Чужая игра Глава 25

Наступила тишина. Звенящая, мертвая тишина. Казалось, пролети комар, и от этого звука лопнут барабанные перепонки.
- Убийца решил нас поучить нравственности? – не выдержал Василий. – Уж кому-кому, а не тебе это говорить.
Откинувшись на спинку кресла и устало прикрыв, и тут же открыв глаза, чтобы видеть противников, Андрей заговорил спокойным, четким голосом:
- Я убивал за деньги, это так. Но я убивал мразь, место которой нет на земле. Задолго до меня лишить их жизни должен был закон, но он оказался слишком беспомощным, чтобы наказывать преступников. Мои жертвы не в совете директоров должны сидеть, а пахать на зоне с восьми до шестнадцати тридцати, с подъемом в шесть утра и поверкой каждые четыре часа. И это в лучшем случае, а большинству из них надлежит гнить в могиле по приговору, но эту почетную обязанность, в нашем коррумпированном обществе пришлось выполнять мне. Я думаю, вы очень внимательно изучали мое дело и должны заметить, что среди моих жертв нет ни одного порядочного человека. Но, хватит о них. Поговорим лучше за ваши души. Именно вы, господа хорошие создали оружие, бесценное для власть имущих. С помощью этого дьявольского, не побоюсь этого слова, средства, можно без полиции разогнать недовольных нищенским существованием работяг, вынужденных от зари до зари пахать за кусок хлеба, лишь бы не сдохнуть от голода, когда, стоящая над ними жалкая кучка негодяев не знает, как еще набить свой кошелек, и от жадности готовы уничтожить миллионы душ, лишь бы не потерять еще одну копеечку. Ваше изобретение может безвинного человека обратить в монстра, а тварь в человеческом облике превратить в уважаемого члена общества. Совершенно верно заметили вы, армия будет состоять из идеальных солдат, без страха и упрека, готовые в любой момент выполнить любой приказ. Ни ропота, ни дезертирства даже в помине нет. Идеальная силовая структура для власти.
Более того. Я тут прикинул, вспоминая как мы сидели в ресторане, что благодаря вашему оружию власти вообще не надо думать о правах человека. Что может им помешать, внушить простым работягам, что питаются они исключительно в ресторанах, лангусты и омары, красная и черная икра не выходят из их рациона, хотя на самом деле они жрут пустые макароны, даже без масла? Что мешает внушить им также, будто они работают, не перенапрягаясь, в чистых офисах, а на самом деле пашут в удушливых, опасных для их здоровья цехах? И это только навскидку, не углубляясь в проблему. И вы после этого называете меня убийцей? Да я безобидный хулиган, которого схватили за руку и на него вот-вот обрушится меч возмездия…
- Предположим, вашим поступкам, если, конечно, как следует забыть о за-коне, можно найти оправдание, - задумчиво проговорил Анатолий Анатольевич. - С натяжкой, но все же… А что вы скажите о попутчиках, уж их то вы никогда не сможете отмыть добела? Что думаете об этом?
- Где та грань, которая отделяет добро от зла? Братья Рушанские, вообще интересная тема. Да, они получали неземное удовольствие убивая ни в чем не повинных молодых девушек. Казалось бы, хуже монстров нет. Но давайте взгля-нем чуть под другим углом: у них врожденная патология мозга. Заметьте, это ваше направление. Но вместо того, чтобы изучать болезнь и все силы бросить на профилактику и предупреждение рецидивов, вы, в угоду хозяев, благодаря умению и профессиональным навыкам, вместо этого создаете оружие, превращая здорового человека в марионетку в чужих руках. Что-то мне подсказывает, ваш работодатель будет использовать изобретение в своих, меркантильных целях. И в том новом мире, которое создаст правительство вам места не будет. Нет, конечно, вы будете заниматься своим делом, думая, что у вас в распоряжении прекрасная лаборатория, а на самом деле прозябая в темном, вонючем подвале, лишь бы сэкономить на ваших удобствах лишний цент. Таково будущее, которого нет… Ни для вас, ни для меня, ни для кого… Вы пытаетесь выпустить джина, способно-го уничтожить весь род человеческий. Вы мне возразите, исследования не закончены, впереди много работы, эффективность очень низкая и мое присутствие здесь хорошо это доказывает. Все это так. А потому я принял решение уничтожить всех, чтобы никто не мог вновь приблизиться к ящику Пандоры.
- Вы такой моралист, что удивительно слушать, - сказал присмиревший молодой нахал. – Себя вы обелили почти профессионально. Не к чему придраться. Вы нашли даже оправдание для маньяка. Про Медведя я и сам скажу, он совершил все в состояние аффекта. Если следовать вашей логике, Лисенка тоже можно оправдать: мол, перебрал пацан, с кем не бывает? Но женщины выпадают из этих категорий: они убивали целенаправленно, заранее обдумывая злодеяние. Неужели и для них найдете оправдание? Или, Натану, который в ярости, за одно сказанное поперек слово избил до смерти родного отца? Ваша логика заслуживает внимания, но в ней много прорех…
- Знаешь, Василий, ты соображаешь, когда захочешь, - Андрей с любопытством разглядывал парня, как будто впервые увидел. – Я уж не знаю, что вам там наобещали хозяева, но думается мне, что в случае вашей победы, вы получили бы просимое лишь в вашем восприятии. Вам следовало готовится к тому, что вместо Rolls-Royce вы бы в реальности управляли старой инвалидной коляской, каким-то чудом еще не развалившаяся на запчасти. И так во всем. Пока смерть не остановит этот кошмар наяву. А это произойдет очень быстро, ибо отдых нужен человеку не в видениях, а в реальности. Как бы человек не ощущал себя лежащим на диване, его нервная система истощается, а потраченные усилия не восполняются, ели на самом деле в данный момент существования он пашет как черт.
- Уходите от ответа. Ни Лола, ни Марта нищеты не познали. Может и богатыми не были, но и попрошайничать не приходилось. Так почему они убивали всех на пути к богатенькому женишку, даже ребенка не пожалели?
- На это ищи ответ в обществе. С рождения и до гробовой доски, с голубых экранов, с богатых витрин магазинов, со страниц глянцевых журналов – везде, куда ни кинь взгляд – богатые и успешные люди. И наоборот – лишь успешные люди могут быть богатыми. А куда деться простому смертному, кто изо дня в день горбатится на хозяина, взамен мало что получая? Возьмём нынешнюю систему образования, где отличниками могут стать дремучие невежды, лишь бы были деньги. Для таких самое главное в жизни, это правильно подобрать цвет ногтей к автомобилю… Таким образом общество само создало условия для взращения подобных нелюдей. И после этого вы что-то еще хотите? Вы, господа ученые, каждодневно, в тиши кабинетов, в тепле и сытости, ломаете судьбы сотен людей, которые для вас кажутся никчемные. Убивая алкоголика и бомжа с помощью бесчеловечных экспериментов, вы тешите себя мыслю, что в параллель очищаете общество от антисоциального элемента. Признайтесь, что это так. Кто вам дал право калечить и без того безрадостную жизнь? Сегодня они, завтра мы, преступники, а послезавтра? Будете хватать людей с улицы? А самое главное, для чего вы создали дьявольскую установку? Ответ лежит на поверхности: контроль над личностью. И не надо мне говорить громкие слова о прогрессе, о научном познании. Сегодня вы на коне, выполняя хотелки толстосумов. Кто, спрашиваю я вас, даст гарантию, что в вас самих завтра не захотят подавить волю. А теперь хватит с лирикой. Время истекает. Пора прощаться.
- Позвольте, сударь. Вы и вправду запрете нас здесь? В ваших словах куда больше человечности, нежели в делах. Наша смерть не остановит прогресса. На место любого из нас придут двое. Интерес к науке никогда не иссякнет. 
- Хватит болтать! – раздраженно бросил Никонов, подходя к дверям. Автоматические приводы дверей были отключены, а потому ему пришлось приналечь, чтобы открыть проход. - Сидите смирно и не шевелитесь пока я не уйду. Замечу движение, пристрелю как бешенных собак.
        Он распахнул почти на половину дверь уже было хотел покинуть помещение, как грохот выстрелов и звонкое чириканье пуль о бронированную сталь, заставило его отскочить в сторону и поспешно прикрыть дверь. К счастью, ни один выстрел не достиг цели. Там, снаружи, как он успел заметить, было не менее десятка стрелков.
- Мы же вас предупреждали, - подал голос молодой сотрудник, - отсюда ни-кто не уйдет.
- Как говорил мой знакомый, чем длиннее язык, тем короче жизнь, а потому помолчи. - рявкнул Андрей, высматривая охранников через маленькую щель не до конца закрытой двери. Обзор был не велик, а потому не очень помогал определить позицию противника.
Он прислушался. Как будто тихо, но, если как следует напрячь слух, можно уловить дыхание людей. Темные фигуры охранников рядом, буквально в не-скольких метрах, но никого не видно, словно они растворились в полумраке коридора.
Времени в обрез. С минуту на минуту должен включится таймер самоуничтожения. После будет десять минут, чтобы оказаться подальше от эпицентра взрыва. Охранники затаились, не предпринимая никаких действий. Драгоценные секунды безвозвратно утекали, а решение не приходило в голову. Нужно рвать когти, пока не поздно. В конце концов двум смертям не бывать, а одной не миновать.
С этими, не совсем радостными мыслями, он вновь потянул на себя стальную махину и уже готов был открыть ответный огонь, как раздался вой сирены, от которого закладывало уши и коридор сразу озарился красными всполохами сигнальных маячков. Андрей видел темные, словно в саванах, фигуры охранников, которые в испуге и непонятках крутили головами, и руками зажимая уши.
Враги были временно деморализованы, время шло на секунды. Андрей, до сего момента никогда не лишал людей жизни просто так, тем не менее он был убийцей, и чтобы пробить себе дорогу на свободу, не раздумывая, почти в упор, стрелял по охранникам. Те, уже ничего не понимая, забыв про оружие, бросились в рассыпную.
Путь был расчищен. Убедившись, что от охраны и след простыл он вернулся в лабораторию, и с порога крикнул:
- Хотите жить? Тогда хватайте раненого и следуйте за мной. Поторопитесь, можете не успеть. 
Лифт не работал. Этого и следовало ожидать. Андрею подняться на пятый этаж проблем не составляло, Крушинский так же был бодр, а вот с профессором, учитывая его возраст, была заминка. Но все это было пол беды. Самая большая проблема – Вася, простреленная нога не позволяла ему шагать по ступенькам.
- Так уж быть, - сказал Андрей, подхватывая молодого человека с одной стороны. С другой помог Анатолий Анатольевич. – Вас, профессор я попрошу без промедления подниматься по лестнице. Соберите волю в кулак. Это ваша последняя надежда встретить следующий рассвет.
Подъем на нулевой этаж занял минут семь. Профессор задыхался от напряжения, кровь от головы отхлынула и на неестественно бледном лице проступили крупные капельки пота. Помогая себе обеими руками, он, вцепившись в поручни, подтягивал тело, чтобы было легче взобраться на очередную ступеньку. Не смотря на возраст, двигался он достаточно энергично, он даже несколько раз обернулся посмотреть, поспевают ли остальные за ним.
Никонов с Крушинским, взяли Василия под мышки, так, что он оказался спиной вперед и понеслись по лестнице. Ноги молодого нахала стукались о ступеньки, и он орал благим матом от боли, но на него не обращали внимания. Этаже на третьем, он вдруг затих и обмяк. Нести его стало еще тяжелее, учитывая, что сами грузчики к тому времени устали.
- Привал. Тридцать секунд. Если помер, оставляем здесь.
На счастье парня, он оказался лишь в обмороке. Подхватив безвольное тело, они продолжили подъем. Наконец то последняя ступенька позади и широкий зев выхода маячит напротив.
- Ходу, ходу, осталось три минуты.
Не сбавляя темпа, люди выскочили на пекло и не замечая ни жары, ни усталости устремились подальше от железобетонного забора.
Первое, что они почувствовали, как вздрогнула почва. Обессиленные, они рухнули в горячий песок, инстинктивно закрывая руками голову. Земля еще раз гулко содрогнулась, и ужасающий грохот, от которого, казалось, порвутся барабанные перепонки, обрушился на людей. И вслед за этим, волна горячего, нестерпимо горячего воздуха накрыла их с головой. Жар был настолько сильным, что недавно обжигающий песок, теперь казался прохладным и в него хоте-лось полностью закопаться. Вдогонку испепеляющему жару уже летели куски бетона и останки металлических конструкций. Несколько крупных кусков упали рядом, заставляя людей еще больше вжаться в землю.
Вслед за первым взрывом последовал второй, еще более сильный. Андрей, не смотря на жар, на летящие камни, повернулся лицом к бывшей базе, желая насладится зрелищем уничтоженного логова сумасшедших ученых, где в тиши кабинетов разрабатывалось оружие против всего человечества.
За вторым взрывом последовал третий, самый мощный и разрушительный. Земля всколыхнулась последний раз, из того места, где недавно находилась база, ударил в небо огненный столп, выплевывая наружу камни и железо, и заволакивая все вокруг удушливой копотью. Солнце мгновенно померкло, не в силах пробиться сквозь густую пелену.
А ново сотворённый вулкан продолжал изрыгать пепел и пламя. Выброшен-ные взрывной волной останки базы, рушились назад, испаряясь в клокочущим жаре. Минута шла за минутой, а рукотворный ад не иссякал. Волна обжигающе-го воздуха раз за разом становилась нестерпимее, на людях уже начала плавиться одежда, открытые участки тела покрылись ожогами, но конца светопреставления видно не было.
Ад продолжался. Становилось трудно дышать. Воздух, обжигая горло и бронхи, тяжело, со свистом врывался в легкие, тем не менее воздуха не хватало и приходилось чаще и глубже дышать, чтобы хоть как-то компенсировать нехватку кислорода. Пот, перемешанный с копотью, тек по лицу, смешиваясь с сукровицей лопнувших пузырей ожогов, вызывая нестерпимую боль.
Бесконечно долго тянулась время, прежде чем мощь огненного фонтана начала иссякать. Уже не летали вокруг обломки, уже солнце пыталось пробиться сквозь завесу пыли и копоти, а вулкан все еще подавал признаки жизни. На глазах теряя былую мощь, огненный столп съежился, пока не исчез совсем, оста-вив после себя тоненькую струйку дыма и разогретые до красна камни вокруг.
Слеповато щурясь, Андрей с трудом принял сидячие положение. Глядя на то, что осталось от базы, он тихо, очень тихо произнес:
- У вас, что там, помимо взрывчатки термитный заряд был? Ваши хозяева продумали все…
Дышалось все еще тяжело, но ветер, принесший свежий воздух принес вместе с ним и облегчение. Никонов обернулся к попутчикам. Молодой человек, стараясь не тревожить раненую ногу, развернулся и сел, с неподдельным изумлением на грязном лице, разглядывая то место, где, совсем недавно, казалось нерушимо стояла лаборатория. Сейчас там зияла пропасть, откуда все еще поднимался едкий дым. Крушинский лежал все в той-же позе, прикрывая руками затылок. Казалось, он умер. От прикосновения, он зашевелился. Тяжкий стон вырвался из его груди.
Хуже обстояло дело с Николаем Валерьяновичем. Он лежал лицом вниз, а затылок его был размозжён куском бетона. Крови не видно, вероятно она тут-ж впитывалась в песок. В широко открытых глазах навеки застыл ужас.
- Почему…, - еле разлепляя губы произнес Анатолий Анатольевич, машинально откидывая прядь волос со лба. – Вы же хотели нас оставить там, внизу. Зачем спасли?
- А я своих планов не менял. Умереть там, слишком легкая смерть. Я застав-лю вас помучаться, как вы мучали Лолу. Хотя, ее смерть была не в пример страшнее.
- В чем наша вина? Мы ей устроили ловушку зыбучих песков?
- Вы лишили ее помощи. Ее можно было спасти. Кстати, хотел бы я знать: какие чувства вы испытывали в те минуты, когда наблюдали по мониторам, как она медленно умирает. Радость или удовлетворение, что она получила то, что заслужила? А может в глубине души веселились как дети, глядя как страдает живая плоть? Не хотите ответить на эти вопросы? Ладно, я сам догадаюсь…
Крушинский медленно встал. Его качало, бессмысленным взором, глядел он на то место, где исчезла в небытие база. Перед ним раскинулась серая, безмолвная пустыня, резко обрывающая во вновь сотворенную пропасть, где навсегда были похоронены все свидетельства существования тайной правительственной лаборатории. Ветер лениво гнал песок, который, с легким шумом скатывался вниз.
- Моя лаборатория, - причитал Анатолий Анатольевич, и по его щекам текли слезы, пробивая светлые дорожки на грязном, в поте и саже лице. – Несколько дней, и песок навсегда скроет следы. Как будто не было… ничего не было! Нет, господин Никонов, это вы во всем виноваты и поплатитесь за это. Столько лет, столько лет… Все начинать сначала, а возраст то уже поджимает… Не успеть.
Он еще что-то бессвязно бормотал, размахивая руками и не отрывая взгляда от поднимающегося над землей синеватого дыма. Ветер разогнал остатки сажи и копоти, и солнце вновь сияло на небосклоне, обжигая все вокруг своими лучами.
Никонов встал. Он подошел к самому краю ямы и долго смотрел вниз, на обломки бетонных плит, на искорёженные металлические, непонятно от чего части, чудом не расплавившиеся в адском пламени, на неторопливо сыплющийся с края песок. То там, то здесь, на дне вишнево светились раскаленные куски чего-то бесформенного, и удушливый дым поднимался ввысь, а на верхнем краю ямы, под действием ветра стелился над пустыней.
Андрей уже было хотел повернутся, как неожиданно почувствовал, что кто-то его пытается толкнуть. Попытка была слабая и обреченная на провал, тем не менее, ему пришлось собрать все силы, чтобы не рухнуть вниз. Он машинально перехватил и вывернул руку нападавшего, сам едва не оступившись, но в последний момент отпрыгнув назад, увлекая за собой врага. То был Крушинский. Сейчас он стоял на коленях, свободной рукой гребя землю от боли, а вторую руку выкручивал Андрей, не позволяя тому подняться.
- Детский сад, - тяжело дыша произнес Андрей, не ослабевая хватку. – На что ты дурень надеялся? Это тебе не по клавиатуре щелкать, здесь не только сила нужна, но и сноровка, а у тебя ни того, ни другого…
- Отпусти, - чуть не плача взмолился Анатолий Анатольевич. – А еще лучше скинь меня в преисподнюю. Я не хочу жить. Из-за тебя я потерял всякий смысл жизни, так убей меня. Ты же обещал.
- Хочешь легкой смерти? Нет, за все, что ты сделал не будет пощады. Смотреть как другие умирают легко, я тебе предоставлю уникальный шанс прочувствовать все то, что чувствовали твои подопытные люди. Охотник с жертвой поменялись ролями. С этой минуты ты будешь жить, но мечтать о смерти. На сколько тебя хватит я не скажу уверенно, на день, на два, или быть может еще больше, не важно. А важно то, что каждое мгновение твоего существования будет наполнено болью и мучением, и никто в мире не придет к тебе на помощь. Одиночество, страдание и невыносимая боль – вот, что тебя ждет до последнего вздоха. Повезет тебе лишь в одном случае, если ты сойдешь с ума раньше, чем умрешь. Это твое будущее, и я его менять не собираюсь.
- Скоро сюда прибудет охрана с внешнего периметра, и тогда мы поговорим по-другому, - подал голос Василий.
- Наивные дураки, - рассмеялся Никонов. – Вы за столько лет присутствия в этой дыре ни разу не удосужились узнать о системе охраны. Никто к вам не придет. Они прекрасно видели, что здесь произошло. Вместо вашего спасения, как думаете вы, они уничтожили следы собственного пребывания и ушли. Внешняя охрана совершенно не знала, чем вы тут занимаетесь. У них была лишь одна установка: никого посторонних не пущать, и никого не выпускать, а в случае уничтожения базы по-тихому собраться и исчезнуть, прихватив с собой все оборудование, оставив пустыню девственной.
- Ты врешь.
- Вскоре ты прочувствуешь на себе. А в качестве доказательства, советую напрячь собственные извилины: зачем вообще минировать лабораторию, да еще туда добавлять термическое оружие? Ответ как кажется мне лежит на поверхности…
- Тебе науку не остановить, - пафосно прохрипел Крушинский где-то снизу. – Не мы, так другие придут нам на смену. Мы здесь не последние ученые, занимающиеся этой проблемой.
 - Да знаю я, знаю. У вас не было выхода во внешний мир, а потому вы совершенно не боялись хранить всю информацию на местном сервере. Это была большая ошибка. Теперь я знаю причастных к данному исследованию. Выживу, доберусь до всех, даже не сомневайтесь.
- Пустыня, - хрипел Анатолий Анатольевич, убьет и тебя, можешь не сомневаться. Воды в ближайших километрах двадцати нет.
И тут вы ошибаетесь, - едва сдерживая смех, произнес Андрей. – В вездеходе вполне достаточный запас воды и еды, чтобы пересечь целиком пустыню.
- Он же черт знает где находится, - подал голос молодой ученый.
- Неужели вы всерьез полагаете, что я такой же, как и вы, зациклившийся на одной стороне дела? В отличии от вас, я продумал пути отступления. Так сказать, план «Б». И могу сообщить, если это конечно вас обрадует, в чем я сильно сомневаюсь, что я вернул вездеход, благодаря именно вашему дистанционному управлению и сейчас он ждет меня неподалеку. А потому пришло время прощаться. На сей раз я не вернусь, оставляя вас мучатся под палящими лучами солнца. Прежде чем уйти, я задам лишь один вопрос. Он меня мучает с тех пор, как я узнал правду: откуда взяли столь страшный образ девочки по вызову и почему их было так много? Хотели нас напугать или что-то другое?
Несмотря на жажду, на боль от ожогов, на простреленное колено, Василий выдавил из себя нечто похожее на улыбку, и тихо произнес:
- Внешность падший женщины, создал искусственный интеллект, используя образы ваших предпочтений об идеале женской красоты. Получился не очень симпатичный винегрет. Вы слишком разные и слишком разные у вас понятия в этой сфере. А интеллект, хоть и искусственный пытается тупо соединить несоединимое.
- Хорошо, одна. А за чем так много?
- Сбой компьютера. Информация уже внедрялась в ваши мозги и остановить этот процесс мы не могли, не потеряв вас навсегда. Нам оставалось лишь наблюдать за вашими действиями.
- Ну, что ж, и на том спасибо.
Андрей отпустил руку Рушанскому. Тот, громко охая, шевелил поврежден-ной конечностью. Затем, уперевшись обеими руками в землю, он пытался встать, но неожиданно колени подогнулись, и он рухнул на живот. Анатолий Анатольевич в бессильной ярости стучал кулаками по песку, всхлипывал, но попыток встать не предпринимал.
- Возьми себя в руки, ты же мужчина. – Андрей с брезгливостью смотрел на распластанного на песке Крушинского. – Самому-то умирать страшно. Но, тут ничего не попишешь, сдохнешь как тряпка или примешь смерть достойно, зависит только от тебя. Хотя чудо не исключено, несколько охранников успело убежать до взрыва. Я сомневаюсь, что они вам помогут, но все же, все же…
Не оглядываясь, Андрей двинулся прочь. Безжалостное солнце жгло и без того обожжённую кожу, вызывая острую боль от любого движения. Несмотря ни на что, Никонов упрямо брел вперед, порой ноги скользили по песку и несколько раз он падал, но вставал и как робот продолжал движение. Ориентируясь по памяти, Никонов внимательно всматривался в каждую неровность, в каждую песчаную дюну, в каждый бархан. Казалось, вот-вот должен появится силуэт вездехода, но время шло, а ничего похожего не попадало в поле его зрения.
Незаметно подобралось отчаяние. Ярких признаков еще не наблюдалось, но Андрей понимал, что, если и дальше так дело пойдет, ему долго не протянуть. Засохшая на лице грязь с потом пополам, отваливалась кусками, вместе с кожей, обнажая гноящиеся, незаживающие раны.
Вечно так продолжаться не могло. Силы иссякли, ноги отказывались повиноваться, а разум кричал об отдыхе, тем паче, солнце клонилось к закату, к близкой живительной прохладе. Никонов стоял, равнодушно обозревая окрестности, уже и сам не понимая, что хочет обнаружить. Его вдруг охватила апатия, он ничего не хотел, ни во что не верил и ни к чему не стремился. Ему было все равно, что с ним будет дальше, выживет ли он вообще. Желание сопротивляться испарилось, как сон.
Последние алые лучи солнца скрылись за горизонтом и наступила тьма. Миллиарды звезд слабо подсвечивали безжизненную пустыню, легкий теплый ветерок приятно ласкал лицо, утихомиривая боль. Андрей, не в силах больше сопротивляется усталости, упал там-же, где стоял. Повернувшись набок и подло-жив руки под голову, он удобно устроился на мягком песчаном ложе и устало прикрыв глаза, пытался забыться. От переутомления, от боли, сон не шел. Он лежал тихо, не шевелясь, надеясь, что все же получит облегчение и хоть на не-большое время погрузится в забытие.
Перед его взором пролетали обрывки воспоминаний, он видел себя то несмышлёным ребенком, с восторгом изучающий окружающий мир, то период в молодости, когда жестокий мир заставил его стать тем, кем он стал. Состояние восторга и ненависти души перемешивались фрагментарными картинками неприглядной камеры, где должна была закончится его жизнь, и тут же возникала кроткая улыбкой матери. Воспоминания эти были обрывочны, состыкованы невпопад, словно куски лоскутного одеяла.
Утренняя прохлада принесла облегчение, калейдоскоп прошлого исчез, и он, незаметно для себя погрузился в короткий, но столь необходимый сон. Предрассветные сумерки еще не были изгнаны, как Андрей открыл глаза, ощущая себя отдохнувшим и полным сил. Единственное, что омрачало этот рассвет, безумно хотелось пить, горло страшно саднило при каждом глотательном движении, а неплотно сжатые губы, с запекшийся кровью, еле шевелились, пропуская со свистом воздух.
Надо было идти дальше, пока нет жары. Никонов медленно встал и оглядел-ся. Перед ним раскинулась безрадостная серая пустыня с горбами дюн и темным, неровным пятном гор вдали. Прямо перед ним расположился высоченный песчаный холм с пологим спуском. Чтобы не терять понапрасну сил, Андрей стал подниматься, чтобы оттуда, с высоты, осмотреть окрестности.
С первыми лучами солнца он оказался на вершине. Здесь, с высоты, было видно, как на ладони. Если уж и сейчас он не обнаружит машину, тогда точно, останется лишь помереть. Он гнал от себя безрадостные мысли, но чем больше всматривался, тем больше настроение опускалось. Нигде не видно характерного силуэта вездехода. В отчаянии, Андрей остановился в метре от края и пытался посмотреть вниз, последнее место, куда он до сих пор не заглядывал. Из этого у него ничего не получилось. Ближе подходить опасно, эта сторона склона слишком крута, одно неверное движение и можно рухнуть вниз, прямо на камни, торчащие то там, то здесь из песчаного покрова.
Как ни выглядывай, ничего не видно. Надо встать вплотную к обрыву, иначе все бесполезно. Никонов, собравшись с духом подошел к самому краю и вытянув шею посмотрел вниз. Там, внизу, поблескивал стальной крышей вездеход. Андрей не успел порадоваться, что наконец-то искомое найдено и смерть вновь отступила, как песок под ногами вдруг осел, и он полетел вниз, пробивая спиной дорожку в почти отвесной песчаной стене, а сверху его накрыло облако из песка, срывающегося с вершины.
Ему повезло. Если не считать нескольких ушибов, приземлился он довольно мягко. Кряхтя и охая, он встал, и хромая подошел к машине. Вездеход как будто цел, лишь со стороны дюны засыпан песком. «Все это мелочи, все это исправимо», радостно думал Андрей, залезая в кабину и устраиваясь на водительском кресле. «Главное вода, а остальное потом. Раны залечатся, еда на первое время есть, можно вновь строить планы на будущее. Самое сложное позади. Он жив, и он свободен. Больше его никто не вернет в камеру. Он вырвался из этого ада, а уж в другой никогда не попадет…»
Андрей пил теплую воду маленькими глотками, растягивая удовольствие. Его душа была преисполнена надежд, которых совсем недавно он чуть было не лишился. Участь брошенных на произвол судьбы ученых его не волновала.