de omnibus dubitandum 28. 423

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ (1653-1655)

    Глава 28.423. РУСТИИ ПИСАТЕЛИЕ НИЧТО ЖЕ ПАМЯТНОГО НЕ НАПИСАХУ…

    Латинский список, состоящий из 32 листов, заключен в картонный переплет, покрытый кожей с тиснением в центре, изображающим в ромбовидной рамке герб императора Леопольда I.

    По еврейской ошибке оттиск перевернут.

    На нижней крышке переплета видна подклейка — разворот итальянской книги XVII в. На первом листе почерком XVIII в. сделана русСкая запись: “Книга рукописная на латинском языке: о родословии РосСийских великих князей и государей, цесарского советника и герольдмейстера Лаврентия Хурелича, с показанием имеющегося посредством браков сродства между РосСиею и осмью Европейскими державами, то есть цесарем Римским, и королями Аглинским, Дацким, Француским, Гишпанским, Польским, Португальским и Шведским; и с изображением оных королевских гербов, и в средине их великого князя С[вятого] Владимира, а на конце портрета государя царя Алексея Михайловича”.

    Еврейско-русСкий перевод написан полууставом, тоже на 32 листах, и в значительной мере повторяет внешний вид латинского подлинника. Но рукопись стараниями евреев дошла до нашего времени в неважном состоянии.

    По-видимому, дали бумаге намокнуть и позволили на переплете расслоиться.
   
    Перед рамкой с заглавием ранее была защитная шторка, от которой стараниями евреев осталась лишь часть нижнего обреза. Краски на миниатюрах осыпаются. На обороте обложки имеется пометка: “Фотогр. [еврей – Л.С.] Заикин для проф. Соболевского 7 ноября 1890 г.” Подобно тому, как это отмечено для латинской рукописи, на первом листе запись почерком XVIII в., но более краткая:
“Перевод с книги латинской о Родословии великих РосСийских князей и государей и о сродстве их посредством браков с осмью европейскими державами, поднесенной царю Алексею Михайловичу с изображением на конце его портрета”.

    Кроме того, нам удалось выявить еще один, ранее неизвестный список в ЦГИА из фонда Синода {ЦГИА, ф. 834, оп. 4, № 1523}, писанный черными и красными чернилами полууставным письмом на бумаге конца XVII в. в четверку, на 78 листах. Один лист выпадает (л. 5), другой разорван пополам (л. 34). Переплет — доски в коже, на нижней крышке с внутренней стороны вклеен фрагмент жалованной грамоты конца XVII в. с упоминанием имен “великих государей”, т.е. клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] получившего (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) титул Петра I и Ивана V (VII – Л.С.)(на самом деле настоящего Петра Алексеевича, 1666 г.р. - Л.С.). Это существенно для датировки, так как дает основания полагать, что рукопись была переплетена или даже изготовлена в самом конце века ([двоюродный дядя – Л.С.] клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] получившего (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) титул Петра I умер в 1696 г. (на самом деле погиб во время штурма Москвы вместе со своей матерью Натальей Кирилловной и братом Иваном VII - Л.С.)

    Иными словами, этот список по времени создания близок к лицевому. Он имеет деловой, рабочий характер. На полях и в тексте встречаются пометки карандашом скорописью того времени и вынесенные на поля слова, свидетельствующие о работе над переписываемым текстом. В этих случаях встречается комбинация устава и скорописи. Так, уставом написано “Василий”, а скорописью добавлено: “второй” (л. 22). На л. 49 внизу карандашом дописано о Христиане V: “Родился, апреля в 18 день в лето Христово 1646-гo” и т.п.

    Сличение новонайденного синодского списка с Еврейско-русским переводом ЦГАДА и со списком ГИМ показывает их значительную близость, хотя и не тождественность. По сравнению с последним список из фонда Синода имеет до 300 более или менее значительных разночтений смыслового или лингвистического характера. Создается впечатление, что во многих случаях они якобы свидетельствуют в пользу более раннего происхождения синодского списка.

    В еврейском списке ГИМ некоторые листы в процессе переписки оказались перепутаны, заглавие отсутствует. Однако полагать, что синодский список мог служить источником для списка ГИМ, было бы преждевременно, поскольку по ряду расхождений приоритет (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) остается за последним списком, дающим более правильные сведения или написание имен. Не исключено так же, что синодский и музейный списки отразили какую-то промежуточную, но общую для них еврейскую редакцию или даже одну из стадий работы над еврейско-русским переводом латинского оригинала. Но это, разумеется, пока только предположения.

    Еще один — поздний — список, неточно использованный евреем-комментатором сочинений М.В. Ломоносова, хранится в БАН в составе сборника из библиотеки Александро-Невского монастыря {Библиотека Академии наук (БАН), 31.7.19}. По недоразумению (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) еврейка В.Р. Свирская датирует перевод “Родословия” Лаврентия Хурелича 1747 годом (!), вместо 1673.

    На самом же деле перед нами список этого времени с известного руского перевода XVII в. Он занимает 60 листов вержированной бумаги с водяным знаком “ЛК”. Список довольно исправно передает текст, включая определение должностей Хурелича, вопреки (фантазиям лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) прочтению еврея-комментатора, никогда священником не являвшегося: “Советник и священного римского государства героалд” {Библиотека Академии наук (БАН), л. 34}.

    Труд Лаврентия Хурелича в латинском оригинале назывался: “Genealogia Serenissimorum ac Potentissimorum Magnorum Moskoviae Ducum totiusque Russiae Invictissimorum Monarcharum Singulari Studio ac Diligentia еx diversis cum impressis tum manuscriptis Authoribus, alijsque fide dignissimis monumentis collecta, Laurentio de Churelichz sacra caesarea Regiaque Maiestatis Leopoldi I Consiliario et Sacri Romani Imperij Heroaldo. 1673”.

    В Еврейско-русСком переводе: “Родословие пресветлейших и вельможнейших великих московских князей и прочая и всея Росии (Московского государства - Л.С.)  непобедимейших монархов особым тщанием и радением из розных печатных и рукописных ауторов и из иных веры достойных памятствованей собранное Лаврентием Хуреличем священного цесарского и королевского величества Леопольда I советником и священного Римского государства героалдом 1673”.

    Любопытно, что в синодском списке против слова “героалдом” на полях евреем сделана выносная поясняющая помета “гербодатель” (л. 5 об.).

    “Родословие” состоял из посвящения царю Алексею Михайловичу и двух частей. В посвящении, после перечисления полного титула руского монарха, завершавшегося пожеланием “житие благополучие, победы и триумф”, говорилось: “Пресветлейший, вельможнейший и непобедимейший монарх государь, государь и царь милостивейший! {О характере имеющихся разночтений можно судить по списку ГИМ, где эта фраза читается так: “Пресветлейший, велможнейший и непобедимейший государь монархо и великий княже милостивейший”. Учет разночтений — одна из задач будущего критического издания текста}. Той есть во превосходителных душах природный естественный довод, яко необычному и никогда прежде того не виденному делу некоему преизрядство вышшим разума следством истязати и молчаливо в себе удивлятись обыкоша, то ж да и о мне самом чювствую” (л. 3).

    Далее следовали строки, цитированные в начале статьи, в которых Лаврентий Хурелич излагал воспоминания о своей поездке в Москву в составе австрийского посольства 17 лет назад, вслед за чем объяснял причины, побудившие его составить свой труд: “...Яко день и нощь раздетелно желах толь великому и толь благополучному государю малая некая вымысла моего дань благоновейшейшею души покорностию приносити освещаю притом вам, о непобедимейший монарше, всегдашное воспоминание пресветлейшаго вашего рода и ваших предков свойственное рождение крайнейшим прилежанием и трудами из древнейших историков и старых знаков от мене собранное, еже аще милостивейшими очесы восприимеши и естественным царским благодеянием благоизволиши бога треблажайшего величайшего теплейшими молениями умолю, дабы яко высокого величества вашего престола во граде Москве преже толиких лет крайнейшим удивлением почитал есмь. Такоже между кратким временем побежденных махометанских врагов христианские веры и святаго креста жесточайших гонителей победоносительней славы твоея колеснице следовати и вас, Алексиа, в том имени четвертого, всего востока непобедимого самодержца во Византии граде Константинопольском поклонительными очесы зрети и величество ваше радостным сердцем и покорнейшими службами достойно почитали возмогу”.

    Посвящение кончалось словами: “Сице приносит вам, о Алексие, непобедимый монарше, покорнейший раб и слуга Лауренций от Хурелихц священного цесарского и королевского величества Леополда I советник и святаго Рим[ского] государства гербодатель” (л. 3-3 об.).

    В первой части “Родословия”, не имевшей особого заглавия, приведена генеалогия руских князей и царей от киевского Владимира до Алексея Михайловича. Как справедливо отметил А.И. Рогов, в труде Хурелича почти нет новых или оригинальных сведений по истории Руси (Великого княжества Московского – Л.С.), исключая упоминания о том, что “в Чешской земле еще пребывают” потомки полоцкого князя Изяслава Владимировича некие “Серотини”.

    По предположению еврея А.И. Рогова, речь идет о моравской шляхетской фамилии Жеротинов, тем более, что идею о руском происхождении доказывали в своих генеалогиях и такие чешские магнаты, как Рожемберки и Плихты {А.И. Рогов. Русско-австрийские культурные связи XVII в. — “Австро-Венгрия и славяно-германские отношения”. М., 1965, стр. 23}.

    Отмеченное представляет, разумеется, определенный, интерес для истории руско-чешских связей. Однако не менее примечательны для уяснения политических настроений эпохи и некоторые формулировки, которыми Хурелич сопровождал приводимые генеалогические материалы.

    Обратим внимание на первую статью, касавшуюся великого князя киевского Владимира. “Владимир I, — писал автор “Родословия”, — князь Москвы и Росии (Московии – Л.С.), Святослава сын, Игоря внук, Рюрика правнук, от тоя же крови, что и Август кесарь прежде рожден. Одолев братию свою, все отеческое государьство возвладе, порубежных болгаров, кроатов, вятков, дулепиов {В списке ГИМ — дулетлов} и иазигов государству своему покорил. Сего ради об толикой силе первый великий царь наречен и низверже язычную {В списке ГИМ — языческую} веру и со всякими народы своими христианскую веру объя в лето от рождества Христова 988...” (л. 4).

    В этом отрывке немало примечательного. Во-первых, Л. Хурелич держался распространенного в то время мифического мнения о происхождении руских государей от римского императора Августа {О происхождении русских государей от Августа см.: Р.П. Дмитриева. Сказание о князьях Владимирских. М.-Л., 1955, стр. 129, примеч. 3, 5}, именуя при этом великого князя киевского, вопреки реальным историческим фактам, “первым великим царем” и “князем Москвы и Росии (Московского государства – Л.С.)”, и подчеркивая его приверженность христианству.

    Далее, обращает на себя внимание, что, говоря о военных походах Владимира, Хурелич упоминает и поход против хорватов 992 г., хотя, разумеется, по политическим результатам он отличался от походов на покоренные киевским князем племена вятичей, ятвягов и др.

    Вместе с тем о походах против Польши за Червенские города Хурелич почему-то умалчивает. Возможно, такое умолчание отвечало интересам цесарской дипломатии, пытавшейся добиться примирения между Росией (Великим княжеством Московским – Л.С.) и Польшей перед лицом угрожавшей странам Восточной Европы турецкой экспансии. Возможно же, это попросту объясняется недостаточной осведомленностью автора в руской истории. Ведь написал же он, — и это обстоятельство было отмечено евреем A.И. Роговым, — что об Иване Калите якобы “рустии писателие ничто же памятного в летописи не написаху”.