Три былинки

Сочинить сказку…
Сказки не сочиняются, сказки приходят сами. Непонятно даже, как и когда они приходят. Просто есть сказка – и всё. Всегда была. А если разобраться, мы живём в сказке.
Сказка – это быль. Быль со счастливым концом. А маленькая быль –  былинка

ТРИ БЫЛИНКИ

Былинка первая.
КОСТЮМ

Хлопотное это дело – собираться в дорогу! Наверное, для кого-то – не хлопотное, для того, кто часто переезжает с места на место.
А для меня – очень хлопотное. Это большое дело, которое делится на два маленьких: сначала ты собираешь кучу разных вещей. А потом выбрасываешь из неё обратно примерно половину.

Но есть вещи, без которых никак нельзя. И в этот раз  Андрюшин брезентовый костюм был просто необходим. И вдруг оказалось, что он остался на даче! Я звоню маме, обсуждаю с ней проблему, я звоню соседям на мобильник – никто не отвечает.
Я проклинаю себя, что не взяла номера у всех соседей, а только у одних. Ведь автобус с участков в Москву уйдёт через 3 часа, ещё можно было бы с кем-то договориться: сегодня воскресенье, многие едут.

Отец на даче, но у него мобильника нет, без него обходится.
Я снова звоню маме, говорю. Что это я во всём виновата, и мне, наверное, надо ехать на машине (100 км) за костюмом. Мы вместе решаем, что нет, не надо, как-нибудь обойдёмся.

Успокаиваясь, я утешаю  себя тем, что костюм на вырост, и Андрюша ещё успеет его поносить. Потом думаю, что он был подарен ему вторым дедушкой на день рождения, но фотографии внука в нём он не получит…Потом я перестаю об этом думать за всеми остальными делами.

Вечером мама приходит к нам пить чай. Мы пьём чай с печеньем и дачным вареньем. Прощальный чай: завтра мы уезжаем отдыхать на Селигер.
И когда в конце вечера я случайно лезу в свой красный рюкзак, то вижу в нём на дне аккуратно свёрнутый Андрюшин брезентовый костюм.
 
Вот вам и счастливый конец!

Былинка вторая.
ОСТРОВ ХАЧИН

Со второй теплоходной экскурсией нам тоже повезло. Но это мы поняли потом, когда на следующий день пошёл дождь, и в него попали те, кто поплыл на теплоходе.
А у нас было синее небо, яркое солнце, пушистые облака и водная гладь; рябь то покрупнее, то помельче, и в ней отражения: волнующиеся, колеблющиеся берега. И солнечные блики от воды. И солнцепёк на острове, и ярко-зелёный мох, и сосны, и озёра.

Были и «но», маленькие и большие. Например, экскурсовод, пожилая дама с длинным носом, которая говорила только по своему рабочему плану и вопросов не слышала, нам не понравилась.
 
Ещё мы крупно поссорились с Андрюшей из-за грибов. Он кинулся их собирать, отставал от группы, ни на какие слова не реагировал, я ему злобно говорила, что пусть он собирает, но знает, что отравил мне поездку, и в качестве наказания он будет лишён катания на лошадях.
 
Дело в том, что этих грибов у нас лежит полхолодильника, и дай бог их все обработать до отъезда. И мы с ним говорили об этом – всё бесполезно… «Мне хочется», - отвечал он мне.

А вокруг была красота. И было жалко, что настроение настолько не соответствует всему, что нас окружает. У меня было ощущение, что, несмотря на его вину, я делаю что-то ужасное. Но не могу не делать: меня словно зашкалило в этом состоянии бессильной злобы.

А экскурсовод говорила: «Снимайте! Когда-нибудь в Москве в трудную минуту вы посмотрите на эти фотографии…»

Я думала, что единственное, о чём он хочет узнать, это как идти назад дорогой, где можно собирать грибы. А он, оказывается, хотел спросить про родничок с живой водой. И мы пошли к родничку.
Я сначала даже пить не стала, сказала, что я хочу быть старой и некрасивой. А потом подумала: что же это я говорю? А вдруг так и будет? Нет, ведь я это не имела в виду…

И я попила из родничка, а Андрюша пошёл посмотреть, где он начинается. Потом он сказал, что оставил там два гриба, не стал рвать. А потом мы пошли одни по дороге и долго никого не встречали. Наконец вышли к сломанному дереву, которое было ориентиром, и поняли, что идём правильно.

Мы ушли, и всё как-то ушло: и ссора, и злоба, а красота – она осталась. Красивыми были пни, и красная плесень на них, и плауны, и сосны, и мох. Красивы были белые домики с колоннами, крытые дранкой. Красив был дворик с забором, на котором висели банки, и с курами; сиамская кошка, сидящая на крыше.

Только вот людей почему-то не было: ни местных жителей, ни наших, с теплохода. Все магазинчики и кафешки, которые нам сулила экскурсовод на обратном пути, оказались закрыты. В какой-то момент стало казаться, что мы попали в другую реальность, другое измерение, в котором и останемся теперь.

Но вот заревел наш теплоход. Мы прибавили ходу: думали, что последние. Но пока сели, расположились, другие пассажиры только стали подходить. Оказывается, мы просто всех обогнали.

Обратное плавание было замечательным! Сначала мы устроились внизу, потом пошли наверх, и сидели на корме под ярким солнцем. И все были довольны. И всё было прекрасно.

Былинка третья.
ЗВЁЗДОЧКИ

Плитка накрылась. Единственная плитка, которая неделю гуляла по базе и на которой все варили грибы. Мы ещё, кроме того, что сушим грибы на обогревателе, ещё и солим, а поскольку грибы разные, то надо их вымочить и сварить, желательно два раза (говорят, что если два раза сварить мухоморы, тоже можно есть).

Конечно, мухоморов мы не берём, всякие странные белые пробуем на вкус, пока не начнут горчить. А вот свинушки, зеленушки, грибную лапшу, зонтики, ежовики, ольховики, - те берём. И надо их сварить. Два раза.

«Берите-ка вы, ребята, котёл, да и варите на костре!» - сказали нам. И мы взяли котёл. И развели костёр, - уже поздно, темнело, пока грибы начистили, пока дров набрали…
Дров набрали случайных, - у бани в куче, которые поменьше и которые ломались: пилы-то и топора нет!

А костёр разгорелся на удивление быстро, с одной спички. Хорошо сложили, и растопка была хороша: бумага и сухие еловые веточки.

Ну и набегалась я в этот вечер! Пока разжигали, уже стемнело совсем. Дорога-то: совсем черно, то там огонёчек, то здесь фонарик – пестрота. И красны окошки домиков – из-за красных занавесок.

А бегать: раз – за грибами, другой раз – за водой для грибов… В общем, дурная голова ногам покоя не даёт.
Но вот грибы сварены (на удивление быстро), чеснок и листики смородиновые, дубовые, малиновые в них положены. Ведро, которое не опрокинулось, не разлилось, стоит рядом с костром на земле.

Мы сидим и смотрим на огонь. А он от оставшихся двух поленьев поднимается язычками ровненькой щёточкой, как расчёска.

Потом мы шли по берегу, а на небе были звёздочки: не россыпью, как в ясные дни, а всего несколько выглядывало.

                В августе и облачное небо – звёздное.