5. Марта. Двойник

Автор:    Марта

Финальный вариант



6.00, воскресенье, 20 июля, 1952 год, Уоллингфорд, Сиэтл.

Дом Линды и Стивена Паркеров постепенно наполнялся непривычной суетой из-за важного события – дня рождения Линды. К ужину ожидали приезда гостей.

Проснувшись раньше обычного, Келли оставила в гостиной подарок для мамочки, никого не предупредила об уходе и отправилась в Вудленд-Парк. Она решила не раздражать родителей и не путаться под ногами у прислуги, то и дело замирая возле окон, выходящих на соседский дом.

До того, как влюбиться в Тейлора Томпсона, жившего в этом доме, Келли была беззаботной, жизнерадостной и почти не замечала одноклассника – мечту многих девчонок старшей школы. Теперь всё изменилось.

Знали бы они, какую муку приходилось испытывать Келли, подглядывая за Томпсоном младшим, наблюдая, как к нему приходила то одна, то другая девушка. Самый хороший обзор открывался с веранды. Забравшись на высокий табурет, став на сидение коленями, можно было увидеть не только соседскую лужайку перед домом и входную дверь, но и то, куда идёт очередная гостья: в гостиную или вверх по лестнице, на второй этаж, а там…Никакого сомнения не возникало, конечно же, на второй этаж, в комнату Тейлора и там…
Воспоминания огорчали Келли даже сегодня утром по дороге в Вудленд-Парк. Назойливые мысли не давали покоя, вынуждали ревновать, придумывать всякие глупости, чувствовать себя несчастной и обманутой. Зачем Тейлор называл её самой прекрасной розочкой в мире? Зачем упрекал за колючие шипы? Ведь с детства знал, в какой семье росла его соседка, знал о строгости родителей, особенно мамочки. С другой стороны, если рискнуть, если согласиться, разве Тейлор изменится? Уступить, стать очередной его подружкой, такой же, как все остальные и подниматься по лестнице на второй этаж? Нет, от этого будет ещё больнее и обиднее. Доказательства? Так происходило уже два года подряд. Он приглашал то в кино, то в кафе или на пикник, покататься на лодке по озеру. Потом они целовались, после этого звал к себе, получал отказ, и совсем скоро очередная гостья появлялась в соседнем доме. Выхода не находилось, разлюбить Тейлора не удавалось.

Утренняя прохлада парка немного ослабила страдания. В душе возникло привычное желание обратиться к кому-то всемогущему, способному соединить любящие сердца. Накрутив себя по дороге, Келли отчаянно взмолилась, подняв глаза к небу, прижав руки к груди:

– Да помоги же мне, наконец, ты всё можешь, пусть Тейлор станет моим мужем, пусть любит меня одну, только меня. Я уже окончила школу, сколько ещё надо ждать? Я люблю Тейлора давно, почти два года! Пусть он придёт и попросит моей руки! Я хочу узнать, почему он так настаивает, так жадно смотрит на меня, очень, очень этого хочу!


6.30, воскресенье, 20 июля, 1952 год, Вудленд-Парк, Сиэтл.

Над восточной частью парка один за другим начали появляться белые блестящие шары, размером с луну. Они, словно выныривали из воздуха и медленно плыли по направлению к зоопарку. Внезапно один из шаров стал зигзагами спускаться вниз, сверкая на поворотах в лучах восходящего солнца. Снижаясь, шар увеличивался в размерах и в какой-то момент превратился в громадный диск. По его периметру в два ряда вспыхивали разноцветные огни.
Диск медленно проплыл над дорогой, разделяющей западную и восточную часть парка. Сделав поворот, переместился к площадке для пикников, начал плавно снижаться, выпустил из середины широкий искрящийся сноп ярко-синего света и остановился на высоте чуть выше человеческого роста.
Вокруг ничего не изменилось, приземление произошло бесшумно, лишь стая птиц сорвалась с деревьев.

С момента возникновения шаров до появления на площадке диска прошло ровно десять минут. Услышав шум хлопающих крыльев, Келли прекратила всхлипывать, опустила руки, замерла.

Шагах в двадцати от неё зависло нечто серебристое, громадное, круглое, похожее на диск с куполом. В центре диска появился проём, из него, словно на невидимой платформе, опустилось на траву чудовище, похожее на робота, направилось к Келли. С каждым шагом чудовище менялось, превращалось в худощавую девушку с тёмными вьющимися волосами, голубыми глазами, ровным носом, яркими губами. Оно подходило всё ближе. Через минуту было уже в нарядном платье розового цвета, на шее блестело ожерелье, на правой руке – браслет из жемчуга. Остановившись на расстоянии нескольких шагов, копия Келли, спросила:

– Ты любишь Тейлора и хочешь стать его женой?

– Да, – выдавила из себя Келли, ощущая мурашки по всему телу.

– Любишь, это тут, – указала на левую сторону груди. – И боишься стать его женой прямо сейчас. Ты хочешь того же самого, что и он, но отказываешь ему?

– Да, – подтвердила Келли, чувствуя, как немеют от страха ноги.

– Я уловила твою просьбу – сильный всплеск волн и хочу понять, как он возникает, испытать твою любовь и то, чего ты так желаешь, но боишься. Мне пора покинуть эту планету, но могу поменяется с тобой местами на несколько часов. Хочешь увидеть своё будущее, мужа Тейлора и внучек Бетти и Бренду? Не думай, отвечай.

– Да, – прошептала Келли, умолкла, вздрогнула и крикнула с отчаянием: – Я такая глупая! Боюсь забеременеть, вдруг он не захочет меня видеть после этого.  А мамочка…мама выставит из дома, я буду жить на улице. Прощай университет! Всё разрушится. Почему ты сказала – Бетти и Бренда? Так зовут моих кукол! Я давно мечтаю о своих дочках, о внучках и вру, вру самой себе! – выпалила скороговоркой, тут же обмякла, медленно подняла руки к глазам, начала их тереть, глубоко вздыхать.

– Тогда я пойду в гости к Тейлору, а тебя отправлю в будущее.
Копия Келли подняла руку с браслетом к виску, замерла, глянула на летающую тарелку, продолжила тихо:

– Ясно, я тоже часть программы. Будущее. Нам оно открыто, но решающие шаги делаете вы, – и добавила громко и отчётливо, глядя на Келли: – Ты получишь уверенность в себе, победишь страхи. Погуляешь по Сиэтлу и вернёшься на это же место. После прогулки станешь снова собой, настоящей, твоя мечта сбудется. Кивни в знак согласия.

Келли, теряя сознание, кивнула. Перед глазами поплыли звёздочки, свет померк.


7.30, суббота, 20 июля, 2002 год, «5-я Авеню», Сиэтл.

Открыть глаза снова заставил грохот. Вокруг творилось невообразимое: на высоте нескольких метров над проезжей частью пронёсся белый поезд с красной полосой, мимо мчались машины неизвестных марок, совсем не похожие на их белый Шевроле. На углу «5-й Авеню» красовалась громадная вывеска алого цвета с широкими белыми буквами «Bartell Drugs». Название аптеки было знакомо. Это немного успокоило Келли. Она ещё раз вздрогнула от шума поезда, пролетевшего над проезжей частью и пошла по тротуару, разглядывая редких прохожих, машины, автобусы, потому не сразу заметила мужчину, женщину и двух маленьких девочек, идущих навстречу. Расстояние сокращалось, тревога, замешательство и ликование возрастали. Навстречу шла женщина, очень похожая на неё, лишь в волосах серебристые пряди и платье не розовое, а светлое. Рядом – Тейлор. Келли узнала бы его даже в толпе. Она не сомневалась ни секунды – перед ней любимый Тейлор! Такой же красивый, хоть и седой, его улыбка, его глаза...
Келли кинулась вперёд, остановилась, крикнула:

– Тейлор! Ты, это же ты!

Мужчина остановился, девочки тянули его вперёд, он весело прикрикнул на них:

– Бетти, Бренда, отпустите меня, не то упаду, – и тут же, удивлённо, – не может быть!

Келли увидела – он узнал её! Испугалась, развернулась, побежала по улице. Бежала долго, плакала, смеялась, поворачивала назад, снова бежала, пока не выбилась из сил и не остановилась у киоска. Купила газету. Дальше всё было, словно во сне: бродила по улицам, заходила в кафе, что-то ела, пила и снова гуляла по Сиэтлу, такому странному, с громадными зданиями, сверкающими на солнце окнами, удивительными витринами магазинов. Время уходило незаметно.


7.40, воскресенье, 20 июля, 1952 год, Вудленд-Парк, Сиэтл.

Келли-двойник вышла из парка и через полчаса остановилась напротив дома Томпсонов. На веранде соседнего дома появился Стивен Паркер с молотком одной руке, с яркой гирляндой в другой. Забрался на стремянку, стал забивать гвоздь в деревянную стойку навеса.

Келли-двойник перешла через дорогу, открыла калитку во двор Томпсонов, быстро прошла к двери, позвонила.

Стивен Паркер увидел девушку в розовом платье, похожую на его дочь, уронил молоток, громко позвал:

– Келли, это ты?

Девушка глянула в сторону соседней веранды и ещё раз позвонила в дверь. Ей открыл Тейлор, отступил на шаг назад, спросил с удивлением в голосе:

– Келли? Ты ко мне? Что-то случилось?

– Да, случилось, – ответил двойник. – Я к тебе. Хочу посмотреть на твою комнату. Пригласишь?

– Конечно, – ответил Тейлор, отступая вглубь дома.
Дверь захлопнулась.
Стивен Паркер спустился со стремянки, сел на нижнюю ступеньку, вытащил сигареты, закурил.


14.30, воскресенье, 20 июля, 1952 год, Уоллингфорд, Сиэтл.

Из дома Томпсонов вышла девушка в розовом платье, перешла дорогу, направилась в сторону Вудленд-Парка.

Через несколько минут на дорожку перед домом выскочил Тэйлор, огляделся по сторонам, побежал к дому Паркеров, поднялся на веранду, позвонил в дверь. Ему открыл Стивен Паркер.

Через полчаса Стивен провёл Тейлора до его двери и вернулся к себе домой.


15.00, воскресенье, 20 июля, 1952 год, Вудленд-Парк, Сиэтл.

К площадке для пикников подошла девушка в розовом платье, с серебристой сумочкой в руках, в колье на шее. Открыла сумочку, вытащила небольшой прямоугольный предмет, нажала на него, очутилась под громадным серебристым диском. В центре диска открылся проём, девушка, словно на невидимой платформе, поднялась вовнутрь диска, проём закрылся, под ним появилось искристое синее свечение. Диск поднялся в воздух и исчез.

15.30, воскресенье, 20 июля, 1952 год, Вудленд-Парк, Сиэтл.

Келли очнулась на площадке для пикников. Одной рукой сжимала сложенную в несколько раз газету, в другой держала сумочку. Достала из сумочки часы, глянула на циферблат, обмерла. Почти четыре вечера. Совершенно точно, не утра, судя по расположению солнца. Через два часа соберутся гости. Ей давно пора быть дома. Попыталась сложить газету и спрятать, но та выскользнула из рук, упала в траву, раскрылась на титульной странице: «The Seattle Times. Saturday, July. 20, 2002». Келли остолбенела, испугалась и мгновенно вспомнила, где провела четверть дня. Схватила газету, побежала, потом пошла медленно, перебирая в памяти подробности путешествия, сомневаясь, не веря себе. На веранде ждали мама и отец. Келли подошла, заняла место между ними, устроившись на высоком табурете, прошептала:

– Простите, я заблудилась.

– Не буду напоминать о моём дне рождения. Попытайся понять. Такого подарка от тебя я не ожидала, – сказала мама, глянула на дочь с досадой и обиженно поджала губы, продолжая курить сигарету.

– Мамочка, я не хотела, не хотела, но что-то произошло… – умолкла и сразу продолжила. – Прости, прошу тебя, прости, вернуться раньше было невозможно!

Отец ухмыльнулся, поставил ногу на стремянку, облокотился рукой, сцепил пальцы, сжал губы.

– Папа, хоть ты не сердись, правда, вернуться оттуда вовремя не получилось бы ни за что в жизни и…

– Не сомневаюсь. Надеюсь, ты всё нам расскажешь.

– Если требуете, расскажу, да, расскажу, только не понимаю, почему из-за нескольких часов прогулки по парку вы устраиваете целую трагедию?

– Теперь это называется прогулкой по парку? – едва сдерживаясь, процедил сквозь зубы отец.

– Ты, да ты, – задохнулась от возмущения мама. – Ты родилась в семье верующих, воспитана в строгости и благочестии. Стив, говори ты, иначе у меня случится нервный срыв.

– Рассказывай, Келли, не вынуждай меня, сама знаешь, к чему. Будь предельно правдивой.

– Хорошо, расскажу всё, только потом не надо вызывать доктора и класть меня в больницу. Лучше бы мне ничего не помнить! Утром я пошла в парк, чтобы никому не мешать дома. Если хотите знать, думала о Тейлоре, да, о сыне мистера Томпсона, нашего соседа. Если я не имею права мечтать о семье, о будущем муже и детях, тогда можете больше со мной не разговаривать, пусть умру от горя, потому что он тоже, как и вы, меня не любит! Я всю жизнь вас боялась, очень любила, но боялась. Вы никогда не наказывали меня сильно, а я думала, что выгоните на улицу, если начну встречаться с Тейлором. Мамочка, папа, не сердитесь, умоляю и говорю вам честно: хочу быть его девушкой и буду, если снова позовет.

Линда сбила пепел с сигареты дрожащим пальцем, глубоко вздохнула, словно собиралась что-то сказать и, не выдохнув, замерла, впившись взглядом в лицо дочери. Стивен напрягся, сжал плотно губы. Келли продолжила:
 
– Пусть он сейчас меня не любит, но мы поженимся! Я видела нас на Пятой авеню. Сто раз проверила табличку на здании – «5-я авеню». Там почему-то были новые дома, но некоторые не изменились. Шла медленно, а мне навстречу – мы, то есть, они: я, он и малышки, две девочки с бантиками в косичках! Клянусь Богом, это были мы. Он седой, на мне светлое платье и девочки, маленькие, в розовых, как моё. Сверху, в воздухе грохотал поезд. Мимо нас неслись машины, совсем непохожие на нашу, а мы шли друг другу навстречу. Оставалось несколько шагов, но я испугалась, развернулась и побежала, не разбирая дороги.

Словно завороженный, Стивен медленно проговорил:

– Я что-то читал о поезде будущего, над дорогой, но ты не могла знать.

– Не знала. Дома, огромные, высоченные, сверкают! В них столько окон. Страшно и красиво. А птицы…Только в парке. В нашем. Он остался таким же.

Линда уронила сигарету, сняла шляпку, положила на колени, рассматривая дочь, словно видела её впервые в жизни, а та глядела куда-то, в неведомое, продолжая рассказывать:

– Это сделала она, девушка из диска. Я шла по парку, плакала от досады и ревности. Остановилась. Вдруг с деревьев сорвались все птицы, а передо мной появился громадный блестящий диск. От висел в воздухе и неожиданно открылся. Оттуда спустился кто-то, похожий на робота, пошёл ко мне, превратился в точную мою копию, в девушку, предложил попасть в будущее, увидеть мужа, внучек. А он, то есть, она пойдёт к Тейлору и сделает то, о чём давно мечтала я, даст то, чего он несколько лет добивался от меня. Она хотела понять или почувствовать любовь, стать его девушкой по-настоящему. Потом пообещала сразу улететь, потому что и так опаздывает, но это должна испытать.

Келли повернулась к отцу и прошептала:

– Папа, она ненастоящая, не такая, как я, она превратилась в меня, но не стала мной. Разве можно было поверить? Я испугалась. Она спросила, а я лишь кивнула головой и сразу оказалась на Пятой авеню, а там я и Тейлор, старенькие, с девочками. Навстречу. И поезд на столбах. И дома…Нет таких, это невозможно. Побоялась подойти, убежала, потом долго ходила и вдруг снова очутилась в Вудленд-Парке, нашем, настоящем. Только тут уже наступил вечер.

Линда, ударяя рукой по шляпке, начала чеканить слова:

– Теперь ты послушай меня. За полчаса до твоего возвращения из…не знаю, как назвать, к нам пришёл Тейлор Томпсон. Он просил у нас с отцом твоей руки, просил, чтобы ты вышла к нему, спустилась из своей комнаты. Он хотел, чтобы его любимая отказала, глядя ему в глаза, не так, как сделала, уходя. Он пересказал твои слова. Я запомнила абсолютно точно: «Прощай, Тейлор, не ищи, я никогда не вернусь. Любовь – это единственное, ради чего можно жить на вашей дикой планете. Через полчаса я исчезну навсегда». Желая его успокоить, я сказала, что ты ушла утром, пока не возвращалась, но мы сразу же сообщим, как только появишься. Твой отец пошёл провожать бедного мальчика домой, а я…

Лицо матери сжалось, брызнули слёзы. Она сбросила на пол шляпку и крикнула:

– Что я должна была подумать? Келли больше нет? Она уже мертва? А ты сидишь, смотришь в небо, несёшь какую-то чушь про поезд в воздухе. Что на самом деле произошло? Отвечай!

Келли соскочила с табурета, подхватила с пола свою сумочку, открыла, вытрясла газету, бросилась к матери, обняла её колени, прижала к ним голову. повторяя:

– Мамочка, прости, мамочка, я жива, я люблю тебя! Я не вру, нет, нет, прости, не плачь, мамочка!

Стивен Паркер опустил ногу со стремянки, подобрал с пола газету, развернул, задержал взгляд на названии, пробежался глазами по содержанию, поднёс к лицу, опустил, поднял, снова пробежался глазами по содержанию, аккуратно положил на стремянку. Сделал несколько шагов к жене и дочери, наклонился, обнял обеих, скомандовал:

– Будет вам плакать, дорогие мои девочки. Давайте переместимся в гостиную. Сегодня удивительный день, у нашей любимой мамочки именины, скоро придут гости. Завтра всё обсудим подробно. Кстати, должен вам сказать, что сегодня утром  в «New York Times» был экстренный выпуск. Диспетчер Вашингтонского аэропорта засёк на экране радара семь неопознанных объектов. Это далеко не первое появление странных объектов. Тем не менее, я не могу понять, как у тебя в сумочке оказалась газета из будущего, доченька?

Стивен помог жене подняться и спросил:

– Дорогая, надеюсь, ты не станешь возражать, если Келли пригласит и младшего Паркера к ужину?

– Не стану, правильно. Сходи, милая, пригласи его и дай ответ парню. Неучтиво было так поступать.

– Я, нет, мамочка…О, да, хорошо, спасибо, прости.

– Задержись на минуту, Келли, должен кое-что тебе сказать, – попросил отец.

Проследив за тем, насколько далеко прошла в зал жена, он легонько взял дочь за локти и сказал:

– С нашей стремянки хорошо видна не только лужайка перед соседским домом, но и входная дверь. Если присмотреться внимательно, можно заметить, куда пошла гостья Тейлора. На втором этаже у них спальни, как и у нас. Утром мне понадобилось подняться на стремянку, повесить праздничную гирлянду. В это же время я увидел, как младший Тейлор открывает дверь прелестной девушке в платье розового цвета, она входит, а потом поднимается по лестнице. Но я тебе верю, солнышко. То была девушка с неопознанного объекта. Только ты больше не пугай нас с мамой. Договорились? Келли, вот это, это же твой браслет? Тейлор отдал его мне, когда приходил тебя сватать.

Стивен протянул дочери точную копию браслета Келли.

– Я не сказал маме о том, что видел утром, не показал браслет. Даже если бы на твоей руке не увидел такой же, промолчал бы. Пойми, поверь, ты всегда можешь положиться на меня. Не таись, рассказывай. Я твой папа и буду любить тебя всегда, что бы не произошло. Теперь иди к Тейлору, не знаю и не хочу знать, что было на самом деле. Постарайся стать счастливой.

Келли спрятала браслет в сумочку, отдала отцу и пошла приглашать любимого на день рождения мамы.

Перед дверью застыла, вспоминая путешествие. Потом решительно нажала на звонок.
Тейлор открыл дверь, отступил на шаг назад и сразу рванулся к Келли.

– Ты пришла? Ты согласна, да? Только не пропадай, не уходи больше, Келли, Келли! Ты согласна?

– Да, да! А ты? Это правда? Я боюсь поверить.

– Ты не веришь до сих пор? Почему, Келли?

– Потому, что два года я смотрела на твой дом, на эту дверь, на девушек и..

– Послушай, меня, - перебил Тейлор. – Я негодяй, прощения мне нет. Я тебя провоцировал, я мечтал о тебе, смотрел на ваши окна, представлял нас, потому что люблю тебя, Келли. А ты?

– А я люблю тебя давно, с детства. Дразнила, задирала, не замечала умышленно. И должна тебе признаться. Боялась всего на свете: маму, отца, того, что стану беременной и ты возненавидишь меня. Я была глупой, Тейлор. Сейчас говорю, убеждаю тебя и себя, хочу поверить в нас. Я всегда буду любить тебя, даже если завтра ты передумаешь жениться, даже если увижу у твоей двери девушку, а ты скажешь, что она просто так зашла, на чай. Я поверю тебе. И буду верить всегда. Сегодня…Нет, расскажу потом. Даже если отвергнешь меня, не перестану любить.

Тейлор взял Келли за руку. Глянул на браслет. Улыбнулся. Спросил:

– Отец отдал? Я люблю тебя.

– Приходи к нам вечером. У мамочки день рождения. Я буду ждать тебя, Тейлор.





Исходный вариант

Сиэтл, Уоллингфорд. 20 июля, 1952 год. Воскресенье.

В доме Линды и Стивена Паркеров царила праздничная суета по причине дня рождения Линды. К ужину ожидали приезда гостей.
 
Утром Келли оставила в гостиной подарок для мамочки и отправилась в Вудленд парк. Приняв решение не путаться под ногами у прислуги и не раздражать родителей, замирая перед окнами, выходящими на соседский дом, она никого не предупредила об уходе.
 
Перед тем, как влюбиться в Тейлора Томпсона, Келли была жизнерадостной, деятельной и почти не замечала одноклассника – мечту  многих девчонок старшей школы. Ей даже завидовали, но не из-за равнодушного отношения к предмету всеобщего обожания, а потому что тот жил в соседнем доме, за забором.
Знали бы они, какую муку приходилось испытывать, подглядывая за Томпсоном младшим, наблюдая, как к нему приходила то одна, то другая девушка. Если стать коленями на высокий табурет, с веранды можно без напряжения увидеть не только соседскую лужайку перед домом и входную дверь, но и то, куда идёт очередная гостья: в гостиную или вверх по лестнице, на второй этаж, а там…Никакого сомнения не возникало, конечно же, на второй этаж, в комнату Тейлора и там…
Келли отгоняла назойливые мысли, но они не давали покоя, вынуждали ревновать, придумывать всякие глупости, чувствовать себя несчастной и обманутой. Зачем он называл её самой прекрасной розочкой в мире, зачем упрекал за колючие шипы? Ведь с детства знал, в какой семье росла его соседка, знал о строгости родителей, особенно мамочки. С другой стороны, разве он мог измениться? Даже если бы Келли уступила, то вот так же, как остальные, поднималась бы по лестнице на второй этаж! Ей было бы ещё больнее и обиднее, но разлюбить Тейлора не удавалось.

Размышляя таким образом, девушка не заметила, как оказалась в парке. Утренняя прохлада немного ослабила страдания. В душе возникли привычные желания и обращения к кому-то всемогущему, способному соединить любящие сердца. Ни секунды не сомневаясь, Келли взмолилась, подняв глаза к небу, прижав руки к груди:

– Да помоги же мне, наконец, ты всё можешь, пусть Тейлор станет моим мужем, пусть любит меня одну, только меня. Я уже окончила школу, сколько можно ждать? Пусть он придёт и попросит моей руки! Я хочу узнать, почему он так настаивает, так жадно смотрит на меня, я очень, очень этого хочу!

Разойдясь не на шутку, она уронила в траву сумочку, закрыла руками глаза и разрыдалась. Услышав рядом шум, прекратила всхлипывать, опустила руки, замерла. Прямо перед ней на газоне стояло нечто, сверкающее в утренних лучах солнца, громадное, круглое, похожее на диск. На торце диска появился проём, из него вышла девушка – точная копия Келли в таком же платье. Подошла, начала говорить, Келли всё понимала и медленно отвечала, теряя сознание.

Очнулась на том же месте. Одной рукой сжимала сложенную в несколько раз газету, в другой держала сумочку. Достала из сумочки часы, глянула на циферблат, обмерла. Почти четыре вечера. Совершенно точно, не утра, судя по расположению солнца. Через два часа соберутся гости. Ей давно пора быть дома. Попыталась сложить газету и спрятать, но та выскользнула из рук, упала в траву, раскрылась на титульной странице: «The Seattle Times. Saturday, July. 20, 2002». Келли остолбенела, испугалась и мгновенно вспомнила, где провела четверть дня. Схватила газету, побежала, потом пошла медленно, перебирая в памяти подробности путешествия, сомневаясь, не веря себе. На веранде ждали мама и отец. Келли подошла, заняла место между ними, устроившись на высоком табурете, прошептала:

– Простите, я заблудилась.

– Не буду напоминать о моём дне рождения. Попытайся понять. Такого подарка от тебя я не ожидала, – сказала мама, глянула на дочь с досадой и обиженно поджала губы, продолжая курить сигарету.

– Мамочка, я не хотела, не хотела, но что-то произошло… – умолкла и сразу продолжила. – Прости, прошу тебя, прости, вернуться раньше было невозможно!
Отец ухмыльнулся, поставил ногу на стремянку, облокотился рукой, сцепил пальцы, сжал губы.

– Папа, хоть ты не сердись, правда, вернуться оттуда вовремя не получилось бы ни за что в жизни и…

– Не сомневаюсь. Надеюсь, ты всё нам расскажешь.

– Если требуете, расскажу, да, расскажу, только не понимаю, почему из-за нескольких часов прогулки по парку вы устраиваете целую трагедию?

– Теперь это называется прогулкой по парку? – едва сдерживаясь, процедил сквозь зубы отец.

– Ты, да ты, – задохнулась от возмущения мама. – Ты родилась в семье верующих, воспитана в строгости и благочестии. Стив, говори ты, иначе у меня случится нервный срыв.

– Рассказывай, Келли, не вынуждай меня, сама знаешь, к чему. Будь предельно правдивой.

– Хорошо, расскажу всё, только потом не надо вызывать доктора и класть меня в больницу. Лучше бы мне ничего не помнить! Утром я пошла в парк, чтобы никому не мешать дома. Если хотите знать, думала о Тейлоре, да, о сыне мистера Томпсона, нашего соседа. Если я не имею права мечтать о семье, о будущем муже и детях, тогда можете больше со мной не разговаривать, пусть умру от горя, потому что он тоже, как и вы, меня не любит!

Линда сбила дрожащим пальцем пепел с сигареты, глубоко вздохнула, словно собиралась что-то сказать и, не выдохнув, замерла, впившись взглядом в лицо дочери. Стивен напрягся, ещё глубже опустил руку в карман брюк. Келли продолжила:

– Пусть он сейчас меня не любит, но мы поженимся! Я видела нас на Пятой авеню. Сто раз проверила табличку на здании – «5-я авеню». Там почему-то были новые дома, но некоторые не изменились. Шла медленно, а мне навстречу – мы, то есть, они: я, он и малышки, две девочки с бантиками в косичках! Клянусь Богом, это были мы. Он седой, на мне светлое платье и девочки, маленькие в розовых, как моё. Сверху, в воздухе грохотал поезд. Мимо нас неслись машины, совсем непохожие на нашу, а мы шли друг другу навстречу. Оставалось несколько шагов, но я испугалась, развернулась и побежала, не разбирая дороги.

Словно завороженный, Стивен медленно проговорил:

– Я слышал о проекте монорельса, но ты не могла знать.

– Не знала. Дома, огромные, высоченные, сверкают! В них столько окон. Страшно и красиво. Птиц нет. Там нет их. Совсем.

Линда уронила сигарету, сняла шляпку, положила на колени, разглядывая дочь, словно видела её впервые в жизни, а та глядела куда-то, в неведомое, продолжая рассказывать:

– Это сделала она, девушка из диска. Я шла по парку, плакала от досады и ревности. Вдруг услышала шипение, остановилась. Передо мной стоял громадный блестящий диск. Неожиданно он открылся. Как будто по торцу откатилась в сторону дверь. Оттуда вышла я, нет, не так – точная копия меня. Подошла и сразу предложила попасть в будущее, увидеть мужа, внучек. А она пойдёт к Тейлору и сделает то, о чём давно мечтала я, даст то, чего он несколько лет добивался от меня. Она хотела понять или почувствовать любовь. То есть, стать его девушкой по-настоящему, потом сразу улететь, потому что и так опаздывает, но это должна испытать.

Келли повернулась к отцу и прошептала:

– Папа, она не настоящая, не такая, как я, она превратилась, но не в меня, а как на маскараде, надела костюм. А я лишь кивнула головой и сразу оказалась на Пятой авеню, а там я и Тейлор, старенькие, с девочками. Навстречу. И поезд на столбах. И дома…Нет таких, это невозможно. Побоялась подойти, убежала, потом долго ходила и вдруг снова очутилась в Вудлен парке, нашем, настоящем. Только тут уже наступил вечер.

Линда, ударяя рукой по шляпке, начала чеканить слова:

– Теперь ты послушай меня. За полчаса до твоего возвращения из…не знаю, как назвать, к нам пришёл Тейлор Томпсон с букетом цветов. Он просил у нас с отцом твоей руки, просил, чтобы ты вышла к нему, спустилась из своей комнаты. Он хотел, чтобы его любимая отказала, глядя ему в глаза, не так, как сделала, уходя. Он пересказал твои слова. Я запомнила абсолютно точно: «Прощай, Тейлор, не ищи, я никогда не вернусь. Любовь – это единственное, ради чего можно жить на вашей дикой планете. Через полчаса я исчезну навсегда». Желая его успокоить, я сказала, что ты ушла утром, пока не возвращалась, но мы сразу же сообщим, как только появишься. Твой отец пошёл провожать бедного мальчика домой, а я…

Лицо матери сжалось, брызнули слёзы. Она сбросила на пол шляпку и крикнула:

– Что я должна была подумать? Келли больше нет? Она уже мертва? А ты сидишь, смотришь в небо, несёшь какую-то чушь про поезд в воздухе. Что на самом деле произошло? Отвечай!

Келли соскочила с табурета, подхватила с пола свою сумочку, открыла, вытрясла газету, бросилась к матери, обняла её колени, прижала к ним голову. повторяя:

– Мамочка, прости, мамочка, я жива, я люблю тебя! Я не вру, нет, нет, прости, не плачь, мамочка!

Стивен Паркер опустил ногу со стремянки, подобрал с пола газету, развернул, задержал взгляд на названии. пробежался глазами по содержанию, перевернул газету несколько раз, поднёс к лицу, опустил, поднял, снова пробежался глазами по содержанию, аккуратно положил на стремянку. Сделал несколько шагов к жене и дочери, наклонился, обнял обеих, скомандовал:

– Будет вам плакать, дорогие мои девочки. Давайте переместимся в гостиную. Сегодня удивительный день, у нашей любимой мамочки именины, скоро придут гости. Завтра всё обсудим подробно. Кстати, должен вам сказать, что сегодня утром  в «New York Times» был экстренный выпуск. Диспетчер Вашингтонского аэропорта засёк на экране радара семь неопознанных объектов. Они двигались вдали от установленных маршрутов движения самолётов. Это далеко не первое появление странных объектов. Тем не менее, я не могу понять, как у тебя в сумочке оказалась газета из будущего, доченька?

Стивен помог жене подняться и спросил:

– Дорогая, надеюсь, ты не станешь возражать, если Келли пригласит и младшего Паркера к ужину?

– Не стану, правильно. Сходи, милая, пригласи его и дай ответ парню. Неучтиво было так поступать.

– Я, нет, мамочка…О, да, хорошо, спасибо, прости.

– Задержись на минуту, Келли, должен кое-что тебе сказать, – попросил отец.

Проследив за тем, насколько далеко прошла в зал жена, он легонько взял дочь за локти и сказал:

– С нашей стремянки хорошо видна не только лужайка перед соседским домом, но и входная дверь. Если присмотреться внимательно, можно заметить, куда пошла гостья Тейлора. На втором этаже у них спальни, как и у нас. Утром мне понадобилось подняться на стремянку, кое-что подправить. Не важно. В это же время я увидел, как младший Тейлор открывает дверь прелестной девушке в платье розового цвета, она входит, а потом поднимается по лестнице. Но я тебе верю, солнышко. То была девушка с неопознанного объекта. Только ты больше не пугай нас с мамой. Договорились?