Боль Оксаны

"Боль Оксаны"

У Оксаны было высшее образование.
 Она получила диплом педагога дошкольного образования, но по специальности проработала всего пару лет после окончания пединститута родного города.
Позже диплом ей так и не пригодился.

Замуж она вышла рано.
В двадцать лет, на дискотеке в местном Доме культуры, куда пришла с подругой, Оксана познакомилась с молодым человеком.
Через месяц они поженились.
Детей, увы, не было.
Как ни старались – все напрасно: секс был регулярный, яркий, насыщенный.
 Ее Артур был полукровкой: мать – русская, отец – армянин.
 Горячий, страстный, эмоциональный – таким был ее любимый Артурчик.
 А как заразительно хохотал он, когда они смотрели по телевизору любимый КВН! Заботливый, внимательный, щедрый...
А как он ухаживал! – с грустью и теплотой в сердце вспомнила Оксана.

Она горько вздохнула.
Из глаза скатилась слеза.
Тонким соленым ручейком поскользнулась она по уже наметившимся морщинкам под веком, нашла короткую дорожку к верхней губе и горячей влагой упала в приоткрытый рот.
Соленый вкус обволок язык, словно прикосновение морской волны, и в памяти всплыли кадры их отпусков в Анапе – они так любили там отдыхать.

Что же случилось?
Почему они расстались?
 Ведь это была любовь – женское сердце не обманешь.
Она была бездетна.
Артур уверял, что причина расставания – не в ее "женской проблеме", но Оксана-то понимала: именно в этом.
Она снова заплакала.
 Наколола вилкой пышный кусок бисквита и стала жадно, с каким-то остервенением жевать.
 Потом второй, третий...
 Она плакала и ела.
 Заедая боль, забивая до отказа пустоту внутри сладкими тортами, сдобной выпечкой, всем, что было в холодильнике.

Развод стал для нее тяжелейшим ударом. Больше семья так и не сложилась.
 Только мимолетные романы, связи без обязательств.
Секс "для здоровья" вскоре перестал приносить прежнее, смутное подобие радости.
Во всех мужчинах она безуспешно пыталась разглядеть черты своего "ненаглядного Артурчика".
Никто не позволял ей игриво накрутить на палец черные кудряшки на груди.
 Никто не заставлял ее забыться под натиском дерзкого, до неприличия умелого языка, который читал ее желания как открытую книгу.
А потом не стало и этого.

Оксана стремительно набирала вес. Мужчины перестали замечать ее вовсе. Она устроилась кондитером в магазин.
На смене исправно тестировала свою выпечку, раскладывала аппетитные изделия по полкам...
И ела.
Жадно, бесконечно ела...

(Часть первая).

Оксана грустила, сидя у окна.
Она смотрела на спешащих прохожих, направлявшихся к остановке рядом с домом, где жила с матерью.

Это окно давно уже стало для нее единственным окном в мир, где кипела жизнь.
Молодая еще женщина страдала ожирением третьей степени; ее вес давно перевалил за центнер при росте всего в сто семьдесят сантиметров.
Сколько она перепробовала диет и препаратов для похудения — всё было тщетно.
Походы к врачам, лечение народными средствами, даже сеансы гипнотерапевтов не приносили облегчения, а лишь погружали Оксану в пучину еще большего уныния.
Не сказать, чтобы они с мамой были воцерковленными, но церковные праздники отмечали исправно.
К суевериям относились скептически, поэтому предложение тетки сходить к гадалке поначалу отвергли категорически.
Но однажды вечером, смотря «Битву экстрасенсов» по телевизору, они решили поискать в интернете какую-нибудь ворожею или мага.
«Чем черт не шутит», — подумали женщины.
Через несколько дней они уже сидели в полумраке у «потомственной цыганки» с экзотическим именем Матильда.
Сеанс длился около часа.
За это время из Оксаны, казалось, вытянули все жилы.
 Смуглая женщина в глубоком кресле напротив безостановочно шептала что-то монотонное, погружая клиентку в глубокий, почти беспамятный транс.
Очнувшись, Оксана открыла глаза.
По телу разлилась невероятная, доселе неведомая легкость.
Ей почудилось, что ненавистные складки на боках растаяли, тяжелый фартук живота, наглухо скрывавший ее интимную прелесть, исчез, открыв ту самую женственность, что когда-то пленяла мужа, а позже — любовников.
Липкие, мокнущие пролежни высохли и затянулись, воспаленные натертости в промежности перестали сочиться; обновленная кожа, нежная и гладкая, будто в юности, источала тонкий, забытый аромат чистоты и здоровья.
Оксана, окрыленная, попыталась подняться с дивана.
Она блаженно улыбнулась своей спасительнице... и в тот же миг рухнула всем чудовищным весом на хлипкую софу.
Дешевая ткань обивки с отвратительным хрустом разорвалась, обнажив зияющие стальные пружины, которые тут же впились в рыхлую плоть ее зада.
Хлипкие ножки софы отчаянно заскрипели, дрогнули и подломились.
Несчастная женщина с глухим стоном повалилась на бок и вдруг заголосила, разрыдалась навзрыд, в бессилии стуча кулаком по холодному полу.

(Часть вторая).

Оксана обожала кексы с изюмом.
 После разрыва с Олегом это лакомство стало едва ли не единственным утешением.
Она прекрасно отдавала себе отчёт: далеко не красавица, да и склонность к полноте с каждым годом набирала обороты.
Однако именно он первым обратил на неё внимание, пригласил на свидание...
 И закружилось: букеты, неспешные прогулки в парке, походы в кино, редкие, но такие сладкие вечера в уютных кафе.
О, как она мечтала об этом!
 О такой любви, о таких отношениях!
Ночами, укутавшись в одеяло с головой, она погружалась в сладостные грёзы, а внизу живота возникал знакомый, томительный, сладкий холодок.
И вот — они вместе.
Он, самый желанный, целовал её, шептал нежности, был невероятно внимателен к её малейшим желаниям.
Как сон.
 Дивный, непрекращающийся сон.
Не со статной Алкой, что меняла мужиков, как перчатки: то мулат на «Камри», то блондин-атлет, напоминающий Дольфа Лундгрена...
А с ней. Невзрачной учительницей географии, хозяйкой двух вечно мурчащих сфинксов, белого хомячка Андрея и отца-пенсионера, ликвидатора последствий чернобыльской катастрофы.
Но однажды он ушёл.
Без сцен, без объяснений.
Просто собрал вещи — и исчез.
Навсегда.
«Почему?» — терзал её вопрос. — «Слишком любила? "Перелюбила"?»

А перед этим... словно желая вонзить нож глубже, он бросил:
— Оксана, я, как человек честный и благородный, не могу больше обманывать ни тебя, ни себя. Мы должны расстаться. — Голос его звучал фальшиво-торжественно. — У меня появилась другая...
В этот миг сердце, желудок, все нутро схватила ледяная судорога.
 Всё внутри с гулким стоном рухнуло в бездонную пустоту.
Боль.
Ледяное опустошение.
Недоумение: мир рассыпался на осколки, мысли спутались в мерзкий клубок.
Нет, слёз ещё не было.
Слёзы пришли позже.
 А сейчас — немой, раздирающий горло вопль раздавленной женщины, оглушённой неожиданным ударом.
Пересохший комок в горле.
 На губах — окаменевшая улыбка-гримаса. Ком подкатил к самому горлу.
Оксана сделала над собой нечеловеческое усилие, выдавив тихо, с хрипотцой:
— «Честный»?.. «Благородный»?.. Ну надо же... Кто она?.. Я её знаю? — Резко махнула рукой, отрезая. — Хотя... не надо. Не отвечай. Уже неважно. Совсем.
В этот миг рука её сама потянулась к вазочке с любимыми кексами.
 Она впилась зубами в сладкую сдобу, яростно, словно пытаясь разорвать плоть, глядя при этом прямо на Олегову шею.
Начисто забыв про врача-диетолога и все его рекомендации.
И ела. Ела. Ела.
Солёные, едкие слёзы смешивались со сладкой крошкой во рту.
Этот сладко-солёный, липкий ком на языке был ещё одним горьким доказательством: как близко здесь мёд любви и яд разочарования, как кровь с привкусом горечи на губах.
И почему-то всплыли в памяти, будто выжженные огнём, слова Чарльза Буковски: «Мы даже не просим счастья... Только немного меньше боли».

(Часть третья)

(Художник: Люсьен Фрейд)