Работа

   В городской муниципальной организации вскрылась неразрешимая проблема: угол гаража размыло дождями, и начала осыпаться кирпичная кладка, поддерживающая тяжёлое бетонное перекрытие. Серьёзно нарушена техника безопасности, и начальник СОТ грозится закрыть гараж в случае непринятия неотложных мер. А денег на наем строительной бригады у руководства так и не находилось. Это главный лозунг нашего времени – «Нет денег»!
   -Придётся нам с тобой заделывать стену, - пожаловался Семёнович сантехнику Александру.
   -Опять выставился перед начальством? – уколол друга острым словом Александр. – Ты кто есть? Плотник. Вот и строгай свои дощечки. Они маляра-штукатура прокаркали, не заинтересовали достойной зарплатой. Вот пускай начальство само себе и ломает голову со своим гаражом. Ты куда лезешь?
   -Никуда я не лезу, - оправдывался Семёнович. – Только ты сам подумай, Генадьич (Александру): как не крути, а всё одно эту работу на нас взвалят. В лето мы с тобой не особо загружены. Надо готовиться, думать что-то. Третий нам будет нужен. Думаю Митрича взять. Ты как к нему?
   -Обвешают тебя деревянными медалями за твоё рвение, - язвил над Сергеем Семёновичем Александр Геннадьевич. – Обвешают, а я прослежу, чтоб не снимал ты их, ходил и бряцал. Митрич… Ну что ж…, Митрич мужик новый, не проверенный, а с виду работящий. Молод, горяч, как и ты. Проверочка его нам не помешает. Не всё же ему мусор собирать, пора и стоящим делом заняться. А вон он и сам идёт, кстати. Предлагай, карты тебе в руки. Быть тебе директором. Так и запулил бы в тебя чуркой.
   -Вы к чему тут разругались? – зашёл в открытую столярку Василий Дмитриевич. – С какого перепугу Сашок вздумал вдруг тесать тебя колом в башке? Не угодил ему чем, Семёныч? А то попроси, я защищу. Вдвоём мы его точно скрутим.
   Василий Дмитриевич хоть и не вышел ростом с крупных алтайских парней, жилами на руках пока потряхивал, ленью с работы не прикрывался, и все относились к нему с уважением, грубить не решались.
   -Ты, Митрич, Генадьича не трожь, - вступился за друга Семёнович. – Он человек нужный, нам ещё пригодиться. А без ругани его уж взавтра заскучаешь, будешь просить его выматериться.
   Василий выслушал предложение Семёныча и тут же с ним согласился. Не всё же ему по мусору бегать, травку косить. Пора показать себя в настоящем деле.

   Василий Дмитриевич пришёл на предприятие недавно и пока не успел сблизиться с коллегами. Жил он недалеко и решил разбавить своё пенсионное безделье в привычной для него рабочей обстановке.
   На новом месте его приняли подозрительно душевно. Не встречалось ему такого отношения в других организациях, коих сменил он несчётно.  Везде начальство, с мала до велика, относились к рабочему брату строго. Да и работяги не особо лелеяли дружбу. По сегодняшним дням работа везде строится на дрязгах, примером с жизни «хорошей» наших славных руководителей, достигших славы и достатка в конкурентно-разбойной войне за власть.
   Главным для себя достоинством на новом рабочем месте Василий посчитал умение держать язык заточенным. Должность дворника вполне способствовала злоязычному юмору – не нужно думать о сложно выполнимых работах, читать технологии и выслушивать советы опытных мастеровых. Бери лопату и греби, а мозги направляй на хитросплетение слов, что заведут на смех любого недоумка.
   В один из дней Василий возвращался из дому после обеденного перерыва на работу. В заботливо выкошенном им скверике он повстречал стайку конторских барышень, коротающих рабочее времечко под берёзками.
   -С обеда идёте, Василий Дмитриевич? – приветливо улыбнулась ему одна из женщин. – Недалеко живёте? Вкусно покормили?
   -Ага, - согласился Василий. – Сам себе накрыл, сам себя покормил. Что нашёл на огороде, то и сварганил.
   -Так вы один живёте?!
   -Второй год уж как… Всю жизнь вместе прожили, надоел я ей, ушла от меня в мир иной.
   -Так мы вам пару подыщем. У нас в конторе одиноких женщин полно – и вдовушки, и разведёнки. Выбирайте, какая по нраву придётся.
   -Не надо! – Сделал Василий страшные глаза и сверкнул вставными зубами, рассмешив своим видом приветливых женщин.
   Не нравилась Василию в этом коллективе традиция называть пожилых людей по отчеству. Непривычен он был к этому. До того к нему всегда обращались «Васька», «Васёк», позже – «Василий». А тут – «Митрич». По два раза приходилось его вызывать к разговору с таким обращением. «Стареем, - оправдывался он за невнимательность. – Мозги иной раз спиртом промывать бы надо, а я бросил».
   Решил он тогда звать своих новых товарищей по имени. Ну какой из Сашки Геннадьевич? Молод он ещё, шестой десяток доживает, и до пенсии ему ещё крутить и крутить водопроводные гайки. Семёныч – это куда ещё не шло. «Семёныч» к Сергею Семёновичу подходит, можно и так, и эдак – по обстоятельствам. Не понравятся им Васькины зазывалы, а перетерпят они, привыкнут.
   Сергей Семёнович частенько ударялся в загулы. На работе, правда, не пил – прогуливал. Всегда у него находились оправдания, и за прогулы его прощали как-то. Нужен был Семёнович на работе и замены ему не виделось. Как-то начальник гаража подошёл к Василию по поводу прогулявшего Серёги: «не звонил»?
   -Он палец на ноге придавил, - выдал Василий. – Нет, не звонил.
   -А ты откуда про его палец узнал?
   -Он сам себя оправдать уже не в силах, брехать за него приходится нам.
   Начгару шутка пришлась по душе, расцвёл он в улыбке, а когда Василий выдал известное всем «Эх, Семён Семёныч», смех вылетел неудержимым.

   К ремонту готовились с неделю. То одного не доставало, то другого. Руководство сделало правильный выбор: производить мелкие строительные работы своими силами, между делом загрузить своих специалистов: у сантехника работа по вызову, плотник сидит без заказов, а дворник всю территорию выкосить успел. На уборку мусора и очистку центрального входа ему часу в день вполне достаточно.
   Василий приходил на работу раньше всех, должность его обязывала встречать сотрудников предприятия, обходя территорию с мусорным мешком «наизготовку». Зато после его никто не тревожил, работу приходилось искать самому, если в каптёрке сидеть надоест.
   -Ты куда гонишь? – Услышал Василий смешливый голос из-за спины. Он как раз заканчивал со своими ежедневными обязанностями и толкал заполненную тележку к мусорному баку. Приветствовал его шофёр служебной машины, развозящей конторских службистов по делам особой важности: - Передавишь всех на таких скоростях. У тебя права есть на вождение тележки?
   -Я танкист, - отбрехался Василий. – Танкистам права не нужны, и каждому светофору я кланяться не обязан. Тебе – тем более. Сам уворачивайся.
   -Сколько видимся уже, а так и не знакомы, - улыбнулся шофёр Васькиной шутке и протянул руку: - Пётр. Я тебя, Василий, только в беготне и вижу. У нас так не работают. Сядь, посиди. Возраст у тебя уже не тот, чтоб от зари до зари пахать без уему.
   Приятно было Василию принимать внимание рабочих и служащих предприятия, и старался он понравиться им, быть на виду; первым протягивал руку при встрече: «Извини, помыть не успел».

   Насколько Василий был неусидчив, активность его не шла ни в какое сравнение с неугомонным Семёновичем. Плотник никогда не успевал дождаться заваренного им чая, отхлебнёт глоточек горячего и кружку отставит: «Пускай остывает. Пора бежать». Куда бежать, он всегда решал сам, искал себе работу без указаний сверху.
   Александр суматохи в себе не дозволял, дисциплинировано ожидал приказов сверху у себя в каптёрке и рабочего места не покидал. Помогал ему коротать рабочие часы смартфон, заряженный на смешарики. Такого развлечения не было ни у одного из рабочих, которые не доросли до понимания прелестей всемирной паутины и предпочитали жить в серой, приевшейся всем реальности. Вот и Василий считал, что нет большего счастья, чем сон на работе, оттого из дворницкой частенько слышался храп, а из слесарки идиотский смех. На месте наши спецы, и на объекте всё в порядке.

   И вот настал тот долгожданный день, когда собрали по объектам оставшиеся с незапамятных времён стойки и растяжки строительных лесов, подвезли надоевшему всем своей активностью Сергею Семёновичу: «Принимай, дерзай, торопыга»!
   Василий уснуть не успел, прибежал на разгрузку по первому зову. Александра пришлось отрывать от смартфона: «Разгрузите без меня. Втроём там делать нечего. Освобожусь, подойду».
   Леса оказались настолько ржавыми, что некоторые стойки пришлось подваривать. Влезать на них нельзя, да авантюриста Серёгу риском не остановить. Благо, начальник службы охраны труда всего этого не видел, строг он бывает на словах, а за безопасностью проводимых работ из окошка следит.
   Александр сразу отказался влезать на хлипкую конструкцию, сооружённую плотником из ржавого железа.
   -Будешь делать замесы, - предложил Семёнович, на что Александр согласился без лишних попрёков.
    Василию ничего не оставалось, как занимать первый этаж опасной конструкции. Кто-то должен подавать мастеру необходимый инструмент, кирпич, раствор, извёстку; словить его самого в случае критического падения. Вдвоём летать не так страшно, как в одиночку. Принял Василий свою участь молча и озвучил определение поделенных должностей:
   -Серёге досталась самая ответственная и опасная работа, да он экстремал, справится. У Сашка работа тяжёлая, сам напросился. Я же самым хитрым оказался: сиди себе, ногами дрыгай, мир свысока наблюдай.
   Не понравилось дедкам, как их Василий по именам назвал. Заметно не понравилось, да ничего – привыкнут. В работе обращение по имени-отчеству не принято.
   -Что-то меня слабануло, - попытался Александр оправдать свой отказ лазить по лесам. – Пойду таблетку приму. Стареем…
   -Старость таблетками не вылечить, - присоветовал Василий. – Зарядку по утрам надо делать. Не пить, не курить. В строгости себя держать и лени не поддаваться.
   -Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт, - выдал Александр непреложную истину.
   -А я тебя с твоих вредных привычек отваживать не собираюсь, - ответил Василий. – На нарколога не учился. Хочешь помирать на больничной койке, бог тебе в этом поможет, врачи подсобят. Я во врачебной помощи не нуждаюсь, помирать сам буду. Не объявляется смерть и не надо её. Без скорби о смерти жить гораздо интересней.
   -Тебе на пенсию когда? – встрял в спор Сергей. – Сколь годков ты прожил, что нас учить тут вздумал, умник?
   -Шестой годок как на пенсию вышел, - признался Василий.
   -И где ты такую привилегию выискал, что тебе раньше срока пенсию начислили? – позавидовал Сергей. – Мы тут корячимся, профессионализм свой доказываем, чтоб выжить как-то; он же нашёл себе работёнку нехилую, бычкам да бумажкам поклоняется.
   -Ничего я не выискивал, - защитился Василий. – В свой срок на пенсию пошёл, в 60. Месячишко до пенсионной реформы подгадал. Спасибо маме, что родила меня вовремя.
   -Везёт же людям, - залился завистью Сашок. – А мы тут с Семёнычем тебя за молодого приняли. А оно вон как выходит. Нам ещё невесть сколько отработать придётся, баллы какие-то собирать, будто школярам каким на экзаменах. Он вылез чуть раньше и всё хорошее вперёд нас подобрал.
   -А мы-то думали…, - поддакнул другу Сергей. – Выглядишь ты молодо, Митрич, молодцом. Придётся нам тебя уважить как старшего. Только ты не ерепенься больно. Работа зазнаек не любит. Найдётся причина, и под зад схлопочешь, возраст тебе тогда не поможет.
   -К высокомерью не приучен, - заверил Василий. – И целится в мой в зад не советую. Ответка вмиг прилетит.

   Работа пошла по заведённому графику. Василий сидел на втором этаже лесов, ждал указаний сверху и вздрагивал с самого малого качка, спровоцированного перемещениями Семёновича поверху. Как не старались устойчиво установить подъёмную конструкцию и надёжно прикрепить её к стене, раскачивались она с малого дуновения, словно лес настоящий – живой и звучащий.
   Василий пытался свыкнуться с высотой, как тому его учили – смотреть вдаль, а не себе под ноги. Пытался искоренить в себе высотобоязнь, чего не получалось у него всю сознательную жизнь. Сидел на скрипящих досках, подрагивал, цеплялся за стяжки при самом малом качке и перемалывал страх щемящим холодом в груди. Помогала ему злость на сотрудников, действия которых были далеки от профессиональных.
   Сергей сыпал на Василия сколотым кирпичом, нисколько не предупреждая его о своих действиях. Самовыдвинутый кладчик плохо держал мастерок и прижимал раствор голой рукою, что неприемлемо для настоящих мастеровых. Видел бы его сейчас кладчик Егор из фильма «Печники», от работы отстранил тут же.
   Сашка был занят раствором и на окрики сверху не обращал внимания. Пока он занят, кирпич подан не будет, и Василию пришлось пару раз слезать со своей смотровой площадки, чтобы самому поднять инструмент, понадобившиеся Сергею.
   Неуместную злость свою Василий держал при себе, не поможет она в работе. Работа требует слаженности, которой ссоры и дрязги встанут помехой. Кирпич у Семёныча, в конце концов, ложился ровно, а Сашкин раствор мог поспорить в вязкости с самой сметаной – так и хочется взять его в руки и…, нет, туда не надо.
   «Сашка, он сантехник, - рассуждал Василий. – Сантехникам коллективный труд ни к чему, они одиночки. Вон как он раствор мешает, будто повар у плиты – не отойдёт, месит и месит. Показушно, да качественно. Пускай месит. Серёга обождёт. По его годам отдыхать чаще требуется. А работа от нас не сбежит. Лето большое, успеем».

   За работой старых умельцев наблюдал весь личный состав предприятия, подходили поодиночке, а то и скопом. Интересовались, спрашивали. А кому не встанет интересом зрелище прыгающих по верхотуре старичков? Чаще всего приставал к работягам начгар. Это его был гараж, и ответственность за объект лежала на нём не малая.
   -А где обещанная тобой красота? – пристал начгар к Семёновичу. – Ты же сам говорил, что у тебя всё красиво будет.
   Василий взял на себя ответственность перед начгаром и выдал тому своё слово, чтоб не отвлекать Серёгу от работы:
   -Мы ещё не решили, как сделать красиво. Семёныч предлагает бутылку водки замуровать – глаз не отвести. Сашок с ним не согласен. Он утверждает, что красота – это голая баба. Только Семёныч голых баб лепить не умеет.
   -Ты то сам как считаешь? – смеётся начгар.
   -А что я? Я человек маленький, и слушать меня никто не будет.
   -Давай, выдавай своё видение о прекрасном, - не унимался начгар, засевший на Васькины шутки. – Я выслушаю, приму к сведению.
   -Надо моржовый изваять, - выдал Василий. – Семёныч с таким костяным в лёгкую справится. Мужики не поймут, что это за штука такая, будут спрашивать. А когда им ответят, они обидятся и уйдут. Уйдут и не станут мешать шоферам, которые ремонтом заняты. Уйдут и забудут, зачем шли сюда со своими глупыми вопросами.
   -Да, Митрич…, - разочарованно ответил начгар, переставший улыбаться. – С твоими заумками тебя и вправду никто слушать не станет.
   -Семёныч! – прокричал Василий кверху. – Там тебя начгар спрашивает.
   Семёнович обернулся удивлённо и выставил на обозрение своё лицо, измазанное в штукатурке.
   -Вот тебе красота, - указал протянутой кверху рукой Василий. – Накрашенная и наманикюренная. Оставляй там навсегда Семёныча, и будет у тебя краса вечная, живородящая. Люди потянутся, не отойдут от гаража твоёва ни днём, ни ночью. 

   Любая работа имеет свойство заканчиваться, когда делаешь её неустанно и ждёшь результатов. Как не профессионально работал Сергей Семёнович, штукатурка у него ложилась гладко, и постепенно проявлялась заявленная им красота. Издали небольшие изъяны заметны не были, да гаражу качество выделки королевских замков не понадобится. Тут лишь бы прочно всё было и не продувало нигде.
   Семёнович делал последние известковые мазки и крутил головою, внимательно оглядывая белёсую поверхность – не пропустил ли он чего?
   -Васька! – прикрикнул вниз. – Принеси-ка мне пены со столярки. Вон, дыра в стене открылась. Пропенить бы надо, пока леса стоят. Не то в зиму задует оттуда.
   Дыра открывалась не в зоне заявленных работ, и заделывать её никто из начальства не велел. Вряд ли Семёнович дотянется до неё отсюда, придётся леса переставлять, ворочать. И это тогда, когда перед уставшими работниками маячил долгожданный заслуженный отдых и похвальбы.
   Промолчал Василий, не стал спорить с мастером отделочных работ и нехотя спустился вниз с насиженного места.
   Сергей и вправду не смог дотянуться баллоном с пеной до открытой дыры, спустился вниз – покурить, подумать. А что здесь думать? Бросил недокуренную сигарету и заспешил к себе в столярку за стульями на хлипких ножках:
   -Васёк! А ну подсоби, подними.
   Василий не понял сразу Серёгиной задумки и нехотя влез к себе на «этаж» с командирскими стульями, подал их наверх. Сергей поставил стулья один на другой, прокачал их трясущиеся ножки и… осторожно полез наверх – без привязи и страховки!
   -Ты что творишь?! – Не выдержал Василий и сам затрясся весь, представив себя на хлипкой Семёнычевой конструкции. – Не смей туда залазить! Грохнешься! Как пить дать – грохнешься.
   -Вот слезу, - не услышал Сергей предупреждений снизу, - тогда и пить мне дашь. Я твои слова услышал, и пить ты мне дашь не просто воду, а что покрепче (покряхтывая и протягивая руку к приблизившейся дыре).
   -Слазь, я тебя ловить не буду, - кричал снизу Александр. – Будешь падать, не успеешь летать научиться. Здесь не так высоко, как в небе. Раз – и ты на асфальте.
   На шум из гаража сбежались шофера: «Во дают! Циркачи».
   -Да этот не упадёт, он заговорённый, рисковый.
   -Семёныч не убиваемый. Змей Горыныч. Смерть его на конце иглы, игла в яйце.
   -А яйцо в трусах запрятано, - заключил Василий, вызвав взрыв шофёрского смеха. Сергей тоже усмехнулся Василию, протягивая ему баллон:
   -На, держи. А ты боялся. Делов-то тут было.

   Престарелые рабочие сидели рядком в столярке, чаёк потягивали, маялись от безделья, судачили ни о чём. Работа закончена, рабочее место прибрано; благодарность, хоть и скупая, получена. А большего работяге и не надо. Может, премию выдадут всем – гадали. Да вряд ли. Работа та выполнена простенькая – вон она на углу гаража разбелелась маленьким пятнышком.
   Надо бы на днях ещё чего такого придумать-поделать. Себя надо показать, молодёжи свой рабочий опыт оставить.
   Разные они все – старики, как и жизни у них у всех разные. Разные, но тянутся друг другу, чтоб вместе как-то побыть, поработать. Работа сплачивает, такое вот свойство работа имеет.