Зарисовки в метро 14

В вагоне метро мой взгляд зацепился за девушку — или, быть может, это была женщина с личиком ребёнка.
 Её головка казалась непропорционально маленькой, что придавало облику хрупкую, почти кукольную незавершённость.
 Этот инфантильный силуэт был поглощён занятием, ему, казалось бы, совершенно не соответствующим: она с жадностью читала Стивена Кинга.

Возникал разительный диссонанс, который и притягивает взгляд писателя-наблюдателя: нежный овал щёк, чистый лоб — и на этом фоне свинцовые грёзы короля ужасов.
 Но её глаза горели неподдельным интересом, а маленькие пальцы, удивительно напоминавшие нежные стручки фасоли, судорожно, с какой-то одержимостью, перебирали страницы. Казалось, она не просто читала, а впитывала в себя весь этот концентрированный ужас, эту тёмную материю, пытаясь ею насытить свою тонкую, хрупкую психику.
 Было в этом что-то трогательное и одновременно тревожное.

И пока она, не замечая ничего, путешествовала по лабиринтам вымышленных кошмаров, поезд с неумолимой физической точностью нёсся сквозь подземную мглу.
 За окном замелькали огни, и я осознал: мы стремительно приближаемся к станции с названием, которое в этом контексте звучало как зловещая каламбурная рифма — Шелепиха.

Многоточие, на котором обрывается это воспоминание, до сих пор висит в воздухе.
 Что стало с той девушкой?
Сошла ли она на той зловеще шелестящей станции, чтобы раствориться в серой реальности московского офисного района?
Или её хрупкий челн, ведомый пальцами-стручками, так и продолжает бороздить тёмные воды междумирья, между страниц, в вечном поиске спасения от излишне реальной реальности?