Нелепость

Перед началом рабочего дня, жгучая брюнетка Мария Петровна, секретарь, личный помощник, и конечно любовница своего начальника обходила три этажа офисного корпуса, придирчиво скользила взглядом, проверяя порядок. Она представляла себя владелицей, а по большей части так и было, здесь она хозяйка, там в усадьбах – жена, а на работе – она. Двери кабинетов по её указанию все были настежь, проходя очередной проём, краем колючего змеиного глаза Мария уловила что-то не соответствующее. Она остановилась и сделала шаг назад, повернула голову и узрела повешенную женскую фигурку, напротив раскрытого окна.

Мария не закричала. Она не умела ужасаться до крика. Удивленно охнула, вздрогнула, конечно немного смешалась. Но в меру. Её охватило любопытство. Она быстро подошла к фигуре, устремила взгляд вверх. – Ну надо же, и веревка толстая, и так добротно к гардине привязана, и не свалилась, выдержала. А, впрочем, вес небольшой, килограмм 45 не больше. Бараний. И что они такое едят, эти молодые?... Я одну траву жую, как коза, а пухну, замучилась себя в утягивающее бельё впихивать. Эх. молодость…И запаха никакого нет, тухнуть нечему, одни кости да кожа…Так. Это Екатерина. Кадровичка или помощник…не помню. Так. Мышь серая. И что это ей вздумалось? Дура. С таким-то весом и талией, и волосы вон свои, как пшеница…

У окна стоял небольшой стол, заваленный бумагами, но розовая записка у края, сразу бросилась в глаза. Мария быстро смахнула взглядом надпись на листе и разочарованно вздохнула, перебирая в памяти лица и репутации сотрудников.
Так, витая в раздумьях, она набрала своему руководителю, он, будучи в это время всегда не один в машине, по пути на работу, включил на громкую.

- У нас тут нелепое ЧП случилось. Прошу вас зайти на 1 этаж в кабинет номер…нет, я вас лучше встречу и провожу, вы сами не найдете…

Пара сверкающих Мустангов 4-го поколения изящно впорхнула на парковку. И вот уже не одна Мария вернулась под крышу офиса, за ней проследовали четверо: руководитель и трое накаченных, с намасленными черными прическами, охранников: Андрес, Маркос и Себастиан (у руководителя была слабость к испанским мыльным сериалам, это был его секрет, о котором знала только личный помощник Мария, ставшая любовницей исключительно из-за имени и жгучей внешности).

- «В моем самоубийстве прошу винить моего коллегу Виктора Овсянникова!» … - прочла Мария, секретарь зам директора по производству, Качура Петра Ивановича. Сам Петр Иванович, мужчина с лысиной, в годах, с большим животом, и подбородком, а главное в пиджаке и при галстуке – со всеми атрибутами начальника, что-то промямлил и Мария тут же подсказала:

- Витя Овсянников – это наш программист, женат, сын, 10 лет в компании, ни в чем таком не замечен…

- Мммм, да, а эта?

- А это – Екатерина Масленникова, пришла два года назад к нам, молодая совсем, помощник хантера, по кадрам, 20 лет, незамужнем, но…тоже в общем ни в чем не замечена.

- Так-с, ну выходим, выходим, Машенька, звони куда следует и по местам, работать, продолжаем работать. Кабинет прикрой этот, до приезда этих… Нелепость какая то, из-за программиста…

- Петр Иванович…

- Да?

- Позвольте. Давайте записку эту заберем для внутреннего так сказать расследования. А то начнут копать, что тут у вас за дисциплина, молодые вешаются, значит женатые там не особо порядок блюдут, за руководство примутся...

- Точно. Эту записку отдай Сергею Валерьевичу и этого программиста к нему, а потом уволить. На всякий случай. Значит виноват. Может голову закружил этой девке. А на нас теперь такой отпечаток ляжет. Уволить его после того как всё утихнет. А операм что скажешь?

- А что им сказать? Скажу: мышь серая, ничего о ней в принципе не знаем, подруг у нее не было. Одна тут в бумагах возилась, может одинокая, пусть в семье копаются, за пределами компании…

- А она к нам по объявлению что ли?

- Не поверишь, да, со службы занятости…а кто пойдет на такие гроши, ну на койко-место ей хватало и достаточно, приехала из захолустья.

- О, ну значит нищета. Мало платили, ну, так не по знакомству, а с улицы…Понятно. Так. Ну дальше без меня, властвуй, Мария. И он привычно шлепнул ладошкой по обтянутым манящим формам, и тут же туман начал застилась его бледно-желтые глазки, но внезапно заглянувший Андрес напомнил о предстоящей деловой встрече в течение часа.

- Успеем – прохрипел Пётр Иванович, захлопнул дверь перед носом охранника. Быстро схватил Марию за талию и отвернув её от окна, пристроил на стол напротив, в углу. Традиция делать «это» по утрам в разных кабинетах, придуманная Марией, ему очень нравилась. Особенно будоражила непривычная обстановка. Рядом с покойником они «это» еще не делали…

Позвонила в полицию Мария спустя 15 минут, тщательно приведя в порядок свой любимый костюмчик от Шанель. Подчиненным никаких объявлений не было сделано. В курс был введен только руководитель Сергей Валерьевич, бывший любовник, а ныне хороший друг Марии. Прибывшие ленивые, равнодушные опера, быстро записали всё что сказала Мария и Сергей, никого опрашивать не стали, мед эксперты позднее подтвердили самоубийство. Спустя неделю коллеги, которые даже если и заметили какую-то возню и непривычных судя по дресс-коду людей, благополучно о них забыли. В обществе бушуют такие события, что убийства и тем более самоубийства уже не удивляют.

***

- Сергей Валерьевич, я вам как на духу: ну не было у нас ничего с этой…с Екатериной. Я ей настроил компьютер и всё! Ни разу, ни о чем таком…Один раз на Новогоднем корпоративе потанцевали и всё…я уже наученный: на работе только с замужними, а тут монашка, видно же «нераспечатанная», зачем себе проблем на седую голову…Я честно говорю. Я вообще жене не изменяю.

- Виктор, ну что ты право…

- Ну не тут же. На работе никогда! Ну последний год по крайней мере не было ничего на работе серьезного. Не спал я с этой Масленниковой. Ну честное слово. Мне 45 лет, клянусь детьми, не увольняйте ради Бога. Где я еще такую зарплату найду и рядом с домом офис, и .. – большие синие глаза увлажнились и грузный, высокий, блондин, придвинулся к собеседнику ближе, готовый со стула упасть на колени. Но строгий голос начальника службы безопасности резко оборвал его.

- Ладно. Поговорю с Марией Петровной. С тебя, сам знаешь, все прямые трансляции, и чтобы не отследили.

- Нет проблем. Всё сделаю.

- А ты знаешь, я же всё-таки бывший мент. Связи остались. Достал кое-что. Интересно мне было покопать. Я сразу понял, что дело это, нелепость вроде бы, но что, то есть такое... Дома у нее нашли дневник. Это даже не дом. Дыра с койками за двадцатку в месяц. Москва-муравейник. Вот под матрацем и нашли. Там о тебе и твоей семье целая книга написана. Знакомый опер дал. К тебе вопросов нет, она сама конечно во всём виновата, навыдумывала…Пушкинская Татьяна...На, почитай. Сергей поднялся, но Блондин удержал его за рукав пиджака заискивающе простонал:

- Спасибо. Я всё сделаю. Мне бы еще сына пристроить, сил нет с ним, все деньги из меня высосал...поможете?

- Пристроим. Потом придумаю как тебе с со мной и с Марией рассчитаться.

- Да, конечно! Я всё сделаю, как всегда, никто ничего не узнает.

- Главное, чтоб Качур был доволен.

- Да. Конечно.

- Ну, бывай.

Овсянников, оставшись один на один с толстой тетрадью немного оробел. Он не любил читать, да и что ему до жизни какой-то малолетней дуры. Но вдруг всплыл образ Кати…Катеньки. Её большие васильковые глаза, пшеничные локоны, девичья хрупкая фигурка и такая нежная улыбка, смотрела она него конечно всегда так…словно всю жизнь его знала или искала, или ждала…Он часто ловил на себе её печальные взгляды, когда сталкивались в коридоре или кофе-руме. Молчаливая…загадочная…словно ангел или монахиня…Но вот никаких пошлых мыслей в её адрес у него почему-то не возникло, хотя мужики между собой шутили кто первым сумеет «распробовать». Но вроде как никому ничего не удалось, вроде больше года она отработала, ни на какие приглашения не соглашалась, ни в бар после работы, ни на природу, только на Новый год в офисе задержалась и сбежала…Прошептала ему: «папочка», а он рассмеялся, подумал, что она с ним заигрывать решилась, а она в слёзы…

Он открыл тетрадь, быстрым взглядом, по диагонали просматривал: родилась в Тульской области, интересно и он там же…; мать Ольга умерла, приют, батюшка из прихода удочерил; выросла; школу закончила; начала поиски отца…Москва.
Виктор потянулся за сигаретой, и тут замер.

- Тульская область, село… Ольга… Боже мой! Да это же. Это значит она – моя дочь!
Давно это было, до армии. Закрутил с одной, она залетела, а он сбежал и удачно москвичку отхватил, с квартирой, а Ольгу два раза в часть к нему приезжала, плакала, а он её прогнал, обвинил что нагуляла, а на него повесить хочет…А может и вправду нагуляла?!
 
Нет. Тут написано: Мать: Ольга Васильевна Крапивина, Отец – Виктор Александрович Овсянников, вписан. Так и есть…И что кривить душой, не такая она была. Не такая.

Так, значит Катя тогда прошептала что она моя дочь! А я подумал, что она сбрендила…Но ладно. Дочь. А вешаться то зачем?! Нелепость какая-то!

Виктор закурил. Пролистывал страницы быстрее, не терпелось узнать, что же такого произошло…но постепенно пальцы стали всё медленнее и медленнее переворачивать исписанные детским, смешным почерком листы…Он закурил еще раз. Посмотрел в окно, за стенами кафе уже давно опустился вечер…пора домой. Домой – в ад. В аду жена – мигера, страшная, злая, и моральный урод – его сын Кирилл. Моральные урод, почти Катин ровесник. Ему нужны только деньги, он был бы рад, чтобы родители сейчас же сдохли, и он остался один в московской квартире. А в дневнике написано, что Катя «наконец познакомилась со своим сводным братом»…И как же тебя угораздило, дурочка…

Овсянников рассчитался за кофе, и отправился домой. Голова гудела, в сердце кольнуло пару раз. – Ну дочь, и дочь, что теперь поделаешь. Глупо. Нелепо…Ну рассказала бы, помог бы, мегере бы своей конечно ни слова, а дочку может быть опекал бы…она совсем другая была, не из таких как тут все – нелюди…Да и он – нелюдь. Законченный эгоист, но только таким тут можно выжить. Многое себе позволял, она наверняка узнала, что на самом деле творилось на наших корпоративах…А с братом зачем искала встреч?

Незаметно пролетел час в пробке, припарковавшись у дома, Овсянников посмотрел на окна их квартиры: темно. Мегера как всегда у подруг, а их урод, наверное, где-то шляется. Но он ошибся, Кирилл был дома, в огромных наушниках слушая что-то «своё» валялся в грязных кроссовках на диване и дымил «соску».

Овсянников пнул его, Кирилл испуганно быстро стряхнул и сбросил наушники.

- А, эт ты, батя, выручай, жду тебя уже давно, думал ты пропал без вести и мать где-то…дай двадцать пять кусков, мы в клуб собрались.

- Двадцать пять?! Ты ошалел. Какой клуб. Завтра поведу тебя на работу, будешь работать, хватит, надоело тебя вытаскивать…

- Ну началось, Кирилл снова потянулся за наушниками, но отец остановил его:

- Давай поговорим. Что ты знаешь о Екатерине Масленниковой?

- О ком?

- О Кате Масленниковой, твоя ровесница, светлая такая, глаза большие голубые, худенькая...

- А, монашка что ли…ха-ха. А что мне про неё знать? Нищебродка, приехала из дыры, мы в клубе познакомились, странная, всё о тебе меня расспрашивала.

- Обо мне?

- Ну да. Какой ты отец, какой муж. Ну я ей всё по чесноку, что гуляешь от матери, но мне бабосы за молчание отстёгиваешь, чтоб она тебя из квартиры не выперла. Ха-ха. А что про тебя еще сказать. Подлец, как в книжках писали. Ну и я конечно весь в тебя.

- И всё?

- Что «всё?»

- Поговорили раз и больше не встречались?

- Ну еще пару раз встречались. Я её угостил, на туссу привел и …ну батя такое джентльмены не рассказывают.

- Какое такое?! Ну-ка урод говори, быстро, а то я тебя сейчас...

- Да ладно, что ты, успокойся. Да нормально всё. Я предохранялся.
 
- Что?

- Ну «распечатал» я её на пару с другом. Напоили мы её и она отключилась, ну а мы…Но я по дружески поутру всё ей объяснил: что не нужно таким монашкам по тусам с местными ходить, всегда за коктейль и музыку нужно «платить». Она ревела как корова, короче я её увёз подальше и распрощался. А что? Эта сучка заяву написала?

- Нет. Она с собой покончила.

- Ба… Вот нелепость то какая, из-за того, что её невинности лишили что ли? Вот дура. Ну и ладно. Бать, ну давай не двадцать пять, а хотя бы пятнашку. А то я маме поведаю как ты нашу соседку с пятого по вторникам…

- Заткнись. На. Уйди с глаз, и без тебя тошно.

- Батя, да ладно, ты что расстроился? Было бы из-за чего! Из-за какой-то лохушки, не бери в голову, сколько их тут таких, ладно я пошел, а на работу давай через неделю, не смогу я завтра утром, чао!


Фото автора.