Мог Энн Энников. Последний инструктаж

   Тетрис влетал в аудиторию шаром, а потом расслаивался и каждый из слушателей видел именно ту фигуру, которую он хотел. Эн вообразил его тетраэдром, потом октаэдром, хищником и наконец модным актером его школьных лет. «Деление на ничто, материи на вакуум, - объявил монотонный голос, - по-прежнему остается загадкой этой Метагалактики».
   В сознании Эна Энникова все еще властвовало правило, что на ноль делить нельзя, но это так же совпадало с тем, что с разрешением этой операции ничто не мешало получить переменную, устремленную к бесконечности. Лектор демонстрировал это деление тут же, на одной пылинке, которая раздваиваясь чертой, возникшей как бы из ниоткуда, раздувалась как огромный мыльный пузырь, охватывая разноцветной пленкой аудиторию со слушателями и самим лектором, как бы нехотя останавливавшим процесс расширения. Это походило на всемогущество, но отнюдь не было им. Все это называлось отрицательным давлением пустоты и было последствием ее деления. вызывалось разлетом частиц, летящих из будущего в прошлое. Кажется, на Земле их называли тахионами. «Когда же из времени выкачана вся энергия, оно почти превращается в вечность, замедляя свое течение, - заявил лектор. – Но я не намерен заставлять вас так долго ждать окончания лекции, тем более, что за подаренную вечность придется заплатить ценой полного покоя. Чувство меры никогда не должно нам изменять. Существует предел, после которого все процессы зависают, и вы сами становитесь бездельниками. Я только чуть-чуть откачаю энергию». Хотя он давно уже перестал чему-либо удивляться, но сейчас Энникову показалось, что частицам, составляющим его суть, стало лень осмыслять что-либо, воспринимать любые сигналы извне.  Так в прошлой жизни перед экзаменом сон охватывал его при чтении лежа какой-нибудь умной книги, пестрящей формулами.  Но здесь  сонное видение стало осязаемым и с совершенно отчетливой реальностью увиделись: мама, сестра, подружки…  Ему даже показалось, что он ощущает тепло рук матери, слышит ее слова, переживает детство, юность… Он увидел  все вплоть до момента разрыва гранаты – это была как бы выколотая точка в его сознании. И старый вопрос кома это или вторая реальность медленно повисал над ним. Видимо, для просмотра будущего требовался еще больший объем откачанной энергии, или будущее даже для этих фокусников было закрыто непроницаемой пеленой. Более того, границы непознанного окружающего их были во много раз больше, чем в самом скромном разуме среднего человека. Впрочем, опыт кончился,  и Тетрис  сейчас же объявил время вопросов. Внезапно Энникову пришло в голову, если только, конечно, какую-то часть его голографического изображения можно было назвать головой, узнать о точности прогнозов будущего и получил ожидаемый ответ, что они, как и люди, очень приблизительно могут предсказать даже прошлое, ибо не знают, во что оно обратится при новом выверте настоящего. Это напомнило Энникову чье-то афористическое замечание о России, как стране непредсказуемого прошлого. «Не сверхсущества, а некоторые нули, –  подумал он про себя. –  А кто или что же является их частными?». Видимо, скрыть продолжение вопроса не удалось, и Тетрис досадливо отмахнулся: «Спросите об этом Яхве. Он как раз раздумывает над этим». Он всегда в таких случаях ссылался на Яхве, виновника запуска нескольких цивилизаций. Порой это звучало и как «Бог его знает», и как «сам черт не разберется». Почти всегда это оставалось пустым звуком.

   На этот раз что-то пошло не так. По несколько растерянному виду Тетриса, засиявшему всеми красками, по мгновенно охватившей зал тишине, Эн понял, что произошло нечто экстраординарное, отдаленно напомнившее ему внезапное явление генерала в роту, когда он был несколько не в себе. Голос зазвучал как бы из пустоты, но с внятной интонацией для каждой призрачной души.
         -- Значит, выверт настоящего…  Ну и командочка у вас, Тетрис!
   
     Указующий луч уперся в призрачное тело Энникова. «Сейчас начнется разнос», -- подумалось Эну, испытавшему то же, теперь уже далекое ощущение не совсем трезвой головы во время объяснения с начальством. Тетрис пробормотал что-то о воспитании могов в свободном духе и в свободных пролетах мимо звезд с жестким излучением как раз по указанию вышестоящих лиц. Это жесткое излучение вызывает завихрения в их мыслительной деятельности, и… Тетрис тут же в пространстве написал какие-то знаки. Да, у него лихие курсанты. Правда, посадку на нейтронную звезду на отлично выполнил только один. Вот он. Можете с ним побеседовать. Указательный луч поплавал вокруг знаков Тетриса короткое мгновение и властно потянул Эна: «Ко мне». Было интересно, имелся у них ад или штрафбат в виде полетов в черные дыры? Как говорил Тетрис, оттуда еще никто из ангелов, рискнувших отправиться туда, не возвращался. Тот свет еще свет того света. В ожидании последних приключений он поднимался по спиральной лестнице, отдаленно напоминавшей «Лестницу Иакова» из картины В. Блейка, но пустую без восходящих и нисходящих крылатых существ. И осанну, конечно, никто не пел, и трона никакого он не увидел. Комната была очень маленькой и пустой, не имеющей ни стола, ни стульев, зато сквозь прозрачные поверхности стен, потолка и пола сиял звездами черный космос. И многоименный Яхве, Элохим, Брахман, Аллах появившийся как бы из пустоты бездонного пространства, напомнил Энникову бородатого профессора  физики, которому он в свое время с большим трудом сдал экзамен на тройку и услышал еще в качестве ироничного поощрения: «Знаете  все, не понимая ничего»
          Вместо немедленной отправки в тартарары любезный старик пригласил садиться. Сейчас же появились необходимая обстановка кабинета начальства, стены и полы сделались непрозрачными, зато по стенам побежали картины земных художников, и только в потолок еще заглядывали любопытные звёзды. «Вероятно, сейчас меня и отправят к черту»,  –  подумалось Эну, остановившему взгляд на «Девятом вале» Айвазовского. Но его собеседник заговорил, не прибегая к навязчивой передаче мыслей, ставящей под сомнение каждую мысль: твоя она или чужая.
          – Этот баламут Тетрис – артист высшей категории. Он всегда застает своих избранников в критический момент и потом работает с ними.  Опасный момент де преображает душу. Вас он стащил с вот-вот готовой взорваться гранаты за миллисекунду до взрыва. Остановил практически необратимый процесс. Для Земли вы пропали без вести. Вы прошли полную программу подготовки по перемещению во времени и в пространстве, но возник маленький парадокс: вы оказались атеистом.
              – Но…
              – Да,  да по глазам вижу.  Для людей всемогущество: все из ничего мгновенно и в любом количестве.
               – Остановите войны на Земле, хотя бы за две недели или за месяц…
              – С первобытных начать или с последней?
              - Довлеет дневи злоба его.
              – Парадокс о девочке и крокодиле помните? В воскресный день гуляющую с папой девочку хватает крокодил и обещает папе, что отпустит ее, если тот угадает, что он с ней сделает. Папе, чтобы поставить крокодила в неразрешимое положение, остается ответить: «Ты ее съешь».
              –  Все понятно: хаос – крокодил, папа  –  космос.  Девочка – цивилизация.
              - Тогда ни пуха ни пера!
   Ответить «к черту!» Энников уже не успел. Его втянуло в крутящуюся воронку с такой силой, что сознание покинуло его призрачную душу. Очнулся он на входе в земную атмосферу в телесной оболочке да еще с раскрывшимся парашютом. Спустя несколько минут он увидел внизу муравьиные фигурки людей. Он приземлился на футбольное поле точно в центральный круг под оглушительный рев трибун зрителей, хотел выпутаться из парашютных строп, но парашют исчез и подбежавший к нему судья изумленно спросил, как раз то, что он и сам хотел бы знать: «Ты кто? Как здесь оказался?»  И еще: что же теперь ему делать?

    Ноги, однако, ему подрессорили настолько хорошо, что он с ходу перепрыгнул через судью и устремился к выходу, но тут какой-то сумасшедший зритель заорал: "Ура, гостю с неба!", и Энников оказался в кольце любопытных. Какой-то парень в тельняшке осторожно приближал к нему руку. Это был выход. И Эн с ходу стал   объяснить особенности конструкции исчезающего парашюта, который он только что испытал, выбросившись в верхних слоях атмосферы. Гул поутих. Кольцо теряло свою плотность. Можно было двигаться. Но один упорный знаток в костюме с галстучком приставал с вопросами и не понимал феномен быстрого сгорания парашюта у самой земли, никак не затронувший мастера спуска. Его чрезвычайно интересовал материал, из которого было изготовлено экспериментальное изделие, скорость самолета, температура за бортом. Ничего этого Эн не знал, но их ученая беседа быстро сокращала круг покинувших стадион.
   Увлекшись, Эн не придал значения тому, что ладонь засветилась экраном, чтобы можно было ясно показать возможную траекторию его полета. Светящаяся аура. Так привык к этому. что забыл...
      - Это смартфон перчатка?- простонал женский голос рядом.- Где вы это
купили?