Ад

Я никогда не верил в ад такой, каким его нам малевали, а сейчас тем более! Так как он передо мной, я в нём.
Раскалённый воздух от невероятной жары, будто языками пламени влетает в гортань, парализуя дыхание. Местами догорают взорванные заброшки, накаляя и отравляя без того негодный воздух. Изображение плавится и искажается пеклом, создавая ощущение нереальности, нескончаемого повторяющегося кошмарного сна. На фоне беспорядочных по цели и, поэтому, интенсивности шума взрывы, вокруг все невероятно молчаливы, как-то замедленны, или это кажется в конец расплавленному мозгу. Из-за полетов "какающих птичек", в этой несусветной жаре и даже ночью, приходится быть в балаклаве, которая пропитана многодневным потом, вперемешку с пылью и смогом, жжёт лицо так, будто с него сняли кожу. Ноги - хлюпающая жижа. Тихое омерзение и безнадега затаилась в глазах каждого. "Ясный взгляд"- я раньше не совсем понимал значение этого выражения. Тут мне давно он не встречался. Глаза у всех зашторены. У кого чем: страхом, безысходностью, болью, немоготой... Мутный неживой взор. Ожидание. Молитвы кончились. Иногда спасают воспоминания. Хотя почти не верится, что где-то есть дом с любящими людьми, где отмыли бы нас и приласкали. А сейчас приходится подхлестывать себя,  тем, что не бывает такой кромешности...
Вот ещё один боец, не выдержав, забился в приступе эпилепсии. Это уже в порядке вещей. Дежурным движением, ближайший к нему солдат, переворачивает товарища на бок, чтобы он не подавился рвотными массами. Безмолвно, бесстрастно. Ведь он выносил воющих раненых и бездыханных сослуживцев. Повидал.
Иногда, как хлопушка влетает мысль: " Да унесите уже меня отсюда! "... Но куда? Мы должны, обязаны это всё закончить, чтобы можно было сняться с жуткой паузы и дальше жить. Мы выстоим и потушим этот адский огонь любой ценой, даже закрыв собой.
Но!
Кто-нибудь! Заберите спички у Сатаны!