Берег левый, берег правый. Очерки о войне

Херсонщина поделена войной на левый и правый берега Днепра. Развороченные взрывом остатки машинного зала Каховской ГЭС и шлюзов торчат из воды, словно памятники Апокалипсиса. Заросшее густым  трехметровым верболозом пересохшее дно Каховского моря — урок непутёвым людям, что  жизнь непобедима.

Моя многочисленная семья оказалась разделена  рекой. На правом берегу осталась пожилая мать старшей невестки. Дети каким-то образом поддерживают  телефонную связь с украинским номером матери. Поскольку на севере области боевые действия ведутся более интенсивно, чем на левом, российском берегу, то сваха большую часть  времени проводит в погребе, импровизированном бомбоубежище, и даже ночует там иногда, когда наверху особенно жаркие перестрелки противоборствующих сторон.

"Вы не волнуйтесь, мне не холодно, я тепло одеваюсь. Солдаты подарили мне электрический фонарик, который заряжается от солнца, и я теперь со светом! До этого было жутко сидеть ночью в кромешной темноте подвала во время обстрелов. Одна беда, я стала слепнуть от катаракты и даже днем с трудом ориентируюсь. Нужна операция, но нет денег".

Деньги у детей есть, но как их передать матери на правый берег? Банковские связи   разрушены войной, как и мосты через  Днепр. У моей покойной жены на том, родном для нее берегу, остался небольшой земельный пай, доставшийся в наследство от отца. Много лет его обрабатывала семья фермеров и ежегодно переводила через банк арендную плату. Но с началом войны арендные платежи прекратились, а земельный пай не переоформлен по российскому законодательству. Более того, дети от матери узнали, что двухэтажный особняк в райцентре  нашего фермера-арендатора разрушен войной, и он переехал в село в дом отца.

Однажды сын с невесткой обратились ко мне  с необычной просьбой, мол, отец, позвони  арендатору Михаилу и попроси его, чтобы он хоть часть арендной платы передал  матери на операцию.

Я оказался в замешательстве. Звонить человеку, потерявшему дом под бомбёжками и требовать денег казалось мне не по-людски. Дети молчали, но по красным глазам невестки я понял, что она недавно говорила с матерью.

"Попросите у него хотя бы часть суммы", — тихо промолвила она.

"Набирайте номер!" — решился я.

Дети передали мне трубку. Шли гудки вызова через Днепр, через линию фронта, которая, как утверждают недруги, разделила навечно два некогда братских народа.

Наконец Михаил снял трубку и ответил на мой звонок. Мы поздоровались. Он на украинском, я на русском языке, как и прежде. Помянули родителей, мою покойную жену, хозяйку земельного пая.

"Михаил, прости меня  за то, о чём я сейчас попрошу тебя. Именно, попрошу, и никак не иначе. Помоги пожалуйста свахе деньгами, сколько сможешь. Она ослепла от катаракты, и нужна операция, чтобы она смогла сама себя обслуживать".

"Вы на левом берегу?" — спросил он меня после некоторой паузы.

"Да", — ответил я. — Но нам с тобой  делить нечего. Мы всегда понимали друг друга, честно сотрудничали и, надеюсь, так будет впредь".

"Хорошо, я отвезу Григорьевне  деньги. Наши села недалеко друг  от друга. Надеюсь, что доеду невредимым, и дроны не тронут меня".

На следующий день дети сообщили мне, что Михаил лично привез свахе большую часть арендной платы, и денег должно хватить и на лечение, и на реабилитационный период.

Еще через некоторое время пожилой женщине сделали операцию, и она теперь видит, о чем сообщила мне невестка.

Я постарался передать эту историю скупыми словами, без эмоций и восклицаний, не добавив ни единого слова к нашему диалогу с украинцем Михаилом.

"Вы на левом берегу?". "Да". И человек, рискуя собой, поехал  полевыми дорогами правого берега, чтобы довезти спасительную сумму до адресата.


П.С.  Эфиму Субботину: принимается. Не напишу тебе ни строчки, пока не извинишься.