Перед нею Завершение

Висеть над пАзори, подниматься над их стеновыми проплывами – захватывающе? Что там ещё.., потрясающе, мозговыносяще? Нет, когда видишь свой дом, родовой домик, в руинах. Пара самых ярких воспоминаний о доме лучится, пульсируя моим сердцем. Но живые лучи ничего не могут противопоставить тем, ночным: нет у них силы вернуть разрушенное в целое.

По мере отдаления от земли, на моих глазах пейзаж вокруг двора заканчивался, как осенний ливень. Утихал и исчезал. Кусок неба над двором всё ещё держался. Рядом с домом маячил стеклянный шкаф. А от горы остались блики.

Картинка «Ступни на фоне световых парадов» переключила внимание на никуда не исчезнувшее решение уйти. Если не получилось выйти по дорогам реальности, то можно попытаться выйти через пункт, населённый пАзори…

Но сверху опять:
«Держись! Океану сегодня ты не достанешься!»

«Где океан?» – удивилась я мысленно.

«У-ух. Ну.., вот. Ты и здесь. Ещё немного… Через борт… Давай… Сильнее держи меня за руку!.. Добро пожаловать на корабль имени Кита».

С помощью рук того, кто меня поднял, я закрепилась на краю сада. Уже самостоятельно по-пластунски отползла от обрыва подальше, а взгляд мой прополз от сапог к лицу человека, живущего на другом конце садового корня. Я мгновенно узнала в одетом рыбаком, но явно капитане, мужчину, которого любила много лет, и не только земных. А он меня – нет, и не узнал. Почему он здесь, сейчас? Почему он сад видит кораблём, а земную реальность с разрушенным домом – океаном? Капитан в рыбацкой одежде. «Да, – усмехнулась я про себя, – одно лишь не вызывает удивления: он был и остаётся моим капитаном, ещё с доатомных океанов Музыки. Я всегда шла за ним и подчинялась ему, но – не во всём, за что и поплатилась: была вычеркнута им из его жизни и выброшена «за борт».

– Привет тебе с доатомных океанов Музыки, – начала я, желая, чтобы он вспомнил наши разговоры.
– Что? – бросил он недоумевающий взгляд, завис на немного и продолжил, – Можешь идти?
– Да.
– Тогда идём со мной в каюту. Там тебя осмотрит и приведёт в порядок моя жена.

«Жена». Эта новость – и мгновенный, и долгодействующий смертоносный яд. Я смогла встать и привычно пошла за ним.

Мы шли по жухлой трескучей траве. Отделившийся после отъёма участок сада был небольшим, но сейчас он виделся мне размером действительно с корабельную палубу.

– Крошка, займись этой женщиной. Я только что спас её. Каким-то фигом она оказалась одна в океане.

Крошка повернулась к нам. Я не буду её описывать. Скажу лишь о том, что мальчику при ней на вид было год или чуть меньше того.

Капитан (буду называть его так) и Крошка о чём-то переговорили. Диалог их был грубоватым, но им заметно нравилось подобное общение. Я сразу поняла, что между ними крепкое чувство и, вообще, у них всё супер. И мальчик жутко на него похож.

– У Вас что-нибудь болит? Может, хотите переодеться? – обратилась ко мне Крошка.
– Нет. Спасибо. Ничего. Не надо. Я не стесню вас. Просто посижу у… борта. А дальше…
– Ну, хоть пообедай с нами, – предложил Капитан.
– Нет. А… дальше? – не осмеливаясь посмотреть ему в глаза, спросила у него, по сути, о своей дальнейшей судьбе.
– Дальше посмотрим, – ответил Капитан.
– МорЮш, ты забыл? – вступила Крошка, – По курсу остров будет завтра. Там можно сойти.
– Да-да. Спасибо. Я сойду. Извините, – с лёгким поклоном я поспешила скрыться. Ушла как можно дальше от них. Выбрала край сада, где фруктовые деревья хоть немного, но скрывали их корабельный мир от моего, с Неизвестностью близ Земли.

Весь день я просидела у обрыва. Наблюдала за руинами дома, за двором, рассматривала проплывы пАзори. Они водопадом соединяли верхний и нижний сад и уходили вниз, в непредставимую сторону. Мне не было холодно, не было голодно, лишь старые раны ныли и новая саднила. Но мысли о моём сыне расталкивали иногда лазаретную грусть.

– За бортом нет ничего. Лишь ложь в океаническом масштабе, – вдруг услышала я рядом голос Капитана.
– Почему ты не видишь правду? – я старалась не смотреть ему в глаза: теперь он женат, у него ребёнок, нельзя смотреть ему в глаза, никогда теперь нельзя.
– Правда рядом со мной, – Капитан присел подле меня, – Моя жена, мой сын и наш корабль – это единственная моя правда.
–  …Сегодняшнее утро началось с полосатых облаков. Сейчас такой же полосатый закат. Видишь? – я затаила дыхание, ожидая его ответ.
– Да.
У меня крылья расправились! «Да»! Он видит то же небо, что и я!
– Ух, – трудно мне было говорить от световых волн внутри, но надо, потому что, когда ещё теперь случится следующая наша встреча, – Знаешь… Нет… Представь, что ты видишь океан, а он и не океан вовсе.
– М? Как это?
– Не знаем мы, каким видят наш мир иные существа. Какими видит миры сам космос, а? Как мы выглядим перед Музыкой?
– Хм.
– Для нас Планета – пятнисто-голубой шар, а для иных обитателей космоса наша Земля – к примеру, Чёрная Дыра. А?
– Ты хочешь сказать, что океан может оказаться обманом моего зрения? А на самом деле, океан – это что-то другое, неведомое?
– Может, даже этот океан – лишь твоё. И ты его хорошо знаешь, но почему-то забыл.
– Морюш, я тебя ищу по всему кораблю. Пошли ужинать!
– Пойдёшь с нами? – спросил Капитан, поспешно вставая.
– Нет.

Они ушли в сумерки и сети голых деревьев.

Мои крылья бились и мучились в тесноте. Пора настала сходить с «корабля». Безбоязненно я опрокинулась с обрыва…

Единственные, кто дождались меня в пожираемой реальности, были дом и стеклянный шкаф. Мир вокруг растворился. В ноябрьской ли темноте или в утробе Неизвестности – не ведала я.

Не ведала я и о том, почему меня повлекло забраться в Стекляныша. Мне не хотелось допытываться, а просто необходимо было укрыться от всего, что случилось.

Стекляныш сам закрыл двери за мной. И в следующее мгновение вздохнул, растворился, запел космос. Так я стала неизвестностью.

23.06.2024 – 09.07.2024