Преступная справедливость Гл. 4

Гл.4



Никто ничего не видел, лишь услышали грохот на лестничной клетке и туда сразу сбежался персонал приюта, а также некоторые ходячие старики. Картина оказалась жуткой, Таисии Петровны уже никакая скорая помочь не в состоянии, её тело, несмотря на «обширные» размеры, было неестественно вывернуто, вернее голова, она «смотрела» на спину, а сама санитарка лежала на животе, с раскинутыми, как на шпагате ногами. Таисия Петровна сломала шейные позвонки, такие травмы были несовместимы с жизнью.

Всё гадали - убийство это или несчастный случай?

Потом уже, когда Соловьёв пробежался по всем комнатам, подробно расспрашивая пенсионеров о случившейся трагедии, то нашлась одна старушка, которая заметила, что за санитаркой кто-то медленно продвигался. К сожалению, бабушка полуслепая, она не рассмотрела кто это, даже не могла определить, мужчина то был или женщина.

-   Как вы тогда поняли, что это шла санитарка с вёдрами, если почти ничего не видели? – спросил Андрей Сергеевич.

-   Так, она песню мурлыкала себе под нос, всегда так делает, когда убирается, мы привыкли к этому.

Но как не допытывался Соловьёв, о втором человеке, кто как тень следовал за санитаркой, подробностей никаких не последовало.

-   Может, не было этого второго?  - уже теряя терпение, спросил Соловьёв.

-   Был, точно был. – виновато ответила старушка.

Вот тогда-то и наступила уверенность, что это было убийство, а значит, напрашивался вывод, что Егора Еремея тоже именно отправили к праотцам, а не сам он вывалился на остриё железного забора.

Пенсионеры примолкли, как-то тихо стало в стардоме, они разделились на большие компании и постоянно обсуждали внезапно нахлынувшие события. Одних радовало, что плохие люди больше не станут над ними издеваться, а другие переживали и за собственные жизни. Пугала неизвестность, сегодня стариков никто не трогает, а вдруг завтра убийца войдёт во вкус? Ведь никто и понятия не имел, кто это может быть.

Третье убийство не заставило себя ждать. Наталью Игоревну вызвали на совещание, и только она вышла из помещения на порожки, как ей на голову упал булыжник, величиной с её же голову. Женщина умерла, ещё не успев упасть на землю. Пока некоторые работники приюта вышли из оцепенения и до них дошло, что этот камень-гнёт, коим придавливают дощечки на кадушке, при засолке капусты и других овощей, находился на балконе второго этажа, кинулись туда, но там уже никого не было.

Соловьёв давно догадался, что этой троице кто-то жутко мстит, но кто и за что именно?
Он являлся сюда даже ночью, всё ходил вокруг дома, заглядывая в окна, и однажды он сказал своему помощнику, Вадиму Мухину:

-   Я знаю кто убийца.

-   Да вы что? – Вадим соскочил со стула и приблизился к старшему оперу. -  И кто же?

-   Клавдия Ильинична Тамохина.

-   Вот эта новенькая?

Соловьёв кивнул, он жмурился, прихлёбывая из чашки горячий чай.

-  Да ну, куда ей, она ногами едва передвигает.

-  Ложь. Вообще, мне тоже некоторые моменты не совсем ясны, но мы сейчас с тобой поедем туда и зададим ей интересующие нас вопросы.

Клавдия Ильинична и не думала отпираться, старушка была довольна, что успела отомстить этой троице, теперь она согласна отвечать за содеянные преступления.

-  Как вы догадались? – тихо спросила женщина.

-  Я приходил сюда ночью и видел, как вы прекрасно ходите своими ногами, когда ваша соседка по комнате спит сном младенца, а при свидетелях вы корчитесь от боли, вроде каждый шаг вам доставляет немыслимые мучения. Вот я и задумался, зачем вы это скрываете?

-  Так и есть, молодой человек, я часто корчусь от боли в ногах. Но они у меня болят периодами, иногда наступает облегчение, которое вы и обнаружили. Наверное, вас интересует вопрос, почему я их убила? Я отомстила за своего сына, которого убили они.

-  Они убили вашего сына?

-  Совершенно верно, единственного. Он работал на рынке шофёром, уж не знаю, какие у них там дела образовались, но мой Сашенька догадался о каких-то махинациях со стороны Натальи Игоревны и её подопечных. Мне по секрету поведал один человек, я не стану называть его имя. Он и так, бедолага, уже жалеет, что мне проболтался, и я обещала никогда о нём не упоминать. Именно он стал невольным свидетелем, как Егор убил Сашеньку молотком по голове, потом Наталья распорядилась увезти тело и выбросить за городом, а грузить помогала санитарка. – пенсионерка внезапно замолчала.

-  Клавдия Ильинична, но вы же женщина, как можно убивать живых людей?

-  Ещё как можно, почти каждая на то способна, чтобы отомстить за своего ребёнка. А я ведь не собиралась делать преступления, но где вы были, чтобы наказать виновных? Они же нашли кое-какие улики, косвенно указывающие на Еремея. Но никто не стал углубляться в расследование, деньги все любят, так дело и заглохло, не успев начаться.

-  Не мой отдел занимался раскрытием, я не намерен это обсуждать по многим причинам. Но вы чем лучше от этих душегубов?

-  Я не убила невинных, а виновные должны быть наказаны.

-  Но как вам удалось, всё-таки ваш возраст, особенно Еремея, сколько силы потребовалось его столкнуть на низ.

-  Сын всё время был перед глазами, вот и смогла. Я за Егором наблюдала, когда подошла к забору, он не видел меня, охранник смеялся с воробьёв, клюющих булку, кто-то им бросил гостинец, может, он и бросил. Он так нагнулся, что мне и не пришлось сильно напрягаться. Просто тогда подумала, мол, вот бы его столкнуть на забор, а когда шла назад, то увидела лестницу железную, вся заросшая плетёными растениями. Они как одеяло, которое я отодвинула без помехи, лишь аккуратно расплела несколько усиков, закрученных вокруг одной из сторон лестницы, а потом вновь закрутила и никому не догадаться, вроде сюда кто-то влезал.

-  Вы на глазах меняете представление о человеческих возможностях.

-  Жизнь научила. Кстати, у меня был свидетель. По ту сторону забора шёл пожилой нерусский, он, помню, сказал мне:

-  Асарожна, упадёшь.

Я ему махнула рукой, мол, всё обойдётся. А он снова:

-  Что ты сахател делать?

Я на него пришикнула, мол, иди куда шёл. Меня всю трясло от страха, чтобы Егор ничего не услышал, ведь может провалиться такая прекрасная затея, потому что меня потом запрут в отдельной комнате, получается, я зря сюда устраивалась? Но охранник от нас был за несколько десятков метров, слава Богу, он меня не заподозрил. Я так боялась обнаружить себя. Шла по этажу и не дышала. Егор, смеясь, сильно наклонился вниз, а я подхватила его за ноги и… Я не жалею, честно. Он главный убийца моего Сашеньки.
Таисию убрать было легче, понадобился лишь один толчок с моей стороны, а наполненные вёдра сделали своё дело, потащили её вниз с такой силой, противодействовать которой было бесполезно, и всё, как говорится, концы в воду. Мне повезло, что моя соседка постоянно спала, ей уколы такие ставили.
И заведующую тоже было убить легче простого, волновалась лишь о том, чтобы камнем не промазать. Но всё получилось.

Потом Соловьёв говорил Вадиму, что у него двоякое мнение об этих преступлениях.

-  Я понимаю, что убийство, любое убийство – это против закона. Но я буду ходатайствовать, чтобы ей дали условный срок. Пойми, у неё был единственный сын, как старость встречать свсем одной? Я её не оправдываю, а просто её понимаю, ну, как сказать, просто постарался влезть в её шкуру.

-  Вряд ли условный выйдет. Тройное убийство. – засомневался Мухин.

-  Будут разбирать все обстоятельства, ведь эта троица сами преступники, ещё какие! Они месяц назад задушили одного старика, который жил один в комнате, он им высказывал всю правду, вот они ему и закрыли рот навсегда. Всё это учтут, с рынка тоже поступили кое-какие сведения об убийствах. Они там, что хотели, то и делали, Ашот на всё закрывал глаза, да и не до того ему было, болел в последние годы. Но ведь Ашота больше нет, верно? Заступиться за их «честь» уже некому, а остальным они никому не нужны, тем более, покойники. Я постараюсь, Вадим, а там, как получится.