Час валькирий. Ангел из забытого сна - 3

— Смотри... — Моника показала обложку вариативной книги. — Книга называется "Лала и Храм непосредственности". Детская сказка, в общем-то, но мне нравится, она романтичная и со смыслом. Мы открываем первую страницу и начинаем читать... — Моника раскрыла книгу и продолжила объяснять: — После каждых четырех страниц читателю задается вопрос и даётся три ответа на них, чтобы он, читатель, мог сделать выбор в соответствии с собственным вкусом и пожеланиями. Вот например, читаем авантитул: "Десятилетняя девочка Лала и её кот Копперфильд с помощью волшебного порошка попадают в мир очеловеченных кукол, существующий в замедленном времени параллельно тому, в котором обитаем мы, люди". Дальше описывается мир, тот самый, мир очеловеченных кукол, описание занимает четыре страницы. По окончании читателю задается вопрос: "Куда пойдут Лала и Копперфильд: в Зал откровений, волшебный Барбиленд, или Храм непосредственности?"

— "Храм непосредственности", — выбрал я. — Так называется книга. Значит выбор предрешён и иначе быть не может!

— Видишь, — улыбнулась Моника, довольная мной. — Ты начинаешь вникать в тонкости. От того, как читатель ответит на первый вопрос зависит название книги. Оно, название, меняется на обложке в зависимости от ответа читателя на первый вопрос.

Мы сами не заметили как перешли на "ты". Внезапно вспыхнувшая симпатия и взаимное притяжение, которому нельзя противиться, сблизили нас. Мы были словно родных души, потерявшие друг друга когда-то очень давно и вот внезапно нашедшие. Мы были близки по сути, нам было суждено быть вместе. Я хотел в это верить и я в это верил.

— Читаем дальше, — прошелестела Моника, пролистнув пальцами, не читая, несколько виртуальных страниц: — "В Храме непосредственности Лала обнаружила три реликвии: "глаз тунца", "свиные уши", "яйца медоеда". Что выберет Лала? От выбора зависит то, в кого из трёх богов храма она уверует и какой из тотемов будет её защищать".
 
— Пусть будут "яйца медоеда", — усмехнулся я и поспешил с пояснениями: — Медоеды невероятно отважные и неуступчивые животные. Не пасуют перед врагами во много раз превосходящими их в силе, ловкости и размерах. Такими как лев или тигр, к примеру. А яйца, как известно, это негласный символ мужской непокорности и крепости духа. "Глаз тунца" или "свиные уши", как мне кажется, намного уступают в данном случае "яйцам медоеда" в том, что касается символистической силы.

Моника зарделась, подумав о чём-то, и едва заметно улыбнулась. Она опустила глаза к страницам и молча пролистнула ещё четыре. На последней её взгляд сфокусировался, она начала читать:

— Лала и Копперфильд приглашены во дворец, на королевский бал. Празднество приурочено к помолвке сына правящего в этих краях короля с дочерью короля соседнего государства, то есть местного принца с приезжей принцессой. Нам, как читателям книги, предложено ответить на вопрос, выбрав один из трёх вариантов дальнейшего развития событий. Первый: принцесса заболеет свинкой и станет уродливой, принц от неё отвернётся и она примет яд. Второй: принц влюбится в монашку, забудет принцессу, и той будет суждено провести всю жизнь старой девой. И третий: у принца с принцессой будет любовь... — Моника подняла глаза. — Тебе выбирать!

— Почему обязательно мне? — удивился я.

— Я уже читала эту книгу, и не раз, — прошелестела Моника. — Мною этот этап пройден. Ты читаешь её впервые, в этом и интерес.

— Сказка действительно романтичная, — я рассматривал Монику с обескураживающей откровенностью, пока она смотрела в книгу. Мне хотелось прикоснуться к ней. Или, хотя бы признаться в любви, раз прикасаться пока ещё слишком рано. И я решил, что обязательно это сделаю, чего бы мне это не стоило, прямо здесь и сейчас. Но сделаю это как можно менее вызывающе. Не навязчиво, исподволь, в форме намёка.
 
"Здесь и сейчас, решено! — поставил я точку в сомнениях. — Но сперва я должен как следует подготовить признание".

Я подумал с секунду и задал вопрос, обращаясь к Монике, традиционный и тривиальный, неизменно задаваемый всяким ухажёром своей избраннице в самом начале их отношений: — Где ещё с вами можно увидеться? Где вы бываете, кроме больших официальных балов?

Внезапно для самого себя я снова переключился с "ты" на "вы". Настолько сильным было то волнение, которое меня охватило.

— Я провожу много времени в библиотеке, — тихо прошелестела Моника, не поднимая глаз, словно предчувствуя то, что должно случится дальше. — В подвале этого здания есть огромное книгохранилище. Я люблю читать в одиночестве, старинные книги и новомодные, погружаясь в неведомые миры...

— Вы будете там завтра? — моё сердце колотилось так быстро, словно я бежал стометровку.

— Я бываю там каждый день, — проронила Моника. — По вечерам...

— Я приду туда вечером, завтра... — решился я, и мой голос дрогнул. — И послезавтра... Я буду ходить туда каждый день!

Моника встрепенулась и повела плечами, сконфуженная моей откровенностью. Она на миг подняла глаза, бросила взгляд на меня и робко улыбнулась. В свете далёких звёзд и ореоле романтического вечера Моника казалась трогательной, таинственной и преисполненной волшебства. Точь-в-точь как принцесса из сблизившей нас сказки про девочку Лалу и кота Копперфильда.

— Вы так и не ответили на вопрос из книги... — напомнила Моника, перескочив с "ты" на "вы" вслед за мной. — Что случится дальше с принцессой и принцем?

Я не стал отвечать. Пока не стал. Вместо этого я сказал:

— Я слышал, у командора есть дочь. Прекрасная, как бриллиант. Он любит её больше всего на свете и бережёт как зеницу ока.

Моника бросила на меня быстрый взгляд. Её глаза блеснули. Она тихо произнесла:

— Её зовут Моника... Моника Сташек...

А вот теперь, подумалось мне, настало время ответить на вопрос из книги. Я посмотрел на Монику и заключил:

— У принца с принцессой будет любовь!