Чужая игра Глава 24

Все встало на свои места. Он сразу вспомнил нож, или, точнее, что в нем было необычного. Время – вот что выступило разоблачителем. Если нож подкинули перед стартом, к моменту посадки, от кожаного чехла за двести лет мало что должно остаться. Однако же чехол был как новенький. И почему он сразу не догадался об этом, ведь мысль то крутилась, вокруг да около, сидела на самом кончике языка, но никах не могла сформироваться. И лишь сейчас, глядя на светло-серый забор из бетона, он наконец-то начал понимать, что к чему. Все это был обман, все это была игра. Не было никакого космического полета. Не было миссии, и не было цели. Нет, цель была, неизвестная для нас цель, где применяли заключенных в качестве… а в каком качестве нас использовали? Кому это надо? Какой во всем этом прок? Слишком много вопросов, а ответов нет. Ответы находятся за этой стеной. Сегодня либо погибну, либо узнаю тайну. Третьего не дано.
Готовый на все, крепко сжимая нож в правой руке, собрав все силы в кулак, он шел вдоль забора. Открытое пространство надо пересечь как можно быстрее. Если кто-то выглянет из-за угла, ему не спрятаться, он будет торчать, как одинокая береза в поле. Выработанная долгими годами осторожность, вкупе с привычкой всегда предугадывать действия противника, не раз выручала Андрея. Во и сейчас, сообразив, что его враг такой-же человек, как и он, Андрей отправил в дальние уголки памяти сожаления о грандиозной афере, жертвой которой он стал. Он стал спокоен и рассудителен, и единственное что его волновало, как тихо и незаметно оказаться по ту сторону железобетонного ограждения.
Дойдя до конца забора, он хотел уже было повернуть, как скрип давно не смазанных петель коснулся его слуха. Прижавшись щекой к горячему бетону, он, встав на корточки осторожно выглянул. Снизу вверх смотреть было не очень удобно, зато противник, во всяком случае в первое мгновение не кинет взгляд себе под ноги, а будет обозревать вокруг на уровне собственных глаз.
Андрей увидел железную дверь, покрашенную в цвет с забором. Сейчас она была распахнута настежь и в дверном проеме торчал толстый, с обрюзгшим лицом мужчина в черной форме. На правом боку у него висела кобура, из кото-рой торчала рукоять пистолета. Редкие, прилизанные волосы зачесаны назад, плохо скрывая лысину. Круглые глаза, как у совы, равнодушно обозревали пространство. Пошарив в кармане, он извлек мятую пачку, достал сигарету, зажал ее жирными, лоснящимися губами. Прикуривая на ходу, он двинулся в сторону Никонова.
Прикурить сигарету он так и не успел. Последнее, что он сделал в своей жизни, это оторопело уставится на Андрея, выпучив глаза. В следующее мгновение нож вошел в плоть, и охранник, охнув от боли и неожиданности, стал мед-ленно заваливаться. Подхватив его, Андрей оттащил тело поближе к забору и присыпал песком.
Все шло как нельзя лучше. Теперь у него был пистолет, настоящий пистолет, да еще четыре полных магазина в придачу. А это уже серьёзный арсенал. Охран-ника рано или поздно спохватятся, но, пока суть да дело, ведь не сразу до них дойдет, что тот убит, у него будет уйма времени. Внезапность на его стороне.
Андрей, осторожно выглянул во двор. Перед ним стояло невысокое, в два этажа, панельное здание, все окна которого забраны невероятно толстыми и прочными прутьями. Входная дверь, расположенная в торце здания, сейчас была почему-то приоткрыта, являя взору неестественную толщину брони. Эта дверь больше напоминала не входную, а сейфовую, не хватало лишь колеса выдвижения засова. Смертоносные лучи солнца отражались от блестящей крыши, на которой были установлены антенны ретрансляторов. И еще одну особенность успел заметить Андрей, прежде чем опустил взгляд: между забором и крышей, натянута тончайшая стальная сетка, почти не заметная глазу, лишь слегка поблескивающая на солнце. Над входом в здание висели панорамные камеры наблюдения. Осмотревшись, Андрей констатировал, что, кроме этих двух, более камер нет, во всяком случае, их не обнаружить при беглом осмотре.
Шагнув во внутрь и прикрыв дверь, Андрей вдруг понял, что здесь сознание его словно очистилось и стало ясным, как никогда. Головная боль наконец-то перестала досаждать, дышалось легко и приятно. На какое-то мгновение ему даже показалось, все, что произошло с ним за последние несколько дней, не более чем страшный сон и в реальности это приключилось не с ним.
Никонов не мог позволить себе надолго расслабиться. Камеры засекли его. Пока признаков тревоги не наблюдалось, но стоило поспешить. В два прыжка он оказался возле входных дверей и ни секунды не раздумывая, проник в полутемный тамбур. На самом деле помещение было освещено, просто после слепящего солнечного света первое мгновение кажется, что попал в потемки, пока глаза не привыкнут к новому свету.
Ему опять повезло. Справа от него находился пост охраны, и второй охран-ник, дядька лет сорока, высокий и плотный, но не толстый, как первый, в этот момент отвернулся к окну. Он не видел по мониторам, что происходит на улице, и не видел сам, что происходит внутри. Не видел, но слышал:
- Николаич, и не лень тебе каждый раз шастать в пекло? – спросил он, видимо думая, что это вошел напарник. – Покурил бы в туалете, пожарная сигнализация там давно сломана, а господа туда и не ходят. Они из своих лабораторий не …
Неожиданно замолкнув, он резко обернулся, по шагам определив чужака и его правая рука машинально потянулась к кобуре. Никонов готов был к такой развязке, но охранник, жилистый малый, оказался крепким орешком. Сцепившись, они катались по полу, то один, то другой оказывались сверху, пытаясь прикончить противника, чтобы в следующее мгновение низвергнутся вниз, при этом не позволяя воспользоваться оружием.
Никонов начал сдавать. Безумно саднила шея, давно не тренированные мышцы устали, буквально крича об отдыхе. Дышал он тяжело и натужено, мокрые от пота ладони, скользили по бугоркам мышц охранника, не позволяя как следует провести захват, и пальцы предательски соскальзывали, позволяя врагу в последний момент вырваться из цепких рук.
В пылу драки нож давно куда-то закатился, а добытые стволы он сразу от-кинул в сторону, чтобы выстрелами невзначай не привлечь еще кого ни будь, ведь количества охраны он не знал. Оставалось надеется лишь на крепость рук и ловкость. У охранника пистолет оставался при себе, но извлечь его из кобуры Андрей не позволял.
Врят ли бы он вышел победителем, если охранник не совершил бы фатальную ошибку: уже окончательно подмяв под себя Андрея, он, тяжело дыша, неожиданно ослабил хватку. Быть может всего на секунду, чтобы собраться с силами, но именно этого мгновения хватило, чтобы Никонов высвободил руку и нанес короткий и резкий удар кулака в кадык противнику, который в тот момент раскрылся, оставив без защиты голову и шею. Этот удар решил исход боя.
Охранник, с побагровевшим лицом схватился за горло и выпучив глаза, пытался вздохнуть, но кадык, провалившись вовнутрь перекрыл поступление воз-духа к легким. Несколько секунд, не издавая ни единого звука, в предсмертной агонии, он смотрел на своего убийцу и в глазах читалась мольба о помощи. Из багрового цвета, лицо приобрело синюшный оттенок, и охранник рухнул прямо на Андрея. Оттолкнув бездыханное тело, Никонов сел, приходя в себя.
Собравшись с силами, Андрей на всякий случай убрал с глаз долой тело, со-брал оружие и усевшись перед мониторами стал осваивать обстановку.
Изучая помещения и ходы, Андрей ловил себя на мысли, а не мираж ли это, не один ли еще уровень обмана? Почему он вдруг решил, что сейчас его окружает реальность? Ведь и город был реален, он спал на мягкой кровати в номере отеля, чем та истина отличается от нынешней? И там и здесь ощущается предмет каждой клеточкой тела, многообразие ароматов, приятных и не очень, но всегда к месту. Невозможно определить, где правда, а где ложь, если сирень пахнет сиренью, а бензином благоухает старый автомобиль, а не экзотический фрукт. При этом даже глазам порой верить не стоит, уж в этом он убедился лично. А что остается? Как различить вранье от обмана? Где тот незначительный штрих, благодаря которому можно однозначно трактовать реальность? Нет его и вряд ли можно найти… 
Андрей осмотрелся. Как будто тишина. Ни драка, ни нахождение постороннего на базе, так про себя он назвал здание с ощетинившийся антеннами крышей, не привлекли ничьего внимания. Ни шум, ни голоса не доносились до его слуха. Здание как будто вымерло. Даже на экранах людей не было видно, лишь в одном помещение было трое гражданских, во всяком случае, они были не в форме, из чего Андрей сделал вывод, что охранников было только двое. Это облегчало задачу. С гражданскими, даже с тремя, он справиться. И еще одну особенность обнаружил он: судя по всему, база была изолирована от внешнего мира. У поверженного противника он нашел смартфон, с симкой, но без связи и тем более интернета, годный разве что в качестве простенькой игрушки. И это не смотря на такое обилие антенн… 
Рассовав магазины по карманам, один пистолет он засунул за пояс, а другой держал в руке. Помимо изображений с камер, он обнаружил схему помещений, возле которой он задержался, чтобы как следует изучить. Бегло прикинув, что к чему, он вырвал листок и сложив вчетверо, убрал в карман. Еще пригодится.
Судя по карте, здание, невзрачное снаружи, уходило не несколько этажей вниз. Там то и находились самые важные помещения. Предназначение их он не мог определить, но по схеме, понял, что на пятом, подземном этаже находится та самая лаборатория, не лаборатория, или, что наиболее вероятно, центральный пульт управления, где он заметил людей. Туда ему и надо. Там он, как надеялся, получит все ответы на вопросы, которые еще до конца не успели сформироваться в его голове. Там будет раскрыта последняя тайна в его короткой жизни. Там он останется навсегда. Он знал это, и это его не пугало.
Пропуска охранников, внезапность и воля к победе сделали свое дело. Не прошло и получаса, как он оказался перед заветной дверью. Андрей уже потянул ручку на себя, как позади послышался топот людей. Обернувшись, он увидел еще двух охранников. Они неслись на него, на бегу доставая оружие. Достать они его успели, но не успели применить: грохот выстрелов убрал последнее препятствие, которое ранее проморгал Никонов. И в тот же миг заработала сигнализация. Вой сирены закладывал уши. Бронированная дверь, которую Андрей успел открыть наполовину, вдруг стала сама закрываться. А за спиной раздался еще топот людей. Отступать было некуда. Андрей, в прыжке рванул к стремительно исчезающему дверному проходу и в последний момент буквально протиснулся в помещение. Дверь мягко звякнула, отрезая внешний мир.
Послышалось недовольное сипение. Андрей поднял взор и держа пистолет на вытянутой руке, устало поздоровался:
- Добрый вечер, господа хорошие. Прошу садиться. Резких движений, да и вообще каких-либо движений делать не рекомендую. Сейчас я у вас главный. Ваше согласие и несогласие не имеет значение. Прошу любить и жаловать. Если, конечно, хотите встретить следующий рассвет.  И не убираем руки, я должен их видеть. Всем, все ясно?
Перед Андреем сидело трое. Именно их он видел на экранах. Откуда взялись остальные охранники, хоть убей, сказать не мог, хотя как следует осматривал все помещения. Теперь это конечно не имело значение, тем не менее приходилось быть предельно осторожным, вдруг откуда-то выскочит нежданчик. И такое может быть.
Один из них, парень, двадцати пяти, двадцати восьми лет от роду, одетый в шорты, футболку и сандалии на босу ногу, вальяжно сидел нога на ногу, презрительно глядя из под белесых бровей на холеном лице, с аристократическими тонкими губами и узким носом, которым, казалось, сейчас заклюет. Был он слишком молод и слишком ретив. Несколько раз он порывался вскочить, но под тяжелым взглядом Андрея и черным дулом пистолета, не рисковал до конца выполнить задуманное.
Второй был мужчина за сорок, с непропорционально большой головой, по сравнению с телом, и огромными ручищами. В остальном сложения обычного, даже можно сказать, худощавого. Огромная грива волос и без того увеличивала размер головы. Чуть приоткрытый рот, красные, пухлые щеки, сизый нос, словно у алкоголика, и глаза, совершенно не подходящие к общему облику – большие, бездонные, задумчивые глаза, черные, как угли. Он сидел за столом, всем своим видом олицетворяя спокойствие и равнодушие, как будто ничего сверхъестественного не произошло. Он продолжал разглядывать что-то на мониторе компьютера, лишь изредка украдкой бросая взгляды на вошедшего, тут же отворачиваясь, словно ничего интересного не обнаружил.
Третий был седовласый старик лет семидесяти с хвостиком. Тощая, слегка сгорбленная фигура его вызывала в памяти Андрея какую-то ассоциацию. Где-то они уже встречались. Это морщистое, не по годам лицо, седая копна волос, взгляд умных серых глаз, иссохшие обескровленные сжатые губы, нос крючком – Андрей готов поклясться, что знает его, но как назло не может припомнить, где и когда, и при каких обстоятельствах прошло их знакомство. Старик с опаской бросал взгляды на Никонова, тут же потупляя взор, как замечал, что тот обращал на него внимание. Между делом он поглядывал на мониторы – но по его реакции видно было, что картинка, созданная компьютером, его совершенно не интересует. Напротив, он пытался как следует рассмотреть облик Андрея в те моменты, когда тот не обращал на него внимание. Андрея же мучала мысль, где же они могли встречаться…
- Что ж, давайте знакомится. Как меня зовут, что-то подсказывает мне, вы прекрасно осведомлены. А вот как вас величают… Тут придется вам представит-ся по всей форме. Мне до ужаса любопытно, что вы за звери такие, и что могло нас свести воедино. Начинайте!
- Номер первый, - произнес молодой, не скрывая злорадства, — это все, что можете знать о нас. А также второй, третий. У нас здесь нет имен, одни… как у вас там принято… погоняло. Удовлетворитесь малым.
- Ответ неверный, - с напускным равнодушием ответил Андрей и простелил наглецу колено. Кислый запах пороха повис в помещении. С молодого оболтуса вмиг слетела наглость и заносчивость и он, крутясь волчком и схватившись руками за окровавленное колено, фальцетом завизжал от боли.
- Неужели вы еще не поняли, что шутки закончились? Как мне еще донести до вас, что все серьёзно? Вы знаете, кто я, так почему не воспринимаете мои просьбы? Пока я еще не просил ничего сверхъестественного, просто хотел познакомится. Я разочарован. Я могу любому из вас сделать настолько больно, что вы проклянете мать, родившую вас, и при этом вы будете жить, лишь мечтая о смерти, но не получив ее, пока я не разрешу этого. Он не умрет, он даже не истечет кровью. Я знаю анатомию человека не хуже докторов. И, соответственно знаю, как сделать максимально больно, при этом страдания не приблизят вас ни на йоту к блаженному беспамятству. Зачем вам это надо? Неужели нельзя договориться по-хорошему? Сделка проста: я вам жизнь, вы мне всю правду матку. Я задаю вопросы, вы отвечаете. Что тут сложного?
- Что вы хотите от нас? – спросил мужчина с непропорционально большой головой. – Меня зовут Анатолий Анатольевич. Крушинский. Вам это о чем-то говорит?
- Наверное, да. Что-то такое припоминаю при подготовке к полету. Кажется, вы были каким-то там доцентом…
- Уже профессор, если это вас интересует.
- Время идет, что тут скажешь. Немного отстал от жизни. Надеюсь, с вашей помощью наверстаю упущенное.
- Из всей вашей компании, сударь, вы были первым по физическим и психо-логическим показаниям, – неожиданно произнес старик, глядя куда-то в сторону. – То, что вы стоите здесь, еще раз подтверждает нашу правоту. А потому мы и назначили вас старшим над этим сбродом. То, что с вами произошло, ничего личного, просто эксперимент.
- Эксперимент? – воскликнул Никонов, глядя на старика. - А ну ка любезнейший, назовите себя, а то в своем последнем послании вы как-то уж топорно ушли от этого вопроса. – Андрей вспомнил его, это был тот самый дедок, который оставил короткое напутствие пассажирам «Созвездие Льва», и чей прах давно должен исчезнуть с лица Земли. Забавно, как выясняется, он и помирать пока еще не собирался.
- Николай Валерьянович, - представился тот. – Фамилия моя Сиверский. Я, как вы догадываетесь, являюсь научным руководителем. Что вы хотите узнать? Насколько подробно? Со всей научной терминологией, выкладками и описанием экспериментов?
- Достаточно и в общих чертах. Чтобы понятно было последнему дураку, - и добавил, глядя на Крушинского, который, при этих словах, изо всех сил пытался крыть улыбку. - Не стоит так презрительно думать обо мне, Анатолий Анатольевич. Я ваших академий не кончал, а те, что окончил, вам будут не по зубам. Каждый должен заниматься своим делом. У меня хорошо получается убивать, что я незамедлительно сделаю, если почувствую, что к моей просьбе относятся не совсем корректно. Надеюсь, второй демонстрации не потребуется. А потому, не будем портить настроение друг другу. И так, я вас, профессор, слушаю. Остальные молчат. Это относится и к молодому нахалу. Кстати, а как тебя зовут? Ты так и не представился. Прекращай выть, если не шевелить ногой, боль быстро утихает. Я тебе прострелил мягкие ткани, кость не задета. Вас, Анатолий Анатольевич я попрошу помочь молодому коллеге сделать перевязку, а то и в правду от страха помрет раньше времени. Так как же тебя величать, молодой нахал?
- Вася… – ели прохрипел тот, во все глаза глядя на окровавленное колено.
- Этого достаточно. Излишне не напрягай мозг. Он еще может тебе пригодится. Ну-с, дорогой профессор, продолжим нашу лекцию. Еще раз напоминаю, мне важна суть, а не подробности. Как у вас там говорят, короткими тезисами.
Андрей слушал негромкий голос старика. То, что он узнавал, даже у него, закоренелого убийцы, вызывало отвращение. Способы, которыми не гнушались ученые люди ради науки, которой они служили всей верой и правдой, никогда не задумываясь, к чему может привести их открытия. Они занимались чисто наукой, и ничего более их не волновало. Они изучали мозг, пытаясь проникнуть в его тайны, доселе не ведомые людям. Они достигли впечатляющих результатов, они сумели воздействовать на мозг извне, без физического проникновения, разработали соответствующую технологию и приступили к завершающей стадии.
Они просили объекты для экспериментов, они их получали. Их задачей было вовремя заполнить заявку. Их не интересовало, что, откуда все берется. В процессе работы, от мышей они перешли на приматов. Вскоре и этот материал перестал их удовлетворять. Маячившие на горизонте крупные открытия в области мозга требовали уже людей для опытов. И они их получили.
На первых порах это были бездомные, без родных и близких, те, кого никто и никогда не будет искать. Материал был в изобилии, но низкого качества. Абсолютно потерявшие навыки социального внутривидового взаимодействия, они гибли десятками, не представляя собой никакой научной ценности. Тогда пере-шли на домашних алкоголиков, давно потерявших семьи. Но и там потерпели фиаско. 
Как говорится, аппетит приходит во время еды. Им все больше требовался материал для исследований, как они меж собой называли несчастных, потерявших не только дом и свободу, но и право распоряжаться собственной жизнью. Для новых опытов требовались люди молодые и целеустремленные, без вредных привычек, полностью раскрепощенные, жаждущие вершить дела. И тогда выбор пал на пожизненно осужденных. Логика была проста: терять им нечего, и о них никто никогда не вспомнит. Оставалось одно: поместить их в такие условия, чтобы они забыли, кем они на самом деле являются. Вот здесь и была самая большая трудность.
Было понятно, что характер у данного контингента особенный. Их нельзя просто так выпустить и требовать повиновения. Пошлют тебя куда подальше и поминай, как звали. Экспериментаторы призвали на помощь психологов и сообща выработали план действий.
Так появился на свет проект звездолета «Созвездие Льва» и неизвестная планета, затерянная в глубинах космоса. Проект оказался затратным настолько, что поначалу министр финансов долго не решался поставить свою подпись. Так, безумно дорогой проект мог и заглохнуть, если бы не одно, но: лично господин президент, уверивший, какие политические и финансовые дивиденды ждут его впереди, не заставил министра взять на себя ответственность.
Был воссоздан макет звездолета в натуральную величину, внутри которого создана имитация перегрузок, для более правдоподобного ощущения полета. Это требовалось не только для обмана чувств подопытных кроликов, но, и чтобы они на подсознательном уровне испытывали удаленность от родного дома и опасности космического полета. Они должны искренне верить, в то, что с ними происходит, и никакая случайная мысль не должна разбить с таким трудом построенную иллюзию. Это был первый, технически сложный этап эксперимента.
- Больно легко вы разоткровенничались. Не слишком ли быстро раскрываете карты? Я привык не доверять людям, но почему-то вам верю… Видимо старею… Что же это получается, ничего настоящего и не было? Всюду миражи, миражи…
- Не совсем так. Силовое ограждение реальное. Последняя научная разработка. Иначе не разговаривали бы сейчас. И старт звездолета был настоящим, правда, на высоте он сгорел. Обломки упали далеко от места старта, потому вы их и не видели. Макет установили в пустыне, где заранее была взята под охрану большая территория, чтобы никто из посторонних не мог проникнуть вовнутрь, а ваши коллеги уйти за кордон. Посреди полигона был выстроен центр управления, где мы сейчас находимся. По всей территории мы установили антенны направленных волн, а также вспомогательное оборудование. Я не буду вдаваться в подробности, вы все равно ничего не поймете. Далее. Всей вашей техникой мы незаметно управляли, и поэтому на самом деле ваши вылазки на вездеходе ограничивались движением по кругу. Пейзажи пустыни менялись в ваших головах, а не в реальности, благодаря нашим усилителям и ретрансляторам.
- Мы были боги, - мечтательно произнес Вася. Он сидел на полу, вытянув ноги. Перевязка и неподвижность конечности сделали боль терпимой. – Даже не верилось, что взрослых дядей можно так провести вокруг пальца…
- Еще одно слово, и второе колено будет дырявым.
- Молчу, молчу.
После паузы, профессор продолжил:
- Пока вся ваша команда была под глубоким наркозом, мы вживили вам специальные электроды в мозг. Благодаря им, ваше серое вещество стало воспринимать извне волны с зашифрованной информацией. Разработанная ранее технология позволила провести такую операцию без трепанации черепа, через нос.  Прокол в хрящике – вот и все следы вмешательства. Проснувшись, якобы в гибернаторе через двести лет, вы не чувствовали ничего странного, а то, что была сложнейшая операция, даже в страшном сне не могли подумать. Это была вторая часть эксперимента. Теперь вы были полностью в наших руках, при этом не догадываясь об этом. Ваш мозг, по нашему желанию мог видеть не то, что происходило на самом деле, а то, что пожелал донести наш оператор. И одно-временно, мы проникли во все ваши воспоминания и вытащили их на свет божий, как вытаскивают на солнце долго пролежавший во тьме и мраке давно потерянный предмет.
- Как же такое возможно?
- Долго объяснять. Вкратце, ваша команда постоянно находилась под воз-действием направленного излучения, которое напрямую влияло на нейронные связи. Направленное извне, оно повышало или понижало активность разных участков мозга, по желанию оператора. Одновременный посыл зашифрованной информации создавал для подопытного двойственную картину: то, что он сам наблюдал, ощущал кожей и чувствовал рецепторами обоняния, перемешивалась с внедренный в мозг обманчивой реальности. Два мира существовали вместе, не отличимые друг от друга. До идеала это было далеко, но мы праздновали победу: мы дистанционно внедрили информацию в здорового человека, объективно ничем не отличимую от картины окружающего мира.
Следующий этап был более сложен. Нам надо было одновременно с внедрением нашей информации, блокировать сигналы от настоящего мира. Задачка была еще та, но мы справились. Самое трудное было блокировать сигналы мозга именно в тот момент, когда серое вещество получает жизненно важные показа-ния, например, в организме критическая нехватка воды. Над этой задачей мы бились не один год, но все когда-то заканчивается. В один из таких дней мы, уже уставшие от напряженной работы, без какого-либо энтузиазма, наконец-то добились, что человек, в полном рассудке и памяти, находясь под внешнем воздействием совершенно не замечает, что его организм до предела обезвожен… Это была победа, маленькая, я бы даже сказа малюсенькая победа. Но какой ценой она нам далась!
В параллель с этим мы разрабатывали способы дистанционно снимать биотоки мозга, чтобы контролировать истинную картинку, которую видит подопытный. Его не спросишь, как твои дела и что ты чувствуешь в данный момент времени. Считать информацию, даже в самых дальних уголках памяти и извлечь ее на свет божий в целости и сохранности – пол дела. Мы обязаны были все видеть глазами испытуемого. Необходимо держать руку на пульсе. Мы, относительно быстро научились считывать показания биотоков. Ко всему прочему, мы добились извлечения всей памяти, от момента рождения и до последнего дня. Образы получились четкими, детализированными, со всеми чувствами и оттенка-ми. Я более, чем уверен, сам человек так не помнит свое прошлое, какое мы извлекли из него.
Искажение первичной информации с последующим внедрением, еще та за-дачка. Как показала практика, это было самым сложным из того, что мы разработали. Мы думали так: возьмем какое ни будь воспоминание, перемешаем его с реальностью и обстановкой, созданной на компьютере. И весь этот винегрет внедрим в мозг, заставив подопытного прочувствовать и все увидеть, словно в реальности. Нам интересно было, как отреагирует организм на такое вмешательство? Вопрос не праздный. К сожалению, самые худшие прогнозы подтверди-лось. Подопытные умирали десятками, а мы никак не могли понять причину. Просто заменяем реальность на искусственную, все хорошо, пациент жив и здоров. Перемешиваем с собственным воспоминанием, пациент скорее мертв, чем жив. В лучшем случае психика не выдерживает такого насилия.
Путем проб и ошибок, мы пришли к выводу, что только очень сильные воспоминания не гробят сразу человека. Нам пришлось пойти на небольшую хитрость: внедряемая информация сохранялась параллельно природной, но имела преимущество управлять человеком, в тоже время блокируя естественные мозговые токи. Получился идеальный солдат, без страха и упрека. Он пойдет туда, куда прикажут, он сделает то, что скажут. Без ропота, и без обсуждения. Приказали – выполнил.
Это было не совсем то, что надо. Нам требовалось не тупое подчинение, а подчинение осознанное, чтобы он сам, всеми фибрами души желал исполнить приказ, и с радостью выполнял его. Такой солдат действительно становится непобедимым, а самое главное, опасность сбоя сведена к минимуму. Но, внедряя далекие, к примеру детские воспоминания, объект погибал. И лишь яркие, лежа-щие на поверхности, имеющие сильную эмоциональную окраску воспоминания, гарантировали жизнь подопытному. Слово «гарантия» тут, пожалуй, не уместна. Отсрочка. Так будет правильнее. На неделю, месяц. А потом все равно наступала смерть. Почему это так, а не иначе, пока мы и сами не знаем. Работы непочатый край. Мозг не спешит открывать свои тайны. Вы, Андрей Васильевич, единственный, кто выжил. К сожалению, эксперимент оборвался в самый неподходящий момент. Не скоро сможем его продолжить.
- Сколько вам лет, профессор, - неожиданно спросил Андрей Крушинского. – Можете не отвечать, цифры не самое главное. В любом случае вы прожили долгую и интересную жизнь. Но почему вы решили, что другие не хотят найти вечный покой в своей привычной среде, а не сдохнуть от ужаса воскресшего проклятия? Кто дал право распоряжаться чужой судьбой? Сегодня вы охотник, а я дичь, а завтра роли меняются, вы не задумывались над этим?
- Вы еще не все знаете… Вы были нужны нам живыми, с мертвого взять не-чего. Мы не убийцы.
- В самом деле? А кто убил всех пассажиров? Может быть я?
- Не стоило приходить сюда, сударь, здесь нет выхода, - профессор настоль-ко спокойно произнес эти слова, что у Никонова похолодело внутри. Нехорошее предчувствие кольнуло его. 
- Я поясню, - влез в разговор большеголовый, - полигон засекречен, выйти живым постороннему невозможно.  Никто и никогда. Ни при каких обстоятельствах. Вы можете убить нас, но отсюда не выберетесь.
- Ну, это мы еще посмотрим, - не совсем уверенно произнес Андрей, и это не скрылось от Анатолия Анатольевича. Он даже немножко приободрился и уже спокойнее смотрел в глаза Андрею. – Хорошо смеется тот, кто смеется послед-ним. Не хороните меня раньше времени. Лучше подумайте о собственной судьбе. Из вас, профессор получится неплохой заложник.
- Не будьте наивны, - подал голос молодой ученый, пытаясь улыбнуться сквозь боль, – однажды вы уже обманулись. То было наше оружие, далекое от совершенства, теперь будет оружие огнестрельное. Не мне вам объяснять. И нет шансов на спасение.
- Не пугай, ты слишком плохо знаешь меня. Вернемся к нашим баранам. Что вы там говорили про идеального солдата?
- Идеала мы не достигли, но стоим на пороге. Еще чуть-чуть и человечество вступит в новую эру.
- Вы сбредившие маразматики. Вы убивали людей, чтобы научится беспрепятственно командовать ими? Не думал я, что все так плохо. Тем хуже для вас. Я открою вам маленькую тайну: еще минуту назад я думал, как самому спастись. Теперь планы изменились. Прежде чем навсегда остаться здесь, я уничтожу все ваши труды, вместе с вами. Обещанная ранее жизнь отменяется. В электронике я не плохо разбираюсь, ведь без этого навыка не попал бы в ряды подопытных, а потому дружно встали и отошли в дальний угол лаборатории. И чтобы я видел руки! Подтащите молодого нахала, ибо в его короткой жизни он уже не сможет ходить. Мне его даже немного жаль: жажда славы или денег, уж не знаю точно, чего именно, в конечном итоге приведет к безвременной смерти. Но это его вы-бор, здесь я ничем помочь не могу.
Когда господа ученые перебрались к дальней стенке и расселись на полу, Андрей устало опустился в вертящееся офисное кресло. Повернувшись в пол оборота к экрану и заложникам, чтобы последних постоянно контролировать, Никонов углубился в монитор. Его обожжённые на солнце пальцы бодро забега-ли по клавиатуре, извлекая требуемую информацию. Вчитываясь в текст, он больше и больше хмурился.
Так прошел час. За ним второй. Ученые не пытались напасть, один был слишком стар, другой слишком дорожил жизнью, а третий при всем желании не мог ничего сделать.
- Я закончил, - возвестил Никонов, вставая и пряча флэшку в карман. – Здесь будет моя страховка. – он выразительно постучал ладонью по карману. – А вся остальная информация через несколько минут будет уничтожена. Прежде чем попрощаться, мне придется вас обрадовать: действительно, из этого здания никто не уйдет живым. Все помещения, как я выяснил заминированы. После взрыва останутся лишь обломки бетона, навсегда похороненные в земле. Ветер и песок на поверхности скроют последние следы. О вашей базе, как и о вас самих никто и не вспомнит. У меня еще есть минут пятнадцать, чтобы кое-что донести до ваших мозгов. Я понимаю, что говорить об этом поздно, но все же я желаю, чтобы, хоть перед смертью до вас наконец-то дошло, как вы пытались открыть ящик Пандоры.