только дальше на карте опять лес. И идти до первых развалин больше двух суток. Решили останавливаться только на пятиминутные небольшие перекусы, чтобы больше не кормить «призраков». Мяса и хлеба, правда, хватит только женщинам и детям. Что ж, продержимся пока на овощах….
Но не успели мы пройти и пары километров, как наткнулись на женщину, привязанную к дереву. Она была в антимоскитной панаме и таких же длинных перчатках. Когда мы подошли к дереву, она выглядела изможденной. Я тронул ее за плечо. «Пить», – попросила она обветренными губами.

Я проснулась от ненавязчивого тыканья Куки лбом о мою руку. Семь часов, мне еще час можно было спать. Но Куки, видимо, уже проголодалась. Накормив кошку, я быстро набросала в уме план действий на сегодня. Нужно встретиться с дедом Макаром, меня не покидало ощущение, что он сказал мне не всё, что знал о семье Волошиных. Отца надо попросить проконсультироваться насчет оружия лорианина…. Он как раз встал и пил воду из пиалы, он каждое утро пил воду за полчаса до еды, считал, что это полезно для здоровья.
- Пап, оружие того лорианина или лорианца…, ты можешь узнать, оно общедоступно или есть только у полиции, или как у них там называются органы общественного порядка?
- Уже без сопливых послал этот вопрос своему другу, Волжгену, с Ориона. – Ответил отец, начиная приседания. Это был ежедневный ритуал: вода, зарядка, холодный душ, фреш. - Он эксперт по созвездию Змееносца и не только…. И если нам повезет, и он найдет для нас пару минут…, а, вот и он, уже звонит.
Отец включил визор на мобильнике и тот тут же запел на едином орионском языке. Отец склонил голову набок, прислушался. Потом нажал пару кнопок на визоре и в воздухе повис прозрачный экран с профессором: гуманоидом, похожим на большую собаку, заросшую длинной шерстью. Визор также переводил пение Волжгена на русский язык.
- …снимок очень плохого качества, но даже по такому фото можно сказать, что оружие лазерное, из последних лорианских разработок, с настройкой лазера на глубину и ширину пореза. Мощное, разрезает любой металл, даже сталь. Не берет только алмазное покрытие.
- Я приблизительно так и думал, спасибо, дорогой Волжген…. Не хочешь приехать к нам на Землю погостить, давно не виделись. Баня, морские купания…. Я помню, что тебе нравится.
- Нет, благородный Грегор, к сожалению, очень много дел.
- Жаль, - искренне сказал отец, - а что вообще можешь сказать про лориан, был у них в последние лет двадцать?
Переводчик покорно пропел вопрос отца, резко спускаясь от высоких нот к низким. Я только успела удивиться, как у жителей Ориона уши выдерживают такие резкие перепады звуков, как пришлось удивляться ещё и ответам Волжгена.
- Не был, достопочтенный друг. Потому что крайне опасно сейчас посещать Лорию с любой целью. Планету раздирают войны за ресурсы, которых почти не осталось. Люди мрут от болезней и голода. Большая часть жителей постоянно находится в подземных убежищах. Богатые жители планеты в подземных ангарах строят звездолеты-ковчеги без ясного понимания, куда они собираются лететь.
 Мы с отцом одновременно открыли рты.
- Так значит….
Но отец остановил меня жестом. Волжген повернул голову и заметил меня.
- О, это твоя малютка Ио? Какая красавица, просто куколка! Впрочем, как и Елена. Передай жене привет. А сейчас я вынужден откланяться, мое присутствие необходимо на Орионском слете творчества. Если понадобится моя помощь, я всегда на связи, глубокоуважаемый коллега.
И визор погас.
- Ты поняла? – Отец смотрит на меня и как будто боится произнести одновременно осенившую нас догадку.
- Они собирали наши образцы для того, чтобы переселится к нам! Только вот куда точно? Не к нам же в Россию, они тут не поместятся, я вчера смотрела их численность, даже если погибла половина населения…. Разве что в другие страны.
Отец подходит и обнимает меня.
- Лана, бедная моя девочка. Нет никаких других стран, они погибли в процессе войн, это нежилые земли там всё в радиации. Сохранилась только Россия, и часть Грузии.
Я постояла минуту, приходя в себя. Последние два дня я постоянно смотрела на карту Смоленской области, но мне и в голову не приходило открыть в поисковике атлас мира. Я почему-то думала, что все страны заселены. Поэтому только что земной шар скукожился для меня до одной страны. Отец уже достал из холодильника фреш и цедил его маленькими глотками. Видимо, на сегодня «ледяного душа» ему показалось уже достаточно. Я же не знала, как мне выплеснуть охватившее меня волнение и запустила беговую дорожку. Подождала, когда она немного разгонится, стала на середину с неподвижных боковин и пошла.
- Но, возможно они собрались в дикие земли? – выдавила я наконец.
- Ага, поэтому собирали образцы растений здесь?
- Но мы же все не поместимся.
- Поэтому….
- Они решили нас всех уничтожить. – Закончила я упавшим голосом.
- Может не всех, но большинство - точно.
- Но разве их этические законы позволяют им….
- Ох, дочь, какая же ты у меня наивная. Когда речь идет о выживании, ни этические, ни межгалактические законы уже не принимаются в расчет. Я вот не жил во время Большой войны, но читал о ней и даже от чтения волосы становились дыбом.
- Так, нам надо призвать все галактическое сообщество и рассказать им о готовящемся нападении на нас.
- Пока это только наши догадки, сообщество и палец о палец не ударит. Да и потом, будут издалека возмущаться, а чтобы дождаться от них реальной помощи, это надо им доказать, что опасность может угрожать и им самим.
- Слушай, пап, а у нас совсем-совсем не осталось ядерного оружия? – с надеждой спросила я.
 Я сошла с дорожки, схватила кухонное полотенце и вытерла выступивший на лбу пот.
- Совсем…. Да, есть над чем подумать. Я соберу министров. А ты… не сообщай пока маме эти новости, она и так за ту неделю, когда ты была в коме, так издергалась, вся «зеленая» ходила.
- Ладно, пап, а ты не знаешь, почему мне не поставили новый чип?
Отец на секунду замер, но тут же уверенно ответил.
- Операция была сложная; как раз там, где нейроны должны коммуницировать с чипом, у тебя остался поврежденный участок. Так что Марья Ивановна не смогла наладить связь чипа и твоего мозга.
Я ничего не ответила. Если бы не знала отца так хорошо, я бы не уловила немного смущенного взгляда. Наверняка это правда, но, я так же уверена, что не вся. А не затребовать ли мне свою историю болезни? Только надо сделать это так, чтобы Марья Ивановна не знала об этом.
 Тут блямкнул мобильный, это пришел ответ с Марса на мой запрос об отце Димы, Иване Волошине. Он умер два года назад, отчет патологоанатома прилагался. За подписью и электронной печатью. Разгерметизация защитного костюма. Мучительная смерть от удушья. Вроде, подкопаться не к чему. И все-таки что-то тут было странное, но что? Я не понимала.
Бедный Димка, так рано пережил смерть обоих родителей, и это в наше время, когда в таком молодом возрасте на Земле умереть можно разве что от несчастного случая или, если очень повезет, как мне, от руки убийцы. Родители умирают лет в четыреста от уже неисправимых изменений мозга.
Грегор собрался и ушел на работу, а я включила распознаватель лиц и отследила по камерам деда Макара.

Когда я лихо припарковала автолет у кафе, дед сидел на улице за столиком и пил квас. Я подсела за столик.
- Квасок не плох. Но вот это – полное га…. Ну ты поняла. – Показал он на ГМО-еду, похожие на пластик фигурки слоников, носорогов и пантер.
- Вся настоящая еда завозится с других планет, поэтому ее немного, ведь транспортировка дорогая. – Озвучила я то, что сама недавно узнала от Силы.
- Ну и дураки! Вот не мешали бы нам жить, а присоединялись, и скоро натуральной еды было бы полно, всем хватило бы, и сами бы на другие планеты продавали. Отец твой безмозговый лучше б не брался планетой командовать. Ты не обижайся, говорю, что думаю, твои «психи-корректоры» ручку «честность» почти на полную выкрутили, хоть ты их и просила погодить. Нужно возрождать сельское хозяйство, а не ГМО-еду плодить.
 - Послушайте, вы знаете что-нибудь о судьбе Ивана, отца Димы?
 - Вот настырная, что тебе эта история далась? Что было, то прошло и быльем поросло.
- Каким ещё быльем? Что это значит?
- Травой, значит, былинками….
- Вы сами говорили, что Иван не виновен.
- А не поздно его невиновность доказывать?
- Дима об отце рассказывал? Вы что-то знаете, я же вижу.
- Знаю…, - нехотя процедил дед, - но не скажу.
- Он умер?
Дед Макар молча стал набивать рот ГМО-фигурками. Я ждала, но он, даже закончив жевать, так и не ответил. Встал.
- До свиданьица, сударыня. Меня дома дела ждут. Кошек кормить надо, их сельчане с собой не взяли.
- Минутку. Что скоморохам известно о диких землях? Они знают о том, что им может грозить?
- Откуда? Насколько я знаю, оттуда никто не возвращался.
Он ушел. А у меня перед глазами стояли люди, отправившиеся в дикие земли. Женщины, дети…. Так ли никто оттуда не возвращался? Может, были такие?

Я вернулась в участок и стала искать. За всё время после перезагрузки было лишь трое мужчин, которые вернулись из-за стены, и одна женщина. Я потерла руки, значит, какие-то сведения должны быть. Но радость моя быстро испарилась. Двое умерли от неизлечимой болезни, которой заболели за стенами. Один мужчина пропал из всех баз. Обычно так бывало, когда люди уходили к скоморохам. Они выкидывали паспорт и чип и становились невидимкам для системы. Надеюсь, он сейчас со скоморохами. А женщина оказалась в больнице для душевнобольных. Но я все равно решила попытать счастье и полетела в клинику.
 Белое здание клиники стояло посреди яблоневого сада. Пациенты собирали дикие яблочки у большого корпуса с видовыми окнами. Меня поразило, что клиника была переполнена. В такие мирные, спокойные времена (Происшествие со мной не в счет, как я понимаю, это исключение из правила.) столько народа не должно лечиться от душевных болезней. Директор, встретившая меня на пороге клиники, улыбчивая маленькая женщина, объяснила этот феномен.
- На психические болезни не влияет тот факт, спокойная у тебя жизнь или нет. Эти заболевания зависят от гормонов, от работы мозга. И хотя мы победили физические недуги и научились корректировать нейронные связи, мозг до сих пор изучен не до конца. Она проводила меня до палаты интересующей меня пациентки.
- Это здесь. Не знаю, захочет ли она с Вами говорить. Мишель очень избирательна в общении. Иногда трещит без умолку, предрекая беды и катаклизмы. А иной раз замкнется в гордом молчании. Особенно, если человек ей не нравится.
Я кивнула и постучала в палату, ответа не последовало, я тихо вошла. В глубоком кресле из натурального ротанга (сейчас таких не делают) сидела худая высокая женщина и смотрела в окно, на яблоневый сад.
- Здравствуйте!
- И тебе не хворать. – Отозвалась пациентка тихо.
Я приободрилась. Значит разговор состоится.  Но как подступить к такой деликатной теме. Ведь ее болезнь явно связана с дикими землями.
- Хочешь спросить о диких землях. – Удивила меня Мишель. - Спрашивай, не бойся. Прошло пять лет, мои воспоминания не такие яркие, я теперь могу говорить на эту тему.
- Но воспоминания можно… Или у вас…?
- Могу ли я освежить их с помощью чипа? Нет. Нам блокируют чип. Чтобы мы бесконечно не пересматривали травмирующие события. Не циклились на них. Человек придумывает сто исправлений для ситуации, в которой пострадала его психика, но ведь ничего все равно не изменить… Итак, дикие земли. Твои друзья отправились туда, да? 
- Вы очень проницательны.
- О, нет! Там есть человек…, он значит, гораздо больше, чем друг, так?
Я промолчала.
- Так и есть. Не удивляйся, когда долгое время подвергаешься небольшой дозе радиации, развиваются некоторые способности.
- Какие?
- У всех разные. У меня вот прозорливость, граничащая с пророческой. Не веришь?
Мишель заметила мою скептическую улыбку.
- Смотри, сейчас упадет!
Я подошла ближе к видовому окну
- Кто?
- Парень на дереве. В желтой рубашке.
Я увидела парня на яблоне, вроде бы хорошо укрепившегося, разместившего попу на перекрестье ветвей, ничто не говорило о том, что он упадет. Я заметила, что соседние деревья тоже не остались без внимания, на них сидели, висели и раскачивались пациенты больницы. Почему свалится должен именно этот парень?
И вдруг он потянулся за крупным яблоком, для этого переместил обе ноги на одну ветку, и его позиция стала намного уязвимей, а когда он отпустил толстую ветку и уцепился за тонкую, и вовсе потерял равновесие. Немного побалансировав на суку, парень полетел вниз, обламывая ветви, и грузно упал в траву под деревом. Послышался его сдавленный крик и мат.
- Я вижу, что не убедила тебя, ты думаешь сейчас, что, возможно у него такая манечка, падать с этой яблони каждый день в одно и то же время…. Ладно мы отвлеклись. Что ты хотела узнать про дикие земли?
- Какие опасности там подстерегают? И что делать, чтобы выжить?
- Прошло пять лет с тех пор, как я вернулась.  Возможно, там уже другие опасности. Там царит закон джунглей.
- Закон джунглей?
- Каждый сам за себя. И даже люди, которые были воспитаны любить и защищать своих родных, быстро меняются, инстинкты берут верх. Главное, выжить самому. Ты не поверишь, как быстро с некоторых хомо сапиенсов слетает кожура цивилизованности, а под ней проступает звериный оскал. Не прошло и недели после начала нашей экспедиции, как я не узнала многих своих друзей. Но есть люди, я называю их джедаи…, помнишь был такой фильм, старый
- Звездные войны.
- Да. Так вот эти люди не меняются, чтобы не происходило вокруг. У них внутри как будто зашит какой-то маяк, что ли…, компас. Скорей погибнут чем отступят от своей сути хоть на миллиметр.
- И они выживают?
- Совсем необязательно. Из нашей группы выжила я одна, но как раз благодаря такому человеку. Его звали Юрий….
Мишель надолго замолчала
- Что-то я разболталась. Ты спрашивала об опасностях. Все, как в сказках. Шамаханские царицы, разбойники, призраки, мутанты. А чтобы выжить… везение. И друзья, которые закроют твою спину.
- Призраки, шамахансие царицы?
- Еще - твои собственные страхи, они могут погубить тебя даже раньше реальных. Впрочем, есть там и место блаженства. Сама я там не была, но слышала, что оно еще опасней остальных.
- Расскажите подробней!
- Ох, что-то я сегодня устала. Потом поговорим, ты заезжай на следующей неделе.
- Но я не совсем поняла.
- И не поймешь, пока там не побываешь.
Мишель позвонила в колокольчик, стоящий перед ней на журнальном столике.
- Да, вот еще что, береги отца, Иоланта. Ведь ты Иоланта, дочь Грегора?
- Да. Отца? А маму.
- Твоей матери ничего не грозит.
В комнату зашел громила-санитар и ладонью указал мне на дверь.
- Нашей пациентке пора отдыхать.
- Спасибо вам, Мишель.
 Я вышла на воздух. Любопытная тетка. Во дворе была директриса, она заканчивала бинтовать руку парню, свалившемуся с яблони.
- Небольшое растяжение, все пройдет – улыбнулась она парню, который громко стонал, как будто у него как минимум был перелом. И подошла ко мне.
- Ну что, поговорили?
- Да, а почему Мишель не живет просто в квартире, мне она показалась вполне адекватной.
- Мы хотели ее выписать, но дома она сразу же впадает в панику и возвращается к нам. Боится жить одна. Здесь она в любой момент может пообщаться с людьми, а дома никого нет, все погибли в той вылазке «за стены».
- А зачем они туда ходили?
- Молодые ученые, сделали замеры за стенами, которые показали, что радиации почти нет. Решили идти недалеко, и первые дни пути не было ничего страшного, наоборот, много интересного, а потом начался фильм ужасов. Но это с ее слов. Как все было на самом деле, мы ведь не знаем. Может, от каких-нибудь токсинов у нее, или у них всех начался психоз, и она перебила своих друзей, как знать!
- А сколько их было?
- Отряд был из двадцати восьми человек, насколько я знаю.
- Ого! Ну это какой хитростью и коварством надо обладать!
- Ох, вы бы пожили здесь с недельку…
- Нет уж, спасибо. Кстати, этот парень, он впервые упал с яблони?
- Да, первый раз, а почему такой странный вопрос?
- Мишель предсказала его падение.
- Да, такое с ней часто бывает. Тут у нас никто уже не удивляется.
Я попрощалась с директрисой, а себе поставила напоминание в мобильнике, узнать все об этой научной  экспедиции.
Жаль, что Мишель говорила в основном не о том, что было важно. И не прямо, как нормальный человек, а загадки загадывала. Что за шамаханские царицы? Кажется, у Пушкина была такая сказка. Ну что ж почитаем.
Когда я ввалилась в отдел полиции, на моем столе красовались цветы, синие тюльпаны. Неужели он не знает, что я не люблю цветы неестественных оттенков. Я отправила букет в распылитель. Внутри поднималось раздражение. Ну откуда оно берется? И почему я так упорно отвергаю ухаживания этого симпатичного и совсем неглупого молодого человека. «Между прочим, парень из хорошей семьи, - добавил внутри меня чей-то голос, -стоит присмотреться». Кажется голос моей учительницы по истории из универа. Может, она и права. Все равно ведь у нас с Димой нет будущего.
Вдруг меня поразила необычная тишина. Участок был пустой, что странно для этого времени суток. Обычно тут пара дежурных полицейских сидят, уткнувшись в мониторы компьютеров, кто-то допрашивает свидетеля. Преступлений хоть и мало, но ведь и на участок один на весь город.  Но тут вошла Сесилия и все объяснила. Все на подготовке к празднику, на который меня решили не брать, чтобы не подвергать возможной опасности. Ведь при большом скоплении народа, легко затеряться преступнику и очень трудно отследить все опасности.
- Ну, вспоминай. День перезагрузки, он празднуется первого августа. Народные гуляния, салют. Это же твой любимый праздник, ты всегда радовалась ему сильнее, чем дню рождения. Твой отец традиционно скажет речь, озвучит достижения за год, наградит пару особо отличившихся граждан.
- Скажет по телевизору?
- Нет, при всем честном народе, на площади Свободы!
- Но это же опасно!! – крикнула я.
- Почему? Всегда проходило гладко. Мы, конечно, организуем охрану. Там камеры везде. Не волнуйся.
Я чуть не проговорилась об опасности, грозящей нашей планете. Незачем пугать Сесилию, ведь это пока только наши с отцом догадки.
- Слушай, Сила, я тут допрашивала деда Макара.
- Последнего из скоморохов?
- Последнего, оставшегося в области. И он не верит в виновность отца Димы. Помнишь, это убийство тринадцать лет назад? Я тебе показывала суд.
- Да тут все просто! Я думала об этом. Это убийство те же лориане организовали.
- Тринадцать лет назад?
- Да. Вот смотри. Давай рассуждать логически?
- Давай.
- Есть некий ученый на планете Лория, который создал голографический костюм, только тогда он создал костюм в точности похожий на землянина, им и оказался отец Димы. Но что-то пошло не так. Мать Димы его раскусила. Может, увидела двух мужей одновременно. А теперь по прошествии тринадцати лет, он не стал себя утруждать детальным сходством с аборигеном и создал условных таких людей. И если бы не фантомный след, на котором их рожи вполне себе лорианские, мы бы и не поняли, что они с Лории. Улетели бы и след простыл. Если бы не Роберт.
- Очень стройная версия. У меня были такие мысли, но показался странным такой перерыв по времени.
- А может, они еще прилетали в своих костюмах, мы просто не знаем…. А где…? Ты зачем тюльпаны распылила? Они ж живые, жутко дорогие.
- А пусть он не надеется ни на что! И больше ничего мне не дарит. Сил, сама не могу объяснить, не нравится мне человек и всё тут! 
- Как знаешь…. Только зачем лорианам все это? Что они задумали? Зачем рыщут, образцы собирают?
- Сегодня должны ответить официально на эти наши вопросы.

Вечером отец был не в лучшем настроении. Пришел официальный ответ лориан.
- Как я и предполагал. О полете ничего не знаем, оружие было украдено. Лживые уверения, сожаления…  бла-бла-бла…
- Пап, я вот о чем подумала, может, нам подыскать лорианам подходящую планету. Ну какие у них там запросы? Кислород, растения нужны, да? Состав атмосферы….
- Я думаю, они искали и не один год. Планет с углеродной формой жизни всего не больше миллиона в нашей галактике. Да и освоить планету не так просто, мы Марс уже пару десятилетий пытаемся приспособить к жизни, и освоим как раз лет через двести, когда и понадобиться расширение для жителей нашей планеты. А им надо срочно. И поблизости, так как их корабли не приспособлены для долгих перелетов. Когда им было осваивать межзвездное кораблестроение, если они бесконечно воевали?
- Но это несправедливо. Мы должны что-то придумать. И ещё, я очень беспокоюсь о твоем выступлении на дне перезагрузки. Может, его отменить? Или выступишь по телеку из студии?
- Ничего отменять не надо. Они улетели.
- Ты уверен они ВСЕ улетели, а вдруг кто-то один остался… или двое. Пока мы не знаем ничего об их планах, мы все в опасности. Каждый житель планеты, и особенно мы с тобой. Если они хотят ослабить народ, логично будет устранить лидеров, так?
- Так. И всё же прятаться не выход. Отменять выступление - не выход. Если захотят, они убьют меня по дороге домой или даже здесь. Лидер всегда под ударом. Я не смогу сидеть тихонько в бункере. Понимаешь? Не такой твой отец человек.
Я пыталась привести еще какие-то аргументы, но, по-моему, отец, перестал меня слушать. Я решила, что, возможно, завтра у меня появятся новые доводы. И пошла читать Пушкина.
Занятная девка была эта шамаханская царица. Мужиками крутила, как хотела. И пока я не поняла, как это связано с дикими землями. Может быть, там есть сирены, заманивающие путников чудесным пением. Я вспомнила древнегреческую легенду о странствии Одиссея. Там были такие женщины, устоять против пения которых было невозможно. В моей душе шевельнулось смутное беспокойство. До сих пор я не думала, что кроме меня Диме могут нравиться и другие женщины. По-моему, мы никогда не выясняли отношения, или я просто не помнила эти моменты…. Думаю, мне стоит все-таки сделать вылазку за стены области. Но как обосновать это для отца? Не могу же я сказать, что полетела к скоморохам в дикие земли! Да и когда мне лететь, я работаю, свободна только на выходных. Хотя, наверное, они со скотиной и скарбом не так далеко ушли. Я так мечтала получить хоть какую-нибудь весточку от Димы. Просто узнать, что он жив…. Куки терлась о мои ноги, я машинально насыпала ей корма. И вдруг меня осенило….

Из дневника Дмитрия Волошина.
27 июля 3030.
Мы потеряли человека, он погиб совершенно бессмысленно. Но напишу все по порядку. Эту молодую женщину, которую мы отвязали от дерева, звали Эридой. Томные темно-карие глаза, длинные каштановые волосы, бархатный завораживающий голос с хрипотцой. Она рассказала, что ее похитили разбойники и уводили в рабство, но поняв, насколько она непокорная и что сломать ее будет трудно, привязали к дереву умирать. Я еще подумал тогда, странно, что ее волосы пахнут шампунем, и прическа совсем не растрепалась от долгой дороги по лесу, и ни одной царапины на руках или лице. Что это за разбойники, которые так нежно обращались с пленницей? Подозрительно. Я стал расспрашивать ее о разбойниках и пленниках, но она отвечала уклончиво.
- У меня на голове был мешок, я их не видела.
- Но того, кто надел на тебя москитный колпак, ты видела?
- Было темно, какой-то волосатый бугай.
- А откуда тебя похитили?
- Из нашей общины в Темном лесу.
- А зачем привязали к дереву? Мог ли бы просто отпустить.
- Спроси у них. Может, боялись, что я догоню их и застану ночью спящих врасплох и всех передушу.
- Ты хочешь вернуться домой в общину?
Она посмотрела на меня почти враждебно.
- Ну что ты напал на человека с расспросами?  - прервал мой допрос Даня и ласково спросил Эриду. - Ты же голодная, да?
- Очень, - искренне призналась Эрида.
- Угощайтесь! - И Даня навалил ей целую тарелку еды.
Я подошел к нему и отобрал половину хлеба и колбасы из тарелки.
- Ты забыл? У нас еды в обрез, и неизвестно сколько еще придется пробыть на голодном пайке.
- Какой же ты жадный! – Возмутился он.
Пусть меня считают жадным, но я не дам разбазаривать запасы на подозрительных барышень с подозрительной историей, которые совершенно не выглядят изможденными.
Я в этот день сильно устал и рано лег спать, а на следующий началась настоящая фантасмагория. Когда я встал в лагере почти не осталось мужчин. А хмурые женщины тихо переговаривались о чем-то. Поджатые губы, хмурые брови, обиженные лица. Только дети играли, как ни в чем не бывало. Спросонья я не мог понять, в чем дело?
- Куда ушли все мужчины? - Спросил я пробегающую мимо девочку лет тринадцати.
- Они на поляне с «темной лошадкой».
- С кем?
- С приблудой. Так моя мать сказала. – Добавила ее подружка, бежавшая вместе с ней.
И девчонки побежали по своим делам. Я пошел на поляну и увидел удивительную картину. На натянутых между деревьев качелях из веревок и доски сидела наша гостья и качалась, а практически все взрослые мужчины нашего села по очереди качали ее. Каждый хотел поговорить с ней, поэтому и вопросы иногда смешивались. Эрида отвечала, улыбаясь каждому, часто заливаясь звонким смехом, смеялась даже на незамысловатые шутки, запрокидывая голову назад, открывая белоснежную грациозную шею. При раскачивании она вытягивала вперед ноги, демонстрируя всем их длину и пропорциональность. Я подошел к ним.
- Ребят, пора собираться в путь. Завтракать, складывать палатки, рюкзаки. Мы не в парке на пикнике.
 Эрида наградила меня неприязненным взглядом.
Мужчины, как будто с трудом отрываясь от ее чар, потянулись в лагерь. Эрида ловко спрыгнула с качелей, и пошла в толпе мужчин, чувствуя себя среди восхищенных взглядов, как рыба в воде. Я не понимал, как на это реагировать. Поэтому решил спросить совета у Паши.
- Паш, ты видел, что происходит? Мужики как под гипнозом, толпятся возле этой приблудной девки.
- Да просто они таких экзотических барышень не видывали. Время пройдет - пообвыкнут.
- Ох, не к добру это, ведь даже женатые смотрят на нее голодными глазами. Может, она… что-то делает?
- Колдует, что ли? Ты ж в колдовство не веришь.
- Я раньше не верил и в то, что взрослые мужики могут в тумане всю еду из рюкзаков стырить, котелки с супом унести и никого из нас не задеть.
- Да, не заводись…, ладно, я поговорю с мужчинами, пристыжу. Но запретить с ней общаться, как это будет выглядеть?
- Нормально. Нерядовая ситуация и приказы могут быть нерядовыми.
Паша подходил к мужчинам по очереди, тихо говорил что-то, вызывая то смущенные взгляды, то раздраженные реплики.
- Да ты меня не нянькай, я совершеннолетний! – услышала я возглас Дани.
А от Архипа и того грубей.
- Себе приглядел? Ты погодь, у всех шансы есть.
Ох, раньше они Павлу не перечили. Я не мог отделаться от ощущения, что надо поскорей избавиться от этой гостьи. Но как? Привязать к дереву и бросить посреди леса? Вряд ли даже Пашка, который, казалось, единственный еще не попал под чары кареглазой бестии, одобрит такой план.
Наконец-то двинулись в путь. Я надеялся, что в дороге мужики будут меньше обращать внимания на Эрину. Но не тут-то было. Вокруг нее постоянно толпились мужчины, как рой вокруг пчелиной матки. Я не мог понять, в чем тут дело? Не иначе, правда, гипноз. Но почему на меня и Павла он не действует? Хотя, насчет Паши я ошибся, я даже остановился, когда увидел, что он тоже в этой толпе. И кажется, Эрида, ему и отдает предпочтение. Но что в этом хорошего, когда остальные стали смотреть на него волком? Так и до бунта недалеко! Ведь это Пашка все решает, куда нам идти, где ночевать… Он глава нашего союза. А не этого ли она добивается? Рассорить нас. Я уже видел пару пощечин от женщин своим благоверным, которые крутились вокруг Эриды. Но зачем ей это? Надо посоветоваться хоть с бабами, раз все мужчину у нас не в себе. Телег на всех не хватало, поэтому шли мы медленно, и я, подходя то к одной, то к другой женщине, собрал их вокруг себя и устроил «мозговой штурм». Бабы были злые и я боялся, что, если «приблуда» останется с нами, рано или поздно ревнивые женщины устроят ей суд Линча.
Вечером Настя, женщина лет пятидесяти, вдова, подошла к Эриде и попросила ее поговорить с ней наедине. Они отошли от костра как раз за мою палатку, я сидел в ней, глядя на карты, пытаясь приблизительно прикинуть, где мы находимся. Дверь была открыта, и я слышал каждое слово.
- Меня наши бабы отрядили с тобой поговорить. Слушая, красавица, хватит мужиков баламутить. Выбери одного, не женатого, а другим – «от ворот поворот».
- А если я пока не определилась? Их так много и все классные.
- В вашей общине одни женщины?
- Нет, но у нас мужчины грубые, некрасивые, не то, что ваши.
- Тебе нужно определиться сейчас. Может, ты слышала про чипы?
- Конечно, вы все с чипами, поэтому терпеливые и добрые.
- А вот и нет. Мы – скоморохи!
- Про таких не слышала.
- Те, кто вырвал чипы у себя из головы. Поэтому мы не добрые и на расправу скорые, поняла?
Последовала пауза, из чего я понял, что, что это известие было для нашей гостьи полной неожиданностью.
- А если мне женатый нравится?
- Ты хочешь живой и невредимой остаться?
- Вы мне ничего не сделаете, за меня мужчины заступятся. Хотела я с вами, с бабами дружить, а теперь вижу, что вы гадкие. Выберу кого захочу, а может, и не одного, поняла? Та своим бабам и передай.
- Смотри, как бы не пострадало твоё красивое кукольное личико, - крикнула ей вслед Настя.
И Эрида ушла к костру, где её ждали мужчины. И тут же оттуда раздался её заразительный смех.
- Поцелую того, кто принесет мне самое большое яблоко, - сказал она громко. Видимо, рассчитывала, что её услышат и женщины.
А через пару минут двое мужчин заспорили, у кого яблоко больше. Я слушал и обалдевал. Что за детский сад? И вдруг раздались крики. Я выскочил из палатки. Даня выскочил из толпы у костра и шёл мимо меня с разбитым носом.
- Кто тебя?
- Архип.
- Доказывал, что его яблоко больше?
Даня кивнул.
- Теперь она его поцелует.
Значит, награду получает тот, кто победил в драке. Ясно. У меня не осталось больше сомнений насчет того, что я должен сделать. Ночью…

Я шла по коридору больницы с Куки на руках. Постучав в знакомую дверь с табличкой «Гнедая М.И., заведующая», и дождавшись мелодичного: «Войдите.», я вошла в просторный кабинет.
- Лана, как ты? Уже легче ориентироваться в мире? Зачем притащила кошку в больницу? - Марья Ивановна сидела, расслабившись, в мягком кресле, подстраивающимся под тело. Играла тихая классическая музыка, шторы в кабинете были плотно задернуты, создавая полумрак, врач готовилась к сложной операции.
- Марья Ивановна, я вчера узнала, что от нашего мира почти ничего не осталось.
- Ничего, скоро опять наплодим, в отделении репродукции куча ждущих ЭКО родителей, и обычно по два-три зародыша оставляют, редко – один.
- Понятно. Марья Ивановна, меня тут посетила гениальная идея.
- Так уж и гениальная? Ну-ка, послушаем.
- Эта кошка – важный свидетель. Что если ей поставить чип? Я смогу что-то понять из ее воспоминаний?
 - Идея, действительно, интересная. Как это никто до нее до сих пор не додумался. – Врач спустила ноги с кресла. - Хотя нет, были предложения зоологов, но защитники животных не дали им хода. Иначе мы многое узнали бы о братьях наших меньших.
- Но и запрета на эти операции нет?
- Нет, но как она будет транслировать воспоминания? Когда человек вспоминает что-то, он активирует цепочку нейронов, а нажатием пальца на чип активирует их. Ну, допустим, на чип мы сможем нажать сами. Но как получить нужное воспоминание? Да и насколько длинная память у кошки?
- Но в принципе это возможно?
- Да. Хоть сегодня.
- Восторг до пяток! Когда приступим?
- Да хоть сейчас, есть еще полчаса до операции. Я только сбегаю в соседнее отделение к психокорректорам за чипом. Подождите меня здесь.
 Мой нейрохирург надела тапочки и ушла. Я плюхнулась в ее удобное кресло. На ее ноуте была открыта страница со списком пациентов. Недолго думая, я нажала на первую попавшуюся фамилию: Колосов Андрей Петрович, пробежала глазами по строчкам. Травма, полученная при столкновении двух автолетов. Произошла по вине пациента, не дождавшегося построения безопасного маршрута. Интересно, куда так спешил Андрей Петрович, в космопорт? Улетал на другую планету в командировку? Диагноз: черепно-мозговая травма, кровоизлияние в мозг. Чип испорчен. А может, этот пациент просто хотел избавиться от чипа таким кардинальным образом? Может, его воспоминания были настолько омерзительны, что он предпочел сломать чип, чтоб они забылись? Загадка.
 Лечение: капельницы, постельный режим, таблетки. Мозг лечат по старинке, не заменяя один другим, копии мозгов у нас не делают, в отличии от всех других органов. Я знаю от отца, что хотели принять такой закон, что копировать мозг, но отдел этики воспротивился. Если будут копии мозгов, кто помешает каким-нибудь злоумышленникам сделать копию любого человека? И как тогда определить, где настоящий человек, а где двойник? И закон не приняли…
Я решила залезть в свою историю болезни. Я открыла папку «Выписанные». И действительно, увидела своё ФИО: Лемурова Иоланта Грегоровна. И тут же появилась надпись: «Введите пароль». Это еще что? Моя история недоступна постороннему взгляду. Потому что я Иоланта Первая, наследница трона? Или есть какой-то секрет в моем лечении? Я услышала шаги в коридоре, закрыла папку и быстро пересела из ортопедического кресла на диванчик для посетителей. Марья Ивановна зашла, сжимая в пальцах чип.
- Слушай, мне самой интересно, что получится! Так, давай ее сюда, - хирург переложила ноут на кресло, а на стол постелила чистую пеленку, взятую из шкафа. – Наркоз не будем делать, это двухминутная операция. Чип обычно сам связывается с нейронами в течении часа. Только держи крепко, чтобы он не дергалась.
Я поймала Кукешечку и уложила ее на стол, повернув голову виском к потолку. Бедная моя кошечка, потерпи! Марья Ивановна взяла скальпель. Я отвернулась, чтобы не видеть разреза. Моя кошка пронзительно мяукнула.
- Почти всё, сейчас зашью.  – Она уже орудовала иглой. - Купи ей воротник такой специальный в магазине для животных, чтоб она не чесала место разреза, а то выдерет чип. И антибиотик дай через час. Я напишу - какой. Готово.
Куки встала на ноги, у нее на голове красовался аккуратный шрам. А я уже продумывала, как достать из башки кошки нужные мне воспоминания. Так, у меня есть книги из дома Димы, карта. Если что, можно отвезти её в село. Ничего, моя лохматая душа, ты не только раскроешь дело, но еще и послужишь науке, и в историю войдешь, как первая кошка с чипом.
Но вытащить нужные воспоминания из Кукеши было не так-то просто. Во-первых, они были серые и настолько блеклые, что мне пришлось привыкнуть к картинке, чтобы начать что-то различать. Во-вторых, да, они транслировались, но, в основном, это были такие обыденные для нее переживания, как поедание корма, лакание воды, пробежки по деревенской улице, ловля мышей, ящериц, жуков. Созерцание птиц, шипение на собак. Себя я тоже смогла различить в этом мелькании серого. Но я не теряла надежды. Если смогла вспомнить мышей, то помнила и своих прежних хозяев.
Я дала ей понюхать книги из дома Дмитрия. И тут она выдала целый рой воспоминаний. Одни были обрывочные, другие – целые большие куски. Досадно было то, что в самый разгар разговоров и интересных событий, Куки вдруг отправлялась во двор покопаться в песочке и «сходить в туалет», погоняться за ящеркой или пошипеть на соседского кота. Но некоторые сцены объяснили мне многое. Правда большинство из них я видела с пола или с окна дома.
 Например, дав понюхать книгу Дюма «Граф Монте-Кристо», я увидела следующее.
Дима лежал на диване, читая эту книгу. Вдруг он резко вскочил.
- Интересно, Куки, да? Он сбежал, притворившись мертвым.
Куки, повернувшая голову на звук своего имени, увидела, как Дмитрий снял с полки книгу «Лекарственные препараты и травы».
Куки закрыла глаза, воспоминание закончилось.
Понюхав карту, Куки выдала еще одно воспоминание.
В доме Димы полно народу, за столом сидят несколько серьезных мужчин. Дима стоит рядом с ними. Мне слышны только голоса, потому что Куки, скользнув взглядом по народу, на окне гоняет муху по стеклу, вместо того, чтобы следить за важным разговором.
- Тут хорошее место, нужно идти сюда.
- Почему сюда? Это же далеко.
- Смотри, Архип, рядом река, так? Это пресная вода. Рыба. Лес недалеко. Там еда. Надеюсь, что там будет хоть что-то.
- Понял. И еще вот эта скала сзади закрывает от ветра. И непрошенных гостей, да?
 -  Точно, - добавил Дима. Там нужно к каждому новому человеку долго присматриваться. Неизвестно, каким фруктом он может оказаться.
Слава тебе, Волков, Куки соизволила повернуться мордой к мужчинам.
- Ну уж меня им не провести, я в людях разбираюсь, - сказал Архип.
Ничего себе детина этот Архип, прямо Илья Муромец с картины Васнецова.
 В общем, это воспоминание ничего толком не дало, куда они отправились я и так уже знала.
Куки свернулась клубочком и заснула, пусть поспит, операция хоть и пустяковая, но все-таки стресс, а еще воротник этот ее нервирует. Когда шагает в воротнике, Куки высоко поднимает ноги, потому что не видит, что у нее под ногами происходит и пол ей кажется выше, чем он есть на самом деле. Вот такая походка принцессы у неё получается. Завтра утром продолжим наши попытки. Я и этим небольшим результатам была очень рада. Я вижу глазами кошки, это нечто! Видимо, люди в своей эволюции не так уж далеко ушли от животных.

Из дневника Дмитрия Волошина.
28 июля 3030.
Вчера не дописал, свалился спать. Устал не столько от длительных переходов и недоедания, сколько от нервного напряжения. Когда все уснули, я прокрался между телами спящих мужчин в палатку Эриды. У самой двери спал Архип, перешагивая через него, я чуть не наступил ему на руку. В палатке я включил фонарь. Эрида спала в спальном мешке, она успела проснуться, но не успела закричать прежде, чем я заснул ей в рот кляп.
- Будешь молчать – останешься жива.  – Предупредил я и застегнул спальный мешок на её лице на липучку.
Я обвязал мешок веревкой по кругу, чтобы пленница не смогла быстро освободиться, если мне придется остановиться и опустить мешок на землю, чтобы передохнуть. Потом я осторожно вынес ее из палатки. Я нес Эриду через лагерь, быстро идти я не мог, сказалось слабость из-за скудного рациона. Архип догнал нас, когда мы уже отошли от спящего лагеря метров на двести.
- Стой, а то застрелю, - сказал он громко.
Я повернулся. На меня смотрело дуло двустволки, промахнуться в свете луны он не мог.
- Положи мешок на землю. Открой ей лицо.
Я опустил спальный мешок на землю, из него послышался долгий стон. Я расстегнул капюшон. Архип вытянул шею, стараясь заглянуть в мешок. Увидев пленницу, улыбнулся.
- Я так и знал, что от тебя надо ждать худого. Ты один все время показывал, что она тебе не нравится. А на самом деле украл её, унес от всех… чтобы что? Отвечай.
- На самом деле не нравится. Унес, чтобы бросить здесь, вдали от лагеря, связанную.
- Неужто смог бы сгубить душу невинную?!
- Так уж и невинную? Мужчин ссорит, бабы злятся. Внесла разлад в нашу общину. Уже пролилась первая кровь.
- Невелика потеря – разбитый нос. И за такую мелочь ты хочешь её погубить? Я не дам.
Я молчу, в уме прикидываю на глаз расстояние между нами, думаю, может сделать обманное движение, а потом резко ему в ноги кинуться? Но понимаю, что ничего не выйдет, пуля быстрее. Тут Настя из-за деревьев выходит, запыхавшаяся.
- Насилу вас догнала.
- Мам, зачем ты пришла?
- Вижу, сынок, что с тобой происходит, и больно мне от этого. Забыл ты, что Дмитрий – права рука нашего главы. А значит, знает, что делает. Пойдем домой, не станем ему мешать.
Настасья хочет подойти к сыну, но тот направляет ружье на неё.
- Не подходи, мать. Выстрелю.
- Что ты, сынок? Не станешь ты стрелять в свою родную маму! Положи ружье.
- Нет, я сказал не подходи.
Но Настасья шла прямо на него. И Архип опустил ружье.
- Вот и хорошо. А теперь пойдем домой.
- Нет, а останусь с Эридой. Или все вместе вернемся в лагерь или уходите, а меня оставьте с ней.
Из мешка давно доносилось мычание, но я не собирался давать слово этой хитрой женщине.
- Эрида в лагерь не вернется. – Твердо сказал я.
- Что ты, глупый, ты ж ее совсем не знаешь. Какой она человек….
Тут Эрида, которая давно вертелась, как раненая змея, чтобы выпутаться и веревок, высвободила руку, вытащила кляп изо рта и засвистела в какую-то свистульку. В тишине ночи трель должна была разнестись на большое расстояние.
 - Нужно уходить, это она своих позвала! Их может быть много. Пошли. – Я потянул Архипа за рукав.
Эрида глухо засмеялась.
- Каких своих? – Архип обратился к уже почти выпутавшейся из веревок Эриде. – Это правда?
- Неужели ты веришь в её россказни про разбойников? 
И вдруг рядом с головой Архипа в дерево вонзилась стрела. Он как раз нагнулся и протянул руку Эриде, чтобы помочь ей встать. Если бы не этой жест, в голове у него торчала бы стрела. Эрида вскочила на ноги, оттолкнула его, ловко выпуталась из спального мешка и понеслась как раз в сторону, откуда прилетела стрела.
- Убедился? Бежим!
Я потянул его за рукав за дерево, и мы побежали в сторону, противоположную той, откуда прилетела стрела.
Мы старались пригибаться к кустам, чтобы быть недоступными для стрел. Но с таким богатырским ростом, как у Архипа, это трудно сделать. В него все-таки попала стрела. Я услышал вскрик и увидел, как он хватается за плечо. Стрела пронзила руку выше локтя, так что Архип мог бежать дальше. Мы добрались до лагеря. Уже светало, я собрал отряд бойцов, поехали обратно, да только никого мы не нашли.
К сожалению, утром Архип умер, в ране оказался какой-то неизвестный яд, и все старания нашего доктора оказались напрасными. В последние свои минуты он никого не узнавал и постоянно произносил имя Эриды.
Кто были эти люди и чего они хотели от нас, так и осталось для нас загадкой. Надеюсь, эта история научит наших людей не доверять чужакам, какими бы привлекательными они не казались. 
- Ну и наделал ты делов. – Сказал мне Павел. - Почему со мной не посоветовался?
- Да ты тоже был под чарами, я же видел. Нормально не соображал.
- Да, что-то в ней есть такое, как принцесса из сказки, живая, теплая…. И как будто обещает блаженство… А вот почему ты не поддался?
- Да не люблю ходить вместе с толпой. И вообще… .- Сказал я. 
А сам подумал, что у меня Иоланта есть, и другая мне не нужна. Да только вот - где моя Лана, а где я? И, хотя я оставил ей координаты того места у реки, куда мы направлялись, я не сильно надеялся, что она бросит всё и полетит ко мне. С чего бы? Она никогда не говорила о своих чувствах ко мне, а когда я спрашивал – отшучивалась…. Удастся ли нам свидеться когда-нибудь?

Я проснулась рано и заулыбалась. Было приятно думать, что сегодня я опять могу увидеть Диму, пусть и глазами кошки. Я позвонила на работу и сказала, что задержусь и с нетерпением ждала, когда все уйдут по своим делам, мама - на симпозиум по металлам, отец заседать в своем правительстве, чтобы остаться наедине с Куки. И вот наконец-то, я посадила кошку на колени, погладила ее, успокаивая, дала ей понюхать жвачку, которую нашла у себя в кармане брюк. Понятно, что взять я её могла только у Димы. И тут же нажала на чип. В воздухе перед нами развернулась серо-белая картинка.
Куки сидит на полу около своей миски у печи, Дима проходит мимо неё и роняет упаковку жвачки на пол. Куки тянется к ней носом, Димина рука ловко подбирает упаковку.
- Ой, Куки, это не для тебя!
- Из той партии, которая вытащила меня из тюрьмы?
- Это голос Павла, но я вижу только его ботинки и ботинки Димы.
- Да, рассчитаны на разный вес, я не знал, сколько точно ты весишь. Ты мог сильно похудеть. Как и случилось.
- А почему не выкинул?
- А вдруг еще пригодятся? Мало ли в какую историю ты еще влетишь!
- Ты прекрасно знаешь, что я не виноват, сын! – И помолчав добавил. – Вообще-то, это было очень опасно. До сих пор чувствую, как охватывает паралич, врагу не пожелаешь.
- А десять лет в токсичной среде Марса – не опасно? Посмотри, как ты постарел.
- Но ты мог как-то меня предупредить.
- Как? Везде камеры, передавать можно только продукты. Извини, ничего не придумал. Жаль, что ты не оценил. – В голосе Димы зазвенела обида.
- Конечно, оценил, извини. Этот твой поступок был очень смелым. Мне бы в баньку сходить, а то там туго с водой, мыться приходилось не часто. Наносишь воды?
Последние слова я слышала уже неотчетливо. Так как беззаботная тварь побежала к окну, прыгнула на него, и спокойно выпрыгнула из окна на лавку. А потом на землю. Я застонала от досады. Подождала еще несколько минут, но дальше шли только обычные кошачьи дела, Куки отдалялась всё дальше от дома.
Я сидела в замешательстве. Значит, Павел – отец Димы. Они, конечно, похожи, но я всегда думала, что он - дядя Димы. Я попыталась представить Павла без бороды и усов. Да, те же брови в разлет, голубые глаза у обоих, широкие скулы. Но это еще не все открытия, выуженные этого маленького эпизода жизни Куки. Оказывается, Дима с помощью жвачки вытащил отца из тюрьмы. Но в официальном запросе с Марса Иван Волошин числится умершим. Во вчерашнем воспоминании был писатель Дюма, в его книге Эдмон Дантес бежит из тюрьмы, заняв место умершего человека и притворившись умершим. Неужели и они поступили похожим образом? Дима дал жвачку Ивану, который, не подозревая ни о чем, стал ее жевать и ощутил паралич. Видимо, Дима использовал какое-то лекарство, которое поместил в жвачку, чтобы сделать отца похожим на мертвого.
Я решила все-таки слетать в район этого крестика к скоморохам, хоть это и опасно. Только после праздника, до него осталось всего три дня.

И вот настал этот волнительный день. Вся полиция города была на площади Свободы, украшенной по такому случаю шариками и флагами. Сцену поставили рядом с «живым» памятником Волкову. И хотя мне настойчиво было рекомендовано не приходить на праздник, прямого приказа отсутствовать на площади мой начальник не отдавал. Да если бы и запретил, я все равно пришла бы.
Сначала были танцы, выступали народные коллективы из провинций. Только победители разных конкурсов и соревнований. Танцевали слайзи. Новый танец, который танцуется вчетвером. Довольно энергичный. Я сама в школе его танцевала лучше всех. Потом вышла Герлиана и стала петь наш гимн – «Россия - последний оплот». Так нежно вела своим высоким тембром. Зрители, сидящие под открытым небом, дружно, с чувством подпевали, некоторые женщины прослезились. Потом выступали клоуны, жонглёры, детский хор. И наконец красивый ведущий объявил моего отца. Грегор Первый вышел на сцену.
- Дорогие мои соотечественники, сегодня великий день. Вы, как и я, не помните этого хаоса, который был во время Большой войны. Но мой дед Неон Первый рассказывал мне об этом времени. Это были страшные времена: свирепствовал голод, болезни, люди прятались в убежищах, боясь выйти даже днем. И за избавление от всего этого ужаса мы прежде всего должны быть благодарны Максу Волкову. И хотя вы все знаете, каким человеком он был, я напомню некоторые вехи его биографии….
Отец говорил, а я смотрела по сторонам и прикидывала, откуда мог вестись лазерный огонь. Вряд ли выстрелят с земли. Зрителей проверяли, пронести лазерное оружие через рамки никто из них не мог. Значит, стрелять будут издалека. Я смотрела на крыши соседних зданий, пытаясь уловить малейшее движение. Я не видела ничего, но моя внутренняя тревога нарастала. Ведь будь я на месте преступников, желающих захватить нашу планету, я бы так и действовала. Убрала лидера, народного любимца, чтоб дезориентировать и сломать дух людей.  Пока народ привыкнет ко мне, пока начнет доверять моим решениям, пройдет немало времени. Тем более, что люди знали о моей недавней болезни, хотя подробности и не разглашались. И в памяти всплыли слова Терры: «Береги отца». А если она, и правда, пророчица?
Я поняла, что со своего места вряд ли смогу что-то сделать, поэтому быстро стала перемещаться к сцене. Неважно, что думает мой начальник, моё внутреннее чувство подсказывало мне, что я должна быть рядом с отцом. И хотя прямо рядом с отцом стоял Роберт, а отличница Сесилия, окончившая полицейскую академию с красной медалью, находилась сразу за ним, чтобы в случае опасности, оказаться впереди, меня это не успокаивало.
 Повинуясь инстинкту, я быстро взбежала по ступенькам на сцену и уже там сразу увидела перекошенное лицо Роберта, который вместо того, чтобы закрыть отца своим телом, наоборот, быстро пятился от него. Растерянное лицо отца говорило само за себя, он увидел огонек лазерной винтовки. Сейчас должен раздаться свист от выстрела. Сесилия быстро обняла Грегора за плечи и присела вместе с ним за алмазную трибуну, но лазерный луч успел сверкнуть по его шее и разрезал кожу. Отец дернулся от боли, зажал шею рукой, которая тоже сразу получила разрез, два пальца упали на дощатый пол сцены. И тут я увидела, как луч уверенно разрезает алмазную трибуну. Мы недооценили противников, они усовершенствовали своё оружие.
 Я бросилась за трибуну и повалила отца на пол, а сама легла на него сверху, закрывая его от луча. Голову отца я прикрыла алмазной шляпой, которую он снял перед выступлением и которая теперь валялась рядом. И почувствовала боль. Ох, многострадальная моя голова, она опять попала под удар. Я буквально услышала, как ломается мой череп. Отец шипел от боли, но подобрал свои пальцы и сунул в карман пиджака, а теперь зажимал раны на руке другой рукой. Треть моего черепа отделилась от головы и упала на доски сцены.
Сила закрывала ноги отца, она приподняла голову и выглядывала из-за трибуны. Она смотрела со сцены в зал, поэтому не видела, что творилось со мной.
Я лежала головой внутри трибуны, а кусок моего черепа от макушки до челюсти спокойно разместился рядом, похожий на мисочку. Но в этой мисочке не было и грамма мозга. Я с удивлением смотрела на пустую черепушку. Я взяла её и перевернула. И наблюдала как красиво очерченное аккуратное ухо смотрит в небо. Самое удивительное было то, что лишение части головы никак не повлияло на мои мыслительные способности. Мой ум оставался таким же ясным. Отец заметил моё замешательство и надел на меня шляпу с алмазным покрытием. Он приложил палец к губам, призывая меня молчать. Я положила свой череп в сумку, надела шляпу набекрень, чтоб никто не увидел сияющей дыры у меня в голове.
 Через минуту нам сказали, что стрелок задержан. И можно вставать с пола, мы встали на ноги. Сила все еще стояла перед отцом, стремясь закрыть его от зрителей.  Трибуна была сверху до низу разрезана на две неровные части, но осталась стоять.
Внизу у сцены творилось настоящее безумие. Люди ревели, как океан, в котором различались высокие голоса женщин, басы мужчин, отдельные визги и выкрики. Отец помахал толпе, показывая, что он остался жив. Толпа отреагировала еще большим буйством. Я стояла, как замороженная, боясь пошевелиться и потерять шляпу.
- Ты цела, – уточнила Сила, - мне показалось, что луч прошел по тебе?
- Нет, он прошел рядом. – Беззастенчиво соврала я.
- Все равно, тебе нужно показаться доктору. – подмигнул мне отец.
 Он стоял, тяжело дыша, в окружении нас и еще двух охранников (Где они были, когда случился выстрел?), потом мы, сохраняя строй так, чтобы отец был в середине, стали спускаться по ступенькам позади сцены.
- Откуда ты взялась? Тебя ж не было на сцене?
- Папа, давай доберемся до больницы.
- Нет, ну ты видела, этот козел Роберт… Вот уж настоящий трус!  - Не сдержалась Сесилия.
- Зато ты, Сила, ты - настоящий друг! Ты верная! – я еле сдерживала слезы толи от пережитого ужаса, толи от переполнявших меня чувств к подруге. Я впервые осознала, почему Сесилия – мой лучший друг.
Мы ехали к Марье Ивановне в машине «Скорой». Она выскочила из здания, когда мы подъезжали и быстро осмотрела отца. Вколола ему обезболивающее.
- Пальцы забрали?
- Отец достал из кармана окровавленные пальцы.
Она схватила их и почти побежала в корпус. На нас с Силой взглянула мельком. Ох, дорогой мой врач, как же много у меня к тебе вопросов.
Сначала наш нейрохирург быстро зашила надрез на шее отца, потом положила его в принтер, и стала нажимать кнопке на пульте. Принтер стал соединять по очереди кости, нервы, сухожилия, кожу. Мы с Силой завороженно смотрели на это, как на искусство. Подъехала мама, забежала в операционную.
- Еле проехала, там пробки, все куда-то летят… Бегут. Давно не видела такого хаоса.
Она подбежала к принтеру, который заканчивал сшивать кожу, отец уже шевелил пальцами.
- Восторг до пяток! – Искренне сказала я.
Тетя Маша рекомендовала отцу остаться в больнице на день. А когда он ушел устраиваться в палату, сопровождаемый Силой и мамой, я наконец-то осталась наедине в тетей Машей и эффектно сняла шляпу, демонстрируя отсутствие трети головы.
- Ну я надеюсь, ты подобрала отрезанную кость? – Спокойно осведомилась врач, заглядывая внутрь моей головы. – Иначе твоя реабилитация будет долгой.
Вот это самообладание.
- Ваши нервы звучат, как арфа. – Пошутила я, доставая из сумки кусок своего черепа и передавая его Марье Ивановне.
- А то! Иначе кто бы тебя спас в прошлый раз?
- А теперь выкладывайте, что вы со мной сделали?
- Хорошо…. Понимаешь, когда тебя привезли, от мозга почти ничего не осталось. Кроме того, он был оплавлен лазерным ножом. Ткани расползались у меня в руках. Остался только рептильный мозг, шишковидная железа и немного… е буду утомлять тебя научными терминами… В общем, решение нужно было принимать быстро. Скоморохи запустили твое сердце, но организм оставался в шоке, уже в больнице случился припадок, ситуация было трудная.
- Не тяните кота за хвост.
- Я решила соединить твой мозг с платой, на которую мы скопировали все события, в которых ты учувствовала с чипов твой матери, отца и Сесилии.
- Вот почему мои воспоминания всегда только с кем-то из них.
- Возможно, со временем, когда нейронные цепочки восстановятся, ты вспомнишь и другие моменты.
- И Сила мне не проговорилась?
- Я попросила свою подругу из соседнего отделения, психокорректора, понизить ей память на время, когда мы копировали записи, чтоб она не рассказала тебе. К сожалению, сложно понижать память какого-то одного отрезка времени. И это незаконно, но твоя мать так плакала, что я решила наплевать на закон…
- Вот почему Сила стала всё забывать, как рыбка Дорис. И очень переживает по тому поводу, бедолага.
 - Ну теперь-то ты всё знаешь, мы вернем её прекрасную память…. Конечно, риск был большой, твой иммунитет мог отторгнуть плату, оставшиеся клетки мозга могли отказаться контачить с ней… Но, видимо, ты сильно хотела жить. Молодой организм справился. Нейроны поняли, чего от них хотят. Я сама не до конца понимаю, как теперь функционирует твой мозг…
- И получился человек-робот. – Перебила я.
- Да, - легко согласилась врач, - впервые в моей практике была такая операция, она прошла успешно, но твой отец потребовал, чтобы всё это было засекречено. Мне пришлось подписать документы. Сама понимаешь, политика. Но теперь скрывать от тебя это бесполезно.
- И все-таки я осталась уязвимой. Если бы лазер прошел посередине, он бы задел мой мозг, так?
- Да, так что ты - не совсем робот.
Мы пошли в операционную, где меня положили в принтер, и Марья Ивановна запустила программу, которая прикрепила отрезанную часть черепа к моей голове искусно заполнив шов костной тканью, так, что на нем абсолютно ничего не осталось, никакого следа. Меня удивляла эта микроскопическая работа, ведь не пришлось даже брить волосы, они были аккуратно отодвинуты от края, а те, по которым пришелся разрез, клешня принтера просто вынула. Причем, я наблюдала за всеми манипуляциями в специальное зеркало, выехавшее из верхней панели прямо перед моим лицом. Наконец верхняя панель отъехала вбок, значит пора вставать.
- Ну вот ты и здорова! – Обрадовалась тетя Маша.
- Или исправна, ведь я наполовину машина? – улыбнулась я кисло, вставая из принтера. Тут же уже была и мама Лена с пакетиком еды, который протянула мне.
Я взяла пакетик и достала оттуда фигурку, положила в рот. Протянула пакетик Марье Ивановне, та тоже взяла из него фигурку и разжевала её.
- Мам, у меня пустая голова, представляешь?
- Не циклись на этом. Главное, что она работает.
- Папу ты уже накормила?
- Мне сказали, ему нельзя есть перед процедурой!
- Какой процедурой?! Я – его лечащий врач, я не назначала ему никаких процедур. – удивилась врач.
- Но двое мужчин в халатах, они привезли каталку… Там оставался Роберт. – Растерянно пробормотала мама.
- Скорей к нему. – Крикнула Марья Ивановна.
 И за Марьей Ивановной мы выскочили из операционной. У палаты лежали двое полицейских, мы переступили через них… Отца в палате не было. Был только Роберт. Он лежал на спине, раскидав руки. Марья Ивановна наклонилась над ним, потрогала пульс на шее.
- Жив, – она ударила его по щеке.
Роберт пришел в себя, сел, застонал, тронул рукой грудь.
- Где отец? Где Сила?! – Крикнула я.
- Двое медбратьев. Они сказали, что нужен рентген, посмотреть – не сломана ли кость? – растерянно пробормотал Роберт.  – Я сказал, только в моем присутствии. Потом… удар в грудь.
- Роберт – ты дурак? Это же хрестоматийный пример из всех учебников по криминологии. - Прошипела я.
- Но… это в прошлом. Сейчас люди не врут.
- Лориане могли соврать. Они – другие!
Внутри меня всё клокотало. Я хотела взять его за шкирку и ударить о стену, да так, чтоб раскололся череп и его глупые мозги растеклись по стене. Почему его еще не отстранили, ведь все видели его трусость? Помог статус его отца? Но такие люди не могут служить в полиции.
- Силу я сама отправила на психокоррекцию, чтобы вернуть ей хорошую память, - села на стул Марья Ивановна.
 - Может, мы ещё их догоним? – И мама понеслась к лифтам, я рванула за ней, на ходу выхватывая из кобуры свое табельное оружие.
У лифтов никого не было.
- Езжай на лифте.
Я побежала по лестнице. Через три пролета, вбежала в холл, потом выбежала на улицу. Никого. Ясный светлый день, люди спешат по своим делам. Меня трясло. Я села на ступеньки крыльца больницы. Мама выбежала на крыльцо.
- Пусть отследят по камерам?
  - Пока отследят, они сто раз поменяют машины.
Я позвонила в полицию, рассказала всё своему начальнику. Он пообещал, то отдаст нужные распоряжения.
Мы с мамой чуть не рыдали.
- Этого нужно было ожидать, не удалось убить, так хоть похитить. Надо было поставить полицию везде: на входе, на этаже, отряд в палате. – Зло сказала я.
- Мы просто не ожидали такой наглости.
- А надо было. Нельзя недооценивать врага.
- Стрелка задержали. Грегор говорил, что их четверо. Получается улетел только один, остальные трое остались?
- Не факт, что их было четверо. Мы нашли только четыре фантомных следа, да, но другие могли развеяться.
К нам подбежала Сила от другого корпуса.
- Лан, извини, Марья Ивановна сказала – срочная коррекция какая-то. Я сама не поняла.
- Сила, какие инструкции есть на такой случай у нас в правилах?
- После покушения на члена правительства… Оставлять не меньше двух полицейский в палате. Еще двоих у дверей. Сейчас помню, а тогда, представляешь, забыла. Что у меня с памятью?
Я только рукой махнула.
- Послушай, Лана, но ведь стрелок у нас, – напомнила Сила, - его уже Михалыч допрашивает.
- Точно. Сила – ты гений! Мам, подкинь нас до полиции, ладно?
И мы загрузились в мамин «бьюик».

В полиции была куча народа: представители правительства, СМИ, которые еще не знали, что Грегор похищен, и кажется, все полицейские города. Мы с трудом протолкались к допросной комнате. Я постучала и зашла.  Сила осталась в коридоре. За столом посередине допросной сидел лорианин в наручниках, как только я вошла, он посмотрел на меня, с неподдельным интересом и изумлением. Напротив него сидел начальник управления.
- Александр Михайлович, на минутку.
И показала жестом, что я прошу его выйти. Мы вышли в соседнюю комнату. Я рассказала ему о похищении отца, и прибавила, что таким полицейским, как Роберт, не место в полиции. Начальник кривился все больше и больше по мере того, как я говорила.
 - Я знаю, что его отец – ваш друг. Но для любого полицейского польза дела должна быть превыше личных мотивов.
 Видимо, начальник ошалел от моей наглости, потому что уже набрал рот для крика (Уровень агрессии у него явно не корректировали, а от природы он был довольно высокий.), но, видимо, быстро сообразил, что в отсутствии отца я – теперь не просто полицейская, а часть правительства Земли. И быстро захлопнул рот. Ну и правильно.
- Он дал показания? – Кивнула я на допросную.
- Нет, молчит.
- Могу я его допросить?
- Попробуй!
- Слушайте, это же и есть голографический костюм на нем? Можем мы его как-то снять?
- Уже вызвал техников.
Я кивнула и зашла в допросную. Это костюм, напомнила я себя, он не о чем мне не говорит. На меня смотрел молодой симпатичный парень, так и пышущий молодостью и здоровьем. Худой, высокий, белобрысый, поджарый. Пожалуй, даже слишком красивый, таких сколько угодно нарисует наш искусственный интеллект, если задать ему команду «Парень – мечта восьмиклассницы». Сделано явно для того, чтобы вызывать симпатию и доверие женщин. Интересно, какое страшилище прячется за этой шикарной внешностью? Думаю, мы скоро это увидим. Но уже по наглой усмешке на лице голограммы, я видела, что он мне ничего не скажет. Официально, нет, а если так? Я нажала кнопку на столе и выключила звук на камере. Наглая ухмылка сменилась на легкое замешательства. Усилим. Я достала лазерный револьвер из кобуры.
- Сейчас ты скажешь, где мой отец или я по очереди буду отрезать тебе пальцы.
Молчание.
Я схватила его за руку и нажала на курок. Вот мы и увидели настоящее, пока не лицо, а часть конечности. Она выкатилась из-под голограммы: мертвенно-бледный тонкий палец без ногтя. Из обрубка на стол полилась густая прозрачно-белая жидкость. Видимо, аналог нашей крови. А из перекошенного рта голограммы раздался не крик, а пронзительный свист.
- Где мой отец? – упрямо повторила я
И вдруг на чистом русском незваный гость ответил.
- Ваши законы не позволяют полицейским пытать пленников.
 Это точно. И я представляю, как сейчас замерли от удивления все полицейские за этим зеркалом, как повскакивали с кресел. Ведь они не слышат наших голосов, но картинка им доступна. Но в дверь допросной никто не вошел, значит, Михалыч их удержал.
- Это точно, - подтвердила я. - Только теперь я не просто полицейская. Я – Иоланта Первая, в отсутствии отца я - глава правительства. А для глав правительства у нас немного другие законы. Я могу хоть голову тебе отрезать… Ты будешь говорить, или продолжим пытки?
- Я… буду.
- Хорошо. Где мой отец?
- Мне это неизвестно, мои сопланетяне знали, что меня могут схватить, и не посветили меня в план похищения, понимая, что в плену меня могут подвергать разного вида воздействиям, чтобы вытащить из меня сведения о похищении.
Похоже на правду. Ладно.
- Сколько вас сейчас на земле?
- Трое.
Возможно. Но что ему мешает соврать? Конечно, можно попробовать детектор лжи, но… он настроен на человека, у нас ещё нет детекторов для инопланетян.
- Зачем вы прилетели на Землю?
- На экскурсию.
- Я нажала кулаком на конечность, из которой сочилась лорианская кровь.
Опять пронзительный свист.
- На разведку. Понять, подходит ли нам для жизни ваша планета.
- И что выяснили?
- Подходит.
- Хорошо, ты не знаешь, где мой отец, но что планировалось с ним сделать, ты знаешь, так?
- Застрелить, и если бы не ты…
- Застрелить не получилось, похитили, какой план дальше?
- Без понятия.
- Можешь связаться со своими?
- Нет.
И вдруг голограмма пропала. И я увидела настоящий облик этого существа. Передо мной на расстоянии двух метров сидел гуманоид, похожий на насекомое. Большие сетчатые глаза, рот без губ, с лезвиями - зубами, шершавая кожа, вся в какой-то слизи, носа почти нет, лишь ноздри на плоском лице. Несколько секунд я молча разглядывала его. Мускулистые конечности, но тоже, гибрид человека и пчелы, мухи. Я встала, чтоб разглядеть существо сзади. В это время он что-то засвистел на разные лады. Оказывается лишенный голограммы, эта тварь лишилась и переводчика на русский. Внизу ребристой спины, просвечивали все кости позвоночника, высовывался куцый костяной отросток, как бы вырастая из копчика. Гуманоид закрывался от меня руками, боясь нового удара лазерным револьвером, который я держала в руке перед собой и направляла точно между глаз пришельца.
И вдруг я почувствовала рвотные спазмы. Я быстро вышла из допросной и побежала в туалет. Постояв перед раковиной, после нескольких бесполезных позывов, ведь рвать мне было нечем, умылась и немного пришла в себя.  В туалет зашла Сила.
- Ну и красота, да? Я ожидала чего-то такого, ведь облик лориан есть в учебнике…. Но все равно шокирует.
- А вот я этот урок не помню. Наверное, прогуляла. Он еще и воняет какой-то гнилью. - Промямлила я, разглядывая в зеркале свое зеленое лицо. – Это наши сняли голограмму?
- Нет, они пока не доперли, как ее снимать.
- Значит, он сам. Видимо, решил таким образом отдохнуть от допроса…, правильный ход. Слушай, когда мы поступали в Академию, мы мечтали допрашивать таких склизких гадов?
- Нет, мы мечтали о медальках на груди за спасение детей, случайно залезших в технический отсек ракеты. Помнишь?
- Какими же наивными дурочками мы были…. Тащите его в принтер в медблоке, чтоб пришить палец. Надеюсь, принтер не затупит, а то он так и останется с тремя на левой руке по моей милости.
- Я не представляю, как ты смогла их отрезать?
- Я просто вспомнила папины отрезанные пальцы и как он сдерживался, чтобы не закричать от боли на сцене.
Когда я через полчаса вошла в допросную, в ней уже сидел Александр Михайлович, пришелец опять имел привлекательный вид импозантного блондина, а его раненая рука покоилась на перевязи через плечо. Ого! Какая чувствительная голограмма. Видимо, начальник решил немного проконтролировать процесс отрезания пальцев. Я присела на второй стул напротив лорианца.
- Как тебя зовут? – Спросил Начальник.
- По-русски – Урман.
- Кто создал голографические костюмы?
- Ученый-лорианец Горнус.
- Можно поподробней?
- Горнус создал костюм-голограмму тринадцать лет назад для маскировки при посещении планеты Земля.
- Как он отключается?
- У меня есть кнопка внутри костюма.
- А снаружи можно отключить?
- Не знаю.
- Тринадцать лет назад, ты сказал? Куда вы прилетели в первый раз? – Подключилась я к допросу.
 - Это было без меня. Я – простой воин, снайпер. Тогда прилетали только ученые. Они собирали образцы растений, живых существ.
- В какой район Земли?
- В село Крутое, там живут скоморохи и нет камер слежения.
 Я слушала, затаив дыхание, боясь пропустить хоть слово.
- Лорианцы были в этих же костюмах?
- Нет. Тогда был готов только один костюм. Для Горнуса. Остальные лорианцы не выходили из звездолета.
- Этот костюм был сделан по фото землянина? – Спросила я.
- Не только по фото, но и видео. Это был костюм-копия землянина Ивана Волошина. Полна синхронность.
- Я так и знала! – Не удержалась я.
- Черт. Мы же его…. – Одновременно со мной вспомнил Александр Михайлович.
- Но сейчас ваши костюмы не похожи на копии людей. Почему?
- Слишком хлопотно. Проще создавать голограммы людей, которых нет в природе. Да и родственники могут заподозрить подвох.
- Как было с женой Волошина? – Уточнила я.
- Да. Она поняла, что это не её муж. У вас слишком вольные женщины. Лорианки не могут без разрешения супруга трогать его. Мы этого не учли. И пришлось её убить.
- Ваши законы разрешают вам убивать направо и налево?
- Разрешают, но ради выживания нашего вида.
- Кто из вас напал на меня?
- Не знаю. Думаю, что Горнус! Или кто-то по его приказу. Он глава экспедиции…. Я хочу спать.
- С какой целью на меня напали?
- Женщина, у нас в отряде четкая субординация, подчиненные начальнику экспедиции вопросы не задают, Горнус мне не отчитывался. И женщин у нас на руководящих постах не бывает.
- Поэтому вы и убили свою экологию. Отсталые существа. – Сказала я зло.
Я была в отчаянии. Ведь мы не узнали ничего, что могло бы помочь вытащить моего отца из плена, если он еще жив. Полиция прочесывала город, но толку от этого не было.
- Где и когда вы в последний раз видели свою группу?
Урман назвал адрес гостиницы, откуда утром он ушел с лазерной винтовкой, двое лорианцев, Горнус и Эги, оставались там. Михалыч тут же отправил группу в гостиницу, но мне было очевидно, что там уже никого не будет. Так и оказалось.
Но надежда на спасение отца все-таки была. Их всего двое. Если отца не убили, он может попытаться освободиться.
Я пришла домой, когда была уже ночь и, наконец-то, дала волю чувствам. Упала на кровать и зарыдала. Слезы текли рекой, выплескивая напряжение этого долгого дня. Если во мне одни платы, то почему все эмоции такие острые? Нужно почитать, что такое рептильный мозг и что там еще оставили мне эти уроды? Нужно попросить Марью Ивановну показать мне мою историю болезни. И надо, наконец-то прочитать биографию Макса Волкова, стыдно не знать ничего о нем, живя в мире, который он создал. Но самое главное, что мне нужно, чтобы мой отец был жив и здоров. Мама села на кровать рядом со мной, она гладила меня по голове. Наверное, ей было сейчас также гадко, как и мне. Я чувствовала себя абсолютно беспомощной. Я повернула голову к маме.
- Это несправедливо: выживать за счет других! Жить, уничтожив других! Заняв их место в мироздании! Наше место! Я не дам им уничтожить нас! Но пасаран!
Последняя фраза выскочила из глубины памяти неосознанно. Надо будет завтра вбить в поисковик.
 
Следующим утром я встала рано в подавленном настроении, я давно не чувствовала себя такой разбитой, физически и психически. Мама была бледная, с синими кругами под глазами. Наверное, не спала всю ночь. Она заварила мне крепкий чай и поставила чашку передо мной на стол.
- Ты всегда была папиной дочкой, любила отца больше, чем меня… не спорь. Знаешь, я думаю, тебе нужен психолог. Хотя эта профессия уже практически вытеснена. Даже не знаю, сможем ли мы найти хоть одного.
- Слушай, мам, я знаю одну тетку, она считает себя провидицей. Я сегодня съезжу к ней.
- Это ученый? Какие-то новые технологии – оживилась мама.
Она провидит с помощью мутации, какого-то изменения в её организме, которое произошло в диких землях. Так она считает.
- А, Мишель из психушки. Ну это… Слушай, Лана, это напрасная трата времени. А ты сейчас должна быть собрана, как никогда.
- Мам, я всё-таки поговорю с ней, на предсказала, что с папой случится несчастье.
- Тоже мне предсказание. Все слышали о нападении на тебя, логично предположить, что у этого преступления политические мотивы…. Впрочем, как знаешь. Может, общение с ней наведет тебя на какие-то новые идеи.
Но сначала отправилась в участок, рабочий день никто не отменял. Там Михалыч проводил экстренное совещание. Роберта на нем не было. Я узнала, что еще вчера корректоры внедрили чип в голову Урмана, но пока тот транслировал какие-то смутные облака. Возможно, мозг лорианцев работает иначе, чем наш, и чип для них должен быть каким-то другим. Попытка подключения детектора лжи, найденного где-то на складе в архиве полиции, тоже не дала результата. Пульс, давление, остальные показатели были у лорианцев другие, а перестроить аппарат… таких специалистов у нас на Земле уже не было. Самое странное, что отследить машину, на которой скрылись похитители тоже не удалось. Сесилия предложила объяснение.
- Это потому, что у них наверняка есть голограмма нашей машины, нашли укромное место, слепую зону для камер и одели машину в картинку другой.
- Правдоподобно. – Согласилась я. - Но не могли же они сами провалиться сквозь землю. Их голограммы есть на камерах больницы.
- У Горнуса мог быть запас этих костюмов. – Предположил кто-то из ребят.
- А наши программы могут распознать лицо, которого нет в системе, новое?
- Нет, они так не работают. Все инопланетяне, прилетев на Землю, заносятся в систему. Если нужно узнать, где человек, вводят фото и она показывает, где он находится или был недавно. И персональные данные о нем. Вот так это работает.
- Я узнаю у техников, можно ли переделать эту технологию и отследить лица, которые никогда не были в системе. 
Тут наше утреннее совещание было прервано. Явился курьер, меня вызывали в высший сенат. Нужно было срочно подготовиться к угрозе вторжения. Я почти никого из сенаторов не знала, и, видимо, следуя интуиции взяла с собой Силу.
Сенаторов в высшем сенате было 12. Мы с Сесилией вошли в большой конференц-зал и скромно сели за стол на ближайшие места от двери.
- Добра вам.  – Поздоровалась я.
- Добра. – повторила Сила и за ней - все сенаторы.
- Итак, теперь, - продолжил председатель, - когда наш кабинет в полном составе, давайте, продолжим…. А присутствие Сесилии Ивановны необходимо? Дело в том, что здесь мы обсуждаем то, что может быть государственной тайной.
Сесилия уже поднялась, чтобы выйти, но я остановила ее, поймав за руку. Сила села обратно.
- Совершенно необходимо.
Председатель поморщился.
- Ну, хорошо… Собственно, вы, Иоланта, можете не посещать сенат. Для того, чтобы войти в курс дела, наш регламент и понять, как тут все работает, вам понадобится некоторое время, а действовать нужно незамедлительно. Поэтому, я предлагаю Вам оставить доверенность на меня или вот на Николая Андреевича, друга вашего отца…
Председатель показал на улыбающегося человека, сидящего по правую руку от него. Я помнила Николая, он был хорошим знакомым моего отца. Я еще я помнила слова отца: «Этим собакам из сената нельзя доверять.»
- … и тогда мы сможем и дальше обеспечивать бесперебойную работу сената. У вас же много дел в полиции, да?
Он ждал ответа. Я молча кивнула.
- Я слышал, что стрелявшего в Грегора задержали, это права?
- Правда.
- И он дает показания?
- Дает.
Я вдруг чувствовала какое-то полное безразличие к государственным делам. Да и правда, что я в них понимала? Голос председателя звучал уверенно и успокаивающе… И вдруг Сила хлопнула в ладоши прямо у меня перед носом. Я с удивлением посмотрела на неё.
- Прекрасное применение техники НЛП. – Громко произнесла она. – Поздравляю, вы освоили ее блестяще. – Продолжила Сесилия, глядя на председателя.
Я стряхнула с себя сонливость. Действительно, он чуть меня не загипнотизировал. Молодец, Сила, не зря интуиция подсказала мне взять тебя в это логово змей. А с вернувшейся памятью она еще в десять раз полезнее в любом деле.
- Я не дам никакой доверенности, переходите к повестке дня, дорогой председатель. – Твердо сказала я и поймала несколько неприязненных взглядов и парочку уважительных.
 - Ну, хорошо, - легко согласился председатель.
«И это всё?» – подумала я. У него был шанс стать первым лицом планеты, взять на себя всё управление, и он так легко сдался. Я ждала большего сопротивления. Что за люди управляют нашей планетой, раз какая-то девчонка, совершенно не разбирающаяся в этом, пусть и наследница главы правительства, может вот так заткнуть председателя? Аморфные, безынициативные, не амбициозные? Какие-то овцы, а не люди.
Повестка дня включала в себя принятие мер по предотвращению угрозы из космоса. Они включали: усиление блок-постов на Луне и Марсе, дополнительное снабжение всех охранных спутников дальнобойными ракетами и другие превентивные меры. Все это было хорошо, но этого было явно недостаточно. Нам нужен инсайдер, наш человек в правительстве лорианцев. Но это невозможно. И тут меня осенило, есть только одно существо, которое мы можем внедрить в качестве шпиона к ним на планету. Хорошая идея, попробовать стоит. Но чем меньше людей об этом знает, тем лучше. И ещё мне нужна команда людей, которая не будет такой аморфной, как наш сенат или полицейские типа Роберта. Нужны совсем другие ребята.
- Отлично. Я согласна со всеми пунктами. – Похвалила я, когда председатель закончил. Хотя и понимала, что он зачитал стандартный протокол на случай угрозы вторжения из космоса.
- Я думаю, нам стоит послать на Лорию видео, в котором мы обозначим нашу позицию, скажем, что знаем об их планах и требуем, чтобы они отказались от них и подыскали другую планету для переселения, – внес предложение Николай Андреевич.
- Прекрасная идея, - сказала я.
Ну, хоть один из сената думает головой, а не только следует инструкциям.
- И в случае их вторжения окажем адекватный отпор. Пусть знают, что мы готовы и они не застанут нас врасплох. – Добавила Сила.
Я кивнула.
- И вот что еще. Подготовьте, пожалуйста, закон об отмене закона о признании организации скоморохов незаконной и о их чипизации.
 Я увидела ряды удивленно вытянувшихся лиц.
- Но ваш отец… - Начал председательствующий
- Я знаю мнение своего отца. Прошу Вас сделать это сегодня.
- Мы должны подготовить документы. Возможно, завтра такой проект будет готов. Заодно и вы еще раз подумаете…
- Любезный Илья Ильич, в чем сложность отменить этот закон? Просто взять и отменить. Это можно сделать в течении десяти минут, так?
Молчание. Я разозлилась не на шутку.
- Если через полчаса я не увижу во всех официальных лентах интернета что этот закон отменен, я буду думать, что наш сенат плохо работает, очень медленно, и мне придется уволить виновных и набрать новых членов, более расторопных.
Теперь удивление на их лицах сменилось страхом. И только Николай Андреевич искренне расхохотался. Он стал медленно хлопать в ладоши.
- Браво! Достойная наследница своего отца. Половину из нас так точно можно уволить без всякого ущерба для руководства планеты. Нам нужны свежие силы, новые люди. Я могу сам заняться кадровыми перестановками. Вам незачем утруждать себя, Иоланта.
- Я подумаю об этом, Николай Андреевич. Извините, господа, мне, действительно, пора. Дела ждут. Еще увидимся. На связи.
И я встала, окинув на прощанье обалдевших сенаторов. Отца устраивали эти люди, потому что он в принципе, и один мог принимать решения. В крайнем случае, он советовался с Николаем. А остальные, по-видимому, сидели тут просто для видимости. Понятно. Немного прогнил наш сенат. Но сейчас заниматься этим было решительно некогда.
Мы с Силой вышли из конференц-зала.
- Здорово ты их уела. – Улыбнулась она. Восторг до пяток!

- Сила, если бы не ты, я бы как овечка сейчас со всем соглашалась.
- Да я не знаю, чего ты повелась, это ж первый курс Универа…. А зачем тебе скоморохи?
- Они агрессивные, понимаешь?
- Это да, я поняла, они такие, могут дать отпор этим гадам, которым человека порезать лазером, как позавтракать. Но как они узнают о том, что закон отменен, там же нет интернета? Придется послать кого-нибудь за ними, да?
Я кивнула.
- А теперь куда?
- В психушку, Сила, там есть одна прикольная тетка. И, если повезет, она предскажет тебе будущее.
 Но в больнице меня ждал облом.
- А она выписалась, - ошарашила директриса. - Сразу после вашего ухода, на следующий день.
- А можно ее адрес?
- Можно, но слетаете напрасно. Она собрала отряд молодых ученых и ушла за стены. Вчера было об этом на всех новостных каналах, правда, в конце новостей, потому что сначала – известие о вашем отце.
Директриса показала мне новостную ленту на своем мобильном телефоне.
- Но вам она оставила своё воспоминание и совет.
- Какой совет?
- Взять свою лучшую подругу в полет за стены области. Потому что там она встретит свою любовь. Это вы? – Спросила она Силу.
- Я. – Призналась обалдевшая Сесилия.
- А воспоминание я записала на телефон, сейчас вам перешлю.
 Мой телефон блямкнул.
 - Можно мы здесь посмотрим. Я показала на диван в холле.
- Смотрите.
Мы сели на диван и открыли файл транслятором на телефоне. В воздухе немедленно соткалась картинка.
По огромной пустыне шел отряд из десяти человек. Видно было, что идут они уже долго, по давно немытым лицам течет пот, одежда - грязная. Двое – мужчина и женщина - отстали от остальных, поскольку женщина хромала, а мужчина, по-видимому, нес в руках ее рюкзак, помимо второго, что был у него за спиной. Только небо и пыль под ногами путников. Но вот начинают попадаться редкие травинки. Один парень из отряда садится на корточки. Это трава, ребят, мы прошли эту пустыню. Наконец-то! Через минуту перед ними простирается уже поле травы, на которой растут цветы и маленькие кустики.
 - Идем через поле к реке, прямо на запад, сверяйтесь по компасу, постарайтесь сильно не отстать. – Кричит парень, который так радовался траве, мужчине и женщине.
А другие уже идут по полю. Но не успевают они сделать и десяти шагов, как первый из отряда замедляется.
- Надо отдохнуть, сил уже нет, привал, - он снимает и бросает рюкзак на траву.
- Ой, какие прелестные цветочки, - говорит женщина, шагающая за ним.
- Правда, куда мы так бежим? Подождем Терру и Жору.
Все десять путников по очереди останавливаются, снимают рюкзаки. Кто-то садятся на траву, привалившись спиной к рюкзакам, другие бродят по полю, третьи смотрят вокруг, но сами как будто находятся в другом мире. Мишель и Жора подходят к полю. У самой травы Жора вдруг тормозит.
- Чего это они вдруг тут зависли? Нам же к реке надо, у нас вода на исходе. Хорошо, хоть солнца нет. Что за…?
Он хочет идти на поле, но Мишель останавливает его жестом.
- Стой! Эй, ребята вставайте! – Но никто их не слышит. – Это не простое поле. Видишь, они ходят, как во сне. Каждый как будто в своем мире.
И действительно. Ребята как будто жили в другом мире. Кто-то разговаривал с невидимым собеседником, размахивая руками, кто-то как будто сидел за компьютером и вдруг вскакивал с криком «Эврика!». Еще один мужчина стоял на одном колене, а в правой руке как будто держал коробочку с обручальным кольцом. Все они были в приподнятом настроении, шутили, улыбались, смеялись. Мишель с Жорой смотрели на все это в ужасе.
- Они как будто переживают какие-то счастливые моменты своей жизни, да, Мишель?
 - Тут видимо, какая-то дурман трава растет. Может, нам отойти подальше от поля? - Мишель боязливо пятится. - Надеюсь, это скоро закончится.
Тут картинка потемнела на пару секунд, но экран не исчез, мы с Силой ждали продолжения. И увидели всё то же поле, но большинство людей на нем уже не ходили, а лежали, слабые и обессиленные, но по-прежнему одурманенные и счастливые. На краю поля Жора раскручивал веревку, как лассо, пытаясь заарканить тех, кто подходил поближе к краю. Пара мужчин еще двигались, с трудом переставляя ноги.
- Ведь это странно, что никто из них ни разу не подошел к краю поля, к нам, как будто их сдерживает какая-то невидимая преграда. Вода кончается, последние капли, Жор, будешь пить?
Жора помотал головой. Мишель приложила потрескавшиеся сухие губы к краю горлышка, выпила последнюю воду из пластиковой бутылки.
- Вот этот драный пластик нас и сгубил. – Мишель кинула бутылку в парня на поле, попала ему в руку, но тот даже ухом не повел, оставаясь в своем мире. - Я думаю, что это ловушка, которую Матушка земля специально устроила для нас. Месть за издевательство над экологией. Месть за эту пустыню, по которой мы сюда пришли.
Одна из женщин в это время захрипела, на её губах появилась пена, тело выгнуло судорогой.
- Смотри, Марина, она умирает. - Мишель застыла в ужасе, глядя на женщину. Женщина похрипела еще пару секунд и положила голову на землю. На губах у нее была улыбка.
- Ну, они хотя бы не чувствуют боли. Если это месть земли, она хотя бы гуманная.
- Жор, они все умрут, мы ничего не сможем сделать. Пойдем отсюда, иначе мы сами не дойдем до реки и умрем от жажды.
 - Подожди немного, Мишель, я попытаюсь снова, смотри, как близко подошел Витя. И Жора закинул веревку еще раз, на этот раз у него получилось, петля перелетела через голову Витя и затянулась у него на шее. Жора потянул веревку на себя.
Ничего не понимающий Витя сопротивлялся, но все равно потихоньку подходил к краю поля.
- Ты его задушишь!
- Все равно погибнет. Надо попытаться.
Виктор подходил все ближе, за шаг до края он остановился, и попробовал содрать веревку с шеи. Жора сделал шаг на траву, схватил Витю за рукав и вытащил его на голую землю. Мишель моментально ослабила узел у него на шее. Виктор закашлялся.
- Вить, ты меня видишь? – Спросила Мишель.
- Да.
- Ты помнишь, как меня зовут?
- Мишель, а где моя жена? На только что была здесь.
- Это был Морок.
И тут вдруг Мишель увидела, как Жора идет от них по траве, как будто взяв кого-то за руку.
 - Нет, - крикнула Мишель. - Великий Волков, нет!
Она села на траву и беззвучно заплакала.
- Что с нами случилось? – Витя оглядывал поле, на котором уже почти не осталось живых.
- Это поле блаженства. Оно убивает нас нежно. – хрипло сказала Мишель.
Воспоминание сложилось обратно в телефон. Мы с Силой сидели, потрясенные.
- Это Мишель предупреждает нас о том, что может случится со скоморохами. Я вылетаю сегодня через три часа.
- Я с тобой.
- Там опасно, Сила.
- Ты забыла, что там мой суженый. Если не полечу, его не встречу. И что жила – всё зря! – Отшутилась подруга.
- Тогда иди собирайся, бери только всё самое необходимое. Неизвестно, может, нам придется шагать пешком. Я, конечно, возьму пару запасных аккумуляторов, но и они могут закончиться. Но теплые вещи, удобную обувь – обязательно.
- Я помню уроки второго курса, босс!
Мы вышли из больницы, прошли через яблоневый сад и уселись в автолёт. И тут мой телефон завибрировал. Кто-то звонил. Я приняла видеозвонок Волжген с Ориона. И одновременно включила переводчика. У инопланетянина был очень расстроенный вид.
- Добра, Ио.
- Добра и вам.
- Скорблю. Скорблю о вашем горе, драгоценная Иоланта, но не падайте духом. Я надеюсь, что мой друг Грегор вернется домой. – Волжген вытер крупные слезы, обильно льющиеся из глаз по густой шерсти на щеках.
- Как хорошо, что вы позвонили, Волжген. Мне как раз нужно у вас спросить кое-что важное.
- Спрашивайте, дитя.
- Какие уязвимые места могут быть у лорианца? Жена? Дети?
Волжген посмотрел на меня с удивлением.
- А вы умная женщина, Ио. Впрочем, неудивительно. Как говорят у вас: кит не рожает клопа.
 Я не слышала такой поговорки, но возражать не стала.
- Насколько я помню, у лориан не принято заводить жену и детей, пока мужчина на службе. Они сначала воины, потом семьянины. Это сделано ещё и для того, чтобы женщины и дети не страдали, если мужчина погибнет в бою. Превыше всего для них достоинство. Он скорее умрет, чем опозорит своё имя.
- А что такое позор для лорианца?
- Предать свой народ, свою семью, родителей. Струсить в бою.
Это все никак мне не помогало.
- Я еще подумаю. Если что-то придет в голову, перезвоню.
Волжген перестал петь. Мы попрощались, и он отключился.
 - Просто идеал мужчины, а не гад, который хочет истребить ни в чем не повинный народ целой планеты, да?
- Но этот Волжген такой симпатичный медвежонок.
- Эй, у него жена и пять детей, так что не раскатывай губу.
- Лан, да нужно усовершенствовать наши чипы и зашить ему в черепушку.
- Я уже думала об этом, но сколько времени на это уйдет. А нам время дорого. Но все равно сейчас заеду в управление. Узнаю новости и подкину эту идею Михалычу. Ну и скажу, что мы вылетаем. Ох, ему это не понравится. Только кто мне теперь может что-либо запретить…? Так, сейчас двенадцать, в три будь готова.
И мы поднялись в воздух.
В Управлении продолжались допросы. Я смотрела на пленника через стекло в соседней комнате. Вид у голограммы Урмана был такой же цветущий и свеженький. Однако, по переводчику голоса, который отображал не только слова, но и все интонации первоисточника, было слышно, как устал наш пленник. Конечно, тяжело сидеть столько часов прикованным наручниками к столу. Наши техники нашли подход к голограмме и теперь каждые десять минут она слетала, чтобы показать нам истинный облик пленника, видимо, для проверки, не удалось ли ему снять наручники.
Я подождала, пока Михалыч закончит допрос и выйдет. Наконец, он пришел.
- Добра, начальник!
- Добра, лейтенант!
- Молодцы, ребята техники! – Похвалила я. – Сделать бы так, чтобы чип заработал у него под кожей.
- Они над этим трудятся.
- Что-то еще удалось узнать?
- Говорит только то, что мы и так знаем о Лории. О себе тоже только официальные данные: родился, учился, воевал. Правда, есть мать. Но как это нам поможет?
- Ответ с Лории на межзвездный запрос пришел?
- Да, ничего не знаем, сами прилетели, всё - сами, открестились от него и от остальных. А переселяться к нам и не думали.
Михалыч взял телефон и послал мне файл. Я пробежала глазами строчки.
- Вот твари вероломные!
 Тут пришло уведомление от председателя, что закон о чипизации скоморохов отменен. Что-то долго они отменяли, за час не справились, еще раз так задержат исполнение моих распоряжений, реально подумаю об увольнении некоторых членов.
 - Александр Михайлович, мне нужно отлучиться на пару дней по правительственным делам. А Сесилию я беру с собой.
- Начинается! А здесь кто работать будет?
- Это очень важно, дайте нам три дня, нет, лучше четыре за свой счет.
- Хорошо, но не больше. А куда тебя несет?
- Полечу за скоморохами, я считаю, что они нам пригодятся в предстоящей войне.
- Хорошая идея. Я тоже об этом думал. У них там есть настоящие мужики, не сопли на глюкозе. Слушай, зайди к Олегу, он даст тебе маячок, чтоб нам вас найти в случае чего. И смотрите там, действуйте крайне осторожно. Народ и так в панике из-за похищения твоего отца. Смотри не оставь управление планетой на этих манекенов из правительства.
- Постараюсь. Кстати, Вы издали заявление о невиновности Ивана Волошина?
- Это еще зачем, он же умер?!
- Но у него есть сын. Который должен знать, что его отец оправдан.
- Ладно, сегодня сделаю. Не хочешь с нашим пленником попрощаться? Когда вернешься, может, его уже распылят.
- Распылят? Как ненужный мусор? До атомов?
- Да. Илья Ильич решением сената издал приказ. Он должен был оповестить тебя по электронной почте.
- Как-то некогда было смотреть.
- Распылитель уже в 3D-принтере делают в полный рост. Сначала, конечно, суд…. Но я думаю, это формальность. Но ты можешь отменить этот приказ в течении суток.
- Нет, пусть распыляют. Думаю, это правильно. Чтобы другим неповадно было. Зайду попрощаться, - кивнула я на допросную.
 И вошла в комнату. Урман понял голову и так и не отводил от меня взгляда всё время нашей беседы. Я села в кресло напротив него. Я молча ждала.
- Как думаешь, выиграешь войну? – начал он разговор.
- Думаю, наши люди победят, потому что на нашей стороне правда.
- Причем тут правда? Побеждает тот, кто сильней. Так всё устроено.
- Но это несправедливо. Почему вы решили, что ваша жизнь ценней, чем наша? Почему вы должны жить, а мы нет?
- Справедливость – просто абстракция, это не важно. Мы будем жить, потому что наше оружие мощней, наши ученые умнее, наши воины опытней. А вы сами себя сделали беззубыми.
- А если мы сейчас отрастим зубы?
- Уже не успеете.
- На какое число намечено вторжение на Землю?
- Мне этого не доложили.
- Ладно, прощай, Урман, уже не увидимся. Тебя скоро казнят.
- Жаль, ты не так глупа для своего вида, как остальные представители. И не так уж уродлива. Приятно было познакомиться.
Я не смогла сдержать усмешку. Кто б говорил об уродстве.
Я вышла из допросной, Михалыч вышел из соседней комнаты. Видимо, вид у меня был загадочный.
- Какие-нибудь озарения? – спросил он.
- Точно. Озарение, пока только одно. Мы не будем его распылять. Сейчас я наложу вето на приказ. Мы не можем вытащить его воспоминания, так? Но вдруг мы сможем применить к нему корректор Волкова? Повлиять на его качества. Перевербуем его с помощью корректора. В той больнице, где я лежала, прекрасные врачи.
- Странно, что я сам не додумался. Можно попробовать. Я подготовлю документы и позвоню в твою больницу…. Давай, удачи тебе.
- И вам.
Забрав мачок, я вышла из Управления полиции на свежий воздух. У входа в управление меня ждал Роберт.  Ох, как же ты сейчас не вовремя. Вид у него был жалкий. Я как раз дистанционно налагала вето на закон о казни инопланетянина Урамана.
 - Лан, меня уволили. Но я – полицейский. Я не умею ничего больше. А насчет твоего отца… Прости, я не привык ко лжи. Не смог сразу перестроиться. Я знаю, тебе сейчас не до меня. Тем более, я виновен во всем этом. Но, я исправлюсь. Даже плохим людям дают второй шанс, а я - неплохой человек.
- А как насчет того, что ты не закрыл его от лазерной винтовки? Ведь ты стоял ближе всех!
- Я струсил! Я понимаю, что уже никогда не буду лучшим, но рядовым полицейским…
- Хочешь восстановиться? – спросила я, отсылая файл с уведомлением о получении Илье Ильичу.
- Да.
- Неплохой человек, готов пройти коррекцию, чтобы вернуться в полицию?
- Готов.
- Поехали.
 Мы сели в мой автолет и полетели к Марье Ивановне.  И все вместе мы отправились в отделение коррекции к её подруге, которая так удачно помогла мне с чипом для кошки.
- Светлана Викторовна, от лица полиции объявляю вам благодарность за неоценимую помощь в расследовании преступления, – сказала я, пожимая психокорретору руку, - Роберт, запиши, пусть премию выдадут.
- Рада, что помогла.
Роберт заблямкал клавиатурой на мобильнике.
- И скажи Михалычу, что я тебя восстановила. Но… рядовым.
- Светлана Викторовна, нам опять нужна ваша помощь. Сегодня с вам свяжется мой начальник по очень важному и секретному делу. А сейчас мне бы хотелось внести коррективы в личность вот этого человека.
- Какие именно?
- Хотелось бы, чтобы он стал менее доверчивым, более подозрительным, верил фактам, а не словам, более жестким, решительней, храбрее.
- Мы можем внести эти коррективы, но всего на два-три процента. Вы должны понимать: качества нельзя переключать резко, как каналы в интернете, нельзя выкручивать ручки корректора сразу по максимуму, ведь нейронные связи формируются постепенно. Мы не сможем сделать его кардинально новой личностью.
- Я поняла. Хорошо, пусть будет всего на пару процентов. Возможно, этого будет достаточно для рядового полицейского.
- Иоланта, а ты? – Светлана Викторовна внимательно рассматривала меня. – Синяки под глазами, усталое лицо.  - Может, тебе добавить жизнестойкости, терпения? 
- Светлана Викторовна, я – идеальна! Правда, Марья Ивановна?
- Свет, ей некогда, потом, - махнула рукой тетя Маша, и увлекла меня в коридор.
- Правда, ты отдыхай побольше. - Вздохнула Марья Ивановна. – Никаких странностей за собой не замечаешь?
- Замечаю.
- Какие? - Напряглась моя врач.
- Читаю мысли, вижу сквозь стены, слышу, как жуки в десяти метрах копошатся в земле. А еще я теперь хожу в основном вот так.
И я попыталась повторить движения брейк-данса. А потом расхохоталась. Марья Ивановна улыбнулась.
- Юмор – признак здоровой и зрелой личности.
- Если что-то замечу, сразу к вам! – Пообещала я.
Мы попрощались, и я отправилась домой. Подлетая к дому, я готовилась к непростому разговору. Я понимала, как дорожит мной мама, только что пережившая похищение отца. Наверняка, мама не поймет, почему я отправляюсь в дикие земли сама, а не пошлю кого-нибудь другого. Но боялась я зря.
- Ты не была бы дочерью Грегора, если бы обходила все опасные дороги в жизни. – Сказала мама, доставая с антресолей большую походную сумку. - Прошу тебя только не рисковать напрасно. Всегда трезво оценивай противника и степень риска…. Я понимаю, почему ты летишь туда сама. Я много думала, почему ты оказалась в этом селе, когда на тебя напали. Там твой мужчина? Он – один из скоморохов?
- Мам, ты – ужасно умная. Но я пока не знаю, мой он или нет, ведь я его почти не помню. Но вдруг он, и правда, мой, будет жалко, если он так бездарно погибнет в диких землях. Отец поступил с ними слишком сурово, он был на эмоциях, когда подписал этот закон, я хочу это исправить.
 - Ты стала совсем взрослой.
 Я поймала Куки и прижала ее к груди.
- Мам, люби её, как я. Кстати, ты знаешь, что у нее есть чип?
- Маша меня просветила. Я даже попробовала запускать воспоминания, но быстро надоело: то молоко лакает, то мышей ловит, то бежит по деревне…
Я отпустила Куки и обняла маму. Я намерена вернуться домой, но как знать. Человек предполагает, а там Волков распологает.

И вот мы с Силой летим на автолёте. Взяли в полиции казенный, большой, круглый, рассчитанный на сто с лишним человек, с большим багажным отсеком, чтобы вывезти и людей, и их скотину. Перед вылетом мы загрузили багажник едой, помня о слухах о том, что в диких землях трудно ее добыть. Я села за руль, Сила – в кресло рядом, она будет вторым пилотом. Я загрузила место, отмеченное крестиком на карте Димы, в наш навигатор. Главное, найти их вовремя, пока они не влезли в крупные неприятности. 

Из дневника Дмитрия Волошина.
04.04.3030.
Мы в пути уже больше месяца. Давно не писал, столько всего произошло за это время, как-нибудь сяду и напишу всё подробно. Даже если мы все погибнем, возможно, эти записки найдут, и они пригодятся людям, которые будут осваивать эти земли. Ведь не всегда же им стоять нежилыми, дикими. Я часто теперь вспоминаю жизнь в Крутом, какой беззаботной она была. И каким чудом, каким подарком судьбы была для меня Лана. Скорее всего мы уже не увидимся.
Сегодня мы подошли к ущелью. Мы были совершенно измождены. Еды не осталось даже для детей. Обходить же скалистые горы – значит сделать крюк и опять отсрочить наше прибытие к реке. А надежда была теперь только на реку. Поэтому решили сделать привал, немного отдохнуть и пройти к реке по прямой дороге - через ущелье.
С опаской вошли мы в ущелье. Мы не могли теперь видеть далеко вперед, как на равнине, каменные стены зажали нас в тоннель шириной метров в тридцать, ничего хорошего это не предвещало. Ведь с сверху наш отряд был виден, как на ладони. Мы шли молча, стараясь создать как можно меньше шума, чтобы не пропустить опасность. Мужчины достали оружие, готовые в любую минуту выстрелить. Шагов через двести на правой стороне ущелья послышалось дребезжание, это поскакали по скале камешки. Все оглянулись на шум. По скале спускался горный баран. Никто не выстрелил, мужчины, наученные здесь не доверять глазам и от всего ждать подвоха, смотрели на нас с Павлом, они ждали нашего решения и приказов. Без четкого приказа никто из них не сделает и шага. Научены горьким опытом последних двух недель. Мы с Павлом смотрели на другую скалу, понимая, что этот баран может быть отвлекающим маневром. Нигде ничего не было видно. Но вот сверху начали спускаться несколько овечек, а за ними показался седой старик, опирающийся правой рукой на палку. Увидев нас, он вздрогнул и поднял левую руку.
- Не стреляйте, пожалуйста, не стреляйте, я простой пастух, мирный, не причиню вам вреда.
- Странный дед. Он один разгуливает в этих землях? Что-то тут не так!
Я разделял опасения Павла, поэтому не сводил ствола с головы старика.
Тем временем он ловко спустился со скалы и уже подходил к нашей коммуне.
- Добра Вам, ребятки.
- И тебе добра, - ответил я, - куда идешь, старик?
- На зеленые поля, овец кормить, вкруг нашего села уже нет травы, всё обглодали.
 - Где эти зеленые поля?
 - Так вы от пустынных долин пришли, а они ж правее от вас, - старик показал в сторону.
- Откуда знаешь, что мы пришли с пустынных долин? – насторожился Павел.
- Так откуда ж еще? В остальных местах горы, не пройдешь.
- Почему один?
- Мои пастушата тут рядом, сейчас подойдут. Вы меня не бойтесь, вам от меня худого нее будет. Мы люди простые мирные, живем собирательством, скотину держим. Если хотите, сами все увидеть, пойдемте со мной в наш поселок.
 Тут и пастушки – мальчишки лет восьми-девяти с гор полезли, быстро к нам спустились.
- Много ли людей в вашем поселке?
- Да поди около ста.
- Давно они здесь?
- Почитай с самого выселения, восемь веков.
Вроде, складно излагал дед, но что-то меня тревожило. Вот и Грома Даня еле держит, рвется кобелек с поводка, на деда скалится, лает. А ведь умный пес, зря брехать не станет. Дед отошел подальше от кобеля.
- Кобель-то у вас какой злобный, привязать бы его.
Спустились с гор мальчишки, обступили деда, глазеют на нас. Видно, не каждый день им тут путники встречаются. Гром и на них скалится, а ведь детей никогда не облаивал. Даня привязал поводок к дереву.
- Так что, идете к нам в поселок? Накормим, баньку истопим, помоетесь… С вас же грязь уже кусками отваливается.
Что правда, то правда, месяц толком не мылись. По дороге только ручейки да родники встречались, но какое в них мытье.
- А потом на лопату посадите и в печь? – Выдал вдруг Пашка.
Дед опешил. Лицо его вытянулось на несколько мгновений. Но тут же улыбнулся во весь свой беззубый рот.
- А, это из сказки про Бабу Ягу? Люблю сказочки слушать. Вот после бани и расскажете. Идет?
 Странно, что Паше пришла в голову эта сказка. Я тоже не мог отделаться от чувства, что дед не простой, где-то в его словах есть подвох, какой-то обман, но мы его не видим.
- Нет, не пойдем мы к вам в село, у нас другой путь. – Решил Павел.
Люди разочарованно выдохнули. Стали тихонько переговариваться.
- А куда вы идете?
- Слишком ты любопытный, дед. Меньше знаешь, крепче спишь. – Ответил ему Павел.
- Крепче спишь, - повторил зачем-то дед, - знаю такую поговорку.
 «Крепче спишь, крепче спишь», - завертелось в моем мозгу. Устали, все мы устали, еле стоим. Вот и в груди как-то тесно, глубоко не вдохнуть. Полежать бы, отдохнуть. Может, зря Пашка отказался от застолья и бани. Мы уже три дня не ели, детки все худенькие, а его пастушкИ – все, как на подбор крепкие, видно, что голодать им не приходится.
И вдруг… завизжал дед тонко, как свинья. И увидели мы, что стоим…

Мы с Иолантой приземлились на берегу реки. Это место было тем самым, тем, которое Дима обозначил крестом, но здесь никого не было. Берег был совершенно пустынным. Я ходила по песку и злилась на себя. Мне надо было давно прилететь сюда, сразу же как они ушли. Мне надо было уговорить отца отменить закон сразу, как он был принят…  Мне надо было сделать тысячу вещей, чтобы они не погибли, а теперь может быть слишком поздно. Я увидела, что в босоножки насыпалось уже куча песка, остановилась и стала их вытряхивать.
- Слушай, хватит носиться антилопой по берегу. – Не выдержала Сила. - Давай облетим всё в округе, может, они рядом, на подходе.
И мы полетели, пялясь во все иллюминаторы. Внизу был довольно разнообразный ландшафт. Пустые проплешины земли чередовались с полянами с буйной растительностью, довольно большие островки леса со скалами.
- Ищи поле, про которое рассказывала Мишель, может, они застряли там и не могут выбраться.
Но все поля, которые мы видели перед собой, были пустынны.
- Придется лететь по направлению к стенам и стараться ничего не пропустить.
- Нет, подожди, - остановила меня Сила, - смотри, они могут быть между тех скал.
И мы полетели осматривать скалы. И сразу увидели внизу скоморохов. Я радостно вскрикнула. Мы зависли в пяти мерах над ними. И самое странное, что нас никто не заметил. Они стояли совершенно неподвижно, только какие-то мальчики лет восьми сновали между людьми, связывали веревками руки мужчин, обвязывали им грудь и привязывали одного к другому, создавая из них цепочки. Я ясно видела Диму и Павла, которые как будто спали наяву. Перед ними стоял седовласый старик, опираясь на палку и что-то постоянно им говорил. Те слушали внимательно, не замечая, что их людей связывают.
 - Нездоровая ситуевина, похоже. Сила, открой-ка лобовое стекло.
В этот момент мальчишки наконец-то заметил нас и один из них стал показывать деду на нас пальцем, дергая его за рукав рубашки.
 Стекло автолёта отъехало вверх, и мы с Сесилией теперь могли слышать каждое слово старика.
- Что такое, Марат, я же просил не отвлекать меня, когда я разговариваю со взрослыми.
Я взяла лазерную винтовку, стоящую у кресла пилота, быстро прицелилась и, когда дед обернулся, нажала на курок. Старик завизжал, как свинья, схватился за нижнюю челюсть, сквозь пальцы у него потекла кровь. А его мальчишки уже бросились бежать к проходу в правой скале, гоня перед собой овец, чтобы перелезть через скалу и смыться.
 - Прямо в гнусный язык. Ты всегда в тире была первый стрелок! –Похвалила Сила.
- Скукра, скукра, - заорал дед, грозя мне палкой.
- Это он меня ругает. - Поняла я, и свесившись с панели управления автолета крикнула. – А ты, гад, не гипнотизируй людей.
- Да, это покруче НЛП будет!  - Прокомментировала Сила. - Они стояли, как его овцы.
А люди внизу как будто проснулись. Мужчины с удивлением обнаружили на себе веревки. Женщины стали их распутывать.
- Интересно, куда они их хотели вести? Давай, приземлимся и узнаем.
Но пока мы искали место чтобы приземлится в узком проеме между скал, старик уже смылся, странно, что мужчины его не схватили. Когда мы приземлились и вышли из автолета, я спросила у первого попавшегося мужчины, почему не схватили старика, он не смог объяснить, только пожал плечами и промямлил: «Морок нашёл.»
 И тут я услышала крик Димы.
 - Лана!
 - Дима!
Я побежала к нему через ущелье, он не бежал ко мне, а шел, и я видела, что каждый шаг ему дается с трудом. Но он улыбался. Люди расступались, отодвигали с нашего пути телеги, лошадей, собак, детей. Я добежала до него и прижалась к его груди. Наконец-то! Теперь я была уверена, это мой мужчина, такой близкий и родной.
И тут Дима потерял сознание и стал падать, я пыталась удержать его, и мы вместе сели на землю.
- Дима! Что с ним?!
- Голодный обморок. У нас тут раз по десять в день случаются. – Ответил Павел, наклоняясь и нащупывая на шее Димы пульс.
- Идите скорей в автолет! Сила, дай им еду, а сама неси аптечку. Скорей. – И, набрав в легкие воздух, я объявила. – Люди! Закон о чипировании скоморохов отменен. Возвращайтесь домой, пожалуйста.
 Усталый народ загудел, обсуждая новость.
- А вот это мы еще погодим. – Возразил Паша, вставая на ноги. – Подумаем, стоит ли к вам возвращаться. Мы – скоморохи - народ гордый, обидчивый.
- СтОит, вы нам очень нужны, правда.
- А что случилось?
- Планета в опасности. Её захватить хотят, а нас всех истребить.
 Народ загалдел уже громче. А Паша схватил меня под локоть, увлекая в сторонку.
- Хватит, оратор. Дай людям в себя прийти. Накорми, напои и спать уложи. А потом уже нагружай новыми проблемами. Она еле на ногах держатся.
Я кивнула. Когда мы всех накормили, перевязали раны и подлечили, как могли, я наконец-то смогла побыть с Димой наедине. Мы сидели на вершине скалы, обнявшись. И вдруг я вспомнила предостережение Мишель.
- А поле блаженства вы прошли? Там, где человек переживает что-то и забывает всё на свете. Не видит ничего вокруг.
- Поле блаженства? Скорее уж поле сумасшествия. Наши назвали его полем Морока. Но для того, кто там застревал, наверное, блаженство. Они рассказали. Это то, чего с тобой никогда не было, но о чем ты всегда мечтал, самая заветная мечта становится на этом поле реальностью. Но какая за это цена?
- Жизнь!
Дима кивнул.
- Когда мы почуяли неладное, два десятка сельчан были уже на поле. Вместе с лошадьми и телегами.
- И как вы их спасли? Если спасли…
- Ты не поверишь, Лана, на собак не действует эта волшба. Вообще на всех животных… Это проклятие только для человека.
 - Логично. Животные же не могут мечтать.
 - Но пару дней пришлось на дрессировку потратить. Мы научили их несколько раз обходить человека с веревкой в зубах, пытаясь туго ее затягивать, и тянуть эту веревку к другому человеку с куском хлеба в руках. После этого трюка собаке давали кусочек хлеба, на тот момент у нас еще был хлеб. Потом мы тянули за оба конца веревки, и зачарованный полем, хоть и пытался сопротивляться и идти в другую сторону, но сам не мог распутаться и шёл куда мы тянули. Так потихоньку и вытащили всех. Спасибо нашим собАкинам.
- Что думаешь про дикие земли?
- Тут все какое-то с вывертом, с обманом. Никто не вступает в открытую борьбу. Только исподтишка, хитростью, подленько. Наши назвали уже эти земли Мороковыми.
- А кто такой Морок?
- Это такая сущность, которая тебе морочит голову. Заставляет блудить в лесу. Говорят: «Морок водит». Сбивает с пути, когда нужно принять верное решение.
- А, я поняла, это когда отвечать за свои поступки не хочется, виноват Морок.
- Такое тоже бывает. Но тут ты сама видела, дед явно непростой. Если бы не твой выстрел ему в рот, уж и не знаю, куда бы он нас завел…. Ну ты хоть чуть-чуть меня вспомнила?
- Не-а. Но Куки мне показала много интересного.
- Куки тебе показала?
- Да. С помощью чипа. Моя врач ей чип вшила. Так я узнала, что Паша вовсе не Паша, а твой отец Иван.
- Тссс…. – Дима приложил палец к губам. - Это тайна. Многие из скоморохов догадались, конечно, они знали отца, когда я был еще ребенком, но вслух об этом никто не говорит. Для всех он умер на Марсе…. Ну Куки, ну предательница….
- Не она - предательница, а я - отличный детектив.
- Ланка, ну ты хоть чуть-чуть меня любишь?
- Если только капельку, такую маленькую, что только в микроскоп увидишь. – Дурачилась я.
- А если так? – Дима поцеловал меня в губы.
- Теперь, пожалуй, и без микроскопа можно увидеть.
- Ох, как же хорошо сидеть тут с тобой в обнимку, Иоланта, но Пашка машет нам слезать.
Он встал и потянулся.
- Пора идти, спасать планету.
- Пора, Димка, пора. – Согласилась я, вставая.
- Кто, если не мы?
- Точно, больше некому.