Пилот Лола. Фабрика. Третий рассказ о Лоле

Утро началось с сильного ливня. Вдобавок еще и порывистый ветер, забросивший много воды в оставленное с вечера открытым окно балкона.

Несколько секунд ушло на выбор тактики поведения. Что раньше, бежать в туалет или бороться с последствиями стихии. Новый порыв ветра занес очередную порцию воды, и я бросилась на балкон, закрывать створку. Водя собралось очень много. Я так крепко спала, что не слышала ни шума дождя, ни скрипа старой акации рядом с домом.

Уборка «на потом». Сейчас в туалет и душ. Смывать ночные кошмары. Нет, монстры из неведомого мира мне не снились. Донимал король эстрады, навязчиво предлагавший мне чай «заваренный им лично на ключевой воде». Чай во сне понравился. Король не понравился. Совершенно голый с дистрофичными ручонками и выпуклым животом. А еще запомнилась неестественная бледность кожи. Помню, что просыпалась и немного смотрела в окно, чтобы прогнать сновидение. Не помогло. В продолжении сна еще и костюмер короля домогался потереть мне спину мочалкой. А король смотрел, пил свой чай и осуждающе приговаривал, что надо было «вкусить» его нектара. Бррррр!

На работу в день, когда отрабатываем третью схему, можно было не торопиться. Полет на мебельную фабрику будет после обеда. Всегда такой распорядок. А это значит, что на поездке я сэкономлю, добираясь на место сбора не на такси, а обычной маршруткой. И после такого дождя это будет нормальная поездка, без обычной духоты, амбре летнего пота и извечной борьбы пассажиров «дует-жарко».

Плохо другое. Голод. Есть до сдачи анализов нельзя. Этот вопрос уже поднимали у «Большого босса». Ответ стандартный: все, согласно контракта. Как вариант, предложил всем приезжать, как обычно, чтобы быстрее сдать кровь. Большинство тут же отказались от такого распорядка. Мало кто хотел сидеть в пустом помещении три часа, дожидаясь начала подготовки к полету. В начале раза два хитрецы приходили на осмотр позавтракав, но не сообщали это. Врачи это вычисляли. После очень серьезных штрафов таких нарушений больше не было.

До выезда полтора часа смотрю телевизор, созваниваюсь с подругами, отбиваясь от предложения вечером встретиться. После полетов я отсыпаюсь, а после третьей схемы, ожидающей меня сегодня, особенно. Трудный объект.

Наконец подошло время выхода. Срезать маршрут через сквер сегодня не получится. Грунтовые дорожки раскисли, а с деревьев продолжают падать капли воды.

В дороге изучила в интернете несколько толкований снов, в которых видела себя голой. Все давали разные версии, но сходились в одном — сегодня мне должно быть стыдно за свои поступки. Посмотрим!

С маршруткой я не угадала. Сразу с двух сторон две тетки окружили стойким и удушливым запахом пота. И как люди с этим живут? А ведь еще нет жары!

Сегодня в нашем автобусе «не сонный рейс». Еду, обсуждая погоду с соседкой по сиденью. Ей дождь нужен. Дача давно требовала полива. Теперь после полета поедет на прополку.

А я мечтаю об обещанном всем отпуске. В контракте указан месяц. Для себя решаю, что, если так на тридцать дней и отправят отдыхать, две недели проведу на море, неделю у родителей в селе, а последнюю — с подругой на ее даче.

На КПП охрана из нового состава. Но сегодня на контроле пропусков двое, и очередь прошла быстро.

Расстроила девушка на заборе крови. Вену искала неуверенно, а потом еще и синяк остался. Извинилась. А мне пару дней ходить, пряча руку.

В столовой гречневая каша, которую я не очень люблю, два жареных яйца, гренки и кисель. От киселя я тоже не в восторге.

Пока мы ожидаем появление «Большого босса» вспоминаю, сколько позитивных и сколько негативных моментов за сегодня было. Левая рука — позитив. Правая — негатив. Правая победила.

— Добрый день, коллеги! Все в сборе и скоро мы начинаем! Но прежде несколько объявлений. По итогам прошлого полета премия достается номеру двадцать второму. Виталий нас удивил, не только продержавшись дольше всех пилотов, но и сумев найти оружие, которым смог уничтожить шесть крупных тварей третьей категории!

Категории, на которые руководство, и мы следом за ним, разделили существ, встречавшихся пилотам во время полетов. Четкой границы нет, поэтому все оценки с большими погрешностями.

Первая категория — самая многочисленная, но и самая слабая. Люди и звери, только-только потерявшие свое сознание и перешедшие на темную сторону. Еще достаточно слабые в силу того, что плохо управляют телом.

Вторая. Эти уже отъелись, но в третью перейдут, когда полностью избавятся от одежды. Им еще бегать и бегать, чтобы набрать нужную мышечную массу, которая разорвет остатки тканей. У животных это трансформация тела с избавлением от большей части шерсти на шкуре. Примерно процентов на семьдесят.

Четвертой считаем тех, кто на горилл похож. Крупные твари с мощной мускулатурой. Кожа больше похожа на панцирь. Ни у кого еще не было возможности похвастаться, что не только убили такого, а даже смогли скрыться от них. Эти не отстают, если догоняют.

Пятые — шипованные. Именно такого в прошлый раз застрелил мутант на границе дач. Эти твари — жуткая смесь смертоносных клыков и когтей. К этим же, отнесли и то существо, которое убило моего носителя возле гостиницы. Но я уверена, что в той твари было много такого, что делает ее сильней любого из пятой категории. Впрочем, пусть решает «Большой босс» и его команда. Я только пилот. Моего мнения не сильно и спрашивают.

— Алло! Лола!

Пока задумалась, пропустила речь шефа, и то, что он обращался именно ко мне.

— Номер семнадцатый уже думает, как потратит премию! — «Большой босс» изобразил смех, который поддержало несколько пилотов позади меня.

— Премия?

— Повторюсь, Лолита. Нашим руководством, после прошлого вылета, снова внесены изменения в систему премирования. Теперь бонусы будут не только за время, проведенное в полете, но и за дальность. Чем дальше вы сможете отойти от точки попадания, тем лучше и для вас, и для эксперимента. А теперь прошу всех занять свои места. Напоминаю, что все это только ваши видения. Берегите нервы, и помните, что послезавтра вы уже в отпуске. О порядке его проведения поговорим после этого полета.

Что-то много в последнее время нововведений. Или эксперимент трансформируется с учетом полученных наработок за время его проведения, или по каким-то другим причинам он переходит на новый уровень. Мое дело — улетать и докладывать.

И в этот раз «подключателей» двое. Пока они возятся с проводами и «упряжью», слушаю метроном. Вдруг вспомнился сон. Даже ощущение прикосновений придурковатого и назойливого помощника поп-короля. Кажется, во сне у него были шершавые руки. Даже гель для душа, покрывший все тело, не сгладил моих представлений об его руках.

Хрен с ними. Крышка бокса ужа закрыта. Метроном звучит все громче и громче. Вспышка! Сознание срывается в короткий полет среди звезд, которые быстро сливаются в сплошное светящееся пространство вокруг меня. До новой вспышки.

***

Вспышка. Но сразу я ничего не вижу. Глаза закрыты. Прежде, чем перейти к каким-то действиям, надо осмотреться, а это не получается.

— Ой! — вырывается у нового носителя. — Глаза сильно щиплет!

Голос звонкий. Женщина! Уже хорошее начало.

Наконец глаза протерты и промыты водой под струями душа. Я купаюсь в душевой фабрики. Бросаю взгляд вниз, оценивая свои физические кондиции. Для миссии полета как раз то, что надо. Тело молодое. Стройные ножки, плоский животик. Но, главное, груди небольшие. Это очень хорошо. А то несколько раз было, что на бегу так мотыляло из стороны в сторону, как зад у троллейбуса-гармошки. Не бег, а пародия. Ни скорости, ни маневренности от такой большой мужской радости. Сегодня «единичка», с которой скатились последние хлопья пены, открыв для обозрения розовые сосочки, еще не рассосанные кормлением.

Только обозревать их некому. Женщины активно моются, смывая древесную пыль, которая, как ты не старайся, все равно забьется в волосы, уши. Заберется и под одежду, забираясь в складках кожи и раздражая ее.

Все разговоры сейчас о пропавшем освещении. Ругают энергетика, который «тупица», собравшая под свое крыло «криворуких алкашей и тунеядцев».

Я еще не разу ни попадала на фабрике в помывочную ни в женскую, ни в мужскую. До этого, работая по третьей схеме, чаще всего мне в носители попадали мужчины. А они предпочитали купанию, сбегать до отправления рабочего автобуса в магазинчик в ста метрах от проходной, чтобы купить пива. Тут всегда лето. Шестое августа. Жара. Время семнадцать тридцать. Пересменка.

Большинство рабочих и вся контора отправляются по домам. Во вторую смену работает цех закройки, делая заготовки для мягкой мебели, и покрасочный цех.

Закончив купание, подхожу к ряду зеркал, где расчесываются три женщины. Мне расчесывать много не надо. Каре без какой-то особенной укладки. Высушила, чуточку подправила и можно отправляться на выход.

— Ну, что, стажер! Как первый день? Устала?

Это ко мне обращается грузная женщина, только вышедшая из-под душа. Мизерные остатки сознания носителя не сохранили информации ни об имени, ни о том, кто ко мне обращается.

— Терпимо. Как-нибудь втянусь и войду в ритм, — отвечаю общей фразой, отправляясь к шкафам.

— Ну, ну... Втягивайся. Главное, чтобы не вытянулась от ритма. Тут много было стажеров, которые через пару дней даже не приезжали, а звонили, что больше не приедут.

Тётку почти не слушаю. Это же она не мне говорит, а носителю. Мне завтра сюда на смену не нужно. Мне нужно одеться и сваливать. Быстро и далеко.

Я уже прикинула, что лучше всего не соваться к проходной, где будет много народа. Так я, и другие пилоты действовали в начале полетной практики, еще не осознав, чем опасны места скопления людей. И прятаться на территории смысла нет.

Во-первых, хотя территория фабрики и большая, но мест, где можно отсидеться, реально очень мало. И в них желающих спрятаться сразу собирается много. И такие укрытия всегда становятся ловушками, ведь на фабрике большой разброс во времени перехода на тёмную сторону. И долго тянется время сортировки, и происходит стремительно.

Во-вторых, новая система мотивации пилотов подразумевает активные действия. Значит надо как можно быстрее уходить в направлении, противоположном от проходной. Когда-то слышала от своего двоюродного дяди, что не существует у нас заборов ни на одном предприятии, в которых не было бы лазеек. А найти такие лазейки просто. Надо идти по натоптанным тропинкам, ведущим в направлении ограждения. И чем захламленней такое место, или сильнее заросло кустами и бурьяном, тем удобней там будет переход.

У шкафчиков я «зависла». В памяти не сохранилось, где мой.

— Ленка! Забыла, что ли? — та же тетка, шлепая по кафелю босыми ногами, проходя мимо меня, ткнула пальцем на шкаф с номером тридцать три.

— Спасибо!

И шкаф теперь знаю, и имя новое. Временное.

Руки и ноги вроде бы с головой уже подружились, и я быстро начинаю одеваться. Надо успеть это сделать быстрее всех, чтобы оторваться от коллег и вернуться в производственную зону. А там видно будет, куда направлять ноги.

Светло-синие джинсы и белая футболка с яркой абстрактной аппликацией. Одежда удобная, но броская. Не лучше и светло-голубая ветровка, которую мой носитель прихватила из дома с утра. Ладно. Буду работать с тем, что есть. Когда начнется разделение, отберу у кого-то подходящего по размерам. Никаких комплексов у меня уже давно нет. Все, что мне может понадобиться для выживания, я отбираю, не стесняясь применять насилие.

Двор фабрики почти пустой. По двору тут редко ходят. Строения соединены между собой переходами. Хоть в цехах и шумно, но это лучше, чем переться по солнцепеку.

Центральная часть двора заполнена штабелями обрезной доски, которая переложена рейками для просушки в естественных условиях. Штабелей очень много. Они длинные и достигают высоты в пару этажей. А в целях экономии площади, они поставлены так близко друг к другу, что туда можно только зайти боком. Это места не для прогулок, а для рабочих, цепляющих крюки козлового крана, возвышающегося над большинством построек.

Пару раз я пряталась в его кабине. Бесперспективное место. В первый раз сидела около двух часов, наблюдая за кровавыми трагедиями во дворе. Почувствовав, что сознание поплыло, прервала полет, прыгнув головой вниз на бетонные шпалы рельса, по которому перемещался кран.

Во второй раз оказалась на светлой стороне. Сидела еще дольше, изнывая от жары. Попалась, когда спускалась, в полной уверенности, что двор пустой. Не люблю вспоминать тот случай.

Смерть, прерывающая полет, приходит почти безболезненно. Вспышка, и ты уже в боксе, бормочешь что-то и пускаешь слюни.

А вот когда тебя жрут живьем, как было в тот раз, тут уже получаешь негативные эмоции по полной программе. Жрут носителя, а страдает сознание пилота.

— Эй! Куда намылилась? — выглядывая из двери токарного цеха, меня окликнул молодой мужчина в синем спецовочном комбинезоне.

— Туда, — небрежно махнула рукой. А тебе какое дело?

— Ты пилот? — мужик подмигнул.

— Угадал. Семнадцатый номер. А ты?

— Двадцать второй.

— А! Виталик-рекордсмен! А я Лола.

— Я помню. Какой план выбрала?

— Для начала ищу дыру в заборе.

— Ты бывала в той стороне?

— Раза три, когда светлой оказывалась. Недалеко. Максимум на километр уходила.

— Я раз только. В право, через клеверное поле пошел. Там ни кустика. Хоть и пригибался, заметили и догнали. А отбиваться не чем было.

— Ясно. Я туда даже соваться на открытое место не стала. Влево ходила. И прямо. Прямо большая свалка. Только тоже засекают твари, пока добираешься. Слева высокая насыпь железной дороги.

— Так может вместе попробуем?

— Правила не рекомендуют.

— Но и не запрещают. Держи вот. Я запасся оружием.

Он протянул мне молоток с рукояткой, обмотанной черной изолентой. У него за поясом был тоже молоток, а в руке держал самодельный нож со скошенным клинком.

— Хотел еще в цеху балясину для перил прихватить, чтобы как битой пользоваться, но в руке не удобно держать. Пошли?

Я кивнула и первой направилась в сторону тыльных ворот территории, где дожидалась вывоза огромная куча опилок и стружки. В ней я как-то выкопала прятавшегося паренька. Это был один из первых полетов. В тот раз я обратилась, наверное, в числе первых. От первых жертв меня отогнали, но я заметила, как в этом месте мелькнула фигура. Прибежала. Пусто! А он зарылся в стружку и чихнул. Как же он визжал, когда я тянула его оттуда! И так до тех пор, пока сознание мое не утонуло в пустоте темного существа.

Дыру в заборе мы нашли быстро. Такой пролом и широкую тропу можно считать второй проходной.

— А ты обратила внимание на эти границы, — Витали показал на небольшой холм между свалкой и клеверным полем. — Как будто под линейку отчертили. Я в одном месте на такой границе останавливался. Это как искусственное соединение участков земли. Перепад по уровню сантиметров в тридцать. Интересно, как такое возможно?

— В отчете указал?

— Конечно!

— Вот и пусть начальники думают. Наша задача им пищу для размышлений давать. На свалку или к железной дороге?

Виталий колебался в выборе.

В этот момент нас догнали. Два мужчины. Оба пожилые, но выглядят еще крепкими. Один высокий в синем берете. Второй коренастый с большими залысинами и седыми короткими волосами. У высокого в руке труба со следами крови. Кажется, что там и пучок волос прилип. Коренастый, как и мы, с молотком.

— Пилоты? — высокий смотрит испытывающим взглядом, ожидая ответа.

— Семнадцать.

— Двадцать два.

— Я пятьдесят третий. Андрей. А это, Семенович. Он не пилот, а шофер с фабрики.

— Ты ему что-то рассказывал? — спросил Виталий.

— Нет. А смысл? Долго и неправдиво. Он и сам понимает, что бежать оттуда надо. Я его у двоих бывших женщин еле отбил.

Андрей показал на трубу, а Семенович кивал, подтверждая сказанное.

— Вы в какую сторону планируете?

— Думаем еще.

— Быстрее надо. Семенович говорит, что дальше железная дорога на несколько веток разделяется. Небольшая сортировочная станция. Людей там всегда немного. Мы туда пока решили отправиться.

— Что-то не помню я в отчетах ничего о товарной станции, — Виталий задумался, но глянув на меня, предложил двигаться в ту же сторону.

— Только давайте разделимся, — Андрей показал на насыпь трубой. — Двое с той стороны, двое с этой. Насыпь перекрывает обзор. Если одних перехватят, другие это услышат и смогут уйти дальше.

Мы согласились. Андрей с Семеновичем перебравшись через железную дорогу, скрылись из вида.

С этой стороны вдоль насыпи была узкая тропинка. Идти по ней было удобно так как она была ровной и прямой. Виталий шел первым, задавая темп.

Многие из пилотов, после первых полетов, начинали заниматься спортом. Бегали, качались в тренажерных залах. Но скоро все поняли, что их физическая подготовка в нашем мире в полете ничего не значит. Там все зависит от тела носителя.

А вот навыки рукопашного боя, борьбы и бокса помогали. Особенно на стадии, когда сознание носителя полностью вытеснено. И это помогает только «светлым». А их, как мы все уже давно понимали, ничтожно малое число.

У меня было подозрение, что наши порядковые номера были чем-то вроде рейтинга и зависели от нескольких факторов, главным из которых был количество раз, когда пилот становился «светлым».

Шум драки с другой стороны насыпи мы услышали через двадцать минут. Несколько раз кричал, как мне показалось, Андрей. Судя по звукам, мы обогнали наших попутчиков. Мысль о том, чтобы броситься на помощь не посетила ни меня, ни Виталия. Наоборот, мы сменили быстрый шаг на бег, а потом вообще свернули в лесополосу. А парням — большое спасибо, что дали нам тут пробыть дольше.

Впереди действительно оказалась сортировочная станция. Колея, вдоль которой они шли, снизилась почти до уровня земли и постепенно разделилась на четыре пути. Три из них сейчас были заняты вагонами. На двух путях были составлены цистерны и вагоны с бревнами. А на третьем находились товарные вагоны, которые сейчас очень торопясь разгружали, перетаскивая ящики на стоящие впритык машины.

— Что-то странное здесь происходит? Ты заметила, что у грузчиков оружие за спинами.

— Заметила. А машины! Кабины в решётках и с шипами. Как ёжики.

— Будем наблюдать или как?

— Нам платят за сбор информации. Много мы ее соберем, наблюдая из-за деревьев с двухсот метров?

— Тогда пошли. Раньше начнем, раньше закончим.

Когда до крайнего вагона оставалось десяток шагов, появившись из пустоты, им преградил дорогу вооруженный человек.

— Стволы на землю, а лапки в гору!

Автомат он направил на Андрея, а на меня глянул с большим интересом. Не понравился мне этот взгляд. Оценивающе-похотливый.

— У нас нет оружия, — первым ответил Андрей, бросив на щебень нож и молоток. Я тоже отбросила свое оружие.

— Свежаки что ли? Туман давно видели?

— Не было тумана. Мы с фабрики идем.

— Как это не было? Темните или врете! — он, не отводя от нас ствол автомата, достал рацию.

— Грек! Бекасу! Подойди ко мне. Тут свежина нарисовалась. Симпатичная!

— Принял. Ожидай.

Грек, мужчина с полностью лысой головой, на которой уже хорошо затянулись две длинные раны, появился очень быстро. Разведя нас в стороны, он поочередно нас допросил. Допрос был быстрым.

— Имя?

— Лена?

— Врешь! Это не твое имя. Вопрос повторить?

— Лолита.

— Вот это другое дело! Хорошо. Друга как зовут?

— Виталий?

— В Улье давно?

— А это где?

— Ясно.

— Ты у них за туман спроси, — влез с советом Бекас.

— Занимайся своим делом. Марш на пост.

Но когда его коллега отошел, он все же спросил о тумане.

— Я не помню никакого тумана. В цеху была. Первый день на работе.

— То есть, кислого тумана не заметила?

Все пилоты знали о том, что перед нашим появлением в телах носителей, весь район погружался в туман, но лично мы его ни разу уже не заставали.

— Нет.

— Ладно. Хрен с этим туманом. Как самочувствие? Сухость во рту? Головные боли? Галлюцинации?

— Сухость есть. Голова не болит. Верней, не болела. А как спросили, появилась.

— Границы кластеров пересекала? Это места, где участки земли состыкованы.

— Нет. В стороне видели.

— Грек — Витязю! Мы заканчиваем. Что там у вас?

— Два свежака. Вроде иммунные. Девка и парень.

— Тащи их сюда. Как раз у доктора парочка пустых боксов осталась.

Грек махнул рукой в сторону машин.

— Топайте туда.

Как же мне не хотелось идти! Взгляд у Грека был такой, словно смотрел не на людей, а на пустое место. Плохой взгляд это был.

***

Фомин ждал доклада доктора, что с пилотами можно работать. Номера Семнадцать и двадцать два вернулись друг за другом с интервалом в десять минут. Судя по времени и их истерическому состоянию, они были вместе. Теперь надо дождаться, когда они успокоятся и выяснить, что так их напугало. А пока «Большой босс» погрузился в статистику. Средний процент тех, кто оставался в числе «светлых», был на уровне четырех. Иногда он подскакивал до пяти, и очень редко, до шести процентов.

То есть, из сотни пилотов, более-менее полезную информацию из полета приносили четверо.

Работая по третьей схеме, они всегда получали очень низкий процент «светлых». Два. Максимум и крайне редко три. С чем это было связано, ломали голову аналитики.

— Шеф! Пилоты в норме, — доложила секретарь. — Почти в норме. Но доктор говорит, что первые вопросы можно будет задать.

— Спасибо. Я спускаюсь. Пусть приготовят к видео регистрации беседы.

Лола ему не понравилась. Ее губы были искусаны. Это какие же эмоции надо было получить, чтобы во сне такое с собой сделать!

— Лола! Что с тобой случилось? Ты можешь говорить?

Девушка заплакала, а голос с плача сорвался в писк.

«Слава Богу, что следующие полеты будут с видео фиксацией. Устал я им сопли вытирать».

Фомин перешел к Виталию.

Тот лежал на кровати, не мигая, уставившись в потолок.

— Можешь что-то пояснить?

— Они меня разрезали...- выдавил из себя парень, и замолк.

— Я не услышал. Зарезали?

— Разрезали! Растянули на земле, привязав за руки и ноги, и разрезали живот. Я видел, как они в моих кишках руками копались!

© Владимир Мельников

Три рассказа в сборнике "Кисляк-V" о пилоте исследовательского центра Лоле - проба темы для нового романа по вселенной Стикс.
https://author.today/work/355483 ссылка на весь сборник.