Девушка, которая любила дождь. 15. Ты только играй

15. Ты только играй...

      … давай же Сони, - молила Рэйн. Она сидела на кровати у себя в комнате и сжимала в руках плеер. После книг он был её лучшим другом, проигрывал кассеты с любимыми песнями, открывая дверь в более приятный мир, но силы его исчерпались и он, жалобно жужжа в руках, крутил ленту, пока совсем не затих. Рэйн сняла наушники и опечалено посмотрела в окно. На закате дня город приобрёл приятные малиновые оттенки, но густой серый дым на горизонте, который выдыхал завод, точно заядлый курильщик, омрачал эту в общем-то привлекательную картину.

- Бегом сюда! - прогремел крик разгневанного дяди. - Ты слышала?!
      Рэйн вздрогнула, встала из-за стола и направилась к двери, но прежде чем она успела её открыть дядя сам вломился в комнату, схватил Рэйн за воротник и приподнял над полом, как куклу. В другой руке он сжимал пульт.
- Ты спёрла мои батарейки!
      Рэйн попыталась освободиться, но тщетно, дядя крепко держал её.
- Вообще-то это были мои, - ответила она и приготовилась к удару.
- Ах ты тварь! - прошипел дядя Роджер, дыхание его отдавало жутким перегаром. - Несносная девчонка! - До хруста сжав пульт, он стукнул Рэйн по животу.
      Мир на какое-то время исчез. Обычно, если Рэйн громко кричала или начинала плакать, что свидетельствовало о сильной боли, дядя, удовлетворённый, успокаивался, но она перестала это делать принципиально, и тот бил снова и снова, пока ему не надоедало, после чего, раздражённый, возвращался к себе, чтобы выпить пива или вздрочнуть на какую-нибудь девицу из потрёпанного журнала.
- Ещё раз возьмёшь их, крепок пожалеешь! - дядя схватил плеер и Рэйн закричала:
- Не трогай!
- А ну-ка успокойся!
- Нет, только не плеер!
      Рэйн заметила в лице дяди недобрую перемену, до него кое-что начало доходить:
      Наконец-то нашлось слабое место этой поганой девчонки!
- Что ж… - посиневшие губы обнажили жёлтые зубы, - тогда выбирай…
      И тут дядя расстегнул ширинку.
      Рэйн смотрела то на-плеер, то на расстёгнутые грязные брюки. Страх и сомнения парализовали её.
      Часто на дядю Роджера чёрной волной накатывало наваждение.., и тогда воплощался ночной кошмар. Порой он пытался сопротивляться, но его слабый, пропитый разум не был способен на такие усилия, а потому быстро сдавался, уступая место инстинктам и отвратительным идеям. Голодный взгляд устремлялся в сторону лестницы, зависал на ней... Сердце неистово колотилось. В паху ныло. Пальцы покалывало, а ладони были мокрыми от пота. Удерживать волну возбуждения становилось всё тяжелее. Но решение вот оно, рядом. Оставалось только подняться... Однако мысленно дядя уже стоял там, у комнаты, прислонившись к двери и тяжело дыша. Внутренний голос точно дьявол нашёптывал ему, что можно было бы сделать, и даже то, что он имеет на это полное право. Это сладкое чувство власти опьяняло, и дядя Роджер - предварительно накатив пару банок пива - уже во весь ветер мчался к Рэйн, чтобы совершить свои грязные дела. Но каждый раз он сталкивался с зловещим взглядом, более сильным, чем тот голос. Взгляд девчонки нёс в себе угрозу, сводя все намерения дяди Роджера на нет. Этот взгляд говорил ему - "Ты может унижать меня, избивать меня, но если ты переступишь и эту черту, то тебе лучше меня сразу убить или я убью тебя сама, когда ты будешь крепко спать в своей кровати". Именно это останавливало дядю, желание  ещё горело в нем, поддерживаемое разными пошлыми мыслями, но член сворачивался словно улитка в раковину, отказываясь принимать в этом участие. Дяде оставалось только в очередной раз отлупить Рэйн и с чувством неполного удовлетворения покинуть комнату.
      Но теперь, как ему казалось у него появился козырь, отличное средство манипуляции.
- Значит больше ты его не увидишь! - Дядя развернулся и с плеером в руках направился к выходу. Рэйн бросилась на перехват и заорала:
- Тронешь его и я убью тебя! - слова были сказаны будто другим человеком, с ненавистью, какую дядя Роджер прежде не встречал. - Я убью тебя! - повторил голос полный непритворной уверенности.
      Дядя застыл в нерешительности, его мутные глаза нервно забегали.
- Ах ты тварь! - взревел он, схватил Рэйн за волосы и повалил на пол.
      Дядя заставил её пожалеть о своих словах, но плеер не тронул. К его несчастью у него оказалось куда больше слабых мест; случись что с ребёнком он не только не увидит пособий, но и обретёт море других серьёзных проблем, поэтому, как бы паршиво не было, уж лучше стерпеть.

      Дядя Роджер был изобретателен и старался бить в такие места, на которых бы в школе не смогли заметить синяков. Больше всего страдала спина Рэйн, реже - живот. Но иногда, срываясь (чаще в пьяном угаре), дядя забывал об осторожности и лупил куда вздумается. Рэйн было не столько больно, сколько стыдно от того, что придётся идти в школу в таком виде.
      Учителя спрашивали, что случилось с её лицом.
      Ударилась - угрюмо отвечала она.
      Удивительно, но чем больше страдала Рэйн, тем сильнее её ненавидели сверстники и не замечали взрослые.

      Когда Рэйн впервые переступила порог ужасного дома, она поняла - это будет тяжёлый путь. Не прошло и недели со дня, когда похоронили Маму, а ей предстояло новое испытание.
 - Вон там сортир, там кухня, там твоя комната… - показывал дядя, потом шмыгнул носом и, набрав побольше слюны, чтобы разбавить густые сопли, послал эту смесь куда-то в сторону, должно быть он целился в пожелтевший фикус, но промахнулся. Впрочем, его это нисколько не смутило. - Убирать будешь каждый день, посуда, вынос мусора, стирка и прочее дерьмо, думаю объяснять не нужно.
      Дядя Роджер миновал Рэйн, затем на секунду задержался и спросил:
- У тебя уже начались месячные?
      Рэйн молча стояла на пороге, низко опустив голову и держа в руках сумку с вещами.
- Чтобы мне не попадалось на глаза это дерьмо среди мусора, я этого не люблю, если увижу, пожалеешь. - Он приблизился к Рэйн, склонился над ней, скривил физиономию и укоризненно заявил: - Ты свалилась на мою голову, прибавила мне кучу хлопот, поэтому сразу предупреждаю - будешь мне перечить, сразу же окажешься на улице. - После этого дядя Роджер выпрямился и почёсывая зад скрылся на кухне. Рэйн услышала, как загремели бутылки.
- Ну чего стоишь? - спросил дядя, появившись с многочасовым запасом пива. - Иди в комнату и принимайся за уборку. - Он лениво пропетлял к столику и плюхнулся в кресло, а Рэйн собралась с силами и сделала первый шаг на встречу неизвестности, туда, где окончательно и бесповоротно заканчивалось детство. По воле коварной судьбы окна новой комнаты выходили на север, именно там, вдали, виднелись вечно дымящиеся трубы завода, который Рэйн люто ненавидела.

      Былая серость вдруг стала казаться яркой как радуга. Чудом стало то, что раньше воспринималось как данность. Первый месяц Рэйн не могла нормально спать, вздрагивала и просыпалась посреди ночи, как от кошмарного сна, но все было наоборот - настоящий кошмар поджидал её здесь, в реальности, и никуда от него не скрыться.

      В какой-то момент это случилось - ночью в дверь постучали. Этот лёгкий, осторожный стук был подтверждением всех тревожных ожиданий. Рэйн не открывала и ждала худшего, но наступила тишина, страшная, всепоглощающая, невероятно долгая и томительная, а затем звук тяжёлых, медленно отдаляющихся шагов...
      Она плакала, спрятавшись под одеялом, но быстро поняв, что слезами делу не помочь, привела себя в чувства и приготовилась к долгим как тюремный срок годам, полных боли и унижения.
      Рэйн была готова драить тарелки, стирать грязные носки, вытирать лужи бливотины отдающих тошнотворным запахом пива, выкидывать использованные презервативы появляющиеся каждый раз, когда в дом приходила очередная шлюха. Ей было все равно - лишь бы никто её не трогал. Но она не была готова к тому, что произошло на вторую неделю проживания в том жутком доме…
      Доделав уроки, Рэйн сложила рюкзак, взяла полотенце, чистую одежду и направилась в ванную. Дядя Роджер вышел из своей комнаты в ту же секунду и будто бы случайно оказавшись в нужном месте в нужное время, спросил:
- Хочешь… я тебя помою?
      От этих слов, сказанных спокойным и чересчур заботливым голосом, у Рэйн все сжалось внутри. В глазах потемнело, ноги ослабли. Дядя напротив, пребывал в какой-то пьянящей эйфории. Склонив на бок голову он внимательно изучал Рэйн, млея от собственных желаний. Пристальный, неотрывный взгляд скользил как лезвие по коже. Дядя жадно облизывал свои синие губы в нестерпимом ожидании. В такие секунды он становился каким-то отстранённым, словно выпавшим из реальности. Это был самый первый из тех, страшных моментов, когда дядя Роджер из озлобленного, вспыльчивого и жестокого человека превращался в тихого, заботливого монстра. Надо ли говорить, кто из этих двоих пугал Рэйн больше?
- Тебе будет приятно…
- Нет, - ответила Рэйн и захлопнула дверь прямо у него перед носом.
      Она провела в ванной несколько часов, боясь выйти, пока, сидя в полной тишине, не услышала храп. Звук, который так сильно раздражал её, стал самой приятной музыкой на свете в тот тревожный вечер. И в последующие дни, лучшие часы жизни приходились на глубокий сон дяди Роджера, напившегося до беспамятства. Так Рэйн поняла, что алкоголь её лучший друг на ближайшие годы. Поэтому, когда дядя просил принести "пивка", Рэйн с радостью выполняла его поручение и даже любезно открывала бутылки.
- Держите дядя Роджер! Холодненькое!
- Черт возьми, я  ещё эту не допил! - Ворчал тот уставившись в телек. - Ну ладно… давай…

      И как будто этого всего было недостаточно, в школе тоже постоянно происходили неприятности. Однажды местный хулиган по имени Тэд Уикс обозвал её ничтожеством, позорищем не только их класс, но и всю школу и даже город, на что Рэйн ответила ему, чтобы тот заткнул свой вонючий рот. Тэд Уикс и его дружки обалдели от подобной наглости, поэтому уже через секунду Рэйн в лицо прилетел кулак, сваливший её на землю. Рэйн к всеобщему удивлению, не только не расплакалась, но и поднялась. Она давно уяснила важные правила: будешь терпеть все эти издевательства станет только хуже. Рэйн понимала, что дальше будет сложнее, жизнь предстоит нелёгкая, и давать сдачу нужно было учиться уже сейчас, поэтому, собрала всю свою смелость и отплатила Тэду той же монетой, но злоба не оставила её, и она ударила его ещё раз. Такого грубиян никак не ожидал, его нос стал большим и красным как помидор, глаза налились слезами, подбородок задрожал. В отличии от Рэйн, Тэд не привык к побоям, а потому, не выдержав давления и чувствуя, что вот-вот расплачется, развернулся и удрал прочь от надвигающегося позора, прихватив с собой озадаченных приятелей. Уже через полчаса, успокоившись, Тэд найдёт жертву послабее и демонстративно отлупит её перед своими торжествующими друзьями, вернув в их глазах былой авторитет. Но Рэйн он больше не трогал, и вообще старался не замечать её.

      Казалось, чем больше Рэйн сопротивлялась, тем сквернее выглядела в глазах окружающих. Многие считали, что она помешалась с тех пор как умерла её Мать. Психиатр, осматривавший Рэйн в тот злополучный день, заключил, что у неё имеются "некоторые отклонения" и нужно быть на чеку. Так что стоило дяде Роджеру ляпнуть что-нибудь в духе "девчонка пыталась меня прикончить" и её тут же упекли бы в школу для проблемных детей.

      Убежать… Рэйн думала об этом каждый день. Скрыться… навсегда… Но если её найдут, то скорее всего она уже не освободиться никогда, а если освободиться, кто знает, что останется от неё.
      Беды - преследующие, черные, ненасытные пасти. Может все это кошмар, от которого она не может проснуться? Рэйн уже давно покинула реальность, очутившись где-то за её пределами. Все что ей оставалось - это терпеть, расти, становиться сильнее и играть роль нормального ребёнка — молчать, когда на самом деле хочется кричать.
      Тусклые и грязные воспоминания.., как те окна в доме дяди Роджера…