Открытый космос
"А детки от него должны красивыми получится," — отметила про себя новоиспеченная сотрудница бухгалтерского отдела. Мысль эта мелькнула в ее белокурой головке, да и забылась. На целых два года, пока не стала идеей фикс.
А началось все с корпоратива, который случился буквально в тот самый первый Светкин рабочий день.
Новый год, танцы-шманцы, веселые лотереи, море шампанского, виски, ром, мартини... такси. Понятное дело, что в таком виде не то, что за руль не сядешь, а и в метро не пустят, если, конечно, до него еще сможешь добраться. Хотя денег на такси у Светы не было. Она вообще не знала, как доживет до аванса, ибо работу искала долго. А тут и вкусно поела, и наплясалась вдоволь, да и... В общем-то, при Светкином богатом теле алкоголь в принципе ее не брал, если бы не букет, которым она залилась, поддавшись на провокацию массовика-затейника в лице Деда Мороза. Борис Семёнович сам отлично справился с этой ролью, и после конкурса на лучший в мире пунш, к созданию которого приложили руку все сотрудники конторы, слив в одну большую вазу весь имеющийся на праздничном столе алкоголь, всем, кто не заснул под столами, пришлось вызывать перевозку.
Да, прямо в такси Минкин и отключился. Адреса его Светлана не знала… и пришлось ей на себе волочь начальника на третий этаж в свою малогабаритную однушку.
Спальных мест в квартирке было аж одно. Цыпкина было пристроилась на краю кушетки, всю площадь которой занял разметавшийся Дед Мороз. Но весовые категории были у них не равны: пару раз перевесив и приземлившись на полу, все ещё хмельная девушка там, в конце концов, и закемарила.
Гость очухался первым, вечерело. Свету разбудил не столько восхищенно-начальственный взгляд, сколько упорно-истеричный звонок его мобильного телефона.
Борис Семенович оказался давно и плотно женат.
Что не помешало ему, так и не взяв трубку, попытаться наверстать упущенное за ночь. А Светлана и не сопротивлялась. Такой шанс выпадал ей до того редко, что обращать внимание на всякого рода отягощения не приходилось. Чтобы не испортить себе минуты женского счастья, она просто представила, что Борюсик ее и только ее, и пришел к ней поселиться навеки.
К слову, Света Цыпкина была девушкой не то, чтобы полной, нет. При ее весьма достаточном росте она была довольно статной и такой пышной, каким бывает тесто, которое еще не обминали, но забыли о нем, оставив на целый час возле горячей батареи. Вся ее сдобная мякоть так и лезла, круглясь, из одежек, сколько их не одергивай.
Но всю жизнь Света невероятно стеснялась своей рубенсовской красоты. И напрасно! На каждую картину рано или поздно находится ценитель и даже коллекционер. Вот и Борина жена оказалась женщиной роскошной, но ее роскошь со Светиной не шла ни в какое сравнение. Да если бы они были борцами сумо, то Цыпкина задавила соперницу играючи.
В общем, Борюсик оказался страстным поклонником пышной формы и настолько страстным, что домой уже не вернулся. И даже отвираться не стал. Вот как отведал Цыпкиной сдобы, так сразу и перезвонил жене-то, мол, хорошего понемножку, квартиру оставляю тебе, прощай навеки, прости и забудь.
"Забудь... Так легко и просто. Наверное и ей он когда-нибудь так же скажет", — подумалось тогда нашей бухгалтерше. Но она не стала заморачиваться горькими мыслями и решила жить одним днём.
К слову, готовила Светка исключительно: все из-под ее нежных пальчиков, какие бывают лишь у истинных пышечек, выходило ну до того вкусным и калорийным, что будь на месте Минкина кто другой, за месяц превратился бы в колобка. Но Семеныч был потомственным дрищем, и своей формы не терял ни при каких обстоятельствах.
Так и зажили Света с Борюсиком. Нет, у нее в квартире не остались, Минкину природа была нужна, речка под боком. Ну как у него в Томилино. Туда, в частный дом, он свою бухгалтершу и перевез на следующий же день.
А к вечеру постучалась в калитку женщина, смутно напомнившая Цыпкиной ее саму, но килограмм двадцать тому назад. Незнакомка пристально посмотрела Светке в глаза... долго так, но без упрека, потом молча развернулась и ушла в ночь. И больше они не виделись.
А Борис Семенович просто перелег с одной перины на другую, да и зажил себе так, как будто ничего особенного в его жизни не произошло. Так меняют летнюю резину на зимнюю или...
Детей с бывшей у Минкина не было, и два года, что Цыпкина жила с ним, тоже никак не получались. Приговор врачей был единогласным — худей!
Худей... Да знали бы они — сколько раз она уже пыталась худеть, садясь на самые зверские диеты, а результат всегда был один... Как только Светик начинала заметно спадать с боков, насупленный Борюсик молча сматывал удочки и уезжал на Ахтубу, благо бизнес уже мог сам себя поддерживать на плаву и без его постоянного присутствия. Спасибо все той же Свете.
И чего боялась она больше — долгих отлучек сожителя или гор рыбы, которую надо было потом чистить и перерабатывать, ещё вопрос.
Понятное дело, сожитель звучит не очень, сейчас это принято называть гражданским мужем. Но в Борином случае истинным было именно первое, ибо с первой законной супругой он был все еще не в разводе.
Другая бы на месте Светки зудела над ухом, мол, когда-когда, и шантажировала отлучением от сдобы. Но с Борюсей это не работало. Каждое утро, если только любимая была не на диете, он исправно и неотвратимо исполнял свой мужской долг, и его пунктуальности в этом деле можно было только подивиться.
Цыпкина разрывалась между желанием завести ребенка и страхом потерять Минкина, хотя мысленно уже приучала себя к судьбе матери-одиночки. Только бы забеременеть!
Но тут из Египта прилетела ее давняя подруга по несчастью, и под большим секретом сообщила по телефону, что там и залетела, лишь прикоснувшись к барильефу некоего калечного старца, чем-то смутно напоминавшего ей Светкиного Борюсю. Там, в стране величайших древностей, был он высечен на каменной стене храмового комплекса в Луксоре. А потом подруга вручила Светке и амулет в виде фигурки этого святого, оснащенного такой мужской гордостью, что ее легко можно было принять за так и не утраченную ногу, браво поднятую в марше.
Наша бухгалтерша тут же купила двухнедельный тур в Египет и они с Борюсей отчалили: он в мечтах о дьюти фри, подводной охоте и шведском столе, а она, сгорая от нетерпения прикоснуться к той самой волшебной ноге в натуре.
И что бы вы думали? Минкин оказался практически тезкой бога мужского плодородия: одноногого и однорукого полового гиганта древности звали Мином*! И свершилось!
Безумно счастливый Семеныч развелся в день рождения дочери!
Но после родов Цыпкина, всецело поглощенная заботами о ребенке, как-то естественно и без всяких диет стала стройнеть. Да, проще говоря, перестала готовить. Сама прихватывала на ходу, что придется, а Минкин довольствовался поскребышами детских смесей и пюрешек. Привыкший к разносолам, полуголодный и практически заброшенный Бориска невольно стал заглядываться на чужие сдобы. И все чаще прикладываться к бутылочке.
И хотя дочь, удивительно похожую на Светку, Минкин любил до беспамятства, но сама Цыпкина уже не манила его неотвратимо, как прежде, ибо путь к его сердцу через желудок все гуще зарастал сорняками сухомятки.
Прошли годы, дочка окончила школу, поступила в институт и перебралась в мамкину девичью однушку. Светлана Игоревна с 68-го размера постепенно опала до 48-го. А Борюсик?
А Борюсик Семенович все свободное время теперь проводил на рыбалке, питаясь исключительно рыбой. И Цыпкина уже боялась не того, что он найдет себе новую сдобу. Регулярно-несметная добыча была порукой тому, что изменяет он своей бухгалтерше разве что с волжскими щуками или стерлядками. Но теперь все чаще приходилось иметь дело с пьяными выходками рыбака.
Нет, руки на Светку он не поднимал, да и при всем желании мог дотянуться до ее макушки лишь в прыжке, но чудил исправно. Вот и сегодня посреди ночи она проснулась от его возмущенного вопля. Вбежав на кухню, Цыпкина застала любимого перед распахнутым холодильником, возле которого была большая лужа, а Бориска, гневно тыча в гражданскую жену пальцем, орал:
— Кто из вас троих, я спрашиваю, нассал в холодильник!?
— Ты сам и нассал, рыбачок хренов...
Враз протрезвевший Борюсик, так и не найдя внятного оправдания своему бесстыдному поступку, пошел с козырей:
— А выходи за меня замуж, Цыпкина!
— Поздно, Минкин. Да и зачем... чтобы на законном основании подтирать за тобой пьяные лужи?
— Мне приснилось, что я вышел в открытый Космос...
Семёныч метнулся вон из кухни, но запнувшись о порожек, шлепнулся и растянулся в прихожей во весь свой небогатый росточек. И вдруг заплакал по-детски, навзрыд. И заговорил, запричитал, давясь слезами. Едва различая между всхлипами слова, Светка поняла, что любит он ее любую, и ему все равно, какой толщины у нее задница! А вот то, что он все время один да на подножном корме, и она никак не разделяет его интересов... Это убивает! Точно так же вела себя с ним и его бывшая! Да она вообще до себя не допускала, жрать не готовила, а ещё дразнила гномом и ненавидела рыбу!
Сказать по правде, рыбу Цыпкина тоже не особо жаловала, и большую часть Борькиной добычи, как правило, раздавала соседям. Но простить той, перед которой сама столько лет испытывала чувство вины, гнома уже не смогла.
— Ты мой космонавт, мой добытчик, мой мачо!
— А ты, а ты, как в первую нашу ночь меня Борюсиком назвала, навылет и пронзила! Это же только мамочка моя покойна и зная, что я — Борюсик!
Света опустилась на пол рядом со своим богатырем, положила его седую, но все ещё кудлатую голову себе на колени и, прислонившись к дверному косяку, так и просидела до рассвета. Умиротворенный Минкин во всю храпел, а она вспоминала и вспоминала свою долгую жизнь с ним... полную непоправимых ошибок.
Через неделю они расписались и укатили на Ахтубу. Там в августе такое звёздное небо, такие арбузы и такой клёв!
06.08.2022
(с) Алена Подобед
Илл. из открытых источников
Свидетельство о публикации №224070700763