Волшебники бывают всякие

или Всякий может быть волшебником

Повесть



И каждому прохожему
Глядим мы долго вслед –
Ведь он волшебник, может быть,
А может быть, и нет
(Леонид Дербенев)

Война бывает детская – до первого убитого.
(Юрий Шевчук)

Глава 1

  Геннадий Цыплаков грустил.
  У него было много всего, а главное – любящая мама.
   У него была ещё удобная квартира, вкусная еда, своя комната с телевизором и интернетом. Всё это было у него, благодаря маме.
    Если сорокалетнему, седеющему Гене вдруг чего-нибудь хотелось – например, новый телефон, ноутбук, умный телевизор, собственную банковскую карту с деньгами на ней – он начинал на все лады клянчить это у пожилой мамы, которая давно уже не могла похвастать хорошим здоровьем. Он клянчил, как малолетка, он надоедал маме просьбами – и мама выполняла их. Мама позволила сыну даже подобрать беспризорную кошку – хотя из-за проблем со здоровьем Пелагее Ивановне было нелегко заботиться ещё и о животном.
    Впрочем, по новому смартфону Гене почти никто не звонил. На страничке в соцсети ему особо никто не писал. Общения у Гены было мало.
    Чтобы достаточно общаться с людьми, желательно быть чем-то полезным для этих людей. Уметь делать что-то, нужное другим. Ходить на службу в то или иное учреждение, организацию, где тоже приносить определенную пользу.
    В конце концов, человеку всегда лучше любить другого человека (вовсе необязательно – родственника).
    Делать что-то полезное Гена не шибко умел. Потому, что был инвалидом. У него были последствия ДЦП – непослушные ноги и слабые руки.
    Но даже, несмотря на это, официальная работа у него когда-то была. Его возили на службу в местный дом инвалидов, и Геннадий работал там делопроизводителем. Но работал он весьма лениво в силу недостатков своего характера. И несколько лет назад Гену Цыплакова успешно сократили на службе.
    И друзья у него были. С Олегом Бородиным Гена познакомился, как и положено, в детстве. Много лет они, живя в разных городах, переписывались, перезванивались по телефону. В этих разговорах и в переписке Олег то и дело призывал Гену тренировать ноги больше, чтобы обязательно и как можно скорее научиться ходить. Но по поводу тренировок – неходячий Генка сдался своей болезни уже очень давно, и все напоминания, что надо трудиться на благо своего здоровья, его только раздражали и расстраивали.
     Но вот пришла весть, что Олег умер. С подобной потерей Гена столкнулся впервые, и был растерян. Грустил, бродя по комнатам взад-вперед при помощи четырехколесных ходунков, то и дело включая на телефоне «Балладу о борьбе» Высоцкого. Эту песню Олег Бородин тоже любил.
     Олег никогда не приезжал в гости к Гене, а Гена – в гости к Олегу. Переписывались и перезванивались они нечасто. В детстве их объединяла склонность к чтению сказочных книг и самостоятельное сочинение сказок. Генка выдумал целую Страну Сказок, и Олег присоединился к его фантазийной игре.
     Да, теперь они почти не виделись – только лет десять назад встретились, в областном центре, на соревнованиях инвалидов. Да – общались редко, иногда списываясь по Интернету. Но всё это время Генка знал, что где-то далеко у него есть друг. А сейчас этого друга как-то вмиг не стало…
     Оторопь. Чувство пустоты.
     У Гены была и подруга – Соня Дарьина. Познакомились, благодаря случайному звонку, уже взрослыми. Нашего сказочника словно околдовал красивый Сонин голос. Дружить принялись тоже по-взрослому – зачем мешкать, если обоим тогда было уже за тридцать?  Соня не раз в течение года приезжала к Гене, но потом неожиданно закрутила отношения с его дальним знакомым. Генка с ней ссорился, потом обратно мирился, опять начинались разговоры про любовь…
     Но и Софья умерла за несколько месяцев до начала этого повествования. Её увела в иные миры заразная болезнь, хищно гулявшая по нашей планете совсем недавно.
     Таким образом, ещё один источник света и тепла для Геннадия Цыплакова внезапно погас. 
     Нельзя сказать, что никакого общения у великовозрастного Гены после этого не осталось совсем. Были ещё два… скажем, приятеля. Сергей Никитин уже много лет один раз в каждую неделю приходил к Гене играть в шахматы. Он играл и играл «до посинения» - если без шуток, в конце таких сеансов шахматной игры фигуры просто начинали валиться у Гены из рук, а приятель всё предлагал ему сыграть ещё.
     Визиты Сергея повторялись каждую неделю один раз в рабочий день, поутру. Никитин просто звонил Цыплакову, спрашивал: «Ты дома? Сейчас приду». И приходил. Генке отказать приятелю было неудобно, потому что Серега был тоже инвалид с последствиями застарелой черепно-мозговой травмы, друзей у него тоже почти не было, пойти было не к кому.
       Из-за своей беды Серега книг читать не мог, фильмы смотрел редко, характером обладал серьезным до суровости, и гостем для Генки-сказочника был он скучнейшим.
     Кроме того, Сергей был очень набожным, постоянно посещал храм – каждое воскресенье, а то и чаще, усердно молился, а иногда заявлял:
    - Я стал веровать больше. Хочу отречься от всего земного и Богу себя посвятить.
   Отречься от всего земного… Если бы это было так легко, как произносится! – подумал Генка.
     - И от шахмат, значит, тоже отречешься? – спросил он фанатичного приятеля.
     - Нет. Шахматам сделаю исключение. Это благородная игра. По-прежнему буду к тебе приходить, по возможности. Шахматы ведь полезны. Не то, что, допустим, карты, или там – кости. В те только на деньги и играют.
     - На деньги можно играть во всё, и в шахматы тем более, - сказал Генка, непонятно, для чего. Возможно, просто потому, что был заядлым спорщиком. А может – намекал неугомонному игроку, что слегка от шахмат утомился?
    По поводу же «отречения» - в детстве Генка мечтал уйти в сказочные миры и даже играл в это, воображая, что он действительно может проникнуть в сказку. Тоже ведь, как будто бы вариант отречения от всего земного.
     Второй приятель – Николай  Осокин был на год Генки старше. Он приезжал  в то село, где Генка обитал всю жизнь, каждый год только на лето вместе со своей мамой. У парня тоже была инвалидность по поводу психической болезни с детства. Их мамы давно дружили, и однажды Коля просто пришел в гости к Генке и, увидев, что тот играет в компьютерную «бродилку», Коля попросил разрешения поиграть тоже и просидел несколько часов.
     Этот гость завел себе обыкновение приходить к Геннадию каждый день. Коля не только играл на компьютере, но и смотрел вместе с Геной фильмы, которые Цыплаков скачивал с интернета. Наш сказочник, естественно, предпочитал фильмы фантастические и сказочные, и Коля Осокин смотрел их тоже, полностью погружаясь в этот процесс, лишь иногда бегая на крыльцо курить.
     Коля был прост, как пять копеек, и добродушен. Он всегда был готов помочь и маме Гены – если нужно было что-то тяжелое поднять, донести, куда-то сходить, и тому подобное.  Его привычка являться каждый день Генке несколько досаждала. К тому же, всякий раз Коля просил скачать ему какую-нибудь музыку на телефонную флешку. То, что Коля слушал, в основном казалось Генке пустяковым и бессмысленным содержимым. И это досаждало тоже. Впрочем, подумав, Генка уразумел, что этот гость хорош тем, что с его приходом нет необходимости выключать фильм, который как раз смотришь, выходить из игры, если как раз играешь, и заниматься чем-то, чего именно сейчас ты не хочешь. Коля будет смотреть кино или играть вместе с Генкой, ничего не клянча (кроме скучной музыки – да и то – необязательно).
     Коля Осокин знал, что у него за болезнь; он время от времени попадал и в соответствующее медицинское учреждение, где зависал по несколько месяцев. А дома, в обычной жизни, должен был принимать таблетки. Парень не унывал и старался подшучивать и над болезнью, и над лекарством.
     Однажды он вынул из кармана и показал Генке блистер с парой оставшихся там пилюлек.
     - Видал? – горьковато усмехнулся он. – Я одну такую таблетку приму – она просто лечит. А две-три – уже кайф ловлю. Сны от них видятся сказочные.
    Нельзя сказать, что Осокины жили бедно. Но у Коли была привычка подбирать на дороге всю ерунду, в которой он видел хоть малейший толк. Выброшенные мобильные телефоны, которые не работали, сколько их ни ковыряй. Заблокированные и не действующие флешки. И даже пробки от бутылок. Часто подобное барахло Коля притаскивал Генке, но в итоге почти всё из этого приходилось выбрасывать снова за бесполезностью.
     Однажды Генка обнаружил, что в Интернете, в формате mp3, в бесплатном доступе существуют аудиокниги. Находка очень заинтересовала его потому, что можно было теперь не посылать маму в библиотеку, не мучить глаза чтением, а наслаждаться прослушиванием в наушниках. Среди аудиокниг, конечно, был весь сказочный пантеон, в том числе и цикл Александра Волкова про Волшебную страну, на каковые аудиокниги Цыплаков набросился в первую очередь, как голодный волк на свежее мясо. Читатель сам легко догадается, что для сказочника Генки этот цикл был самым любимым.
     Коля отнесся к аудиокнигам сказочного содержания с не меньшим энтузиазмом. Жизнь его была достаточно скучна, и сказки немного расцветили Колины невеселые думы. Кроме того, Николай очень любил своего маленького племянника, живущего там, далеко, в его родном городе, и собирался все аудиосказки потом перекинуть этому мальчишке.
      Характер Гены Цыплакова не слишком изменился с детства – он оставался пустомелей и хвастуном. Про свою выдуманную Страну Сказок он не забыл и до сих пор, и готов был говорить о ней со всяким, кто бы только согласился слушать. Историю о своей детской встрече со Снежной Королевой Гена записал и увлеченно читал её, как своей маме, так и Коле Осокину. Серьезный и угрюмый Сергей Никитин такой ерундой не интересовался. Пелагею Ивановну Цыплакову она тоже утомляла.
    - Ты скоро в своих фантазиях и в космос слетаешь! – говорила мама сыну, подразумевая, конечно: «Лучше бы делом каким толковым занимался!»
     Гена ничего не отвечал, только поглаживал кошку – красивую, некрупную, трехшерстную. Кошка имела очень выразительные глаза – казалось, вот сейчас она заговорит! – поиграть любила, но совсем не шалила, не пакостила, не пачкала полы. Гена назвал её Шахерезадой – как древнюю арабскую легендарную сказочницу.
     - Как её? Шах… что? – не совсем прилично подсмеивался над Шахерезадой Коля. – А как назвать коротко?
      - Уменьшительно? Э-э-э… - задумался Гена. – А! Вот как! Шашка!
     Коле опять сделалось над этой кошкой смешно.
     А мурлыкала она, действительно, похоже – как будто тихонько рассказывала сказки.
     Всё бы с ней ничего, но всякие друзья, знакомые и родные Пелагеи Ивановны наперебой стали убеждать женщину, что кошку необходимо стерилизовать. Иначе, рано или поздно, появятся котята, которых придется куда-то девать. Раздать? Кто их возьмет? У всех своего такого добра в избытке. Утопить? Так вот, для  того, чтобы не совершать эту жестокость, и нужно позаботиться, чтобы Шахерезада детенышей просто не производила на свет.
     - Так все практически делают, - убеждали люди Генину маму. – Это и кошкам жизнь продлевает.
     Мама постепенно соглашалась. А вот Генка был против. По мере того, как намеченный день Шашкиной операции приближался, наш сказочник всё заметнее мрачнел. В детстве он начитался Киплинга, что кошки гуляют сами по себе, и считал варварским поступком отнимать у них такую способность и право. Зачем тогда и брали кошку, если превращать её в живую, мало осмысленную игрушку?
     - Убеги, Шашка, - говорил он ей шепотом в самое ухо. – Убеги, пока не поздно, пока ты ещё целая, на волю. Найди себе кота-вожака, и броди с ним всюду, где захотите. Людям в руки не давайтесь. Они считают вас обузой.
     Но Шашка всё смотрела на него своими умными, круглыми, зелеными глазами, будто всё понимая, но никуда не убегала надолго, и продолжала отираться вокруг ног Пелагеи Ивановны, ведя привычный для себя попрошайнический образ жизни.
    Однажды, куда-то ненадолго отойдя от своего рабочего места и вернувшись, Гена обнаружил Шашку сидящей на клавишах ноутбука. Слезать оттуда кошка не очень-то и согласилась. А вскоре раздался звонок от Коли Осокина.
     - Что ты мне всякую ерунду в Интернете пишешь? – спрашивал он Генку, смеясь.
    - Какую ерунду? Я ничего не писал. 
    - А кто же? Понимаешь, я зашел на свою страничку в соцсети – а там сообщение от тебя. Сегодня приду – покажу.
    Страничку Коле создал сам Генка. Заходил на неё Осокин через телефон. А сообщение от Гены Цыплакова гласило так:
    «цукенврт гггшшшшш ппппрррррооо».
    - Это, наверное, Шашка написала, - понял Генка, – она ведь у нас – грамотная.
    Он рассказал Коле, как кошка недавно ходила по клавиатуре, и уже оба посмеялись.
    Между тем, Гена прочел свою собственную сказку о Снежной Королеве и Николаю Осокину. До конца тот слушать не стал – не хватило терпения, да и читал Гена плохо, невыразительно. Но сама идея показалась Коле превосходной.
     - Вот если бы на самом деле туда попасть теперь – в Страну Сказок! – мечтательно произнес он. – Но не к Снежной Королеве (кому нужна эта злюка), а именно к Страшиле и к Дровосеку, в Волшебную страну. Жаль, что всё это у тебя – выдумки.
     - Ну, не совсем уж выдумки, - поморщился Генка. – Просто сейчас я попасть в Страну Сказок не могу. А раньше мог. Потому, что у меня кольцо Снежной Королевы было. Но я его потерял во время второго своего попадания туда. В Шахматном королевстве.
    Про это королевство Коля тоже знал, но верил в него едва ли больше, чем во всю Страну Сказок.
      Верил ли сам Генка в свои выдумки? Я не знаю, но сейчас ему опять подумалось об отречении от всего земного.
      Он не бывал в Стране Сказок уже двадцать пять с лишним лет и не мог даже сам себе ответить, была ли она когда-то реальностью, или просто сном.
      - А Шашечное королевство есть? – задумчиво спросил Осокин, запуская на ноутбуке виртуальные шашки.
     - Откуда я знаю? – нервно дернул плечами Генка, уже уставший от постоянного нахождения Коли поблизости. – Наверно, есть.
     - Давай туда уйдем? – предложил рассеянно Коля, делая ход на экране. – И кошку возьмем с собой. Её ведь Шашкой зовут… Шашка, давай, подсказывай мне, а не то я проигрываю.
     Кошка как раз вскочила на письменный стол, где стоял ноутбук, и с любопытством обнюхивала монитор.
     - Как выглядело колечко-то? – опять спросил Коля.
     - Оно серебряное, украшенное снежинкой. Но, чтобы никому не бросаться в глаза, то и дело становилось проволочным, - объяснил Генка.
      На следующий день Коля позвонил ему снова и спросил:
      -  Угадай, что я слушаю?
      - Волкова, - догадался Генка, не задумываясь.
      - Угу. А какую книгу?
      - «Желтый Туман»?
      - Угу. А как думаешь, чем он мне больше всех понравился?
     И это для Генки было шито белыми нитками. В «Желтом Тумане» знаменитый темный волшебник Урфин Джюс раскаялся и стал хорошим человеком. Так великий сказочник Александр Мелентьевич Волков донес в понятной форме и до Коли Осокина библейскую истину, что раскаяться и измениться не поздно никогда, а если кто-то раскаялся – тот, значит, и прежде, и всегда был хорошим – только что-то мешало ему проявить себя с доброй стороны.
     - Сейчас приду, - пообещал Гене Коля и повесил трубку.
     Генка в этот день сидел дома один. Мама ушла на какой-то концерт в Дом культуры и пробудет там часа три. Цыплакову последнее время нравилось хозяйничать дома одному. Никто не отрывал его от раздумий. А сейчас, значит, опять придет Колька и будет стоять, вернее – сидеть над душой Генки до самого, чего доброго, вечера…
    Да, характер у Гены Цыплакова был не из приятных даже в детстве, а последние несколько лет парень становился всё более нелюдимым, но должен был скрывать это, чтобы меньше обижать окружающих.
     Также, с детства Геннадия преследовал страх перед ходьбой – страх падения. Он доводил несчастного парня до ступора – так, что Генка весь дрожал и не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, пока кто-то не появлялся с ним рядом. Вполне вероятно, это ему было такое наказание Свыше, искупление за эгоизм и ту же нелюдимость. И буквально на прошлой неделе врачиха прописала ему таблетки против страха. Вчера Генка принял на ночь такую пилюльку, а сегодня, возможно – из-за неё – всё ещё не мог окончательно проснуться. Так и сидел за ноутбуком заспанный.
     Не успел Гена толком разлепить свои дремотные глаза, как Николай был уже тут и без всяких предисловий показывал ему безымянный палец своей левой руки.
    - Видал?
    На пальце у Коли тускло поблескивало колечко, скрученное из белой проволоки.
    - И чо? – пробормотал Генка сонно. – На дороге опять подобрал?
    - Не на дороге. На твоем крыльце валялось… У Снежной Королевы такое было? 
    Колечко живо напомнило Генке то, которое он потерял в детстве, но было заметно больше. Хорошо сидело на взрослом пальце Николая.
    Да только ерунда всё это. Мало ли, что могут люди обронить на крыльце? Дверь в Страну Сказок открывалась юному фантазеру в детские годы. Но место ли там взрослым?
    Пару лет назад у Генки умер отец – Вячеслав Иванович Цыплаков. Ушел осенью за клюквой и по несчастью утонул в болоте. Горе получилось внезапным и оглушительным. С тех пор всякие родственники и знакомые часто, с нескрываемой жалостью спрашивали Пелагею Ивановну:
    - Как вы теперь, бедные, одни-то обживаетесь? Трудно тебе с Геночкой?
    Буквально недавно мама отвечала на подобный же вопрос по телефону, что с Геночкой, как раз ей проблем не много, поскольку он тих и скромен…
    «Не пьет, не курит, - перечисляла мама. И подытожила: - Как ребенок».
    Слышать эту фразу Генке в тот момент показалось чуть-чуть обидным. Но сейчас у него мелькнула мысль:
     «На самом деле, мы с Николой – всё равно, что большие дети. Может быть, для таких, как мы, Страна Сказок будет существовать всегда?»
    Чудаковатый Николай в волшебных свойствах собственной находки почему-то вообще не сомневался.
     - Шашку мы берем с собой? – спрашивал он, словно подразумевая, что с походом туда их самих вопрос решен.
     - Надо бы, - равнодушным тоном согласился Генка, не споря по главному пункту. – А не то, её завтра собираются резать. Чтобы котят рожать не могла.
    Такое намерение показалось Коле возмутительным. Он заявил, что, раз так, Шашку необходимо переправить в Волшебную страну да там и оставить. Осокин деловито взял нервничавшую кошку в руки, посадил её себе на плечо и, казалось, был совсем готов к путешествию.
     Но как им начать это путешествие?
     Генка взял у Николая колечко и растерянно вертел эту чепуховину на своем левом безымянном пальце, не понимая, что делать дальше.
    - Ты вспомни, как оно раньше, в детстве работало, - посоветовал Коля.
    Генка легко вспомнил, что раньше перстенек нужно было приложить снежинкой (вместо драгоценного камушка, на колечке в его истинном виде красовалась нереально крупная снежинка) к любой книге и произнести: «Я – там». После этого сказавший заклинание оказывался в сказочном мире, в сюжете той книги, к которой прижимал снежнику. Если проникнуть в сказку надо было вдвоем, то необходимо  во время заклинания держаться за руки.
     Как-то раз Генка проник таким образом именно в Шахматное королевство – поколдовав, соответственно, над клетчатой доской с расставленными фигурами.
    - Но у меня дома нет ни одной книги про Волшебную страну, - продолжал Генка бубнить, словно всё равно у них ничего не выйдет.
    - Аудиокнига не пойдет, что ли? – не сдавался Николай.
    - Очень сомневаюсь…
    - Ты не сомневайся, Крокодил Гена, а возьми и попробуй.
    Цыплаков вывел на экран смартфона папку с аудиокнигой «Желтый Туман» и приложил к нему колечко. Снежинкой? Но где же на проволочном колечке снежинка? А, ладно! Приложу, как попало. Всё равно, ничего не…
    - Эй, Крокодил! – похоже, Коля прицепил приятелю новое прозвище. – Так не честно. Давай мне свою мужественную руку. Не то, сам сейчас окажешься в Волшебной стране, а мы с Шашкой…
    - Да ну, держи, - Генка  протянул ему пятерню. – Всё равно, ничего не полу…
    Генка от удивления забыл закрыть рот. Перстенек стал серебряным, и на нем появилась та самая нетающая снежинка.
    Правда, попадания в сказку сразу же – не случилось. Они никуда не провалились и не взлетели. Вместо этого в стене, над Генкиной кроватью открылась до сих пор невидимая дверца.
     Она была небольшая, квадратная. Влезть в проем, открывшийся за дверцей, можно было только на четвереньках.
     Стороннему наблюдателю, знакомому с обоими парнями, показалось бы забавным то, что у бывалого путешественника по сказкам – Гены  Цыплакова от удивления вдруг отвисла челюсть, и глаза стали по пятаку. А встречавший такое чудо, как будто бы первый раз в жизни Коля – лишь невозмутимо спросил:
     - В детстве-то такая была?


Глава 2

    - Ну, так полезем, или нет? – тормошил застывшего от растерянности Генку Николай Осокин. – Если сейчас придет твоя мамка, она никуда нас не отпустит.
    - К-как мы оставим наших матерей? Как уйдем туда без всякого предупреждения? – заикался Генка, продолжавший недоумевать и мяться на месте.
     - Как оставим? Про твою ничего не могу сказать, а моей матери без меня бывает легче, чем со мной, - рассуждал Коля.
    Тем временем, кошка Шахерезада подошла к загадочной дверце и сосредоточенно обнюхивала, ощупывала усиками саму дверь и темный проем.
    - Я не знаю толком, что там… - лепетал Генка, хотя по его же собственным записям (или фантазиям?) Цыплаков бывал там несколько раз.
     - Шашка, полезай первая. Может, в дамки пройдешь, - с улыбкой советовал кошке Коля. – Видал, Крокодил – Шашка, и та тебя смелее.
    Гена спрыгнул с кровати, сходил в прихожую, надел там куртку некрасивого оранжевого цвета, а затем, вернувшись, принялся надевать вторые штаны.
    - Зачем это? – не очень понимал Коля.
    - Оттуда веет холодом и сыростью, - Генка покосился на темный квадрат.
   - Я и так слазаю, - пожал плечами Коля. – Посмотрю, что там есть… кроме тараканов.
    Тем временем, кошка уже впрыгнула в темноту и кралась вперед, с любопытством поднимая хвост. Гена всё же последовал за нею. Пришлось ползти на четвереньках, но в детстве Цыплаков передвигался таким способом частенько, ему даже нравилось, когда появлялась возможность поползать, и никто бы на это не ворчал. Осокину ползти было не столь привычно и ловко, но он не собирался ныть, а спокойно продвигался на четырех конечностях.
      Странная дверца с чуть слышным скрипом закрылась за ним, и вдруг их окружила полная непроницаемая темнота.
     - Весело! – нервно хмыкнул Генка и тут же «включил» заднюю скорость. Пятясь, он подполз к закрывшемуся входу.
     - Ты чего? Свихнулся? – насмешливо спросил его Коля.
     - Надо понять, как мы сможем вернуться, - оправдался Генка.
     У него с младых ногтей была такая проблема: как попасть откуда-либо обратно?
     На этот раз Гена уткнулся каблуками своих ортопедических ботинок в глухую, твердую стену – то ли из камня, а может, из кирпича.
     - Телефон захватил? – спросил Коля, вообще не заботясь о будущем возвращении.
     - Зачем он? Там вряд ли какая-то связь ловит.
     - Я свой взял, - и Коля включил на кнопочном телефоне фонарик, с помощью которого осветил всё вокруг. Стена сзади оказалась из красного кирпича. В ней не было никаких признаков двери, или любого другого выхода.
     Значит, путь назад им отрезан.
     У Цыплакова возникло такое чувство, как будто некая сила медленно отрывает его от земли, немного приподнимает в воздух и поворачивает всем корпусом влево-вправо. Похоже выглядела и паническая атака, приключавшаяся с ним раньше при ходьбе в одиночестве. Однако сейчас он стоял на четвереньках, и падать было бы не страшно. Рядом находился приятель, способный, как поднять его на смех, так и внушить уверенность в том, что отступать перед чудесами будет нелепо. И черепаховая Шашка, не спешившая убегать в глубину, стояла неподалеку, храбро задрав хвост, и смотрела на хозяина с вызовом.
    И Геннадий, закусив губу, пополз в темноту. Кошка сейчас же деловитой побежкой запрыгала впереди него. Третьим двигался Коля, так же на четвереньках, поскольку потолок не позволял идти здесь на ногах, по-человечьи.
    Кошка нырнула в узкий, почти круглый лаз. Парни – за ней. Вскоре лаз понемногу расширился и вывел в небольшую глинистую пещеру, где снова сделался темной дырой в стене; а дальше из пещеры вели ещё три дыры – можно было подумать – подобных этому лаза. Шашка выбрала правую дыру, и парни опять следовали за ней, почему-то не задумываясь, сколь разумно доверять кошке. Видеть что-то им удавалось, благодаря фонарику Колиного телефона. В черных норах, и правда, было ощутимо холодно, но Генка оделся предусмотрительно, а Николай терпел и не ныл. На Коле поверх майки была кофта из плотной ткани с длинными рукавами, на ногах – спортивные штаны и потертые рыжие кеды.
     Зато Генка, не отличавшийся мужеством, поскуливал время от времени.
      - Надо беречь батарейку, - ворчал он. – А не то, как сядет – куда мы попрёмся в полной тьме?
      Коля махнул рукой и сообщил, что батарейку он только что, недавно полностью зарядил. Наверное, хватит её на ближайшие часа два-три.
     - Без света не помрем, - легкомысленно говорил Коля. – Но вот, если Шестилапый нам навстречу оттуда вылезет… Или дракончик прилетит…
     - Ты думаешь, это – путь в страну подземных рудокопов? – спросил Генка. И Коля ответил, что другому тут быть нечему, если кольцо забросило их на подступы к Волшебной стране.
     Но как знать, куда оно их забросило? Втягивания в память смартфона ведь не произошло. Открылась только дверца, ведущая неизвестно, куда. А между тем, обычно путь в Волшебную страну лежал через обширную, сообразно названию, Великую пустыню и Кругосветные горы. Только в одной известной книге – «Семь подземных королей» Элли Смит и её двоюродный брат Фред попали в страну Подземных рудокопов через известную в большом мире Мамонтову пещеру. 
     Впереди метнулись вбок две малиновых, тускло светящихся точки. И кошка бросилась на них. Почти сразу же в лапах её противно запищала, испуская дух, пойманная крыса.
     Коля осветил Шашку лучом фонарика. Кошка недовольно покосилась на свет, прижав уши и зашипев. Она пожирала крысятину и не собиралась ни с кем делить это мясо.
     - Ну, вот, - молвил Гена, как всегда, безрадостно. – А нам чего тут поесть, когда оголодаем?
     Экран Колиного мобильника давал понять, что  ребята ползут уже около часа. Если честно, оба продрогли и хотели есть. А никакой пищи ни один из них с собой не прихватил.
     - Потерпим, подумаешь, - хмыкнул Осокин. – Только жаль, что все время приходится ползти… Телефон ещё ловит сеть – значит, это пока не Волшебная страна.
    - Кошка может поохотиться и для нас, - мрачновато пошутил (или не пошутил?) Гена. – Помнишь, как говорил персонаж Сталлоне в одном фильме: «Убейте мне крысу и сделайте бутерброд!»
    - Да ладно ты, - Коля был невозмутим. – Все равно, мы скоро проснемся дома, как ни в чем не бывало.
    Он, похоже, думал, что всё вокруг них сейчас – сон, навеянный таблетками.
    Но пока что проснуться никому из них не удавалось. Ходы, норы и галереи всё так же тянулись, перепутывались, время от времени перемежаясь небольшими пещерами. Становилось то промозгло, то нестерпимо холодно – потом вдруг опять тепло и даже жарко. Такие частые и резкие перемены температур обычно не доводят до добра.   Где-то капала, лилась и журчала вода, но где – определить было нелегко, равно, как и то, когда им удастся попить.
     - Ты и сигарет, наверно, не захватил, - вспомнил вдруг Цыплаков. – Придется отвыкать тебе от курева.
     - Я их всегда ношу с собой, - довольным голосом произнес Коля и немедленно закурил, распространяя неприятный для Гены запах дешевого табака. – Тебе надо?
     Нет, Гена был некурящий. Но поныть он не забыл и по поводу сигарет.
     - Сейчас на запах-то какое-нибудь чудовище придет, - пообещал он с боязнью в голосе.
     - Угу, - настроение Коли тоже портилось, но курить он не перестал. – Шестилапый вылезет. Или дракон мелкий. Который летать ещё не умеет, а только ползает. Или эта – как её? Элли Смит придет откуда-нибудь и попросит: «Дядя Коля, дай покурить, пока моя мама не видит». Ха…
     Шашка охотилась за всю дорогу уже не раз – и на крыс, и ещё на каких-то подземных мелких тварей, которых парням не удавалось разглядеть. Крысы всяких раз появлялись перед ними чуть в отдалении, тускло посверкивая красными блестками глаз.
     И вот впереди снова что-то засветилось. Это был бледный, холодный, чуть желтоватый свет. Его источали не крысиные глаза и не факел, который мог бы нести парням навстречу человек. Вскоре оба увидели нечто новое для них и странное.
     В глубине этого маленького туннеля, где-то между полом и потолком, не касаясь земли или стен, плыл по затхлому воздуху большой желтый глаз. Просто глаз и больше ничего. Плыл и бледно светился.
    По виду он был совсем как человеческий, если только можно представить себе человека с лимонно-желтой радужкой. У глаза были длинные, подкрученные кверху ресницы. Сам он размером был побольше суповой тарелки.
    Кошка зашипела и стала медленно отступать. Парни застыли на месте. Око будто бы осмысленно взирало на них, и чувствовалась в этом взгляде какая-то энергия, сила. Добрая она, или злая?
     - Ого! Сеть пропала, - заметил Коля, переведя свой взгляд на экран телефона. Потом снова поглядел на глаз и спросил его:
      - Чего уставился-то? И светит ещё… А, ерунда. Я так тоже могу. Надо?
      И направил луч фонарика прямо в желтый глаз.
      Тот зажмурился, потом поморгал и медленно отплыл куда-то назад, скрылся за поворотом подземного хода. Кошка, не спеша, крадучись, последовала за глазом. Парни пока не решались двигаться за ней и ждали, будет ли что-то ещё.
     Спустя минутку-другую, из-за поворота вынырнули уже три светящихся ока – прежнее желтое, зеленоватое и голубое. Каждый глаз, повторяю, плыл в пространстве сам собою, как отдельное живое существо. По виду их было понятно, что все три (трое?) внимательно смотрят на Гену и Колю.
     Осокин снова попытался воздействовать на них лучом фонарика. Но, как будто в ответ на его жест, у Коли возникло такое ощущение: кто-то схватил этот луч крепкой рукой и пытается, если не погасить, то вырвать луч из источника света.
    - Эй-эй! – пробормотал Коля и самостоятельно выключил фонарик. Впрочем, света хватало от трех разноцветных гляделок. – Это что – новые подземные жители? – спросил он тихо, не то приятеля, не то – сам себя.
    - Не знаю, не знаю. Всё может быть, - молвил кто-то чуть впереди ребят высоким, похожим на детский, и мурлычущим голосом.
     - Генка, это ты мурлычешь? – опять спросил Коля.
     Тот молчал. Он смотрел на зеленый глаз, который, как будто гипнотизировал Цыплакова.
     Голос, ответивший Коле снова, был совсем не Генкин – намного выше, вроде, как детский, или девчоночий:
     - Этот глаз говорит, муррр, муррр, что человек расточает слишком много света. Это вредно, можно подавиться, объесться…
      - Не понял, - насторожился Коля. – Погодь… Шашка, ты, что ли, заговорила?
      - А ты понимаешь, разве, ясноглазый двуногий, который называется человеком, что я говорю? – Шашка, похоже, сама была удивлена.
     - Типа того, - ответил Коля.
     - Обычно не понимаешь, - кошка как будто подумала вслух. – Желтый глаз просит погасить твою светилку, или пусть она светит не так ярко.
     - Без проблем… Значит, Волшебная страна уже началась, если ты заговорила, - Николай выключил фонарик, но экран телефона продолжал светиться. – Что эта летающая ерунда болтает ещё?
     - Говорит, что вот такой слабый свет, как сейчас, им приятен и полезен, - переводила кошка (оба путника не слышали от летающего глаза ни звука, а кошка утверждала, что глаз-таки говорит). – Если верить ему, они тут питаются светом. Но слишком яркого не любят.
     - Угу, - бормотал Коля. – Сейчас достану бластер, как у Весельчака У, и накормлю их лазером досыта.
     - Летающий глаз слышит и понимает тебя, но говорит, что шутки твои не к месту, - мурлыкала дальше кошка. – Говорит, что близко живущие люди называют их племя Глазунами, а вовсе не летающей ерундой.
     - А почему, Шашка, ты их слышишь, а мы – нет? – спросил Гена, встряхнув головой и перестав таращиться на зеленого Глазуна.
     - Не все в мире говорят звуками, - объяснила поразительно умная кошка. – Кто-то разговаривает движениями (она пошевелила хвостом), другие – взглядами – как, например, вот эти Глазуны. А мы понимаем эту беззвучную речь, потому что сами пользуемся ею.
     Генка кивнул и почесал Шашку за ушком.
     Озябшего и проголодавшегося Колю сейчас интересовали более практичные вопросы.
     - Близко живущие люди? А ну, Шашка, спроси, пожалуйста, не может ли этот Глазун, или его друзья вывести нас к близко  живущим людям? До них недалеко уже, значит?
     Кошка снова обменялась долгими взглядами с желтым Глазуном, потом и с зеленым, и с синим – и перевела их ответ.
     - Глазуны без труда отведут вас к людям, но не задаром. Они просят за услугу оставить им ваш излучатель света. Они станут этим светом питаться.
     - Угу. Пока батарейка не кончится, - проворчал недовольный Коля. – Ладно. Скажи им – пусть ведут нас, а я оставлю им телефон здесь.
     Вероятно, ему жалко было расставаться с телефоном. Но доверчивый, добросердечный и простоватый, порой до глупости, парень положил устройство на глиняный пол подземелья и готов был идти к здешним людям.
     Желтый и зеленый Глазуны значительно быстрее, чем до того, поплыли за поворот. Парни и кошка поспешили за ними. Синий Глазун повис над неярким экранчиком телефона – видно, хотел скорее напитаться светом.
     Через некоторое, недолгое время вся компания приблизилась к новой круглой дверце или к люку в земляной стене. Кошка опять переводила ребятам неслышные слова двух Глазунов:
     - Наше племя может видеть всё через закрытые двери и просто через стены, поэтому верьте нам. За этой дверью живут подземные легкие люди.
     - А как нам проникнуть к ним? – спросил Генка, подумав: «А почему «легкие люди»? гм! странно».
     Пока Глазуны переглядывались с Шашкой, Коля решил задачу наиболее простым методом – подполз к люку, подцепил его пальцами обеих рук и открыл.
     Оттуда полился таинственный, слабый мерцающий свет. Коля внимательно посмотрел в круглое отверстие – и тихо выругался себе под нос.
     - Ой, растак твою мать… Арахна!..
    Арахной звали очень злую волшебницу-великаншу, когда-то наколдовавшую ядовитый Желтый Туман над Волшебной страной.
    Ну да, ребята ведь нацеливались перенестись именно в эту книгу Волкова – о Желтом Тумане.
     - Ложись! – шепотом скомандовал Коля, приникая всем телом к глиняному полу. – Арахна тут!
      Встреча с этой страшной врагиней сулила немалые проблемы. Генка тоже послушно растянулся и накрыл свою голову ладонями.
     Спустя время – поскольку ничего, вроде, не происходило – Коля приподнялся на локтях и посмотрел в дыру. Арахна переплыла в плохо различимый отсюда закуток пещеры. Выглядела колдунья внушительно и отталкивающе, почему-то светилась. Летала она не на ковре-самолете, как было в книге, а держалась в воздухе самостоятельно – подобно тем же Глазунам.
     - Она до сих пор нас не заметила, - прошептал Коля. – Но как же нам её пройти? Что ли, ползти куда-нибудь в обход?.. Ого, блин! И Бастинда тут!
     Старая, одноглазая Бастинда в книге погибла, растаяв от воды, намного раньше того, когда появилась Арахна. Здесь обе ведьмы были вместе, и это выглядело весьма странно.
     - Нам придется воевать с ними? – пробормотал Гена.
     - Нет, - возразила кошка невозмутимо. – Они не живые. Это же призраки.
    И, похоже, было действительно так. Светящиеся изнутри волшебницы, невесомо державшиеся в воздухе. Там рядом парили  ещё какие-то смутные тени.
      - Да, мы умеем отличать привидения от всех других существ, - мяукала Шашка, почему-то все время избегая слова «кошки». – Это точно духи, даже не сомневайтесь. Чтоб мне хвост прижали в притворе, если я вру!
     Гена так побледнел вдруг, что стало понятно: призраков он боится.
     - Ничего страшного нет, - махнул рукой Коля, опять закурив. – Я даже в детстве ночами через кладбище ходил. Мёртвые не кусаются, как говорил этот… пират-то…
     - Капитан Флинт, - дополнил его Гена. – Ну, что? Лезем туда, к теткам?
     - Только маленькая проблема, - чуток замялся Николай. – Там, в Волшебной стране, да и тут, в Подземелье, наверно, говорят на этом… ну… на американском языке? Ты на нем понимаешь? Я – нет.
     - Разберемся на месте, - прокряхтел Гена, внезапно осмелев, и первым залез в дыру.


Глава 3
    
     Коля, недолго думая, последовал за приятелем, а кошка поосторожничала и сначала наблюдала за происходящим с той стороны входа, заодно прислушиваясь, о чем всё ещё беззвучно переговариваются Глазуны за её хвостом.
     «Похоже, эта компания ничего против Мудрейшего не замышляет, - вещал соплеменникам желтый Глазун. – Необходимо передать это наверх».
     Из его слов кошка Шашка не смогла сделать каких-то толковых выводов. Она вообще плохо понимала, чем живут ясноглазые двуногие и им подобные, считающие себя умными. Впрочем, что взять с кошки?
    «Вот, значит, что это за «легкие люди», - думал той порой Гена.
     Призраки окружили ребят. Тени выглядели не так уж страшно или зловеще, а загадочно и даже красиво. Прямо напротив Гены сейчас колыхался светящийся образ седой старухи с длинными волосами и скуластым лицом, с необыкновенно умными, проницательными глазами. На голове её красовалась белая ленточка с вышитой надписью синими буквами – вроде, по-русски: «Гингема».
     - Здравствуйте, Гингема, - поприветствовал колдунью Геннадий, не заморачиваясь чужими языками, тоже по-русски. Коля молча немного поклонился старухе, и она ответила обоим кратким приветственным жестом.
      Дальше полагалось сказать ещё что-то вежливое, соблюсти политес. Рассеянный Генка не додумался ни до чего умнее, чем спросить: «Как ваше здоровье?»
     - Здоровье! – хрипловато усмехнулась Гингема. – На что призракам здоровье?  Вот, обретаемся в этих норах мы все, кто правил когда-то каким-нибудь народом в Волшебной стране.
     Среди светящихся теней тут были не только пожилые женщины, но и мужские призраки в королевских регалиях, с коронами на головах. По разбойничьему виду одного высокого, осанистого венценосного старика со злыми и отважными глазами Гена предположил, что это Бофаро – основатель страны Подземных рудокопов. С ним по темноте плавали и ещё несколько королей – скорее всего, тоже тех, подземных монархов разных поколений.
    Коля Осокин беседовал в это время с призраком великанши – довольно молодой, краснолицей, обладательницы густой, потрепанной куафюры, хитроглазой Арахной. Парень совсем не заискивал перед внушительной колдуньей, а разговаривал с ней, как со своей соседкой, которая бы досаждала ему вредным характером.
     - Как ты могла навести на Волшебную страну Желтый Туман? – возмущался Коля. – Ведь люди отравой дышали, мучились, болели. Вечное лето превратила в зиму…
     - А ты предлагаешь обладать волшебной силой и не пользоваться ею? – ухмылялась Арахна.
     - Как насчет – делать добро, помогать простым людям? – наступал Осокин.
     - Помогала гномам, покорившимся мне, - не сдавалась Арахна. – А другим, всем, кому ни попадя?.. Один когда-то пытался – помнишь? – и допомогался… до чертиков.
     - Помню Гуррикапа, - согласился Коля. – Ему просто надоело.
     - Не просто надоело, а он понял, что чем лучше поступать с людьми, тем они хуже обойдутся с ним… Но чего же ты от меня-то хочешь? Ничтожные маленькие люди одолели меня. Потом они убрали моё колдовство и сожгли мою волшебную книгу – глупцы! Ведь от этого потеряли силу и белые мои заклинания. У них, недалеких, мой ковер-самолет – и тот летать перестал.
     - Ковра жаль, - согласился со злодейкой Коля. – Вот его бы нам сейчас. Но чтобы летал. И доставил бы нас наверх, в саму Волшебную страну…
    - Так вас там и ждут – с раскрытыми объятиями! – ядовито рассмеялась Бастинда. – Вы кто, вообще такие? Вас чего сюда занесло?
     Тем временем кошка, уже забравшаяся в эту призрачную нору и присматривавшаяся, принюхивающаяся ко всему, что тут было, заметила в пространстве новый летающий объект. Он был похож на человечье ухо размером с миску для супа. Во мраке, чуть рассеиваемом призрачным светом, всё, что само не светилось, казалось черным; ухо – тоже. 
     Шашка высоко подпрыгнула, пытаясь это ухо закогтить – но промахнулась, шлепнулась наземь.
     - Не трогай его, - посоветовала кошке Гингема. – Это один из Ушанов. Они безвредные – впрочем, и бесполезные. Летают тут; только они сами и знают – зачем. Всё слушают, но никому ничего не причиняют. Ни плохого, ни хорошего.
    Всё-таки Шашка взирала на странного Ушана недоверчиво, пока он не скрылся куда-то.
    - А вот мою-то волшебную книгу никто не сжигал, - задумчиво сказала Гингема. – Её просто не нашли в моей берлоге – слишком много там всякого скарба, в большинстве своем неприятного людишкам… Да… А вот сейчас мне кажется, будто что-то с ней происходит. И это что-то кому-то вредит. Наводит какую-то муть и неразбериху.
    - Может, это Урфин Джюс? – предположил Гена. – Опять добрался до твоих прежних владений? Или я ошибаюсь, и он уже где-то здесь?
      Ему ответили, что Урфина Джюса тут пока что никто не видал.
      - Но мою книгу потревожил тот, от кого зависит судьба всей Волшебной страны, - продолжала Гингема. – И сейчас над краем чудес нависла новая туча.
     - Значит, Страшиле и Железному Дровосеку грозит какой-то очередной могущественный волшебник? – нахмурился Николай. – Тогда что же мы тут рассиживаем, теряем время зря?.. Уважаемые бабушки, нам надо скорее выбраться наверх и узнать, что за пакость случилась опять. Вы можете нам помочь?
     - Бабушки – да не все, - пробурчала Арахна себе под нос. – Помочь можем, да не станем.
     Двое парней, а равно и кошка, увидели сейчас, что входной люк в этот туннель успел закрыться наглухо. Не было на люке видно ни ручки, ни скобы, чтобы снова открыть, взявшись за неё, ни щели, чтобы подточить в неё пальцы и так открыть.
     - Почему это? – сердито пробубнил Коля. – Что мы вам сделали плохого?
     - Во-первых, вы до сих пор не сказали, что вам здесь надо, и как сюда попали, - подала голос Бастинда.
     - Просто так, погостить хотим, повидать чудеса Волшебной страны, - пожал плечами Осокин. – Мы эти… как их?.. Туристы из России.
      Ещё один Ушан вынырнул откуда-то, совершил кувырок вверх и снова скрылся из виду.
      - Из России… Никогда ничего не слышали о такой стране, - теперь говорила снова Гингема. – Но, думаем, это тоже там – за горами… Впрочем, откуда бы вы ни были – считайте, что вам не повезло. Кто попал сюда, в нору призраков – тот останется только здесь и сам станет таким же, как мы.
     Было не похоже, что она шутит. Нора оказалась круглая; никакого отверстия в ней, кроме того, запечатанного, в которое они пришли, не наблюдалось. Как и чем сражаться с привидениями, чтобы вынудить их отпустить гостей на волю, было тоже неясно. Чем откупиться – непонятно.
      - А откуда вы узнали о Волшебной стране? – спросила Арахна.
     - Из книг Александра Волкова, - ответил Коля.
     - Не знаю такого гнома, - прищурилась Арахна.
     Она при жизни тоже любила читать, но имела возможность штудировать только летопись, которую писали гномы – её пещерные подданные.
     - Это не гном, - улыбнулся Гена и умудрился растолковать словами, понятными колдуньям. – Это волшебник такой. Наш, российский.
     - Писатель-сказочник, - немедленно уточнил Коля.
      - Всякий сказочник – хоть немного волшебник, - снова затараторил Цыплаков. – А Волков сильным волшебником был. Он самого Гуррикапа знал. А мы – знали Волкова…
      - Мой друг тоже сказочник, - добавил Коля. – Значит, тоже волшебник. Он…
      Генка успел подмигнуть Коле, чтобы тот молчал и ничего не вздумал возражать. Может, Генке сейчас удастся как-то обхитрить, припугнуть призрачных ведьм?
      - Он умер? – больше даже с уверенностью, чем с надеждой молвила Бастинда.
      - Умер, - кивнул Генка. - Но дух Александра Волкова по-прежнему могуч. Мы его вызовем, и он вытащит нас отсюда. А вас – накажет.
     Но хитрость была наивна до жалкой. Внушать привидениям страх перед духом – вряд ли могло иметь успех. И не возымело.
      Два человека и кошка тоскливо сидели у сырой стены пещеры, думая над создавшимся положением. Превращение в тени от голода грозило тяжкими муками.
      Не ели они уже довольно давно и чувствовали это всё острее. Время здесь было не определить. Ничего не менялось вообще. Все так же монотонно плавали призраки и изредка – Ушаны – туда и сюда. Их число становилось то несколько больше, то меньше.
     От скуки и уныния Генка и сам совершал какие-то монотонные и бессмысленные движения: переводил взор по сторонам, почесывал то лоб, то затылок, то нос. То покручивал на безымянном пальце перстень.
     «Стоп! А может, предложить им выпустить нас отсюда в обмен на это кольцо?» - подумал Генка вдруг, глядя прямо на Шашку, которая сидела на собственном хвосте с крайне равнодушным видом.
     Похоже, хитрое четвероногое прочло его мысли и ответило на них так же беззвучно. Кошкин ответ пришел прямо в голову Гены.
     «А разве волшебное кольцо неспособно как-то помочь вам выбраться отсюда?» - спросили Шашкины глаза; и этот вопрос на самом деле был ответом.
      Правда, неясно было, по крайней мере, то, как нужно колдовать кольцом, чтобы оно помогло в такой ситуации. Но стоило потихоньку хоть что-нибудь испробовать.
      Прежде всего, Гена переодел кольцо с левой руки на правую, при этом подумав: «Хочу оказаться сейчас наверху, в Волшебной стране».
     Прием не подействовал. И, откровенно говоря, даже хорошо, что не подействовал. А то бы Генка, возможно, и вырвался из подземной ловушки, но Коля и Шашка остались бы тут. Подумав так, Генка подхватил кошку себе на колени и многозначительно посмотрел на Николая.
     - Ерунда, - равнодушно пожал плечами тот. – Мы же под таблетками. Сейчас проснемся – и все дела.
     Коля даже попросил Гену его ущипнуть, но пробуждения от этого не наступило.
     Тогда Гена велел другу держаться за его плечи, а сам зажмурил глаза. И вообразил перед своим мысленным взором бледный лик Снежной Королевы. Его Госпожа внимательно и строго смотрела на узников пещеры – может быть, через магическое зеркало.
     «О, Госпожа моя! – подумал Генка подобострастно и даже рабски. – Выручи своего недостойного слугу. Помоги мне и моим друзьям вырваться отсюда наверх, в Волшебную страну!»
     Воображаемая Снежная Королева снисходительно кивнула. И, когда Гена Цыплаков открыл глаза, никакой пещеры вокруг них не было. А был теплый летний вечер. Гена, Коля и кошка Шашка сидели теперь на шелковистой траве маленькой лужайки. С одной стороны, в небольшом отдалении тут были высокие горы. Ещё поблизости была красивая речка, и темный лес убегал куда-то вдаль.  Скоро Гене стало, определенно, жарковато, хотя они сидели прямо на земле.
     - Ну, вот мы и прямо в Волшебной стране, - предельно равнодушно произнес Коля. – И зачем ты дома столько одежи на себя надел? Теперь вспотеешь.
     Он почему-то вообще не удивлялся. Вид у Коли был такой, будто он был уверен, что случиться с ними могло только вот это, и ничего другого не могло.
      Посреди лужайки стоял бревенчатый четырехугольный дом под зеленой крышей. Вот из его двери вышел пожилой, невысокий, жилистый человек с большим носом и острым взглядом. Когда-то черные и лохматые его волосы заметно поседели и были аккуратно причесаны. Одежда на нём была зеленого и коричневого цветов. На ногах – узкие брюки и охотничьи сапоги.
      Генка сразу узнал этого человека.
     - Знакомьтесь, - сказал он друзьям. – Это Урфин Джюс.


Глава 4
 
     Урфин Джюс не спеша оглядел свои владения взором человека, который ничего на свете не боится, давно перестал чему-то удивляться, и которому часто бывает скучно. Уже сделав несколько шагов в направлении огорода, он заметил поблизости сидящих на траве двоих парней и кошку, и решил уделить им внимание.
    Сначала он просто подошел к ним и молча смотрел, почесывая у себя в затылке. Что-то во внешности этих двоих выглядело для него странным. Вероятно, одежда.
     - Здравствуйте, - первым решился подать голос Гена Цыплаков, подумав, что так будет вежливее.
     - И вы не болейте, - ответил им Урфин, сделал паузу и спросил: - Вы инопланетяне? Опять прилетели?
     - Почему вы так решили? – спросил навстречу Гена. – Нет, мы не инопланетяне.
     - Одежда на вас нездешняя, - пожал плечами Урфин. – Тогда, может, вы – ин-спек-то-ры из столицы?
    - Кто? – оторопел Гена.
    - С проверкой пришли? – уточнил Урфин. – Я ничего запрещенного не держу и не делаю. Огородом живу…
      - Мы туристы, - перебил его Николай. – Пришли в Волшебную страну погостить немного, посмотреть на чудеса. Нас к вам закинуло…
     - Закинуло не из космоса? – снова недопонял Урфин. – Я ж говорю – вы проверка какая-то? САМ вас прислал, не так ли?
     Слово «Сам» он произнес с каким-то особым значением.
     - Мы просто путешественники, - продолжал втолковывать ему Коля. – Пришли из России. Хотим на чудеса посмотреть. Ничего плохого не замышляем.
    Хозяин не предложил им даже подняться с земли. Но Коля встал на ноги без приглашения, а Гена все так же сидел, взяв кошку себе на колени.
    Угрюмый огородник вперил долгий, пристальный взгляд в лицо одного путешественника, второго, изучил даже умильную мордочку кошки – а затем дружелюбно протянул парням руки.
     - Приветствую, иностранцы. Меня зовут Урфин Джюс.
     Парни пожали ему руки, назвав свои имена. При этом Гена все ещё сидел неподвижно.
     - Мы хотим побывать ещё в Изумрудном городе, в Голубой стране, в Фиолетовой… - перечислял Коля.
    При словах «в Изумрудном городе» Урфин Джюс отчего-то поморщился.
    - Ладно, можете ночевать у меня, - согласился огородник. – Тут, все равно, скукотища. Хоть словечком перекинемся.
    Он пригласил парней в дом, а сам пошел в огород, набрать каких-то овощей к ужину. Когда Джюс вернулся, то увидел, что кошка сидит на крыльце, Генка медленно ползет к этому крыльцу на четвереньках, а Николай идет рядом с приятелем таким же медленным шагом, вразвалочку.
     - Странный ты. Человек-собака, - покачал Генке головой Урфин.
     - У него ноги больные, - заступился за друга Николай. – Не слушаются головы.
     - Как же он с такими ногами досюда добрался? – спросил Урфин, однако, не спеша странному русскому на помощь.
     - В других местах Страны Сказок я мог ходить сам, а здесь, почему-то, не могу, - проворчал Гена.
     - Какой Страны Сказок? – не понял Урфин.
     Скорее всего, он нигде, кроме Волшебной страны, так и не бывал. Но могло оказаться, что Волшебная страна с мирами других сказок не сообщалась.
     Как бы то ни было, вскоре хозяин и гости сидели в доме за столом, и Урфин угощал людей и кошку крольчатиной и ежевичным квасом. (Разумеется, кошке плеснули в миску молока).
     - Ты сам охотишься? – спросил огородника Коля.
     Урфин ответил, что он бывает, и ходит на охоту, но этого не любит, а кроликов ему чаще добывает филин Гуамоколатокинт. При произнесении этого имени, большая птица вспорхнула с перекладины где-то под потолком и села хозяину на плечо.
     - Он тоже уже старенький, наверное, - сказал Коля, с уважением поглядев на филина.
     - Так стар, что года три назад умер, - ответил Урфин, явно нехотя вспомнив неприятное для себя событие.
     Это выглядело, как насмешка. Умерший, по словам огородника, и, однако, совершенно живой филин, сидел у него на плече и глуповато и беззаботно вертел башкой.
     - Как понять-то? – чуть растерялся Николай.
     - Это чучело, - покосился на филина Урфин. – Я его набил опилками и посыпал живительным порошком. Стал почти такой же, как был до смерти – только тупой. От прежней мудрости его следа не осталось. Занятно, что раньше филин требовал, чтоб я его звал полным именем – Гуамоколатокинт. А теперь – зови, как хочешь: хоть Гуам, хоть даже просто Гу… ему начхать…
     - У тебя опять есть живительный порошок? – влез в беседу Генка.
     - Ну, да. Снова стал произрастать, тому несколько лет. Я это растение отгородил железным заборчиком, чтобы не заглушало прочие овощи. Много стеблей дает. Хоть килограммами порошок заготавливай. От него есть определенная польза. Я порошок этот раньше даже в Изумрудный город отправлял посылками. Для общественных нужд… ума-то не было… - прокряхтел Урфин,  хлебнул ещё квасу и умолк.
     - Почему так говоришь? – с сочувствием в голосе поинтересовался Гена. – Жалко порошка?
     - Для хорошего дела – чего жалеть? – махнул рукой Урфин. – Кстати, ты тут жаловался, у тебя больные ноги?
     - Не жаловался. Я к ним привык давно.
     - Ну, так теперь мы их тебе вылечим. Полностью не уверен, конечно, но, если попробовать натереть их моим порошком – думаю, хуже им не станет. Они будут живее.
      Мысль оказалась гениальной в своей простоте. Бывший диктатор всей Волшебной страны, дважды узурпатор, а нынче – скромный огородник с волшебным уклоном вытащил из подполья оловянную флягу с порошком и щедро посыпал им худые до ужаса, кривые и страшненькие, а главное – совершенно непослушные ноги Гены Цыплакова.
     - Сейчас на них всходы покажутся, - зубоскалил Николай Осокин.
    Трава на Гениных ногах не выросла. Всё произошло, как было надо. Генка подскочил с табуретки, словно подброшенный мощной пружиной и стремглав помчался к стене, на которую до этого глядел. Заметно было, что ноги теперь бежали сами, помимо его воли. Спустя мгновение, случилось неизбежное – резвый  Генка повстречался со стеной, впечатался в неё, жестко приземлился на дощатый пол и стал тереть ушибленные места.
     - Ой! – проворчал он. – Держите меня семеро.
     - Встать обратно сможешь? – сомневался немного Коля.
     Генка смог, да ещё как! Но, правда, теперь он уже изо всех сил пытался контролировать свои обалдевшие от долгой неподвижности конечности и  не позволял им никуда мчаться, а только приплясывал на месте.
    - Ожили, - оценил Урфин без тени улыбки.
     - Вроде… - осторожничал с выводами Гена.
     - Это ж праздник! – радостно воскликнул Коля. – Отметить надо. Вино-то есть?
     Гена поежился. Проблема заключалась в том, что Коле при его психическом диагнозе алкоголя было нельзя вообще. Осокин, все равно, употреблял и вино, и пиво, и даже водку. А потом чудил, шумел, нервировал окружающих.
     Цыплаков так и сказал об этом Урфину. И это вызвало возмущение у Коли.
      - Э! – воскликнул Осокин, досадливо взирая на друга. – Ты чего? Можно мне всё! Тем более, что мамка тут меня не видит. Хоть ты-то меня не контролируй!
      - Я даже больше скажу, - упирался Генка. – Мне тоже вина нельзя. У меня по алкоголю наследственность плохая.
      Урфин посмотрел, как они препираются, и всё же налил обоим вина – странного темно-фиолетового цвета.
     - Даже если вы оба чем-то больны, - сказал он. – Этого вина вам можно. Не забывайте, что вы – скучные люди из-за гор – теперь не в прежнем своем унылом обществе, а в Волшебной стране… Правда, не в самое лучшее время, - прибавил он тихо и отхлебнул из своей кружки.
      Ребята тоже сделали по паре глотков – и каждому из них сейчас же стало уютнее и веселее на душе.
    - Я в вино тоже немножко порошка сыплю, - подмигнул Урфин. – И оно делается целебным. Можно сказать – живым.
     - Кайф! – радостно воскликнул Коля, которого приводила в восторг сама возможность пить вино, когда никто за это не ругает. – А что ещё можно оживить твоим порошком?
    Урфин ответил, что оживлять, конечно, возможно многое, но не всегда это делать бывает разумно. Он вспомнил, как давным-давно, впервые раздобыв живительный порошок, посыпал им оленьи рога, служившие вешалкой, и сам чуть не оказался проткнут ими насквозь, когда рога бешено заносились по дому.
     - А деревянных солдат я оживил не зря, - признал он. – Когда им вместо злых рож сделали улыбчивые лица, они стали приносить много пользы людям… И даже теперь… - Урфин угрюмо вздохнул.
    «Что с ним такое? – подумал Генка, отодвинув в сторону почти полную деревянную кружку вина. – Ах, да. Наверное, Урфин в глубине души, втайне, все так же жалеет о своей потерянной власти над Волшебной страной».
     - А если удочку порошком посыпать? – спросил Коля. – Она ведь бегать и бодаться не станет?
     - Попробовать можно, - кивнул Урфин. – Только как бы опять какая-нибудь нелепость не вышла.
     И только тут Коля Осокин – заядлый рыбак там, в загорном мире – вспомнил, что, не потратив ни минутки толком на сборы в дорогу, он не захватил и удочки.
     - Ах, я – пустая  башка!.. – взмахнул он руками.
     Впрочем, какую-нибудь, пусть самую немудрящую удочку можно было смастерить и прямо тут. Коля выскочил на двор, подошел к первому встретившемуся дереву и попытался отломить у  него ветку. И сейчас же обнаружил, что дерево защищается – дерется вполне осмысленно; при этом, похоже, нарочно бьет туда, где больнее.
    - Ты что, озверела, липа несчастная? – рассердился он, хотя дерево было неизвестной в России породы. – Я у тебя сейчас все ветки оборву.
     В ответ он получил ещё более хлесткие удары.
     Пока Николай сражался с деревом, во двор снова вышел Урфин, быстро раздобыл где-то сухую, достаточно длинную, прочную и гибкую ветку и посоветовал Коле не мучить каррару. Коля даже не понял, что это за слово, но Урфин сказал, что это дерево так называется. Оно дает сочные, продолговатые оранжевые плоды с косточкой.
     Из этой сухой ветки, обрывка лески, нашедшегося в кармане Коли, подбиравшего с земли всю ерунду, согнутой булавки и пробки от винной бутылки легко соорудили удочку.
     - Теперь порошком её посыпь, - напомнил Осокин.
     Урфину порошка было нисколько не жаль. Зеленые, мясистые стебли растения, дающего чудесное снадобье, плотным строем стояли в уголке его огорода.
      Живительный порошок, слегка дымясь, впитался в удочку. Но от этого ровно ничего не изменилось – к легкому Колиному разочарованию.
     - А что ты думал – она будет у тебя бегать, мяукать, или мышей ловить? – подала голос кошка Шашка, о которой все ненадолго что-то забыли.
     Впрочем, обретение удочки порадовало Николая само по себе. Он решил завтра с утра наловить тут в речке рыбы в дорогу.
     - И вы пойдете в Изумрудный город? – уточнил Урфин.
     - Да, и ещё в Фиолетовую страну, - сказал Коля. – Хочется самим лично познакомиться и со Страшилой, и с Железным Дровосеком…
     На лице огородника промелькнула не очень веселая улыбка.
     - Хорошо, - молвил он. – И с моим сыном познакомитесь. Его зовут Каспер Джюс, он кузнец и механик. В Изумрудном городе работает и живет.
     Гене захотелось узнать, где в таком случае жена Урфина? Но спросил про другое:
      - А что ты становишься таким печальным, как только речь заходит про Изумрудный город? Я вот заметил…
     Урфин несколько воровато поглядел вокруг, с тихой руганью швырнул палкой в очередного Ушана, зачем-то вертевшегося вокруг них, и полушепотом произнес:
     - Да, не очень хороши дела нынче в Изумрудном городе. Судя по всему, наш Мудрейший готовится к войне…

Глава 5

     У знаменитого своею мудростью правителя Изумрудного города (называемого ещё Изумрудным островом) – у соломенного Страшилы случилось горе.
     Книгочей-Страшила, разумеется, знал, что в мире людей и зверей, сделанных из мяса и костей – или ор-га-ни-че-ских существ – как он с важностью произносил – имеет место смерть.
     Среди самых близких его друзей в Волшебной стране были живые зверь и птица: Смелый Лев и мудрая ворона Кагги-Карр. Для соломенного чучела, интересовавшегося всем подряд и умневшего не по дням, а по часам, не было тайной, что жизнь льва и вороны не вечна. Но когда его внезапно известили, что Лев умер, Страшила понял, что к такому горю не готов.
    Целый час он сидел огорошенный, глядя нарисованными глазами в одну точку, и никакие слова приближенных не могли вывести Страшилу из оцепенения. Затем Страшила объявил придворным, что срочно убывает в лесное царство на похороны. Оказаться там следовало, по возможности, без промедления, поскольку Льва хоронили прямо в день его кончины. Соломенный мудрец был неутомим в труде и на ходу, был способен генерировать своими острыми мозгами из отрубей и булавок множество мыслей и идей без остановки. Но быстро двигаться не мог. Поэтому, если необходимо было попасть куда-то срочно – Страшила ездил на специальной колесной тележке, приводимой в движение хитрым рычагом. Такой транспорт был разработан мастерами-Мигунами из Фиолетовой страны, но повсеместно внедрен не был. Самоходных тележек на всю Волшебную страну было меньше десятка штук, они носились на громадной скорости. На них ездили важные персоны.
     Давным-давно, ещё прозябая в гигантской Пещере, Подземные рудокопы летали под её сводами на драконах. Но с выходом людей из подземного королевства лишь единицы из рода летучих ящеров последовали за ними. Чудищам всё же привычней было в полумраке Пещеры. И обычные люди в стане рудокопов, как и во всей Волшебной стране обходились гужевым транспортом, а также ездили верхом на лошадях, ослах и мулах. Самодвижущиеся экипажи в Волшебной стране до сих пор были вроде волшебства. А его редко ставят на поток.
     Попутчицей Страшила взял с собой только ворону Кагги-Карр, севшую ему на плечо. Тележкой он управлял сам и домчался на ней до лесного царства часа за три с лишним. На опушке леса правителю Изумрудного острова пришлось оставить транспорт и идти все-таки пешочком – тележка не могла пробиться сквозь заросли по тропинкам. Всё же, на печальную церемонию Страшила успел. Звери схоронили Смелого Льва на круглой лесной поляне, где была для этого вырыта большая яма. Вся поляна была занята многочисленными подданными Смелого Льва. Приехал туда и Железный Дровосек, и смог повидаться со Страшилой по такому ужасному поводу.
     - Ты-то ведь никогда не умрешь, друг мой? – печально спросил Дровосека Страшила, всеми силами души желая зарыдать, но не умея этого.
      - А что мне сделается? Если и повредится или износится во мне какой-нибудь узел – починят, заменят его – и вся недолга, - равнодушно скрипнул Железный Дровосек.
     У него-то глаза часто были на мокром месте, а уж теперь-то… Но от слез у Дровосека обычно ржавели челюсти, из-за этого он немел – вот и старался не плакать.
      Тут Страшиле подумалось, что следующей его покинет Кагги-Карр. И он обнял старенькую ворону своими слабыми соломенными руками и прижал к груди крепко, как только мог.
     Друзья снова, в который раз за много-много лет, принялись вспоминать свои давнишние приключения, когда Лев был с ними и помогал в борьбе против разных врагов – от Бастинды и узурпатора Урфина Джюса до инопланетян-менвитов с Рамерии. Но беседа не клеилась – переживания душили всех троих.
     Вдруг с востока прилетел стриж и сообщил Железному Дровосеку, что в стране Мигунов река прорвала дамбу, Фиолетовому городу угрожает наводнение. Дровосек, неизменно спешивший помочь всем подряд, сейчас же вскочил на свою самоходную тележку и умчался домой работать.
     Страшила покряхтел горестно – будто старик, у которого вдруг немилосердно стрельнуло в поясницу – встал и поплелся в обратный путь. Шел он медленно, а мысли его были такими тяжкими, что занятый ими правитель позабыл и о транспортном средстве, на котором приехал сюда. Тележка так и осталась брошенной на опушке леса, а когда ворона попыталась напомнить Страшиле, что ехать лучше, чем идти, тот ответил загробным голосом:
     - А летать, уверен, ещё лучше? Вот и лети, сударыня, домой, на Изумрудный остров. Присмотри там за меня. Я дойду пешком. Мне хочется побыть одному.
     И побрел, опираясь на трость, не особо разбирая дорогу (хорошо, что нигде не свалился в яму), не различая день и ночь (в отдыхе, сне и в пище соломенный человек не нуждался).
     Последние несколько лет Страшила начал замечать, что с ним происходит что-то не очень хорошее. Ему будто бы надоело всё вокруг, и часто нападала такая скука и тоска, что хотелось послать всех подальше и запереться одному в библиотеке. Он очень любил читать, но книг в Волшебной стране было почему-то мало. Если Страшиле удавалось раздобыть где-то новый фолиант, скука его ненадолго оставляла, однако вскоре возвращалась ещё злее и навязчивее.
     Время от времени Страшиле полностью заменяли солому, из которой он был сделан, на свежую, перешивали одежду, заново подрисовывали черты лица. От этих обновлений на некоторое время ему опять становилось веселее. Неизменной оставалась только голова – холщовый мешок с тем самым лицом, выведенным масляными красками, набитый отрубями вперемежку с иголками и булавками. Эти волшебные мозги ему дал ещё в давние времена самый первый волшебник Изумрудного города – Джеймс Гудвин Великий и Ужасный. Мозги были своего рода святыней. Их не меняли, не извлекали из мешковидной головы даже на краткое время – только иногда сушили на солнце или у другого источника тепла. Но совсем избавиться от приступов тоски Страшила никак не мог.
     - Стареем мы, друг, - то и дело говорил ему Железный Дровосек. – Ничто на свете не вечно. Как бы ни было легко нас чинить, всё же однажды мы с тобою окажемся на свалке.
     При этих словах Страшила бодрился и шутил:
     - Вот и станем лежать рядом в куче ненужного хлама. К его отвратному виду можно привыкнуть, а противных запахов мы не чуем. Никто нам не будет надоедать и мешать предаваться воспоминаниям. Отдых, вечный покой…
     Но так ли легкомысленно относился к свалке Страшила на самом деле – он и сам себе не признавался.
    Вынырнув из собственных мыслей, Страшила увидел перед собою небольшую пещеру, угрюмую и ветхую, скорее всего – заброшенную. Поинтересоваться, что ли, кто тут жил раньше? Может, это стоянка древних людей?
     Где-то в прелом нутре пещеры, под овечьими и лошадиными черепами, насаженными на шесты, среди связок и груд сушеных летучих мышей и змеиных хвостов, и прочей мерзости, лежала на плоском камне книга, развернутая посередине. Внизу каждой страницы книги, над нумерацией было выведено маленькими синими буквами слово «ГИНГЕМА».
     Уже упоминалось, что чтение для Страшилы было не только лучшим учением, но и утешением. В том, что эта книга наполнена магией, сомнений не могло быть. Её писала злая колдунья – да, но ведь зло часто притягивает к себе.
     Страшила не стал бороться с собственным любопытством, а принялся читать древние страницы, которые грозили вот-вот рассыпаться в прах.
     «Волшебники бывают всякие, - говорилось в книге. – И стать волшебником, откровенно говоря, может всякий. Но большинство людей к этому не стремится. Очень многие люди боятся какого бы то ни было колдовства и самих волшебников, сторонятся их, а при встрече могут оскорбить и трусливо сбежать от расплаты. Не владеющие волшебством люди различают волшебников на «злых» и «добрых».
     Я бы правильнее назвала колдунов, скорее, хорошими или плохими.  Хорошие – учатся у самой жизни, на своих и чужих ошибках, на «отлично» знают волшебное искусство, природу и людей. И они не перестают учиться до самого ухода в лучшие миры.
    Плохие волшебники учатся второпях и нехотя. Они думают, что им и без учебы всё известно. Исходят из того, что люди бывают хорошие и плохие. Но это заблуждение от малого знания. Так же как и волшебники, бывают хорошие и плохие каменщики, кузнецы, повара, плотники… Но люди на хороших и плохих не делятся. Люди – это просто люди. От них волшебникам лучше держаться подальше».
      Страшила нахмурился бы тут, если бы его нарисованное лицо было на это способно.
     «Я не знаю ни одного человека, который бы сделал хоть что-нибудь бескорыстно, - писала Гингема дальше. – Чем бы люди ни помогали друг другу, в любой ситуации и поступке каждый думает, прежде всего, о себе. Это раздражало меня в них всегда.
     Стоит тому или иному волшебнику начать помогать людям – остановиться, передохнуть у него вскоре не станет возможности. Люди будут донимать его просьбами, которые всё более станут похожими на распоряжения. Когда волшебник поймет, что ему уже садятся на шею, то будет поздно. Они привыкают уже в том случае, когда придешь им на помощь дважды подряд. Если после этого хоть раз откажешь – в глазах людей ты уже «злой» (плохой?) волшебник. А против «злых» люди борются (если не слишком для этого боятся их).
    В свое время мы – четыре волшебницы и один маг – мужчина – разделили эту страну на пять частей. Голубая и Фиолетовая страны достались мне – Гингеме и моей родной сестре – Бастинде. У меня, в Голубой стране живут Жевуны. У Бастинды, в Фиолетовой – Мигуны. Желтую страну, населенную Зевунами, забрала себе Виллина, а Розовая страна Болтунов – теперь владение Стеллы. Гудвин назвал себя Великим и Ужасным (хотя внешне он, скорее, Маленький и Смешной) и поселился в Зеленой стране Арзалов, которые называются по-другому Молчунами.
      Соплячка Стелла и престарелая Виллина (да и Гудвин, тоже) считают меня и мою сестру волшебницами плохими. Ладно, не станем спорить. Но они-то сами хороши ли? Чем? Подумаем лучше, копнем глубже.   
     Эти две феи взяли под своё покровительство Зевунов и Болтунов. Взяли, а не оставили свободными – как, например, Марранов. Для того лишь, чтобы облагодетельствовать эти народы? Сомневаюсь.
     Они теперь такие же госпожи, как и мы с Бастиндой. Они тешат своё самолюбие. Если вдруг одной из них, или обеим, хоть временно надоест творить одно только «добро» - несчастным Зевунам или Болтунам придется несладко. Их малорослые людишки столь же убоги, как и мои Жевуны, и, думаю, стоят навытяжку при каждом чихе любой из колдуний. Рабство? Да. Но Стелла и Виллина его маскируют, а мы с Бастиндой ничего не скрываем.
     Те две лицемерки покажут свою суть, как только им самим чего-нибудь остро понадобится. Они сами станут подобны «злым» феям, едва их людишки попытаются сесть им на шеи».
     «Но мне-то самому ничего особо не надо, - мысленно оправдался Страшила. – Я-то служу гражданам Зеленой страны – Молчунам – совсем бескорыстно. Я ничего им не запрещаю, они полностью свободны у меня, пусть хоть Крикунами станут…»
     Но за этой мыслью грянула другая: «А я ведь тоже господин над ними. И где-то в глубине души горжусь своей властью. И хорошо ли это?»
     Он продолжал чтение. Следующую главу книги колдунья начала так:
     «Если ты – ничтожество, то надо попытаться стать выше всех. Иначе, так и останешься ничтожеством. А держать народ в повиновении очень помогает страх – если внушить его людишкам.
     Гудвин в этом смысле очень хорош. Он окружил себя таинственностью – а тайна часто пугает. Страх перед тайной волшебной силой Гудвина сделал из Арзалов – Молчунов. Страх заставил их дисциплинированно трудиться над постройкой Изумрудного города. На тайне и страхе держится его власть. Я знаю, что он – обычный человечишка из-за гор, прилетевший в край чудес на воздушном шаре. Но его хитрость внушает мне уважение. Враждовать я с ним не стану, хотя дружить с кем-то – ниже моей гордости».
     Ну и злюка же она была! – подумал Страшила. – Хорошо, что её раздавил – крак-крак! – Убивающий  домик феи Элли.
     Но ведь и он сам когда-то был, можно сказать, полным ничтожеством. А потом стал новым волшебником Изумрудного города. Выше всех. А если б не стал?.. Что же – Гингема, выходит, права? 
     То, что сейчас он обрадовался смерти Гингемы – хорошо? Не знаю…
     «Итак, свободным народом в Волшебной стране на самом деле остаются только Марраны-Прыгуны. Но кроме их Огненной долины (которая зовется так потому, что в этом районе страны вечного лета очень часты грозы, и в долину постоянно бьют молнии, устраивая пожары), моя сестра – Бастинда, от взгляда единственного глаза которой ничего не укроется, обнаружила ещё одну страну – Оранжевую. Эта страна населена драконами. Их правитель – тоже дракон огромного размера и рыжего цвета, его зовут Фан-Фарон. Из нас пятерых именно Бастинда первой заметила эту страну, затерянную в скалах. Потом поделилась своим открытием со мною. Но я, как и она, считаю, что с драконами лучше вообще не связываться. Они очень сильны и умны. Если драконы с кем-то решат враждовать, их нападение будет отразить невероятно трудно. Магией они владеют, разумеется – это попросту волшебные существа. Драконы высоко летают и мечут в своих жертв длинные снопы огня, похлеще любой молнии. Каждый из них надежно защищен чешуей, по крепости не уступающей алмазу. Очень хорошо, что Фан-Фарон пока не обратил внимания на другие земли Волшебной страны за пределами своей Оранжевой долины. Но мне кажется – это временно.
     Драконы очень жадны. Они болезненно любят всяческие драгоценности и собирают их в свои пещеры в скалах. Что они делают с украденными драгоценностями – я толком ещё не изучила. Но у каждого нового дракона должно быть своё хранилище для золота, серебра и самоцветных камней, которые он накапливает постепенно, отбирая их, у кого только обнаружит.
     На этом обоснованы мои опасения. Количество драконов в Оранжевой долине постепенно растет. Не сомневаюсь, скоро им понадобятся новые места обитания, как и новые запасы драгоценностей. Тогда Фан-Фарон может покуситься и на наши области.
     Думаю, в первую очередь такая опасность грозит именно Гудвину, натаскавшему в свой презренный город изумрудов со всех волшебных областей.  Жадноватый он человечишка – это видно. Тот ещё скопидом. Вот и пусть Фан-Фарон когда-нибудь накажет Гудвина за неуемную тягу к роскоши.
     Кстати сказать, Гудвин – первый человек (кто на самом деле не волшебник), появившийся в краю чудес из внешнего большого мира. Ну и хватит – подумала я. Если рано или поздно к нам станут прилетать ещё подобные типы – они, чего доброго, настроят здесь новых Золотых, Алмазных или каких-нибудь Малахитовых городов, а большую часть богатств вывезут в свой мир. Потом захотят забрать и наше волшебство…
     Чтобы этого не случилось, я расставила в Кругосветных горах, наколдованных Гуррикапом вокруг Волшебной страны ещё и магические камни, притягивающие к себе намертво всякого чужака, кто решит пробраться к нам через горы. Жаль, что оранжевых драконов мои камни, все равно, удержать не смогут…»
     Дальше в книге были записаны всякие заклинания, возможно, придуманные самой колдуньей. «Как вызывать ураганы». Ха! Вот это Гингему и убило… «Как становиться невидимым». «Как превратиться в любое животное, рыбу или птицу». Искусство левитации и полета на разных предметах»…
     Страшила на своем веку выучил всего два заклинания. Одно – для использования Золотой Шапки, с помощью которой можно было вызвать племя Летучих Обезьян. Второе – для включения и выключения волшебного телевизора – подарка Страшиле от Стеллы.
      Фрагменты заклинания от Золотой Шапки соломенный волшебник употреблял в качестве «крепких слов» при разговоре. Сначала словечки «бамбара-чуфара, лорики-ёрики, пикапу-трикапу…» смешили Страшилу, а потом он к ним как-то очень привык.
      Если подумать по-хозяйски, то и эти темные заклинания со страниц, открытых перед ним, какую-то пользу разумным людям принести могут.
     Но насколько верить старой злюке, погибшей много лет назад по вине своей же злобы? Есть ли Оранжевая долина драконов с жадным диктатором-ящером во главе? Почему за столько лет (той же Гингемы нет уже более тридцати годов) эти оранжевые драконы никак себя не проявили? Что это? Ложь, старческий бред, или они более мирные, чем думала Гингема? Злодейка, готовая враждовать хоть с родной сестрой, наверное, всех вокруг сразу зачисляла во враги?
     Страшила в задумчивости перевел взор к небу. Ему показалось, что вдали что-то пролетело. Птица? Предмет? Человек?.. Возможно – человек верхом на предмете? А может, это – оранжевый дракон?
     Ну, вот, будьте любезны – начитался!..
     Но книгу-то стоит взять с собой в Изумрудный город. Пусть будет в библиотеке правителя, пусть приносит пользу. Каждую книгу в Волшебной стране следовало бережно хранить.
     - Привет, чучело! О, да ты и читать умеешь?
     Это за левым плечом Страшилы раздался, ни с того ни с сего,  чей-то насмешливый голос.
     Соломенный человек оглянулся, но никого не увидел. Осмотрелся вокруг себя – никого нигде не наличествовало.
     Но показаться ему не могло. Он не обычный человек из мяса и костей. Он оживлен таинственной силой этой волшебной земли. У Страшилы никогда не бывало снов и видений.
     - Кто здесь? – спросил правитель Изумрудного острова. При этом он попытался сунуть обветшалую книгу себе в подмышку.
     - Эй, книгочей! Ты нигде раньше не читал, что красть нехорошо? – раздался опять этот же голос. – Тогда приходи сюда снова и опять полистай мою книгу. Я напишу об этом в следующей главе.
     Голос, и правда, похоже, насмехался над Страшилой. Правителю его тембр показался скорее молодым, чем пожилым.
     - Кто ты и где? – спросил Страшила, оставив книгу в покое. – Почему я тебя не вижу?
     - Я – дух волшебницы Гингемы, - ответил голос уже почти без усмешки. – Живу в своей пещере и охраняю пожитки. И растаскивать их не дозволю.
      Гм!.. Как же к этому относиться? С невидимыми существами он раньше встречался. Как-то даже сам пользовался серебряным обручем, делающим своего владельца незримым.
    А может, это все-таки дух? Привидение?
    - Мне рассказывали, и я читал сам в летописях, что Гингема была… э-э… уже старенькой, - промолвил он, не желая обидеть призрак женщины. – А у тебя голос юной девушки.
     - Ну и что! У моей матери тоже голос был очень звонкий, - произнес дух, секунду, казалось, подумав
     Гм!.. – снова мелькнуло в голове Страшилы.
     - Как же звали твою мать? – спросил он.
     - Э-э… Гингема, - последовал опять не совсем скорый ответ.
    - Так же, как и тебя?
    - Да. А что тут такого?
    Всё бы ничего, но не старушечий это голос. Просто совсем молодой. Девчачий. Это смущало.
     Страшила встал с небольшого валуна, на который присел для удобства чтения, оперся на трость и всем своим видом показал, что собирается уходить.
     - Но я узнал из твоей книги важные вещи и хотел бы их уточнить.
     - Так и быть, дозволяю, - голос опять немного хихикнул. – Спрашивай.
     - Оранжевая долина драконов, и правда, существует? Она есть до сих пор?
     - Правда. Есть. Тогда, давно людишки прозвали это племя Чихунами. За то, что драконы, как будто чихают огнем.
     - Можно ли туда прийти, посмотреть долину? Пообщаться с драконами мирно, дружелюбно? Они не уступают в ин-тел-лек-те людям? – Страшила любил длинные умные слова и произносил их по слогам для ещё большей солидности.
     - Можно, если только они сами не против. А если они не хотят общаться с соседями – то станут невидимыми вместе со всей своей долиной. Кстати, это ещё и будет означать, что они вышли на «тропу войны».
      Эти сведения ещё больше озадачили Страшилу. Узнав напоследок, что Оранжевая долина в прошлом граничила с долиной Марранов, он попрощался с призраком и торопливым шагом двинулся в Изумрудный город, так начисто и позабыв про свою почти волшебную тележку. 
     Добравшись до своей резиденции, Страшила немедленно вызвал генерала деревянной армии – Лан Пирота и спросил, сколько деревянных солдат у него теперь наличествует?
     - По последним подсчетам, их осталось пока сто восемьдесят три бойца, - отчеканил Лан Пирот.
    - Мало, - хмуро оценил Страшила. – Для настоящей войны такое количество – почти ничто…
     «Да и что могут деревяшки против огня с неба?, - подумалось  ему вдогонку. – Как бы железных солдат наделать?»
     Теперь озадачился генерал.
     - Скажите, пожалуйста, - живо поинтересовался человек, сделанный из драгоценной породы дерева палисандр. – Что такое война?
* * *
     Страшила отправил Кагги-Карр в долину Марринов, чтобы она узнала у тамошних вождей – не встречались ли им, или их подданным в последнее время где-нибудь поблизости драконы оранжевого цвета?
     Ворона была уже довольно пожилая и вернулась с задания лишь через сутки. Ответ Марранов был таков: последний раз вблизи их долины пролетал какой-то рыжеватый дракон, не отвечавший на запросы, месяца три назад. После  никто из Прыгунов ящеров не видал.
     «Вот тебе и на! – смекнул Страшила. – Всё сходится. Они начали скрываться – значит, затевают нападение».
     Похоже было на то, что придется делать множество железных солдат. О том, как их оживить, беспокойства особо не возникало. За несколько лет до этого Урфин Джюс, ныне живший отшельником в хижине у Кругосветных гор, известил Страшилу, что снова обрел растение, из которого прежде готовил живительный порошок. На этот раз Урфин не стал уничтожать растение, придумав, что оно может ведь приносить и пользу. Страшила одобрил эту мысль, и Урфин переправил с помощью дуболомов в сокровищницу Изумрудного дворца около тридцати килограммов волшебного снадобья. Теперь оно оказалось весьма кстати.
     Нужно было наладить и изготовление огнестрельного оружия. Луки против огненных ящеров-Чихунов были бы, наверняка мало эффективны. Подземных драконов на них вряд ли стоило напускать – большинство пещерных зверей, хоть и были огромны, очень сильны и страшны, всё же весьма плохо видели.
     Ещё в оборонном арсенале Страшилы был железный рыцарь Тилли-Вилли. Он был высок – около сорока локтей росту, чрезвычайно силен и даже умен – интеллект его быстро развивался. Но Тилли-Вилли был один. Хотя бы только второго подобного создать было близко к пределу человеческих сил. Вооружен железный рыцарь был таким же громадным мечом и щитом. Всё равно, польза робота в бою с летающими врагами выглядела для Страшилы сомнительной.
     Новый страж ворот и смотритель дворца, Гай Гарреш – он работал вместо прежнего Фараманта, ушедшего на покой, – сильно сомневался в том, что Изумрудному городу, равно, как и всей Волшебной стране, вообще хоть что-то грозит. В давнишних летописях, которые вели маленькие гномы – и копии своих пергаментов присылали в библиотеку Страшилы – говорилось, что ближе к своей старости колдунья Гингема выжила из ума. Так мало ли, что ей могло пригрезиться? Так считала фея Желтой страны Виллина.
     - Пусть даже так, - хмуро качал головой Страшила. – Но по книгам мне давно известна и такая мудрость: хочешь мира – готовься к войне.
     И он продолжал готовиться. Смысл этих приготовлений от обывателей приказано было строжайше таить.
      Изготовлять железных солдат по задумке надлежало самому искусному кузнецу в Волшебной стране. Таковым считался живший в Изумрудном городе молодой Каспер Джюс – сын бывшего узурпатора Урфина. Каспер явился к Страшиле немедля и взялся за работу в тот же день. Он призвал к себе нескольких знающих помощников из областей Мигунов и Рудокопов. Каждый из этих мастеров дал подписку о неразглашении того, что он будет теперь делать.
      Самому Касперу было сказано, что всё это затевается для повышения о-бо-ро-но-спо-соб-но-сти Изумрудного города. Подобное же делалось, когда город превращали в остров, незадолго до нашествия Марранов.
     Суровый, физически крепкий, столь же рослый, но более плотный, чем отец, с такими же густыми черными бровями и длинным носом, Каспер Джюс много расспрашивать подробности не стал, а предложил делать ещё и железных летающих существ с небольшими крыльями. Эти звери, позже названные драконами-защитниками, могли освещать город фонарями с воздуха, на них можно было установить пушки, а также бросать с них бомбы – заимствование смертоносных изобретений людей большого мира. Каспер Джюс, всегда живо интересовавшийся любым оружием, сделал вылазку за пределы Волшебной страны и набрался там знаний соответствующей направленности.
      Спустя пару месяцев было готово несколько десятков живых железных воинов. Лица им соорудили не злые, не страшные, но и без глупых ухмылок – в отличие от деревянных дуболомов. У железных защитников столицы – гвардейцев – выражение  физиономий было, скорее, грустное, задумчивое, лирическое, что ли…
     Всё это происходило примерно за год до появления в Волшебной стране Геннадия Цыплакова, Николая Осокина и кошки Шахерезады. Об этих событиях в основном рассказал пришельцам из внешнего мира Урфин Джюс за ужином. Он знал, конечно, не всё, что  я поведал читателю в этой главе. Но в основном, о том, что происходит, Джюс представление имел.


Глава 6


      Не очень большой оранжевый дракон очертил плавный круг над головой Коли Осокина и приземлился. Его умные, страшноватые глаза встретились с вечно отрешенным взглядом парня, впервые попавшего в Волшебную страну.
     - Привет, - произнес Коля. – Так я и знал, что придется с драконами сражаться.
     - Привет, - ответил ему ящер, почему-то совсем не страшным, не рычащим, а звонким женским  голосом. – Ты каши мало ел – сражаться со мною.
     - Это ты, значит, грозишь Страшиле? – снова спросил Коля.
     - Ну, я, - подтвердил дракон.
     - Один ты?
     - В какой-то степени каждый из нас – один, - молвил ящер, и морда его начала странно меняться видом.
      - Умничаем, да? – насупился Коля. – Сейчас вот, как найду где-нибудь мечару, длиной метра три, как отрублю тебе бошку…
     - Я твоей мечаре клинок от рукояти откушу, а потом и твою глупую голову, - казалось, дракон это не сказал, а прошептал, или даже подумал беззвучно, а Коля, непонятно, как услышал и с готовностью наклонил шею.
    - На, кусай. Мне жалко, что ли?
    Шли минуты, а дракон Колю не губил. И когда парень снова решил поднять голову, он увидел, что у дракона морда сменилась лицом. И не чьим-нибудь, а Гены Цыплакова.
     - Это шутка такая? – чуть удивился Николай. – Ты научился превращаться в дракона?
    - Типа того, - ответил Генка-дракон в Колиной манере и почему-то Колиным же голосом.
     - А меня преврати в кого-нибудь? – попросил Николай. Но Генка-дракон заупрямился, сказав, мол – кто его знает, как это делается?..
    - Сам-то превратился… - проворчал Коля. Но в этот момент снова женский голос раздался над самым его ухом и спросил:
    - Когда на рыбалку-то пойдем? – И сон кончился.
    Коля открыл глаза. Он лежал на тюфяке, набитом сеном, в избушке Урфина Джюса, возле самой двери. В окно били лучи утреннего солнца, а под этим окном на таком же тюфяке спал Генка Цыплаков.
     - Проснулся? Пошли на рыбалку, - снова сказал тот же голос из сна.
     Рядом с Колей лежала на полу вновь обретенная удочка. Похоже, голос шел из неё.
     Пока Николай придумывал, что бы ей ответить, удочка продолжала болтать.
     - Люди-то по ночам рыбачат.
     - Мне скоро вставать и идти в Изумрудный город, - ленился и одновременно оправдывался Коля.
     - Вот и встань пораньше да налови рыбы на дорожку, - не унималась удочка.
     - А слабо самой пойти порыбачить? – вдруг изобрел Коля.
     - Сдурел? – возмутилась удочка.
     - А по щучьему велению, там – по моему хотению? Ты ж теперь живая?
     - Фантастики начитался? Давай, вставай и пошли на речку! Тут два шага ступить.
     Кряхтя и почесываясь, Коля поднялся с тюфяка, натянул одежду и поплелся из дома, закуривая на ходу сигарету.
     Первое, что он увидел, отворив дверь, был маленький светящийся желтый шар, или небывало большой солнечный зайчик, направленный ему в самые глаза. Зайчик не был создан прямым солнечным лучом, а просто висел в воздухе у двери. Коля промигался, посмотрел получше и понял, что это – очередной Глазун – желтый.
     - Брысь отсюдова! – цыкнул на него Коля. – Без тебя тошно.
     Ему показалось, что Глазун моргнул – и сейчас же круто взмыл вверх, начал описывать дугу и пропал где-то на её вершине. А Коля спокойно двинулся к речке.
     Поиски червей в траве окончились ничем, а копать землю – не было под рукой инструмента. Наш рыбак ограничился тем, что изловил нескольких разноцветных жуков, которых и стал насаживать на крючок.
     Первую же поклевку Коля едва вытащил, удивляясь тяжести рыбы. Она была округлая, толстая, синеватого оттенка, килограмма на три весом. Прежде, в неволшебном мире Николай ловил всегда у самого бережка, и ему никогда не доставалось ничего больше одного килограмма.
     Следующая рыба была на вид той же породы – неизвестной у нас – но больше первой раза в полтора.
     Пока Николай увлеченно таскал рыб, к нему успел бесшумно подлететь ещё одно загадочное существо – Ушан. Большое грязно-зеленое ухо явно не хотело, чтобы подслушиваемый его заметил, но укрыться от Коли не смогло.
     - Блин… - проворчал Коля, следя за Ушаном, будто это был вражеский бомбардировщик. – Да не замышляю я ничего. Давай – накапай про меня ментам…
     Ухо исчезло не сразу, а, вероятно, как только само надумало улететь.
    Каждый раз, когда рыба хватала крючок, удочка поднимала дикий вопль: «Тащи скорее, балбес!». Не требовалось даже никакого поплавка, но из-за шума рыба часто срывалась. И всё же, когда примерно через час к Николаю подошел Урфин Джюс, шесть больших рыбин лежали в ряд на бережке.
     - Хороши! Молодец, славно удишь, - одобрил Колину работу огородник. – Эта рыба у нас зовется кроксом.
     - Ухо тупое опять подлетало, - пожаловался Осокин. – И глаз мне с утра приглючился… Слушай, а летающей ноги тут у вас не встречается? Чтобы незаметно подкрадывалась и пинком сшибала в воду – бульк!..
     Урфин лишь немного улыбнулся его шутке.
     Вскоре проснулся и Цыплаков. Все трое позавтракали свежей жаренной на углях рыбой.
     Было около восьми часов утра, и пора уже было выдвигаться, чтобы к обеду поспеть в Фиолетовую страну. Урфин рекомендовал с туристическими целями сначала идти именно туда.
     - Железный Дровосек, разумеется, знает обстановку лучше, чем я, - предположил огородник. – А, кроме того, явись вы в Изумрудный город ни с того, ни с сего, вас могут и за врагов принять.
     Накануне он уже упоминал, что, судя по некоторым странным явлениям, Изумрудный город начал подготовку к какой-то войне. Что за война, кто опять грозит Волшебной стране – всё это держится в строгой тайне. Но слежка, которая ведется, чуть ли не за каждым жителем любого уголка края чудес – начинает пугать и понемногу даже злить низкорослых Жевунов, Мигунов, Болтунов и других.
     «Если Мудрейшему нужны новые солдаты, или кадры для сил полиции, - говорил Урфину, делясь своими подозрениями, недавно забежавший к нему «на огонек» Прыгун Брез из долины Марранов, - так пусть прямо к нам, к Марранам и обращается. Мы ему по старой памяти пришлем в полное распоряжение много крепких, смелых ребят».
    Конечно, у Страшилы было полно деревянных солдат и ещё железный рыцарь Тилли-Вилли. Но, если драка затевалась нешуточная, призыв на войну мог ждать каждого, и не только из Марранов.
     - Я тоже согласен воевать, если что, - сурово промолвил Коля Осокин. А Гена Цыплаков хмуро промолчал.
     Утренние часы начала их путешествия были так погожи, что думать о какой-то надвигающейся беде, казалось нелепой, глупой, несмешной выдумкой. Солнце сияло радостно, и тысячи ярких солнечных зайчиков скакали по мокрой от росы траве, по речной воде, щекотали путешественникам носы и глаза. В траве стрекотали кузнечики, отовсюду доносилось нежное пение птиц. Эти птицы, вестимо, ещё и болтали по-человечьи, на разные голоса, смеялись, ругались, любезничали друг с дружкой. Но речи их были отдалены и сливались в неясный гул.
      Генка со своими новыми ходильными возможностями передвигался столь быстро, будто ехал, как минимум, на двух колесах. Коля то и дело от него отставал.
     - Ты куда так разогнался? – спрашивал друга Николай. – Дома – еле шарашился и даже на коляске, а здесь – как электровеник!
     - Тороплюсь солдатом сделаться, - невесело отвечал Генка.
     Кошка Шашка, задумавшись, сидела на Генкином плече.
     Они шли по знаменитой дороге, вымощенной желтым кирпичом. Именно по ней продвигались когда-то к Изумрудному городу девочка Элли в компании своего песика Тотошки, Страшилы, Железного Дровосека и Смелого Льва. По этой твердой и накатанной дороге наступали на области мирных чудаков деревянные солдаты Урфина Джюса – сами, откровенно сказать, большие чудаки. По желтым кирпичам её шли орды Марранов, ведомые тем же бывшим узурпатором. Здесь летал когда-то и ковер-самолет, неся на себе великанскую волшебницу Арахну, едва не превратившую благодатный край чудес в мертвое снежное поле. Где-то над нею однажды сразились в небесах стая гигантских орлов с вертолетной эскадрильей менвитов с Рамерии…
     Столько чудес тут было раньше. А сейчас с нашими путешественниками вот уже второй километр ничего волшебного не случалось.
     - Я так и не понял, - сказал Коля. – Если все тут по-американски говорят, и даже звери, то почему мы их понимаем? Ты можешь это объяснить?
     - Книги о Волшебной стране написаны на русском языке, - рассудил Генка. – Но и в мире любой сказки понимают ровно столько языков, на сколько их сказка была переведена. Так учила меня в детстве госпожа Снежная Королева. Ты теперь понял?
     - Не очень, - пожал плечами Коля.
     Ему хотелось как можно скорее увидеть ещё что-нибудь волшебное, и Коля об этом сообщил.
     - Давай опять где-нибудь порыбачим, - сейчас же предложила зануда-удочка.
     - Ага. Наловишь хоть мелкой рыбы. А то вам на обед рыба есть, а обо мне подумали? – вставила свое замечание Шашка.
     - Поймаешь Золотого Карася волшебного, - сочиняла без умолку удочка. – Он вам желания выполнять будет. Сразу же в Изумрудный город перенесет – чтоб вы ноги свои  не мучили. А то и прямо домой, к мамкам… 
     Парни отмахнулись от её трескотни. Почему-то именно к мамкам сейчас не хотелось ни тому, ни другому. Хотя у Генки раньше было малодушное свойство: где бы он ни оказался – отовсюду ужасно рвался домой. И даже, будучи взрослым.
     Заслышав про Золотого Карася, исполняющего желания, Генка снова многозначительно посмотрел на своё колечко со снежинкой. Может, попросить госпожу, в самом деле, сразу доставить их в Изумрудный город, а там уж – на месте смотреть: что к чему, и как быть дальше? 
     Да ну! Быстро закончатся приключения – скорее нас и отправят по домам. Отправят, конечно, даже не сомневаюсь – подумал он. Всё хорошее всегда рано заканчивается. А дома такую чудную погоду ждать по шесть-семь месяцев. Там и летом такая недолго бывает… Да что погода? Здоровые ноги у того же Генки Цыплакова очень вряд ли сохранятся в реальном мире, лишенном чудес. Вот их-то будет жалко!
     Понемногу приструнив свои развеселившиеся нижние конечности, Генка шепотом попросил о чем-то свое волшебное кольцо и принялся разыскивать возле дороги волшебные цветы.
     - Чё ты – девчонка, что ли? – немедленно поддразнил его Коля. – Юбочку тебе надеть?
     Он дразнился не со зла – просто привык шутить почти по каждому поводу. Генка знал это и не обижался на Колю.
     - Этому меня научили видеоигры, - оправдался он. – На начальных уровнях – собирать всю ерунду вокруг, чтобы потом, например, продать (у нас пока что нет здешних денег). Ещё из растений можно научиться варить волшебные зелья… Сейчас я попросил кольцо Королевы подсказать мне, какие цветы здесь – волшебные.
     - А я, может, дома всякую чепуху на дороге тоже для этого подбираю, - прошептал Коля.
    Первый же цветок, показавшийся Генке волшебным – темно-синий с ярко-желтой серединкой – при попытке сорвать его вдруг завопил пронзительно-тонко, громче удочки:
     - Ты что – сдурел? Убивать волшебный цветочный народ!
     Генка вздрогнул и отдернул руку.
    - Что? – пробормотал Цыплаков. – Какой народ?
    - Вынь морковки-то из ушей!
    Синий цветок, похоже, в самом деле, говорил, немного покачиваясь на стебельке, при этом, в его чашечке что-то слабо шевелилось. Говорил цветок теперь уже громким шепотом.
     Чему тут было удивляться – непонятно, если не забывать, что Генка находился в стране, где чудеса обязаны встречаться часто, если вообще не на каждом шагу. В отличие от Генки, Николай, глядя на цветок, не отображал на своем лице никакого удивления, только хмыкал глуповато, как у него обычно было принято.
     - Ты – царь цветов? – спросил Коля говорящее растение.
     - У нас тут короли, - ответил странный собеседник. – Но я не монарх – где уж?.. Хотя, мне тоже ещё жить не надоело! Король у нас – гладиолус, а я – вьюнок.
     - Но вас ведь часто рвут? Или, если здесь все цветы говорящие, да ещё и разумные, значит, срывать их – всё равно, что убивать?
     - Люди нас рвут только по равнодушию и со зла, - ответил вьюнок. – Гораздо чаще сажают и растят, чем рвут. Убивают часто цветы в Волшебной стране, разве что травоядные животные. Но тем на нас – всё равно. Им есть хочется – что же тут поделаешь?.. А вы, что – с Луны свалились?
     - Мы из большого мира, из-за гор, - объяснил Генка. – У нас цветы рвут постоянно, все, кому не лень. Составляют букеты, дарят девушкам и просто друзьям, на праздники… Но цветы у нас не разговаривают.
     - Бедные у вас цветы… - опечалился вьюнок. – Но и они ведь тоже живые.
     - А если кто-то в Волшебной стране хочет девушке подарить цветы, как он поступает? – спросил Коля.
     В большом мире, кстати, у Николая была девушка, которую его мама не особенно привечала почему-то. Коля этой девушке иногда преподносил цветы.
     - Мы ведь не сразу же умираем, как только нас срывают, - это уже раздался голос ромашки, росшей вплотную к их знакомому вьюнку. – Какое-то время ещё живем и поставленные в воду. Так же и у вас там, в большом мире. Но ведь любого из нас можно выкопать с корнем, посадить в горшок – и мы поживем у вас. А потом отпустите нас на волю…
     - На волю… - усмехнулся Генка. – Что за счастье, за воля – торчать всю жизнь на одном и том же маленьком клочке земли?.. Разве интересно быть растением?
     - А я всё собиралась у кого-нибудь спросить: человеком быть интересно? – философски молвила ромашка.
     - По-моему, вы создания несчастные и очень беззащитные, - начал Генка. – Сколько б вы ни кричали, а если кто-то решит вас сорвать, или съесть – он это и сделает.
     - Мы можем защищаться, - возразил большой ярко-красный цветок. -  Мы способны действовать на людей гипнотически, одурманивающе и даже смертельно. Попытайся меня сорвать, человек 
     Коля Осокин быстро протянул к нему руку… но отдернул обратно и замотал головой. Парню привиделось, будто сверху над ним распахнулась чья-то жаркая, огромная зубастая пасть.
     - Ну и как? – спросил этот цветок, едва Коля промигался. – Сумел?
    Это был львиный зев.
    - Ведьмы, колдуны и просто травницы нас рвут, но  не очень варварски, - рассказал тот же вьюнок. – Они усыпляют нужные цветы заклинаниями и заговорами, потом только срывают и сушат. И зелья свои готовят.
    Коля пожал плечами и предложил Генке идти дальше.
    Зеленые поля окончились. По краям дороги, вымощенной желтым кирпичом, пошли песчаные насыпи.
     - Если всё здесь живое, значит, и ты живой? – спросил Коля у небольшого камушка, подобрав его с дороги, по своему обыкновению.
     - Конеч-ч-чно, - прошуршал камешек так, что Коля вздрогнул.
     - Ого! – вдруг воскликнул Генка, выведя Колю из ступора. – Смотри-ка! Дракон летит!


Глава 7


     Молодая ведьма Корина   уже много лет жила в пещере своей приемной матери – ныне покойной волшебницы Гингемы.
    То есть, как – молодая?.. Разумеется, когда девушке еще нет сорока, ни старой, ни пожилой назвать её не получится. Взрослой – возможно. Только Корина в свои тридцать девять и на взрослую совсем не тянула. Она выглядела в этом возрасте, самое большое – на восемнадцать лет.
     Нет, не сама она заколдовала себя на вечную молодость. Это Гингема, приютив отставшую от родителей в лесном походе маленькую девочку, стала считать её своею дочкой и обучать колдовскому искусству; но вскоре старушка убедилась, что Корина довольно ленивая девочка. Может быть, у неё были способности к волшебству, только желания замечалось очень мало. Оно придет вместе с жизненным опытом, рассуждала Гингема – но как бы к той поре не было потеряно слишком много времени.
     Корина не превратится в старую неумеху, думала Гингема. И заколдовала приемную дочку так, чтобы она взрослела в двадцать раз медленнее обычных людей. Это случилось, когда Коринушке было всего-то восемь годиков. И девочка застряла в этом – не возрасте, но в образе – очень надолго.
     Внезапная смерть приемной матери от летающего домика Элли (крак-крак!) произвела на Корину впечатление шокирующее. Это чудаковатые Жевуны были рады и каждый раз, вспоминая это событие, с наслаждением смаковали это «крак-крак!». Для маленькой Корины происшествие было страшным, и потому, что ей вдруг стало жалко старую колдунью, заботившуюся о ней несколько лет подряд, а того больше жалела Корина саму себя, оставшуюся теперь одинокой и беспомощной – по причине собственной лени.
     Она не пошла к Жевунам просить приюта, хотя  такую симпатичную малышку, каковой Корина выглядела, наверняка бы пожалели, обогрели бы и накормили. Она знала несколько заклинаний: например, одевания-раздевания, наведения сна на саму себя и на других. Ещё какие-то заклятия она знала плохо, но кое-как знала: могла поменять погоду, но вместо желаемого дождя у неё получался град, вместо жары приходил туман. Иногда вообще начинались осадки из живых лягушек или из крошечных желтеньких цыпляток.
       И при этом, Корина весьма надменно относилась к тем людям, которые колдовством не владели совсем. Она считала их тупыми, что ли… и не хотела с ними общаться совсем.
      Однако, необходимость выжить в одиночестве заставила Корину учиться теперь самостоятельно и вспоминать что-то из прежних наставлений Гингемы. В пещере остались Корине в наследство две толстые книги; одна, написанная Гингемой – она пополнялась новыми строками и главами до мгновения смерти старой женщины; вторая – за авторством Гуррикапа, которую Гингема нашла где-то в заброшенном замке величайшего и легендарного из здешних колдунов. Гингема доставила великанскую книгу в свою пещеру, уменьшив том до нормальных размеров. Иначе. Корине пришлось бы сейчас ворочать фолиант размером с добрый бетонный блок и ползать по многометровым страницам.
     Понимание того, что учиться необходимо, чтобы что-то узнать, очень продвинуло Корину в образованности. Она перестала лениться. И вот девушка уже безошибочно вызывает именно те осадки, на какие рассчитывает – когда легкий дождичек, а когда грозу. Умеет летать на метле. И на ковре. Один маленький квадратный ковер-самолет, рассчитанный на единственного седока, остался Коринушке в наследство от её приемной матери. Умеет мгновенно выращивать грибы из грибниц. Становиться невидимой.
     Летать было немного страшновато и захватывающе интересно. Куда интереснее, разумеется, чем ходить и бегать. Воздух при полетах без приспособлений  по ощущениям менял плотность, становился немного похожим на воду. Можно было расслабиться, раскинуть руки и ноги на весу, как лёжа в речке. Но стоило только немного подвигать в таком положении ногами, как земля внизу, под Кориной, плыла назад, всё увеличивая скорость. И тут возникала необходимость рулить взмахами рук. Привычка к полету возникла у девушки довольно скоро.
      А вот сочетание полета и невидимости оказалось даже опасным. Самой нужно глядеть в оба, когда ты в воздухе, а никто тебя не видит. Часто может врезаться со всего разлета птица или насекомое – влететь в ухо, в глаз, в ноздрю. Но, в общем, и такой фокус – тоже становится привычным с появлением опыта.
     Превращаться в зверей и птиц оказалось не так интересно. Болтать с ними можно было легко, оставаясь человеком – это чудо укоренилось в Волшебной стране давным-давно. Другое дело, что в звериных образах Корина начинала чувствовать инстинкты животных, их повадки. Мысли зверей оказались короче и пустяковей человеческих – все направлены на добывание еды и на избегание разных опасностей.
     Побегав немного в образе кошки – красивой, изящной, пятнистой (быть именно этим зверьком понравилось девушке чуть больше, чем кем-то ещё), Корина увидела серебристых рыб, плававших у самого берега речки. Сначала ей захотелось поскорее поймать одну-две рыбки и полакомиться; потом явилась мысль самой сделаться рыбкой. А что? Поговорить с этими созданиями, несмотря на всё древнее волшебство Гуррикапа, до сих пор никому не удавалось. А ведь любопытно, что они там, на дне речном, говорят меж собою, о чем думают, какие у них дела, заботы? 
     Пробормотала заклинание – рраз! – и Корина уже рыба – небольшая, верткая, ярко блестящая на солнце плотва. И находится глубоко в речной воде.
     Как тут здорово! Вода для рыбьей чешуи ещё намного приятнее, чем для человеческой кожи. Жабры с наслаждением выхватывают растворенный в воде воздух, а он растекается по всему рыбьему нутру. Блаженство…
      Мимо проплыла другая плотва – не такая уж красивая, как Корина, какая-то блеклая.
      - Привет, подружка! – радостно окликнула её Корина.
      Окликнула? Да нет, похоже, подумала. Но при этом поняла, что та, другая рыбка отчетливо слышит её мысли.
      - Какая я тебе подружка? – донесся до Корины ворчливый ответ.
      Вот, значит, как здесь общаются. Думают – и слышат мысли.
      - А что ты сегодня такая сердитая? – спросила наша молодая волшебница.
      Вдруг совсем рядом с плотвой-Кориной кровожадно лязгнули чьи-то зубы. Щука!
      Испуганная девушка-рыбка стрелой выскочила из воды, моментально превращаясь опять в саму себя. Ох уж этот мир животных!
    Нет, рыбой быть, конечно, интересно – только не проглоченной, не разжеванной! – подумала она, отряхивая с себя воду. Теперь стану превращаться только в хищные породы. В ту же щуку.
      С приобретением новых способностей, Корине стало возможным и подглядывать за другими людьми, изучать их ближе, проникать в их тайны, в дела, замыслы.
     Отношение Гингемы к людям, её слова о человечестве не всегда были справедливы – поняла девушка. Не всегда – но зачастую. У Корины оказалось и свойство замечать малейший недостаток всякого человека, встречавшегося на её пути. Её постоянно преследовало щекотливое желание создать тому или иному человеку какие-нибудь проблемы и посмотреть, как он станет их решать. «Вот тогда-то человек и покажет себя настоящим, какой он есть» - думала девушка.
     Порой она и жалела того или иного Жевуна или Жевунью. И тогда люди внезапно находили на лесной тропинке кошелек полный золота. Полную лесную поляну грибов и ягод там, где раньше ничего не росло… Впрочем, уже на следующий день все волшебное золото могло исчезнуть. Плодородная поляна – опустеть вновь и надолго.
     Она могла вылечить попавшего ей на глаза одного больного Жевуна, а на следующий день навести хворь на другого. И тому подобное. За хорошим поступком магического свойства у Корины часто прямо следовал плохой. Это сказывалось влияние злой волшебницы на незлую детскую душу.
      Часто слыша разговоры Жевунов, она то и дело натыкалась на их воспоминания о Гингеме. И радостное «крак-крак!» чудаковатых приземистых человечков больно кололо, бесило Корину. Ей хотелось отомстить, пусть и не слишком злобно. Теперь-то она любила свою приемную мать. Только теперь, не раньше. Но всё же…
      Важнейшие изменения в жизни Волшебной страны: как-то – разоблачение Гудвина Великого и Ужасного и воцарение Страшилы Мудрого, два явления Урфина Джюса и даже прилет инопланетян – на Корине никак не отражались. Она жила себе спокойно в пещере Гингемы. Несколько лет с нею дружил волк Нарг из породы железнозубых. Волк охотился в лесу на кроликов и притаскивал их тушки девушке на жаркое. Сама убивать кого-либо Корина бы никогда не стала. Но однажды волк загулял с волчицей и больше к своей хозяйке не вернулся.
     Даже ядовитый Желтый Туман Арахны Корину не потряс и не слишком побеспокоил. Она просто отколдовала гадский смог от своих владений, найдя нужные слова в украденной матерью книге Гуррикапа. Помочь избавиться от Тумана всем областям Волшебной страны – это значило бы потягаться волшебной силой с самой Арахной. Нет, Корина на это не пошла – правда, не от малодушия.
     «Пускай-пускай над людишками отрава повисит, ну-ну!.. – решила молодая хулиганка тогда. – Посмотрю, как они будут выживать, не владея магией».
      Люди как-то справились без неё.
      И вот  недавно, увидев, что в её отсутствие в пещеру к ней забрел Мудрый Страшила и читает книгу Гингемы, прилетевшая с прогулки на метле Корина живо заинтересовалась происходящим.
      «Это кто ж ему разрешил, Мудрейшему-то нашему, соваться в чужие записки? – думала девушка, незримо ходя вблизи от непрошеного гостя. – Пугнуть его, что ль, чтобы не сильно наглел?».
     И она подкралась ближе к правителю, и спросила, стоя прямо за плечом Страшилы – насмешливо и недобро:
     - Привет, чучело! О, да ты и читать умеешь?
      Что произошло сразу вслед за этим, читателю уже известно. После недолгих препирательств соломенный волшебник вернулся в свою резиденцию крайне озадаченным и принялся готовить себя и страну к угрозе, надвигавшейся неотвратимо, как казалось ему.
     Страшила не знал, что молодая ведьма последовала за ним в Изумрудный город и добралась туда легко и просто.
     Начатая Страшилой подготовка Корину весьма заинтересовала. Отдавая одни распоряжения и размышляя над другими, Страшила держал перед глазами раскрытой свою любимую «Энциклопедию». Этот фолиант был, по сути, для него чем-то, вроде волшебной книги. Сейчас Страшила смотрел статью, объясняющую слово «война».
     Кроме словаря на столе перед правителем стояла ещё пишущая машинка со вставленным заранее листом бумаги. Это явление прогресса – машинку – разработали совместно механики-Мигуны и механики-рудокопы. Идея была подана в прежние годы людьми из-за гор. Птичьими перьями Страшила научиться писать никак не мог – слишком мягкими и слабыми были его пальцы. А нажимать на клавиши машинки ему показалось куда легче. Это было очень кстати, потому что теперь он мог работать и без секретаря.
     - Война, - читал Страшила, - есть продолжение политики иными, на-силь-ствен-ны-ми средствами (Клаузевитц). Как правило, война является средством на-вя-зы-ва-ни-я противнику своей воли.
     Он прервал чтение и задумался. От Корины не укрылись и мысли правителя, она исследовала их с помощью волшебства.
     Страшила вспоминал, как однажды (читал об этом в гномской летописи) пожилая волшебница Виллина была вызвана на войну одной из заносчивых колдуний-злодеек. Тогда Виллина расторопно и даже весьма жизнерадостно принялась листать свою волшебную книгу.
     «Абрикосы, ананасы, Африка, бинты, булки… - быстро бормотала Виллина. – Ага, вот она – война… Хотите воевать? – она улыбнулась своей белозубой, несмотря на почтенный возраст, улыбкой. – Давайте!»
     Ох, что-то Страшиле сейчас было совсем не весело – в отличие от мудрой бабуси из Желтой страны.
     Что ли, с ней, с Виллиной, тоже посоветоваться?
      «Военные действия влекут за собой ма-те-ри-аль-ный ущерб и мно-го-чи-слен-ные человеческие жер-твы». Последнее, довольно короткое слово показалось ему столь важным, что правитель и его прочел по слогам.
      Страшила опять погрузился в тяжелые думы.
      Тут пишущая машинка на его столе внезапно словно ожила и сама собой застрочила:
     «Правитель всякого народа, бывшего когда-то свободным, должен помнить, что его народ никогда не прочь сделаться свободным опять. А правителя, развязавшего войну, народ рано или поздно назовет или героем, или тираном. Ведущий войну правитель должен всё больше опасаться своего народа».
     Ого!
     Стоило ли в Волшебной стране удивляться даже ожившей пишущей машинке? Но Страшила, на всякий случай, уточнил:
     - Эй, машинка! Извини… ты сама, что ли, теперь будешь печатать?
     - Это не машинка печатала, - честно признался ему знакомый женский голос из пустоты. – Это снова я – дух Гингемы. Просто решила довести до тебя то, что ты не успел прочесть в моей книге. Над этими строками стоит хорошо подумать.
      И Страшила подумал хорошо. Он согласился с книгой – в таких условиях народа, пожалуй, стоит опасаться.
     Уже через пару недель по Волшебной стране залетали взад-вперед те самые Глазуны и Ушаны. Их придумал создать Страшила, всерьез продвигавшийся в волшебном искусстве.
    Но в ту ночь сомнения и терзания Трижды Премудрого не закончились и не прервались. Не нуждаясь во сне, он продолжал читать в кабинете всю ночь; чтение нарисованными глазами, не требовало света. И вот, подняв глаза от книги, Страшила в какой-то момент ясно увидел парящего по кабинету небольшого дракона, светившегося оранжевым.
      Страшила спокойно взирал на ящера, замерев в одной позе. Пока дракон медленно нарезал круги по библиотеке, правитель ничего не предпринимал. Обеспокоил его только вылет дракона за закрытую дверь. Тогда соломенный человек спрыгнул с высокого стула и последовал за ящером, громко стуча по полу тростью и восклицая:
     - Господа! Друзья! Внимание! Дракон!..
     Те придворные, что не только служили, но и ночевали в Изумрудном дворце, растревожено выскакивали из своих покоев и, разинув рты, следили за странным зрелищем. Да, в Волшебной стране драконы, как таковые, не были чем-то из ряда вон выходящим. Драконы Подземной страны размерами куда как превышали эту летающую рептилию. Но ещё никто ни разу не видал, чтобы дракон являлся, словно ниоткуда прямо в людском жилище, и при этом бы светился.
     Дракон плюнул (или чихнул?) длинной струей ярко-красного огня прямо на пол – и все присутствующие ахнули, кроме Страшилы. В заключение ящер обвел публику страшными, осмысленными, почти человечьими глазами и издал утробный, басистый двойной рык. Правителю явственно послышалось в этом рычании всё то же слово: «Вой-на». И исчез, будто его и не бывало.
     Утром на полу этого коридора обнаружилось глубокое прожженное бесформенное углубление. Белый мрамор был сильно поврежден. Горелые пятна остались во многих местах и в тронном зале, совмещенном с библиотекой.
     Если бы дракон сжег правителя Изумрудного города своим огнем, Страшила бы не испугался. Смерть для соломенного существа означала бы уход в небытие. Горя, он не испытал бы ни боли, ни вообще каких-то ощущений.
      Почему же он так опасался, что его свергнут? Надо понимать, что Страшила добился своего нынешнего высокого положения, а главное – стал нужным многим другим людям – пройдя сквозь многие трудные приключения. Становиться опять никем, бесполезным огородным пугалом, для него было бы обидно невероятно. Недопустимо.
     И теперь никаких сомнений в существовании враждебной Оранжевой долины драконов у него не осталось. Страшила готовился сражаться за… свободу Волшебной страны от захватчика-Фан-фарона? За собственное существование? Может, быть, за то и другое.
* * *
      «Испугался, чучело? – думала Корина о Страшиле как-то ввечеру, опять превращаясь в щуку и погружаясь в такую восхитительную, прохладную речную воду у самого берега. – Давай-давай, бойся! А мы тебе подкинем, чего ещё опасаться…»
     «Зачем ты это делаешь, Корина?» – мог бы спросить кто-нибудь, узнавший об её проказах.
     Что бы девушка ответила? Зачем? Да так просто. Чтобы развлечься, посмеяться. А то скучно порой бывает жить…

Глава 8

        Оба наших героя, и кошка – тем более – увидели, что невдалеке, метрах в ста пятидесяти впереди них летел под облаками большой рыжий дракон. Время от времени он плевался (чихал?) длинными светящимися струями, которые, ударяя о землю, не вызывали клубов дыма – ни черного, ни белого, ни цветного. Драконьи плевки или сопли падали ещё довольно далеко от парней.
     А навстречу прекрасному летучему зверю, из-за спин Генки и Николая мчалось нечто, и правда, устрашающее. Это было летающее железное создание топорных угловатых форм, будто составленное из мусорных баков и оснащенное подобием крыльев из железных листов. Размерами железяка лишь немного уступала рыжему дракону. Бренчала на лету и поскрипывала. Круглые красные глаза железного монстра светились, как автомобильные фары, и не выражали ни ума, ни звериной дикости – совсем ничего.
     Два чудища быстро сближались. И вот уже оба начали поливать друг друга, живой дракон – огнем (да, скорее всего, это был огонь), а железный – какими-то малиновыми широкими лучами. При попадании, на поверхности то одного, то другого дракона вспыхивал будто небольшой костерок, и уязвленный ящер входил в штопор, или делал воздушную петлю, стараясь сбить с себя пламя и потушить его. Обоим это удавалось, и сражение продолжалось.
     Зрелище было впечатляющим и страшноватым. Наверное, стоило бы укрыться от драконьих плевков. Но спрятаться было некуда. Струи огня и красные лучи ложились всё ближе к парням.
    Ни тот, ни другой монстр пока не мог взять верх в этом сражении.
    - Эх, лук бы мне… - поеживаясь, прошептал Гена Цыплаков. – Стоять безучастно и глядеть на всё это, не имея никакой защиты или средства противодействия…
     - Попроси у Королевы своей, - поморщился от его робкой и бесполезной болтовни Коля. – У тебя ведь кольцо есть.
     Он был прав. И рассеянный Гена немедленно прибегнул к помощи кольца.  В результате, у Цыплакова в руках сейчас же возник большой боевой лук снежно-белого цвета и колчан со стрелами – за спиной.
     - А мне? – нахмурился Коля. И сейчас же получил прямо в руки такое же оружие.
      Оба принялись натягивать вновь обретенные луки, что сделать оказалось не так уж легко. Когда натянуть тетивы кое-как удалось, каждый выбрал свою цель. Генка метил в рыжего огненного дракона, а Николай – в железного.
     Первые их стрелы пролетели мимо. Генка промазал и второй, а Колина стрела попала в пузо железному – и отскочила с противным скрежетом. Зато железный дракон увидел их своими бессмысленными красными фарами.
    В следующий миг от этих глаз протянулся очередной красный луч – и горячая вспышка отбросила Колю назад. Вторая так же ударила и Генку.
     Когда в глазах обоих рассеялась красная пелена, ребята поглядели друг на друга и вокруг. Оба остались живы, а летучие ящеры пропали.
      - Железный был страшнее рыжего, - буркнул Коля. – Эх, надо было в глаз его. Или даже в оба.
    - Какого рыжего? – не поняла Шашка. И добавила, что она сейчас видела только одного дракона – железного.
    - Интересно, почему они жгли друг друга, но не обжигали землю? – подумал вслух Генка. – Но при этом, и в нас попали?
    Ожоги от красного луча у обоих парней остались на руках и на ногах. Не сильные ожоги. Генка помнил, как в детстве его щёлкнуло током из розетки. Тогда пальцы на его правой руке слегка посерели. Примерно такие следы на теле были у него и сейчас. Пройдет…
    - Зато у нас теперь есть оружие! – радовался Коля.
    Только он ошибся. Белые луки у обоих исчезли, и стрелы – тоже.
    - Неудивительно, - рассудил Генка, подумав с минуту. – Они, скорее всего, ледяные. Растаяли от здешнего тепла. И от огня, тоже.
     - Ничего, - махнул рукой Николай. – В другой раз твоя пусть даст пушку с оптическим прицелом.
      Он не уточнил, что за «твоя» даст, полагая и так понятным, что имеет в виду Снежную Королеву.
     - Зачем же мы в них стреляли? – спросил, погрустнев, Коля, будто бы сам себя. – Они нас не трогали.
     - Они метали огонь во всё подряд, - возразил Генка, - Отбиваться было необходимо. Вон, сколько цветов сожгли… Странно, что мы от них почти совсем не пострадали.
     - Да он кого, от них-то? – нервничала кошка. – Летающая железяка одна была.
     - А второй был – глюк, - хихикнул Коля. – Эх, когда же эти глупые таблетки перестанут действовать?
     - Ну, что? – вдруг подала свой неприятный голос удочка на плече Коли Осокина. – На рыбалку не пора?
     - Опять орать начнешь при каждой поклевке, - добродушно ворчал тот. – Мало того, что Генка подскакивает от твоих криков – рыба, и та разбегается.
     Но это он ворчал так – для порядка. Порыбачить ему хотелось. Хотя бы для того, чтобы успокоить нервы.
     Речку здесь тоже долго искать не пришлось. Она, казалось, была в этой Волшебной стране неподалеку отовсюду. Тоже волшебство – или компактные размеры страны?
     И удочка на рыбалке повела себя сперва лучше. Когда клюнуло первый раз, она прошептала: «Тащи, балбес» чуть слышно. Рыбка попалась малюсенькая – меньше мизинчика. На радость кошке.
     Вторая оказалась ещё меньше – удочка даже решила вообще промолчать. Набрав три штуки таких малявок, Коля Шашке их больше не кормил, а решил использовать в качестве живца.
     В дальнейшем, чем больших размеров клевала рыба, тем громче верещала удочка. В конце концов снасть издала оглушительный вопль, как бывало раньше, а на крючке забилась большая и красивая серебристая рыбина.
     Она была очень даже похожа на щуку, но другого цвета. Вытащить её оказалось совсем нелегко. Можно сказать, что Николаю это и вовсе не удалось. После нескольких минут борьбы, послышался откуда-то громкий щелчок – и Колю отбросило назад, так, что он даже упал. Удочка безвольно шлепнулась на мокрую траву, леска оборвалась.
      Коля встал, почесываясь, подобрал свою поврежденную снасть. Упустить рыбу – такое случалось с ним и раньше.
     Но последовало труднообъяснимое. Серебристая щука, ни с того, ни с сего, вдруг выпрыгнула из реки сама, и Коля поспешно схватил её. 
      - Ух, ты! – радостно воскликнул Николай. – Не Золотой Карась, конечно… А может, она тоже что-нибудь исполняет?
     - Ну, что – сварим уху из неё, и до ужина будем сыты? – неуверенно предложил Гена.
     Щука металась, рвалась из его рук, а у Николая вид был такой гордый, будто ему только что дали огромную премию за особые заслуги.
     Гена смотрел на заостренную длинную щучью голову, и ему отчего-то стало вдруг жаль рыбину.
      - Глаза у неё уж больно умные, - отметил Гена. – Прямо, как будто – вот-вот что-то скажет.
     И вдруг щука – не то, что сказала – закричала приятным, но сердитым женским голосом:
      - Ааааа, разбойники! Я вот вам покажу, как людей удочкой ловить!
     Тут уж Николай и сам разинул рот и выпустил добычу из рук. Кошка сейчас же бросилась к ней… но схватить не сумела. Потому, что тоже растерялась.
      Шлепнувшись на траву, щука сделала ещё парочку судорожных движений – и вот это была уже не щука, а человек. Симпатичная молодая девушка в сером невзрачном легком платьице длиною чуть выше изящных коленок. Волосы у неё были темно-рыжие, глаза – карие, а в них, казалось, таились искорки извечного смеха.
     Девушка без всякого стеснения встала на четвереньки, шумно встряхнулась – совсем по-кошачьи – а подниматься на ноги не стала. Так и взирала на двоих парней хитрыми глазами. Крючок из своей нижней губы она выдернула, и сначала оттуда сочилась кровь. Потом девушка провела себе по губам ладонью, и рваная рана зажила, как ни в чем не бывало.
     - Что, горе-рыбаки? – спросила девушка. – Наказать вас? Или наградить? Рыбку любите? Какую предпочитаете?
     - Мы не виноваты, что тут всё волшебное, - заворчал Коля. – Мы просто хотели полакомиться ухой. И что? В этой реке все рыбы – люди?
    - Нет, - усмехнулась девушка. – Вроде, пока только я одна. Просто я – волшебница.
      Взгляды обоих пришельцев снова были удивленными.
     - Ты ведь сама, кажется, выскочила к нам, - сказал Генка нерешительно.
     - Да, выскочила. А то бы вы меня никогда не поймали.
     Она поднялась с четверенек и представилась:
      - Меня зовут Корина. А вас?
      - А… как же?.. – пробормотал Коля вместо того, чтобы назвать свое имя.
     - Не-не! – Корина поспешно махнула рукой. – Желания не исполняю. Больно вы какие-то интересные, в самом деле! И съесть рыбку норовите, и иную пользу из неё извлечь.
     - По субботам  не подаешь? – Генка пошутил цитатой из Ильфа и Петрова. Конечно, Корина его шутки не поняла.
    - Я хотел спросить: как же ты попалась так легко, если волшебница? – сказал Коля.
     - Ну, кто ж знает? – развела руками Корина. – На меня, похоже, какая-то магия повлияла. А вы, может, тоже волшебники?
      Парни молчали.
     - Шучу, - пояснила она. – Повторяю – что-то в вас меня привлекло.
     - Вот он, - Коля указал пальцем на приятеля. – Он – волшебник. А я – так, погулять вышел.
     Генка на это как-то нервно засмеялся.
    - То есть, как… минуточку! – сощурилась Корина, глядя на Колю. – Ловил меня  ты. А волшебник – он?
    - Как бы не так! – пискнула удочка. – Выловила тебя я – и никто иной!
    Корина с интересом осмотрела волшебный предмет. У неё в пещере от матери осталось немало всякого магического скарба.
     Оба парня, наконец, назвались и объяснили, что они – люди из-за гор.
     Корина вспомнила тут по летописям, что прежде люди из-за гор приносили Волшебной стране одну только пользу, и выражение лица её стало дружелюбнее.
     - И куда же вы идёте? – задала она новый вопрос.

    - Мы в город Изумрудный
      Идем дорогой трудной,
      Идем дорогой трудной,
      Дорогой непрямой...  – пропел ей Николай.
      - Ого! – воскликнула Корина, глядя на Колю с уважением. – Да ты поэт! И певец!
     - И композитор-вундеркинд, - насмешливо поддакнул Гена.
     Тот скромно ответил, что вовсе он не поэт, а просто песенку такую слышал в мультике. Корину очень заинтересовало: что такое мультик? И Коля стал путано рассказывать про оживающие рисунки на экране, какие делают в большом мире за горами. Его не слишком понятный рассказ тоже вызвал у Корины уважение. Девушка сделала вывод, что там, в загорных странах,  наверное, тоже полно волшебников, только сами волшебники это изо всех сил скрывают.
    - Ну, а ты, волшебник, каким колдовством владеешь? – с заметной усмешкой обратилась она к Гене.
    И парень совсем уже собрался, было, рассказать ей о кольце Снежной Королевы – но моментально одумался. Только крутанул перстенек на пальце.
     Пора бы уже Генке повзрослеть настолько, чтобы не рассказывать каждому встречному-поперечному свои секреты! Так подумал он в тот миг – и ничего не сказал ни о кольце, ни о Королеве, только сжал руку с перстнем в кулак. Сам же волшебный атрибут, как мы помним, казался любому незнакомцу безликим проволочным колечком.
     Корине Генка промямлил только неуверенно, что просто некоторые наивные люди считают его волшебником, больше потому, что он верит в сказки и всем их рассказывает. Ну, вот и привела его вера в чудеса – сюда, в Волшебную страну…
     - Понятно! – Корина махнула рукой. – Ты такой же загорный волшебник, что и другие тамошние мудрецы. Ничего про себя никому не болтаешь. Хо!.. И правда. Ты ведь не глупее других.
     - Может, и глупее, - пожал плечами Генка. – Поскольку мы там среди прочих людей считаемся дурачками оба. Так, без обид, но всё же, это правда.
     - Ну-ну, - опять будто бы усмехнулась Корина, поминутно зачем-то скашивая взгляд на Генино колечко. – И Великую пустыню прошел. И на камни моей матери не попался. И кругосветные горы одолел. Герой! И ты, второй – не меньше его удалец!
     Может, догадалась? Она ведь волшебница, и того не скрывает. Остается лишь надеяться, что вредить нам Корина не станет – подумал Генка.
     Насчет проникновения в Волшебную страну, ребята быстро соврали, что нашли дома некую нору, которая привела их в Пещеру рудокопов… ну, и затем вот сюда.
     - А чем собираетесь заняться у нас? Волшебниками тоже заделаетесь? – Корина бросила новый многозначительный взгляд на Генино кольцо.
     - Это он пускай колдует, - нудил Коля. – Я другую работу себе найду. В кузне или на лесопилке… мало, что ли дел кругом? Нам бы сейчас с Железным Дровосеком повстречаться – глядишь, нашел бы для нас работу.
     Они теперь уже вчетвером двигались дальше, к Фиолетовой стране.
     Гена рассказал молодой ведьме о бое драконов, который они видели недавно, и заметил, что «похоже, будет лютая война». Корина только снова махнула рукой и сказала, всё так же посмеиваясь, что, по её мнению, опасность огненных драконов преувеличена.
     - Чего с ними воевать-то, - потешалась она. – Если все эти оранжевые, как один – дураки и тупицы!
     - Не скажи, - возразил Гена. – Деревянные солдаты тоже поголовно дураки. Однако повоевать с ними пришлось. Марраны – опять же большим умом не отличаются. Но и те когда-то смогли Страшилу и Дровосека свергнуть…
      Постоянная улыбка медленно сползла с лица девушки. Корина поежилась.
      - Кто знает?.. Может, ты даже и прав… Ого! – воскликнула она, указывая вперед пальцем. – Вы хотели видеть Железного Дровосека? А сколько  штук?
     Зрелище снова было удивительным. По дороге, вымощенной желтым кирпичом, навстречу им чеканным шагом двигались сразу шестеро железных людей.


Глава 9

     В разгар солнечного дня в окно тронного зала Изумрудного дворца влетел то ли большой, ослепительный солнечный зайчик, то ли сравнительно небольшой светящийся шар. А точнее, человечий глаз.
     Страшила оторвался от энциклопедического словаря и приветственно махнул летучему органу зрения рукой. Желтый Глазун (мы знаем, что это был он) приземлился  напротив трона на зеленую банкетку, возможно, специально и предназначенную для таких, как он, и принялся усиленно моргать, будто передавал что-то азбукой Морзе.
    Как бы то ни было, правитель Изумрудного города сообщение Глазуна разобрал без особого труда.
     В Подземной стране объявились два необычно одетых человека и с ними – кошка черепаховой масти. У одного из них был маленький прибор, ярко светящий и снабженный экраном, как у волшебного телевизора Стеллы, только намного меньше – поместится в карман рубашки.
      Что касается этих волшебных телевизоров, то в последнее время в Волшебной стране той же Стеллой был создан ещё один такой. Он достался Железному Дровосеку и служил для связи с Изумрудным дворцом, более оперативной, нежели птичья эстафета.
      Прибор, изъятый у пришельцев, Глазун доставил Страшиле, как-то впитав эту маленькую штучку с экраном и кнопками в себя, а прилетев на место – «выплюнул» обратно. Никакими заклинаниями черный экранчик не освещался. Не подавал он признаков жизни и при нажатии кнопочек. Механики, работавшие в Изумрудном дворце, долго думали о назначении этой штуки, сумели разобрать прибор до винтика предельно осторожно, а затем даже скрутить обратно. Постепенно у механиков явилось предположение, что прибор служит загорным людям для связи – теперь подобное здесь было знакомо. Но как он включается – никто во дворце не догадался.
      Батарейка телефончика успела разрядиться – вот в чем была причина. Но здесь про батарейки не знали толком. Инопланетяне тому несколько лет назад перед отлетом говорили немного про какие-то ак-ку-му-ля-то-ры. Но дальше разговоров тут дело не пошло.
     Загадка частично разрешилась волшебным образом. Не без оснований предполагая, что прибор с экраном должен быть сколько-нибудь понятен Стелле, соломенный волшебник связался с ней по телевизору (изображение Страшилы возникло перед вечно молодой феей в её волшебной книге). Стелла предположила, что для работы телефончика нужна энергия, например – даже магическая.
    И подумать только! – одно из её заклинаний зарядило батарейку, и телефончик ожил. Звонить по нему здесь было, конечно, некуда и некому, но как раз на таком этапе исследования механики догадались, что телефон ловит связь через космос, а возможно – именно из космоса…
     И какой же тогда напрашивался вывод? Эти неизвестные люди, замеченные в Пещере – новые инопланетяне?
     Тут Страшилу вызвал на видеосвязь Железный Дровосек и поведал,  что вблизи Фиолетовой страны железной гвардией были задержаны трое незнакомых людей – два парня и девушка – а также говорящая кошка.
     Дровосек заметил и сообщил Страшиле, что на обоих парнях было что-нибудь из одежды оранжевого цвета, а у девушки – рыжие волосы.
     Говорящие животные ничем удивительным здесь не являлись. Но кошка была тоже не местная. Да и в её шерсти имелись подозрительные рыжие «заплатки».
* * *

    Шестеро железных людей, ростом превышавших любого обычного жителя края чудес, решительно преградили путь троим неизвестным живым людям, на плече у одного из которых сидела кошка.
     - Кто такие? – без всяких церемоний спросил один из гвардейцев. – Предъявите документы.
     Имена обоих парней – Геннадий и Николай – оказались совсем нездешними, не говоря уже о кошке Шахерезаде. Исконной обитательницей Волшебной страны оказалась лишь девушка Корина – да и ту старший гвардейской команды капитан Дрязг до сих пор здесь не видал ни разу. Документов ни у одного из двуногих незнакомцев не оказалось (у кошки – тем более).
     - Куда направляетесь?
     - В Фиолетовую страну, к Железному Дровосеку, - просто ответил Николай Осокин.
      На этот прямой и бесхитростный, как мы понимаем, ответ, капитан Дрязг сердито дрязгнул непривычного вида ружьем, явно, огнестрельным, висевшим за его металлической спиной.
    - С какой целью?
    - Познакомиться, пообщаться…
    - Правитель области Мигунов в настоящее время занят важнейшими государственными делами. Ваш нездешний вид и странные имена несколько подозрительны. Я доложу о вас правителю, а пока проследуйте с нами в карантин.
    Вступать в препирательство с подобной внушительной стражей, наверняка обладавшей колоссальной силой, да ещё и при ружьях, было бы для ребят неразумно. Все трое обреченно затопали, склонив головы, туда, куда их конвоировали. Судя по всему – в некое заточение. Хорошо хоть обошлось без наручников и без уткнутых в спины дул.
     - Оружие, магические и другие подозрительные предметы! – сурово потребовал у задержанных капитан Дрязг.
     Оружия у ребят не оказалось. Но обработанная живительным порошком удочка вдруг, как с ней прежде водилось, радостно и некстати хвастливо завопила о своих потрясающих способностях…
     - Молчи, дура! – попробовал осадить её Коля, но поздно. Удочка сейчас же была признана магическим предметом и изъята у Коли. И даже белое колечко, как обычно, прикинувшееся проволочным, попало в руки Дрязга, как предмет «подозрительный». Никаких сомнительных вещей не нашлось только у Корины. У кошки же их и быть не могло.
     Задержанные продолжали свой унылый путь. Коля ворчал себе под нос, что «бывал я в этой тупой тюрьме и не раз – выберусь!». А Генка молча вспоминал про то, как много лет подряд езживал в детстве в психоневрологический санаторий «Липочка», который его безвременно почивший друг Олег Бородин называл тогда в шутку «концлагерем «Дубинушкой». А ведь дыма без огня, обычно, не бывает…
      Суровая стража привела их в Фиолетовый город – красивый, живописный, весь в зелени и в цветах, но маленький, низенький – ни одного  дома выше трех этажей, да  и трехэтажных всего несколько. По узким улицам проследовали к Фиолетовому дворцу, но пошли не через парадный вход, а правее – сначала немного по лестнице вверх, потом долго вниз – в казематы. Генку и Колю оставили в квадратной тюремной камере, а Корине отвели отдельное узилище.
     В камере парней оказались две железных койки, деревянный столик с двумя табуретками около, и на нем стояла зеленая бутылка.
      - Ого! И тут вино, - молвил Коля, вынув пробку и понюхав. – Интересно, а это – волшебное? От чего оно лечит?
       Он вынул пробку и легкомысленно сделал несколько глотков. Сразу повеселел. Что и говорить – вино пить Николай любил.
       Генка сидел на табуретке, угрюмо глядя в стену, и в глазах его легко читалось печальное: «Слазь, приехали!»
      Время шло, хотя часов тут не было никаких. Яркое солнышко за маленьким окошком, расположенным прямо под высоким потолком, стало опять клониться к закату.
      - Интересно, будут ли в этой тюрьме на ужин макароны? – полушутя произнес Коля.
     Вдруг в маленькое окошечко, забранное решеткой, вбежала крошечная мышка, расположилась на полу, поднялась на задние лапки и помахала ребятам передней правой.
      - Привет! – пропищала она пронзительно и звонко.
      - Во! – радостно произнес всегда чем-нибудь довольный Коля. – Королева полевых мышей явилась. Здравствуйте, Ваше Величество.
     - Сам ты король этих… дождевых червей, вот! – мышь явно смеялась. – А я – Корина.
     - Это будет даже лучше! – оживился и Генка. Он подошел к маленькой грызунье и хотел взять её на руку. Но мышка увернулась.
     Обоим путникам было понятно, что Корина не стала терпеть заточение, если могла так легко от него избавиться. Почему-то сразу же никому из них такая мысль не явилась.
     - Ты пришла вытащить нас отсюда? – радовался Генка, считая ответ очевидным и не вызывавшим сомнений.
     - Зачем? – спросила мышка, чуть склонив симпатичную свою и смешную мордочку набок. – Сидите-сидите! Давайте! Отдохните маленько, развейтесь. Тут тихо, спокойно. А на воле творится какая-то муть.
     Ее слова повергли Генку Цыплакова в недоумение.
     - Как так-то? – пробормотал он.
     Мышь столь же быстро взбежала по каменной стене, шебурша коготками, и пропала снаружи.
     - Ну и коза ты после этого! – бросил ей Генка вслед.
     - Ладно, - всё так же невозмутимо произнес Коля, по-прежнему чем-то довольный. – Посидим-посидим – чего нам? Всяко, покормят.
     Тут тяжелая дверь скрипнула и отворилась. За нею оказался деревянный полицейский эпохи первого царствования Урфина Джюса – человечек с длинными тонкими ногами и многопалыми руками из веток. В мирное время такие существа работали во всех разноцветных областях Волшебной страны курьерами, а теперь, похоже, вернули своё изначальное предназначение.
     - Задержанные – на выход, к правителю, - скрежетнул тюремщик.

* * *

    Железный Дровосек был человеком очень добрым.
    Он появился на свет вовсе не железным, а самым обыкновенным жителем Волшебной страны, «сделанным из мяса и костей», как тут принято было в обычае говорить. За что его уже в юношеском возрасте невзлюбила какая-то ведьма – понять было трудно. Парень собирался жениться на ведьминой падчерице. Вероятная тещенька заколдовала его топор так, чтобы инструмент отсекал Дровосеку одну конечность за другой.
     Терять сначала одну руку, а спустя время, и вторую – было больно. Однако, Дровосек неизменно шел к своему знакомому кузнецу, и тот восстанавливал утраченное, делая бедолаге железные руки. Когда Дровосек лежал дома без ног, кузнец пришел к нему и безвозмездно сработал и ноги. Отсечение головы боли не вызвало, а разрубание туловища на части показалось Дровосеку даже привычным. Так его собирали из железа по кускам. И он не испытывал даже обиды на сердитую старушку, просто продолжая любить её падчерицу – свою нареченную невесту. Правда, сделавшись полностью железным, он понял, что жениться уже не сможет никоим образом – ведь у Железного Дровосека больше не было сердца.
     Жизнь свела его с соломенным пугалом Страшилой, мечтавшим заполучить мозги и с Трусливым львом, грезившим о смелости. Все это дал троим чудакам волшебник Гудвин. И с тех пор Железный Дровосек стал самым добрым, и оставался таковым, заняв высокое положение правителя страны Мигунов – хотя большинство правителей заметно меняют характер, заимев большую власть. Дровосек не разочаровался в мире и в людях даже тогда, когда ясно понял, что сердце его – всего лишь шелковый мешочек с опилками.
     Страшила был другом Дровосека и непререкаемым для него авторитетом. Любое мнение Страшилы было для Дровосека очень важно, любое указание его – закон. Вместе два чудесных существа сумели защитить Волшебную страну от многих врагов. Мы помним, что Арахна со своим Желтым Туманом могла бы превратить край чудес в ледяную пустыню. А менвиты с Рамерии – вообще, грозили всему человечеству.
     При всей своей безграничной доброте никаких сражений Дровосек не боялся. Он когда-то сцепился со стаей Летучих Обезьян – и колошматил их, пока не был сброшен в пропасть – где, разумеется, погиб. Но его восстановили умельцы-Мигуны. Ещё Железный Дровосек бился один против одиннадцати деревянных солдат Урфина Джюса – и перебил их целый взвод, снова будучи убит и сам, а затем опять восстановлен Мигунами.
      Теперь, спустя большое количество лет, когда Страшила вдруг проведал и рассказал всем о существовании грозной Оранжевой долины огненных драконов, Дровосек снова готов был сражаться насмерть, хоть и не испытывал ненависти или вражды к этим рыжим ящерам. Область Мигунов он тоже начал активно готовить к войне. Из Изумрудного города были присланы в Фиолетовую страну пять бригад только что придуманной и изготовленной известным кузнецом, механиком и волшебником Каспером Джюсом железной гвардии. Каждый её боец чем-то весьма напоминал самого Железного Дровосека – тот же материал производства, тот же рост, похожий крепеж сочленений. Эти солдаты оживлялись, как прежде – деревянная армия – волшебным порошком, который вновь начал готовить отец Каспера – Урфин Джюс. С приходом тревожных времен, Страшила поставил задачу делать порошок в промышленных масштабах. Урфин в своей отдаленной хижине только посмеивался над этим.
     Сам Дровосек до сих пор ни одного оранжевого дракона не видал. Но опасения Страшилы под сомнение не ставил. Кстати, теперь необходимо было предусмотреть и налеты на мирных граждан с воздуха. Для этого, снова из железа, стали производить летучих существ и тоже оживлять их. Металлическим солдатам в качестве вооружения давали что-то, вроде ружей, стреляющих короткими вспышками огня. 
     Само мирное население к войне готовить тоже следовало, но с этим неминуемо должны были возникнуть проблемы. В гномских летописях о пришествии Урфина Джюса с деревянными солдатами говорилось, что жители Фиолетовой страны, а тем более – Изумрудного города – мужественно защищали свои земли от врага. Так было написано. Однако, и Железный Дровосек, и  Страшила знали отлично, что эти слова – не более, чем приукрашивание действительности, сделанное, возможно, чтобы не стыдиться перед потомками. На самом же деле, Фиолетовая страна, так же, как и Голубая сдалась захватчику без боя. Железный Дровосек был взят в плен обманом. А население Изумрудного города, едва лишь у стен столицы появились громадные дуболомы со страшными, злыми рожами, робко попряталось по своим домишкам. Молчуны позапирались на крепчайшие замки и тряслись от страха. Ох, из них получились горе-защитники!
     Нашествие Марранов Жевуны, Мигуны и Молчуны восприняли уже несколько мужественнее. А против инопланетян они готовы были драться насмерть.
     Железный Дровосек рассчитывал, что в этот раз народ его поймет. И приказал мастерам всех профилей заняться производством оружия, в основном – огнестрельного. Всех мужчин и юношей, достигших шестнадцати лет, он призвал на военные сборы, где немногие опытные в таком деле Мигуны  обучали прочих владеть оружием, держать оборону, идти в наступление, и тому подобным вещам.
     Страшила, пытавшийся предусмотреть всё, предупредил Дровосека, что при подобных мрачных приготовлениях в народе могут  объявиться сомневающиеся и недовольные. Против них необходимы меры, чтобы не возникла смута. Пришлось задействовать тюрьмы, оставшиеся ещё кое-где с эпохи Урфина Джюса. И действительно, открывшись, тюрьмы пустовали недолго.
    Вскоре Дровосек убедился в том, что вся эта подготовка делается отнюдь не напрасно. Неподалеку от Фиолетового города в небе появился оранжевый дракон.
    Ящер был большой, страшный, уродливая голова его обладала осмысленными глазами. Он парил, кружа у самых стен города, что-то высматривал, разведывал – похоже было на то.
      И сейчас же на его перехват был выпущен один из летающих железных зверей Каспера Джюса. Два чудовища затеяли воздушный бой и ни в чем не уступали один другому.
      Бой ещё продолжался, а на дороге, вымощенной желтым кирпичом, близко к Фиолетовой стране были замечены три человека. Причем на двоих из них кое-какие предметы одежды были того самого, враждебного – оранжевого цвета.
    От пронырливых разведчиков – от Глазунов и Ушанов – не ускользнуло и то, что в какой-то момент оба парня вынули откуда-то белые луки и пустили в дерущихся ящеров по стреле. В обоих – и во вражеского, и в «нашего».
     Что же делать с пришельцами? И вот, все четверо, включая даже кошку, были задержаны и помещены в тюремные камеру, расположенные по соседству с дворцом.
     К вечеру первого же дня заключения девушка, назвавшаяся Кориной каким-то таинственным образом исчезла из своей камеры. Парни и кошка оставались на месте, но исчезновение Корины заметно встревожило весь Фиолетовый дворец. Нужно было что-то выяснить. Дровосек счел необходимым допросить вероятных оранжевых лазутчиков безотлагательно и самолично.
     И вот двое парней и кошка находятся перед его троном.
     - Приветствую вас, чужестранцы, - произнес Дровосек равнодушно. – Откуда вы прибыли к нам, в Волшебную страну? И с какой целью?
     - И тебе привет, Железный Дровосек, правитель Фиолетовой страны, - вымолвил Генка Цыплаков, как самый умный из этих троих. – Мы прибыли из России, из-за гор, как туристы, с целью посмотреть на чудеса Волшебной страны и познакомиться с её жителями.
     - Гм… Не является ли слово «Россия» другим названием Оранжевой долины? Если вы прибыли оттуда на самом деле с разведывательной миссией – то мы вежливо попросим вас как можно скорее удалиться обратно.
     Цыплаков без затей ответил, что никому из них ничего не известно об Оранжевой долине.
     - Допустим, - снисходительно кивнул Дровосек, но сомнения в его голосе не убыло. – Но вы владеете магией?
    - Нет, - оба парня покачали головами.
    - У нас возникло предположение, что, как минимум, один из вас – волшебник. И что к Оранжевой долине вы отношение, так или иначе, имеете.
     - На чем оно основано?
     - Некоторые предметы вашей одежды оранжевого цвета – это прозрачный намек на вашу враждебность к нам. С вами кошка – для чего её бы взяли обычные путешественники? В поход берут гужевой скот, либо собак. Про кошку мы можем предположить, что она – магический зверь-помощник одного из вас, или обоих. У волшебников зачастую так принято.
     - Попали пальцем в небо! – решительно возразила кошка Шахерезада. – Я не при волшебных делах. Я пришла просто – за компанию с ними и из любопытства.
    - Даже, если вы не врете, - Дровосек был по-прежнему снисходителен. – У вас обнаружена магическая вещь – говорящая удочка.
     - Она моя, - сурово сказал недовольный Коля. – Эту удочку я сам сделал, и заколдовали мне её прямо здесь. Мне очень обидно, что у меня её отня…
    - Кто заколдовал? Вы можете прямо и честно об этом сказать?
    - Урфин Джюс. Мы недавно с ним познакомились.
    - Это неоднозначный человек, - развел руками Дровосек. – От него всегда можно ожидать, как пользы, так и вреда. Мы не можем быть уверены, чью сторону он займет в случае войны.
    Возникла небольшая пауза.
    - Наконец, куда могла пропасть из камеры девушка – ваша спутница? – выложил Дровосек последний аргумент. – Иначе, как колдовством объяснить её исчезновение не получается. Кстати, у этой девушки рыжие волосы. Что это – простое совпадение?
     «А у вас  в Волшебной стране, да или только в Фиолетовой, ни одной рыжей или рыжего нет, что ли?» - подумал Николай.
     Осокин открыл было рот, чтобы что-то сказать про Корину, но вовремя передумал. Вместо этого, он спросил:
    - И что? Убивать нас будете?
    - Я, право, не знаю, что делать с вами, чтобы поступить справедливо и гуманно, - размышлял Дровосек. – Вы также стреляли из белых луков в нашего железного дракона-защитника… Куда, кстати, вы дели эти луки?
     Вместо ответа опять было молчание. Это усугубляло недоверие правителя Фиолетовой страны.
      - Мудрейший Страшила оповещён о вашем появлении, - объявил Дровосек. – И я рассчитываю, что он придумал, как с вами поступить, и сейчас скажет об этом.
     Неподалеку от Дровосека, на деревянном столике стоял квадратный розовый ящик с экраном (второй волшебный телевизор – поняли ребята). Похоже, заклинание, заставлявшее ящик работать, уже было произнесено до их появления в зале. Потому, что на экране было видно лицо Страшилы. Просто всё это время соломенный волшебник мудро молчал, следя из своих покоев за допросом.





Глава 10
   
     Последние несколько лет никогда прежде ничем не болевшему Страшиле стало всерьез нездоровиться.
     Я уже упоминал, что священные мозги его работали не с прежней скоростью. От этого мозгового тор-мо-же-ни-я, как он сам его называл в шутку (и не очень в шутку) у Страшилы появлялось и некое подобие боли. Постепенно эта кажущаяся или всамделишная боль нарастала.
    Предполагаемая в этот раз война была, возможно, чем-то похожа на последнее противоборство с рамерийцами несколько лет назад. Оранжевые драконы при атаке на Изумрудный город или любой другой населенный пункт, вряд ли станут его осаждать. Нет, они сразу же полетят через стены. Здесь их могут задержать похожие на них ящеры из страны Подземных рудокопов, а также гигантские орлы во главе с вожаком Карфаксом. Всё это лишь на время. Ни подземные драконы, ни птицы плеваться огнем не могут. Вот, для того, чтобы оказать оранжевым врагам настоящее сопротивление, стали делать железных драконов, вооруженных красными лучами. Пока что их было ещё мало.
     Своих самых надежных осведомителей – владеющих левитацией Глазунов и Ушанов – Страшила научился создавать при помощи магической книги Гуррикапа – одной из последних, обнаруженной им в развалинах древнего замка и пока никем не украденной. Эти проныры могли добывать сведения и там, где была бессильна магия волшебных телевизоров.
     Но даже Ушаны и Глазуны не могли до сих пор разведать месторасположение пресловутой Оранжевой долины. Угрозы из этой таинственной пустоты продолжали возникать, но порой довольно странно. Последнее явление небольшого оранжевого дракона, влетевшего неясно, как, в самый Изумрудный дворец, заметили не все, кто должен был. После исчезновения ящера некоторые придворные, находившиеся в том зале и  в галерее, где он нарезал круги, клялись, что не видели никакого чудища. А между тем, обгорелые следы от него остались повсюду.
     - Может быть, у Мудрейшего – видения? – перешептывался кое-кто во дворце.
     По поводу Мудрейшего – да, Страшила присвоил самому себе новый титул.
    - Сначала я был просто пугалом, - говаривал он. – Потом, благодаря Гудвину Великому и Ужасному, стал Страшилой Мудрым. Затем – Премудрым. Далее – Трижды Премудрым. А чего ждать в будущем? Четырежды Премудрый, Пятижды… и так далее?.. Но в любой момент может возникнуть кто-то, кто сочтет себя умнее меня, чтобы свергнуть, и именуется Семижды, Десятижды – да сколько угодно Премудрым! И надо что-то предпринять, пока этого не случилось. Нарекусь же просто Мудрейшим – и никто меня уже не переплюнет. Самому мне станет спокойнее за этот ас-пект.
    Эх, Страшила, Страшила… Так, например, огромный слон – вожак слоновьего стада – начиная стареть, лезет из кожи вон, лишь бы не показать другим слонам своей накатывающей слабости, по-прежнему выглядеть сильным, грозным – пожалуй, ещё сильнее, чем раньше! Но ведь это у него только для вида…
     Вот и сегодня, примерно, с полудня, странная болезнь опять напомнила о себе. Что-то незримое, как будто бы стало порхать в воздухе вокруг нездоровой соломенной головы и требовать шепотом:
     - Вызови по телевизору Дровосека. Вызови!
    При этом его тревожили и боли, и мысли путались – к чему соломенный волшебник, увы, понемногу привыкал.
     «А может, это у меня шестое чувство – ин-ту-и-ци-я?» - пробормотал он красивое слово, чтобы хоть как-то подбодрить себя. И уселся к волшебному ящику Стеллы.
     Дровосек рассказал своему другу и начальнику, что задержал троих странных людей на подходе к Фиолетовой стране – и с ними кошку. У людей этих  изъят волшебный ат-ри-бут – говорящая удочка. Проволочному колечку, также отнятому у ребят, Дровосек значения не придал.
     Страшила сам захотел повидать задержанных, и по приказу Дровосека их привели в фиолетовый тронный зал.
     Простодушное лицо Коли и хмурое – Гены различались между собою довольно заметно. Осокин не вызвал у Страшилы серьезного опасения, а Цыплаков, на первый взгляд, не заслуживал доверия.
     Что же – разлучить их? Одного отпустить, а другого держать в тюрьме, кормя скудно, пока не сознается?
     А кошка – вообще не стоит внимания? Или она – тоже перекинувшийся лазутчик оранжевых, причем, самый коварный?
     До сих пор Страшилу ни разу было не заподозрить в жестокости или несправедливости. Сейчас он придумал такое решение:
     Никого из этих загорных (якобы) в тюрьме более не держать. Найти им работу, или же предложить им армейскую службу (кроме кошки). В обоих случаях, наладить за ними особое наблюдение (за кошкой – тоже).
    Но вместо этих взвешенных и обдуманных слов Страшила произнес совсем другие – сам не понимая, откуда вообще эти другие слова взялись:
    - Нужно отпустить всех троих  и дать им задание. Пусть разыщут для меня, где именно находится Оранжевая долина и насколько она опасна.
     «Ой, нет! Это не я говорю. Это кто-то заставляет меня произносить такое. Допускать подобное манипулирование нельзя. Нужно срочно выйти из повиновения таинственной силы!»
    Так подумал Страшила. Но сопротивляться, опровергнуть чужие слова, вылетевшие из его рта, он не мог. И Дровосек ничего не заподозрил. И привычно согласился с мнением «более умного» друга.
     - Ладно. А говорящую удочку им вернуть?
     «Ни в коем случае!» - подумал Страшила, и смог выразить и донести эту мысль.
     - Не возвращай. Если они волшебники, враждебные нам, пусть лишатся своего магического ар-се-на-ла. Смогут обзавестись новым – это их дело. Но пусть не грозят нам всяким колдовством. Мы достаточно видали.
     - Понял тебя, - сурово кивнул Дровосек.
     «Вот! Таинственная сила отстала от меня. Не так уж я и болен», - утешился Страшила.
    - Эй! – возмутился Коля Осокин. – Вы не имеете права! Верните мне удочку, а Генке – кольцо, иначе мы…
    - Кольцо? – насторожился Дровосек. – А оно тоже  магическое?
    Но парни благоразумно умолкли и впредь не прояснили ни слова.
    - Вы слышали слова Мудрейшего, чего мы хотим от вас, - сказал Железный Дровосек. – Мы знаем, что за горами живут волшебники могущественнее наших. Скорее всего, вы – одни из них. Так вот – ступайте и разыщите Оранжевую долину, выведите её правителя Фан-Фарона на чистую воду. Если вы просто не сможете это сделать, мы поймем вас и не станем сердиться. Но если вы откажетесь – мы можем подумать о вас всякое.
     - Чудные у вас представления о справедливости, нечего сказать! – возмущался Гена Цыплаков. – Нас обобрали, несколько часов держали в каталажке голодом, а теперь ещё что-то требуете!
     Дровосек хлопнул себя ладонью по лбу.
     - Ах, я – ржавая болванка! – проворчал он громко. – Сам не ем никогда и оттого порой забываю, что  другие – те, что из мяса и костей – нуждаются в пище. Ну, это поправимо. Сейчас вас накормят и дадут провизии в дорогу. А дальше – мы всё же рассчитываем на ваше волшебное искусство загорного происхождения. Насчет того, чтобы вернуть вам ваш магический арсенал… - Дровосек бросил быстрый взгляд на экран телевизора, где качал соломенной головой Страшила. – Мы подумаем.
     По знаку правителя, охрана, уже живая, а не металлическая, отвела парней вместе с кошкой, сидевшей на плече Гены, в дворцовую кухню, где доброжелательные повара предложили им множество лакомств – черепашьего супа, отварной крольчатины с местными, непривычными для них травами и специями, жареных крапчатых грибов   и прочего. Запить вкусный и сытный ужин Гена решил томатным соком, а Коля опять попросил вина, а затем ещё вина и ещё… Он бы напился допьяна, если бы Генка не заворчал на приятеля.
     - Тормози, чудак! Нам сейчас отправляться в поход, а ты только о ерунде думаешь!
     Николай допил стакан, закусил кроличьим боком и поглядел на друга округлившимися глазами, икнув.
    - Я от обиды пью, - пояснил он. – Удочку мне не вернут.
    Опьянел Коля не сильно и, к тому же, оказался печально прав. Им набрали в рюкзак всяческой снеди, но после этого молча вывели за ворота и отпустили. Про удочку или кольцо никто из выводивших вообще не вспомнил.
    На самом деле это произошло потому, что, едва за ребятами закрылась дверь тронного зала, как Страшила настоятельно рекомендовал Дровосеку ничего задержанным не возвращать, а отпустив – не прекращать наблюдение за ними и реагировать на любые их подозрительные действия.
     Говоря это, Страшила озирался по сторонам, норовя понять, куда делось то, что заставляло его проговаривать до этого чьи-то чужие мысли. 
     Дровосек позволил магическому телевизору отдыхать, а сам вынул из тумбочки проволочный перстенек, изъятый у Гены и надел его на свой палец. Украшение оказалось впору. Но как же оно действует?
     Тем временем, обиженные парни вышли за ворота Фиолетового города. Коля был сумрачен, Генка – задумчив, а кошка спала на плече у своего хозяина. Заканчивался дождь. Гроза уплывала вдаль. Генка поднял глаза к небу.
      - Радуга… - подумал он вслух. – Семь цветов.
      - Ну и что? – промычал Коля. – На полях тут – вон, сколько цветов. Но их даже срывать нельзя. Говорящее всё…
   - Я не про это, - махнул рукой Генка. – В радуге семь цветов. А в Волшебной стране у каждой области свой цвет. А сколько всего областей?
     Они насчитали пять только цветных регионов. Ну, пусть Розовая страна вместо красного цвета радуги. Дальше – Желтая, Зеленая, Голубая, Фиолетовая – в ней они сейчас находятся. Область рудокопов раньше располагалась под землей, и в список не помещается. Там раньше правили короли всех цветов. Какой цвет тяготеет к долине Марранов – им неизвестно. Допустим, синий. Какой остается? Только оранжевый… искомый!
     - Короче, «Склифосовский»! – хихикнул Коля, не умевший долго унывать.
     - Можно предположить, что Оранжевая долина есть, и она находится где-то между Розовой и Желтой странами, - изрек Гена. – Только странно, почему её до сих пор не нашли две феи – Виллина и Стелла.
     Путешественники шли быстрым шагом по дороге из желтого кирпича. Вскоре им попался многоцветный указатель. Надпись «Дорога туда» значилась на стрелке зеленого цвета. На фиолетовой стрелке прочли: «Дорога сюда». На голубой стрелке было отмечено: «Дорога вон туда». Ещё была желтая со словами: «Дорога туда-то» и розовая («Дорога куда-то»).
     Надписи, судя по всему, выводил или законченный чудак, или шутник.
     Генка выбрал розовую стрелку и, не оглядываясь, большими шагами пошел в направлении страны Болтунов. Коля двигался за ним с самым непроницаемым видом.
    Они шли минут десять или чуть больше – и вдруг на совершенно безлюдном участке дороги совсем рядом с ними раздался голос:
     - Что носы повесили? Волшебные вещи вам возвращать дядя станет?
     - Тётя, - всё так же невозмутимо буркнул Коля, тогда как Генка подскочил от неожиданности на месте.
     Голос был женский и очень знакомый обоим. Просто Гена Цыплаков с детства боялся невидимок, считая, что невидимый враг – самый непреодолимый. Он аж побледнел от страха.
    - Тётя, тётя… - ворчала между тем невидимая девушка. – Хороши парни! А если на вас какой-нибудь враг наскочит, вы тоже попросите: «Корина, пойди, выруби его»?
     Коля упер руки в бока и начал оправдываться.
     - Корина, ты – колдунья. А мы-то кто? Два чудака – да  и всё. Ты, вон – в щуку смогла превратиться, теперь невидимой стала. Так, если захочешь, можешь выкрасть у кого угодно любую ерунду. А как бы мы в своем обычном виде могли проникнуть к этому… де… дре… Дровосеку и вернуть наши вещи?
     - Ха! В обычном виде! Так уж вид-то вам на необычный я сменить бы помогла. Только вежливо попросите.
     - Ты сама-то смени свой вид на обычный. То есть, покажись, пожалуйста, - немедленно попросил Корину Генка довольно вежливо.
     - А зачем? Мне и так хорошо.
     - Ну, покажись!..
     - Что – соскучился по мне, что ли? – кокетливо произнесла невидимка.
     - Просто, мне как-то не по себе.
     - Да ладно! Конечно, как же ты мог не заскучать по такой красоте? – она игриво рассмеялась и сделалась опять видимой. Оказалось, что девушка не стояла на желтых кирпичах, а парила над ними, сидя по-турецки на небольшом квадратном коврике-самолете.
     - Ты как Арахна, - сейчас же вспомнил Коля.
     Тем временем, Корина продолжала кокетничать с Генкой.
     - Ну, как? Правда – я особенно неотразима сегодня? – она прихорашивалась, расчесывая пятерней свои длинные рыжие волосы.
     - Красива, красива, - кивнул Генка, решив сказать ей приятное. Тем более, девушка, и правда, была миловидна.
     - Хочешь, я тебя поцелую? – предложила она Генке.
     - Не надо, - сурово молвил тот. – У меня недавно там, за горами, в России подружка умерла.
     -  Зря-зря, - погрозила она пальчиком. – А я могу. Тебе, бедняжке, легче бы стало.
     - Меня поцелуй? – предложил ей Коля.
     - Не буду, - ответила молодая ведьма. – От тебя противным табаком пахнет.
     - Ну и коза ты снова, - заворчал Коля. – Сама определила нас в тюрягу, из-за тебя у нас удочку и кольцо отобрали, и ещё выделываешься!
     - Сам ты козел, - огрызнулась она. – И оба вы – козлы.
     Повисла обиженная пауза.
    - Ладно, ребята, пошутили – и хватит, - нарушила молчание Корина. – Кто пойдет возвращать волшебные предметы?
     - То есть – как пойдет? – бормотал Генка.
     - Хорошо – может не пойти, а полететь, вон – на коврике. Кто решится – того я сделаю невидимым. Ну?
     - Наверно, я попробую? – неуверенно предложил Генка. – В детстве я, помнится, летал по сказочным мирам несколько раз.
     Коля промолчал. Коврик опустился на дорогу, и Генка залез на него. Корина прошептала над парнем несколько неразборчивых слов и объявила Генке:
     - Теперь ты невидим – до того момента, пока я тебя не расколдую обратно… Или, пока не засмеешься.
     - Что – правда, что ли, я невидим? – обратился Цыплаков к Николаю Осокину. И тогда вздрогнул уже Коля.
     - А! Это ты! – быстро понял Осокин. – Ну да, правда, тебя вообще не видно. Совсем.
      Генке в это верилось с большим трудом, потому что сам он видел свои руки, кончик носа… Все, как прежде – будто вообще ничего не изменилось.
     - Я тебя вижу, - тревожно мурлыкнула Шахерезада.
     - Это ничего не значит, - успокоила Генку молодая ведьма. – Кошки видят невидимок. Ты, главное – не смейся там и не попадайся на глаза кошкам, которые могут быть в Фиолетовом дворце.
      - Что же будет, если засмеюсь?
      - Проявишься. Станешь видимым настолько, насколько сильно рассмеешься. В самом легком случае, будешь, как бы мерцать в воздухе. Закончишь смеяться – снова невидим. Так что не бойся очень уж.
     - Эй, а почему ты не скажешь мне это заклинание, чтобы я знал и сам мог, если понадобиться, расколдоваться?
     - Много будешь знать – скоро состаришься… Ты давай – лети, выручай ваше волшебство! Нам тебя тут ждать придется. Скажи коврику, чтобы он нес тебя в Фиолетовый дворец, и…
      Генка не успел ничего сказать, а коврик поднялся невысоко в воздух и весьма быстро полетел на бреющем полете по указанному ему хозяйкой маршруту.
      Ощущение было давнее, изрядно подзабытое. Чтобы не очень трясло от страха, Цыплаков лег на живот на коврике, вытянувшись во весь рост, зажмурил глаза. Воздух свистел по сторонам. Рулить ковриком вряд ли нужно. Если такой же, как был когда-то у Арахны – домчит сам, без пилотажа.
      Перед его мысленным взором возникла картинка из детства. Генке шесть или семь лет. К нему пришел в гости самый первый друг – Кирилл Котов из соседнего дома. Поставили рядом четыре стула – по два в ряд. Взрослых дома нет, а мальчишки так играют в «машину». Кирилл – водитель. Он крутит кольцо от детской пирамидки. Генка сидит на стуле справа от приятеля.
     «Стоп! – неожиданно говорил Кирилл. – Торможу. Руль поворота заклинило».
      «Руль поворота? – удивляется Генка. – А ещё чего-то другого рули бывают?»
      «Бывает, - отвечает Кирилл. – Руль высоты».





Глава 11

     К счастью, у коврика никакой руль заклинить не могло. Через четверть часа потный от страха и невидимый Генка влетел в открытое окно готического Фиолетового дворца на самом верхнем его этаже. Ухитрился влететь именно в тот момент, когда охранник с алебардой отошел от окна. Спланировал на пол, сошел с коврика. Генка видел свой летательный артефакт, а больше никто видеть коврик был не должен. Ладно, оставалось надеяться на это.
    Аккуратно свернул коврик вдвое, положил его у стены. Надо думать, никто случайно его не умыкнет.
     В деревянной армии Урфина Джюса, ныне перешедшей на сторону добра, были, как мы помним, тонконогие  полицейские, чьи ноги работали, вращаясь на гвоздях, с невероятной скоростью. Так вот, теперешние ноги Гены Цыплакова можно было сравнить с ногами этих полицейских. Он ещё толком не успел составить хоть какой-то план дальнейших действий, а ноги уже мчали его вниз подобием маленького урагана. Генка еле затормозил у первой же закрытой двери. Было бы нехорошо протаранить её насквозь, до дыры. В этом случае его могли бы заметить и без всякого смеха.
     Немного приоткрыть дверь было, однако, возможно, и Генка убедился, что за нею не тронный зал, и Дровосека там нет. Где именно этот  зал, Генка уже и не помнил, хотя ведь был там совсем недавно. Заблудиться в трех соснах случалось с ним и раньше – и всё это от почти безвылазного сидения дома, в своей комнате, за ноутбуком.
    С нынешней своею огромной скоростью передвижения, Генка, всё равно, мыкался по многочисленным палатам и залам дворца битых полчаса. Два раза он принял за Дровосека железных гвардейцев, стоявших на карауле по одному – они были очень похожи на правителя, но отличались подобием касок на головах (у Дровосека голову украшала медная воронка) и гнутыми погонами, привинченными к плечам.
     В одной комнате совсем молодой придворный игрался с маленькой собачкой – «мочалкой», как бы назвал такую Вячеслав Иванович Цыплаков – покойный отец Гены. Чуткий нос её оказался угрозой, не слабее мифических возможностей кошек. К счастью, юноша не сразу сообразил, на кого или на что лает собачонка, но, удирая, Генка не раз вспомнил добрым словом Гудвина Великого и Ужасного, при котором собаки в Волшебной стране были запрещены.
    С разгона взбежав по следующей лестнице, Генка очутился-таки перед наглухо закрытым входом в тронный зал. Как попасть туда, он догадался. Немного постоял сбоку дверей, пока туда не зашел один из вызванных Дровосеком слуг – и Генка ловко проскользнул за ним.
      Слуга получил какое-то обыденное распоряжение и вышел, а Генка  незримо остался в зале. Он видел, что колечко, всё ещё проволочное, находится у дровосека на правом безымянном пальце; что волшебный телевизор включен, и Дровосек с помощью ящика советуется со Стеллой.
      - …Но бывают такие магические предметы, которые действуют только в руках либо своих создателей, либо того, для кого они предназначались, - говорила розовая фея на экране.
     Похоже, Дровосек не мог добиться толку от кольца никаким способом. Разочарованный, он переодел перстенек с одной руки на другую… и тут, неожиданно для Генки, колечко сработало. Но как!
      Прямо напротив Дровосека во весь свой прекрасный рост – до самого потолка – возникла Снежная Королева, подобная сейчас гигантскому призраку.
     У Дровосека отвисла челюсть.
     Королева глядела, впрочем, не на него, а на невидимого Генку и спрашивала:
     - Ты звал мен, Сказочник?
     Что было делать Генке теперь? Ответить ей – значит, проявить себя тут, хотя бы и голосом. Проявить перед врагом – Железным Дровосеком…
     Дикая мысль о том, что Дровосек ему теперь – вроде врага – должна была вогнать Гену в трепет, но вместо этого он засмеялся. И причина была такая.
     Справа от трона Дровосека находился его топор на длинной золотой рукояти. Правитель схватил это оружие, соскочил с трона и замахнулся на Снежную Королеву. Та снисходительно улыбнулась, неуязвимая для такой ерунды. Дровосек махал топором ещё – напрасно, и выглядел очень потешно. Вот на Генку и накатил смех. Тут и Дровосек увидел его – и на этот раз растерялся.
     В смысле смеха, Генка был всегда несколько странен. Ещё в самом раннем детстве он постоянно норовил рассмеяться именно там, где это не дозволялось. Мама иногда сердилась на него из-за этого. Порой, Гена даже получал шлепки или щелчки за неуместный смех. Но сдержаться, все равно, не мог, то и дело. Его смешила всякая ерунда на постном масле. Вдруг, ни с того, ни с сего, на ум среди ночи, или на уроке, сидя напротив учительницы (обучался Генка на дому) приходили нелепые стишки собственного изобретения, каковые умному смешными бы не показались. А Генка так и прыскал. И портил, прежде всего, жизнь самому себе.
     «Смех без причины – признак дурачины», - серьезно говорил сынишке ныне покойный Вячеслав Иванович. Но тоже без толку.
      Но мы отвлеклись. Растерялся Дровосек ненадолго. Следующий взмах страшного топора выгнал из Генки всю веселость. К счастью, прекратив смех, парень сейчас же обрел невидимость вновь и не был зарублен.
     Чуть подумав, Снежная Королева щелкнула пальцами и тоже стала незримой для правителя страны Мигунов. Зато Генка по-прежнему видел свою Госпожу.
     «Всё пользуешься моим колечком? – спросила  она каким-то странным голосом с многократным плавным эхом и сейчас же добавила, - ты отвечай мысленно. Если помнишь, мы с тобой умели раньше говорить молча».
     «Помню, - сказал-подумал Генка. – Мы с помощью твоего колечка попали с другом сюда. Спасибо тебе за это».
     «Гм… А может, ты соскучился по мне? Может, улетим со мной в Снежное королевство сейчас? Хочешь?»
    Над этим нашему герою стоило подумать. Но в любом случае, прямо сейчас задача была весьма конкретная.
    «Я должен вызволить свой… твой перстень и вернуться к друзьям», - уверенно заявил Генка.
     «К друзьям?.. А что такое друзья?.. Зачем они нужны? И не вымысел ли они? – тон Королевы стал скучающим. – Впрочем, как тебе угодно. Вот перстень…»
     Железный Дровосек, утративший странные видения, тем временем снова сидел на троне и рассказывал всё, что видел, что произошло, Страшиле по телевизионной связи.
     - Внезапно ко мне ворвались враги, - говорил Дровосек. – Они возникли ниоткуда, будто из пустоты. Сначала – Белая Дама – огромная, до потолка. Возможно, это новая колдунья. Наверное, злая. Она разговаривала с кем-то в пустоте. Потом этот кто-то сам по себе из неё возник. Парень в оранжевой куртке. Из тех, что стреляли в драконов – помнишь?
     - Ага, - сосредоточенно кивал Страшила по ту сторону экрана. – Всё больше фактов указывает, что это люди из Оранжевой долины… Что ты делал, когда они появились?
     - Пытался разведать магию проволочного кольца. Но, подожди-ка. Если бы и великанша была из Оранжевой долины – она выглядела бы, как Оранжевая Дама. Или – Ры…
     Дровосек хотел сказать «рыжая», но не договорил, потому, что кольцо, о котором он сказал, само вдруг соскользнуло у него с пальца и словно растаяло в воздухе.
     Он встрепенулся, попытался схватить руками кого-то поблизости. Но схватил только пустоту.
* * *

     На самом деле в этот момент кольцо вернулось на левый безымянный палец невидимого Гены Цыплакова, и помогла ему в этом Снежная Королева. Кольцо было снова серебряным, украшенным снежинкой.
     «Вот ты и снова волшебник, - молвила она все так же – предельно холодно и явно, мысленно, - бросай свои пустяки, и полетели ко мне в ледяной замок. Там я продолжу твоё обучение».
     «Мне теперь надо добраться до ковра и лететь, пока что, обратно, к друзьям», - ответил Гена не менее холодно.
     «Ну, что ж… прикажи только кольцу – и полетишь на ковре. К друзьям… Неблагодарность, если хочешь знать – это тоже в моем духе. Но, все равно, думаю, в конечном итоге ты никуда от меня не денешься. До встречи».
     И Королева опять исчезла. А наш герой переодел перстень на другую руку – и очутился снова на летающем коврике, который, впрочем, пока неподвижно лежал на полу в мансарде, там, где Генка его оставил.
    Он-то сам нормально видел и сам себя, и коврик. А в большом зеркале справа от него не отражались ни коврик, ни Генка. Для нашего героя такое было жутковато.
    Генка на минуточку сошел с коврика – и тот сразу же стал видимым, отразился в зеркале. Подошел к алебарде, стоявшей в углу, взял её – и алебарда в зеркале исчезла. Выпустил из рук, прислонил к стене – её видно. Опять взял…
    Жуть! Конечно, лишь для того, кто боится невидимок.
    В мансарду вошел стражник, из обычной живой охраны, и Генка замер на месте. С минуту он раздумывал и даже примеривался – не ударить ли вооруженного Мигуна по башке? Нет – негуманно.
    И Генка просто вручил стражнику алебарду (от неожиданности Мигун ошалел, выкатил глаза и крякнул). А наш герой одним прыжком вскочил на коврик и мысленно приказал ему: «Обратно!»
    Летучая тряпица рванула с места, шибче иной стрелы.
    Не очень-то ожидая такой мгновенной эволюции, он свалился бы, чего доброго, если бы коврик предусмотрительно не поднимал то один свой угол, то другой, подстраховывая незадачливого летуна.
    С небольшой высоты полета Генка хорошо разглядел узкие улицы. Людей на них было мало. Ну да – рабочий день, послеобеденные часы. Но отчего так много железной гвардии?
     Навстречу ему по воздуху с лязгом понеслось металлическое чудовище, уже раньше виданное – будто склепанное из мусорных баков. И опять – если бы Генка управлял полетом коврика сам – тут бы ему пришлось расстаться с жизнью. А так – летающая тряпка ловко поднырнула под дракона, и тот пролетел прямо над Генкиной головой, как большой самолет, вызвав дрожь у Цыплакова во всём теле.
    Конечно, этот враг не видел Генки тоже. А если б видел?
     Уф-ф-ф!..

* * *
     Корина  и Коля Осокин сидели на поваленном бурей толстом дереве, у обочины дороги, ожидая, когда вернется Генка. Коля курил. Ещё одну сигарету он предложил девушке, но та отказалась. Корина вообще не знала, что такое сигареты.
     - А трудно научиться колдовать? – спросил Коля.
     - Если лениться, то – да, трудно, - ответила молодая ведьма.
     - А мне можно выучиться колдовать? – прямо спросил Николай.
     - Зачем тебе? – прищурилась Корина. – У вас там, за горами, наверное, живут волшебники намного могущественнее наших.
     - У нас их только в телеке показывают, да и то – обманывают, - поделился Коля.
     Корина живо заинтересовалась тем, что такое «телек» - Коля объяснил, как мог, и затем они некоторое время спорили: считать ли электронный телевизор большого мира чудом, или просто изобретением.
     - Конечно, всякий может стать волшебником. «Но зачем вам наши-то чудеса?» —спросила Николая ведьма, когда спорить ей надоело.
     - Ну… зачем-зачем?.. – пожал плечами тот. – Я иногда подрабатываю грузчиком. Знаешь, как устаю? А вот, если бы пальцами щелкнуть – и сто килограмм одной рукой поднять!
      - Мускулы качать не пробовал?
      - Иди ты!.. – Коля грустно махнул рукой.
     С минуту оба молчали.
     - Понимаешь, - тихо заговорил снова Коля. – Мы с Генкой, может, и обратно-то возвращаться в наш мир не станем. Будем жить здесь, работу найдем. Я – на лесопилке какой-нибудь, а Генка – чернокнижником. Или – волшебником. Он-то волшебству ещё в том мире выучился. А я…
     Голос у Коли был таким грустным, что Корина пожалела парня.
     - Ладно, грустьчик…
    - Чего?!. – насторожился Коля.
    - Да очень уж грустный, вон, сидишь, смотреть на тебя тошно. Тяжести поднимать надо так: согни на левой руке мизинец и указательный, зажмурь правый глаз и скажи потихоньку: «Гераклос-Антейос». Вот! А теперь держись за комель этой сосны.
     Заклинание Николаю удалось запомнить не сразу. Но когда в пятый или шестой подход он проделал и молвил всё верно, то легко поднял за корень одной рукой огромную поваленную сосну – ту, на стволе которой они сидели, будто она была не тяжелее котенка.
    - Ого! – обрадовался Коля, - вот это классно, спасибо… А как костер зажигать?
     - Спичками, - усмехнулась Корина.
     - Да ну тебя! – опять проныл Коля.
     Похоже, сегодня молодая ведьма была временно доброй. Поэтому, в течение полутора часов Коля Осокин научился мелким колдовством: 1) поднимать тяжести; 2) зажигать огонь и гасить его; 3) собирать грибы (то есть, специальным заклинанием заставлять сбегаться на любую пустую полянку целые орды подберезовиков, подосиновиков, белых и любых других грибов, а потом преспокойно срывать их); 4) вызывать и прекращать дождь. Последний вышел у Коли очень слабым и скоро перестал еле-еле капать и без дополнительных манипуляций.
     - А рыбу можно так же подманивать, как и грибы? – продолжал пытаться расширить Коля свой волшебный кругозор.
     - Может, хватит тебе? – отмахнулась Корина.
     Их прервал то ли заметный порыв ветра, то ли некое иное движение в воздухе. Что-то пролетело почти бесшумно, стремительно и плавно. И совсем рядом послышался голос Генки Цыплакова.
    - У, больно, пикапу-трикапу! – выругался голос.
    Корина внимательно вгляделась туда, откуда он слышался, крадучись подошла как бы поближе, вытянула вперед руки – и глазам всей компании предстал живой-здоровый Генка, сидевший на коврике, кривясь от боли – похоже, приложился копчиком о кирпичи.
      - Бамбаре-чуфаре привет, - сказал Коля Осокин равнодушно.
      - Лорикам-ёрикам – тоже, - отозвался Генка. – Ну, я вам доложу, это была славная охота. Топор у Дровосека – во!..
     Генка жестом показал, на каком волоске от него просвистел давеча топор, потом заговорил про дракона.
     - Кольцо вернул? – перебила его Корина.
     Генка продемонстрировал ей кольцо, снова красовавшееся у него на правом безымянном пальце. Оно было в первозданном виде – серебряное, со снежинкой.
     - Гони удочку, - деловито молвил Коля.
     Генка вытаращил глаза и даже рот приоткрыл. Про удочку он впопыхах забыл начисто.
     - Ты бы и сам про неё забыл, если б за тобой с топором гонялись, - замямлил Генка оправдания.
     Коля тоже что-то пробормотал, косо поглядывая на приятеля, щелкнул пальцами – и Цыплакова неслабо облило с ясного неба. Желтоватые капли потекли по лицу. В глазах у Генки защипало. Капли странного дождя попали и в рот, и Генка распробовал, что это лимонный сок с сахаром. Всё равно, быть мокрым насквозь – очень даже неприятно.
    - Ладно, - сказал Николай с суровым видом. – Корина, как из ничего сделать что-то?
     - Не наглей, - посоветовала ему Корина. Николай снова махнул рукой. Удочки ему было очень жаль.
     Всех четверых такой маленький коврик поднять бы не мог, да и на нем было не уместиться. Значит, в Розовую страну придется плестись пешком.
     И они пошли к Стелле. Вокруг путешественников иногда вились Глазуны и Ушаны. А из Изумрудного и Фиолетового дворцов по волшебным телевизорам видели каждый их шаг Страшила и Железный Дровосек.




Глава 12

    В некоторых странах большого мира любят пенять на собственное прошлое – насколько раньше было жить хуже, опаснее, беднее, голоднее, меньше было всяческих удобств, и так далее.
     В Волшебной стране, отделенной от нашего мира Кругосветными горами и Великой пустыней, о бедах прошлого вспоминают довольно редко, ибо тамошние низкорослые народы веселы и беззаботны. Всё же многие люди помнят, что когда-то давно – более шестидесяти лет назад – путь, например, из Голубой страны в Изумрудную был труден и петлист, даже несмотря на существование дороги, вымощенной желтым кирпичом. Память об этом сохранилась в летописи гномов ещё лучше, чем в головах людей. Леса кишели страшными хищниками – такими, как саблезубые тигры и железнозубые волки, огромными кровожадными пауками и ядовитыми змеями. Леса были дремучими и угрожающими. В одном из них, с краю желто-кирпичной дороги жил когда-то людоед. От него, как памятник, осталась табличка, прибитая к столбику без указателя, на которой было криво написано:

ПУТНИК, ТОРОПИСЬ! ЗА ПОВОРОТОМ ДОРОГИ
ИСПОЛНЯТСЯ ВСЕ ТВОИ ЖЕЛАНИЯ!

      Да уж! Из самой первой книги Волкова ребята хорошо усвоили, чьи желания  исполнялись в этом месте.
      - Может, посмотрим, что там теперь? – предложил Коля.
      - Скорее всего – там руины, - пожал плечами Генка. – Зная характер Жевунов, они, наверное, до сих пор боятся приблизится к жилищу людоеда.
     - А мы-то не боимся, - подначивал Коля. – Испытаем приключение под названием «Тайна заброшенного замка-2»?
      - Оно нам надо? – сомневался Генка.
      Но, дабы друзья не заподозрили его в трусости – как  часто делали раньше другие люди – Генка тоже свернул с дороги и углубился в чащу.
     Вскоре они добрались до очень древнего замка – однако, ещё стоявшего и не превратившегося в развалины. Вид у него был бы необитаемым и непривлекательным – если бы не надпись, выведенная ярко-голубой краской над каменным сводом ворот:

     ЭТОТ ЗАМОК ПРИНАДЛЕЖИТ КОРИНЕ –
     ГЛАВНОЙ ФЕЕ ВСЕЙ ВОЛШЕБНОЙ СТРАНЫ!
    
     - Клянусь, до сих пор я жила только в старой пещере моей приемной матери! – ответила молодая ведьма на вопросительные взгляды ребят.
      Однако, при всей неприглядности древнего строения, под такую надпись Корина не могла не войти. Правда, идти необходимо было через ров по перекидному мосту, который, разумеется, никто им не перекинул. Воды во рву не было уже много лет, но он был довольно глубок, чтобы представлять собою существенную преграду. Здесь им помог коврик Корины, перенесший по воздуху через ров всех по одному. Конечно, Генка снова чуть не свалился на дно этой старой ямы, натерпелся страха, но добрался до ворот замка невредимым.
     Ворота им удалось открыть легко, а закрывать за собою створки не стали – на всякий случай.
     И уже в темной, безлюдной передней Николаю попался на глаза яркий предмет, будто бы светящийся самостоятельно. Это была нарядная картонная коробочка, явно пришедшая из внешнего мира. Судя по оформлению, в ней был последней марки модный смартфон, а предназначался сей гаджет –

     НИКОЛАЮ ОСОКИНУ – ЛИЧНО!

     - Во! – обрадовался Николай Осокин лично. – До нового дожил! Старый-то я ведь отдал этим, твоим – как их? В пещере…
     - Глазунам, - Генка всё помнил. – Они не мои.
     Тем временем Николай Осокин лично быстро открывал коробку. Помимо смартфона, который включился без проблем, там были и удобные мини-наушники. А в памяти оказались уже закачаны все шесть волковских аудиокниг, и ещё оставалось места полным-полно.
     Попытка его позвонить с новой игрушки Генке не привела ни к чему. Коля попробовал выйти в Интернет – и тоже безрезультатно.
      - Я бы  на твоем месте вообще ничего тут не брал, - поделался мнением с другом зануда-Генка.
      - Угу, - промычал Коля, сосредоточенно крутя в руках смартфон. – Дома-то когда мне купят такую штуку? Не знаешь?.. Эй-эй, ты где?!
     Он больше не видел своего приятеля. Тот куда-то внезапно пропал.
     Коля огляделся и обнаружил себя уже стоящим в светлом круглом зале перед троном, украшенным множеством драгоценных камней, на котором восседала Корина в сверкающей голубой мантии, с небольшой сапфировой короной на голове.
     Зал освещался огромным количеством желтых свечей всяческих размеров – их тут была, наверное, тысяча штук.
     - Ничего себе, какая ты! – восхитился Коля. – А Генка-то где?
     - Откуда я знаю? – хмыкнула она. – Я ведь теперь главная фея всей Волшебной страны!
     - Так должна бы всё знать, если главная - проворчал Коля. – Как искать-то его станем?
     - Оранжевую долину всё ищет, что ли?.. А шут с ним, - Корина махнула рукой. – Хочешь – я тебя поцелую?
     И только Николай успел смущенно и радостно взглянуть на неё, не веря собственным ушам, как свет начал быстро гаснуть, и вдруг послышался громкий, зловещий скрежет…

* * *

      Генка внезапно оказался один-одинешенек, сидя в салоне какой-то легковой машины на водительском месте. Перед ним был руль и приборы. Ключ – в зажигании, и рычаг коробки передач – под рукой. Впереди простиралась всё та же желто-кирпичная дорога. Езжай – не хочу!
     С раннего детства Генка Цыплаков мечтал водить машину. И вот мечта его сбылась, кажется.
     Он повернул ключ без всяких сомнений. Мотор отозвался. Генка включил передачу. Машина двинулась вперед.
      Помнится, ныне покойная Соня Дарьина смеялась над Генкой, упрекала его в том, что будто он боится вообще всего. Так вот, сейчас, ведя машину, с каждым мигом набиравшую скорость, тот же Генка Цыплаков не боялся вообще нисколечко. 
     Он теперь, конечно, быстро доедет всюду… куда там было надо? Он сейчас вспомнит и легко, при счастье, доедет. Это же просто мечта. Сбывшаяся!
     Откуда тут взялась эта машина? А самое главное – где все друзья?
     Мало ли, откуда взялась? Страна Чудес ведь. А друзья? Были они вообще у Генки? Может, они – выдумка? И вся прошлая жизнь – выдумка. Всё, кроме этой чудесной страны, кроме желтой дороги и прекрасной машины на ней. И бессчетного количества желтых цветов кругом. Генка опустил стекло и наслаждался их сильным ароматом.
      Скорость росла, счастье делалось сильнее. Ещё немного – и чудесная машина полетит. Здесь же всё, в конечном счете, взлетает. Водить машину – большое счастье, а летать на ней – счастье предельное!
      И вдруг всё резко потемнело вокруг него. И послышался громкий, зловещий скрежет…

* * *
     Ни Коля, ни Корина больше не видели толком ничего, кроме мелькания ярких цветных вспышек в черной тьме. Их вращало в каком-то непонятном пространстве, крутило так, что оба утратили ощущение своих тел. Обоим грезились жуткие громадные, черные трехгранные зубищи – как штыки – которые медленно и кровожадно пережевывали их под несмолкающий скрежет.
     Потом пришла боль – словно, и вправду, острые зубы-штыки вонзались в них, разгрызая, разрывая, кроша на атомы. Им оставалось быть только проглоченными неведомой людоедской пастью.
     Вдруг…
     - Мяу! – громко сказал кто-то.
     И всё вмиг закончилось. Они снова стояли в лесу на желтой дороге, у таблички: «Путник! Торопись!..» - ну, и так далее…
     Кошка Шахерезада сидела напротив всех троих и смотрела на друзей своими зелеными, круглыми, хитрыми глазами.
    - Вы про меня забыли, - мяукнула она.
    Больше не было ни замка, ни трона, ни блестящей мантии и короны – у молодой колдуньи, ни нового смартфона – у Коли, ни прекрасного автомобиля – у Генки. Зато все они трое – и кошка, тоже – были живы и здоровы. Наваждение сгинуло, идем дальше.
     - Эх, мы – дурачки!.. – Коля почесал в своем лысеющем затылке.
     - И правда, дурачки мы, - согласилась с ним Корина. – Похоже, за прошедшие десятилетия пустой замок  сам превратился в людоеда. И, как обещано на табличке, он выполнил все наши желания – дурацкие и ерундовые. А затем съел – как сам того хотел. Если б не Шашка со своим «Мяу!»…
     - Мы клюнули, как рыбы на приманку, - прокомментировал Генка. – А ты тоже волшебница, моя хорошая? – спросил он, поглаживая кошку, опять усевшуюся к нему на плечо.
     - Муррр… почему нет? – ответила она. – Тут каждый может быть волшебником.

     Дальше на этой знаменитой дороге в нескольких местах зияли глубокие провалы – следы землетрясений.
     Кстати, про волшебные, разумные и всякие говорящие цветы. Когда-то на этой же дороге целое поле прекрасных, но опасных маков чуть не усыпило насмерть саму знаменитую Элли – фею Убивающего домика.
     Большинство препятствий были устранены рукотворно со временем. Перетянув деревянных дуболомов на сторону «добра», Страшила направил их, как верховный главнокомандующий, в самые страшные лесные дебри с приказом истребить всех саблезубых тигров. Дуболомы с этим справились, но несколько нерадиво – по причине собственной глупости. Два или три саблезубых красавца смогли выжить. Их по отдельности уничтожили позже.
     - Он мог бы их и вообще не трогать, либо приказать оставить хоть несколько особей – на развод, - заметила Корина, рассказывавшая об этом друзьям по пути, чтобы не скучать. Упомянув Убивающий домик, она сморщила свое красивое лицо в отвратительную гримасу.
     - Тем более, что саблезубые тигры тоже были говорящие, и люди ведь могли найти с ними какой-то консенсус… - поддержал Корину Генка.
     - Не умничай, - проворчала она на незнакомое, тяжеловесное слово «консенсус». – Наш соломенный всезнайка совершенно не учел, что в дикой природе всё взаимосвязано. Без тигров в этих лесах быстро размножились огромные крысы.  Они не людоеды, но грызут всё, что им попадется на глаза. Не грызть – не могут. Вы видите, сколько вокруг мертвых и умирающих, подгрызенных деревьев?
     И правда, ребята и кошка обратили внимание, что многие деревья вокруг выглядели как-то мерзко – черные, скрюченные, словно обгорелые. Стволы их были глубоко прогрызены чьими-то ненасытными длиннейшими зубами.
     Корина погладила ствол одного из ещё живых, но сильно изуродованных деревьев, и раны на его поверхности стали заживать. Но подобных деревьев в лесах было много. Всем помочь не смог бы даже полк волшебников.
      - Повстречать бы хоть парочку этих крыс, - мурлыкнула Шашка. – Я бы славно поохотилась.
      - Каждая из них намного больше тебя, - снисходительно хмыкнула кошке Корина.
     Те же дуболомы сделали когда-то сквозь непролазные дебри просеку, и желтая дорога шла именно по ней. Всё же, с краев дороги, глубоко в зарослях, нет-нет, да и слышалось грозное шевеление.
     Вдруг из зарослей беззвучно вылетела невесомая паутинная сеть, и зазевавшийся Генка, шедший крайним, вместе с кошкой на плече моментально оказался пойманным в прочный кокон, запутанным весь, с макушки до пяток.
     Громадный паук рванул нитку к себе, но утащить жертву не успел. Корина очень быстро повернулась к нему и нанесла магический удар ярким бледно-зеленым лучом из середины ладони прямо в маленькую отвратительную голову паука, оснащенную мерзкими и страшными жвалами.
     - Замри! – негромко, но твердо произнесла она при этом.
     Членистоногий людоед тут же сложил свои восемь мохнатых лап и безжизненно повис на нитке. Корина потянула паутину обратно, осторожно поставила пойманного Генку на землю и в мгновение ока сняла с него пропитанный гадостной слизью, как соплями, кокон.
     Прежде, чем не очень-то живой Генка повалился колодой наземь, Корина подхватила его за узкие плечи и прислонила к дереву. Генка был бледен, как сама Смерть. Глаза его были закрыты, дыхание – слабое и поверхностное, но губы что-то бормотали. Друзья прислушались.
     - Иди сюда, жирная тварь, - тихо и злорадно бормотал Генка. – Я из тебя высосу всю кровуш-шку!
     - Ни черта себе! – возмутился Коля, услышав такое. – Это он тебе говорит? А в морду не хочет ли за такие речи?
     - Спокойно! – Корина перевела свою открытую ладонь, нацелив её на Николая. – Этот гад Гену, наверное, тяпнул.
     - А может, твоё «замри» сработало? – усомнился Коля.
     - Тогда бы он не дышал, - пояснила ведьма. – Сейчас… Погоди немножко…
     Она поводила рукой над Гениной головой, потом перед его лицом, потом провела, не касаясь, пасс от лба до лодыжек – и бледность стала быстро покидать Генины кожные покровы. Он то ли оживал, то ли просыпался. В конце концов открыл глаза и уставился на Корину расползавшимся взглядом.
     - Вот это муха! – восхитился Гена отчего-то.
     - Кто – муха? – Коля сердился всё больше. – Дать ему, всё ж, по рылу?
     - Я – муха, - просто догадалась Корина. – А себя он пауком, похоже, считает.
     - Чокнулся?
     - Нет… погоди. Сейчас ему станет лучше. Вот та-ак… С добрым утром.
     Генка снова заморгал, теперь быстро, а потом сознание к нему вернулось.
     - Офонареть! – парень сердился, нервно дергал руками и плевался. – Поймали меня, как  гнома в «Хоббите»! Вы-то куда смотрели?
     Гномов Корина видала много – они жили не так далеко от пещеры Гингемы – а про хоббитов никогда не слыхала. А виноват в собственной поимке Гена был только сам.
    - А сам ты куда смотрел? – спросил его Коля сурово и добавил. – Хренов паук!
     - Да, я паук, - смущенно согласился Генка.
    - Тебе это причудилось под действием паучьего яда, - объяснила Корина.
    - Я и вправду, на паука похож, - не унимался Генка. – Из Сони моей в том, нашем мире высосал всё, что мог. И бросил. А она умерла.
     - Ладно тебе, - попыталась утихомирить его Корина.
     - Ты прости меня, - едва не хныкал Генка. – Тебя я в этом угаре за муху принял.
     Похоже, вместе со своим ядом паук впрыснул в Генку лишнюю толику совести.
     - Ты убила паука? – спросил Коля.
     - Нет. Постепенно он отомрет. Если никто его пока не слопает, жив останется.
     Путники потихоньку пошли дальше.
    - Людишки… – еле слышно, но с плохо скрываемой ненавистью прошептала Корина.
     Шашка, тоже побывавшая в ловушке более, чем мерзкой – ведь кошка сидела на плече своего хозяина, когда тот столь глупо попался – молча облизывала себе всё тело и фыркала. Не было похоже, что кошка как-то пострадала.
    Затем она стала заинтересованно осматривать поверженного врага, и, в конце концов, довольно кровожадно откусила ему одну лапу.
     - Ты злая волшебница? – спросил Корину Коля.
     - Не злее тебя. Волшебники бывают плохие, бывают – хорошие, - заученно произнесла она. – Просто иногда люди, не владеющие магией, ведут себя так глупо, что хочется плеваться. Надо же было – не оставить ни одного саблезубого тигра!
      Оба парня решили, что «не владеющие магией» - это никак не про них, поскольку они немножко колдовать уже умели.
     - А гепарды, леопарды, ягуары, кугуары здесь ведь водятся? – спросил Генка (Корина кивнула) – Так что же они с пауками не борются?
     - Они с пауками, бамбара-чуфара, дружно живут! – проскрежетала Корина. – Жрали эту мразь одни саблезубые, почему-то… Ну, да и пауки в природе нужны, - добавила она, успокаиваясь, - в отличие от людишек…
      Вдруг Корина хлопнула себя по лбу.
     - А я-то как глупа! – воскликнула она. – Нет, чтобы сделать всех нас невидимыми для этой шушеры, пока мы идем лесами. И тогда никакие пауки и ягуары (не говоря уж о кугуарах) не станут нам страшны.
      Пара щелчков Корины пальцами – вроде бы, ничего не изменилось. Но парни поняли, что теперь им тут нечего бояться – по крайней мере, пока кто-то из них не засмеется, как недавно Генка в фиолетовом дворце.
     И верно – невидимость наступила. Спустя некоторое время прямо перед компанией на желтой дороге возник здоровенный сохатый лось. Генка и Коля отшатнулись, было, но тут же поняли, что лось не обращает на них никакого внимания – он попросту их не видит. Ребята разминулись с грозным лесным обитателем, будто с безопаснейшей деревенской коровенкой.
     - Во, давно бы так! – одобрил Коля. – Теперь наколдуй ещё каждому по коврику-самолету – и вмиг домчимся до Стеллы.
      На это Корина развела руками. Коврик был у неё один – остался от матери. Размножать предметы волшебным путем она не умела, а ткать ещё два новых… да уж…
      Но с такой безопасностью время в пути само собою пошло быстрее.
      Вокруг становилось всё больше цветов розовых оттенков. Густые леса кончились, начались поля.
       Впереди на дороге появился очередной указатель с цветными стрелками.
      «Туда пойдешь – жену найдешь» - было написано на розовой стрелке, указывавшей прямо вперед.
      «Сюда пойдешь – коня найдешь» - гласила надпись на желтой стрелке вправо.
      «А туда пойдешь – смерть найдешь» - было выведено на зеленой стрелке – влево и в обратном направлении.
      Сколь бы заманчивы, либо зловещи ни были эти стрелки, а в Розовую страну вела, судя по всему, указка соответствующего цвета. Поскольку изначально решено было идти туда, то и выбирать сейчас не пришлось. Тем более, что надпись на розовой стрелке выглядела самой заманчивой. Интересно – правдива ли она?
      Непередаваемо прекрасный аромат розовых цветов быстро улучшил настроение даже напуганному внезапным нападением Генке, у которого ещё долго подрагивали руки и ноги. Он ласково почесывал шею кошке, сидевшей на его плече. И при взгляде, что на Корину, что на Николая, Генке хотелось крепко обнять их обоих и каждого по отдельности.
      «Почему так? – думал он. – Сейчас я отчего-то люблю весь мир. Может, это оттого, что я попал в такую прекрасную сказочную страну?»
     Коля, памятуя о том, что все цветы в Волшебной стране – говорящие и даже вполне разумные – вежливо раскланивался перед растениями и сыпал приветствия.
     - И вам счастья и здоровья, путники, - шелестящим шепотом отвечали цветы.
     Осокин опять вспомнил о своей утраченной удочке, но теперь от этой мысли ему стало только ещё радостнее.
     - Я сделаю новую удочку, это нетрудно. А ты мне заколдуешь её как-нибудь – ладно? – подмигнул Коля Корине.
     - Сам заколдуешь на что угодно, не маленький, - проворчала ведьма. – А я тебя научу.
     - Ты такая хорошая! – произнес Коля с нежностью. – Можно, я тебя обниму?
     - Нанюхался… - пробормотала Корина вместо ответа.
     - Чего? – не понял Коля.
     - На вас действует аромат вот этих цветов, - показала она жестом вокруг. – С непривычки запах такого огромного их количества для вас – просто убойный.
     - Он опасен? – вздрогнул робкий Генка.
     - Ну, как сказать? Умереть от него – не умрете, но ум за разум зайти может. 
     - Очень жаль, что их тут нельзя рвать, - сказал ей Коля. – Я бы сейчас подарил тебе огромный-преогромный букет.
     — Вот незадача-то! – ухмыльнулась Корина и отчего-то снова поморщилась. – Дари живые, на корню.
     — Это как? – не понял Коля.
     - Просто скажи: «Коринушка, я дарю тебе все эти цветочные поля!» - засмеялась ведьма.
     Вслед за нею засмеялся Генка, и даже пропел строчку из Высоцкого: «Я поля влюбленным постелю…»
     - Да, ничего удивительного с таким волшебством, если мы найдем в этой Розовой стране свои вторые половинки, - предположил Генка, вид у которого тоже был очень счастливый.
    - Не знаю, не знаю. Этот вот, пока ещё никого не нашел, - безразлично молвила Корина, пихнув Колю локтем в бок. – Я тут вообще ни при чем.
    - А ты найдешь. Угадай, кого? – дружески подмигнул Коля Генке и сам же на свой вопрос ответил. – Волшебницу Стеллу – вот кого. Она сказочная красавица. Придем в город – ты от неё обалдеешь.
     - Ладно, ребята, - прервала их Корина. – Это на вас действуют цветы. Розовые приносят чувство сильной любви. Красные – нагоняют сон. Черные – приносят безболезненную смерть. Синие добавляют сил, здоровья и бодрости. Желтые… - упаси вас, парни, от желтых волшебных цветов!.. Ну, а белые – способны обеспечить своим ароматом живому жить вечно.
     Как бы то ни было, а утолить голод человека и хищного зверя цветы не могли. Вся компания уже очень хотела есть, и Коля принялся делать новую удочку. Пока они шли сквозь леса, Осокин выломал огромный засохший сук – будто для трости (которая была ему совсем не нужна), а теперь решил использовать для удочки именно эту деревягу.
     - На что тебе удочка такая – богатырская? – не сразу нашел подходящее слово Генка. – Как её ворочать будешь?
      - Мускулы качать, - ответил Коля, обстругивая сук небольшим ножом, который ему дал для подобных нужд ещё Урфин Джюс. И добавил серьезнее: - Пускай-пускай. Мне такая и нужна, чтобы её особо заколдовать.
      Когда удочка была обстругана, к ней привязана нитка, а к нитке прицеплена согнутая булавка, Коля сделал знак Корине, что хочет поговорить с нею по секрету. Пошептавшись, они вместе склонились над удочкой и что-то с ней сотворили. Внешне деревяшка никаких иных изменений не претерпела.
     Но когда, подойдя к ближайшему пруду, Николай забросил снасть, даже не похлопотав о наживке, почти сразу же клюнуло. Коля не без труда вытащил трофей, на крючке ярко блестело что-то совсем маленькое. Золотой карась? Нет. Это оказалась обычная круглая золотая монета, которая прилипла к крючку.
     - Видал? – похвастался Коля. – А то всё рыба да рыба.
    Он забрасывал снова и снова – и клевало безотказно. Попадались ещё монеты – и золотые, и медные, разных размеров и достоинства.
     - А мне теперь без рыбы – голодной  ходить? – осведомилась Шашка.
     - Мы тебе у Болтунов кошачьего корма купим, - осклабился Генка.
     Кошка на это ответила «Пфф-ф!». Ну, впрочем, на самом деле кошачий корм здесь, в Волшебной стране вряд ли имелся.
     Денежные поклевки закончились довольно скоро.
    «Похоже, тут на дне монеток больше нет» - рассудил Коля и смотал свою неражую нитяную леску.
     Всего ему досталось три больших золотых денежки, одна серебряная и восемь маленьких медных.
     Дальше по сторонам дороги стали попадаться весело раскрашенные домики, деревянные и кирпичные, всё в тех же розовых тонах. Встречались тут и люди в розовых и красных одеждах, в шляпах и без шляп. Никто из них с пришельцами не здоровался, будто совсем не замечая новоприбывших.
     Так продолжалось до того момента, пока Корина не вспомнила, что все четверо невидимы, и она убрала этот эффект. Тогда лица встречных Болтунов озарились добрейшими улыбками. Все здоровались с ребятами и с кошкой. А один человечек лет тридцати спросил:
      - Вы прибыли в Розовую страну из какой-то другой области страны Гудвина, из Канзаса, с Рамерии, или ещё откуда-то?
      - Четвертое, - опередив остальных, ответил Болтуну Гена. – Мы из России.
     - А Россия – это страна? планета? учреждение? состояние души? или ещё что-нибудь?
     - Это… как его?.. Учреждение, - пробурчал Коля.
     - Первое, - ответил Генка более четко и внятно.
     Болтун пару секунд подумал и определил значение такого ответа. И немедленно спросил опять.
     - Как вы узнали о существовании Волшебной страны? Прочли в книгах? По рассказам путешественников? Догадались сами? Или каким-то иным способом?
     - Первое, - молвил Генка, поморщившись.
     - Ага, - будто бы зафиксировал Болтун. – А как вы попали в Волшебную страну? Через Великую Пустыню? Через Пещеру Рудокопов? По воздуху? Каким-то иным способом?
      - Второе, – ответил Генка.
      - А с какой целью вы прибыли к нам? – тараторил Болтун и снова перечислил: - С разведывательной? В гости к родственникам? Как туристы? Случайно приблудились? Или с какой-то иной, в том числе – секретной целью?
     - Третье, - зевнул Гена.
     - Гм… Ваши ответы настолько коротки. Почему бы вам не попробовать отвечать более развернуто?
     - Так вы же сами всё время и отвечаете на свои же вопросы, - развел руками Цыплаков. – И тогда разумнее кажется просто выбирать из готовых ответов. Вы вообще кто – извините?
     - Простите за причиненные вам неудобства. Меня зовут Баррандо. Я журналист из газеты «Розовая заря».
     - Баран… - проворчал Коля совсем тихо.
     К счастью, репортер не услышал его.
     Все четверо назвали свои имена и признались, что голодны – не прочь где-нибудь основательно подзаправиться.
    Болтливый житель счастливой области Стеллы, всё ещё радостно улыбаясь, самолично проводил их в ближайшую таверну.
     Харчевник, тоже весьма любезный, поставил перед ними полный стол всякой еды всего за одну серебряную монету. Трещал он, однако, так же, как и репортер Баррандо – без остановки. Рассказывал он всё о том, как счастлив народ в Розовой стране, как беззаботно ему живется под управлением всемогущей Стеллы.
     - И войны не боитесь? – спросила харчевника Корина, уплетая вареных раков.
    - Что такое война? – по-детски улыбнулся Болтун, только-только глазками не заморгал. – Мы такого вредителя садов и огородов не видали никогда.
     - Скоро увидите, - махнула ложкой Корина – словно погрозив.

* * *
    
      - Что-то они лишнее несут, эти загорные разведчики, - хмуро изрек Страшила, глядя в свой телевизор. В оранжевой куртке и оранжевых ботинках… Да-да!.. Не пора ли нам действовать?


Глава 13

     - Как мы станем действовать, Мудрейший? - преданно спросил Страшилу Дровосек. – Уж не нашел ли ты Оранжевую долину?
     - Возможно, нашел, - ответил Страшила, не выходя из собственных размышлений. – Ты знаешь, из чего получается оранжевый цвет?
     Дровосек до сих пор об этом как-то не задумывался.
     - Так вот, оранжевый цвет получается при смешении красного и желтого, - провозгласил соломенный волшебник. – И почти такой же будет при смешении желтого с розовым.
     - Ну и что? – развел руками Дровосек.
     - А то, что, возможно, пре-сло-ву-та-я Оранжевая долина – на самом деле, это области Болтунов и Зевунов, по какому-то признаку собранные воедино.
     - Я не понимаю тебя. Эти области и так представляют собою неотъемлемые части Волшебной страны, - сказал Дровосек.
     - Ими управляют две могущественные волшебницы. Каждая из них сильнее меня и тебя, и им это известно. Можно предположить, что теперь они задумали расширить зону своего влияния – подчинить себе Мигунов и Молчунов, а нас с тобою низвести до уровня наместников. Для этого – объединить усилия. Образно говоря, два цвета смешать в третий.
     - Для чего же им это?
     - Чтобы развиваться. Человек всегда обязан к чему-то стремиться – Иначе ему грозит, как минимум, скука, а максимум – стаг-на-ци-я…
     - Какое-то неприятное, хотя и умное слово, - оценил Дровосек. – Никогда не устану поражаться твоей начитанности. А что оно означает?
     - А помнишь, как мы с феей Элли нашли тебя в лесу возле недорубленного дерева?
     - Брррр! – вспомнил Дровосек. – Я простоял там несколько месяцев, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, с каждым днем все больше покрываясь ржавчиной…
     - Вот, когда кто-то не может двинуться ни взад, ни вперед – человек, целая страна или ци-ви-ли-за-ци-я – это и называется стагнацией. Вспомни, что тебе грозило в таком состоянии?
     - Рассыпаться в прах, - заключил Дровосек мрачно.
     - Человеку же из мяса и костей она – стагнация – грозит потерей смысла жизни, одинокой старостью, забвением после смерти. Стране – постепенным приходом в упадок и развалом го-су-дар-ства.
      - Да, не слишком хорошая штука эта ста-на-ци… - пробормотал Дровосек, не умея произнести трудное слово.
     - Вот решили, подозреваю я, Виллина и Стелла – убрать меня и тебя со своего пути и овладеть всей Волшебной страной…
     - Почему только меня и тебя. Голубой страной управляет тоже не волшебник, а вообще – простой человек…
    - А я не сказал ещё ничего про Голубую страну. Цандро Цакеса – её правителя – убрать, вероятно, легче, чем нас. Две феи могут и это сделать.
     - Но всё это – пока лишь твоё предположение, - сомневался Дровосек. – Его разумно будет основательно проверить.
     - Мы послушаем, что скажет Стелла нашим загорным разведчикам на приеме, - сказал Страшила. – Правда, сами эти ребята умом не блещут, а девушка – Корина – отличается больше, по-моему, хитростью. Сумеют ли они добиться, чтобы Стелла сказала правду?
      А пока, чтобы не терять времени, Страшила распорядился вызвать к себе известного на всю Волшебную страну кузнеца Каспера Джюса.
     - Достигло ли количество железных драконов-защитников искомых пятидесяти штук? – без обиняков спросил правитель, едва похожий на своего отца кузнец-механик и волшебник сурового вида предстал перед ним.
     - Пока нет, но в течение ближайших трех дней должно достигнуть, - ответил Каспер Джюс.
     - Отлично, - одобрил Страшила. – Мы нанесем ответный удар внезапно.

* * *

    После сытного обеда в розовой таверне пришельцам устроили и тихий час, расселив по разным комнатам; парней – вместе, а Корину – отдельно. Быстрее всех уснула кошка, которую оделили персональной подушкой. В обычном, не волшебном мире такой роскоши Шахерезаде не дозволялось.    
      В Розовый дворец Стеллы был направлен посыльный – предупредить о гостях и узнать, когда фея их примет. Он должен был вернуться с ответом.
     Генка Цыплаков, спавший дома днем только в состоянии, например, гриппозном, здесь долго вертелся на кровати. А потом от неоткрывшейся двери в комнату к нему вошла высокая, полноватая рыжая девушка в свитере и отнюдь не сказочных джинсах. И была эта девушка… недавно умершей подружкой Гены – Соней Дарьиной.
     Она подошла к Генке и села на его кровать. Спросила:
     - Ну, что, хулиган? Решил себе в сказке новую жену найти? А можно, я посмотрю, как ты станешь её искать?
     - Никого я не ищу! – запротестовал Генка. – Только ищу способ предотвратить войну.
     - Рассказывай! – она усмехнулась. – Станет тебе кто-то настолько ответственное дело поручать! А вдруг оно тебе надоест?
      В этих её словах был резон. С детства, да и во взрослые годы Генка зачастую бросал или норовил бросить любое дело на полдороге. Даже учась в академии на психолога, он хотел сбежать с последнего курса, и даже грозился уйти в монастырь.
    Но в этот раз Генка не собирался отступаться. Страшила дал им одно задание, а сам-то Генка в своей голове успел переиначить его в несколько другое: найдя, или не отыскав Оранжевую долину – любой ценой не допустить войны! Потому, что война ему предвиделась – гражданская.
     Именно так он и рассказал всё откуда-то взявшейся Софье – вытаращивая глаза от самоотверженности.
     - Ой, какой ты у меня правильный, человеколюбивый! – всплеснула руками Софья. – Только при жизни друзей предавал и девушек бросал. Но сейчас-то какой ты хороший! У меня слов нет! Можно, я тебя за это поцелую?
     Софья потянулась к Генке губами, а он – к её губам…
     И вдруг картина совершенно изменилась. Вместо Софьи на краешке Генкиной кровати сидела Корина, такая же рыжая, и посмеивалась.
     Ещё мгновение – исчезла и Корина. Просто, Генка проснулся.
     На кровати у противоположной стены сидел Коля Осокин и протирал заспанные глаза.
       - Угадай, что мне сейчас привиделось? – проговорил он возмущенным тоном и сейчас же сам рассказал, - Мне показалось, что действие таблетки уже кончилось, и я проснулся у тебя в гостях. Сижу, понимаешь, как дурачок – а я и есть дурачок – у твоего стола, перед ноутбуком. Никакой двери на стене нет, как не бывало. Тебя тоже нигде нет. Как проникнуть опять в Волшебную страну – непонятно. Как вытащить тебя оттуда – тоже, бамбара-чуфара… Тут приходит твоя мамка и спрашивает: «Где Гена?». Я сначала притворился, что плохо слышу. Она переспросила. Тогда я придумал ответить, что ты к нам ушел. Твоя мамка глаза выпучила. Главное – она понимает, что дурачок может сморозить, что угодно, и, скорее всего, я вру. А вдруг – не вру? А я боком-боком – да бежать домой. И больше всего мне хотелось попасть поскорее обратно, в Волшебную страну. Короче, прибегаю я домой, а там…
    Уфф, подумал Генка, вирус болтовни в стране Болтунов, оказывается, очень заразный. На Колю, вот, наскочил.
     -…И проснулся снова – опять тут, в Волшебной… - заканчивал Коля свой сон, хотя Генка его не слушал.
     - Когда там к Стелле на прием? – спросил Цыплаков, зевнув.
     - Я, что – знаю? – Коля пожал плечами
     Как раз в эту минуту в дверь их опочивальни постучали, вошел хозяин таверны и объявил, что фея Стелла ждет пришельцев к себе во дворец к часу дня. До этого срока оставалось всего полчаса.
     И вдруг что-то пошло не так. В комнате, отведенной для Корины, молодой ведьмы не обнаружилось.
    В столовой сидели ещё несколько посетителей харчевни. Дверь на улицу была только оттуда. Но никто не видел, что Корина выходила. А в харчевне её не было нигде. На зов Коли и Генки она не отвечала.
     - Не прикалывайся, - старался убедить её Николай. – Стала невидимой и в прятки играешь. Так нечестно, пикапу-трикапу.
     Шашка обошла все углы, нюхая и щупая усами – и заявила:
    - Её нет уже несколько часов. Даже запах исчез. А незримых – мы-то, обычно, видим.
     Да, в кошках тоже есть что-то волшебное – многие так думают и в нашем, лишенном магии мире.
     Им пришлось идти к Стелле без Корины.
     Розовый дворец оказался заметно красивее Фиолетового. В том ещё многое осталось от угрюмых времен Бастинды. А здесь – вечно юная фея любила всё красивое и утонченное, элегантное. Да и сам розовый цвет, всеми оттенками которого был покрыт дворец внешне и внутренне – конечно, приятнее, чем фиолетовый.
      Челяди здесь было совсем немного. Генка подумал о том, что Болтуны ужасно шумный народ, а Стелла, возможно, не любит лишней трескотни. Почему же ей под покровительство достались именно Болтуны? Возможно, по жребию.
     Вооруженной стражи в этом дворце не наблюдалось вовсе. К визитерам приставили двух низкорослых солдатиков в стильных парадных розовых мундирчиках, но без всякого оружия. Под  символическим, можно считать, конвоем два парня – один с кошкой на плече – вошли в приемную Стеллы.
     Обоим приятелям было хорошо за сорок. Они пожили на свете и уж по телевизору-то видали немало красавиц. Но такой красоты, какую источала фея вечной юности, ни Гене, ни Коле до сих пор встретить не довелось.
      Генку с детства женская красота сильно смущала. Когда он видел на телеэкране какую-нибудь неотразимую чаровницу, он просто старался отвести взгляд и смотреть куда угодно, только не на неё. С возрастом это прошло, и Генка перестал постоянно смущаться. И вот теперь, когда он стоял у трона самой красивой волшебницы Страны Чудес, это вернулось. Генка не смел поднять глаза на Стеллу. Ушам его было жарко. Наверное, он весь был красный и мечтал сейчас оказаться где угодно – хоть дома, только бы перестать мучиться этим пронизывающим чувством, сковывавшим его не слабее панической атаки.
     Коля – наоборот, смотрел на Стеллу во все глаза. Где он ещё увидит такую красоту? Зачем отказывать себе в этом немудреном удовольствии? А затем – просто вежливо смотреть на человека, когда с ним разговариваешь.
     Из этого моего жалкого и скудного рассказа – скорее, даже намека, читатель может сам нафантазировать себе, сколь прекрасна была фея Стелла.
      - Понравилось ли вам в Розовой стране? – спросила она, тепло поздоровавшись с ними.
      - Очень понравилось! – радостно ответил ей Николай. – Но мы к тебе и по делу. Прежде всего, прими привет от Страшилы Мудрейшего – правителя Изумрудного города…
     - Я рада. И ему – привет, - фея сделала короткий поклон, похожий на кивок, и приложила руку к груди.
     - Затем, - продолжал Осокин. – Мудрейший Страшила обеспокоен появлением в его стране летающих… этих… Оранжевых драконов. В Изумрудном городе их видели уже много раз, они, похоже, несут опасность. И Страшила Мудрейший спрашивает тебя: не могла бы ты, могущественная фея, узнать точно и рассказать Страшиле, где может быть Оранжевая драконья долина?
     Стелла красноречиво покачала головой – она ничего не знала о таковой долине.
      - Я могу даже, прямо при вас расспросить об Оранжевой долине свою волшебную тетрадь, - сказала фея. – Но не слишком верю, что она выдаст что-то новое.
     Стелла вынула волшебную книгу в переплете из розового кожзаменителя и развернула её у себя на коленях. Ребята стали ждать ответа.
     «Странно, что Стелла не спрашивает у нас, куда делась Корина, - думал, тем временем, Генка. – А, впрочем, наверное, ей все равно».
     - Так я и думала, - фея закрыла книгу, - Никаких сведений об оранжевых драконах здесь нет. Вы можете передать это Страшиле. А чтобы ваше путешествие сюда не вышло совсем напрасным, я исполню по одному вашему желанию. Просите.
     - Моё желание, - начал Генка. – Чтобы правда о существовании Оранжевой долины скорее выяснилась, но чтобы войну удалось предотвратить.
     - Это два желания, - улыбнулась фея. – Но будем считать их за одно. Исполнится.
     - А я хочу, - сказал Коля, - подарить Корине большущий букет цветов. Таких, которые можно рвать.
    Стелла улыбнулась опять и прищелкнула пальцами обеих рук. Правда, от этого ничего в видимом им пространстве не изменилось.
     Оба стояли молча – не знали, следует ли ещё что-то сказать, или просто попрощаться и двигать по дальнейшим делам. Как вдруг за высоким стрельчатым окном неторопливо пролетел оранжевый дракон.
     - Ну, вот, - проворчал Коля. – А вы говорите – их нет?
     - Кого – нет? – Стелла пристально поглядела на него. – Вам что-то показалось, молодой человек? – она направила свой взгляд туда же, куда смотрели оба гостя, и пожала плечами. – Не всё, что видит человеческий глаз, существует на самом деле. Но вот, бывает так, что люди чего-то и не видят – а оно существует! Представляете себе?
    Она в третий раз щелкнула пальцами – и случились два чуда. Возле престола феи материализовалась из пустоты невысокая рыжеволосая девушка (Корина). А в руках Николая Осокина возник объемистый букет розовых цветов.
     - Так! – слегка нахмурилась розовая фея, в упор глядя на Корину. – А вы, сударыня, давно сюда проникли? С какой же целью?
     - А что – я? Я – ничего… - мямлила Корина, будто пойманная с поличным. – Не люблю, когда вокруг меня шум…
    Что касается дракона за окном, то к нему Корина отнеслась так: выхватила из руки Николая увесистую удочку и запустила её прямо в ящера. Удочка, кувыркаясь на лету, прошла сквозь стекло, ударила дракона по уродливой и страшной морде, затем так же вернулась к хозяину. Стекло при этом не получило ни малейших повреждений.
    - Этот… как его? Бумеранг, - произнес Коля и протянул молодой ведьме букет. – Это тебе, Коринка. Я тебя люблю…
    Дракон же  немедленно исчез.
    Коля Осокин с улыбкой посмотрел на Стеллу и щелкнул пальцами. И над Розовой феей вечной юности немедленно пошел дождь из лепестков роз.
    - А это тебе, - объяснил он Стелле. – Фокус такой. На прощание.
   Надо отметить ещё одну деталь. Едва Генка и Николай подошли к Розовому дворцу, как в волшебном телевизоре у Страшилы Мудрейшего пропало изображение. Там колыхалась теперь непроницаемая пелена, как во время Желтого тумана. Только теперь она была розового цвета.
     Ни Глазуны, ни Ушаны в Розовую и Желтую области не допускались. Так что возможность наблюдать за пришельцами из-за гор Страшила на какое-то время потерял.

Глава 14.

    Теперь желто-кирпичная дорога вела троих людей и кошку в Желтую страну Зевунов. Может быть, старая, повидавшая и знающая всё на свете Виллина разъяснит их вопросы?
     Прежде всего, они снова подошли к столбу со стрелками: «Вон туда пойдешь – жену найдешь», «Сюда пойдешь – коня найдешь» и так далее.
     Нашел ли кто-то из них жену в Розовой стране? – подумал  Генка. Ну, может, Николай и нашел – вон, как поглядывает то и дело на Корину, всё ещё несущую в руках большой букет цветов. Может, между этими двоими в дальнейшем что-то произойдет?
     Да и сам Генка повидал свою Софью – хоть призраком, хоть та же Корина в неё превращалась ненадолго, зачем-то… Зачем?
      Ей виднее. А на стрелке-то написано: «Жену найдешь», а не «Жену в охапку возьмешь и с собой унесешь». Или за руку уведешь… какая разница? Просто найдешь. Во сне, в бреду. Влюбишься раз и навсегда – как Колька…
    Что за коней, согласно надписи на указателе, они найдут в Желтой стране? Волшебных скакунов? Ведь в этом краю всё волшебное, хотя бы и скрыто-волшебное – вон, даже легкие облачка на бирюзовом небе, наверное, несут в себе какое-то волшебство. Не грибной дождик – что-нибудь поинтереснее. Может, они просто увидят коней издали? Возможно, у кого-то здесь пропал конь, а ребятам придется его искать? Сейчас не угадаешь, что именно будет. Посмотрим.
     Через несколько километров пути в сторону области Зевунов путникам начали встречаться уже желтые постройки – сначала махонькие избушки, а затем и двух-трехэтажные коттеджи. В полях, которых и тут было много, замелькали желтые цветы.
     - Плетемся еле-еле, а ведь имеем ковер-самолет, хоть и крошечный, - вдруг подумал вслух Коля Осокин. – Корина, знаешь мне какая мысль пришла? Нельзя ли его с помощью колдовства просто увеличить в четыре раза? Тогда он всех нас поднимет и понесет.
     Проверить его догадку сразу, оказалось – не судьба, потому что в этот миг произошло очередное чудо. В воздухе поблизости раздался знакомый легкий шорох, и перед ними из ниоткуда появилась сухонькая седая старушка с большими, мудрыми серыми глазами на морщинистом лице, в желтой мантии, в желтой, высокой, остроконечной шляпе.
     - Здравствуйте, чужестранцы, - произнесла старушка голосом, куда более молодым, чем её внешность. – Я – фея Желтой страны Виллина. Вы меня ищете? В таком случае, я облегчу вам поиски и уменьшу путь до цели. Вот я – перед вами. Что вам нужно?
     Всем, кто достаточно внимательно читал творения Александра Волкова, прекрасно известно, что Виллина обладает способностью мгновенно переноситься с места на место в пределах Волшебной страны. Так что никто из пришельцев не был этим удивлен. Конечно, тетенька увидела их в своей волшебной книге и спешит разобраться с проблемой, как можно скорее, не доводя до греха.
     Поздоровавшись и поклонившись старой фее, Гена Цыплаков спросил её напрямую, без хитрых уловок:
     - Известно ли вам, госпожа Виллина, что-нибудь об Оранжевой долине, об её крылатых, огнедышащих обитателях и исходящей от них опасности для всей Волшебной страны? И существует ли таковая долина, если до сих пор никто её не разыскал?
     В ответ на это произошло снова чудо, но вполне ожидаемое. Фея достала из складок мантии крошечную книжечку, дунула на неё – и та превратилась в громадный том.
    - «Бамбара-чуфара-лорики-ерики-пикапу-трикапу… - нараспев заговорила негромко Виллина, листая книгу под хихиканье Коли. – А, вот и нашла… Ваша Оранжевая долина есть, она и далека от вас, и близка. Частично она пребывала раньше в пещере, где жила погибшая госпожа Гингема,
    Виллина посмотрела исподлобья на сдвинувшую брови Корину.
    - Да-да, девочка, я сочувствую тебе. Никаких «крак-крак!» ты от меня не услышишь. Когда кто-то гибнет, часто остается кто-то другой, сильно страдающий.
     Корина печально склонила голову.
     - Даже то, что ты теперь плохо относишься к людям, которые радовались смерти твоей приемной матери, я могу понять, - продолжала Виллина. – Но подумай о том, станет ли тебе легче, если ты будешь мстить им? Ведь никто из них Гингему не убил.
     - Да, но… - начала было Корина. – Хоть посмеяться над ними…
     - Если искать виноватого, можно сказать, что её убила я, - заключила Виллина совсем тихо.
     Глаза Корины на мгновение зло сверкнули, и она сразу опять их опустила.
    - Как насчет – отомстить персонально мне? Сорвать на мне зло? Посмеяться надо мной – а не над Страшилой, Дровосеком и мирными людьми края чудес?
    Корина не знала, что на это сказать. Пальцы её подрагивали.
    -…Так вот, мальчики, - Виллина опять поглядела на парней. – Теперь та часть Оранжевой долины, что обреталась в пещере Гингемы, перекочевала в Изумрудный дворец.
   - Вместе с её книгой, - сурово кивнул Гена.
   - Да. А вторая часть долины находится, вот – в её голове. И в её душе, - Виллина кивком указала на девушку.
    - Как же так? – не понял ничего Коля.
    Виллина опять внимательно посмотрела прямо в глаза обоих парней.
     - Если вы читали у себя за горами нашу летопись гномов, переведенную вашим мудрецом, то должны помнить, как я отнеслась к намерению Гингемы уничтожить весь человеческий род.
     Все молчали. Корина морщила нос.
    - Я решила – извини меня, девушка, - продолжала Виллина, - что твоя приемная мать выжила из ума. И я позволила наколдованному ею урагану забрать из внешнего мира только один фургон на колесах, который обычно в бурю пустовал, и я заставила ураган сбросить этот фургон на голову Гингемы…
    Глаза Корины сверкали. Кулаки её сжались. «Крак-крак!» - прошелестело в её мозгу.
     - Ну, давай, ударь и меня как-нибудь! Рукой, ногой, или наколдуй метеорит мне на голову, - не смеясь, говорила ей Виллина. – Как ты думаешь – боюсь ли я твоей мести?
     - Нет… - прошептала Корина.
     - И ты ведь знаешь, почему?
    Девушка молчала. От желтых цветов, густо росших здесь по краям желто-кирпичной дороги, разливался всё более сильный аромат.
     - Это как надо обезуметь, чтобы захотеть уничтожить всех людей на Земле? – задала риторический вопрос пожилая фея. – Ведь согласитесь, ребята, что там, в вашем загорном мире, где живут мудрецы, персонажей с такими замашками помещают в особые лечебницы, каких у нас нет…
     - Не всегда, - тихо возразил Гена. – К сожалению, сударыня, у нас некоторые люди такого сорта правят целыми странами. Они владеют мощнейшим разрушительным оружием и ради своих амбиций грозятся развязать ядерную войну. Вам о таком неизвестно?
     Лицо старушки помрачнело, она опять залистала свой огромный том.
     - Яблоки, ябеда, явление… яичница… - бормотала Виллина. – Ага, нашла… ядерная война… ну, да… однако… За такое, ребята, нужно убивать на месте!
     Погода как-то быстро, даже резко испортилась, небо потемнело, глухо заворчал гром, несколько раз сверкнуло. Пошел дождь, который всё усиливался.
    - Убери свой дождик, - посоветовала молодой ведьме Виллина. – Он мочит только вас, а мне безразличен.
    И правда, если приглядеться, можно было заметить, что вокруг Виллины замерцало нечто, вроде прозрачного пузыря, сквозь который дождь не проникал вовсе.
     - Да я-то тут при чем? – сердито воскликнула Корина, разводя руками.
     - Давай-давай! – тихо поддержал её Коля. – Ты ещё землетрясение вызови.
     И всё покачнулось в глазах его и Генки. Оба так и сели на вымокшие кирпичи желтой дороги. При этом опять прогрохотало.
    - Во! – одобрил Коля, вытянув в сторону Корины большой палец правой руки.
     - А ты здесь при том, - сурово молвила Корине старая волшебница. – Что довольно уже морочить головы Страшиле и Дровосеку – и без того уставшим от житейских тягот. Тебе всё – шутки, а дело может дойти до войны.
     - Они, людишки, сами себя до войны доводят, - хмуро молвила Корина. – Точнее, их правители – чучело и побрякушка… Где моя вина в том, что Волшебная страна населена почти сплошь одними чудаками?
     - Но разве ты не подталкивала их правителей к безумной войне, не подшучивала зло над Страшилой, над Дровосеком?
     - Кто не понимает шуток – тот жалок; из того выйдет скверный правитель, - снова поморщилась Корина. – Мне просто интересно, до чего доведут их чудачества.
     - Падающего – подтолкни… - пробурчал шепотом себе под нос Генка Цыплаков изречение философа Ницше.
     - Из книги твоей приемной матери видно, что людей она никогда не любила, - подняла указательный палец Виллина. – Она их старалась просто экс-плу-а-ти-ро-вать. Ты тоже видишь в людях исключительно пользу или вред только для себя?
     Корина пожала плечами.
    - «Если ты – ничтожество, то надо попытаться сделаться выше всех», - так написала твоя мать. О чем же это говорит? Об её страхе. Она много лет боялась стать ничтожеством, поэтому тиранила Жевунов. По мере старения страх Гингемы только рос. Кроме того, ближе к старости у человека могут начаться всякие видения. Они делаются ярче от употребления разных зелий, курений, а также странной «волшебной еды».
     Оба парня, стоявшие рядом с молодой ведьмой, отчетливо вспомнили, что Гингема ела живых лягушек, пиявок, ядовитых змей и прочее в этом же роде.
     - Кстати, про курение, - вспомнил Николай. – У меня все сигареты кончились.
     - Ничем не могу помочь, - ответила Корина. – У нас этой чепухи не бывает… Или – нет, погоди! – могу помочь, вот как.
     Она щелкнула пальцами.
     - Всё! Курить ты больше не захочешь.
     - Ну-ну… поглядим, как до дому доберусь, - недоверчиво прокряхтел Коля. – А пока, видно, придется мне помаяться.
     - Никакой маеты. Просто, курить ты не будешь. Я не обманываю.
     Коля не верил, упирался на том, что, если здесь не бывает сигарет, он-де согласен курить и трубку. Пока он так ворчал, Виллина продолжала воспитывать Корину:
     - И вот, ты, начитавшись нездоровых фантазий твоей недоброй опекунши, сама зачем-то поверила в них, да ещё и полезла с ними к другим людям. Зачем?
    Корина развела руками.
     - Хочешь узнать, до чего твои шутки доведут Страшилу? – задумчиво спросила Виллина. – Тогда посмотри сюда, в книгу.
     На странице волшебной тетради пожилой феи картинки были ещё живее, чем изображение в волшебных телевизорах. На одной из таких картинок было всё в огне и в черном дыму. Посреди беззвездной южной ночи, над розовыми домами летали железные чудовища с такими же металлическими чучелами на спинах и стреляли во все стороны красными лучами, поджигая всё, что могло вспыхнуть. Маленькие, истинно жалкие люди в одних розовых пижамах или подштанниках, бегали от домика к домику, крича, плача и стеная от ужаса.
     - Это ваши два железно-соломенных друга бомбят Розовую страну, - прокомментировала Виллина.
     - Уже? – смятенно произнес Генка. – Но здесь ночь. Или это – видеозапись?
     Коля Осокин тем временем пристально смотрел в побледневшее лицо Корины.
    - Что такое видеозапись? Вашим загорным волшебством мы здесь не владеем. Моя книга способна прозреть будущее, - сказала Виллина. – То, что отображено на этой странице, произойдет в ближайшие дни, или даже часы.
    - Но я вовсе не желаю никого убивать! – оправдывалась Корина под сердитым взглядом неравнодушного к ней Коли Осокина.
     - Тогда вам всем нужно срочно мчаться в Изумрудный город, - сказала Виллина. – Мчаться с самой большой скоростью, на какую вы только способны, и как-то воздействовать на Страшилу, чтобы не случилось… вот этого… Ведь войны перепадет и нашей Желтой стране. Простите, ребята, но нечего болтать, когда необходимо действовать.
    И Виллина пропала из виду с громким щелчком. А наши путники повернулись и пошли в обратную сторону. Они двигались самым быстрым шагом, как только могли. И всё равно, рисковали опоздать.
     Желтые цветы вокруг начали массово закрываться. Вечерело. Некогда было даже остановиться на перекус, не говоря об ужине.
     - Наверное, придется тебе лететь вперед нас на ковре-самолете и придумать там, на месте, что-нибудь самой. Ты же волшебница, а не мы, - пришло вдруг в голову Генке.
     - Могу, - Корина уже собиралась сесть на свой коврик.
     - Ага! – проворчал Коля. – Её только отпусти. Понаделает там делов. Потом по развалинам ползать.
     - Ты только недавно был в меня влюблен, - напомнила Корина. – Впрочем, это на тебя действуют желтые цветы. Их аромат порождает измену и может привести к предательству… А я не виновата, если Страшила пересидел на троне и оскудел мозгами.
    - Будто ты никогда не мечтала сама стать волшебницей Изумрудного города? – усомнился Генка.
    - Что я – дура совсем, что ли? – хмыкнула Корина. – Это ж ответственность какая! Хомут на шею, может быть – пожизненный . 
     Цыплакову этот ответ показался явным лукавством. Что-то такое в своем мире читал он про дочь Гингемы, не совсем то, что Корина прямо сейчас из себя изображала. Между тем, вела она себя очень похоже на то, что было сказано о ней в книгах Сухинова.
     Как бы то ни было, а без её помощи создавшуюся угрозу ребятам было не предотвратить.
    Впереди, прямо на дороге в закатных лучах что-то ярко сверкнуло. При ближайшем рассмотрении это оказалась желтая блестящая рычажная инвалидная коляска и прислоненный к ней такой же желтый новенький туристический велосипед.
     - Во! – удовлетворенно произнес Николай. – Коней нашли.





Глава 15



     - Так! – Страшила сосредоточенно потер лоб – как будто он у соломенного волшебника мог зачесаться – а затем ладони одна об другую. – Сомнений всё меньше. Если наши уважаемые врагини не хотят нам показываться на экране – пусть они нас тоже не видят.
     Он кликнул снова Каспера Джюса, известного не только, как кузнец, но и в качестве волшебника, особенно широко – в Голубой и Изумрудной областях. По просьбе Страшилы сын знаменитого Урфина начертил в воздухе какие-то знаки – и в тот же миг правители Изумрудной и Фиолетовой областей исчезли со страниц волшебных тетрадей Виллины и Стеллы.
     Нельзя сказать, что соломенный волшебник очень радовался этому. Его извечная широкая улыбка угасла на нарисованной физиономии. Вид у Страшилы теперь был суровый и угрюмый.
    - Может, не стоит спешить воевать, командир? – спросил проницательный Каспер. – Может, подождать, пока они решаться напасть первыми?
    - А ты знаешь, когда и, главное – как они нападут? – Страшила понизил голос до хриплого шепота. – Если допустить такое – время окажется на их стороне. Насколько выросли их магические возможности за прошедшие годы, мы тоже можем лишь предполагать. Прежние Летучие Обезьяны, не говоря уж о Железнозубых Волках и всяких черных пчелах, покажутся теперь манной кашкой на башку. Поэтому, мы должны принять пре-вен-тив-ные меры… проклятье, как же болит моя голова!
    Он схватил ладонями виски, точь-в-точь, как живой человек из мяса и костей – будто это могло Страшиле помочь.
     - Да, и кроме того, - дополнил он, преодолев очередной приступ боли. – Мы очень долго и тщательно готовились. Железная гвардия укомплектована, оснащена и выстроена по штатам военного времени. Драконы-защитники у Розовой и Желтой границ только ждут приказа. И все это так вдруг и отменить?
    Подданные Изумрудного и Фиолетового вождей морально тоже были подготовлены к труднейшим временам. Механики обеих этих стран разобрали на мельчайшие части мобильный кнопочный телефон из внешнего мира, что оставил Коля Осокин Глазунам в Пещере – возможно, он сделал это не от большого ума. Так или иначе, а изучив такой прибор, они приспособились делать по тому же принципу приемопередатчики радиосигналов. Что-то о радио жителям Волшебной страны стало известно ещё со времен визита к ним рамерийцев. И вот, большое количество таких приемопередатчиков было развешено по всему Изумрудному городу и по Фиолетовой стране. С их помощью Страшила и Дровосек могли обращаться сразу ко всем своим подданным, а также, если потребуется – передавать звук сирены, свидетельствовавшей об угрозе с неба. Массово принялись за постройку вместительных подземных бункеров – чтобы мирным людям укрыться от воздушной атаки.
     Учебную тревогу уже проводили не раз, и Страшила мрачно наблюдал, как Молчуны и Мигуны выскакивают из своих домиков и мчатся к бункерам. Сирены включали и по ночам – а ночи в краю чудес очень темные, поскольку климат теплый, даже жаркий. И во тьме маленькие люди, взбудораженные неожиданным оглушительным воем, врезались друг в друга, за возможность попасть в убежища начинались драки до синяков.
    Но сирена стихала – и маленькие люди смиренно расползались по домам досыпать. Если не случалось очередной внезапной побудки.

* * *

      Пришельцы из-за гор приблизились к инвалидной коляске и к велосипеду, внимательно оглядывая их.
     - Кто-то забыл тут эти вещи или бросил, - предположил Генка.
     - Кто-кто – бамбара-чуфара! – да Виллина! – проворчал бывавший порой догадливым Коля. – Оставила для нас.
     - Почему так думаешь-то? – сомневался Генка. – Вот, мне – зачем теперь инвалидная коляска?
     - Зачем, пикапу-трикапу?! Чтобы, как можно скорее добраться до Изумрудного города.
     - Конечно. На инвалидной коляске я помчусь так быстро – ещё, пожалуй, скорее, чем ты на велике, - засмеялся Генка.
      - А ты пробовал? – наивно спросил Коля. – Может, она волшебная.
      - Всё-таки, откуда известно, что это – для нас? – не унимался Генка.
     - Да, конечно, тут должно быть написано большими буквами: «Эта коляска – подарок Гене Цыплакову от Виллины». Иначе понять невозможно, - замурлыкала-засмеялась кошка Шашка. – Ой, не знаю, много ли в Волшебной стране инвалидов по ногам?
     Генка снова посмотрел на коляску и подумал о многом. В детстве, не способный ходить, а вынужденный через «не могу» и «не хочу» еле передвигаться на непослушных ногах с разъезжающимися костылями, он мечтал о коляске, но ему её не давали. Тогда, как у Костика Воробьева коляска была. И Генке было завидно.
    Потом, спустя много лет, Генка встретился с этим Костиком где-то в городе, на инвалидном слете. Оба были при колясках. Но Генка помнил, что Костик свое средство реабилитации просто ненавидел и пинал коляску ногами. Костик немного мог ходить, и изо всех сил старался развивать этот навык.   
     А теперь ходячим был он, Генка. И как ему относиться к подсунутой ему сейчас коляске? Как к насмешке?
    И всё же он сел на неё. Нажал на рычаги. Колеса крутанулись. Коляска легко, но не очень быстро покатилась вперед.
    В свою очередь, Коля оседлал велосипед и принялся нарезать круги вокруг Генкиной коляске, приноравливаясь к новой машине.
    Разочарование от коляски у Генки наступило почти сразу же.
    - Нет. Я уж лучше пешком. Оно скорее будет, - молвил он, дернув кверху ручку тормоза.
      И тут произошло очередное чудо. Инвалидная коляска поднялась «на дыбы», но не кувырнулась на спинку, а плавно отделилась от земли и поплыла по воздуху.
    - Эй-эй! – взвизгнул Генка, никак подобного не ожидавший. – Это ещё что такое?
     - Обыкновенная летающая коляска, - прокомментировал Коля, оставаясь в седле велика и взирая снизу на Генку, опять летучего, с некоторой завистью. – Виллина ерунды не подсунет.
   Коляска не думала пока ни падать, ни двигаться по воздуху в какую-либо сторону. И всё же Генка, по своему обыкновению, озаботился сейчас о том, как он будет спускаться вниз. Рулевые ручки вертели колеса в стороны. Нажатие на рычаги заставило коляску дернуться вперед. Ими же включался и задний ход. Но как же вниз?
    - Опусти тормоз, умник! – посоветовала Корина.
    Генка послушался, и это помогло. Тормоз на волшебной коляске оказался совмещенным с рулем высоты. Цыплаков приземлился; зато взлетел Николай, повернув грипсы велосипедного руля к себе, как на мотоцикле. Так же, как и коляска, велик сначала поднялся на заднее колесо – благо, оно было одно – и затем отделился от желтых кирпичей. Коля при этом никакого испуга не проявил и о спуске переживал не сильно. Он сделал на велосипеде большой, ровный круг по воздуху.
     - Теперь долетим не хуже птичек! – радовался Коля.
    Генка, окончательно насмелившись, поднял коляску кверху снова. Кошка, боявшаяся такого невиданного безобразия, как полеты, распушила от страха хвост и забралась к хозяину под куртку. Последней взлетела Корина на своем коврике.
    Летные качества у двух драндулетов оказались нисколько не хуже, чем у коврика-самолета. Компания помчалась в страну Молчунов на бешеной скорости, которая у велика и коляски прибавлялась и убавлялась просто словесными приказами.
     У столба со стрелками они замедлились и спустились уточнить направление.
      «Туда пойдешь – смерть найдешь» - настаивал зеленый указатель. А там, куда направлялась эта стрелка, сгущались вдали свинцовые тучи.
     А может, и не юморист это писал?
     - Изумрудный город, скорее всего, оцеплен, - сурово говорил Генка. – Никто нас туда не пропустит – и надеяться нечего.
     - Чепуха, - махнул рукой Коля. – Коринушка нас невидимками сделает – и пройдем, как у себя дома.
     По мере того, как опускался знойный вечер, в воздухе начинала всё назойливее звенеть мошкара. Один комар так и вился вокруг Колиного носа. А парень, несмотря на всю храбрость, выказанную в полете, не мог отцепиться от грипсов, чтобы не свалиться с непривычно летучего велосипеда – соответственно, не мог и прихлопнуть комара.
    - Уйди, гаденыш! – рычал на комара Коля.
    - С одной малюсенькой капельки крови от тебя не убудет, - ответил ему очень тонкий, тихий и противный голосок.
     - Что – ты тоже говорящий? – от комара Коля этого не ожидал. Удивляться тут, с одной стороны, было нечему, а с другой стороны, до сих пор насекомые в краю чудес, вроде бы, по-человечьи не говорили.
     - Тут заговоришь! – нудил комар. – Просто, понимаешь, ужасно захотелось донести до вас, людей, чтобы вы уже убирались куда-нибудь с нашей земли, ежели так к ней и к нам относитесь…
     - Скоро уберемся, - пообещал комару Коля. – К вашей земле мы относимся хорошо. А к вам – похуже, потому что вы, блин, кусаетесь и заразу разносите.
    - Из-за этого ваш правитель, в жизни не накормивший ни одного прозрачнокрылого, собрался уничтожить всех нас? И других насекомых, и зверей, и птиц, и рыб?.. А вы с ним согласны?
     - Какой – наш правитель? Почему – мы согласны? И как он всех уничтожит?
     Комар вытянул из Колиного носа изрядную каплю крови и продолжал:
     - Вот-вот начнется война, будут стрелять с неба огнем и сбрасывать бомбы. От этого погибнут тысячи зверей, птиц, рыб, миллионы насекомых, не говоря уж про людей, которые сами в том и виноваты.
     - Бомбы? – оторопело переспросил крошечного вампира Генка. – Тут раньше такого не водилось.
     - Это такие черные шары с сильным огнем и дымом внутри. Делают взрывы, на месте которых не остается ничего живого, - звенел комар.
     Генка вдруг вспомнил собственные сны ещё младенческого периода – над городскими домами летают черные самолеты и бросают бомбы. И земля, вперемешку с человеческими останками, обломками и черным дымом, с языками рыжего пламени, летит до самого неба… Он просыпался тогда после этих видений в холодном поту. Было Генке три-пять годиков.
     С чего бы ему прежде снилось такое – Генка сам не знал. Но если теперь это грозит Волшебной стране…
     - Скорее! Скорее! – громко прошептал он, и коляска рванула по воздуху в зеленую сторону, как бешеная. Не отставали от неё и велосипед с ковриком.
     Пока они мчались, мимо них стремглав пролетели несколько железных чудовищ, не задержавшись ни на миг. На спинах этих своеобразных «бомбардировщиков» сидели металлические гвардейцы с ничего не выражавшими лицами.
     И вот до ворот Изумрудного города осталось метров сто, или чуть больше. Над стенами видны были аэростаты – на случай немедленной ответной атаки. Видно – готовятся.
     Путники притормозили. Корина щелкнула пальцами, произнесла заклинание. Невидимость наступила.
     Оставалось только влететь в черту города, потом в Изумрудный дворец, дальше – стать снова зримыми и твердо убеждать Страшилу – прекратить, пока не поздно!
      Но совершенно неожиданно все три невидимых летучих магических транспортных средства с размаху врезались во что-то очень твердое, тоже невидимое и непреодолимое. Бабах!..
     - Ах ты, черт! – выругался Коля, с грохотом упав на жесткую землю. Корина свалилась на мягкий коврик не так болезненно. Гену накрыло коляской.
     Убедившись, что их техника на грани фантастики не пострадала, ребята предприняли новый штурм. Удар о незримое что-то (дополнительную стену?) произошел не такой резкий; падение вышло мягче, но цель опять оказалась недосягаема.
     - Убурру-курубурру! – выругалась теперь Корина. – Это у них защита от невидимок!
      В третьей попытке, заведомо тщетной, поднялись выше аэростатов и перелетели через все стены… Но над городом висело что-то, вроде абсолютно прозрачного, невидимого купола. Защита – так всюду защита!
     И что же с этим делать?
    Они перелетели в обратном направлении, за речной канал, когда-то превративший по придумке Страшилы Изумрудный город в остров , и опустились на траву.
     Настроение у всех было отвратительное. Только кошка с безразличным видом кралась по мокрой траве, к чему-то принюхиваясь.
     Вот, к чему. Навстречу ей, так же крадучись, двигался откуда-то большой коричневый полосатый кот.
     Мы помним, что сейчас кошку Шашку могли видеть лишь трое её друзей. Но для кота она была довольно различима – по запаху и специфическим кошачьим приметам, которые знают только эти четвероногие.
     -  От тебя пахнет весной, - заявил кошке кот.
     - Ну и что? – отмахнулась от него Шашка. – Я думаю. Не мешай.
     - О чем ты думаешь?
     - Моим хозяевам нужно попасть в Изумрудный город. Но у них это никак не получается. Что же им делать?
     - Что за ерунда! – фыркнул кот. – Я с утра туда уже сбегал пару раз и обратно возвращался. Попадал нормально. Там, кстати, какой-то переполох. Ясноглазые чего-то ждут и притом боятся. Рынки закрыты, ничего не украсть.
     - Муррр! А ещё раз мог бы ты сходить туда?
     - Зачем?
     - Сказать правителю Изумрудного города, чтобы остановил войну.
    Кот таращил глаза.
    - А нам-то что от войны? Это дела ясноглазых, может быть – беда, но тоже для них. Они сами порой не знают, что делают и чего хотят.
     - Ты глупый, - мурлыкнула кошка. – Война убьет многих – может, даже всех нас.
     Кот был не согласен с этим и ничего не боялся. Люди станут убивать друг друга – это чепуха, считал он.
     Но, малость подумав, кот спросил так:
    - А что мне будет за то, что проведу тебя в город?
    - Может, что-то и будет, - прищурилась Шашка. – Ты же подвиг совершишь.
    Кот снова фыркнул, и оба вприпрыжку отправились к воротам. И пропали надолго.
     Трое ребят остались на берегу канала – ждать. Они оставались невидимыми, и потому никто не тревожил пришельцев.
     - Удочку, что ли, здесь закинуть? – зевнул Николай. – Давно не ловил.
    Этим он и занялся. И вслед за несколькими золотыми монетами клюнул немаленький лещ.
     - Привет, - молвила рыбина, едва лишь Коля её вытащил. – Что – война-то уже началась, или нет?
     Пока Генка моргал на очередную говорящую рыбу глазами, мимо них в сторону Изумрудного города плавно и низко пролетела на пушистых крыльях знакомая Николаю птица.
    - Во, - почти радостно произнес Коля. – Сам Гу зачем-то прилетел.
    Но едва Гуамоко (это был он) приблизился к зеленой стене вплотную, с неба, с ближайшего аэростата по нему резанул красный луч. Птица вспыхнула маленьким огненным шариком – и через миг от филина остался один пепел.

Глава 16

      Урфину Джюсу тоже доставили новомодный приемопередатчик радио. Его притащил быстроногий деревянный курьер Веррес. Помог приладить приборчик к стене избушки, рядом с окном.
     Урфин любил всякие технические штучки. Но эта ему почему-то не понравилась с первого взгляда.
     К учебным воздушным тревогам огородник тоже отнесся без малейшего уважения. Он даже и не думал бежать в погреб при завывании сирены из устройства. Если вой начинался ночью, то Урфин просто с бранью поворачивался в кровати на другой бок и спокойно спал дальше. Хотя голос Страшилы, часто звучавший из аппарата, ясными словами объяснял всем слушателям необходимость готовиться к войне, обстрелам и бом-бар-ди-ров-кам.
    - Я уже стар для панических поскакушек и игры в прятки, - объяснял соломенному правителю Урфин, глядя на приемопередатчик, будто Страшила прямо в нем и сидел. – Смерти не боюсь. А вот ты, Мудрейший – лишка не мудри, чтобы Глупейшим однажды не оказаться.
     О приближающейся войне Урфин часто толковал и с живым собеседником – с таким же, как он, Жевуном-огородником Бумом Буббером, поселившимся недавно по соседству. Бум не разделял равнодушия Урфина. Этому старику было очень страшно, больше за свою жену, за сыновей, живших по разным городам – ведь, начнись война, их забрали бы в солдаты.
     В один из последних вечеров, казавшихся теперь почему-то особенно темными, Урфин решил послать на разведку в Изумрудный город оживленное чучело филина.
    Гуамоколатокинт улетел и не вернулся – ни на следующий день, ни на второй, ни на третий.
     В ночь на четвертые сутки с отлета филина, Урфин услышал сильный вой, грохот в небе и крики под окном. Но не потрудился даже вылезти из-под одеяла.

* * *

     В самый темный ночной час небо над деревушками области феи Стеллы и над Розовым городом осветилось зловещим красным заревом. Со скрежещущих железом нескольких летучих чудищ вниз устремились разрушительные лучи, а за ними полетели и бомбы. Достигая земли, бомбы взрывались, но грохотнуть успело всего пять-шесть раз, и на местах взрывов запылали пожары.
     Потом в своем дворце пробудилась фея вечной юности, зажгла люстру и развернула волшебную тетрадь.
    С крайне недовольным видом Стелла прочла заклинание, после которого все прилетевшие железные драконы развернулись и направились обратно, к Изумрудному городу, ещё скорее, чем примчались сюда.
     Ничего из описанных событий соломенный главнокомандующий из своей ставки видеть не мог, поскольку волшебные телевизоры теперь не ловили картинку ни с территории Болтунов, ни из Желтой страны. Он увидел драконов-стражей посланных бомбить «врага», вернувшимися, совсем близко от Изумрудного города.
     - Они сейчас по нам – по своим ударят, - предупредил главнокомандующего Каспер Джюс, придворный волшебник-механик, с начала войны неотлучно находившийся рядом со Страшилой.
    - Вижу и понимаю, - тоскливо изрек Страшила. – Их так колданула Стелла. А можно их опять в ту сторону развернуть?
    - В детстве в «собачку» переиграл, командир? – горько усмехнулся Каспер. – Ах, да, я забыл. У тебя детства не было…
      Вернувшиеся стражи отныне представляли угрозу своим прежним хозяевам. В Изумрудном городе послышались взрывы, и Страшила приказал стрелять по железным драконам с аэростатов.
     Кроме того, в дело вмешался железный рыцарь Тилли-Вилли, придуманный и сделанный ещё Мигунами под руководством одноногого моряка Чарли Блека из Канзаса. Вооружение у этого робота было «доисторическое» - колоссальных размеров меч и щит. Рыцарь с неописуемо страшной рожей вместо лица, вопил морские проклятия, перекрывая звуки сирен:
     - Клянусь бом-брам-стеньгой и стакселем! У, проклятые оранжевые драконы, сейчас я вам задам!
     Робот не особо различал, что за драконы кружились над ним. Главное – Тилли-Вилли видел, что Изумрудный город в огне.
     Пользы от гиганта оказалось немного. Несколько раз он махнул мечом, затем в него самого попала бомба – и рыцарь растянулся во весь рост, раздавив собою два дома – подозреваю, что вместе с их хозяевами – и затих.
     Вскоре железа в небе над башнями столицы ещё прибавилось. Потому, что вернулись и те, что были отправлены в Желтую страну.
     Там произошло следующее. Уже на подлете, на самой границе областей пятеро драконов зависли в воздухе. Путь по небу им преградили не солдаты, не пушки, не незримые стены, не летающий враг. Внизу на земле стояла маленькая пожилая женщина в желтом балахоне, остроконечной шляпе и с длинной, элегантно изогнутой курительной трубкой в руке – волшебница Виллина.
     Она стояла, ничего не предпринимая и не говоря. Просто внимательно и без тени страха глядела на воздушную угрозу и посасывала мундштук. Но лететь дальше драконы не могли.
     Тогда старший команды железных гвардейцев-наездников – Дрезг – приставил ко рту рупор и прокричал:
     - Гражданка Виллина! Вы должны признать верховную власть Страшилы Мудрейшего над областью Болтунов и то, что вы – его наместница.
     Всё так же молча, Виллина медленно выпустила струю желтоватого дыма, и этот дым изобразил в небе фразу большими буквами: «А ЕЩЁ?»
    Каратель чуть задумался – а может, он плохо умел читать – но вскоре ответил:
    - Ещё вы должны достоверно доказать, что в Желтой стране нет оранжевых драконов, и вы не имеете никаких связей с господином Фан-Фароном.
     - Оххх!.. Я не раз говорила вашему вояке-перестраховщику, что никогда и не слыхала ни о каких оранжевых драконах. Зато, вот, вижу целых… один, два, три… в общем, много – железных ящеров. Это Страшила, что – в качестве ком-пен-са-ции прислал, как он сам с удовольствием бы выразился?
    Дрезг не нашел, что на это сказать.
    - Что касается вопроса о верховенстве, - продолжала Виллина, - то я исключительно за равноправие. Так было и при Гудвине, которого одни уважали, другие опасались, и дальше. Так должно быть и впредь. И никак иначе!
     - Тогда мы вас будем бомбить, - равнодушно скрипнул Дрезг.
     Виллина опять ответила не вслух. Новая струя дыма из её трубки сложилась в слово «ПОПРОБУЙТЕ».
     Дрязг повелительно махнул рукой, и драконы метнулись, было вперед.
    Но металлические листы-крылья у них замахали почему-то не в ту сторону, в какую махнул командир. Жестко вихляясь и колыхаясь в воздухе, пять драконов полетели обратно, к Изумрудному городу. Их наездники ожидали чего угодно, кроме этого. Один из гвардейцев не усидел на скользкой спине – брякнулся и разбился на несколько частей.
    Остальные пять ящеров и четыре гвардейца вернулись домой и, увидев, что столицу бомбят, сразу ввязались в воздушный бой с подобными себе, но околдованными Стеллой.
    Бой вышел страшный… Если вообще бывают нестрашные сражения. Бомбы падали реже, но сверкали красные лучи, завывали сирены, а чей-то замогильный голос стонал по радио: «Атака с воздуха! Атака с воздуха! Всем в укрытия!»
     Стрельба с аэростатов тоже приносила определенный толк. Драконы и гвардейцы падали, горя. Какие-то из них вернулись на свои взлетно-посадочные полосы за городом. Бой прекратился.
     Жителям города пришлось среди ночи тушить пожары, лечить обожженных и раненых.
     - Ну, что же – наша атака легко отбита. Что предпримешь теперь? – спрашивали Страшилу двое самых приближенных придворных – Каспер Джюс и Гай Гарреш.
    - Что МЫ предпримем? – немного поправил его Страшила. – Починим поврежденных драконов и гвардейцев и станем воевать дальше. Шаг сделан, пути назад нет.
      - Но от этого шага твоего Изумрудный город пострадал гораздо больше, чем враги. Ты не заметил? – настаивал Гай Гарреш.
     - Значит, что-то мы не учли, - глухо бубнил суровый Страшила. – Недочеты мы исправим. Они воюют магией? Стало быть, наша задача – ней-тра-ли-зо-вать её, лишив врага средства борьбы. Каспер, ты придворный волшебник. Поручаем разбираться с магией тебе.
     Каспер Джюс, воспользовавшись тем, что Страшила ненадолго отвлекся от волшебного телевизора и с разрешения главнокомандующего, воспользовался этим прибором, чтобы проверить, как там поживает отец.
     - Покажи мне дом Урфина Джюса, - попросил механик у ящика.
     Сейчас же  ему представилось кошмарное зрелище. Дома Урфина Джюса больше не было, огорода рядом с ним – тоже. На месте всего этого была взрывная воронка, из которой лениво вытекал серо-черный дым.
    Глаза Каспера округлились, лицо побледнело. Он пытался что-то сказать, или даже прокричать, но слов не было, и голос у придворного механика-волшебника и кузнеца куда-то пропал.
     В эту минуту из какого-то дальнего угла в тронный зал проник лохматый полосатый кот, довольно дикий на вид. Он был весь в грязи.
     - Брысь отсюда! – заорал Гай Гарреш. – Кто его мог сюда пропустить?!
     - Мы только хотели сказать… - кот поднял правую переднюю лапу, но сейчас же опустил её – так человек, передумав, машет рукой. – А, ладно! Я свое дело сделал.
     Он убрался из зала столь же бесшумно и незаметно, как и возник тут.
     Зато ещё через минуту растерянная троица узрела новое чудо. Пишущая машинка на столике опять ожила, поерзала чуток и застрочила:
      «Страшиле Мудрейшему, - стали выскакивать на листке бумаги буквы и слова разной четкости, жирности и размера. – Твои гонцы вернулись из разведки и ждут на той стороне канала, когда ты обратишь на них внимание».
     - Скорики-морики! Что за гонцы?! – вскричал Страшила.
    «Те самые два парня, которых ты отправил искать Оранжевую долину» - щелкала машинка.
    - Кто вселил магию в эту штуку? – то ли возмутился, то ли озадачился правитель.
     Немудрено, что он запамятовал про туристов из далекой России. Войну вести – а особенно начинать – весьма несладко и хлопотно. К тому же, видел Страшила этих парней только по телевизору, а на «вражеской» территории они вообще словно пропали.
     Подскочив снова к ящику (Каспер Джюс сидел около телевизора, потрясенный, ушедший в себя, ни на что более уже не обращая внимания), Страшила пожелал увидеть своих гонцов.
      Они, правда, были там, у канала. Двое парней и одна девушка, мокрые от утренней росы, сидели на траве и переговаривались друг с другом.
     А возле пишущей машинки из ниоткуда явилась кошка черепаховой масти.

Глава 17

     Над головами Гены, Николая и Корины стремительно и кувыркаясь промчались три железных чудища. Они не причинили ребятам ни малейшего вреда, зато легко перелетели через городскую стену, и в столице всей Волшебной страны послышались взрывы.
    - Вот тебе и на! - прокомментировал Гена, с тревогой всматриваясь в темноту, - Похоже, у Стеллы и Виллины – у  самих «револьверы» нашлись.
    Взрывы в прекрасном Изумрудном городе продолжались. Но вот, за первой партией железных драконов к городу по небу закувыркалась и вторая. Из-за стены послышался металлический скрежет и лязг. Драконы вступили в бой друг с другом. Ярко сверкали ещё и красные лучи, разя ящеров. Разгорались пожары.
     - Как бы и по нам не саданули, - проворчал Коля.
     Невидимость спасла их от драконов, летевших на город. Если же схватка перейдет за пределы города, невидимость может стать бесполезной. Бомбы и красные лучи летят беспорядочно и в большом количестве. Бьют по всему – что видно и чего не видно.
     - Кто-то хотел идти в армию Страшилы солдатом? – съязвил Генка. Коля на это лишь промолчал.
     - И среди этих железок я пока почему-то не наблюдаю ни одного оранжевого ящера, - продолжал недоумевать Цыплаков. И ему опять никто ничего не ответил. Только Корина нахмурилась.
     - А между тем, если рассуждать, как недавно я, да Страшила – у дураков мысли сходятся, - то Виллина и Стелла должны были бы нанести свой удар с помощью именно оранжевых хищников, - говоря так, Цыплаков неотрывно смотрел на Корину.
      Молодая ведьма смущалась всё больше.
     - Ну да, - в конце концов, произнесла она громким шепотом. – Оранжевых драконов Страшиле и Дровосеку показывала я. Есть ли такие ящеры на самом деле – не знаю.
    - А я не понимаю, - сердился Цыплаков, - чего хорошего ты хотела этим добиться. Но определенные результаты есть – посмотри сама!
     - Мне было смешно на их доверчивость, - говорила Корина без тени улыбки. Из этого явствовало, что радоваться и ей нечего.
    Взрыв грохнул прямо над их головами, но никому из троих не повредил. Поднятая земля вперемешку с травой рассыпалась по непроницаемому, но невидимому куполу. Корина, явно, постаралась для собственной безопасности лучше, чем опытные столичные маги. Оба приятеля, однако, подскочили от ужаса.
     Генка вспомнил, как год назад в реальном мире видел очень интенсивную ночную грозу. Туча в белесом летнем небе плыла страшным, переливающимся сгустком, вся в огненных прожилках. И молнии засверкали непрерывно, и гром всякий раз был так оглушителен, что казалось – разряд угодил прямо в их дом. И так продолжалось, примерно, с полуночи до пяти утра. Пелагея Ивановна всё это время сидела на кухне с иконами и молилась о Божьей защите.
     Вот и сейчас тут было очень похоже. Даже страшнее. И намного. Гроза тоже началась, будто вдобавок к бомбардировке, с проливным дождем.
     Один из летучих ящеров рухнул прямо в канал с жутким скрежетом, и поднял изрядную волну.
     Окончилось и здесь близко к рассвету. Вдруг стало идеально тихо – без единого звука. И над этой тишиной осторожно глянуло красное солнце – словно подсмотреть сначала, все ли угомонились.
     Над Изумрудным городом в нескольких местах поднимались зловещие дымы.
     С того берега показался паром, скоро плывший к ним. На пароме находились два желтых деревянных солдата.
     - Мудрейший приказал доставить загорных гонцов во дворец, - проскрипел солдат с номером «4» на нарисованной форме.
     Солдаты их видели. Корина кивком головы дала знать парням, что незримость она уже отменила.
     Учитывая всё пережитое, Гена сомневался, нет ли тут нового подвоха? Но Коля радостно пробормотал: «Во! Хоть раз в жизни повидаю настоящего дуболома!» и смело шагнул на паром, не заботясь совсем о своем волшебном велосипеде. Гена тоже оставил без присмотра коляску. И только Корина бережно держала свой коврик подмышкой.
    Пожать кому-нибудь из солдат могучую деревянную длань ни один из парней не осмелился, хотя те протягивали им руки с глуповатой улыбкой.
    Паром вернулся на берег перед дворцом. Незнакомый никому из троих смотритель, вышедший к ним из будки, которую раньше – давно уже – занимал легендарный Фарамант, надел всем троим зеленые очки. И хотя мир вокруг заблистал изумрудным огнем, дым от смертоносного пламени войны, которое сейчас тут усердно гасили, не сделался менее зловещим.
    Два дуболома, встав с обеих сторон, проводили путников через ворота, потом по городу (который ещё местами дымился), а потом во дворец.
    Первым, кого ребята повстречали во дворце, был высокий худой человек в темно-зеленой мантии волшебника и остроконечной шляпе. У него было костистое широкое лицо, большой нос и острые глаза. Только взгляд – пустой, как будто остекленевший. Человек спускался по мраморной лестнице вон из дворца. Зеленые очки он, вероятно, снял раньше, а то и совсем не носил.
    Вот путники уже у трона, на котором сидел Страшила с видом, ещё более угрюмым, чем был когда-то у Урфина Джюса, врывавшегося сюда силой и правившего незаконно. Генке показалось, что соломенный волшебник борется с сильнейшей тягой ко сну.
     Кошки Шашки нигде в зале видно не было.
     - Слушаю вас, - тон Страшилы был безразличным.
     Коля ткнул Корину локтем в бок – сознаваться приходилось именно ей.
     - Правитель, - начала она, глядя себе под ноги. – Виновницей появления оранжевых драконов в Волшебной стране была я.
     - Как прикажете понимать? – нет, похоже, Страшила на самом деле был болен – и очень!
     И Корина объяснила ему, что ни одного живого оранжевого дракона она никогда не видала. Зато часто создает в пространстве, тут и там, нечто, вроде их движущихся и детально прорисованных изображений – или теней, которые постоянно и встречал Изумрудный правитель.
     - Меня неудержимо забавляет, когда кто-нибудь сумасбродит и в своем чудачестве не может остановиться, - сказала Корина. – Такого мне хочется подталкивать дальше и дальше, и посмотреть, к чему он придет. Шучу так, - сказала она, попытавшись улыбнуться. Улыбка вышла кривоватая.
    - Ты дошутилась, - сказал Страшила. – Теперь видишь, до чего я дошел?
    - Вижу, - грустно ответила молодая ведьма. – Но, во-первых началось это не с моего озорства или глупости, а с прочтения вашей светлости книги моей матери. Во-вторых – где же была в это время ваша мудрость?
    Страшила помолчал, собираясь с силами. Мысли его путались, слова давались трудно. Такое было с ним и раньше – когда он спускался в сырой мрак Пещеры рудокопов, или несколько месяцев жил в условиях промозглого и ядовитого Желтого тумана. Но сейчас он был просто на своем рабочем месте. А что-то со Страшилой было весьма не так.
    - За такое озорство бьют. И бьют больно, - прошелестел он соломенными губами. – Я постараюсь исправить свои ошибки. Но ты будешь наказана.
    - Главное – скорее остановите войну, правитель, - скромно молвил Гай Гарреш и отвесил небольшой поклон.
     Ответить Страшила ничего не успел. Потому что в эту минуту в широкое, сужавшееся кверху окно тронного зала (совмещенного с библиотекой) ворвался странный живой вихрь. Это сногсшибательное явление природы разбило стекла на окне вдребезги, а потом несколько маленьких, но невероятно сильных то ли лап, то ли рук схватили Страшилу, Корину, Гену и Колю, тёмное облако круто развернулось, взмыло и куда-то всех понесло на огромной скорости по воздуху.
    Из четверых пойманных и плененных – трое молчали. Зато Генка Цыплаков с перепугу так орал и визжал, захлебываясь воздухом, бьющим в лицо от скорости полета, - будто старался шуметь один за всех. Его ещё несли, схватив под живот, поэтому Генка глядел всё время вниз, и по мелькавшим там предметам понимал, что полет происходит довольно высоко над землей.
    Долго ли, коротко ли продолжался он, а Генке каждый миг этого полета довелось прочувствовать и перестрадать. Наконец, вихрь влетел в другое высокое окно – распахнутое, с розовыми наличниками – и мгновенно замер, опустив всех пленников на пол другого тронного зала, в стоячем положении.
     Страшила, Корина и Коля удержались на ногах, а Генка упал на спину.
     Теперь похищенные смогли осмотреться и поняли, что попали в Розовый дворец. Со всех сторон их окружали Летучие Обезьяны – рослые гориллы с кожистыми крыльями за спинами. Перед пленниками восседала на своем троне Стелла. Ясно – Летучие Обезьяны схватили и принесли их сюда по приказу феи вечной юности.
     - Благодарю вас, - кивнула Стелла самому рослому из Обезьян (Генка и Коля помнили, что этого вожака зовут Уорра), - но зачем их здесь так много? Я просила принести лишь одного уважаемого Страшилу.
     - Оставшиеся могли начать стрелять по нам, госпожа, - ответил Уорра.
    - Ладно, - фея не сердилась. – Останьтесь пока тут. Мы поговорим, разберемся, и ваши услуги снова понадобятся.
    - Слушаюсь, госпожа, - поклонился вожак.
    Немного погодя вторая стая Летучих Обезьян внесла сюда же спокойного, как удав, Железного Дровосека.
     - Итак, приветствую тебя, волшебник Изумрудного города! – произнесла Стелла, обращаясь к Страшиле. Он ответил тоже приветствием, приложив руку к груди и морщась от головной боли.
     - Веришь ли ты теперь, что я ничего против тебя не затевала? – спросила фея без лишней словесной воды, напрямую.
     - Верю, - ответил Страшила.
     - И почему?
     - Потому, что, если бы ты вдруг решила свергнуть меня с престола – ты бы сделала это очень просто и быстро, - ответил он, покосившись на Летучих Обезьян. – И я ничем не смог и не успел бы воспротивиться этому.
     Стелла немного и тихонько похлопала в ладоши.
     - Но что же мешало тебе подумать так раньше и не городить огород? Где были твои мудрейшие мозги?
     - С ними опять какая-то беда, - опечалился Страшила. – Простите, милая фея, за все мои дикие дурачества, я виноват, но… я не виноват. В последнее время у меня ужасно, немыслимо болит голова! Ещё немного – и я, чего доброго, разучусь думать вовсе. Вот эта молодая особа – Страшила покосился на Корину, - насылала мне видения оранжевых драконов – сама созналась. А может быть, кто-то другой навел порчу на мои мозги?
    Стелла медленно спустилась с трона по трем ступенькам, внимательно и участливо поглядела на Страшилу и ощупала его голову, как это делает врач больному человеку.
    - Ничего удивительного в твоей беде я не вижу, и даже ничего волшебного, - сказала она. – Вспомнишь ли ты, как и из чего сделал для тебя эти мозги Гудвин Великий и Ужасный?
     Страшила откровенно признался: ему известно, что мозги, сработанные Гудвином, состоят из отрубей, смешанных с иголками. В доказательство он хлопнул сам себя рукою по лбу и вытащил застрявшую в ладони весьма заржавленную иглу.
      - Сам можешь видеть, что металл – и тот портится за длительное время, - сказала Стелла. – С того момента, как ты получил мозги, прошло много десятков лет… Как часто меняют солому, из которой ты сделан весь?
     Страшила ответил, что её меняют аккуратно раз в год.
     - Ну, а когда тебе меняли, или хотя бы просто проветривали и просушивали мозги?
      Пару раз в жизни его голову, сделанную из чулка с соломой, действительно, сушили на солнышке. Но это было уже очень давно. Мозги же Гудвина оттуда – чур меня, чур! – никогда и не думали вынимать и что-либо с ними делать.
     - Госпожа Стелла, ведь мозги – это же священный предмет! – с трепетом воскликнул Страшила. – Говоря научно – даже сак-раль-ный! Как же к нему возможно прикасаться?
     - Тем не менее, они испортились, как самые обыкновенные отруби протухают от времени, - вздохнула Стелла. – Тебя же давно все считают самым настоящим волшебником Изумрудного города. Неужели ты не пытался переколдовать хоть что-нибудь сам себе?
     Страшила беспомощно пожал плечами и снова скривился от невыносимой боли в голове.
     - Но ведь если волшебник смог создать тебе мозги, то волшебница может их починить? Нет? – улыбнулась Стелла, просияв так неотразимо, что Генка Цыплаков поежился.
     - Скорее всего, ты права, - согласился соломенный человек.
     - И ты разрешаешь на время снять твою голову и поколдовать над нею? – уточнила Стелла.
     - О! Конечно, бери её и держи у себя, сколько будет необходимо! Дело в том, что без головы на плечах я совсем ничего не вижу, не слышу и не чувствую. Так человек иногда – я читал – засыпает без снов. И так я хоть отдохну немного от вымотавшей всего меня проклятой боли!
     - Но было время, когда ты отдал бы многое, чтобы испытать такую боль – когда ещё только мечтал заполучить мозги, - напомнила Стелла.
     - Да, да! – подтвердил Дровосек. – А я тогда, помню, мечтал даже о сердечной болезни! Ведь у меня не было сердца, а так хотелось его иметь.
      Стелла спокойно и уверенно сняла со Страшилы голову (соломенное тело кулем повалилось на пол), и обратила пока внимание на Дровосека.
     - А ты-то, позволь поинтересоваться – почему выполнял всякие, даже безумные указания Страшилы? Не видел, не понимал, к чему всё катится? Не мог предположить, что твой друг просто заболел?
    - Я никогда не блистал мудростью – в отличие от него, - скромно ответил Дровосек. – И привык во всем полагаться на мнение Страшилы. Сам вижу, что в последнем случае – зря. Сегодня Фиолетовую страну тоже бомбили. В этом есть моя вина, и мое сердце замирает от стыда и жалости к людям.
     - Теперь ты, дорогая, - Стелла повернулась к Корине. – Объясни свои недобрые шуточки с картинами драконов в небе. Ты хотела запугать людей? За что ты их так не любишь?
     - Они радуются смерти моей приемной матери, - ответила Корина. – Всякий раз, вспоминая о гибели Гингемы, они произносят с мерзкими улыбочками: «крак-крак!» А их бы самих вот этак «кракнуть»!
     Стелла с минуту подумала.
     - А насколько ты была бы рада снова увидеть свою мать? – спросила она затем, - Поговорить с ней, пообщаться?
     - Насколько рада?! Я стала бы самой счастливой во всех мирах – волшебных и не волшебных, земных и космических! – расширила глаза Корина.
     - Мы видели призрак твоей матери по дороге в Волшебную страну, - вставил словечко Николай. – Он обитает в Пещере рудокопов, в одном закоулке вместе с другими призраками ведьм, колдунов и королей. Мы говорили с Гингемой и даже маленько с ней поругались. Я могу тебе показать эту пещеру потом.
     Оглушительный радостный визг был ему ответом. Корина бросилась  Коле Осокину на шею и расцеловала его.

Глава 18

     Человек, попавшийся нашим путешественникам на лестнице, человек, торопливо и угрюмо покидавший Изумрудный дворец – это был Каспер Джюс.
     В отличие от Страшилы Мудрейшего, у Каспера Джюса детство было. Но в этом детстве тоже имелись лишения. Так, мать Каспер почти не помнил – она умерла, когда ему было всего три годика. Отец же его – Урфин – скорее всего, и наверняка, любил сынишку, но характером обладал очень суровым – потому любовь свою ярко не выражал. Пока ребенок был совсем маленький, Урфин пытался с ним ещё даже играть, и сам мастерил ему игрушки, но чем дальше – тем меньше. Деревянные фигурки оленей, медведей, тигров были вырезаны настолько искусно, что, казалось – вот сейчас забегают и чуть ли не заговорят. Забавляться с ними крошечному мальчишке было очень интересно. Но однажды, копаясь в сарае в сваленных старых вещах ребенок обнаружил ещё другие игрушки – тоже зверей, но с такими злыми и грозными мордами, что маленький Каспер даже вскрикнул. Теперь ему показалось, что эти вот деревяшки сейчас не только укусят его, но даже загрызут.
     Тогда ему было уже пять лет.
     - Зачем ты сделал их настолько злыми? – спросил он у отца.
    И отец постепенно рассказал сыну всё: как он, Урфин, сам был маленьким, и жизнь сделала его злым, завистливым и честолюбивым, как прислуживал когда-то волшебнице Гингеме – и эта служба также не прибавила ему доброты и человечности. Как, сделавшись столяром, уже после внезапной смерти Гингемы заполучил живительный порошок и придумал наделать из дерева солдат выше человеческого роста и оживить их. Как с помощью этой армии могучих, но глупых воинов сверг Страшилу – тогда ещё просто Мудрого – и сам на время стал волшебником Изумрудного города. Как Страшила всё же победил и Урфина, и его дуболомов, вызвав на помощь своих друзей – людей из-за гор, живших в загадочном Канзасе. Как, спустя несколько лет, Урфин снова смог вернуться к власти силовым методом, обманув и подчинив себе первобытный народ Прыгунов-Марранов и натравив их орду на Изумрудный город. Но этот взлет оказался тоже недолгим…
     - В те времена внутри меня жил беспросветный мрак, - поведал Урфин маленькому Касперу. – Я считал себя несправедливо обделенным судьбой, несчастным и покинутым. Прислуживая Гингеме, я подумал, было, что нашел свое место в жизни. Но ведь и она учила меня: «Если не хочешь быть ниже всех – постарайся, наоборот, стать выше всех». С её помощью дойти до вершин мне было не суждено, но я крепко запомнил эту науку, и потом долго пытался ей следовать.
     - Но став королем дважды, вопреки воле других людей, я увидел, что в таком положении больше недостатков, чем преимуществ. Любить меня никто не стал, друзей совсем не прибавилось. Появилось несколько лизоблюдов – да, но они выслуживались передо мною только ради самих себя, и отвернулись от меня сразу, как только я перестал быть им выгоден. Наверное, мне следовало бы осыпать покоренные народы всевозможными милостями. Но тогда подобное не приходило мне в голову. Да и Молчуны с Мигунами и Жевунами решили бы, что я к ним подлизываюсь – и только, скорее всего.
     Я пытался дать людям что-то и хорошее. К примеру, после первого свержения Страшилы я думал провести в Изумрудном городе выборы правителя и сам там участвовать . Но Молчуны сочли бы такое мероприятие жестокой насмешкой над ними. Они очень боялись меня, а страх не всегда порождает уважение.
    После того, как меня изгнали второй раз, я начал раскаиваться. К раскаянию меня подтолкнуло то, что народ Волшебной страны скоро простил меня и позабыл весь вред, что я нанес Жевунам, Мигунам и прочим.
     - А ведь Страшила и Дровосек могли приговорить меня к тюрьме – как я заточил их в неволю, приходя к власти. Но они не сделали мне ничего дурного, никак не отомстили, - вспоминал Урфин, общаясь с сыном по мере его взросления.
      - Ты оживлял солдат порошком, - говорил Каспер. – Значит, Страшилу и Дровосека тоже кто-то таким же порошком оживил? Как и робота Тилли-Вилли?
     - В этом сокрыта тайна, - разводил руками Урфин. – Очень похоже, что над всеми ими поработала магическая сила самой Волшебной страны – нашей земли, воздуха и воды.
     Урфин поучал Каспера, что только труд помог ему – самому Урфину – стать волшебником – вначале темным, а потом и светлым. Если бы он, к примеру, не возделывал овощи в огороде – Урфину никогда бы не видать живительного порошка, а теперь – самих этих всевозможных плодов, наделенных волшебным вкусом и всякими магическими благотворными эффектами. За эти сказочные овощи Жевуны, Мигуны, Молчуны теперь ценили и уважали Урфина Джюса.
      Так он воспитал тружеником и своего сына. Научил Каспера столярному мастерству; и тот, помимо всякой мебели, стал тоже вырезать из дерева игрушки. Каспер больше всего делал птиц и драконов – а последних в Волшебной стране со времени выхода наверх подземных рудокопов видали вживую многие.
     В своих игрушках Каспер Джюс очень тщательно прорабатывал каждую мелкую черточку – чтобы деревянные птицы и драконы внешне ничем не отличались от живых. Потом он поделился с отцом, что хочет добиться оживления своих деревяшек без участия всяких порошков, живой воды и тому подобного. Это ему, однако, не удавалось. Со временем Каспер изобрел хитрый деревянный привод, заставлявший крылья его драконов и птиц быстро махать – и так поднимать игрушки в воздух. Это был уже шаг вперед, к достижению его цели. Но оживлению научиться не удавалось, и Каспер несколько охладел к игрушкам и вообще к столярничеству, и принялся изучать кузнечное дело. Без этого нельзя создать оружия.
      Мрака в душе Урфина Джюса осталось немало, и значительная часть этого мрака передалась его сыну. Мрак выражался в тяготении Каспера делать и изобретать новые виды оружия. Развитие же оружия он понимал в повышении смертоносности оного.
     Он перебрался к опытному кузнецу в Изумрудный город. Каспер унаследовал от отца немалый ум и талант, и в кузнице тоже добился многих успехов. Со временем его даже пригласил Страшила для работ с металлом в Изумрудном дворце. Именно там Каспер увидел вблизи деревянных солдат, сделанных его отцом, и смог сам оценить их преимущества и недостатки.
     - Такая армия годится не для всякого сражения, - поделился он мыслями однажды со Страшилой. – Если когда-нибудь нам будет грозить враг, стреляющий огнем, он просто сожжет всех наших дуболомов.
     Страшила возразил, что деревянных солдат не пережгли ни Марраны, которых возглавлял тот же Урфин в роли Огненного бога – стало быть, они неплохо владели огнем – ни рамерийцы, стрелявшие в дуболомов из лучевых пистолетов, которые могли сжечь многое. Каспер покачал головой и предположил, что в дальнейшем враги могут быть значительно грознее тех. Но Страшила в те годы был ещё весел и бесконечно добр, и ко всяким предполагаемым угрозам относился беспечно.
     - Давайте-ка, многоуважаемый мастер, решать проблемы по мере их поступления? – предложил правитель Изумрудного города.
     Каспер же считал, что проблемы неминуемо поступят, рано или поздно.
     В столице он, кстати, познакомился и с железным рыцарем Тилли-Вилли, нашел с ним общий язык на почве общего увлечения механикой. Касперу не очень понравилось вооружение рыцаря.
     - Как бы ты мечом и щитом – безразлично, какого размера – отбился от огнестрельных пушек? – осведомился младший Джюс.
      - Да, клянусь людоедами острова Куру-Кусу! Что мне эти пушки?! – восклицал в ответ Тилли-Вилли, никогда никаких пушек не видавший. – Они не пробьют моё блестящее тело… а если пробьют – не почувствую боли, потом проживу и с дыркой в пузе – ха-ха! А я в ответ – как двину по ним мечом – ого-го, клянусь гюйсом и якорем!
     Между тем, Каспер и в самой Волшебной стране видал настоящие пушки – оставшиеся  от инопланетян в Великой пустыне, установленные на черных камнях Гингемы. Изучил их устройство и посоветовал Страшиле создать хоть несколько таких для обороны страны – на всякий случай.
      Ему как будто инстинктивно хотелось работать над всякими видами вооружения – словно чесались руки. Касперу казалось, что железные солдаты – намного превосходили бы дуболомов по боевым качествам. И однажды он сковал такого солдата. Правда, неживого. И оживить было нечем.
     Тут как раз от Урфина пришла весть, что огородник снова обнаружил растение, из которого получался живительный порошок. И металлические гвардейцы Каспера обрели возможность жить.
     Сам Урфин тоже приехал в столицу – посмотреть на изобретение сына. Железных гвардейцев не требовалось так много, как когда-то дуболомов, из-за большей их эффективности. Гвардейцы были толковее дуболомов, они имели способность думать. Но Урфину они не понравились.
     - Когда-то я, хоть и не имея законного права на это, всё же читал книги из библиотеки Страшилы, - молвил он. – И вычитал в одной такое: «Всякое ружье, если оно сделано – неизбежно будет когда-то стрелять».
     Каспер тогда ничего на это отцу не ответил. Он всё продолжал изучать технику, в основном – военную. Касперу удалось побывать и во вешнем мире, за горами. Там он узнал, как делают взрывчатку – и придумал, когда вернулся, изготовлять такую же в Волшебной стране.
     Немногим после такого сомнительного новшества у Страшилы начались видения Оранжевой долины.
     И вот к чему эти видения привели.
    Теперь Каспер Джюс шел, как во сне, брел, не видя и не разбирая дороги, привычно, туда, где был дом его отца. РАНЬШЕ, СОВСЕМ НЕДАВНО БЫЛ…
     Пока он шел через густой лес, его не сожрал ни один ягуар или кугуар. Жаль, думал Каспер – пусть бы сожрал!
     Ему бы впору сейчас было возненавидеть своего главнокомандующего, развязавшего эту глупейшую из войн. Но Каспер возненавидел самого себя. Зачем он увлекся изготовлением оружия? Кто грозил Волшебной стране? А если кто-то и грозил прежде – она – Волшебная страна – со   всеми справлялась.
      «Сделанное ружье – непременно выстрелит» - говорил Урфин Джюс.
      А теперь его нет. Бомба, получившаяся из взрывчатки Каспера Джюса, убила его же отца.
     Он остановился у того места, где только позавчера был дом Урфина и его знаменитый огород. Теперь там была только воронка, и из неё ещё тянулся отдельными струйками черный дым.
    Механик-волшебник, почти непосредственный виновник этой воронки, стоял на её краю, с ужасом заглядывая в дымящуюся глубину. Где-то в этой глубине витал дух его отца. И даже в могилу Урфина, если бы таковая существовала, положить было нечего.
      Что оставалось сыну? Нырнуть в этот дым, в этот сумрак и найти свою гибель там, где-то рядом с отцом?..
     Каспер уже нагнулся, готовый свершить скорый суд над самим же собой. Но вдруг подумал в несколько ином направлении.
    Он, конечно, умрет легко и быстро, без особых мучений. Все мучения уже увидены и прочувствованы – на пути сюда и прямо здесь.
     Что останется тут, на поверхности после него? Война кончится? Неизвестно. Да и вряд ли, если она только успела начаться. Все эти красные лучи, лазерные ружья, железные драконы и их наездники из того же металла – будь они неладны! – всё это останется и продолжит уничтожать людей, говорящих животных, рыб и даже насекомых (уже заговорили и гнусы – не намек ли это на конец времен?). И гибнущие от выстрелов и взрывов перед смертью станут поминать самыми крепкими словами виновника всего кошмара – его – Каспера Джюса.
      Он, безусловно, заслуживает смерти. Но чем его гибель поможет другим людям?
     Ничем. Делать мощное, сокрушительное оружие давно уже умеет не только Каспер Джюс. У него появилось немало помощников – к большому несчастью.
      Умерев, он уже ничего не исправит. А правильнее было бы сначала «убраться за собою».
     Да, волшебником Каспер тоже был. Он прочел за свои неполных двадцать семь лет несколько древних и современных магических тетрадей разных мудрецов – в том числе Гуррикапа. И вот этот-то прародитель и основатель Волшебной страны вписал в одну из своих книг такие строки:
     «А ежели натворит кто-либо из магов, одну за другою столько глупостей, что их и в год не разгрести – вот ему единое заклинание, отменяющее все его темные художества разом:
     «Элло-белло-фелло-келло, отболело-надоело, гром-бром-фром и дром – пропади ты пропадом!»
     - Пусть сгинет всё оружие и все средства для войны, созданные мною в Волшебной стране за все время моей жизни! – бормотал Каспер себе под нос, мысленно читая заклятие и испытывая сильнейшее отвращение к самому себе.
     Он прибегал к заклинаниям в редчайших случаях. Каспер не очень-то надеялся на чудеса – а всё больше на законы физики и принципы механики.
     Может быть, потому нынешнее его колдовство и не получилось – только над самой головой Каспера, поседевшей в одночасье от переживаний – зарычал в вышине небесный гром.
     А затем невдалеке от себя со стороны леса механик-волшебник услышал чьи-то тяжелые шаги. Вскоре к нему подошел пожилой человек в  темной рабочей куртке, в извечной голубой жевунской шляпе и с топором за поясом. Каспер знал его. Это был Бум Буббер. На плече он нес бревно.
     Нес бревно Бум, конечно, не в одиночку. Кто-то сзади нес на плече второй конец бревна. И этот кто-то был… Урфин Джюс.
    У Каспера от удивления и восторга земля закачалась под ногами.
    - Отец?! – воскликнул он, ещё не веря собственным глазам. – Ты жив! А волшебный ящик показал мне…
     Урфин и Бум Буббер опустили бревно на землю и присели на него – передохнуть.
     - А что мне сделается? – подмигнул Урфин сыну, - Какая-то ерунда попала в мою избушку, превратив её в дырку от бублика. Экое знатное волшебство! А я и не видел – на охоту ходил… Ну, что же – теперь надо заготовлять бревна и строить новую. А как? Не в чистом же поле жить!
      Каспер обнял отца. Глаза механика были полны счастливых слёз.

Глава 19
    Стелла развязала мешок с отрубями, которым по сути своей была мудрая, не так давно, голова Страшилы. Из мешка повеяло тошнотворной горьковато-сладковатой гнилью.
      - Я попрошу вас подождать в коридоре, - молвила она всем присутствующим в её приемной. – Вы должны понимать, что большинство магических процессов и манипуляций являются таинствами.
     Трое друзей и Железный Дровосек послушно удалились. Ждать им пришлось недолго – чуть более четверти часа. За стеной тем временем стояла полная тишина. Не слышно было даже заклинаний, каковые Стелла должна, вероятно, была произносить над новыми мозгами соломенного человека.
     Зато, когда всю компанию вежливо пригласили обратно, Страшила предстал перед ними, как новенький, сияющий самой доброй и радостной улыбкой, готовый обнять всех, кого только видит. Притом, на первый взгляд, именно во внешности Страшилы никаких изменений не произошло. Кроме одного. На плече правителя Изумрудного города сидела, как часто бывало до этого, откуда-то взявшаяся тут ворона Кагги-Карр. Вид у неё был встревоженный.
     - Эге-гей-го! – завопил Страшила, когда все вошли в тронный зал. – Эге-гей-го! Я снова, снова, снова с Элли!..
      Ворона сейчас же клюнула его в глаз. Впрочем, нарисованному лицу Страшилы на это было всё равно.
      - Ты что, дружище – совсем чокнулся? – заворчала Кагги-Карр. – Где же ты здесь увидел фею Элли?
     - Простите, дорогие мои друзья! – смутился Страшила. – Госпожа Стелла поставила мне новые мозги, к ним ещё надо чуть-чуть привыкнуть. А пока иногда, возможно, я могу что-нибудь и перепутать.
     - Да, я сделала ему новые мозги – несравнимо долговечнее старых, - подтвердила с достоинством неотразимо-прекрасная розовая фея. – Они состоят из полосок полиэтилена, смешанных с бритвенными лезвиями из нержавеющей стали. В моей волшебной тетради написано, что такие материалы прослужат, не портясь, от четырехсот до семисот лет.
      - О, как я счастлив! На здоровье, на здоровье, мудрая волшебница! – продолжал невпопад восклицать Страшила.
     - Да это тебе на здоровье-то, - улыбнулась Стелла. – А мне сойдет и какое-то другое слово. Ну-ка, вспомни?
     - Пожалуйста? – попытался исправиться Страшила.
    Все вокруг отрицательно покачали головами.
    - Это что же? – прокаркала ворона, вид у которой, повторюсь, был на самом деле тревожный. – Теперь его заново всему придется учить?
    - Нет, - успокоила её и всех других Стелла. – Колдовством я сделала так, что вся наработанная за прошлые годы информация в мозгах у Страшилы сохранилась. Просто ему самую капельку надо привыкнуть к новшеству.
     - А! Вспомнил! – крикнул Страшила. – Спасибо! Конечно же, большое спасибо, милая Стелла! Ведь я чувствую себя свежим и бодрым, как обычно, и готов вспомнить любую мелочь.
     - Хорошо, если так, - одобрила ворона без особого восторга. – А я летела сюда из Изумрудного дворца, спеша, как только могла. Там происходят события очень сомнительного характера. Когда только тебя, правитель, похитили, в  зале остались  двое – я да смотритель Гай Гарреш. Несколько минут он был растерян, а потом начал действовать очень быстро. Открыл двери и закричал мечущимся по коридорам и галереям придворным:
     «Беда! Враги украли Мудрейшего правителя! И, судя по всему, Страшила будет низложен!»
     «И что же теперь делать?» - спрашивали придворные друг друга в суматохе. Но Гай Гарреш стал решительным.
     «В сложившихся кризисных условиях беру командование на себя! – заявил он. – Я теперь – волшебник Изумрудного города!»
    «Минуточку! – возмутилась я. – Прежде всегда, если со Страшилой что-то случалось, его обязанности переходили ко мне».
     Но Гай Гарреш и не думал меня слушать.
     «Враг прилетел с северо-запада, - говорил он и тут же командовал: - Развернуть в ту сторону все пушки, какие имеются в городе! Если оттуда прилетит ещё что-нибудь – как то – оранжевые драконы – дать залп без промедления и без предупреждения!»
     - И люди послушались его? – сомневался ещё Страшила.
     - Люди в панике, - объяснила Кагги-Карр. – Тебе ведь известен характер твоих подданных. Если ими становится некому командовать при чувствительной угрозе – они впадают в ступор…
     - Как я… - пробормотал Генка Цыплаков. – Чудаки бесхребетные!
    - Приказ Гая был выполнен точно, а ещё через несколько минут самозванец официально вступил в должность правителя. Он захотел быть королем, и даже имя себе изменил.
     «Теперь я буду зваться: король Изумрудного города Бейв Рагофф Первый!» – громогласно объявил изменник по всем радиоточкам.
     Страшила молча собирался с мыслями.
     - Что же из этого следует? – рассуждал он. – Когда Летучие Обезьяны принесут нас обратно – по ним без вопросов ударят из пушек. А значит – и  по нам, тоже.
    - Да-да, - подтвердила Кагги-Карр.
   - Как нам избежать такого ин-ци-ден-та? – спросил Страшила, возможно – сам себя. – Добираться до Изумрудного города иными, окольными дорогами? Пешком?
     - Войну-то отмени, - посоветовала Кагги-Карр. – Объяви об отмене погромче по радио.
    - Я-то отменю, - ответил соломенный человек. – Но не раньше, чем попаду в свой дворец. А как туда попасть?
    - Я вас научу заклинанию боевого щита – примените его на подлете, - сказала Стелла. – Тогда снаряды ударят вместо вас в невидимую преграду.
     Она прочла короткое, легко запоминающееся заклинание – и разочарованно нахмурилась.
     - Что-то не так… Нет нужного эффекта. Не сверкнула молния.
     Ничего не случилось и при повторном чтении заклинания.
    - Что же такое? – заволновалась Стелла. – Похоже, магия стала мне изменять?
    - Тебе изменяет магия, главнокомандующему – придворные, - забормотала себе под нос Корина. – Нынче в Волшебной стране очень много распустилось цветов желтых оттенков.
     - Ну и что? – махнул рукой Страшила.
     - Желтый – цвет измены и предательства, - объяснила девушка.
     - Давай уничтожим все желтые цветы? Хочешь – я их все сорву заклинанием – и тебе подарю? – предложил Коля.
    Корина посмотрела на него с улыбкой, но ничего не ответила. Её сейчас интересовал более практический вопрос.
    - Ладно, - сказала она. – Не действует «боевой щит» - так не действует. Просто заменим его невидимостью. Эти чудаки нас не увидят – и расстрелять, ясно, не смогут. А влетев во  дворец, мы с ними уже разберемся.
     - Звучит логично, - сказал Страшила. – Я сам иного выхода пока придумать не могу.
     И две команды Летучих Обезьян опять полетели в области Молчунов и Мигунов. Только предводитель тех Обезьян, что несли Железного Дровосека, всё опасался: «Не ждет ли его сиятельство в Фиолетовом дворце тоже какой-нибудь нехороший сюрприз?»
      Полет к столице продолжался нормально. Зоркие глаза соломенного волшебника разглядели зеленые башни с изумрудами на шпилях, крыши домов и знакомые улицы ещё издалека. Но что-то на них изменилось опять – и на крышах, и на улицах.
     Невидимость сработала. Пушки их не очень-то испугали бы.
     Но…
     - А где пушки-то? – недоуменно произнес Страшила.
* * *
          Самозваный новый король Изумрудного города (и, возможно, всей Волшебной страны) Бейв Рагофф Первый взобрался на крышу дворца, чтобы лично командовать стрельбой из пушек, если что.
    Бить Бейву пока было некого. Рагофф… то есть, тьфу! – врагов никаких не было видно.
    Но враг безгранично хитер и коварен – Рагофф помнил об этом. И всматривался в каждую тень, вслушивался в любой шорох.
     Он с детства мечтал стать королем. Он понимал, что, если представится такая удача – нельзя терять ни мгновения. Бейв и не растерялся в нужное время. Вот он – король, тому уже десять минут… одиннадцать… двенадцать…
      Враг не даст ему пробыть королем долго – это ясно, как день. Придется стрелять, чтобы отвоевать свою мечту. Бомбардиры, сделанные из железа, стояли у пушек, готовые палить по первому взмаху его руки.
     И вот, самозванцу что-то показалось, послышалось, а может – почудилось…
     Ну, конечно же! Это враги стали невидимыми и лезут исподтишка. Они, проклятые, способны на любую подлость – лишь бы Бейва лишить законной (украденной) короны!
    Так чего он тянет резину? Есть же правило – сначала стреляй, потом спрашивай, выясняй, и всё остальное.
     Бейв Рагофф Первый поднял руку и крикнул гвардейцам: «Пали!»
     Ничего не произошло. Вернее, что-то произошло – от чего выпалить не получилось. А именно: пушки исчезли. Пропали все разом, сколько их было на крышах и на площадях. Железные гвардейцы исчезли тоже. Всё это случилось мигом, не успел новый король и глазом моргнуть.
    И почти сразу же за этим странным происшествием окно в тронный зал, совмещенный тут с библиотекой, грохотнув,  распахнулось, и туда ворвалось нечто, вроде невидимого урагана. Ещё миг – и зал наполнился людьми и другими существами. Теперь там находились двое парней, одна девушка, одно соломенное пугало с вороной на правом плече и несколько Летучих Обезьян.
    Бейв Рагофф Первый, возможно, уже не король Изумрудного города, оставался на крыше дворца один, без охраны, без какого-никакого, хоть плохонького оружия.
     Пока Корина заклинанием чинила разбитое вдребезги окно (чтобы каждый осколочек стекла вернулся бы на свое изначальное место, и окно было бы как новое), Страшила выглянул в распахнутые створки наружу и увидел на крыше человека.
     - Уважаемый смотритель, - Страшила был, казалось, удивлен, но вежлив, - Как вы туда забрались?
     - Осмелюсь доложить, - залебезил Бейв Рагофф, снова ставший мгновенно смотрителем Гаем Гаррешем, - пока ваше превосходительство отбыли внезапно, без предварительного уведомления, я принял командование на себя, ввиду отсутствия иных кандидатур… ведь идет война…
     - Кончилась война, - с улыбкой молвил Страшила Мудрый. – Я её отменил. И – вон  – даже пушки куда-то пропали.
    А ворона на его плече недобро каркнула: «Гарреш – дрррянь!»
    Страшила не собирался судить своего проныру-придворного. Ни оштрафовать Гарреша, ни уволить с работы – простить и оставить на прежнем месте, как часто поступал с разными людьми и раньше. Человек ведь проявил решительность в сложный момент, - объяснил свой вердикт соломенный волшебник, - Может, Гай хотел, как лучше? Думал помочь людям?
     Все эти милостивые решения он объявил Гаю Гаррешу, когда тот вместе с пришельцами из-за гор стоял перед троном законного правителя Изумрудного города.
    Но обычной и извечной доброте Страшилы, по крайней мере – в отношении Гая Гарреша – внезапно был положен предел. Внимательно глядя в глаза изменника, правитель вдруг произнес:
    - Я тут вас прощаю, а вы в это время что думаете? Хотите, озвучу ваши мысли? Не хотите? Тем не менее, я озвучу. Вы кланяетесь мне и благодарите меня, а сами думаете: «Всё равно, ты когда-нибудь сгоришь, если уж до сих пор не сгнило, окаянное чучело! И тогда-то моя мечта сбудется. Я не упущу возможности сделаться королем, когда ты исчезнешь навсегда! А исчезнуть – я тебе постараюсь как-нибудь пособить»… Ай-яй-яй, уважаемый смотритель Гай Гарреш! Да разве это хорошо?
     Изменник густо покраснел, попятился и шустро сгинул из дворца. Преследовать его уж не стали. А Генка Цыплаков покосился на Страшилу с нескрываемым удивлением.
    - Да-да, - улыбнулся Гене Страшила. – Как-то странно получается, сам не пойму как. Вы, уважаемый пришелец, мне сейчас ничего не говорите, а думаете: «Мысли он, что ли, читает?». Отвечу вам – да, читаю. Но не  специально, поверьте. Просто они сами читаются…
    - Волшебство! – пробормотал Коля.
    - Вы правы, это, вероятно, волшебство. Вы сейчас подумали, что Стелла, наверное, вложила в мои новые мозги эту способность. Я и сам так полагаю.
    Он помолчал и продолжил:
   - Наверное, вас надо как-то наградить? Вы держались мужественно, явившись к нам в не самое хорошее время. Хотите – обоим по ордену Изумруда?
     Гена не успел и рта открыть для ответа, а Страшила уже всё понял из его мыслей.
     - По-вашему, это ни к чему? Вы думаете, что ничего для нас не сделали? Что просто попали сюда, походили взад-вперед, посмотрели чудес – и всё?
     Да, с новыми способностями Страшилы, общаться с ним стало несколько сложнее, что ли…
     - Ордена мы не заслужили, и изумруды нам ни к чему. Их значение не поймут в нашем мире, - сказал Гена. – Станут донимать расспросами, не поверят правде, будут спрашивать, где украли. Изумруды – дорогие, появится соблазн их продать. А ведь это – почетные награды…
     Страшила вежливо слушал до слова «продать», хотя читал его мысли быстрее слов. А потом сказал:
     - Вы, в отличие от меня, сразу же поняли, да и так знали, что война не принесет ни мне, ни стране в целом ничегошеньки хорошего. Вы поставили сами себе цель предотвратить войну. Выполнить это было тяжело, почти невероятно. Но вы смогли вычислить, что с одной стороны причина войны исходит и от вашей подруги. И открыто сказали Корине об этом. Призвали её прекратить войну, и умудрились не предать девушку.
     Все трое молчали. Корине было стыдно.
     - Хотя бы памятные значки от нас примете? Ведь вы побывали здесь – а мечтали об этом долго, с детства? Отказа, друзья, от вас я не приму.
     Секретарь внес в зал на подносе два блестящих небольших зелененьких значка в форме изумруда, но плоских. На одном был портрет Страшилы, на другом – Железного Дровосека. Гена взял себе значок со Страшилой.
     - А если я хотел бы себе портрет Урфина Джюса? – не вполне вежливо поинтересовался Коля Осокин.
     Тогда Корина прикоснулась рукой к значку с Дровосеком, и картинка на нем изменилась. Теперь там был изображен Урфин Джюс, поднявший зачем-то вверх указательный палец.
     - Во, - одобрил Коля. – Спасибо.
     -…А ещё нам хотелось бы, - добавил он после паузы, - выяснить: где наша кошка Шашка?
     - А я – здесь, - вдруг ответил ему тонкий мурлычущий голосок, и Шашка возникла, будто из ниоткуда, около его ног. – Только, ребята, я бы хотела остаться в этой стране навсегда. Хорошо, когда люди понимают зверей, и наоборот. Хорошо жить на полной воле. Кроме того, у меня здесь появился друг.
      - Оставайся, - кивнул ей Генка. – Может быть, тебе и лучше будет совсем без хозяев.
     - Почему – совсем? – вмешалась Корина. – Ко мне пойдешь жить, Шехерезада.
     - Пойду, - мурлыкнула Шашка. – Но не навсегда. И не сейчас. Покажешь, где ты живешь. Соскучусь – так и быть, прибегу…
     - А вас, сударыня, мы всё-таки спросим отдельно, - Страшила посмотрел на Корину, и голос его сделался строгим. – Будете ли вы снова безобразничать, пугать людей страшными картинками и злить добрых правителей?
     - Не буду, - молодая ведьма потупила глаза (спрятала свои мысли, подумал Коля). – Я вредная была потому, что долго жила в разлуке с матерью. А теперь я скоро опять встречу Гингему. Хотя бы призрак…
     - И потому, что у тебя велосипеда не было, - усмехнулся Коля. – Хочешь, я тебе свой велик отдам?

* * *
     Вместо  головных болей Страшилу теперь тревожила совесть. Он сразу же пошел по Изумрудному городу – осмотреть последствия бомбардировок и перестрелок, извиниться перед гражданами. С собой взял двоих гостей из-за гор и Корину, тоже.
     Правитель останавливался перед каждым поврежденным домом, и там, где шли похороны погибших. Он просил у людей прощения, уверял их, что война теперь кончилась навсегда. Люди отвечали, что не держат на правителя зла – и даже родственники убитых.
     Путники не обнаружили, действительно, в городе ни одной пушки. Отовсюду также исчезли лучевые ружья и пистолеты. Пропали все, как один, и железные «гвардейцы». Приемопередатчики на домах теперь не выли, а виновато помалкивали.
     Страшиле доложили, что пропали и железные драконы-защитники со взлетно-посадочных полос за городом. Объяснения всем этим пропажам никто не находил.
     Каспера Джюса, придворного механика-мага в Изумрудном городе сейчас не оказалось. Весточку от него вскоре принесла болтливая сорока. Каспер был в Голубой стране, помогал отцу – Урфину – заново строить его уничтоженный бомбой дом.
     - Каспер Джюс говорит тебе, Мудрый Страшила: «Всё оружие, сделанное мною, железных гвардейцев и железных драконов я отменил, чтобы больше никаких войн в Волшебной стране никогда не было. Тебя же, командир, прошу прислать нам сюда хоть парочку деревянных солдат. С ними построим дом скорее».
     Все исчезновения, таким образом, разъяснились. Просьбу обоих Джюсов Страшила с радостью выполнил.

Глава 20

    Летучие драндулеты Николаю и Генке вернули нетронутыми. Они взлетели, и воздух под шинами Колиного велосипеда и Генкиной коляски (и под ковриком Корины) казался упругой и основательной опорой, не менее надежной, чем желто-кирпичная дорога. Парни сделали несколько кругов на двухсотметровой высоте – для того, чтобы снова привыкнуть к полету.
     - Куда вы отправитесь теперь? – спросила Корина. – Домой, в вашу Россию? Все невзгоды тут окончены.
     - А там – только начинаются, - пробормотал Гена ни к селу, ни к городу, с наслаждением нажимая на рычаги коляски и подставляя лицо свежему ветерку. – Очень нужны нам всякие невзгоды…
     - А полетели с нами в Россию? – предложил молодой ведьме Коля. – Там хорошо.
    - Что я там делать буду? – пожала Корина плечами.
    - А здесь ты что делаешь? – спросил Николай и прыснул от смеха. Фраза как будто пришла из известного фильма. Перестав смеяться, он добавил: - Мы тебя проводим до Пещеры. Без нас ты мать свою можешь и не найти.
     Они спустились чуть ниже, чтобы не терять из виду желто-кирпичную дорогу. Вскоре на ней появился очередной указатель. На голубой стрелке значилось: «Туда пойдешь – поешь-попьешь»; а на коричневой: «Сюда пойдешь – себя найдешь».
     Голубая стрелка, без сомнения, указывала на страну Жевунов, а коричневая – на страну Подземных Рудокопов. Стрелки располагались под довольно острым углом: Голубая страна граничила с Подземной.
    У сумрачного входа в Пещеру, оказавшегося не так и далеко от жилища Корины, дежурил неприветливый охранник. Он потребовал у посетителей пропуска.
     - Кому попало шататься не положено. Война идёт, - объяснил охранник.
     - У вас устаревшие сведения, - возразил Гена. – Отменили войну. Радио, что ли, не слушаете?
    Охранник, всё равно, артачился, хотя на поясе у него висел миниатюрный приемопередатчик – точь-в-точь кнопочный мобильный телефон из нашего времени.
    - Сегодня отменили, завтра опять начнут, - ворчал рудокоп. – А у меня – устав.
    Корина эти препирательства долго терпеть не стала. Протянула к стражу свою открытую правую ладонь и четко произнесла:
    - Замри!
   И страж сейчас же неподвижно застыл на месте, не шевеля даже бровью, как пластмассовая кукла. Притом, он побледнел, как покойник, но стоял и не падал.
    - Кайф! – почему-то обрадовался зловещему чуду Коля. – А сделай мне так же?
    Вместо этого излишества Корина щелчком пальцев сделала всех троих невидимыми. Дальнейший путь в подземелье оказался для них свободен.
     Мрак и сырость, снова окружившие Генку, навеяли ему какое-то грустное и одновременно очень светлое чувство – будто бы его неуклонно влечет обратно домой – ровно той же дорогой, какой Генка явился сюда.
     Он шел и думал, что идет своими ногами, может быть, в последний разок на долгое время. Ведь там, в реальном мире нет никаких чудес. А коляска – подарок от Виллины – осталась у входа в Пещеру.
    Света в Пещере в этот раз оказалось намного меньше, чем в первый. Не было ни одного светящегося Глазуна и даже ни одного Ушана. Наверное, их тоже отменил Каспер. Они были созданы для слежки, для шпионажа за людьми, и в мирной жизни стали не нужны.
    - Куда ж ты прешься? – окликнул его сзади Колин голос. – Забыл, что ли, как мы шли сюда?
    Такое с Генкой часто случалось и прежде, в реальном мире. Он путал направление в новых и малознакомых местах, что вызывало порой недовольство его мамы и заставляло Пелагею Ивановну ворчать на сына.
    Генка повернул правее, и услышал громкий рык. Из темноты на него надвигался, светя глазами, Шестилапый. Зверюга не видела Генку, но ясно чуяла и, возможно, собиралась съесть его.
    - Эй-эй! – взвизгнул Генка на подземного хищника. – Может, не надо?!
    Он неточно помнил из книг Волкова – говорят здесь Шестилапые, или нет?
    Этот, впрочем, оказался говорящим.
    - Пррроклятые людишки! – рычал зверь вполне по-человечьи. – Собрались уничтожить всех нас и всю Волшебную страну, а сами при этом остаться целехонькими! Вон, даже невидимыми ходят – мерзавцы! Съесть хоть этого?  Пусть и вредно их лопать, гадов…
     Смертоубийства не произошло, поскольку Корина невозмутимо изрекла опять «Замри» - и Шестилапый безвольно растянул конечности.
     Вскоре путники нашли тот самый тоннель, где плавали тени колдуний, магов и древних королей. Здесь в незримости для них необходимость отпала.
     Корина радовалась, как дитя, увидев черты своей приемной матери, услышав её голос. Но Гингема её радость не очень разделяла.
     - Учишься? – прошамкала светящаяся старуха пренебрежительно, не поздоровавшись даже. -  Я смотрю – ты и книги читать научилась. И людишек стращать и на место ставить. Но мало, слабо. Читай дальше. Начатое, дочура – доводи до конца. А пока ты так и осталась лентяйкой, как прежде.
     Обнять призрак у Корины, конечно, и не могло получиться; к тому же, Гингема всё время отстранялась.
    - Волшебную книгу какую-нибудь принесла – или снова забыла, раззява? – спрашивала усопшая колдунья.
    Книга у Корины оказалась с собой, именно её – Гингемина.
    - Надо бы посмотреть, что там делает ваш любимый вождь – Страшила, - ворчала Гингема, читая заклинание.
    И книга отобразила на картинке, словно на экране, Страшилу Мудрого. К нему опять прибыл в гости Железный Дровосек, и два вождя мирно прогуливались вместе где-то в парке. Они смотрели, как механики чинят железного рыцаря Тилли-Вилли. Пока ему пересобирали туловище, гигантская голова лежала отдельно и смеялась.
     - Ничего-ничего, скоро сделают. Ты поспи пока, - поддерживал его Страшила.
     - Громы и молнии! Да я никогда не сплю, клянусь ураганами! – кричал неугомонный великан. – Пока заделывают дырку в моем пузе, в голову мне лезут замечательные технические идеи! Что, если, например, к моим ногам добавить колеса или гусеницы?
      Страшила ничего не ответил. Ему трудно было понять робота. Сам он с оторванной головой ничего бы не видел, не слышал и не воспринимал.
      - До сих пор меня совесть мучит из-за моей глупости, - говорил соломенный волшебник Дровосеку. – Как я мог довести до этой дурацкой войны?.. Знаю, знаю – ты думаешь сейчас про меня: «Обманули, запугали». Но я ведь считал себя мудрым. И другие люди меня уважали. И вот, они погибли из-за меня.
     - Но надо ведь жить дальше, - пожимал плечами Дровосек.
     - Следует проверить, что теперь думают обо мне люди, - переживал Страшила. – Я виноват и искуплю свою вину. Проведу выборы. Если вместо меня изберут другого волшебника Изумрудного города – пусть. Ведь у нас каждый может быть волшебником.
    Гингема злорадно осклабилась.
    - Очередную глупость учудило наше пугало! А ты, дура, пользуйся.
   - Как пользоваться-то? – Не поняла Корина
   - Он власть теряет через свои выборы, а ты соломенной башке в этом помоги. Поучаствуй в выборах. Подколдуешь там – я, так и быть, посодействую уж тебе – и станешь феей Изумрудного города.
     - Вот тогда я дурой и стану, - хмыкнула Корина.
     - Ты и сейчас – дура, - невозмутимо бросила дочери Гингема.
    - Сама такая! – огрызнулась дочь.
    - Вот уж встретились милые родственницы… - раздался голос Бастинды из глубины пещеры.
    - А можно посмотреть на Урфина Джюса? – спросил Коля, хотя бы для того, чтобы помешать им ссориться.
     Книга показала троих работавших людей на покореженной недавно взрывом лужайке близ Кругосветных гор. Им помогали два дуболома. Сруб нового дома был уже поставлен. В вечерних лучах Урфин, Бум и Каспер отдыхали, попивая вино. Дуболомы стояли рядом неподвижно, руки по швам.
    - А помнишь, как я тебя когда-то учил столярничать? – спрашивал зеленого солдата номер 1 Урфин Джюс. – А ты ещё сам себе ноги отпилил?
    - Помню, хо-хо-хо! – громыхал дуболом.
    Каспер, чтобы расслабиться, всё подбавлял себе вина. В конце концов, он напился крепко, шатаясь, подошел к зеленому солдату номер 2 и задал пьяный вопрос:
     - Ну, что, морда?
     - Я не морда, - спокойно возразил деревянный человечек. – Я – зеленый номер 2.
     - А для чего тебя, зеленого номер 2, сделали? Чтобы воевать, убивать, грабить, рушить?
     Солдат отрицательно покрутил башкой-чурбаком. Ничего этого он не помнил.
    Но Каспер Джюс был пьян и зол. Он был зол, прежде всего, на самого себя – за то, что помогал разжигать войну. Он злился ещё более на всё, что так или иначе было с войной связано. Перед ним стоял деревянный солдат в нарисованном зеленом мундире. Этого солдата создал уже довольно давно отец Каспера – Урфин Джюс и завоевал с помощью еще сотен таких же уродов Голубую, Фиолетовую и Изумрудную области. Что из того, что уже больше тридцати лет эти солдаты переделаны в добрых, обаятельных, сильных и неутомимых работников? И что прямо сегодня это существо помогло ему построить дом для отца? Касперу сейчас до  последнего факта не было дела. Перед ним стоял деревянный солдат, сделанный, прежде всего, ради войны.
     И, недолго думая, Каспер вынул из кармана зажигалку и пустил огонь по деревянному телу солдата.
     Огонек был маленький, а деревянные люди с таким явлением природы познакомились уже давно. Зеленый номер два сгорать не хотел, и терпеть издевательства не стал. Он просто сбросил с себя пламя, затоптал его, а после отвесил виновнику маленького происшествия неплохой хук справа. Спокойной ночи!..
     Когда Каспер пришел в себя, то увидел, что над ним сидит Урфин и смотрит на сына тревожно.
     - Ну, что, отец? – тихо проговорил механик-волшебник. – Теперь-то хоть война совсем кончилась?
     Во всей Волшебной стране отныне не будет более ярого борца за мир, чем он – Каспер Джюс.
* * *
     - Все живы-здоровы. Как хорошо! – сказала Корина в Пещере и закрыла волшебную книгу Гингемы.
     Наверное, это было, и правда, хорошо. Только Коле Осокину стало отчего-то грустно.
     - А можно нам остаться здесь, в Волшебной стране? – поинтересовался он.
     - Вы только вдвоем живете, и вас дома никто не ждет? – предположила Корина.
     Генка объяснил, что живут они, конечно, отдельно, и дома их ждут матери.
     - Да только зачем мы матерям-то? – добавил он грустно, - Мы ведь дурачки оба, откровенно говоря. А я ещё и безногий калека. А здесь я могу ходить. И приносить пользу…
     Корина не дослушала его. Она внезапно рассердилась.
     - У вас есть матери! – воскликнула молодая ведьма. – Они живые! И старенькие – им ваша помощь нужна. Но вам на них – всё равно и наплевать! А моя мать – уже мертвая, она постоянно злится и ворчит. Но я рада видеть её, даже призраком…
     - То – ты, - попытался оправдаться Генка. – Мы – иное дело…
     Коля молчал.
  - Мне на вас глядеть тошно! – заявила Корина. – Хотите, или нет – сейчас вы окажетесь дома, и кланяйтесь вашим матерям, и никогда их больше не оставляйте на произвол судьбы.
     Никто из ребят больше ничего сказать не успел. Раздался щелчок. В глазах Генки Цыплакова всё погасло.
     Его куда-то несло в кромешной тьме вперед ногами, затем – вперед головой, окуная из промозглой сырости в леденящий мороз.
     И вот уже на него с высоты черного беззвездного неба смотрели два знакомых, прекрасных, зеленых, сияющих, замораживающих глаза.
     - Что? Не хочешь домой? – спросила его Снежная Королева. – Поедем ко мне в чертоги?
      Генка уже был там целых два раза, оба – в детстве. Буквально только минуту или две назад ему не очень хотелось возвращаться домой. Но вот сейчас… Может, потому, что у него был всегда такой вредный характер?
    - Ты знаешь – я хочу домой! – заявил он Королеве. – И даже очень хочу!
    - А я? А как же я? – в голосе Королевы слышалось не то ребячливое хныканье, не то – насмешка.
     - А с тобой я воссоединюсь позже, ладно? Когда окончу свои земные дни?
     Снежная Королева снова проморозила Гену насквозь глазами – и стремительно умчалась в черную высь.

Заключение

     Выдохнув и промигавшись, уняв перед глазами черные и белые искры, Гена Цыплаков опять обнаружил себя сидящим дома, в своей комнате, на собственной кровати. Было около десяти часов летнего утра. В окно ярко светило солнце.
     На столе громко запел смартфон. Генка ответил. Оттуда раздался голос Сергея Никитина:
      - Привет, Геннадий, - пробасил Сергей. – Ты дома сегодня?
      - Да, вроде, как дома, - ответил Генка несколько сонно.
      - Скоро приду, - пообещал Серега.
      Значит, надо расставлять шахматы, понял Генка. Рутина возвращается.
      Посмотрел на календарь в смартфоне – было следующее число после того дня, в который они отправились с Колей в Волшебную страну.
       Он встал с кровати, сделал несколько шагов по своей комнате. Всё без изменений (а что особо могло поменяться за такое короткое время?). Ноги тоже, по-старому, слушались Генку довольно плохо. Действие живительного порошка на наш мир не распространяется.
     Добрался самым своим обычным способом – с ходунками – до кухни. Ничего себе! Под окном, у крыльца стоит новенькая рычажная инвалидная коляска веселенького желтого цвета!
      Она летающая?
      Не может быть. Тогда бы и ноги его здесь были здоровыми.
     Открылась входная дверь, в прихожую вошла мама.
     - Кто-то поставил во дворе инвалидную коляску, - сообщила она. – Похоже, в нашем доме будет жить ещё один инвалид.
     - Это моя, - сказал Генка, и тут же вдруг подумал: не зря ли он это сказал?
     - Ничего себе! – истово удивилась мама. – Откуда она взялась?
     - Оттуда… - бормотнул Генка, и опять замялся. Как теперь растолковать ей, что это – подарок из Волшебной страны? Трудна задачка.
      Выйти да покататься. Может, на свежем воздухе, да в движении, выдумаю скорее, как достоверно всё объяснить.
     Дверь снова хлопнула. Выйти во двор Генка не успел. Явился Серега Никитин.
     Уже зайдя в комнату друга, усевшись за доску, Серега, зевнув, спросил:
       - Играть-то будешь сегодня?
      «Молодец, Серега! – подумал Генка с горькой усмешкой. – А чуть раньше, до визита, этим поинтересоваться было нельзя?»
     Они принялись делать ходы на доске.
     - Я ещё сильнее в вере укрепился, - завел прежнюю шарманку Серега. – Теперь точно от всего земного откажусь.
     - Рад за тебя, - пробормотал Генка. – А мне-то как реагировать на это?
     - Не рассказывай мне больше ничего про спорт, - попросил Серега. – Ни результатов, ни кто, когда играет…
     - Ладно. А от шахмат – тоже откажешься?
     - Нет. Насчет шахмат – по-прежнему буду к тебе ходить…
     Ох, подумал Генка – лучше бы… но промолчал.
     Ничего в этом мире по сути своей не менялось.
     И тут раздался звонок от Николая Осокина.
     - Привет, - сказал Коля. – Глянь в Интернете – дождик сегодня будет – нет?
     - Дождь сегодня ожидается после обеда, - ответил Генка.
     - Хорошо! А я вчера и стропила скреб, и пальцами щелкал – никакого результата, - сказал Коля. – Видно, разучился колдовать. Ничего. После обеда поеду на новом велике в лес по грибы.
     - Дождь ведь будет…
     - Дождик – это хорошо, - Генка отчетливо услышал довольную улыбку приятеля. – Это – привет из Волшебной страны. От Корины…

КОНЕЦ ПОВЕСТИ.