Убийство в восточном экспрессе

Агата Кристи

Агата Кристи — самая известная в мире писательница детективов. Ее книги были проданы тиражом более миллиарда экземпляров на английском языке и еще миллиард на 44 иностранных языках. Она — самый широко издаваемый автор всех времен на любом языке, уступающий только Библии и Шекспиру.
Ее писательская карьера длилась более полувека, за это время она написала 79 романов и сборников рассказов, а также 14 пьес, одна из которых, «Мышеловка», является самой продолжительной пьесой в истории. Двое из созданных ею персонажей, блестящий маленький бельгиец Эркюль Пуаро и неудержимая и непреклонная мисс Марпл, стали всемирно известными детективами. Оба были широко экранизированы в художественных фильмах и телевизионных фильмах.
Агата Кристи также написала шесть романтических романов под псевдонимом Мэри Уэстмакотт. Кроме того, она написала четыре научно-популярные книги, включая автобиографию и занимательный рассказ о многочисленных экспедициях, которые она разделила со своим мужем-археологом сэром Максом Маллоуэном.
Агата Кристи умерла в 1976 году.

1
Пять часов зимнего утра в Сирии. Рядом с платформой в Алеппо стоял поезд, который в железнодорожных справочниках величаво именовался Taurus Express. Он состоял из вагона-кухни и ресторана, спального вагона и двух местных вагонов.
У ступеньки, ведущей в спальный вагон, стоял молодой французский лейтенант, облаченный в великолепную форму, и беседовал с невысоким человеком, закутанным до ушей, у которого не было видно ничего, кроме розового кончика носа и двух кончиков закрученных кверху усов.
Было очень холодно, и эта работа по проводу знатного незнакомца была не из тех, что можно было позавидовать, но лейтенант Дюбоск выполнил свою роль мужественно. Изящные фразы слетали с его губ на отточенном французском языке. Не то чтобы он знал, о чем идет речь. Конечно, ходили слухи, как всегда в таких случаях. Характер генерала — его генерала — становился все хуже и хуже. А потом появился этот бельгиец — аж из Англии, кажется.
Прошла неделя — неделя странного напряжения. А потом произошли определенные вещи. Очень выдающийся офицер покончил с собой, другой внезапно ушел в отставку, встревоженные лица внезапно потеряли свою тревожность, некоторые военные меры предосторожности были смягчены. И генерал, личный генерал лейтенанта Дюбоска, внезапно помолодел на десять лет.
Дюбоск подслушал часть разговора между ним и незнакомцем. «Ты спас нас, mon cher», — эмоционально сказал генерал, его большие белые усы дрожали, когда он говорил.
«Вы спасли честь французской армии — вы предотвратили много кровопролития! Как я могу отблагодарить вас за то, что вы откликнулись на мою просьбу? Прийти так далеко…»
На что незнакомец (по имени мсье Эркюль Пуаро) дал соответствующий ответ, в том числе фразу: «Но разве я не помню, что однажды вы спасли мне жизнь?» И тогда генерал дал еще один соответствующий ответ, отрицая какие-либо заслуги за эту прошлую службу; и, снова упомянув Францию, Бельгию, славу, честь и тому подобные родственные вещи, они сердечно обнялись, и разговор закончился.
Что касается сути всего этого, лейтенант Дюбоск все еще пребывал в неведении, но ему была поручена обязанность проводить месье Пуаро на экспрессе «Таурус», и он выполнял ее со всем рвением и энтузиазмом, подобающими молодому офицеру, перед которым открывалась многообещающая карьера.
«Сегодня воскресенье, — сказал лейтенант Дюбоск. — Завтра, в понедельник вечером, вы будете в Стамбуле».
Это было не первое его наблюдение. Разговоры на платформе перед отправлением поезда, как правило, носят несколько повторяющийся характер.
«Это так», согласился мсье Пуаро.

2.
«И вы, я полагаю, намерены остаться там на несколько дней?»
“Но да.Стамбул, это город, в котором я никогда не был. Было бы жаль проезжать через него —
comme ;a». Он описательно щелкнул пальцами. «Ничего не давит — я останусь там как турист на несколько дней».
«La Sainte Sophie — это очень красиво», — сказал лейтенант Дюбоск, который никогда ее не видел.
Холодный ветер со свистом пронесся по платформе. Оба мужчины вздрогнули. Лейтенант Дюбоск успел украдкой взглянуть на часы. Без пяти пять — всего пять минут!
Вообразив, что собеседник заметил его взгляд, он снова поспешил заговорить.
«В это время года путешествует мало людей», — сказал он, взглянув на окна спального вагона над ними.
«Это так», согласился мсье Пуаро.
«Будем надеяться, что вас не занесет снегом в Таурусе!»
"Что происходит?"
«Это произошло, да. В этом году пока нет».
«Тогда будем надеяться», — сказал мсье Пуаро. «Сообщения о погоде из Европы плохие.
«Очень плохо. На Балканах много снега».
«В Германии я тоже слышал».
«Eh bien», — поспешно сказал лейтенант Дюбоск, поскольку, казалось, вот-вот наступит очередная пауза.
«Завтра вечером в семь сорок вы будете в Константинополе».
«Да», — сказал мсье Пуаро и отчаянно продолжил: «La Sainte Sophie, я слышал, что она очень хороша».
«Великолепна, я считаю».
Над их головами шторы одного из купе спального вагона отодвинулись, и оттуда выглянула молодая женщина.
Мэри Дебенхэм мало спала с тех пор, как в предыдущий четверг она покинула Багдад.
Ни в поезде до Киркука, ни в Rest House в Мосуле, ни прошлой ночью в поезде она не спала как следует. Теперь, устав лежать без сна в жаркой духоте своего перегретого купе, она встала и выглянула.
Это, должно быть, Алеппо. Ничего особенного, конечно. Просто длинная, плохо освещенная платформа, где где-то шли громкие, яростные препирательства на арабском языке. Двое мужчин под ее окном говорили по-французски. Один был французским офицером, другой — невысоким мужчиной с огромными усами.
Она слабо улыбнулась. Она никогда не видела никого, так плотно закутанного. На улице, должно быть, очень холодно. Вот почему они так ужасно отапливали поезд. Она попыталась опустить окно пониже, но оно не поддавалось.
Кондуктор вагона подошел к двум мужчинам. Поезд вот-вот отправится, сказал он.
Месье лучше сесть. Маленький человек снял шляпу. Какая у него была яйцевидная голова! Несмотря на свои заботы, Мэри Дебенхэм улыбнулась. Нелепо выглядящий маленький человек. Из тех маленьких людей, которых никогда нельзя воспринимать всерьез.
Лейтенант Дюбоск произносил свою прощальную речь. Он продумал ее заранее и приберег до последней минуты. Это была очень красивая, отточенная речь.
Чтобы не отставать, мсье Пуаро ответил тем же.
«En voiture, Monsieur», — сказал проводник вагона. С видом бесконечной неохоты мсье Пуаро поднялся в поезд. Проводник поднялся следом за ним. Мсье Пуаро махнул рукой.
Лейтенант Дюбоск ответилл на приветствие. Поезд, резко дернувшись, медленно двинулся вперед.
"Наконец"-пробормотал мсье Эркюль Пуаро.

3.
«Брррррр», — сказал лейтенант Дюбоск, в полной мере осознавая, насколько он замерз.
"Вот Так, Сэр!” Проводник драматическим жестом продемонстрировал Пуаро красоту его спального купе и аккуратное расположение его багажа. «Маленький чемоданчик Monsieur я положил сюда».
Его протянутая рука была многозначительной. Эркюль Пуаро вложил в нее сложенную банкноту.
«Merci, Monsieur». Проводник стал оживленным и деловым. «У меня есть билеты Monsieur. Я также возьму паспорт, пожалуйста. Monsieur прерывает свое путешествие в Стамбуле, я правильно понимаю?»
Мсье Пуаро согласился. «Путешествующих, я полагаю, не так уж много?» — сказал он.
«Нет, месье. У меня только два других пассажира — оба англичане. Полковник из Индии и молодая англичанка из Багдада. Месье что-нибудь нужно?»
Месье потребовал маленькую бутылочку «Перье».
Пять утра — неудобное время для посадки на поезд. До рассвета оставалось еще два часа. Осознавая, что не выспался ночью, и что деликатная миссия успешно выполнена, мсье Пуаро свернулся в углу и уснул.
Когда он проснулся, было уже половина десятого, и он направился в вагон-ресторан в поисках горячего кофе.
В данный момент в вагоне находился только один пассажир, очевидно, та молодая англичанка, о которой говорил кондуктор. Она была высокой, стройной и смуглой — возможно, лет двадцати восьми. В том, как она ела свой завтрак, и в том, как она звала проводника, чтобы он принес ей еще кофе, была какая-то холодная деловитость, которая свидетельствовала о знании мира и путешествий.
На ней было дорожное платье темного цвета из какой-то тонкой ткани, прекрасно подходившее для жаркой атмосферы поезда.
Господин Эркюль Пуаро, не найдя себе лучшего занятия, развлекался тем, что разглядывал ее, не показывая виду.
Она, по его мнению, была тем типом молодой женщины, которая могла позаботиться о себе с полной легкостью, куда бы она ни пошла. У нее были самообладание и деловитость. Ему скорее нравилась строгая правильность ее черт и нежная бледность ее кожи. Ему нравилась блестящая черная голова с аккуратными волнами волос и ее глаза — холодные, безличные и серые. Но она, решил он, была слишком деловита, чтобы быть тем, кого он называл «jolie femme».
В вагон-ресторан вошел еще один человек. Это был высокий мужчина лет сорока-пятидесяти, худощавого телосложения, смуглой кожи, с волосами, слегка поседевшими на висках.
«Полковник из Индии», — сказал себе Пуаро.
Вошедший слегка поклонился девушке. «Доброе утро, мисс Дебенхэм».
«Доброе утро, полковник Арбетнот».
Полковник стоял, положив руку на стул напротив нее.
«Не возражаете?» — спросил он.
«Конечно, нет. Садитесь».
«Ну, вы знаете, завтрак не всегда сопровождается болтовней».
«Надеюсь, что нет. Но я не кусаюсь».
Полковник сел. «Официант», — повелительно позвал он.
Он заказал яйца и кофе.
Его взгляд на мгновение остановился на Эркюле Пуаро, но равнодушно прошел мимо. Пуаро, правильно прочитав мысли англичанина, понял, что тот сказал себе. «Просто какой-то проклятый иностранец».

4.
Верные своей национальности, двое англичан не были болтливы. Они обменялись несколькими короткими замечаниями, и вскоре девушка встала и вернулась в свое купе.
В обеденное время двое других снова сели за один стол, и снова они оба полностью проигнорировали третьего пассажира. Их разговор был более оживленным, чем за завтраком. Полковник Арбутнот говорил о Пенджабе и время от времени задавал девушке несколько вопросов о Багдаде, где, как стало ясно, она работала гувернанткой. В ходе разговора они обнаружили несколько общих друзей, что немедленно сделало их более дружелюбными и менее чопорными. Они обсудили старого Томми Какого-то и старого Реджи Какого-то. Полковник поинтересовался, едет ли она прямо в Англию или остановится в Стамбуле.
«Нет, я еду прямо».
«Разве это не жаль?»
«Я приехал этим путем два года назад и провел тогда три дня в Стамбуле».
"О! Понятно. Ну, могу сказать, что я очень рад, что ты проходишь через это, потому что я тоже".
Он неловко поклонился, слегка покраснев при этом.
«Он восприимчив, наш полковник», — подумал про себя Эркюль Пуаро с некоторым удовольствием.
«Поезд так же опасен, как морское путешествие!»
Мисс Дебенхэм спокойно сказала, что это было бы очень мило. Ее манера была слегка репрессивной.
Полковник, заметил Эркюль Пуаро, проводил ее обратно в купе. Позже они проехали через великолепный пейзаж Тауруса. Когда они смотрели вниз на Киликийские ворота, стоя в коридоре бок о бок, девушка внезапно вздохнула. Пуаро стоял рядом с ними и слышал ее шепот:
«Это так красиво! Я бы хотела… я бы хотела…»
«Да?»
«Хотела бы я этим насладиться!»
Арбэтнот не ответил. Квадратная линия его челюсти казалась немного строже и мрачнее.
«Я бы очень хотел, чтобы ты оказалась подальше от всего этого», — сказал он.
«Тише, пожалуйста. Тише».
«О! Все в порядке». Он бросил слегка раздраженный взгляд в сторону Пуаро. Затем он продолжил:
«Но мне не нравится идея, что ты будешь гувернанткой, на побегушках у тиранических матерей и их надоедливых детишек».
Она рассмеялась, и в ее смехе прозвучала нотка неконтролируемости.
«О! Вы не должны так думать. Забитая гувернантка — это миф, который полностью развенчан. Могу вас заверить, что это родители боятся, что я буду их запугивать».
Больше они ничего не сказали. Арбэтнот, возможно, устыдился своей вспышки.
«Довольно странную комедию я здесь наблюдаю», — задумчиво сказал себе Пуаро.
Эту мысль он запомнил позже.
Господин Пуаро довольствовался наблюдением за бурлящей жизнью вокзала через оконное стекло.
Однако примерно через десять минут он решил, что глоток воздуха, возможно, не будет лишним. Он тщательно подготовился, завернувшись в несколько пальто и кашне и надев на свои аккуратные ботинки калоши. Одевшись таким образом, он осторожно спустился на платформу и начал мерить ее длину. Он вышел за пределы паровоза.
Именно голоса дали ему ключ к двум неясным фигурам, стоящим в тени фургона. Арбэтнот говорил.

5.
«Мэри…»
Девушка прервала его.
«Не сейчас. Не сейчас. Когда все закончится. Когда все останется позади — тогда —»
Мсье Пуаро сдержанно отвернулся. Он задумался. ...
Он вряд ли узнал бы холодный, деловитый голос мисс Дебенхэм.
«Любопытно», — сказал он себе.
На следующий день он подумал, не поссорились ли они. Они мало разговаривали друг с другом. Девушка, как ему показалось, выглядела встревоженной. Под глазами у нее были темные круги.
Было около половины третьего дня, когда поезд остановился. Из окон высунулись головы. Небольшая группа мужчин сгрудилась у обочины, глядя и указывая на что-то под вагоном-рестораном.
Пуаро высунулся и заговорил с проводником вагона, который торопливо проходил мимо. Мужчина ответил, и Пуаро откинул голову назад и, повернувшись, едва не столкнулся с Мэри Дебенхэм, которая стояла прямо за ним.
«В чем дело?» — спросила она по-французски, задыхаясь. «Почему мы останавливаемся?»
«Это ничего, мадемуазель. Это что-то загорелось под вагоном-рестораном.
Ничего серьезного. Он потушен. Сейчас они устраняют повреждения. Никакой опасности нет, уверяю вас.
Ничего серьезного. Пожар потушен. Сейчас они устраняют повреждения. Никакой опасности нет, уверяю вас.
Она сделала резкий жест, как будто отмахивалась от мысли об опасности как от чего-то совершенно неважного.
«Да, да, я понимаю. Но время!»
"Время?"
«Да, это нас задержит».
«Да, это возможно», — согласился Пуаро.
«Но мы не можем позволить себе задержку! Этот поезд должен прибыть в 6.55, а нужно пересечь Босфор и сесть на Симплон Ориент Экспресс на другой стороне в девять часов. Если задержка составит час или два, мы опоздаем на пересадку».
«Да, это возможно», — признал он.
Он с любопытством посмотрел на нее. Рука, державшая оконную решетку, была не совсем тверда; губы тоже дрожали.
«Это имеет для вас большое значение, мадемуазель?» — спросил он.
«Да. Да, это так. Я… я должна успеть на этот поезд».
Она отвернулась от него и пошла по коридору, чтобы присоединиться к полковнику Арбэтноту.
Однако ее беспокойство было напрасным. Через десять минут поезд снова тронулся. Он прибыл в Хайда-пассар всего на пять минут позже, наверстав время в пути.
Босфор был бурным, и мсье Пуаро не получил удовольствия от переправы. Он отделился от своих спутников на лодке и больше их не видел.
Прибыв на Галатский мост, он сразу направился в отель «Токатлиан».

II.
6.
ОТЕЛЬ ТОКАТЛИАН
В отеле Tokatlian Эркюль Пуаро попросил номер с ванной. Затем он подошел к стойке консьержа и спросил о письмах.
Его ждали три письма и телеграмма. Его брови слегка приподнялись при виде телеграммы. Это было неожиданно.
Он открыл её в своей обычной аккуратной, неторопливой манере. Напечатанные слова выделялись отчетливо.
"Развитие, которое вы предсказали в деле Касснера, произошло неожиданно. Пожалуйста, ответьте немедленно."
«Вот это и раздражает», — раздраженно пробормотал Пуаро. Он взглянул на часы. «Мне придется сегодня вечером ехать», — сказал он консьержу. «В котором часу отправляется Симплон ориент?»
«В девять часов, месье».
«Можешь достать мне спальное место?»
"Конечно, месье. В это время года никаких трудностей нет. Поезда почти пустые.
Первый класс или второй?»
"Первый."
«Очень хорошо, месье. Как далеко ты собираешься поехать?
"В Лондон."
«Хорошо, месье. Я куплю вам билет до Лондона и забронирую место в спальном вагоне в поезде Стамбул-Кале».
Пуаро снова взглянул на часы. Было без десяти восемь. «У меня есть время пообедать?»
«Конечно, месье»
Маленький бельгиец кивнул. Он подошел и отменил заказ на номер, а затем пересек зал и направился в ресторан.
Когда он отдавал заказ официанту, ему на плечо легла чья-то рука.
«Ах,старина , но это нежданная радость!» — раздался голос позади него.» 
Оратор был невысоким плотным пожилым мужчиной, его волосы были подстрижены наголо. Он восторженно улыбался.
Пуаре вскочил.
«Господин Бук!»
«Господин Пуаро!»
Господин Бук был бельгийцем, директором Compagnie Internationale des Wagons Lits, и его знакомство с бывшей звездой бельгийской полиции длилось много лет.
– А вы далеко заехали от дома, старина, – сказал мсье Бук.
– Расследовал одно небольшое дельце в Сирии.
«А! И когда ты вернешься домой?»
"Сегодня вечером."
"Великолепно! Я тоже. То есть, я добираюсь до Лозанны, где у меня дела. Вы путешествуете по Симплон-Ориент, я полагаю?"
«Да. Я только что попросил их достать мне спальный вагон. Я намеревался остаться здесь на несколько дней, но получил телеграмму, отзывающую меня в Англию по важному делу».

7.
«Ах!» — вздохнул мсье Бук. «Les affaires — les affaires! Но вы, вы теперь на вершине дерева, mon vieux!»
«Возможно, мне удалось добиться небольшого успеха». Эркюль Пуаро попытался выглядеть скромно, но ему это явно не удалось.
Мсье Бук рассмеялся.
«Мы встретимся позже», — сказал он.
Эркюль Пуаро занялся тем, чтобы не допустить попадания своих усов в суп.
Выполнив эту трудную задачу, он огляделся вокруг, ожидая следующего блюда.
В ресторане находилось всего около полудюжины человек, и из этих полудюжины только двое заинтересовали Эркюля Пуаро.
Эти двое сидели за столиком неподалеку. Младший был симпатичным молодым человеком лет тридцати, явно американцем. Однако не он, а его спутник привлек внимание маленького детектива.
Ему было лет шестьдесят-семьдесят. С небольшого расстояния он производил впечатление человека филантропа. Его слегка лысая голова, его куполообразный лоб, улыбающийся рот, обнажавший очень белые вставные зубы, — все это, казалось, говорило о благожелательной личности. Только глаза опровергали это предположение. Они были маленькими, глубоко посаженными и хитрыми. И не только это. Когда мужчина, сделавший какое-то замечание своему молодому спутнику, бросил взгляд через комнату, его взгляд на мгновение остановился на Пуаро, и только на эту секунду во взгляде появилась странная недоброжелательность, неестественная напряженность.
Затем он поднялся.
«Оплати счет, Гектор», — сказал он.
Его голос был слегка хриплым. Он имел странное, мягкое, опасное качество.
Когда Пуаро присоединился к своему другу в гостиной, двое других мужчин как раз выходили из отеля.
Их багаж спускали вниз. Младший наблюдал за процессом. Вдруг он открыл стеклянную дверь и сказал:
«Теперь я полностью готов, мистер Рэтчетт».
Старший мужчина что-то пробормотал в знак согласия и отключился.
«Eh bien», — сказал Пуаро. «Что вы думаете об этих двоих?»
«Они американцы», — сказал М. Бук.
«Конечно, они американцы. Я имел в виду, что вы думаете об их личностях?»
«Молодой человек показался мне весьма приятным».
"а другой?"
«По правде говоря, мой друг, он мне не понравился. Он произвел на меня неприятное впечатление. А тебе?»
Эркюль Пуаро ответил не сразу.
«Когда он прошел мимо меня в ресторане, — сказал он наконец, — у меня было странное впечатление. Как будто дикое животное — животное дикое, но дикое! вы понимаете — прошло мимо меня».
«И все же он выглядел весьма респектабельно».
«Точно! Тело — клетка — все самое респектабельное, но сквозь прутья выглядывает дикое животное».
«Вы причудливы, mon vieux», — сказал мсье Бук.
«Может быть, так оно и есть. Но я не мог отделаться от впечатления, что зло прошло совсем рядом со мной».
«Этот почтенный американский джентльмен?»
«Этот почтенный американский джентльмен».

8.
«Что ж, — весело сказал мсье Бук, — может быть, так оно и есть. В мире много зла».
В этот момент дверь открылась и к ним вышел консьерж. Он выглядел обеспокоенным и извиняющимся.
«Это невероятно, месье», — сказал он Пуаро. «В поезде нет ни одного спального места первого класса».
«Как?» — воскликнул мсье Бук. «В это время года? Ах, без сомнения, здесь есть какая-то партия журналистов — политиков…?»
«Не знаю, сэр», — сказал консьерж, почтительно к нему обращаясь. «Но это так».
«Ну, ну», — обратился мсье Бук к Пуаро. «Не бойтесь, мой друг. Мы что-нибудь устроим.
Всегда есть одно купе, № 16, которое не занято. Проводник следит за этим!»
Он улыбнулся, затем взглянул на часы. «Ну, — сказал он, — пора начинать».
На станции г-на Бука с почтительной церемонностью встретил проводник спального вагона в коричневой униформе.
«Добрый вечер, месье. Ваше купе — номер 1».
Он позвал носильщиков, и они провезли свой груз до середины вагона, на жестяных табличках которого было указано место назначения:
СТАМБУЛ-ТРИЕСТ-КАЛЕ
«Я слышал, вы сегодня сыты?»
«Это невероятно, месье. Весь мир выбирает путешествие сегодня вечером!»
«Все равно вы должны найти здесь место для этого господина. Он мой друг. Он может занять номер 16».
«Оно занято, месье».
«Что? Номер 16?»
Они обменялись понимающими взглядами, и проводник улыбнулся. Это был высокий, болезненно-желтый мужчина средних лет.
«Но да, месье. Как я вам сказал, у нас полно — полно — везде».
«Но что проходит само собой?» — сердито спросил мсье Бук. «Где-то конференция? Это вечеринка?»
«Нет, месье. Это всего лишь случайность. Просто так получилось, что многие люди решили отправиться в путешествие сегодня ночью».
Мсье Бук издал щелкающий звук в знак раздражения.
«В Белграде, — сказал он, — будет припаркованный вагон из Афин. Также будет вагон Бухарест-Париж. Но мы прибудем в Белград только завтра вечером. Проблема в сегодняшнем вечере. Нет свободных мест во втором классе?»
«Есть койка второго класса, месье...»
«Ну, тогда...»
«Но это женская койка. В купе уже есть немка — горничная».
«Ля-ля, это неловко», — сказал мсье Бук.
«Не расстраивайтесь, мой друг, — сказал Пуаро. — Мне придется ехать в обычном вагоне».
«Вовсе нет. Вовсе нет». Он снова повернулся к проводнику. «Все прибыли?»
«Это правда, — сказал мужчина, — что есть один пассажир, который еще не прибыл». Он говорил медленно, нерешительно.
«Но тогда говори!»

9.
«Койка № 7 — второго класса. Господин еще не пришел, а сейчас без четырех девять».
"Кто это?"
«Англичанин», — кондуктор сверился со своим списком. «М. Харрис».
«Имя — хорошее предзнаменование», — сказал Пуаро. «Я читал своего Диккенса. Мсье Харрис, он не приедет».
«Положите багаж месье в № 7», — сказал мсье Бук. «Если этот мсье Харрис приедет, мы скажем ему, что он опоздал, что койки не могут быть сохранены так долго, мы уладим вопрос так или иначе. Какое мне дело до мсье Харриса?»
«Как пожелает месье», — сказал кондуктор. Он обратился к носильщику Пуаро, указывая ему, куда идти. Затем он отошел от ступенек, чтобы дать Пуаро войти в поезд.
– В самом конце, мсье, – окликнул он, – ваше купе предпоследнее.
Пуаро прошел по коридору довольно медленно, поскольку большинство пассажиров стояли снаружи своих купе.
Продвижение Пуаро было довольно медленным: почти все отъезжающие толпились в коридоре. Поэтому он то и дело извинялся с размеренностью часового механизма. Когда он наконец добрался до отведенного ему купе, то обнаружил там высокого молодого американца из отеля «Токатлиан», бросающего чемодан на полку.
Он нахмурился, когда вошел Пуаро.
«Простите», — сказал он. «Мне кажется, вы ошиблись». Затем, с трудом по-французски: «Je crois qua vous avez un erreur».
Пуаро ответил по-английски. «Вы мистер Харрис?»
«Нет, меня зовут Маккуин. Я...»
Но в этот момент из-за плеча Пуаро раздался голос кондуктора лит-рояля — извиняющийся, несколько запыхавшийся голос.
– В вагоне больше нет свободных мест, мсье. Господину придется ехать в вашем купе.
С этими словами проводник опустил окно в коридор и начал принимать от носильщика багаж Пуаро.
Пуаро заметил извинение в его тоне с некоторым весельем. Несомненно, мужчине обещали хорошие чаевые, если он сможет оставить купе для исключительного пользования другого путешественника.
Однако даже самые щедрые чаевые теряют свою силу, когда на борту находится директор компании, который отдает свои приказы.
Проводник вышел из купе, закинув чемоданы на полки.
Вот Так, Сэр- сказал он. «Все готово. Ваша верхняя полка, номер 7. Мы отправляемся через минуту».
Он поспешил по коридору. Пуаро вернулся в купе.
– Где это видано, чтобы проводник сам тащил багаж! – весело заметил он. – Мне не поверят!
Его попутчик улыбнулся. Он, очевидно, преодолел свою досаду — вероятно, решил, что не стоит относиться к этому вопросу иначе, как философски. «Поезд удивительно полон», — сказал он.
Раздался свисток, раздался долгий меланхоличный крик из паровоза. Оба мужчины вышли в коридор. Снаружи раздался голос: На машине!
«Мы отправляемся», — сказал Маккуин.
Но они не совсем ошиблись. Снова раздался свисток.
«Я говорю, сэр», — внезапно сказал молодой человек. «Если вы предпочитаете нижнюю полку — удобнее и все такое — ну, я согласен».
Приятный молодой человек.
– Нет, нет, что вы, – запротестовал он, – мне бы не хотелось вас стеснять…


10
«Все в порядке...»
«Вы слишком любезны...»
Вежливые протесты с обеих сторон.
«Это только на одну ночь», — объяснил Пуаро. «В Белграде...»
«О! Понятно. Вы выходите в Белграде...»
«Не совсем. Видишь ли...»
Внезапно произошел рывок. Оба мужчины резко обернулись к окну, глядя на длинную освещенную платформу, медленно скользящую мимо них.
«Восточный экспресс» отправился в трехдневное путешествие по Европе.

III.
ПУАРО ОТКАЗЫВАЕТСЯ ОТ ДЕЛА
11.

Господин Эркюль Пуаро немного опоздал с посадкой в ;;вагон-ресторан на следующий день. Он встал рано, позавтракал почти один и провел утро, просматривая записи дела, которое вызвало его в Лондон. Он мало видел своего попутчика.
Господин Бук, который уже сидел, поздоровался и подозвал своего друга к пустому месту напротив себя. Пуаро сел и вскоре оказался в привилегированном положении, сидя за столом, который подали первым и с самыми изысканными блюдами. Еда тоже была необычайно хороша.
Только когда они начали есть нежный сливочный сыр, мсье Бук позволил своему вниманию отвлечься на другие вопросы, кроме питания. Он был на той стадии еды, когда человек становится философом.
«Ах!» — вздохнул он. «Если бы у меня было перо Бальзака! Я бы изобразил эту сцену». Он махнул рукой.
«Это всего лишь идея», — сказал Пуаро.
«А, ты согласен? Такого еще не было, я думаю? И все же — это располагает к романтике, мой друг.
Вокруг нас люди всех сословий, всех национальностей, всех возрастов. На три дня эти люди, эти чужие друг другу, собираются вместе. Они спят и едят под одной крышей, они не могут оторваться друг от друга. По истечении трех дней они расстаются, они идут своей дорогой, чтобы никогда больше не увидеть друг друга».
«И все же», сказал Пуаро, «предположим, что произошел несчастный случай...»
«С вашей точки зрения это было бы прискорбно, я согласен. Но все же давайте на один момент предположим это. Тогда, может быть, все они здесь связаны между собой — смертью».
«Еще вина», — сказал мсье Бук, торопливо разливая вино. «Вы нездоровы, mon cher. Возможно, это пищеварение».
«Это правда, — согласился Пуаро, — что еда в Сирии, возможно, не совсем подходила моему желудку».
Он отпил вина. Затем, откинувшись назад, он задумчиво окинул взглядом вагон-ресторан.
Там сидело тринадцать человек, как и сказал мсье Бук, всех сословий и национальностей.
Он начал их изучать.
За столиком напротив них сидели трое мужчин. Он предположил, что это были одинокие путешественники, отсортированные и размещенные по безошибочному суждению обслуживающего персонала ресторана. Крупный смуглый итальянец с удовольствием ковырялся в зубах. Напротив него сидел сухощавый аккуратный англичанин с бесстрастным неодобрительным лицом хорошо обученного слуги. Рядом с англичанином сидел крупный американец в ярком костюме — возможно, коммивояжер.
«Нужно быть слишком уж вычурным», — говорил он громким гнусавым голосом.
Итальянец вынул зубочистку и начал свободно жестикулировать ею.
«Конечно», — сказал он. «Это то, что я говорю alla de time».
Англичанин выглянул в окно и закашлялся.
Взгляд Пуаро скользнул дальше.

12.
За маленьким столиком сидела очень прямо одна из самых уродливых старых дам, которых он когда-либо видел. Это было уродство отличия — оно скорее завораживало, чем отталкивало. Она сидела очень прямо. Вокруг ее шеи был воротник из очень крупных жемчужин, которые, как бы невероятно это ни казалось, были настоящими. Ее руки были усыпаны кольцами. Ее соболья шуба была откинута назад на плечи. Очень маленькая и дорогая черная шапочка была отвратительно не к лицу желтому, жабьему лицу под ней.
Теперь она разговаривала с официантом ресторана ясным, вежливым, но совершенно властным тоном.