7. Ива Иванова. Подарок судьбы

Автор:     Ива Иванова



Финальный вариант

                Джордж Торби, владелец известной фармацевтической компании, был доволен сегодняшним днем.  Окруженный толпой подчиненных, он лично наблюдал за отправкой товара по международному контракту. Смотрел, как рабочие ловко загружают коробки в белые фургоны, как один за одним грузовики выезжают за ворота, тяжело пробуксовывая и поднимая клубы пыли. Это было красиво. Похоже на корабли. Даже чайки так же кружили и кричали над машинами. Корабли ушли, и вскоре к его ногам прибьет изрядный куш. У него отличный нюх на добычу! Теперь осталось только подсчитать прибыль и немного перевести дух перед новым рывком.   

                Отослав служащих, Джордж вошел в полутемный опустевший ангар. Скинув пиджак, уселся прямо на деревянную стремянку и с наслаждением закурил любимые «Мальборо».  Сегодня можно, сегодня он чувствовал себя лет на двадцать моложе. Пара минут отдыха, и сумасшедший поток понесет его дальше и дальше. Надо все время двигаться, чтобы оставаться на плаву. Движение и острый нюх – вот мой девиз! И еще зубы. Акульи зубы, хватающие все, что можно проглотить, и отсекающие то, что проглотить невозможно. Вот так, и никак иначе!  1 редакция была правильной

                Джордж усмехнулся и стал выпускать дым ровными плотными колечками. Этому фокусу он научился еще в молодости, но совсем позабыл, так как не имел времени и возможности практиковаться. А теперь вот вспомнил. Да, скольких же таких вот маленьких радостей он лишил себя добровольно? Но сегодня он заслужил награду! Сегодня ему можно все! 

Приятные мысли были прерваны робким женским покашливанием. Гулкое эхо разнесло его по пустому ангару, неприятно множа и усиливая звук. 

Джордж недовольно оглянулся. 

У распахнутой двери склада стояли две женщины.

- Мистер Торби! Пожалуйста, уделите нам несколько минут! Я – Вивьен Смит, вы помните меня? Я когда-то работала вашим секретарем. Давно… Двадцать лет назад, вы помните?

Джордж поморщился: «Откуда она взялась? Какой еще секретарь?» Какого черта его лишают двухминутного отдыха? Где эти олухи-секьюрити? Какого черта?»

Он уже хотел грубо прервать эту, как там ее, но пальцы сами вытащили вторую сигарету и он разрешил себе ее закурить, хотя взял за правило никогда не курить подряд несколько сигарет. Но сегодня ведь можно. Сколько там минут уходит на одну сигарету? Минуты две – три?   

- У вас есть ровно две минуты. Что вам нужно?

Две фигурки в ярких платьицах торопливо зацокали шпильками по деревянному настилу.

Вблизи дамочки оказались довольно симпатичными. Обе стройные, хорошо одеты, по виду - мать и дочь. Дочь лет восемнадцати-двадцати, шатенка, жемчужное колье на длинной тонкой шейке.
Миленькая… Глазки-вишенки. Смотрит как пойманная птичка. Ее взгляд что-то напомнил ему, что-то очень знакомое, но давным-давно позабытое, что-то из той поры, когда он пускал дым колечками. Миленькая… 

Мельком взглянув на мать, Джордж определил, что ей лет сорок, скорее всего замужем, среднего достатка, все еще привлекательна. Ну да бог с ней. А вот дочка миленькая…

- И так, я вас слушаю, дамы. Присаживайтесь, - Джордж сделал неопределенный жест рукой. Дамы потоптались и осторожно присели на краешек большого фанерного ящика.

- Мистер Торби, вы не помните меня? – старшая дама заискивающе смотрела на Джорджа, нервно комкая в руках кружевные перчатки.

Торби посмотрел повнимательнее. Тень от темной шляпки мешала рассмотреть лицо. Припухшие веки, острый носик… Нет, никаких ассоциаций, никаких… 

Сколько там прошло? Двадцать лет? Она что, идиотка, как он мог помнить, что было двадцать лет назад? 

- Ннет… Не припоминаю. Увольте меня, я плохо запоминаю лица, - в его голосе прозвучало раздражение.

- Да, конечно, столько лет прошло, мистер Торби. Я, наверное, очень изменилась. А тогда, в тридцать четвертом, вы… мы… я… - лицо бедняжки пошло красными пятнами.

- Ну ладно, ладно, я почти вспомнил - вы работали в нашей компании. Вивьен Смит - кажется, так вы сказали, - Джордж досадливо морщился, он не выносил этих нервных дамочек. В офисе  предложил бы ей стакан воды, а тут… Щелкнув пальцем по пачке, он выбил сигарету и, наклонившись вперед, протянул ее даме, заодно еще раз внимательно вгляделся в ее лицо.

Нет… Не помню! Да какого черта я должен тратить свое время на какую-то секретаршу двадцатилетней давности?!

К его удивлению, дама приняла сигарету, прикурила от его зажигалки и выпустила дым через ноздри. Что-то знакомое было в этой манере. Так, что-то мимолетное. Что-то… Не важно!

- Так чем, собственно, обязан вашему визиту двадцать лет спустя? – Джордж самодовольно хмыкнул своему каламбуру. Положительно, сегодня вместе со старыми привычками его решили навестить и старые призраки.

- Мистер Торби, позвольте представить вам мою дочь, Маргарет.

                Девушка чуть приподнялась и кивнула.

Миленькая… очень даже! Ишь, глазки какие! Руки… Люблю, когда у женщин такие нервные руки. Они всегда выдают истинные чувства хозяйки. Какие изящные. Наверное, их и не почувствуешь на своей шее.  Было правильнее в 1 варианте с «»

- Я рад, мисс Маргарет. И что же вам угодно? – Джордж покровительственно разглядывал стройную фигурку в розовом платьице. Талия была такая тоненькая, что он без труда смог бы обхватить ее пальцами рук. Стройные ножки. 

- Я очень рада, мистер Торби. Я давно мечтала познакомиться с вами, - медленно произнесла девушка и очень серьезно посмотрела ему в глаза. Очень серьезно и очень долго. В ее прямом строгом взгляде чуть выше головы не было ни тени кокетства или смущения, но читался интерес. Нет, не привычный интерес юной девушки к богатому и могущественному мужчине. Что-то еще, что-то очень важное, очень личное.   

- Мистер Торби,- снова заговорила старшая дама, - я решилась обратиться к вам через столько лет потому, что…

Джордж с трудом оторвал глаза от юной красавицы и посмотрел на мать. Они похожи. Вот только глаза другие. У мамаши глаза голубые, обычные. А вот у дочери…

- … потому что у нас случилось несчастье, большое несчастье. Два месяца назад мой муж Эдвард, с которым мы прожили долгую счастливую жизнь, погиб от взрыва газа в нашем доме. Мы с Марго в это время гостили у моей восьмидесятилетней матери. Господь уберег нас от ужасной смерти, но Эдвард, Эдвард… простите, - Вивьен вытащила платочек и промокнула увлажнившиеся глаза.

                Воспользовавшись паузой, Джордж снова перевел взор на прелестную
Маргарет. Поймав ее взгляд, он погрузился в приятные размышления. О чем она думает? Что за вопрос в ее глазах? Что видит там, за его спиной? Чего ждет от него? Где он видел эти глаза?  «» нет

Как внимательно разглядывает она его лицо. Даже ротик приоткрылся от усердия. А что, он еще вполне импозантен. Нынешняя крошка Эльза и… как там ее, которая была до Эльзы, обожали его. И дело тут не в деньгах, хотя на своих женщинах он не экономил. Его непреложное правило - все, что принадлежит ему, должно быть наивысшего качества. Женщина – это как напиток или блюдо – должна быть хорошо сервирована, иначе не то удовольствие от обладания. В последние годы он мог позволить себе очень дорогую сервировку. И женщины это ценили. И ценили не только это. Все они чувствовали его власть, его мощь, его силу. Женщине от природы свойственно подчиняться мужчине. И тем приятнее ей подчиняться, чем могущественнее ее мужчина. Впрочем, это касается не только женщин и не только любовных отношений.

Пожалуй, малышка вовсе не глупа. И держится с достоинством. Ни тени пошлого кокетства, заискивания. С такой можно недурно провести время. Уж точно она лучше Эльзы.  Эльза становится все надоедливее и капризней. Пора обновлять активы, его нюх никогда не подводил ни в бизнесе, ни в любви… К тому же, эта малышка моложе… 

В последнее время юность партнерши особенно привлекала Джорджа. А эта, Маргарет, совсем еще невинное дитя. Пухлые губки, подбородок с ямочкой, впадинка между ключицами. Вот и застеснялась, деточка! Ну не буду, не буду - Джордж усмехнулся и перевел взгляд обратно на лицо девушки. Он уже желал ее. 

Торби с удовольствием ощутил, как тело наливается силой, расправляются плечи, напрягаются мышцы. Любовный кураж бодрил и радовал – он еще молод, он еще способен на многое! Рядом с такой птичкой он сам почувствует себя сорокалетним мальчишкой! Уж поверьте, он сможет вызвать в этих глазках блеск восторга и обожания, восхищения и благодарности! А уж подобающую оправу такому алмазу он подберет со всем мастерством знатока и ценителя. 

Какой неожиданный и приятный сюрприз! Да, сегодня он его заслужил, заслужил!

Торби уже представлял малышку то на своей яхте, то на приеме, то на атласных простынях своей огромной ампирной кровати, когда почувствовал легкое прикосновение руки и был вынужден вновь обернуться к миссис Смит.

- … мы с дочерью оказались в ужасном положении. Просто ужасном. Кредит за дом не был выплачен. Денег на счетах едва хватило на похороны мужа и съем небольшой квартирки. У меня на руках ведь еще больная мать. Она-то меня и убедила обратиться к вам, мистер Торби. Я долго не могла решиться… Ведь тогда, двадцать лет назад… Вы ведь вспомнили меня, мистер ...

- Ну вспомнил, вспомнил. Чего же вы хотите от меня? – Джорж в нетерпении закурил очередную сигарету.

- Я подумала… я надеялась… место для Марго… она прилежная девушка, окончила медицинский колледж и не подведет своего…

- Место в моей компании? – Джорж нахмурился, пытаясь скрыть довольную улыбку. 

Надо же как удачно сегодня все складывается! Надо же, как удачно! Птичка сама летит прямо в зубы! Хап – и нет птички! Мало того, он будет выглядеть еще и благородным спасителем. Благодетелем! Воистину, боги сегодня благосклонны к нему! Какой удачный день! Вот это подарок судьбы, вот это награда за немалые труды! Так сказать, бонус! 

От нетерпения Торби забарабанил пальцами по стремянке. Однако, нельзя раскрывать все карты, надо доставить себе еще одно маленькое удовольствие – пусть уговаривают, умоляют, умасливают своего господина.

 Джордж холодно посмотрел на бывшую сотрудницу:

- И так, вы пришли просить место для вашей дочери? На том основании, что двадцать лет тому назад вы сами работали в моей компании? И какое же место вы надеетесь выхлопотать, уважаемая… э…

- Вивьен, мистер Торби, Вивьен… Можно просто Виви, как вы меня называли тогда, в тридцать четвертом…

Что она несет? Какая еще Виви?
 Виви?!

 Малышка Виви!

Этот острый носик, нервные ноздри… Вот почему такой знакомой показалась ее манера выпускать дым через нос! 

Как же, юная машинистка Виви, вечно поджидавшая его у выхода из конторы. 

Малышка Виви, смотревшая на него когда-то голубыми наивными глазками, которые теперь совсем выцвели. Где же твои глазки, Виви?!

Он был тогда в расцвете лет, еще на пороге головокружительной карьеры. Тогда он был всеяден. Тогда он еще не придавал значения сервировке! Его аппетит не нуждался в дополнительных стимулах.

Она, Вивьен, была юна, по уши влюблена и послушна. Какие страстные ночи он проводил с ней в те далекие годы… Как они курили травку, лежа на огромном топчане – он выпускал дым колечками, а она – через ноздри. Сизоватые клубы смешивались, соединялось их дыхание, переплетались тела… 

Как же, малышка Виви, от которой он насилу потом избавился, устав от ее голубых глазок, глупой болтовни и мелкого вымогательства. Да-да, это она… Только глазки потускнели. И носик заострился. И травку, наверное, больше не курит. А манера постоянно что-то вымогать осталась.

 Джордж закашлялся, поперхнулся табачным дымом, дернул набок узел галстука.

- Джордж, Джордж! Что с тобой?.. Ты только теперь меня узнал? Да, Джордж?

Торби с холодным отвращением смотрел на Вивьен.
 
Как у этой курицы могла родиться такая невероятная дочь?

Ладно, в конце концов, какая разница - кем была когда-то мать будущей любовницы? Неприятно, конечно, но по большому счету ничего не меняет. Но неприятно. Малышка Марго оказалась с изъяном.

Торби еще раз оценивающе осмотрел юную Маргарет.

Очень мила…

А, собственно, какая разница? Когда-то была мать, теперь будет дочь. Какое ему дело?

И все же неприятный нюанс. Желающих на место Эльзы – только свистни, и без всяких там нюансов. Но малышка Марго так мила…А потом, сегодня он заслужил подарок, он уже настроился, он уже загорелся. Почему бы не попробовать? Избавиться от нее он всегда успеет. Что он теряет? Несколько тысяч долларов? Пустяки! Для начала этого хватит, а там посмотрим, покроет ли удовольствие изъяны происхождения.

Что ж, продолжим нашу игру.

Теперь Джорджу Торби не приходилось притворяться, выказывая свое сомнение:   
- Миссис Смит, Вивьен… Да, теперь я вас узнал. Хотя столько лет прошло. Многое изменилось с тех пор. Всех не упомнишь. Компания разрослась, штат огромный, я мало кого узнаю в лицо. Штат большой, но не настолько, чтобы принять на работу всех родственников наших бывших сотрудников.  Вы это понимаете, Вивьен, не так ли? Почему же я должен сделать исключение для вашей дочери?

- НАШЕЙ дочери, Джордж, нашей с тобой дочери…

- Что? Какой еще дочери? Что за бред?!

- Маргарет – это наша с тобой дочь. Твоя дочь, Джордж. Меня не пустили к тебе тогда, в тридцать четвертом. Ты не отвечал на мои письма. Но я ждала тебя, Джордж, ждала! Я писала тебе. Я столько лет писала тебе… Малышке Марго было уже три годика, когда появился Эдвард. Он воспитал ее как родную дочь, но она всегда знала, кто ее настоящий отец. Мы так гордились тобой!

В голове звенело. «Дочь? Это - моя дочь?! Вот так подарочек…»  почему в других местах не выделено?

Потрясенный Джордж смотрел в глаза Маргарет. 

«В ее взгляде не было ни тени смущения или кокетства, но читался интерес. Нет, не просто интерес юной девушки к богатому и могущественному мужчине. Что-то очень важное, очень личное». почему выделена прямая речь?

Теперь понятно, что - интерес дочери к отцу, которого она никогда не видела раньше!
Теперь понятно.

Понятно теперь и почему его так заворожили ее глаза.

Он узнал их!

 Две вишенки. Две спелые вишенки. И взгляд всегда чуть повыше головы.

Такими же глазами смотрела его собственная мать. Давно. Очень давно… 

Он редко виделся с ней, она жила в Висконсине в престижном доме престарелых. На его рабочем столе до сих пор стоит ее портрет с траурной ленточкой. Это хорошо действует на партнеров – сентиментальность и семейственность порождают доверие. На том портрете у нее точно такой же взгляд – карие вишенки смотрят чуть выше головы, словно она видит что-то за его спиной, чего-то ждет от него… Он отправил на ее могилу корзину цветов в день похорон.  Что же еще он мог сделать? Не тащиться же в Висконсин, бросив все дела, чтобы повздыхать полчаса над могильным холмиком.

Сомнений нет, это действительно его родная дочь. Такие глаза наследовали все его дети – законные и незаконные – все! Бог знает, сколько их там бегает по свету с глазами-вишенками…

Значит – дочь. Полный крах! Ему ничего не светит.

Зачем же они здесь? 

Они пришли брать! Они пришли сесть на его шею, пришли получать, ничего не отдавая взамен. Ни-че-го! И речь тут уже не о нескольких тысячах. Тут только протяни пальчик, хап – и пол руки нет!

Вот так подарочек судьбы!

Жаль, жаль… Малышка, было, так ему понравилась. Он чуть не взял в любовницы собственную дочь! Какая гадость!

А как все хорошо начиналось!

Они все испортили. Какая банальность! Какое разочарование. Вот тебе и подарок судьбы… Пустышка, обманка! Вот тебе и острый нюх!

Нет уж, увольте от таких подарков!  кто это говорит?

Джордж ощутил, как мышцы его сдулись, обмякли. Он сгорбился, поправил галстук, достал из пачки четвертую сигарету, прикурил ее с третьей попытки.

Миссис Смит робко прикоснулась к его колену:

- Джордж… Ты мне веришь?..  Марго так похожа на тебя… Теперь, когда ты все знаешь, ради того, что было, ради нашей дочери...   

- …

- Джордж?.. Мистер Торби… Так мы можем рассчитывать на вашу помощь?.. – Вивьен скрутила перчатки в маленький комочек. Руки ее дрожали. 

Джордж Торби молча докурил сигарету, спустился с деревянной стремянки и размашисто зашагал к выходу из ангара.

Гулкое эхо его шагов отсчитывало последние мгновения перед оглашением приговора. 

На пороге он оглянулся и произнес, не глядя на напряженно застывших женщин:

- Компания в настоящий момент не располагает возможностью расширения штата, а свободных мест, на сколько мне известно, нет. Прошу извинить, леди, меня ждут неотложные дела.

Не дожидаясь ответа, Джордж Торби развернулся и быстро пошел прочь, на ходу надевая пиджак и комкая пустую пачку сигарет.

Курить надо бросать! Долой старые привычки – они воскрешают химер из прошлого. 

И портрет матери пора убрать со стола. Слишком много неприятных ассоциаций. 

Все! Надо торопиться. Столько времени потеряно зря. Это недопустимо! Надо двигаться, чтобы оставаться на плаву. Движение и острый нюх – вот мой девиз! И еще зубы. Акульи зубы, хватающие все, что можно проглотить, и отсекающие то, что проглотить невозможно. Вот так, и никак иначе!



Исходный вариант

                Джорж Торби, владелец фармацевтической компании «Торби и Ко», был доволен сегодняшним днем.  Он лично проинспектировал склады и наблюдал за погрузкой продукции по крупному правительственному контракту. Окидывая взглядом опустевшее помещение, он с удовольствием представлял, как на освободившемся месте взамен коробок с препаратами вырастают виртуальные ровные колонны пачек зеленоватых банкнот – сегодняшний баснословный куш.
 
                Отослав секретарей и секьюрити, Джорж скинул пиджак, уселся прямо на деревянную переносную лестницу и с наслаждением закурил любимые «Мальборо».  Сегодня можно, сегодня он чувствовал себя лет на двадцать моложе. Пара минут отдыха, и сумасшедший поток понесет его дальше и дальше. «Промедление в бизнесе смерти подобно, только постоянное движение позволяет оставаться на плаву. Только постоянное движение и острый нюх. И еще зубы. Острые и безжалостные зубы, впивающиеся во все, что нужно мне, и удаляющие то, что мне мешает. Как у акулы».

                Джорж усмехнулся и стал выпускать дым ровными плотными колечками. Этому фокусу он научился еще в молодости, но совсем позабыл, так как не имел времени и возможности практиковаться. А теперь вот вспомнил. Да, скольких же таких вот маленьких радостей он лишил себя добровольно?..

Приятные мысли были прерваны робким женским покашливанием.

Джорж недовольно оглянулся.
 
На пороге склада стояли две женщины.

- Мистер Торби! Пожалуйста, уделите нам несколько минут! Я – Вивьен Смит, вы помните меня? Я когда-то работала вашим секретарем. Вы помните? Двадцать лет назад, вы помните?

Джорж поморщился: «Откуда она взялась? Какой еще секретарь? Какого черта его лишают двухминутного отдыха? Где эти олухи-секьюрити? Какого черта?»

Он уже хотел грубо прервать эту, как там ее, но пальцы как-то сами вытащили вторую сигарету и он разрешил себе ее закурить в утешение, хотя взял себе за правило никогда не курить подряд несколько сигарет.
 
- У вас ровно две минуты. Кто вас пропустил сюда?

Две фигурки в ярких платьицах мелко засеменили к его лестнице.
 
Вблизи дамочки оказались довольно симпатичными. Обе стройные, хорошо одеты, по виду, мать и дочь. Дочь лет восемнадцати-двадцати, шатенка, жемчужное колье на длинной тонкой шейке. Миленькая… Глазки-вишенки. Смотрит как пойманная птичка. Ее взгляд что-то напомнил ему, что-то очень знакомое, но давным-давно позабытое, что-то из той поры, когда он пускал дым колечками. Миленькая…
 
Мельком взглянув на мать, Джорж определил, что ей лет сорок, замужем, среднего достатка, все еще привлекательна. Ну да бог с ней. А дочка миленькая…

- И так, я вас слушаю, дамы. Присаживайтесь, - Джорж сделал неопределенный жест рукой. Дамы потоптались и осторожно присели на краешек большого фанерного ящика.

- Мистер Торби, вы не помните меня? – старшая дама заискивающе смотрела на Джоржа, нервно комкая в руках кружевные перчатки.

Джорж посмотрел повнимательнее. Тень от темной шляпки мешала рассмотреть лицо. Припухшие веки, острый носик… Нет, никаких ассоциаций, никаких…

«Сколько там прошло? Двадцать лет? Она что, идиотка, как я могу помнить, что было двадцать лет назад?»

- Ннет… Не припоминаю, увольте меня, я плохо запоминаю лица, - в его голосе прозвучало раздражение.

- Да, конечно, столько лет прошло, мистер Торби. Я, наверное, очень изменилась. А тогда, в тридцать четвертом, вы… мы… я… -  лицо бедняжки пошло красными пятнами.

- Ну ладно, ладно, я и так верю - вы работали в нашей компании. Я почти вспомнил, вы – Вивьен Смит, кажется так вы сказали, - Джорж досадливо морщился, он не выносил этих нервных дамочек. В офисе  предложил бы ей стакан воды, а тут…

Щелкнув пальцем по пачке, он выбил сигарету и, наклонившись вперед, протянул ее даме, заодно еще раз внимательно вгляделся в ее лицо.
 
«Нет… Не помню! Да какого черта я должен здесь тратить время на какую-то секретаршу двадцатилетней давности?!»

К его удивлению, дама приняла сигарету, прикурила от его зажигалки и выпустила дым через ноздри. Что-то знакомое было в этой манере. Так, что-то мимолетное. Что-то… Не важно!

- Так чем, собственно, обязан вашему визиту двадцать лет спустя? – Джорж самодовольно хмыкнул своему каламбуру.

- Мистер Торби, позвольте представить вам мою дочь, Маргарет.
 
                Девушка чуть приподнялась и кивнула.

 
«Миленькая, очень даже! Ишь, глазки какие! Руки… Люблю, когда у женщин такие нервные руки. Они словно живут своей жизнью, выдавая истинные чувства своей хозяйки. Ишь, какие изящные. Наверное, их и не почувствуешь на своей шее».

- Я рад, Маргарет. И что же угодно юной Маргарет? – Джорж покровительственно разглядывал стройную фигурку в розовом платьице. Талия была такая тоненькая, что он без труда смог бы обхватить ее пальцами рук. Стройные ножки.

- Я очень рада, мистер Торби. Я давно мечтала познакомиться с вами, - медленно произнесла девушка и очень серьезно посмотрела ему в глаза. Очень серьезно и очень долго. В ее прямом строгом взгляде не было ни тени кокетства, ни смущения, ни страха, но читался интерес. Нет, не просто интерес юной девушки к богатому и могущественному мужчине. Что-то еще, что-то очень важное, очень личное.   

- Мистер Торби,- снова заговорила старшая дама, - я решилась обратиться к вам через столько лет потому, что…

Джорж с трудом оторвал глаза от юной красавицы и посмотрел на мать. «Они похожи. Вот только глаза другие. У мамаши глаза голубые, обычные. А вот у дочери…»

- … потому что у нас случилось несчастье, большое несчастье. Два месяца назад мой муж Эдвард, с которым мы прожили долгую счастливую жизнь, погиб от взрыва газа в нашем доме. Мы с Марго в это время гостили у моей восьмидесятилетней матери. Господь уберег нас от ужасной смерти, но Эдвард, Эдвард… простите, - Вивьен вытащила платочек и промокнула увлажнившиеся глаза.

                Воспользовавшись паузой, Джорж снова перевел взор на прелестную Маргарет. Выцепив ее взгляд, он вновь погрузился в странное состояние созерцания, в какой-то немой диалог, не похожий ни на что, упоительный и необычный, странный и дурманящий.

«Боже, какая девушка! Какая удивительная, невероятная девушка!» - стучало в его голове.
 
«Такую девушку нельзя упустить, нельзя отпустить от себя, не раскрыв тайну этого взгляда. Загадочная, словно Нефертити, прекрасная, словно Клеопатра!» - Джорж уже желал ее.

Он с удивлением ощутил, как тело наливается силой, расправляются плечи, напрягаются мышцы. Рядом с такой птичкой он чувствовал себя сорокалетним мальчишкой! Уж поверьте, он сможет вызвать в этих загадочных глазах блеск восторга и обожания, восхищения и благодарности! К ее изящным ножкам он в состоянии бросить все сокровища мира! Ну, почти все. Если, конечно, она не разочарует его какой-нибудь банальностью.

Торби уже предвкушал блаженство первой ночи, когда почувствовал легкое прикосновение руки и был вынужден вновь посмотреть на миссис Смит.

- … мы с дочерью оказались в ужасном положении. Просто ужасном. Кредит за дом не был выплачен. Денег на счетах едва хватило на похороны мужа и съем небольшой квартирки. У меня на руках ведь еще больная мать. Она-то меня и убедила обратиться к вам, мистер Торби. Я долго не могла решиться… Ведь тогда, двадцать лет назад… Вы ведь вспомнили меня, мистер ...

- Ну вспомнил, вспомнил. Чего же вы хотите от меня? – Джорж в нетерпении закурил очередную сигарету.

- Я подумала… я надеялась… место для Марго… она прилежная девушка, окончила медицинский колледж и не подведет своего…

- Место в моей компании? – Джорж нахмурился, пытаясь скрыть довольную улыбку.

«Надо же как удачно сегодня все складывается! Надо же, как удачно! Птичка сама летит в клетку! Мало того, я буду выглядеть еще и благородным спасителем. Благодетелем! Не ответит же она черной неблагодарностью на доброту и щедрость? Воистину, боги ко мне сегодня благосклонны! Вот это подарок судьбы, вот это подарок за мои немалые труды! Однако, нельзя раскрывать все карты, надо доставить себе еще одно маленькое удовольствие – заставить их уговаривать, умолять, умасливать своего господина».
 
Джорж слегка нахмурился, холодно посмотрел на миссис Смит:

- И так, вы пришли просить место для вашей дочери, миссис Смит? И вы считаете достаточным основанием для такой просьбы тот факт, что каких-то двадцать лет тому назад вы сами работали в моей компании? И какое же место вы надеетесь выхлопотать, уважаемая… э…

- Вивьен, мистер Торби, Вивьен… Можно просто Виви, как вы меня называли тогда, в тридцать четвертом…

«Что она несет? Какая Виви?.. Виви?! Это - малышка Виви?!»   
Вот почему таким знакомым показалась ему эта манера выпускать дым через ноздри!
 
Как же, юная машинистка Виви, вечно поджидавшая его у выхода из конторы. Малышка Виви, смотревшая на него голубыми наивными глазами, которые теперь совсем выцвели. Он был тогда в расцвете лет, еще на пороге головокружительной карьеры, способен на всякие глупости и увлечения. Она – юна, по уши влюблена и послушна. Какие страстные ночи он проводил с ней в те далекие годы… Как они курили травку, лежа на огромном топчане – он выпускал дым колечками, а она – через ноздри. Сизоватые клубы смешивались, соединялось их дыхание, переплетались тела…

Как же, малышка Виви, от которой он насилу потом избавился, устав от и от ее голубых глазок, глупой болтовни и от ее мелкого вымогательства. Да-да, это она… Только глазки потускнели. А манера постоянно что-то вымогать сохранилась неизменной.
 
Джорж закашлялся, поперхнулся табачным дымом, дернул набок узел галстука.

- Джорж, Джорж! Что с тобой? Ты только теперь меня узнал, Джорж?
Торби с холодным отвращением смотрел на Вивьен.
 
«Как у такой курицы могла родиться такая невероятная дочь? Ладно, в конце концов, какая разница кем была когда-то мать будущей любовницы? Тещей моей она точно уже не станет». После четвертого развода Джорж прекратил оформлять свои связи.

- Вивьен, так ты считаешь, что наше давнишнее знакомство дает тебе основание для того, чтобы рассчитывать на теплое местечко для твоей дочери в моей фирме? ТАК ты считаешь?

- НАШЕЙ дочери, Джорж, нашей с тобой дочери…

- Какой еще дочери? Что ты несешь?!

- Маргарет – это наша с тобой дочь. Твоя дочь, Джорж. Меня не пустили к тебе тогда, в тридцать четвертом. Ты не отвечал на мои письма. Но я ждала тебя, Джорж, ждала! Я писала тебе. Я столько лет писала тебе… Малышке Марго было уже три годика, когда появился Эдвард. Он воспитал ее как родную дочь, но она всегда знала, кто ее отец.

В голове звенело. «Дочь? Это моя дочь?! Вот так подарочек…»
Потрясенный Джорж смотрел в глаза Маргарет.
 
В ее прямом строгом взгляде не было ни тени смущения или кокетства, но читался интерес. Нет, не просто интерес юной девушки к богатому и могущественному мужчине. Что-то еще, что-то очень важное, очень личное. Теперь понятно, что - интерес дочери к отцу, которого она никогда не видела раньше.   
Теперь понятно почему его так заворожили ее глаза.

Он узнал их.
 
Две вишенки. Две спелые вишенки. И взгляд всегда чуть повыше головы.
Такими же глазами смотрела его мать. Когда-то очень давно… Очень давно…
 
«Они все испортили… Так я и знал. Какая банальность! Боже, какое разочарование…»

Джорж ощутил, как мышцы его сдулись, обмякли. Он сгорбился, поправил галстук, достал из пачки четвертую сигарету, прикурил ее с третьей попытки.

- Джорж… Так мы можем рассчитывать на твою помощь?.. – Вивьен скрутила перчатки в маленький комочек. Руки ее дрожали.

- …

- Джорж?.. Мистер Торби…

Джорж Торби докурил сигарету, спрыгнул с деревянной раскладной лестницы и размашисто зашагал к выходу из ангара. На пороге он оглянулся и произнес, не глядя на напряженно застывших женщин:

- Компания в настоящий момент не располагает возможностью расширения штата, а свободных вакансий, на сколько мне известно, нет. Прошу извить, леди, меня ждут неотложные дела.

Джорж Торби развернулся и быстро зашагал прочь, на ходу надевая пиджак.

«Надо торопиться. Столько времени потеряно зря. Промедление в бизнесе смерти подобно. Только постоянное движение позволяет оставаться на плаву. Постоянное движение и острый нюх. Постоянное движение, острый нюх и еще зубы. Острые и безжалостные зубы, впивающиеся во все, что нужно мне, и удаляющие то, что мне мешает. Как у акулы».

Пара минут отдыха, и сумасшедший поток понесет его дальше и дальше. Надо все время двигаться, чтобы оставаться на плаву. «Движение и острый нюх – вот мой девиз!» Мой девиз – чей? Если его девиз, то акульи зубы тоже его.
А теперь вот вспомнил. Да, скольких же таких вот
«Две фигурки в ярких платьицах торопливо зацокали шпильками» - чей тут взгляд, автора или Торби?
«Дочь лет восемнадцати-двадцати, шатенка, жемчужное колье на длинной тонкой шейке.
Миленькая… Глазки-вишенки. Смотрит как пойманная птичка.» Шейка, глазки, птичка – Торби думает, применяя слова в уменьшительно-ласкательной форме?
«острый носик…» и тут же: «Она что, идиотка, …»
фигурку в розовом платьице. Талия была такая тоненькая

Даже ротик приоткрылся от усердия. А что, он еще вполне импозантен.
Любовный кураж бодрил и радовал – он еще молод, он еще способен на многое!
То впадает в сентиментальное состояние, то резок. Самодовольство за две минуты перерастает в холодное отвращение ещё до того, как узнал о дочери.
характер неустойчивый. Кичится своим происхождением, о котором не говорилось. Циничен.





Автор:     Ива Иванова



                Джорж Торби, владелец фармацевтической компании «Торби и Ко», был доволен сегодняшним днем.  Он лично проинспектировал склады и наблюдал за погрузкой продукции по крупному правительственному контракту. Окидывая взглядом опустевшее помещение, он с удовольствием представлял, как на освободившемся месте взамен коробок с препаратами вырастают виртуальные ровные колонны пачек зеленоватых банкнот – сегодняшний баснословный куш.
 
                Отослав секретарей и секьюрити, Джорж скинул пиджак, уселся прямо на деревянную переносную лестницу и с наслаждением закурил любимые «Мальборо».  Сегодня можно, сегодня он чувствовал себя лет на двадцать моложе. Пара минут отдыха, и сумасшедший поток понесет его дальше и дальше. «Промедление в бизнесе смерти подобно, только постоянное движение позволяет оставаться на плаву. Только постоянное движение и острый нюх. И еще зубы. Острые и безжалостные зубы, впивающиеся во все, что нужно мне, и удаляющие то, что мне мешает. Как у акулы».

                Джорж усмехнулся и стал выпускать дым ровными плотными колечками. Этому фокусу он научился еще в молодости, но совсем позабыл, так как не имел времени и возможности практиковаться. А теперь вот вспомнил. Да, скольких же таких вот маленьких радостей он лишил себя добровольно?..

Приятные мысли были прерваны робким женским покашливанием.

Джорж недовольно оглянулся.
 
На пороге склада стояли две женщины.

- Мистер Торби! Пожалуйста, уделите нам несколько минут! Я – Вивьен Смит, вы помните меня? Я когда-то работала вашим секретарем. Вы помните? Двадцать лет назад, вы помните?

Джорж поморщился: «Откуда она взялась? Какой еще секретарь? Какого черта его лишают двухминутного отдыха? Где эти олухи-секьюрити? Какого черта?»

Он уже хотел грубо прервать эту, как там ее, но пальцы как-то сами вытащили вторую сигарету и он разрешил себе ее закурить в утешение, хотя взял себе за правило никогда не курить подряд несколько сигарет.
 
- У вас ровно две минуты. Кто вас пропустил сюда?

Две фигурки в ярких платьицах мелко засеменили к его лестнице.
 
Вблизи дамочки оказались довольно симпатичными. Обе стройные, хорошо одеты, по виду, мать и дочь. Дочь лет восемнадцати-двадцати, шатенка, жемчужное колье на длинной тонкой шейке. Миленькая… Глазки-вишенки. Смотрит как пойманная птичка. Ее взгляд что-то напомнил ему, что-то очень знакомое, но давным-давно позабытое, что-то из той поры, когда он пускал дым колечками. Миленькая…
 
Мельком взглянув на мать, Джорж определил, что ей лет сорок, замужем, среднего достатка, все еще привлекательна. Ну да бог с ней. А дочка миленькая…

- И так, я вас слушаю, дамы. Присаживайтесь, - Джорж сделал неопределенный жест рукой. Дамы потоптались и осторожно присели на краешек большого фанерного ящика.

- Мистер Торби, вы не помните меня? – старшая дама заискивающе смотрела на Джоржа, нервно комкая в руках кружевные перчатки.

Джорж посмотрел повнимательнее. Тень от темной шляпки мешала рассмотреть лицо. Припухшие веки, острый носик… Нет, никаких ассоциаций, никаких…

«Сколько там прошло? Двадцать лет? Она что, идиотка, как я могу помнить, что было двадцать лет назад?»

- Ннет… Не припоминаю, увольте меня, я плохо запоминаю лица, - в его голосе прозвучало раздражение.

- Да, конечно, столько лет прошло, мистер Торби. Я, наверное, очень изменилась. А тогда, в тридцать четвертом, вы… мы… я… -  лицо бедняжки пошло красными пятнами.

- Ну ладно, ладно, я и так верю - вы работали в нашей компании. Я почти вспомнил, вы – Вивьен Смит, кажется так вы сказали, - Джорж досадливо морщился, он не выносил этих нервных дамочек. В офисе  предложил бы ей стакан воды, а тут…

Щелкнув пальцем по пачке, он выбил сигарету и, наклонившись вперед, протянул ее даме, заодно еще раз внимательно вгляделся в ее лицо.
 
«Нет… Не помню! Да какого черта я должен здесь тратить время на какую-то секретаршу двадцатилетней давности?!»

К его удивлению, дама приняла сигарету, прикурила от его зажигалки и выпустила дым через ноздри. Что-то знакомое было в этой манере. Так, что-то мимолетное. Что-то… Не важно!

- Так чем, собственно, обязан вашему визиту двадцать лет спустя? – Джорж самодовольно хмыкнул своему каламбуру.

- Мистер Торби, позвольте представить вам мою дочь, Маргарет.
 
                Девушка чуть приподнялась и кивнула.

 
«Миленькая, очень даже! Ишь, глазки какие! Руки… Люблю, когда у женщин такие нервные руки. Они словно живут своей жизнью, выдавая истинные чувства своей хозяйки. Ишь, какие изящные. Наверное, их и не почувствуешь на своей шее».

- Я рад, Маргарет. И что же угодно юной Маргарет? – Джорж покровительственно разглядывал стройную фигурку в розовом платьице. Талия была такая тоненькая, что он без труда смог бы обхватить ее пальцами рук. Стройные ножки.

- Я очень рада, мистер Торби. Я давно мечтала познакомиться с вами, - медленно произнесла девушка и очень серьезно посмотрела ему в глаза. Очень серьезно и очень долго. В ее прямом строгом взгляде не было ни тени кокетства, ни смущения, ни страха, но читался интерес. Нет, не просто интерес юной девушки к богатому и могущественному мужчине. Что-то еще, что-то очень важное, очень личное.   

- Мистер Торби,- снова заговорила старшая дама, - я решилась обратиться к вам через столько лет потому, что…

Джорж с трудом оторвал глаза от юной красавицы и посмотрел на мать. «Они похожи. Вот только глаза другие. У мамаши глаза голубые, обычные. А вот у дочери…»

- … потому что у нас случилось несчастье, большое несчастье. Два месяца назад мой муж Эдвард, с которым мы прожили долгую счастливую жизнь, погиб от взрыва газа в нашем доме. Мы с Марго в это время гостили у моей восьмидесятилетней матери. Господь уберег нас от ужасной смерти, но Эдвард, Эдвард… простите, - Вивьен вытащила платочек и промокнула увлажнившиеся глаза.

                Воспользовавшись паузой, Джорж снова перевел взор на прелестную Маргарет. Выцепив ее взгляд, он вновь погрузился в странное состояние созерцания, в какой-то немой диалог, не похожий ни на что, упоительный и необычный, странный и дурманящий.

«Боже, какая девушка! Какая удивительная, невероятная девушка!» - стучало в его голове.
 
«Такую девушку нельзя упустить, нельзя отпустить от себя, не раскрыв тайну этого взгляда. Загадочная, словно Нефертити, прекрасная, словно Клеопатра!» - Джорж уже желал ее.

Он с удивлением ощутил, как тело наливается силой, расправляются плечи, напрягаются мышцы. Рядом с такой птичкой он чувствовал себя сорокалетним мальчишкой! Уж поверьте, он сможет вызвать в этих загадочных глазах блеск восторга и обожания, восхищения и благодарности! К ее изящным ножкам он в состоянии бросить все сокровища мира! Ну, почти все. Если, конечно, она не разочарует его какой-нибудь банальностью.

Торби уже предвкушал блаженство первой ночи, когда почувствовал легкое прикосновение руки и был вынужден вновь посмотреть на миссис Смит.

- … мы с дочерью оказались в ужасном положении. Просто ужасном. Кредит за дом не был выплачен. Денег на счетах едва хватило на похороны мужа и съем небольшой квартирки. У меня на руках ведь еще больная мать. Она-то меня и убедила обратиться к вам, мистер Торби. Я долго не могла решиться… Ведь тогда, двадцать лет назад… Вы ведь вспомнили меня, мистер ...

- Ну вспомнил, вспомнил. Чего же вы хотите от меня? – Джорж в нетерпении закурил очередную сигарету.

- Я подумала… я надеялась… место для Марго… она прилежная девушка, окончила медицинский колледж и не подведет своего…

- Место в моей компании? – Джорж нахмурился, пытаясь скрыть довольную улыбку.

«Надо же как удачно сегодня все складывается! Надо же, как удачно! Птичка сама летит в клетку! Мало того, я буду выглядеть еще и благородным спасителем. Благодетелем! Не ответит же она черной неблагодарностью на доброту и щедрость? Воистину, боги ко мне сегодня благосклонны! Вот это подарок судьбы, вот это подарок за мои немалые труды! Однако, нельзя раскрывать все карты, надо доставить себе еще одно маленькое удовольствие – заставить их уговаривать, умолять, умасливать своего господина».
 
Джорж слегка нахмурился, холодно посмотрел на миссис Смит:

- И так, вы пришли просить место для вашей дочери, миссис Смит? И вы считаете достаточным основанием для такой просьбы тот факт, что каких-то двадцать лет тому назад вы сами работали в моей компании? И какое же место вы надеетесь выхлопотать, уважаемая… э…

- Вивьен, мистер Торби, Вивьен… Можно просто Виви, как вы меня называли тогда, в тридцать четвертом…

«Что она несет? Какая Виви?.. Виви?! Это - малышка Виви?!»   
Вот почему таким знакомым показалась ему эта манера выпускать дым через ноздри!
 
Как же, юная машинистка Виви, вечно поджидавшая его у выхода из конторы. Малышка Виви, смотревшая на него голубыми наивными глазами, которые теперь совсем выцвели. Он был тогда в расцвете лет, еще на пороге головокружительной карьеры, способен на всякие глупости и увлечения. Она – юна, по уши влюблена и послушна. Какие страстные ночи он проводил с ней в те далекие годы… Как они курили травку, лежа на огромном топчане – он выпускал дым колечками, а она – через ноздри. Сизоватые клубы смешивались, соединялось их дыхание, переплетались тела…

Как же, малышка Виви, от которой он насилу потом избавился, устав от и от ее голубых глазок, глупой болтовни и от ее мелкого вымогательства. Да-да, это она… Только глазки потускнели. А манера постоянно что-то вымогать сохранилась неизменной.
 
Джорж закашлялся, поперхнулся табачным дымом, дернул набок узел галстука.

- Джорж, Джорж! Что с тобой? Ты только теперь меня узнал, Джорж?
Торби с холодным отвращением смотрел на Вивьен.
 
«Как у такой курицы могла родиться такая невероятная дочь? Ладно, в конце концов, какая разница кем была когда-то мать будущей любовницы? Тещей моей она точно уже не станет». После четвертого развода Джорж прекратил оформлять свои связи.

- Вивьен, так ты считаешь, что наше давнишнее знакомство дает тебе основание для того, чтобы рассчитывать на теплое местечко для твоей дочери в моей фирме? ТАК ты считаешь?

- НАШЕЙ дочери, Джорж, нашей с тобой дочери…

- Какой еще дочери? Что ты несешь?!

- Маргарет – это наша с тобой дочь. Твоя дочь, Джорж. Меня не пустили к тебе тогда, в тридцать четвертом. Ты не отвечал на мои письма. Но я ждала тебя, Джорж, ждала! Я писала тебе. Я столько лет писала тебе… Малышке Марго было уже три годика, когда появился Эдвард. Он воспитал ее как родную дочь, но она всегда знала, кто ее отец.

В голове звенело. «Дочь? Это моя дочь?! Вот так подарочек…»
Потрясенный Джорж смотрел в глаза Маргарет.
 
В ее прямом строгом взгляде не было ни тени смущения или кокетства, но читался интерес. Нет, не просто интерес юной девушки к богатому и могущественному мужчине. Что-то еще, что-то очень важное, очень личное. Теперь понятно, что - интерес дочери к отцу, которого она никогда не видела раньше.   
Теперь понятно почему его так заворожили ее глаза.

Он узнал их.
 
Две вишенки. Две спелые вишенки. И взгляд всегда чуть повыше головы.
Такими же глазами смотрела его мать. Когда-то очень давно… Очень давно…
 
«Они все испортили… Так я и знал. Какая банальность! Боже, какое разочарование…»

Джорж ощутил, как мышцы его сдулись, обмякли. Он сгорбился, поправил галстук, достал из пачки четвертую сигарету, прикурил ее с третьей попытки.

- Джорж… Так мы можем рассчитывать на твою помощь?.. – Вивьен скрутила перчатки в маленький комочек. Руки ее дрожали.

- …

- Джорж?.. Мистер Торби…

Джорж Торби докурил сигарету, спрыгнул с деревянной раскладной лестницы и размашисто зашагал к выходу из ангара. На пороге он оглянулся и произнес, не глядя на напряженно застывших женщин:

- Компания в настоящий момент не располагает возможностью расширения штата, а свободных вакансий, на сколько мне известно, нет. Прошу извить, леди, меня ждут неотложные дела.

Джорж Торби развернулся и быстро зашагал прочь, на ходу надевая пиджак.

«Надо торопиться. Столько времени потеряно зря. Промедление в бизнесе смерти подобно. Только постоянное движение позволяет оставаться на плаву. Постоянное движение и острый нюх. Постоянное движение, острый нюх и еще зубы. Острые и безжалостные зубы, впивающиеся во все, что нужно мне, и удаляющие то, что мне мешает. Как у акулы».
 
 

© Copyright: Мария Шпинель, 2020
Свидетельство о публикации №220110900240


http://proza.ru/comments.html?2020/11/09/240


Рецензия на «7. Ива Иванова. Подарок судьбы» (Мария Шпинель)

Напомню, что я говорил по поводу первой редакции «Подарка». Я отметил прекрасный выбор точек, с которых автор показывал действие.
Сюжетное действие, как вы прекрасно знаете, не должно быть однородным. Сюжет разделен на части (элементы композиции), соответственно, каждая часть должна отличаться от прочих.
Чем отличаться? В первую очередь, событиями. Но также и оформлением, или способом изложения. Способы изложения – это диалог, описание и проч. (не буду сейчас на этом останавливаться). Сейчас для нас важно понять, что оформить надлежащим образом эти части, разграничить их друг от друга можно, в том числе, и при помощи фокализации. Особо это выигрышно смотрится при повествовании от 3-го лица с внутренней фокализацией.

В работе «Подарок судьбы» это было хорошо продемонстрировано. Определенная часть сюжета (а теперь вы все знаете, что это называется элементом композиции) была подана как-бы-сверху, другая часть – как-бы-изнутри героя.
Недостатками первой редакции было то, что местами автор кое-где съезжал с выбранного фокуса. Камеру переводил, но картинку для изображения выбирал не всегда верную.
Во второй редакции эти досадные моменты были устранены. Можно сказать, что автор не поленился и зашпаклевал все дыры до единой. Где-то добавил, где-то подрезал и в целом привел повествование в весьма приличный вид. Нет сомнения, что получился рассказ. Технически, структурно так оно и есть. Но.
Но я такой зануда, что мне вечно что-то не нравится. В данном случае мне не нравится общий настрой произведения. (И да, дальнейшая моя критика не касается задания школы, которое прекрасно выполнено. Она <моя критика> является факультативной).

Что же мне не нравится? Мне не нравится легковесное, и не побоюсь этого слова, примитивное решение проблемы произведения.

Каждое литературное произведение базируется на триаде «тема – проблема – идея». А если не базируется, то это не литературное ни разу.
Тема – это «о чем?» О чем рассказывается в произведении? В произведении «Подарок судьбы» рассказывается о главе фармацевтической компании Торби.
Проблема – это вопрос, который автор ставил перед собой (!) и, соответственно, перед своими читателями. Что будет, если…? Что будет, если к главе фармацевтической компании Торби явится женщина и предъявит ему, Торби, его взрослую дочь?
Идея – это решение проблемы. Что будет, если к Торби явится женщина и предъявит ему, Торби, его взрослую дочь? – Торби откажется признавать свою дочь.
Идея произведения – это еще и решение литературного конфликта, того вызова, который получил главный герой. В данной работе вызов – это внезапное осознание героем, что у него есть взрослая дочь. Разрешение литературного конфликта – это отказ героя от дочери.
Интересуюсь у новеньких: поняли теперь про конфликт и идею?
Отлично, идем дальше.

На всем протяжении сюжета, во всех его частях автор должен подводить читателя к этому самому разрешению. Теперь внимание! Говорю важное :)
В хорошем литературном произведении итог конфликта должен быть проработан с самых первых строк. Вот прям самое первое предложение автор должен написать, уже имея в виду, чем кончится его история. Только тогда все части композиции будут работать на идею.
Снова внимание! Но вышесказанное не означает, что читатель с самых первых строк должен быть уверен в финале. Отнюдь. Предвидеть, догадываться – да, но даже при этом финал должен быть в какой-то мере неожиданным. Тогда он будет хорошим финалом.
Приведу такой пример. Фильм «Профессионал» (с Бельмондо) смотрели? Последние кадры помните? Бельмондо, весь такой красивый и в белых штанах, идет к вертолету, а в спину ему целится снайпер. Ежу понятно, что Бельмондо пристрелят, однако сцена построена таким образом, что все эти 3 минуты веришь: дойдет. Сядет в вертолет и улетит. Честно скажу, я уже 40 лет смотрю этот фильм, но каждый раз надеюсь: а вдруг все-таки улетит?))
Вот вам пример ожидаемого, т.е. логичного, попадающего в общую канву повествования, финала. Но и неожиданного тоже. То есть подразумевающего второй план, если угодно, глубину сюжета.
Понимаете, о чем я? Чтобы получить на выходе хорошее произведение, автор должен все время балансировать: то давать читателю надежду на неожиданный выход, то возвращать читателя в рамки сюжета. А сюжет, как я не устаю повторять, обязательно должен привести к торжеству идеи.

Возвращаемся к работе Ивы Ивановой.
О том, что Торби – нехороший человек, нам ясно с самых первых строк. Он и беспринципный предприниматель, все время норовящий откусить своими акульими зубами кусок пожирнее; и похотливый сладострастник, забывающий своих бывших любовниц. Да еще во второй редакции он оставил умирать в одиночестве мать-старушку. Этот гвоздь автор забила, видимо, для того, чтобы даже у самых недогадливых читателей не осталось ни малейших сомнений: Торби – гад, каких мало.
Это я про образ героя. Который (опять возвращаюсь к своей любимой мантре) является воплощением идеи произведения. Которая <идея> есть результат разрешения литературного конфликта.

В данной работе литературный конфликт заключается в том, что Торби должен либо признать дочь, либо нет. Разрешение конфликта – Торби дочь не признает, потому что он беспринципный коммерсант, похотливый сладострастник, и, вообще, гад, каких мало (вспомним брошенную старушку)
Значит, идея произведения: гад остается гадом.

Еще раз: «Подарок судьбы» – весьма сбалансированный рассказ. В котором есть все, и сюжет, и гармоничная композиция, и поставленная проблема, и образ героя, соответствующий задачам произведения, и идея доказана.
Теперь задам вопрос: а какова ценность данной идеи?
Какие чувства у читателя планировалось пробудить? Ненависть к гаду? (Тут на самом деле выход на такое явление как художественное обобщение, но тоже не буду останавливаться, как-нибудь в другой раз.)
Понимаете, автор (и все заинтересованные лица), пробудить ненависть можно лишь на сравнении. Вот он, гад, а вот его жертва.
В данном рассказе нет фигур, которых можно пожалеть. И мать, дочь изображены легковесно. Трагедия матери – 2 месяца назад она овдовела и уже на грани нищеты? При наличии взрослой дочери, которая окончила медицинский колледж (колледжами вы меня точно уморите, реплика в сторону)) и ищет работу на складе? Да еще упоминания про курение травки и дым колечками.
И что получается в итоге? Идея «гад всегда гад» оказывается совершенной, как шпала. Нет, это не хорошо.
Еще раз. Я не оспариваю правомочность такого решения проблемы. В конце концов, как гада ни корми, он все равно вылетит, не поймаешь. Однако к глубоким вещам произведение с такой плоской, одномерной идеей отнести нельзя.
Смотрите, автор, своей работой в школе вы доказали свои технические способности. Может, пришло время задуматься на идейной сущностью того, что вы пишете? Думаю, вам стоит попробовать.

Итожу по школе. С заданием вы справились прекрасно.
Спасибо за активное участие,

Мужик Бородатый   24.11.2020 20:29   •   Заявить о нарушении / Удалить
+ добавить замечания
Ради бога простите, что влезаю, зацепили Профессионалом)
А если бы вдруг мать девочки не сказала, что она его дочь. Была прям на грани, произнесла - она твоя... И запнулась, увидела его похотливый взгляд и промолчала. Мы то все поймём, но какая появится интрига) или девочка сама перебьет мать, чтобы та не выдала секрет. Они бы переглянулись, замышляя месть))) и тогда погибшего мужа в топку, чтобы она растила дочь одна, нуждалась, но ждала своего часа

Софья Шпедт   25.11.2020 07:17   Заявить о нарушении / Удалить
"А если бы вдруг мать девочки не сказала, что она его дочь"!?

Софья, можно было бы тогда припомнить Макс Фриша
и его коллизию в повести "Homo Faber".

Но, каждому своё, эти персонажи, все трое, из другой оперы...

Зоя Чепрасова   25.11.2020 12:09   Заявить о нарушении / Удалить
Здравствуйте, уважаемый МБ! Спасибо за разбор, за критику, особенно за ее факультативную часть. Не считаю себя вправе как-то оспаривать мнение специалиста, хотя, конечно, хочется. Но важнее «расти над собой». А чтобы это произошло, я должна четко понять свою ошибку. Или не ошибку, а неспособность к глубоким чувствам и мыслям. Может и такое быть, но тогда это не лечится.
Уточню: идея не в том, что Торбигад и отказывается от дочери, а то, почему и как он от нее отказывается.
\\Какие чувства у читателя планировалось пробудить?\\ Думаю, удивление. Удивление логикой, противоречащей обычной логике человека, согласно которой по мере поступления информации (девушка – дочь бывшей возлюбленной; девушка – его собственная дочь) у него должен пробуждаться и крепнуть интерес к девушке, возникать и усиливаться желание ей помочь. Это настолько понятно и естественно, что я не стала это даже обозначать в рассказе. Возможно, зря? У Торби же все происходит наоборот. Именно это «наоборот» и показалось мне интересным. Вам же это показалось банальным и плоским, так я поняла?
Понимаю, насколько мало у вас времени разжевывать нам уже данные рекомендации. Мне будет достаточно одного слова: да или нет.

Ива.

Воинственный Читатель   25.11.2020 13:28   Заявить о нарушении / Удалить
Софье, Зое:
Софья, спасибо за искреннее желание помочь, я ценю.Но Зоя права - это была бы совсем другая история. Я пока не очень понимаю как и что следует изменить. Ведь изменить идею - это значит написать совершенно другой рассказ. Идея - это вам не фокал, не инструмент, это - душа произведения. Если моя ошибка в том, что я не донесла эту идею - поправимо. А вот если сама душа нехороша... МБ считает, что второе. Возможно ли это в принципе изменить? Вопрос...

Ива.

Воинственный Читатель   25.11.2020 13:35   Заявить о нарушении / Удалить
Да это я так) под впечатлением от разбора) не обращайте внимания, ваш рассказ чудесный!

Софья Шпедт   25.11.2020 15:19   Заявить о нарушении / Удалить
Рассказ читается легко и с интересом. Вторая редакция хороша! Мне понравилась )

Кэт

Воинственный Читатель   25.11.2020 16:46   Заявить о нарушении / Удалить
Вопрос к МБ.
/и сумасшедший поток понесет ЕГО дальше и дальше. Надо все время двигаться, чтобы оставаться на плаву. Движение и острый нюх – вот МОЙ девиз!/
Для меня звучит, как диссонанс. Есть ли здесь ошибка?

Автору. В данном контексте слово «итак» пишется слитно. Странно, что во второй редакции вы это упустили. Слишком много уменьшительно-ласкательных слов звучит из головы жесткого мужчины. Как-то неправдоподобно.

Ольга Бланкар   25.11.2020 19:15   Заявить о нарушении / Удалить
Коллеги, я читаю ваши комментарии, и обязательно вставлю свой. Ива, обязательно отвечу вам. Но несколько позже, пока, к сожалению, занят в реале.
С извинениями,

Мужик Бородатый   25.11.2020 19:20   Заявить о нарушении / Удалить
Первый вариант рассказа был написан более грамотно. В нём автор выделил мысли мистера Торби кавычками. В втором варианте всё удалил. Думаю, на это надо обратить внимание.
/Надо все время двигаться, чтобы оставаться на плаву. «Движение и острый нюх – вот мой девиз!»/ Мой девиз – чей? Если его девиз, то акульи зубы тоже его. Говорю о том, что надо взять в кавычки.
«Сколько там прошло? Двадцать лет? Она что, идиотка?» - как он мог помнить, что было двадцать лет назад?
Далее по тексту аналогично.
/Дочь лет восемнадцати-двадцати, шатенка, жемчужное колье на длинной тонкой шейке. «Миленькая… Глазки-вишенки. Смотрит как пойманная птичка»/. Шейка, глазки, птичка – Торби думает, применяя слова в уменьшительно-ласкательной форме? Не знаю, как думают мужчины на самом деле. Сомневаюсь, что так. Нужен эксперт-мужчина))
«острый носик…» и тут же: «Она что, идиотка, …» и прочее по тексту.
Торби легко впадает в сентиментальное состояние и перескакивает на резкие выпады. Самодовольство за две минуты перерастает в холодное отвращение ещё до того, как узнал о дочери.
Характер неустойчивый. Кичится своим происхождением, о котором не говорилось. Циничен. Во втором варианте появились машины-корабли и чайки, женщины, в которых Торби вкладывает средства и выставленная в дом престарелых мать. Не говорю о том, плохо это или хорошо для его характеристики. Появились более резкие контрасты и внешние, и внутренние у главного героя, что ведёт к нервным срывам, в лучшем случае.
Является ли редким показанный автором тип человека? Нет. Это частое явление не только среди богатых людей. Редкость – альтруизм, забота об окружающих, о семье Редкий тип миллионера – Ричард Бренсон. Он удивляет. Джордж показан от начала до конца мерзким типом, который не мог обрадоваться появлению взрослой дочери.
Вы пишете в ответах: «\\Какие чувства у читателя планировалось пробудить?\\ Думаю, удивление. Удивление логикой, противоречащей обычной логике человека,… у него должен пробуждаться и крепнуть интерес к девушке, возникать и усиливаться желание ей помочь. Это настолько понятно и естественно, что я не стала это даже обозначать в рассказе». Это идиллия, то, чего ожидают люди вообще, что провозглашают. С самого начала в рассказе показан человек, для которого никакие душевные взлёты невозможны. Поэтому финал рассказа предсказуем и логичен. Чтобы его изменить, надо переделать дельца-акулу, хоть в чём-то, а потом это что-то раскрутить. Но это уже другая история.
Про отлично выполненное задание сказал МБ. Согласна полностью.

Александра Стрижёва   25.11.2020 21:26   Заявить о нарушении / Удалить
\\Идея - это вам не фокал, не инструмент, это - душа произведения. Если моя ошибка в том, что я не донесла эту идею - поправимо. А вот если сама душа нехороша... МБ считает, что второе.\\
Не совсем так, Ива, не совсем так. То, что идея – не фокал, это справедливо. А то, что МБ считает идею не хорошей, ммм..
Видите ли, идею произведения не вполне правомочно оценивать в категориях «хорошая»/ «плохая», потому что нет шкалы «хорошести». Для характеристики идеи произведения используют понятия «актуальная», «важная», «глубокая» «избитая», «банальная», «азбучная» и т.д. Как видите, оценка основывается на сопоставлении. Сопоставлении чего с чем? Сопоставлении идеи произведения (а это, грубо говоря, то, что утверждает автор, к чему призывает) с опытом читателя.
Вот вы написали, что хотели вызвать у читателя чувство удивления. Вообще-то удивление возникает при столкновении с чем-то необычным. Выглянул в окно, а там расцвело засохшее дерево. Это удивляет.
Ваш же герой настолько ясен с самого начала, что его отказ от дочери не вызывает удивления. Вы сами подводили читателя к такой мысли. Из эпизода в эпизод усугубляли впечатление, сообщая факты, которые совершенно однозначно характеризовали Торби как беспринципного, алчного, похотливого и т.д. Что ж тут удивительного, что он поступил так, как поступил? Вы создали вполне цельный образ отрицательного героя. (Кстати, обращаю внимание заинтересованных лиц. Смотрите, автор показала нам модель, в которой главный герой, протагонист, является отрицательным героем). Так что, никакой неожиданной концовки не случилось. Откуда взяться удивлению?
Или вы хотели удивить читателя \\логикой, противоречащей обычной логике человека, согласно которой по мере поступления информации (девушка – дочь бывшей возлюбленной; девушка – его собственная дочь) у него должен пробуждаться и крепнуть интерес к девушке, возникать и усиливаться желание ей помочь. \\
Э-э… Вот скажите, Ива, честно, положа руку на сердце, вы действительно думаете, что ваши читатели прям никогда-никогда не видели мужчин, которые отказывались от своих жен и детей? И даже настолько не подозревали о их существовании, что искренне удивятся, прочитав ваш рассказ? То есть идея покажется им новаторской, оригинальной?
Выскажу предположение, что вы использовали слово «удивление» в контексте: посмотрите, какой невероятный человек! Мог бы обзавестись семейным счастьем, но отказался, просто удивительно!
Но в тексте-то этого нет. Нет поводов для удивления (в вашей трактовке) потому, что вы создали цельный образ негодяя. Беспринципного, алчного и далее по списку. И не создали для него весомое искушение. То есть, мать и дочь не получились в той мере, чтобы быть противопоставлены Торби.
У вас повествование с четким фокалом на героя. Он весь в предвкушении барышей. Появляется две женщины, одна из них красотка, со второй (как он с трудом вспомнил) он 20 лет назад курил травку. И она говорит: «Познакомься, это твоя дочь».
А герой, как мы помним, нехороший человек. Он в каждом эпизоде нехороший, без вариантов. Чтобы такого прошибить, надо очень постараться. Надо предъявить фигуру в полной мере трагичную, такую, чтобы перетянуть эмпатию читателя на себя.
У вас повествование с глубоким погружением в голову нехорошего человека. Значит, чтобы создать противовес, надо создать эмоциональную картинку. И это можно создать, ведь у вас повествование от 3-го лица.
Но у вас этого нет. Ни образ матери, ни образ дочери не построены таким образом, чтобы убедить… Не столько героя, он законченный мерзавец, без вариантов, а убедить читателя – вот оно, милое, прекрасное, удивительное семейное счастье, а герой такой идиот, что от всего этого отказался. Невероятно! (Читатель удивлен).
Понимаете, Ива, у вас цельное повествование, но в нем нет ничего выходящего за рамки представления большинства читателей: гад остался гадом.
Может такая идея быть? А почему бы и нет? Очень даже может. Однако литература – это все-таки открытие. Прежде всего, открытие читателем самого себя. Это происходит за счет обогащения идеями автора. А если автор сказал то, что читатель и так знал, то это означает, что читатель ушел с нулевой суммой.
Только ради всего святого, не бросайтесь добавлять искушений Торби :) Он уже состоялся как герой. Рассказ уже состоялся. И вы, возможно, задумались на своей точкой роста. Так что, Ива, все хорошо. Все даже прекрасно :)
С уважением,

Мужик Бородатый   25.11.2020 23:07   Заявить о нарушении / Удалить
Ольге
Согласен с вами, это ошибка.
/и сумасшедший поток понесет ЕГО дальше и дальше. Надо все время двигаться, чтобы оставаться на плаву. Движение и острый нюх – вот МОЙ девиз!/
Это несобственно-прямая речь. Которая очень подходит к повествованию от 3-го лица с внутренней фокализацией. Автор как бы думает за героя.
Пунктуацией несобственно-прямая речь не выделяется (в отличие от прямой речи, где ставятся кавычки и тире). Используемые местоимения употребляются, как в косвенной речи.
То есть, должно было быть: \\ и сумасшедший поток понесет ЕГО дальше и дальше. Надо все время двигаться, чтобы оставаться на плаву. Движение и острый нюх – вот ЕГО девиз!/

Мужик Бородатый   25.11.2020 23:37   Заявить о нарушении / Удалить
Спасибо, МБ, я поняла. Я буду пробовать. Задача очень трудная, ведь "каждый пишет как он дышит", постараюсь научиться дышать глубже :)

Воинственный Читатель   26.11.2020 17:29   Заявить о нарушении / Удалить
Это была Ива

Воинственный Читатель   26.11.2020 17:31   Заявить о нарушении / Удалить
Саша, спасибо за разбор.
Кавычки во втором варианте я убрала, т.к. МБ в рецензии к первому варианту написал, что они в данном случае не ставятся:
\\ Вы имели в виду мысли героя? Тогда кавычки не нужны, ибо это несобственно-прямая речь.\\
Касательно уменьшительных. Не знаю, не знаю. Руководствовалась исключительно собственным опытом:) Да и странно бы звучало:"Глаза-вишни... смотрит, как перепуганная птица... острый нос" - другая картинка, правда? Опять же он бизнесмен, а не военачальник, да еще и бабник. Впрочем, мнение мужчин было бы узнать интересно.
То, что количество таких торби зашкаливает, увы, истина во языцех. Речь не об этом, а о попытке предположить ход его рассуждений в рамках предлагаемых обстоятельств. Мне было интересно не "что", а "как".

Ольге - спасибо, я поправлю.

Ива.

Воинственный Читатель   26.11.2020 17:36   Заявить о нарушении / Удалить
Ива, проверьте внимательно все предложения, где вы убрали кавычки, потому что не все они превратились в несобственно-прямаую речь. Кое-что было бы лучше подправить.
Вы, конечно, выбрали смешные примеры: глаза-вишни, острый нос, а я говорила в целом, обо всём рассказе. Ни в коем случае не предлагаю что-то изменить.
Рассуждения Торби вполне логичны, предсказуемы. Корабли с чайками немного из другой оперы. Всё остальное очень точно.

Александра Стрижёва   26.11.2020 18:17   Заявить о нарушении / Удалить
Спасибо, Саша, все поправлю.

Ива

Воинственный Читатель   27.11.2020 12:38   Заявить о нарушении / Удалить