Глава 47. Стас

Уже неделю я пытался добиться разрешение родителей Стаси на прогулку по парку. Они оттягивали этот момент, но он всё-таки настал. Я пару раз писал Стасе, обещал, что приеду, и у нас всё наладится, но мне никто не отвечал. Понятия, не имею связано ли это с её роднёй или она сама не хотела разговаривать, но от своих слов я не был намерен отказываться. В итоге она-таки дала согласие на встречу, а уж, какого мнения были её родители, я не знал. Да и признаться честно, знать не хотел. Меня волновала только моя девушка и её состояние.

Когда я приехал к её дому, она стояла и ждала меня вместе со своей матерью, что заставило меня напрячься. Не поедет же она с нами? Да и куда я её посажу? Мотоцикл не резиновый, всем места не хватит. Сняв шлем и поставив его на байк, я направился к женщинам семьи Зарецких. Надеюсь, меня встретят с почестями как какого-нибудь героя войны, думаю о всякой чепухе, чёрт! Это всё из-за нервов.

Стася встретила меня смущённой улыбкой, но опустила голову, чтобы её скрыть. Меня умилило её поведение, но сам не улыбнулся. Если сделаю одно неверное движение, Татьяна Геннадьевна меня расстреляет.

— Здравствуйте, а я за Стасей, — когда нервничаю, слова вылетают изо рта быстрее, чем мозг сообразит.

— Даже так? А я думала, мимо проезжал и просто заглох рядом с нашим домом, — закатила глаза мать Стаси в негодовании. М-да, боюсь мне не стать её любимцем.

Стася с укором посмотрела на маму, и будто бы пыталась сказать, чтобы та вела себя прилично, но у неё ничего не получилось. Моя Стася получила сильную психологическую травму и теперь вообще не разговаривает. Даже её доктор не знает, когда к ней вернётся возможность произносить слова, сказал, как и всегда: ждать. Время лечит. Ага, ни разу не встретил человека, которому помогло время. Оно лечит, но больно уж медленно, со скоростью улитки.

— А вы смешно шутите, Татьяна Геннадьевна, мне бы ваше чувство юмора, — постарался я сгладить углы, но матери Стаси палец в рот не клади, она его откусит, прожуёт и выплюнет прямо в лицо тому, у кого и откусила.

— Чувство юмора можно наработать, а вот интеллект даётся при рождении, и ты им точно обделён Станислав, — официально обратилась ко мне она. Стасом мать Стаси меня ни разу не назвала, я для неё Станислав, ещё бы паспорт попросила, и кредит на меня оформила.

— Что получили с тем и живём. Давайте не будем ссориться при Стасе? Она не должна быть свидетелем подобного рода скандалов.

— Не умничай Станислав, и я знаю, что для моей дочери хорошо, а что плохо. — Не останавливалась мать Стаси. — Чтобы вовремя вернул её домой. В семь у Стаси приём у психотерапевта.

— Хорошо, — не стал я перечить, взял свою девушку за руку и повёл к мотоциклу.

— Хорошенько следи за ней, понял? — вдогонку крикнула Татьяна Геннадьевна.

— Буду, — надевал я шлем на голову Стаси, когда мне снова начали раздавать бесплатные советы.

— Да уж, знаю, я как ты следишь, — пробубнила себе под нос недовольная женщина.

Это стало последней каплей для меня. Я оставил Стаю возле мотоцикла, а сам вернулся к её матери.

— А вам всё мало? Татьяна Геннадьевна я изо всех сил стараюсь быть с вами вежливым, но вы продолжаете спорить. Разве это нормально? Что я вам такого сделал, что вы обозлились? — забрасывал я её вопросами, на которые вряд ли получу ответы. Такие люди не умеют отвечать, только требовать. — Мы со Стасей давно вместе и так будет до конца наших дней. Вам не переубедить ни меня, ни её. Хотя, есть ещё одна вероятность, при которой мы расстанемся. Это если она сама придёт ко мне и скажет, что я больше ей не нужен. До того же момента мы останемся вместе.

На мать Стаси моя тирада не произвела должного впечатления. Порой мне кажется, на неё вообще никто не может повлиять. Даже отец Стаси и тот со мной нормально общается, а этой вечно что-то не хватает.

— Ты настолько уверен в себе мальчик?

— Да.

— Не отвечай так поспешно. Всё может перевернуться даже завтра. Ты можешь влюбиться в другую девушку или болезнь Стаси тебе может надоесть. Столько проблем может возникнуть из неоткуда, а ты так твёрдо уверяешь меня, будто бы сам никогда не оставишь её. Жизнь циклична, нельзя быть в чём-то полностью уверенным, — поведала мне очередную истину Татьяна Геннадьевна.

— Какая болезнь? Вы в своём уме? Она здорова, и скоро заговорит. Пусть когда наступит этот день, она сама скажет мне выйдет за меня или нет. В любом случае я останусь отцом нашего с ней ребёнка, и никто уже не в силах этого изменить, — бросил я напоследок, и вернулся к своей любимой.

Разговаривать с её матерью я больше не собирался. Она раздражает меня своим мнимым беспокойством за дочь. Я понимаю у них у всех большое горе, и когда-то они пережили смерть Славы, но сейчас я опора для Стаси, и я не совершу ошибок впредь. По крайней мере, буду прикладывать максимум усилий.

Что сказала и что подумала Татьяна Геннадьевна, меня не волновало. Я помог Стасе залезть за байк, и уселся сам.

— Держись крепче, договорились сладкая? — обратился я к ней через плечо.

Она кивнула. И мы поехали.

Я заранее придумал, куда повезу свою девушку, и надеялся, что и ей придётся по душе то место. Всю дорогу она держала меня за пояс, положив голову мне на спину. Такого умиротворения я не испытывал давно. В этой поездке мне казалось, что мы остались одни на всём белом свете. Никто нам не мешал, никто не осуждал и никто не завидовал. Мы есть друг у друга, а большего и ненужно.

Остановившись возле обочины, я слез с мотоцикла первым, и снова стал помогать Стасе, но она возмущённо свела брови к переносице. Отказалась от привилегий. Слезла сама. Дальше мы пошли пешком. Я вёл мотоцикл, а она следовала за мной.

— Ты наверняка узнала место. — Толи спрашивал, толи утверждал я. Странно разговаривать, когда тебе не отвечают. — Конечно, узнала, ты ведь сама меня сюда когда-то привезла и показала. Мы тогда разговаривали о наших отношениях, и ты поставила мне ультиматум. Не знаю, верное ли это было решение, однако мы всё равно пришли к такому финалу.

Она шла рядом и смотрела под ноги. На меня взгляд не поднимала. Я боялся, что Стася расстроиться из-за моих слов. Посчитает их претензиями.

— Я бы хотел попросить прощения пока мы не пришли к пруду. Ты извини меня за мою грубость по отношению к Татьяне Геннадьевне. Она разозлила меня. Ты ведь помнишь, что я обычно уважительно отношусь к старшим, а тут меня просто вынесло с её провокации. Скажешь, что я слишком импульсивен? Да наверняка, но я такой и не знаю, как мне поменяться.

Когда мы дошли до голубоватой глади воды, Стася улыбнулась и направилась к ней. Я поставил байк, и, не понимая как быть дальше, пошёл следом. Стася сняла с себя балетки и ступила в воду. Прохладная синева коснулась её нежной бледной кожи ног, и она хихикнула. Наблюдать за ней одно удовольствие. Такая нежная и хрупкая, а старается показать всем как сильна. Духом уж точно, а физически.… Ну, для этого у неё есть я.

— Стася, — позвал я её, и она обернулась. Приблизился и ступил в воду прямо в кроссовках. Плевать что промокли, я обязан высказаться. — Чтобы не случилось, я был твоим, твоим и останусь навсегда. Ты можешь отказаться от меня, но я нет. Я предлагал жениться, и я не отказываюсь от своих слов. Наш ребёнок вырастет в полноценной и здоровой семье. Я буду стараться для вас, постараюсь обеспечить всем, чем смогу. Не обещаю золотых гор и звёзд с небес, но я хочу быть с тобой, быть твоим мужем. Кивни если согласна выйти за меня.

Я смотрел на неё с надеждой, а она мне улыбалась, но молчала и не двигалась. И как это расценивать? Как отказ? Откуда я знаю, что навешивает ей на уши её мать. Может Стася всё давно для себя решила, а я остаюсь в неведении.

С минуту мы тупо простояли в воде пялясь друг на друга. Её бездействие я принял за отрицательный ответ. Зачем кого-то к чему-то принуждать? Верно, незачем. Я развернулся и направился вон из воды. Ноги промокли и зря, но жаловаться удел слабых, а я далеко не слаб.

В любом случае никто не упрекнёт меня, что я не пытался. Сейчас она порадуется немного воде, и я отвезу её обратно домой. А там будь что будет. Стану помогать, наверное, что ещё остаётся. Я же не один из тех конченых уродов кто бросает своих детей и не объявляется годами, а потом приходит когда стар и немощен и просит помощи. Стану отцом по выходным, как часто это бывает у приличных людей, если они расходятся. Стася не простит меня, и я её понимаю, просто всё равно больно слышать тишину равносильную отказу.

— Куда? — послышался сзади меня тоненький голосок Стаси. — Я же не ответила.

Я замер. Галлюцинаций мне сейчас только не хватало. Правильно Михалыч говорил: хватит бухать. Я настолько огорчился, что у меня в голове послышался её приятный голос.

Но мои предположения разбились вдребезги, когда Стаси обошла меня и посмотрела в глаза.

— Ты оглох Стас? Я же спросила, куда ты направился?

— Ты? Ты…. У меня слуховые… Стася… — как идиот стал запинаться я, не сумев подобрать верные слова.

— Я должна была сказать вслух. Кивок это слишком просто. Надо было через себя переступить. — Отступила она, былая смелость пропала.

— Ладно, — убрал я волосы назад, а они снова вернулись на своё привычное место. Чёрт. — Так что ты ответишь мне?

Стася потянулась ко мне и обняла, положив голову на плечо.

— Да, я согласна, — чётко произнесла девушка.

— Согласна? — не поверил я.

— Я же сказала: да. Помолчи Стас, дай насладиться моментом нашей новой жизни, — ткнула она меня в грудь кулаком, и снова прижалась. — Никогда не оставляй меня одну. Видишь что произошло? Ты обязан выполнить слова, сказанные моей матери. Потому что я тоже не собираюсь приходить к тебе с требованием расстаться.

— Да, да конечно, — очнулся я от окутавшей меня пелены. — Я клянусь не оставлять тебя.

Стася отстранилась улыбаясь.

— Ты подарил мне весь мир, — коснулась она живота, — и даже чуточку больше.

Я поцеловал её, свою сладкую девочку. Больше я никому не позволю её обидеть, а тот, кто посмеет, будет отчитываться передо мной.



И пусть в пламени мы оба сгорим,

Прорываясь через тернии любви.

Пусть преграды нам путь затрудняют,

Я люблю тебя, сердце о тебе лишь страдает.



Ты мила мне, мила целому миру,

Но твой выбор удивляет всех и вся.

Выбрала себе странного ты кумира,

Им для тебя стал именно я.