6. Дайвер. Поллок?!

Мария Шпинель



Автор:   Дайвер

Финальный вариант


Поллок?!
 
Ингрид не ожидала такого отпора. Вопрос казался давно решённым. 
Они с Рэем пришли первыми. Направились в подсобку через небольшой светлый зал, который хорошо просматривался с улицы. 
Особенно заманчиво этот зал выглядел по вечерам. Золотистый свет озарял его изнутри. Прохожие невольно заглядывали через панорамные окна. Как на киноэкране можно было рассматривать стену, пестревшую шпалерной мозаикой картин. Несколько зрителей и сотрудников маячили в ярком аквариуме. Или, в иные дни, светящийся экран пустовал, и картины напрасно ждали посетителей, горожане спешили мимо.
Окна подсобки выходили в небольшой тенистый двор. Утро сегодня выдалось жарким. Настоянная на густой зелени прохлада затекала тонкими струйками в комнату. Мягкий полумрак, от забитых холстами стеллажей, сгущался у входа и рассеивался у противоположной стены. Здесь был освещённый свободный уголок. Укромный уголок, где сначала появились высокий табурет и стремянка, а потом в их компанию попал некрашеный стул. Галерейщики бегали сюда покурить, поболтать. Большие полотна, по размеру не проходившие в отсеки стеллажей, громоздились у стены. На самой верхотуре, на одном из подрамников болталась серебряная змейка ёлочной мишуры. Какое же всё родное здесь! Каждый миллиметр, каждая пылинка, такой знакомый Ингрид запах. И всё это предстоит продать. Другого выхода просто нет.
Ингрид помнила самое начало, закупки первых вещей. Галерея возникла практически из ничего. Бурные вечеринки, вино, пластинки, нечёсаные художники, их, подчас абсурдные, истории, удивительные картины. Не верилось, что за эту «мазню» кто-то может платить большие деньги. Но безграничный полёт фантазии, бунт творческих идей против тесных рамок формы заражал всё больше любителей живописи. Во второй половине тридцатых дело пошло в гору. А к сороковому году галерея процветала. Средств уже хватало не просто на аренду, а на покупку хорошего помещения в двух шагах от зажатой пыльными массивными домами Пятой Авеню. В обед отсюда можно было за пять минут дойти до Центрального парка.
Развалилось всё гораздо быстрее, чем создавалось. Стив сгорел за полтора месяца. Никто этого не ожидал. В одночасье та богемная жизнь закончилась. Именно Стив был вдохновителем и центром маленькой вселенной. Он обладал необыкновенным чутьём на талантливые работы. Собрал отличную команду.  С уходом Стива горение превратилось в тление. И не только для галереи. Жизнь для Ингрид вообще закончилась. Во всех смыслах.
А Рэй подхватил Ингрид в полёте. В стремительном полёте вниз. Она пыталась смягчить горечь утраты с помощью виски. Рэй подставил плечо, поддержал. Неужели прошло всего четыре года с тех пор? Четыре чёрно-белых года после того, как закончился праздник по имени Стив.
Ингрид с Рэем сегодня пришли первыми. А Сара ворвалась через десять минут. Раскрасневшаяся от жары и быстрой ходьбы, в розовом платье, которое вспыхнуло на фоне серых холстов, как рассвет. Именно сейчас Ингрид поняла, насколько дочь похожа на отца. Сара прошла, встала спиной к большим подрамникам, прислоненным к стене, словно защищая их, и, с вызовом глядя на мать и отчима, без экивоков выпалила:
- Я не позволю продавать папину галерею! Только через мой труп!
- Но Сара, милая! Мы же сто раз всё это обсуждали. Галерея на грани банкротства! – растерянно проговорила Ингрид.
- И это ещё мягко сказано, - подхватил Рэй.
Ингрид предлагала обсудить всё в кафе или у них дома, в спокойной обстановке.  Они с Рэем снимали квартиру на втором этаже старого дома в тихом уютном Бруклин-Хайтс. Ингрид иногда казалось, что это кукольный домик, а они всего лишь игрушки внутри красивого, но, увы, ненастоящего мира.
Сара настояла на встрече в галерее. Они забрались в подсобку, подальше от любопытных глаз. Сюда вряд ли кто зайдёт так рано. 
- Единственный выход для нас – продать галерею и вложиться в фабрику. – продолжил Рэй – Мы должны быть благодарны моим родственникам за столь выгодное предложение! Как ты не понимаешь, Сара? В противном случае, придётся ютиться в какой-нибудь конуре. Ты ведь догадываешься, что от твоей квартиры тоже нужно будет отказаться. А потом – какой смысл! Этот бизнес уже прогорел.
- Да это потому, что вы не слушаете нас с Тилли. Покупаете всякую муть! Нужно Поллока покупать! ПОЛЛОКА! Сейчас вашу муть надо скинуть, продать за полцены. И купить десять картин Поллока. И через год мы будем на коне. Что касается квартиры, то я могу у Тилли пожить. Жила же я два года с ней пока мама… болела.
Ингрид закурила. Сара говорила с таким жаром, с такой энергией. Сколько в ней было силы и благородства. Ингрид смотрела на них с Рэем и удивлялась. Рэй вдруг показался ей таким занудой. Всё, что обсуждалось, было для него помехой, которую нужно устранить. А для Сары это был вопрос почище «быть или не быть». В словах её звучала преданность отцу, делу всей его жизни.  Ингрид показалось, что Стив где-то рядом. Столь острого ощущения его присутствия не было ещё ни разу, с тех пор, как его не стало. Как же получилось, что она, Ингрид, оказалась слабаком? 
- Сара, но если не продавать, то нам всем придётся несладко. И потом, Тилли… О ней тоже нужно подумать. 
- Мама! Тилли ради спасения галереи примет нас всех. Ты даже не думай насчёт Тилли. У неё же в руках все папины связи, все друзья рядом! Всё это не оборвалось. Всё живо, только открой глаза. Отпусти тревоги и доверься нам с Тилли. Ты не заметишь, как всё пойдёт на лад и станет опять, как с папой.
Рэй выглядел всё более напряжённым. Его непринуждённая поза теперь казалась неестественной. Ингрид видела, что завидная сдержанность Рэя скоро разлетится в клочья. 
- Я даже не понимаю, как можно об этом серьёзно говорить. Поллок! Это же... Это же просто ерунда! Это хулиганство, детские шалости. Кто может видеть в этом искусство, живопись! Мартышке дай кисть, и она лучше нарисует! Ингрид! На кону наша жизнь, наше будущее, будущее Сары! Как ты можешь даже мысль допускать об этом – «если не продавать». Поллок?! Всё же было решено!
Ингрид как будто раздваивалась. С одной стороны, она вспомнила Поллока. В те времена, когда Стив был жив, они много общались. Особенно до переезда художника в Спрингс. И пару раз уже в Спрингсе, когда Ли окончательно прибрала его к рукам. Именно там и именно с ней, своей Ли, Поллок изобрёл «капельную» технику. Его эксперименты завораживали. Он выдавливал краску прямо из тюбика на огромный холст, лежащий на полу. Выплёскивал из банки жидкий колер, разбрызгивал его рукой. Он делил полотно на части причудливыми живыми протоками, ручьями, озёрами. Двигался вокруг холста, иногда наступал на работу, словно в трансе, в колдовском танце. В эти минуты художник становился шаманом, существом не из нашего мира. Можно было смотреть на священнодействие, как на огонь или волны, или на дождь за окном. Поллок, Поллок, он ведь, наверное, гений, наверное, Сара права. 
С другой стороны, думала Ингрид, если пойти против течения, не сорвётся ли она опять, не обрушится ли в бездну ада, как тогда… Два года запоев не прошли даром. Страшно было смотреться в зеркало, хотелось умереть. И дочь, и галерея, и всё на свете потеряло смысл. А Рэй – сколько терпения и любви, как добр он был к ней. Он пытался её растормошить, возил в Перу, таскал по врачам. Какая дилемма. Получается, если не продавать галерею, она предаст Рэя. Всё ведь было решено. Сара не то чтобы соглашалась на продажу, но и отпора такого не проявляла.  Как неожиданно всё изменилось. Получается, если Ингрид откажется от галереи, то предаст Сару и Стива. Кто бы мог подумать, чем обернётся сегодняшний разговор. Ингрид казалось, что она просыпается после долгого сна. И пробуждение не из приятных – сплошные проблемы.
- Рэй, дорогой… Ты, конечно, не совсем прав. Поллок, безусловно, талант. Но…
- Ингрид! Я просто не верю своим ушам! Как ты можешь! Всё уже практически решено с фабрикой. Братья рассчитывают на нас. Это просто… У меня нет слов. Ты переметнулась…
Резкий хлопок прервал его страстную речь. Неожиданно упал на пол один из прислоненных к стене подрамников. Это был купленный сразу после войны Стивом в Европе Миро. Прекрасный Миро. Образ и чувство скупыми средствами. Густой тёмно-зелёный и бордовый. Тонкие жёлтые нити. Алое треугольное пятно - просветом в тревожном насыщенном фоне. Одному богу известно, почему он ещё не продался. Видимо единственная картина, оставшаяся от той прошлой, золотой эпохи. Их со Стивом.
- Я всё сказала, мама, - Сара решительно направилась к выходу.
У Ингрид кружилась голова. Но почему было так легко и спокойно? 
- Я просто убит! Уничтожен! Я не ожидал, что ты так резко изменишь своё мнение по этому делу.
- Дай мне ещё два дня.
- Что тут думать. Я вижу, что ты всё решила. Жду тебя в машине.
Ингрид осталась сидеть в опустевшей подсобке с недокуренной сигаретой, забытой в руке. Чуть-чуть шевелилась под потолком мишура. Тихо, мирно, как безмолвные и бесстрастные наблюдатели, стояли вокруг стеллажи с картинами. Ингрид было хорошо среди них. Она подошла к окну и села на пыльный подоконник. Щелчком катапультировала в траву окурок. Ветер играл с пылинками в солнечном луче. Давно Ингрид не ощущала такой внутренней свободы. Она чувствовала себя почти счастливой. Как странно, ведь дела шли из рук вон плохо.









Исходный вариант

          Ингрид не ожидала такого отпора. Вопрос казался давно решённым.
          Они с Рэем пришли первыми. Было довольно жарко даже утром, даже в этой подсобке, хотя окна выходили в небольшой тенистый двор. Настоянная на густой зелени, прохлада затекала тонкими струйками в комнату. Мягкий полумрак, от забитых холстами стеллажей, сгущался у входа и рассеивался у противоположной стены. Здесь был освещённый свободный уголок. Укромный уголок, где завелись высокий табурет, стул и стремянка. Галерейщики бегали сюда покурить, поболтать. Большие полотна, по размеру не проходившие в отсеки стеллажей, громоздились у стены. На самой верхотуре, на одном из подрамников болталась серебряная змейка ёлочной мишуры. Какое же всё родное здесь! Каждый миллиметр, каждая пылинка, до боли знакомый Ингрид запах. И всё это предстоит продать. Другого выхода просто нет.
          Ингрид помнила самое начало, закупки первых вещей. Боже мой, как же давно это было! Вечеринки, вино, пластинки, патлатые художники, их абсурдные судьбы, необычные картины. Почти не верилось тогда, что за эту «мазню» кто-то может платить большие деньги. И вот всё развалилось. С уходом Стива. Стив сгорел за полтора месяца. Никто этого не ожидал. В одночасье та богемная жизнь закончилась. Вообще жизнь для Ингрид закончилась.
          Рэй подхватил Ингрид в полёте. В стремительном полёте вниз. Она пыталась смягчить горечь утраты с помощью виски. А Рэй подставил плечо, поддержал. Неужели прошло всего пять лет?
          Они с Рэем сегодня пришли первыми. А Сара ворвалась через десять минут. Прекрасная, раскрасневшаяся от жары и быстрой ходьбы, в розовом платье, которое было необыкновенно ей к лицу. Ингрид залюбовалась дочерью. Сара прошла и встала спиной к большим холстам, прислоненным к стене, как будто защищая их, и, с вызовом глядя на мать и отчима, без экивоков выпалила:
          - Я не позволю продавать папину галерею! Только через мой труп!
          - Но Сара, милая! Мы же сто раз всё это обсуждали. Галерея на грани банкротства! – растерянно проговорила Ингрид.
          - И это ещё мягко сказано, - подхватил Рэй.
          Ингрид предлагала обсудить всё у них дома или в кафе, в спокойной обстановке. Но Сара настояла на встрече в галерее. Они забрались подальше от любопытных глаз. Сюда вряд ли кто зайдёт так рано.
          - Единственный выход для нас – продать галерею и вложиться в фабрику. – продолжил Рэй – Нам нужно быть благодарным моим родственникам за столь выгодное предложение! Как ты не понимаешь, Сара. В противном случае, придётся ютиться в какой-нибудь конуре. Ты ведь догадываешься, что от твоей квартиры тоже нужно будет отказаться. А потом – какой смысл! Этот бизнес уже прогорел.
          - Да это потому, что вы не слушаете нас с Тилли. Покупаете всякую муть! Нужно Поллока покупать! ПОЛЛОКА! Сейчас вашу муть надо скинуть, продать за полцены. И купить десять картин Поллока. И через год мы будем на коне. Что касается квартиры, то я могу у Тилли пожить. Жила же я два года с ней пока мама… болела.
          Ингрид закурила. Сара говорила с таким жаром, с такой энергией. Сколько в ней было силы и благородства. Ингрид смотрела на них с Рэем и удивлялась. Рэй вдруг показался ей таким занудой. Всё, что обсуждалось, было для него помехой, которую нужно устранить. А для Сары это была жизнь, любовь. Слова её излучали преданность отцу, делу всей его жизни.  Ингрид показалось, что Стив где-то рядом. Рядом. Столь острого ощущения его присутствия не было ещё ни разу, с тех пор, как его не стало. Как же получилось, что она, Ингрид, оказалась слабаком?
          - Сара, но если не продавать, то нам всем придётся не сладко. И потом, Тилли… О ней тоже нужно подумать.
          - Мама! Тилли ради спасения галереи примет нас всех. Ты даже не думай насчёт Тилли. У неё же в руках все папины связи, все друзья! Всё это не оборвалось. Всё живо, только раскрой глаза. Отпусти тревоги и доверься нам с Тилли. Ты не заметишь, как всё пойдёт на лад, всё станет опять, как с папой.
          Было заметно, что фигура Рэя становилась всё более напряжённой. Его непринуждённая поза теперь казалась неестественной. Ингрид видела, что завидная сдержанность Рэя скоро разлетится в клочья.
          - Я даже не понимаю, как можно об этом серьёзно говорить. Поллок! Это же.. Это же просто ерунда! Это хулиганство, детские шалости. Кто может видеть в этом искусство, живопись! Мартышке дай кисть, и она лучше нарисует! Ингрид! На кону наша жизнь, наше будущее, будущее Сары! Как ты можешь даже мысль допускать об этом – «если не продавать». Поллок?! Всё же было решено!
          Ингрид как-будто раздваивалась. С одной стороны, она вспомнила Поллока. В те времена, когда Стив был жив, они много общались. Эксперименты Поллока завораживали. Выдавливая краску прямо из тюбика на холст, он делил полотно на части причудливыми живыми протоками, ручьями, озёрами. Художник был, словно шаман, словно существо не из нашего мира. Можно было смотреть на священнодействие, как на огонь или волны, или на дождь за окном. Поллок, Поллок, он ведь, наверное, гений, наверное, Сара права. С другой стороны, думала Ингрид, если пойти против течения, не сорвётся ли она опять, не обрушится ли в бездну ада, как тогда… Два года запоев не прошли даром. Тогда страшно было смотреться в зеркало, мучительно хотелось умереть. А Рэй – сколько терпения и любви, как добр он был к ней. Страшная дилемма. Получается, если не продавать галерею, она предаст Рэя. Всё ведь было решено. Решено. Сара не то чтобы соглашалась на продажу, но и отпора такого не проявляла.  Как неожиданно всё изменилось. Получается, если Ингрид откажется от галереи, то предаст Сару и Стива. Боже мой!
          - Рэй, дорогой… Ты, конечно, не совсем прав. Поллок, безусловно, талант. Но…
          - Ингрид! Я просто не верю своим ушам! Как ты можешь! Всё уже практически решено с фабрикой. Братья расчитывают на нас. Это просто… У меня нет слов. Ты переметнулась…
          Резкий хлопок прервал его страстную речь. Неожиданно упал на пол один из прислоненых к стене подрамников. Это был купленный Стивом в Европе Миро. Прекрасный Миро. Одному богу известно, почему он ещё не продался. Видимо единственная картина, оставшаяся от той прошлой, золотой эпохи. Их со Стивом.
          - Я всё сказала, мама, - Сара решительно направилась к выходу.
У Ингрид кружилась голова. Но почему было так легко и спокойно? Ощущение, что Стив рядом, не покинуло её, а стало ещё сильнее.
          - Я просто убит! Уничтожен! Я не ожидал, что ты так резко изменишь своё мнение по этому делу.
          - Дай мне ещё два дня.
          - Что тут думать. Я вижу, что ты всё решила. Жду тебя в машине.
          Ингрид  осталась сидеть в опустевшей подсобке с недокуренной сигаретой, забытой в руке. Чуть-чуть шевелилась под потолком мишура. Тихо, мирно, как безмолвные и бесстрастные наблюдатели, стояли вокруг стеллажи с картинами. Ингрид было хорошо среди них. Она подошла к окну и села на пыльный подоконник. Щелчком катапультировала в траву окурок. Ветер играл с пылинками в солнечном луче. Давно Ингрид не ощущала такой внутренней свободы. Она чувствовала себя почти счастливой. Как странно, ведь дела шли из рук вон плохо.

© Copyright: Мария Шпинель, 2020
Свидетельство о публикации №220110900219


http://proza.ru/comments.html?2020/11/09/219