Книга первая
Гриша Кац, Миша и Максим Гриневичи (ГРИММ) на самом деле были не только двоюродными братьями, но и неисправимыми фантазёрами и сказачниками. Гришина мама, Вера Денисовна, отец Миши Павел Денисович и папа Макса – Захар Денисович, были самыми, что ни на есть родненькими – тройняшками, единственными в этом статусе на весь Красногвардейский район. Они родились и выросли в семье потомственных педогогов, Василисы Захаровны и Дениса Павловича Гриневич, по сему не удивительно, что все трое после школы поступили в педогогический вуз, дабы продолжить семейные традиции – достойно нести в народ то разумное, доброе, вечное, чему учили их в советской школе и что с молоком матери впитали их экологически-чистые души. Тройняшки как-то умудрились почти одновременно, перед самим выпуском из института, обзавестись семьями и, получив дипломы, распределились в сельские школы. А вскоре все три молодые семьи стали родителями: весной 1992 года, с разницей в пару недель на свет появились Миша и Максим Гриневичи, а летом родился и Гриша Кац. Время для своего появления на свет пацанята выбрали, надо сказать прямо, не самое удачное, ведь как раз успел развалиться Советский Союз и на Руси воцарился невероятный хаос – лихие девяностые. Умные, оразованные и хорошо воспитанные тройняшки оказались не у дел, за бортом истории. Не договариваясь, все три молодые семьи появились в родительском доме, в небольшом селе Калиничи, где Денис Павлович работал до недавнего времени директором школы, а Василиса Захаровна учительницей русского языка, литературы и истории, а также на общественных началах заведовала ей же самой созданным при помощи учеников и коллег, небольшим краеведческим музеем. Ко времени, когда все собрались вместе, школу уже упразднили, потому что много односельчан поразъехались кто куда. Семьи с немецкими корнями укатили на историческую родину, с еврейскими – в США, Канаду и Израиль, или просто в Европу. Предпреимчивый зять Яша Кац помог тестю, бывшему директиру школы, приватизировать помещение школы, приусадебный участок, а также все технические пристройки, служебные помещения, и спортзал. На это ушли ваучеры всех членов большой семьи, деньги и связи Якова Самуиловича и его родителей. Взамен Кацы взяли с сына обязательство сопроводить их на землю обетованную. (О русской жене и отпрыске речь не шла, и Яша о далёких планах своих родителей до поры разумно помалкивал). Он наладил какой-то бизнес, куда вовлёк не приспособленных к такой жизни братьев жены Пашу и Захара, а их жены, Галина и Люся, вместе с Верой Кац стали челночить в Турцию, а потом стояли и продавали на рынке привезённые товары, чтобы как-то обеспечить родителей, на руках у которых оказались трое маленьких карапузов и мизерная пенсия заслуженных советских педагогов. Бабушка и дедушка вновь почувствовали себя молодыми родителями тройняшек. Внуки, три маленьких, солнышка (все трое удались рыжеволосыми, кучерявыми и синеглазыми, как и их собственные, обладали весёлым и шкодливым нравом), не позволяя бабуле с дедулей расслабляться, – за малыми постоянно необходим был глаз да глаз, поэтому старики просто физически не успевали следить за бурно развивающими событиями в разрушающейся и несущейся в Тартарары, стране. Им было банально некогда сетовать на жизнь и впадать в депрессию, ибо круглосуточно находились на вахте, пока их дети крутились словно заведённые, добывая хлеб насущный на всю общину.
Да ко всему ещё в обязанности Дениса Павловича входили работы по обслуживанию, ремонту и перестройке служебных помещений, в пригодные для жилья. Был ещё и приусадебный участок, где бабушка при помощи Егора и Анфисы – бездомной семейной пары, нашедших у них приют, разбили огород и засадили овощами. Со временем в поместье появилась и живность в образе кур, индоуток и гусей. Появилась коза Фиалка и корова Дуняша. В общем, скучать не приходилось. Иногда молодые родители, если им удавалось собраться своей семьёй, забирали мальчишек к себе, и бабушке с дедушкой выпадал выходной. Однажды Яша Кац даже на целую неделю увёз Гришеньку в Москву к своим родичам. Вера была в Турции и по приезде, не обнаружив своё Солнышко, устроила родителям настоящий скандал. Впервые. К счастью Яков с ребёнком, вялым и больным, вскоре объявился и все очень быстро успокоились. Жизнь по накатанной колее стремительно покатилась дальше, закольцовываясь вокруг небольшого островка, в центре которого сияли три маленьких, очень живых светила, неустанно требующих к себе внимания, любви и ласки. Так что, по негласному уговору, все негативные эмоции домочадцы оставляли за забором коммуны, – в большом, сумасшедшем мире хаоса и безпредела. А в доме Гриневичей громко и заливисто смеялись дети и улыбались взрослые. Однажды вечером, уложив малышей, Денис Павлович и Василиса Захаровна окунулись в воспоминания, как они, совсем молодые, стали родителями тройняшек, а у них тогда ни бабушек, ни дедушек рядом не было. В то время никаких памперсов и в помине ещё не было. И ничего, справились, вон каких красавцев вырастили.
И с этими справимся. Хорошо, что Бог дал детям только по одному ребёнку, а представь, если бы им, как нам, сразу по тройне? Стоило лишь пожилым людям представить девять неугомонных малышей, расползающих по ковру, как вся, накопившаяся за день усталость, мновенно улетучивалась. Вопреки всем невзгодам и неурядицам они были счастливы. Засыпая, улыбались, а просыпались, улыбаясь. А когда у бабушки с дедушкой, казалось бы, иссякали силы в круговерти – дети, стирка, глажка, готовка еды, работа в огороде – кто-то из них двоих вдруг останавливался на пороге суеты, на секунду поднимал глаза к потолку, глубоко выдыхал, затем спокойно считал до трёх: ОДИН, ДВА, ТРИ – призывая внуков на поверку. Те тут же откликались: «Дин, да, тли», и спешили к бабуле с дедулей. Потом все смеялись; начинали взрослые, а внуки как по команде тут же подхватывали. Коллективный смех обнулял всю негативную энергию пространства и заряжал сердечные батарейки светлой, радостной, жизнеутверждающей силой. «Смехотерапия», как домочадцы окрестили эту процедуру, стала семейной традицией.
Молодые мужчины, под руководством Якова Самуиловича занялись междугородними перевозками, и вскоре в коммуне поялилась современная, бытовая техника, добротная мебель, люстры и ковры, – всё это Яша приобрёл по дешёвке у своих родственников, покидающих Россию. В один прекрасный момент и сам Яков безо всяких объяснений просто исчез. Павел с Захаром предположили, что он таким образом скрывается от бандитов и сами, лишившись руководства, приехали в поместье к отцу притаиться на время неопределённости. В родном поместье свободные мужские руки оказалась как нельзя кстати. Братья помогали отцу с Егором в постройке бани и детской площадки с современным спортивным комплексом. Примерно через месяц Яков – таки дал о себе знать – прислал с нарочным солидную сумму денег и письмо из Израиля. В письме беглый зять сообщил, что у его мамы случился инфаркт, поэтому он обязан был задержаться. Яков горячо и убедительно клялся всем в любви, в первую очередь, жене и наследнику. Обещал, что совсем скоро, как только мама поправится, а в мире станет по-спокойнее, он появится, и всё будет о`кей. Потом приходили письма (поначалу из Израиля, затем из США, Индии, Китая, Непала), полные нежных и ласковых слов – жене и сыну, деловые, но непременно с просьбой заботиться о Вере и Гришеньке – Павлу с Захаром, переполненные уважения и благодарности – тёще с тестем. Денежные переводы, а также посылки с развивающими игрушками и одеждой для мальчиков, приходили регулярно. Мухаморчики, как дразнил пацанчиков управдом Егор, росли не по дням, а по часам, они, спасибо БабаВасе (так они её называли, а дедушку величали Пан Директор), к пяти годам умели бегло читать и знали наизусть множество стихов и сказок, и сами сочиняли или пересочиняли на новый лад. В поместьи находилась отличная библиотека, доставшаяся хозяевам вместе с приватизацией школы, и, спасибо БабеВасе, привившей внукам любовь к чтению, фантазии их было, где развернуться. Благо интернет ещё не дотянулся своими щупальцами до их деревни. Когда подошла пора отправлять детей в школу, на семейном совете было решено обучать мальчиков дома, как никак в семье с учётом Якова Каца было аж восемь дипломированных педагогов, двое из которых имели красные дипломы, а двое были заслуженными учителями СССР с тридцатилетним стажем работы в школе; ко всему прочему в их активе имелась собственная школа, а вокруг в радиусе более 50 км не было ни единой. Пан Директор в компании сыновей, вооружившись необходимыми документами, поехали в областной департамент образования, чтобы получить разрешение и составить договор, с предложением в перспективе открыть в их имении частную, эксперементальную школу – интернат. Чиновникам идея Гриневичей показалась заманчивой, и совсем скоро в их усадьбу без предупреждений нагрянула «высокая» комиссия. По результатам проверок, которые превзошли все ожидания, Гриневичи получили разрешение обучать детей дома, и двоюродные братья ГРИММ, пошли в школу к собственному Пану Директору. После первого года обучения, Гриша, Миша и Максим отчитались в городской школе, куда они были официально приписаны, по полной программе 3-го класса. Однажды Павла Денисовича пригласил к себе сам областной глава и предложил ему и его детям оплачиваемую должность, с условием принять в их школу ещё детишек из близлежащего к селу Калиничи нового котеджного посёлка. Таким образом, кроме внуков в школе Гриневичей к началу учебного года скомплектовался сборный класс из детей в возрасте от 7 до 12 лет. Многое изменилось в жизни большой и дружной семьи Гриневичей. Молодые женщины вспоминали, как страшный сон, времена, когда им приходилось челночить, они целиком и полностью посвятили себя обучению и воспитанию детей, и не только своих, поэтому они до поздна засиживались в библиотеке и готовились к учительской работе. По выходным приезжали знакомиться новенькие дети вместе с родителями или бабушками-дедушками. Все они, за исключением одной семьи, жили в котеджном посёлке и были весьма обеспеченными. Двоюродные братья, не имевшие ранее опыта общения с другими детьми, с любопытством разглядывали приезжих детей, и на правах хозяев, с большим удовольствием проводили экскурсии по поместью, пока их родители знакомились с учителями и обсуждали свои взрослые дела с Паном Директором. В поместье Гриневичей воцарилась здоровая, творческая атмосфера.
Август 2002-го был насыщен светлой, радостной суетой, словно в предверии грядущего сказочного, волшебного праздника. Активно шли приготовленя к открытию учебного года в новом качестве. В коммуне Гриневичей жизнь, до селе спокойная и умеренная, забурлила нескончаемым потоком новых, позитивных идей и конструктивных проектов. Но, пожалуй, самым ярким, знаменательным событием было... возвращение блудного сына, Якова Самуиловича Каца, в родную гавань. Навсегда. Или почти.
Он не был здесь без малого девять лет. Уезжал он в пору, когда Гришенька только начал делать свои первые шажки, а сам Яша, худой, нескладный очкарик, несмотря на свой возраст (26), скорее напоминал подростка, нежели женатого человека, отца семьи. Другое дело сейчас. Яков остановил свой роскошный внедорожник у знакомых ворот и, прежде, чем выйти из автомобиля, внимательно посмотрел в зеркало заднего вида. Он встретился со спокойным взглядом солидного, уверенного в себе красивого мужчины с сединой на висках и аккуратной, активно седеющей бородкой, что делала его немного старше, но ещё более привлекательным. Яков удовлетворённо улыбнулся своему отражению и решительно открыл дверцу автомобиля. Подойдя к воротам и, не успев даже нажать кнопку звонка, мгновенно уловил металлический звук разъезжающих ворот. Мелькнула мысль, что его тут ждут, хотя он никому о своём приезде не сообщал. Но его действительно ждали. Когда ворота раскрылись, Яков встретился с тремя совершенно одинаковыми мордашками вождей краснокожих, в руках у каждого был лук с натянутой тетивой; стрелы были направленны в самое сердце незнакомца. Индейцы с утра находились на сторожевой вышке и поочерёдно оглядывали окрестность в дедушкин биноколь. Ещё издалека они и обнаружили сей вражеский объект – крутую тачку, мчавшуюся в направлении прямо к их усадьбе. Бесстрашные индейцы приняли решение не отрывать взрослых от их важных дел и взять огонь на себя – в полной боевой готовности встретить нежданных гостей, и поспешили к воротам. И вот стоят они друг против друга: троица отважных краснокожих и бледнолицый – незванный и нежданный пришелец из другого мира. Здраво оценив обстановку, незнакомец поднял руки вверх и молвил весьма дружелюбно: «О, великодушные, юные краснокожие мудрецы, позвольте выкурить с вами трубку мира, ибо с миром я к вам явился, и в моём убогом тарантасе – он жестом показал на внедорожник – находится не оружие, но подарки для вас и ваших родителей, и прежде, чем вы превратите моё благородное сердце в дуршлаг, позвольте же мне в доказательство правоты моих слов и искренности намерений показать вам дары моего народа. Я всё сказал. Хао!».
Индейцы заговорчески переглянулись, потом начали скандировать:
«Ты посмел, бледнолицый,
к нам без спросу явиться?
– и ещё предлагаешь нам трубку курить?
Лишь за это одно тебя мало – казнить,
– Но тебе повезло, что нарвался на нас,
– И что нам очень нравится твой тарантас.
– Так что, милости просим,
Будьте просто нам гостем,
– Мы обычно, поверьте уж, рады гостям.
– Вы к дедуле приехали? Дедушка – там,.
Ну а бабушка с мамами на огороде,
– Говорите, куда вам, – мы мигом проводим».
На этом мальчишки выдохлись импровизировать стихами и разумно перешли на прозу. – Вы, наверное, приехали своих детей в школу записывать? Тогда к Пану Директору. А у вас кто, мальчик или девчонка? А как вас зовут? А ваших детей? А давайте машину, то есть, ваш убогий тарантас, загоним во двор и доедем с вами до школы. Пан Директор там. Мы будем себя хорошо вести, если запачкаем, сами и уберём. Честно-честно! Слово индейца! Гость не успевал обдумать один вопрос, как на него словно из рога изобилия сыпались десятки других. Он только глупо улыбался, и хорошо, что очки у него были с тоннирущими стёклами и ребята не замечали его повлажневших глаз. Пока сорванцы шумно усаживались, он их внимательно разглядывал, пытаясь узнать своего. Но не мог определиться, до того они все трое были между собой неразличимы. Помошь индейцев в навигации не понадобилась, ибо хозяин «убогого татантаса» хорошо ориентировался в усадьбе, только увидев постройки, которых раньше не было, поинтересовался у ребят, что это за объекты? Мальчики, утратив бдительность, охотно поведали незнакомцу, что это сауна, а рядом помещение – прачечная, лишь потом опомнились и уставились на водителя: «Ой! Чего это мы разболтались? Дяденька, а вы случайно не шпион? Мы вот у вас даже документы не проверили...». Яков остановил машину, велел сконфуженным индейцам покинуть салон «тарантаса», и вдруг очень серьёзно и нравоучительно выдал: «Ну да, верно. В аусвайсе шпиона так и написано не по-русски: Макс Отто фон Штирлиц. Место рождения – Москва; профессия – шпион, (или разведчик, как вам будет угодно); Хобби – шахматы и иностранные языки, – и после небольшой паузы, добавил. – Языки врагов особенно ценнятся, ибо болтливый враг – находка для шпиона. Да, и вот ещё что. Такие важные стратегические объекты, как сауна и баня, подлежат уничтожению в первую очередь, потому что самым страшным врагом Воинов Света, а моё профессиональное чутьё подсказывает мне, что вы, родненькие мои, именно таковыми являетесь; поэтому повторяю для особенно одарённых: самым страшным врагом Воинов Света является грязь. Как-то так. Стало быть, оплошали вы малость по неопытности. Эх, молодо-зелено. Да и покажи я вам свой паспорт, вы бы всё равно не смогли прочитать, вы, должно быть, и по русски читать ещё толком не научились, а тут... Он достал из нагрудного кармана свой паспорт и потряс им перед мальчишками, к которым после таких провокационных слов пришельца вновь вернулся боевой дух.
«Ошибаетесь, уважаемый господин шпион, – читатать мы прекрасно умеем – не без гордости заявил один из тройняшек. – Да! Да! И не только по-русски, – добавили его клоны – а еще и по-английски, по- немецки и немного по-французски. Давайте сюда ваш аусвайс». Гость высоко над головой тряс документом, а мальчишки запрыгали вокруг него, пытаясь дотянуться и выхватить злополучный паспорт, они были так увлечены этим занятием, что не заметили бегущих к ним всех трёх мам, а за ними, держась рукой за сердце, медленно ковыляла пожилая БабаВася. А совсем поодаль виднелась фигурка Анфисы; она застыла на месте, лишь приложив руку козырьком к глазам, пыталась что-то разглядеть, но тщетно. И только когда женщины подошли совсем близко и Вера громко воскликнула: «Яяяяша! Яяяяяшенька!», ситуация прояснилась. Вдруг один из индейцев, сделав шаг назад, разбежался и с неистовым возгласом «Пааапка!» бросился гостью в объятья; в мгновение ока Гриша оказался сидячим на отцовской шее. В следующий миг он извлёк из рук Якова паспорт гражданина США, открыл и, жестом велев подоспевшим маманькам успокоиться, громко стал читать: Кац Якоп, 1970. Сиэтл. Что и требовалось доказать. Что было потом, представить не трудно. А когда Яков открыл багажник и стал извлекать коробки с подарками, все просто ошалели, особенно мальчики, после того, как Яков достал каждому по складному подростковому велосипеду. Тут же, как говорится, не отходя от кассы, при помощи дедушки, появившегося на шум во дворе, «велики» были собраны, и ребята укатили во свояси. Грише очень не хотелось отрываться от папы, но он был мальчиком разумным, чмокнул маму во влажную щеку, вскочил на своего «коня» и резво закрутил педалями, чтобы догнать братьев. Тройка индейцев, радостно гикая и перегоняя друг друга, домчались до речки, и, уставшие и счастливые, плюхнулись на траву. Через пару минут, успокоившись, они приступили к обычной, свойственной только этой замечательной троице, беседе.
– Что ни говори, братцы, повезло нам с родичами, – начал Макс, – не жизнь, а бесконечная сказка. Не спроста мне сегодня ночью кот Леопольд снился – «Ребята, давайте жить дружно!».
– А мне Кот в сапогах! – продолжил Миша.
– А мне – суматоха какая-то снилась, постойте-ка, вспомню, – поддержал разговор Гриша, – ну да, точно, Кошкин Дом – Бежит курица с ведром, заливать Кошкин Дом!
Всем стало смешно, а Миша вздохнул и очень серьёзно продожил,
– тётя Анфиса сказала бы: «Сон в руку», а ведь и правда, Гринь, фамилия ваша «Кац» в самом деле переводится «Кошка». Был бы ты русский, то у тебя была бы фамилия Кошкин или Котов, или, например, Котовский.
– А я что по вашему не русский? – надул щёки Григорий.
– Ребята, давайте жить дружно! – подал голос Макс, – мне тётя Анфиса, когда я её про евреев спрашивал, по секрету сказала, что евреи – это такие же русские, только ооочень умные, так что, Гринь, сам подумай, вот папка твой, шпион амереканский, – улыбаясь продолжил Макс – и школу в 16 лет с золотой медалью окончил, и институт с красным дипломом и по миру поколесил.
– Ага, – подхватил нить беседы Миша, – и тебя, такого умненького и красивого в 22 года родил. Напомнить тебе, кто из нас, троих, самый-самый умный: кто в математике лучший, и в шахматы всех обыгрывает, может, это я или Макс? И тачка у вас самая крутая. Дашь порулить?
– Ты имеешь ввиду убогий тарантас господина Шпиона? – братья расхохотались так весело, что услышав их голоса, корова Дуняша, которая недалече на лугу паслась, радостно замычала: «Мыыы! Мыыы».
– Это она про нас, – перевёл слова коровы Дуняши Гриша, – она сказала, что мы, все трое, самые умные, самые красивые и самые счастливые. Теперь и я тоже... Получается, что я сегодня в первый раз к отцу родному прикоснулся. Он так вкусно пахнет... поехали, братцы, домой скорее, я так по нему соскучился, и у меня к нему накопилось столько вопросов. Как бы он опять не исчез.
– Ну нет, на сей раз мы ему этого не позволим, обязательно придумаем что нибудь эдакое (так говорил управдом Егор), – и пацаны, вскочив на велесипеды, помчались в обратном направлении к деревне, где в их усадьбе вовсю шло приготовление к празднечному ужину. БабаВася с невестками и Анфисой хлопотали в столовой, а Веру отправили прихорашиваться, – имеет право, раз в кой-то веки женщине вновь улыбается «бабское» счастье.
А мужчины между тем, не теряя времени, собрались в кабинете Дениса Павловича (Пана Директора) и внимательно разглядывали разложенные на столе планы и карты местности и слушали Якова, который деловито и уверенно вводил их в курс своего фантастического, можно сказать, даже авантюрного, проекта. Это был грандиозный план по созданию совершенно нового экспериментального посёлка городского типа.
Одисея Якова Каца
После года жизни в Израиле, Яков переехал в Америку к своему родному дедушке по матери, Грэгору Блюменкранцу (Блюму). Вернее, дедушка сам, приехав на похороны дочери, увёз безутешного Якова в Штаты. Яшина мама, Генриетта Григорьевна, единственная дочь старого Блюма, по приезде в Израиль, так и не смогла привыкнуть к жаре, и умерла вскоре от третьего ифаркта. После похорон, буквально на следующий день, дед велел внуку собираться в Америку. Яша пытался возражать, аргументируя тем, что его ждут в России жена и сын, но дедушка был настроен весьма категорично и тут же выдвинул внуку весомый контр-аргумент.
– Полагаю, возвращаться к семье с голой жопой – это не предел твоих желаний, а возможности быстро стать на ноги, у тебя не имеюся, зато они есть у старого Блюма. И. если ты не разгильдяй и бездельник, – таким я не помогаю – то не упрямься, поедем в Америку. В Россию ехать ещё не пора.
А так как Яков ни разгильдяем, ни бездельником отродясь не был, то вполне логично оказался в США. Дедушка был очень богатым и имел скверный характер, но ему нравился скромный, бескорыстный внук, он дал ему работу на своём предприятии, для чего Яков должен ещё выучиться на программиста, ибо диплом (пусть даже красный) физико-математического факультета советского вуза, дедушку не особенно впетчатлял. Яков имел светлую голову и был очень ответственным человеком, поэтому быстро продвигался по
карьерной лестнице. Профессии программиста и экономиста он приобрёл заочно.
С появлением внука дедушкин бизнес начал процветать, а капиталы старика Блюма увеличиваться. У деда к тому времени кроме Яши, уже никого из родственников в живых не осталось. Ко внуку он очень привязался, ему импонировало отношения Яши к жене и сыну; на рабочем столе Грэгора Блюменкранца появилось фото правнука Гриши в возрасте 5-ти лет. И он тайно любовался этим очаравательным созданием. Как-то даже напомнил внуку, что его первая жена, Софочка, Яшина бабушка, тоже была рыжеволосой и синеглазой. Внук не стал дедушку разубеждать, пусть думает так, сам же Яша знал наверняка, что буйные, рыжие кудри и смешные весшушки Грише достались от тёщи, – белорусски Василисы Захаровны Гриневич (Земляничко в девичестве). У Якова на душе стало вдруг очень светло. Он вспомнил так очетливо, будто это случилосъ только вчера, тот день, когда он, совсем юный москвич (ему ещё и семнадцати не было). Щуплый долговязый очкарик сидел на скамейке около пединститута, смотрел в сторону столпившихся у стенда со списками принятых в институт, и улыбался. Сам Яков Кац был уже настоящим студентом, его с золотой медалью зачислили без экзаменов сразу после собеседования.
Яша заметил, что парней было немнгого. Девушки, разодетые в яркие наряды, казались ему клумбой с разноцветными цветами. Яша стал даже сравнивать каждую из тех, кто попадал в поле его зрения, с соответствующим ей цветком. Вон та высокая, красивая в красном платье похожа на розу, – точно, как у Маленького Принца, а вот эта – ромашка, а рядом с ней, у него аж дух перехватило от вида этого роскошного цветка. Магнолия, определил он. Заблудилась, что ли? С такой внешностью только в театральный надо. Были в этой «клумбе» и незабудки, и георгины, даже один нарцис – высокий красавчик-блондин со скептической полуухмылкой на лице. Наверняка, думает, что похож на Печёрина – мелькнула мысль у Яши, и он тут же потерял к парню интерес и переключился на себя любимого, – интересно, кем бы он сам был в семействе цветов? Озорная Яшина самофантазия решила над ним подшутить, и выдала ему образ «верблюжья колючка». Этот образ восторга у юноши не вызвал и он вновь переключился на девушек. И тут его словно светом неземным озарило – перед его взором возникла очень симпатичное создание с распущенными оранжевыми локонами и такими лучистыми, счастливыми глазами. Она прыгала от радости, найдя себя и ещё кого-то в списках, потому что громко кричала кому-то: «Паша, Захар, где вы? мы поступили, мы – студенты!».
– Поздравляю, Подсолнушек, ой! Ты ... вы ... очень похожи ... на мою бабушку – робко проговорил Яша, значит вместе будем науки грызть. – Меня Яковом зовут, а вас?
– А нас, – тут только Яша обратил внимание на подошедших к девушке двух рослых, рыжеволосых парней, – зовут Павел и Захар, а это – наша Вера, мы Гриневичи – тройняшки из самих Калиничей.
– О, вы как из сказки, такие необычные, такие... – сконфуженно промямлил Яша – жёлто-горячие, добрые... красивые и полезные.
Как моя Амереканская бабушка. Я, когда маленьким был, бабушку только один раз видел, но влюбился сразу и пообещал себе, что когда вырасту, женюсь на такой же.
– Ну ты даёшь, хочешь сказать, что на Веру нашу глаз положил?
– Аааа Вера ваша какая? Аааа... это как ... «глаз на Веру положил»? что вы хотите сказать? – Яша недоумённо пожал плечами.
– Аллё, братцы! Я же тут. Может и мне кто объяснит, что происходит. Сгораю, прям, от любопытства. – вступила в разговор девушка.
– Не волнуйся, Верунь, ничего страшного, просто чувак в тебя влюбился и просит у нас твоей руки, мы тебя правильно поняли?
– Это правда? – обратилась Вера к совсем растерявшемуся парню – Так ты прежде, чем к ним, со мной поговори, – ты же мой суженный, а не их, чай не при царе Горохе живём.
– Да не смейтесь вы надо мной, – Яша вдруг густо покраснел, – я бы с радостью женился, но мне пока рано. Я ещё несовершеннолетний...
– Детский сад какой-то, – Вера озорно подмигнула парню, – не расстраивайся, тебе сколько лет, женишок?
– Семнадцать будет... через неделю, я вас приглашаю к себе на дачу.
– Слушай, а ты не заливаешь, что уже студент? Что-то мы тебя на экзаменах не видели, – вступили опять в разговор братья, колись.
– А я и не сдавал, у меня золотая медаль, и не дожидаясь от тройняшек очередного вопроса, добавил, – я, видите ли, господа хорошие, индиго.
– ККТО-О-о? Что это за фрукт такой? – хором спросили удивлённые Гриневичи, – отсюда, давай-ка по-подробнее.
– Ну вудеркинд, как бы, только с голубой аурой, то есть, не голубой, а цвета индиго. А вы что с луны свалились, никогда про это не читали? Это не болезнь, не бойтесь. Ну хорошо, я вам потом объясню. Вы мне симпатичны. А сейчас по праву москвича приглашаю вас в кафе-мороженное, отметить факт нашего поступления в Альма Матер. Угощаю.
– Этот иннопланитянин мне определённо нравится, – шепнула Вера брату Павлу, когда Захар с Яшей ушли за мороженным и лимонадом. Он прикольный.
С тех пор они не расставались. После третьего курса к их компании примкнули две девушки, подружки Вериных братьев – милые хохотушки Люся и Галя. На последнем курсе они единовременно, в селе Калиничи сыграли тройную свадьбу, потом разъехались не надолго по распределению, но вскоре, после развала Союза, судьба заставила их объединиться, чтобы выжить.
Так они все вместе стали родовое гнездо обживать. Только один птенец выпал из гнезда, но не разбился, ибо умел уже летать, и улетел не весть куда. Это был Яша.
Яков даже не предполагал, что проведёт так много времени вдали от любимых Верочки и Гришеньки. Захара с Денисом, в комплекте с их жёнами и сыновьями он тоже любил от всей души, ведь родных братьев и сестёр у него не было. А тёщу с тестем вообще обожал беспредельно.
Первые четыре года жизни Яши в Штатах промчались незаметно. Старый Блюм загрузил внука так плотно, что у того уже не было никаких сил не только на глупости, но и на далёкую семью. Но тут дедушка, чтобы не отвлекать внука на бытовуху, взял эту проблему на себя. Пусть учится, набирается опыту и исправно служит общему делу. Для этого Грэгор открыл особый счёт в Российском банке, на который регулярно переводилась определённая сумма – это окажет семье внука гораздо больше пользы, чем сам Яша в натуре (голожопый). И с этим не поспоришь. А когда от жены и родственников приходили письма, наполненные огромной благодарности за щедрые подарки, Яков смущенно улыбался, недоумевая, за что его ещё и благодарят. Он в глубине души считал себя по оношению к семье не то, что бы предателем или подлецом, скорее, невинным рекрутом судьбы. Просто он оказался не в то время и не в том месте (или, как раз наоборот – в нужное время в нужном месте), – на филоссовские умозаключения у Якова уже не оставаталось рессурсов. Однако, после того, как Яша не просто получил диплом программиста, но и написал N-ое количество программ по реконструкции дедушкиного производства, он осторожно заикнулся, что пора бы в Россию, в Калиничи, к Верочке и Грише. Дедушка пообещал подумать. Через несколько дней старый Блюм пригласил Яшу в кабинет. Старик выглядел так, словно бухал неделю, очень скверно выглядел. После долгой паузы дед спросил у внука: «Я тебя когда нибудь обманывал?».
– Нет. – Яков недоумённо посмотрел на деда, не понимая, куда тот клонит.
– У нас с тобой сложились честные, деловые и родственные отношения, и, ты хорошо успел меня изучить, понимаешь, что я не самодур, как считают многие, а вполне адекватный и порядочный человек. – старик тяжело вздохнул и продолжил – Яшенька, дорогой (у внука ёкнуло сердце, дед впервые к нему так обратился), я тебя очень люблю – поэтому отнесись к моим словам с пониманием и доверием. Отпустить тебя сегодня в Россию я не могу, Бог видит, мне нелегко тебе в этом отказать. Но. Во-первых, чтобы внедрить все твои идеи в производство, понадобится время, полагаю, не менее полугода. Без тебя никак.
А во-вторых, – в глазах старика блестнули слёзы, он смахнул их резким движеием руки и продолжил – понимаешь, внучек, мне... скоро кирдык прийдёт. Я у эскулапов обследование по полной программе прошёл. Ничего хорошего. Чтобы ещё чуток протянуть, надо полностью отойти от дел. Подоспела, видимо, пора мне о Душе позаботиться. Мы тут вчера с моим юристом и нотариусом весь день просидели за бумагами и составили всё, как положено. После моего ухода ты по полному праву станешь хозяином этого кабинета.
Яков не мог ни слова произнести. В голове только одна мысль вертелась, проявляясь в различных вариантах: «Господи, сделай так, чтобы Вера меня дождалась!». Он подошёл к дедушке, обнял его и прошептал: «Деда, я тебя тоже очень люблю. Мы ещё поборемся. Вместе, в одной команде. Я сделаю всё, о чём ты меня попросишь». Они ещё некоторое время стояли обнявшись, пока голос секретарши не доложил о прибытии какого-то важного посетителя.
Яша с головой ушёл в работу, и уже через три месяца, старый Блюм в сопровождении внука отправился в кругосветное путешествие; решил внуку мир показать, чуял, что потом Яше будет не до того. Внук иногда делился с дедушкой своими мечтами, поэтому старый Блюм не сомневался, что Яков непременно уедет из Америки в Россию, где его сердце. В Штатах, находится только Яшина голова, его дерзкий, предприимчивый ум, а Душа у него русская, – так думал старый Блюм, сидя напротив внука в бизнес-классе лайнера, скользящего сквозь облака в направлении Индии, где в одном из Ашрамов на берегу океана их ожидают покой и умиротворение, так необходимые им обоим именно сейчас, особенно внуку.
Старик вдруг четко осознал, что он постоянно думает только о внуке, а его собственные проблемы отошли куда-то в небытие, расстворились в этой первичной Красоте, струящейся из иллюминатора самолёта прямо в сердце Грэгора. Яков тоже молча таращился в иллюминатор на Божественные полотна художника Творца и с сожалением отметил, что в последние годы ему всегда было недосуг просто так смотреть на небо. И Вселенная в ответ на его мысли пристально посмотрела молодому человеку прямо в Душу и включила там какое-то новое, неопознанное чувство – это было Чувство Божественного Присутствия.
ШКОЛА СКАЗОЧНИКОВ
В субботу, 17 августа, в поместе Гриневичей был день открытых дверей. В саду натянули тент, под которым стояли столы со всякими пирогами, тортами и прочими кулинарными шедеврами и самовары. Готовилось грандиозное чаепитие в честь юбилея Пана Директора, а также по поводу возвращения Якова Самуиловоча. Который, кстати, и организовал заказ и доставку из города этих роскошных угощений. Мальчики под руководством бабушки подготовили мини-спектакль. Женщинам хлопот хватало, ведь приглашены на праздник были родители с детьми учеников из только что сфомировавшигося сборного класса. Занятия начинаются через две недели, но оставалось ещё столько открытых организационных вопросов, что по предложению Якова, решили заодно и провести педсовет. Разумеется, никаких спиртных напитков, даже лёгкого вина или шампанского, на столах не было. Гриневичи обладали стойким антиалкогольным иммунитетем. Яков Кац тоже был равнодушен к горячительным, хотя старый Блюм, в тесном обществе с которым Яша провёл не один год, имел-таки слабость к хорошему коньяку и дорогим винам. Грэгор Блюм обладал самым настоящим винным погребом с огромной коллекцией дорогущих вин. Дед очень гордился этой своей бесценной коллекцией, а Яков, после ухода деда, вообще не знал, что с этим богаством делать, у него были дела и поважнее. В эти, важные дела, и входила сегодняшняя встреча с местными бизнесменнами, отцами учеников новой, экспериментальной школы. Юбилей директора послужил прекрасным поводом собрать местных толстосуммов на разговор. Вполне естественно, что амереканский бизнесмен вовсе не собирался реализовать свои проекты, опираясь только на собственные финансы. Ему понадобилась помощь государственных струтур, связи, которых у него не было, как и опыта работы с Российским рынком возможностей. Ну и шальные деньги местных богачей тоже очень даже пригодятся, дабы направить этот поток в благородное русло. Яков Самуилович умел зажигать сердца, и вскоре шумное, весёлое сборище гостей и хозяев разошлось по четырём направлениям. Мужчины извинились перед дамами и с просьбой не беспокоить их, скрылись в кабинете директора. Женщины даже и не подумали обижаться, – которые помоложе, скучковались вокруг Веры Кац, супруги заморского принца, и осаждали её своим любопытством. Бабушки, их было помимо Василисы Захаровны всего шестеро, переместились в беседку, поближе к месту расположения детей. Они зорко бдили, готовые, если чтО (какой конфликт или пожар) случится, моментально включиться, не дать стихии никаких шансов вспыхнуть, – потушить зло ещё в зародыше. Ох уж эти бабушки!
А у детей, к которым Анфиса с Егором только и успевали подносить бутылки с лимонадом и уносить пустые, происходили весьма интересные события. У них за столом оказалось четыре девочки, очень даже не противные, можно даже сказать, красивые. Кузены Гримм с интересом их разглядывали, – это для них они оказакись в новинку, а для остальных ребят девочки были просто знакомые чувихи из их посёлка. В начале встречи, хозяева встали и представились. Мы не тройняшки, мы дети тройняшек и внуки Пана Директора.
– Макс – я самый старший, это Миша...
– Я сам – вступил в представление Михаил – старший умный был детина, средний был и так, и сяк...
– младший – вовсе был дурак – хором продолжили гости. Все рассмеялись, но Гриша ничуть не смутившись, добавл – Это я, самый молодой, мне только в прошлом месяце десять стукнуло, он поднял бокал с лимонадом и произнёс: «За дурачков, украшающих мир!» – можно я на несколько минут исчезну, вы тут пока развлекайтесь, я мигом. – Гриша убежал за угол бани, прыгнул на велосипед и помчался в сторону речки.
Там на полянке у опушки леса ещё вовсю цвели поздние цветы, – мальчик нарвал целый букет и уже потянулся за велосипедом, когда заметил подчаливающися лодку. Из лодки ступил на берег крепкий широкоплечий мужчина, протянул руку кому-то, резко взмахнул рукой. Гриша увидел, как молниеносно некто, описав полукруг, взлетел над головой дядьки, прокрутил в воздухе сальто и мягко, пружинисто приземлился в нескольких метрах от явно пребывавшего в шоке, мальчика с букетом полевых цветов и открытым от удивления ртом. Этим некто оказалась маленькая, светловолосая девочка в бело-голубом, на небо похожем, платьице.
– Дедуль, а теперь куда нам? – Ой, давай у этого мальчика с цветочками спросим, – заговорила девочка.
– Молодой человек, – обратился к смущённому Грише дедуля незнакомки, не подскажете ли нам дорогу к новой школе господина Гриневича.
Гриша встрепенулся, приходя в себя от увиденного, хотел-было, зааплодировать в ладоши, но ему мешал букет, который он догадлся протянуть девочке – это тебе, – Да. Конечно, я провожу вас, с удовольствием. Сегодня как раз там день открытых дверей. – Гриша предложил девочке сесть на сиденье велосипеда, что она с радостью тут же сделала.– и мужчины, с двух сторон поддерживая руль, покатили принцессу в направлении Калиничей.
– Меня зовут Константин Макарович, а это моя внучка, Снежана.
– Гриша. – в свою очередь представился мальчик и, подняв глаза на девочку, лицо которой чуть возвышалось над ним, – а ты, значит, Белоснежка? А где же твои гномы? – полюбопытствовал у неё Гриша.
– Где? Где? В сказке, конечно, дома в книжном шкафу остались, мне сейчас не до них, к школе надо готовиться. А ты, ГрЫииша, Змей ГорЫыиныич Огнедышащий, получается, – выдала девчонка, – а где твои другие головы, тоже в сказке, в шкафу хранишь?
– Да, то есть нет, щас покажу. Да мы уже приехали, нам сюда, – он показал девочке на длинный стол, за которым сидели дети, и обращаясь к замолчавшим вдруг ребятам, произнёс – встречайте гостью из сказки, – это Белоснежка! То есть, Снежана, как твоя фамилия? – наклонился к девочке Гриша.
– Кацюба – тихо произнесла девочка, а дедушкина фамилия – Суховей, мы с ним живём за рекой, на том берегу.
Подошла тётя Анфиса, забрала из рук девочки цветы, показала ей место за столом и стала пристраивать букет в вазе на столе, а дядя Егор повёл Константина Макаровича в здание школы, к мужчинам. Когда к Грише подошли братья, Снежана окинула их удивлённым взглядом и спросила напрямик, обращаясь сразу к обоим: – Вы что, Гришины копии? – Для неё, похоже, Гриша был номер один, эталлон.
– Неет, – синхронно восклилнули братья, мы не копии, мы каждый сам по себе оригинал, а вместе – двоюродные братья ГРИММ: Гриша, Миша и Максим, – милости просим к нашему шалашу, в нашу сказку, будь как дома, Белоснежка!
– Ой, с вами всё ясно, как это я сразу не догадалась, – шёпотом обратилась к Мише и Максу девочка – вы и есть запасные головы этого – она ткнула Грише в грудь пальчиком – Змея ГорЫыиныича Огнедышащего.
Ага! – мальчикам понравилась эта необычная «козявка», Макс поинтересовался у Гриши, где он это чудо «откопал», но тот лишь отмахнулся от братьев, – потом расскажу.
За столом дети уже все перезнакомились. Всего оказалось пять девочек и вдвое больше мальчишек. Снежана была самой младшей, и всем пацанам тотчас захотелось её защищать, но Белоснежка не нуждалась ни в какой защите, потому что уже два года занималась с дедушкой карате, и ещё, когда они в городе жили, дедушка водил её на спортивную гимнастику и акробатику. Они совсем недавно, в прошлые выходные, переехали жить на природу. А родителей у неё нет, они погибли в какой-то экспедиции, когда Снежана была совсем маленькой. Они живут там, на небе. Бабушка тоже недавно умерла, так, что мы с Макарычем совсем одни на белом свете. – Всё это Белоснежка рассказала Грише уже потом, когда они остались вдвоём. Девочка вдруг созналась, что ужасно голодна, и Гриша помчался к тёте Анфисе за нормальной едой. Сладостей на столе было ещё предостаточно, но Белоснежка к ним даже не прикоснулась.
Всех остальных детей бабушки и мамы увлекли на спортивную площадку, где стали водить хоровод и играть в какие-то допотопные игры, типа «Ручеёк» или «Лиса и бобёр» – из детства бабушек.
Разъезжались гости уже, когда начинало темнеть. В поместье оставались только Макарыч с внучкой, но он-было только собрался тоже с хозяевами попрощаться, как Пан Директор его остановил.
– Констян, обижаешь, дорогой мой побратим. Мы с тобой лет сорок не виделись, я сегодня, каюсь, тебя даже не узнал, – признался Денис Палыч, – по фамилии вычислил, оставайтесь-ка погостить у нас, поговорим спокойно. Места у нас с Василисой Захаровной на всех хватит. На рассвете на рыбалку сгоняем, я тебе округу покажу, у нас тут такая красота! Макарыч посмотрел на внучку, как бы советуясь, что делать. Снежана долго не раздумывала: «Соглашайся, дедуль, а я у Гриши переночую, и уже обращаясь к Гришиным родителям, спросила – можно? – и, не дожидаясь ответа, схватив Гришу за рукав, прошептала – пошли, показывай свои владенья, нам надо ещё рыбалку не проспать. Представь, я ещё никогда в жизни не рыбачила». Всем стало весело от непосредственности Белоснежки. На такой позитивной ноте и завершился этот долгий субботний день. Все разошлись по домам, только Денис Павлович с Константином Макарычем засиделись до полуночи за беседой. Им было, что вспомнить и что обсудить – ведь за плечами у пожилых мужчин хранилось их общее прошлое, а впереди у них маячило уже их совместное будущее, так картинно представленное на собрании Яковом Кацем, заморским зятем Дениса.
ДРУЗЬЯ – ПОБРАТИМЫ
Они выросли в детском доме, в том самом, где директором был воспитанник А. С. Макаренко. Семён Афанасьевич Калабалин.
Снежанин дедушка, подполковник в отставке, долгое время служил в десантных войсках инструктором боевых искусств. Бывал в горячих точках, имел серьёзные боевые ранения и много наград. Пять лет назад, он в возрасте 55 лет ушёл в отставку, получив известие о гибели дочери с мужем. Жена Константина Макаровича, на руках у которой находилась двухлетняя внучка Снежана, попала в госпиталь с инсультом и вскоре ушла вслед за дочерью, оставив Константина с малышкой одних. Только ей, спасибо, и выжил, – не пропал, не спился, – она весь мой смысл жизни. По утрам просыпаться хочется. Я, когда общаюсь с ней, другим человеком становлюсь. Я ведь на самом деле серьёзный, чёрствый, суровый, – Суховей, одним словом. А при ней добрым станолюсь, – внутри будто свет неземной вспыхивает и каждая клетка моего солдатского организма радостью наполняется, – сила и молодость в меня возвращаются. Чудо, а не ребёнок.
– Да я уже это понял. Мои внуки, похоже, тоже от неё в восторге.
– Твои ребята тоже очень солнечные, такие одинаковые. Я, правда, только с Гришей успел познакомиться. Видел бы ты его глаза, как он Снежану смотрел, когда я её вверх через себя швырнул (мы это с ней обычно так тренируемся), а она перед ним с шиком сальтонула.
– Внуки наши на первый взгляд только одинаковы, а на самом деле очень даже разные, они как бы дополняют друг друга. Удивительно, но они никогда не ссорятся. Бывает, спорят, но ни разу ещё до драки не доходило. А им уже по десять лет. И это всё благодаря воспитательскому таланту моей Василисы Захаровны.
После темы внуков разговор друзей перешёл на работу. Денис Павлович предложил другу возглавить работу по охране коммуны плюс наладить и вести спортивную жизнь школы, ведь опыт работы в этом направлении у Суховея был колоссальный. Надо только насчёт зарплаты переговорить с зятем и депортаментом образования. Ещё Пан Директор предложил Константину Макарычу переселиться к ним, в поместье – у него была ещё свободная служебная квартира, требовалась только побелка и замена линолеума. Мост через реку находился в аварийном состоянии, а Суховей приобрёл себе
маленький домик за рекой как раз в том злополучном недозаброшенном селе Александровка которое и намеревался выкупить Яков Кац для своего грандиозного проекта.
– Так что пока ты ещё не полностью распаковал свои вещи, перебирайся. – предложил другу Денис, – завтра после обеда я тебе покажу жильё и спорткомплекс.
Макарыч пообещал подумать, – это означало прежде, чем дать согласие, не мешало бы с внучкой посоветоваться.
Утром, ещё до рассвета деды ушли на рыбалку. Ребят они решили не брать с собой, но не успели они выйти за околицу, как мимо них весёлым вихрем пронеслись три велосипедиста. На багажнике у Гриши в нелепой панамке и каких-то смешых мальчишеских хламотьях, сидела Снежана.
– Тише вы, сорванцы, рыбу распугаете, – заворчал вслед внукам Пан Директор, но его, кроме Макарыча, никто не слышал, – пацаны уже были далеко.
Рыбалка удалась на славу. За воскресным обеденным столом была ароматная уха, рыба жаренная и даже пирог с рыбой. Все, и домочадцы, и гости, остались довольными и от всей души благодарили Анфису с Василисой Захаровной за такое славное угощение. После обеда мужчины пошли вслед за главой семейства и гостем осматривать служебное жильё для нового сотрудника. За ними увязались и Гриша с Белоснежкой. Без неё никак; малышка, первой юркнула в пустую квартиру, не останавливаясь, заглянула во все комнаты, также на ходу выдала дедушке своё «одобрям-с» и, ухватив Гришу за рукав, увкеклала его за собой на улицу. Гриша покорно подчинился, хотя ему сейчас больше всего хотелось слушать, о чём папа будет мужчинам рассказывать. Снежана напомнила Грише, что вчера вечером он обещал ей показать настоящее чудо в яблоневом саду. Гриша, подумал, что эта маленькая козявка (по определению братана Макса), сама и есть Чудо-Юдо. Вроде только вчера познакомились, а она уже его приручила (или он её?) – всюду за ним хвостиком увивается, того и гляди, братья ещё смеяться начнут. Хорошо было бы, если бы Белоснежка их общей сестрёнкой была, и они бы все втроём её защищали. Гриша улыбнулся себе, вспомнив что малявка эта занимается акробатикой, карате и ещё чем-то там, он даже название вспомнить не мог. Короче, как там у Маленького Принца?
«Мы в ответе за тех, кого приручили». Так что, делать нечего, – приходится отвечать. – Гриша ведь и в самом деле обещал показать Снежане свою любимую яблоню, антоновку. Они как раз остановились около неё, и мальчик, обращаясь к яблоне, сказал: «Привет! Смотри, кого я тебе привёл? Это Белоснежка. У тебя там, на самой макушке, остались вкусные, наливные яблочки. Угости нас ими, пожалуйста». Яблоня вроде и пошевелила кроной, но чуда не произошло, яблоки остались висеть, где и до селе.
– А давай, я попробую, – предложила Снежана, как её зовут?
– Кого? Яблоню? – Антоновка, – выдохнул Гриша и отошёл от дерева, уступив место девочке. Та подошла к яблоне, обняла за ствол и, как будто с живым существом, заговорила быстро-быстро: «Тоничка, миленькая, Гриша сказал, что у тебя там, на вверху какие-то волшебные, наливные яблоки сохранились. Я ещё никогда-никогда в жизни не видела и не пробовала такиких. Только читала в сказках про это. И правда ли, Тоничка, что эти наливные яблоки могут старикам здоровье и молодость вернуть, а молодым – ума и сообразительности дают? Угости нас, пожалуйста, такими волшебными яблоками, очень-очень надо, мой дедуля часто за сердце хватается, и Гришина бабушка тоже –– ну, пожалуйста». Яблоня встрепенулась, откуда-то дунул ветерок, и – О, чудо! – три золотистых, наполненных лучами солнца, яблока, сорвались с веток и упали прямо в натяннутый Снежаной подол её голубого платьица. Дети горячо поблагодарили яблоню Тоничку (отныне её стали только так называть) и помчались в усадьбу – поделиться радостью со всеми.
Слушай, Белоснежка, где ты этому научилась? Я уже больше недели уговариваю Антоновку поделиться со мной наливными, она будто меня не слышит, а появилась ты, и, на тебе –– пожалуйста, кушайте на здоровье, Сударыня! Ничего не пойму, как это тебе удаётся? – поинтересовался Гриша у девочки, когда они подходили к дому.
– А раньше Тоничка всегда угощала тебя своими дарами? –
– Ну да, постой-ка, кажется, я всё понял, – после некоторой паузы радостно воскликнул мальчик – так это она обыкновенные, нормальные, яблоки раздавала. А наливные растут только на макушке, они там само близко к солнышку, поэтому так называются, наливные – солнышком налитые. А не отдавала она их мне, знаешь почему? Потому что она для тебя специально сберегла эти яблоки, чуяла, что ты появишься. Чудеса, да и только!!! А что мы с ними сделаем?
– Как что? Одно твоим бабушке с дедушкой отадим, другое – моему Макарычу, – пусть молодеют на здоровье. а третье... Белоснежка задумалась.
– А третье, – улыбаясь предложил Гриша – мы разделим на четыре части и сами слопаем: надо же нам, молодым, ума набираться. Только, давай, Мише с Максом не скажем, для чего, договорились? А то смеяться будут. Они в чудеса не верят. С ними никогда ничего такого не присходит...
– Да потому и не случается, что не верят. Глупые они, вот попробуют Тоничкино угощение и сразу... поумнеют.
Алга Комсомолга
Константин Макарыч с внучкой задержались у Гриневичей до понедельника. На речку, к месту причала лодки гостей провожали братья ГРИММ в полном составе. Взрослых захлестнули трудовые будни, они с самого ранья уже находились при неотложных делах.
По дороге к речке ребята шли пешком рядышком со своими велосипедами. На Гришином восседала Белоснежка. Она обнимала правой рукой дедулю за шею, а левую опустила Грише на плечо.
К речке шли молча, каждый думал о чём-то своём. Когда лодка отчалила, ребята ещё долго стояли в обнимку и наблюдали как ловко работает вёслами Макарыч, забирая у них эту замечательную малявку, к которой они за короткое время знакомства так крепко привязались. Макс напомнил друзьям-братьям, что бабушка просила их не задерживаться, и они стали собираться назад, в деревню. Но тут Гриша заметил, что лодка разворачивается и возвращается к ним. Снежана интенсивно махала ручонками, а её дедуля работал вёслами как заведённый. Ребята подумали, что у них там с лодкой что-то случилось и подошли к самой кромке реки. Когда лодка причалила, Макарыч велел мальчикам отойти подальше от берега, повернулся к ним спиной, протянул Снежане руку и с возгласом «Алле Хопп!» – швырнул её ввысь. У Гриши, хоть он это представление уже видел, сердечко заколотилось быстро-быстро, а Макс с Мишей ещё некоторое время стояли истуканами, в шоке от увиденного. Снежана, сделав сальто, элегантно приземлилась на песок, и, прокрутив вдобавок троекратно колесо, встала на ноги напротив мальчишек. Гриша сиял. Он рассказал, конечно, братьям про Белоснежкины финты при первой встрече, но они ему не поверили.
– Возвращаемся, – со вздохом произнёс, ступив на берег, Макарыч, – внучке память девичья изменила, она какое-то очень важное дело забыла завершить. Так что, ребята, никак не получается с вами расстаться.
– А ты, дедуль, поезжай один, я тут сама справлюсь, и Гриша обещал помочь. – Снежана умоляюще посмотрела на друга, расчитывая на поддрежку. Тот закивал головой, словно китайский болванчик, и пробормотал: «Да! Разумеется!»
– Ну уж нет, вместе, так вместе. – Отставить разговоры! – и, как говорил Асхат – мой армейский друг-казах из Павлодара: «Алга Комсомолга!» – Это означает: «Комсомольцы, вперёд! – отставной подполковник Суховей сделал ленинский жест в направление села Калиничи и повторил приказ: «Алга Комсомолга!».
– Дедуль, но мы же не вперёд, а как раз, наоборот, назад идём.
– Ну ты, положим, не идёшь, а едешь, – заметил Макс, но где-то ты права. Я вот раньше думал, что девчонки все как куклы, только моргать умеют, да одно слово «Ма-ма» говорить; а ты вон какая шустрая, не только такие крутые финтеля выделываешь, а ещё и рассуждаешь как взрослая.
– И всё-таки, молодые люди, Алга Комсомолга! – вернулся к преждней теме Макарыч, – я спрашивал Асхата, какой лозунг они произносят, когда отступают. А он мне на полном серьёзе говорит: «Казахи не отступают, у них есть только одно понятие «Алга!», то есть, «вперёд!», а если приходится возвращаться, просто меняют направление на обратное, и опять – «Алга Комсомолга!»
Всем было весело. Белоснежкин дедушка неожиданно стал мальчикам совсем родным, и они негласно приняли его в свою компанию.
Молчавший до селе Миша вдруг обратился к Макарычу с просьбой обучить их приёмам карате и ещё поинтересовался, правда ли, что они с Паном Директором побратимы, на что последовал утвердительный ответ с заверением, что непременно когда нибудь потом они с дедом им об этом расскажут. Может кто из присутсвующих про это книгу напишет или кино снимет. Идея всем понравилась.
– А коли так, – продолжил свою прерванную мысль Миша – получается, что Снежана нам не чужая вовсе, а как бы троюродная. Тут же все трое поклялись дедушке Суховею, что будут всю оставшуюся жизнь служить ей верными рыцарями. Белоснежка, услышав такое, аж завизжала от восторга, ну совсем как обыкновенная деревенская девчонка, а не принцесса сказочная.
– Давай-ка, внученька, завершай быстро своё дело, да домой – Алга Комсомолга! – Макарыч заметил подъехавший внедорожник Якова, и поспешил к мужчинам.
А дело Белоснежки оказалось действительно очень важным. Вчера вечером они с Гришей так и не распорядились волшебными дарами яблони Тонички, решили утром за завтраком раздать, но забыли. Бывает. Только на середине реки Снежана вспомнила и стала дедушку умолять вернуться. Она очень боялась, что, не дай Бог, наливные яблоки, если их не съесть вовремя, потеряют свою волшебную силу. – И старики наши тогда не помолодеют, и мы ума не наберёмся, так балбесами и останемся. – Хорошо, что дедушка согласился вернуться, классный он всё-таки у меня, – подумала девочка и, поспешила исправить свой косяк.
Гриша помог Снежане раздать всем, кому положено, дары яблони Тонички. Наконец, после обеда, Макарыч с внучкой покинули гостеприимный дом. Они поехали в Александровку на автомобиле с Яковом Кацем. Им пришлось сделать крюк через соседнюю деревню, где ещё функционировал мост через реку. Гриша тоже напросился сопровождать отца.
Вот такая получилась «Алга Комсомолга».
По пути в Александровку, Яков расспрашивал Суховея про деревню. Его интересовало, каким ветром того занесло в этот заброшенный Богом уголок, где кроме дюжины стариков-пенсионеров, никого не осталось, на что Макарыч ответил, что прошлым летом он был в этих местах. Его пригласил к себе бывший сослуживец, Герман Грассмюке, майор в оставке, который работает лесничим.
– Герман как раз родом из Александровки, – поведал Макарыч – Он мне про историю этой деревни рассказал и про чудеса всякие, что в этих краях имеют место быть. Воздух тут особенный. Этой деревня очень древняя, её ещё при Екатерине Второй немцы заложили. Кстати, предок Германа был как раз одним из первых переселенцев из Германии. Но об этом лучше тебе, Яша, с самим Грассмюкe поговорить. Я могу организовать выезд на природу. У него там не сторожка, а сказочный теремок в лесу, такая избушка на курьих ножках. Бабы Яги только не хватает. Скоро у него там, на его участке, белые грибы полчищами как Мамай, полезут. Возьмём палатки, мальчишек и Дениса Палыча. Правда, Денис вряд ли сможет, ведь начало учебного года. А для тебя, уверяю, там много интересного, одни источники с живой и мёртвой водой чего стоят. Может, это и сказки, но послушать не повредит.
Дети на заднем сидении сидели молча и жадно ловили каждое слово Макарыча, стараясь ничего не упустить.
Домик Снежаны и Макарыча казался очень крепким снаружи, чувствовалось, что тут жил человек творческий. Ставни были резными с замысловатым, ажурным орнаментом. Наличники окон и двери в доме, а также мебель – всё было украшено узорами и вырезанными по дереву волшебной рукой художника изображения зверей и птиц. Краска от времени потемнела и местами облупилась, но это нисколько не портило красоты художественного произведения, даже, наоборот, вносило в рисунки некую таинственность. В целом домик, как и участок, производил приятное впетчатление. Соседский участок и дом был тоже очень красивым. Казалось, что только эти два дома на самой окраине деревни и оставались жилыми, остальные дома выглядели весьма плачевно. Соседом Константина Макарыча был его сослуживец, тот самый Герман Грассмюке, лесничий, но он жил в основном в лесу, в своей лесной сказочной избушке на курьих ножках, а дом в Александровке сдавал приезжим искателям тишины и покоя.
Оставив детей в доме, Макарыч с Яковом поехали осматривать село и окрестность, и пока ещё светло, сделать снимки, интересных Якову объектов. Домой Гриша с папой в этот вечер не попали, остались ночевать в Александровке. Они бы уехали, но их остановило то, что неожиданно вернулся на базу сосед Герман.
Мужчины затопил баню, и после ужина, уложив детей в доме Макарыча, долго общались. Герман был интересным рассказчиком. Кстати, он родился и вырос в Александровке и ходил в школу в Калиничи, и никто иной, как Василиса Захаровна, молодая, только после института учительница, привила ему любовь к истории и литературе. Дядя Германа, Давид Грассмюке, был талантливым художником. Он вырезал великолепные скульптуры из дерева. Одно время он кормил семью тем, что вырезал фигурки зверей и птиц и продавал. Особенно орлы пользовались успехом. Герман с детства крутился возле дяди, и тот его многому научил. У Давида было очень много работ. Кое что смогли вывезти в Германию, небольшое количество экземпляров хранится в музее Василисы Захаровны, а остальные работы хранятся в лесу, в его Избушке на курьих ножках. Когда Герман, после тяжёлого ранения на войне, ушёл в отставку, он решил остаться в Александровке и работать лесником. Он разыскал Константина Суховея и предложил ему купить в рассрочку свой дом, а сам перебрался в дом дяди Давида, по соседству.
– Давайте утром съездим в мою избушку, я вам такое покажу, не пожалеете, вашим малышам, да и вам тоже, уверяю вас, понравится, – предложил Герман.
Избушка на курьих ножках
Яков ещё вечером, когда они с Макарычем проехались по деревне и окрестности, понял, что Александровка – идеальное место для воплощения его мечты. А утром, когда они всей дружной компанией поехали в лес, он принял в душе окончательное решение – его проект осуществится именно здесь. И это будет не один городок, а миниум два. На противоположном берегу возродится ещё одно село – Калиничи. То есть, это будет не два села, а один необычный городок по форме с высоты птичего полёта напоминая знак бесконечности. Проезжая мимо развалившегося моста через реку, он притормозил и вышел с фотоаппаратом на берег – сделать снимок села за речкой. Также он зафиксировал на камеру и безобразное убожество, почему-то всё ещё называемое мостом. Совсем другая, великолепная, сказочная картина виделась Якову Самуиловичу. И это потребует дополнительные расходы. Практически это будет совсем новый проект. Да будет так!
Яков занял водительское место, и внедорожник начал медленно внедряться в нутро просыпающего леса. Снежана сидела между дедушкой и Гришей на заднем сидении, а Герман рядом с Яковом. Лесничий показывал дорогу и что-то интересное рассказывал. Дети жадно изучали меняющиеся за окном картины леса, который уже местами успел нарядиться в яркие осенние одежды и очаровывал их.
Вскоре пришлось спешиться, потому что дорога закончилась. Оставив автомобиль на небольшой полянке, служившей импровизированной стоянкой, они пошли гуськом за Грассмюке в его владенья. Снежану по очереди несли на своих плечах мужчины. Гриша шёл завершающим и вертел головой по сторонам, куда ему указывал очередной восторженный возглас Белоснежки. Её взору сверху открывались такие чудеса, которыми она просто обязана была непременно поделиться с мальчиком.
Теремок Германа Грассмюке первой увидела Снежана, восседавшая как раз на плечах впереди идущего. Лесничий опустил девочку на тропинку, и она с возгласом: «Гриша, догоняй!» – изо всех ног помчалась навстречу сказке.
Домик лесника был собран из аккуратно обработанных брёвен, по углам из-под избушки выпирали полукруглые спинки пней, из которых выползали толстые, похожие на бивни мамонта, корни. Около дома, стояли весёлые, деревянные скульптуры сказочных зверей. Пока мужчины подошли к дому, Снежана и Гриша уже успели пробежаться по двору, поздороваться со встречными персонажами из сказок.
– Может быть этот Герман и не лесник вовсе, а самый правдешний Берендей, – предположил Гриша, надо сюда с братанами обязательно приехать. Здесь не только грибы и ягоды, но и сказки повсюду растут, – смотри, Снежана, видишь вон то, трёхэтажное дерево? – Дом Берендея стоял на пригорке, и взору детей сверху открывался вид на полянку, где росла эта необычная ель, состоявшая из трёх частей. Верхний этаж дерева напоминал новогоднюю ёлочку – её веточки были украшены еловыми шишками, а также яркими, разноцветными ленточками и игрушками. Посредине дерева, этажем ниже – был совершенно голый ствол, а первый этаж ёлки напоминал по форме трапецию, – широко раскинутыми лапами служил основание пирамиды. Ель, в целом издали имела форму пирамиды, только у этой в середине напрочь отсутсвовали ветки.
Неожиданно Снежана заойкала, схватила Гришу за рукав и поволокла за угол дома, при этом не переставая ойкать.
– Что случилось? Позвать дедушку? – забесспокоился мальчик.
– Нет, спасай, Гришенка, сбегай, узнай у Берендея, где тут... туалет, а то я сейчас... лопну. Только тихо, чтобы не поняли, что это мне нужно, я стесняюсь.
Гриша, подбежал к лесничему и заговорил с ним по-немецки:
– Entschuldigung, Herr Grasm;cke! Darf ich Sie unter vier Augen sprechen?
– Was ist los? Was kann ich f;r Sie tun, gn;diger Herr? – не без удивления спросил Герман.
– Sagen Sie mir bitte, wo befindet sich ein H;uschen f;r kleine M;dchen?
– Rechts hinter der H;tte, circa 20 m. entfernt, in der gro;e Fliegenpilze. – заулыбался хозяин, догадавшись, в чём дело.
Alles klar! Danke! – поблагодарил Гриша и исчез также быстро, как и появился.
Герман обратился к мужчинам, не без любопытства наблюдавшим предыдущюю сцену, с вопросом, – откуда мальчик так хорошо по-немецки говорит, на что те только пожали плечами – Это у него спросить надо, – а о чём это вы, Герман, с ним секретничали? – в свою очередь поинтересовался Яков.
– А это у него спросить надо, – улыбаясь в усы, отзеркалил, хозяин и пригласил войти в дом. Скоро и дети переступили порог жилища Берендея. Снежана сразу принялась разглядывать предметы и фигурки из дерева, которые встречались тут на каждом шагу, а Гришу окружили мужчины – всех их интересовало, где и когда он так хорошо освоил немецкий?
– А не только я, но и Миша с Максом тоже шпрехают нормально. Мне просто больше повезло, у нас дома, папа, в твоём, кабинете жила полтора года Фрау Риттер, Вильма Оттовна, Она была когда-то ученицей бабы Васи, потом жила в Германии, а когда вернулась, у неё украли документы и деньги. Бабушка с дедушкой вот ей и предложили пожить у нас, а она сама захотела заниматься с нами – обучать иностранным языкам по какой-то новой программе. Так что ничего особенного, – она с нами и английским занималась.
– Гриша, а где сейчас эта Фрау Риттер? – явно волнуясь, поинтересовался Герман.
– Сейчас же каникулы, уехала куда-то. Да вы лучше у мамы спросите, или у бабушки с дедушкой, они-то уж точно знают. –
Гриша очень хотел расспросить лесничего про смешное, трёхэтажное дерево, но ничего не вышло, так как Якова ждали неотложные дела. Надо было срочно сделать несколько важных звонков, а сотовая связь в лесу не работала. Они завезли Макарыча с внучкой в Александровку и помчались по делам.
По дороге отец вкратце поведал сыну о новом видение своего проекта, обещал рассказать поподробнее после того, как переговорит с партнёрами.
– Пап, а какая у тебя в детстве была любимая книга? – вдруг поинтересовался Гриша, – хотя, мне кажется, что это...
– Ну-ка, ну-ка! Интересно. Жаль, сынок, что мы с тобой потеряли так много времени, и не успели ещё хорошо узнать друг друга, но я обещаю тебе, что мы ещё всё наверстаем. Ну так, что там насчёт моей любимой детской книги?
– Про Незнайку и Солнечный город, – сказал Гриша, и оказался прав. Остаток пути домой оба, отец и сын, смеясь и радуясь вспоминали эпизоды из детской книжки про Незнайку и его друзей. Гриша рассказал, что когда они были маленькими, часто даже сценки играли. Миша был Тюбиком, потому что рисовал хорошо, он и сейчас классно рисует.
– Надо будет обязательно тебе его рисунки посмотреть, может выставку организуем, – предложил Гриша. А Макс, знаешь, папа, он такой талантливый, он стихи пишет и сказки сочиняет прям на ходу, ему только идею подсказать надо. Он у нас Цветиком был.
– А ты, сынок, кем был? Попробую угадать? Тут только два варианта имеются: Знайка или Незнайка? Я прав?
Оба расхохотались.
– Ага, – я, пап, чем больше Знайка, тем больше Незнайка!
– Я тоже таким в детстве был. Только для всех вокруг – Знайка, а в душе, для себя самого – Незнайка. Незнайка, он такой естественный, натуральный и юморной, а Знайка – скучный, чересчур серьёзный, ты согласен?
– Конечно, Незнайка он простой и ... свободный, а Знайка – только умный и всё. Я думаю, что каждый человек должен быть в детстве сперва Знайкой–Незнайкой, а потом уже кем-нибудь ещё.
– О, какой ты у меня рассудительный. Может нам с тобой уже пора деловое партнёрство заключить? Пойдёшь ко мне на фирму генератором идей работать?
– Подумаю. Знаешь, папа, книжка про Незнайку была моей любимой в детстве, а теперь я вырос, и в последнее время у нас с братанами самые любимые книги – БСЭ! У дедушки в библиотеке все 30 томов имеются.
Яков начал рассказывать Грише, каким он был в 10 лет, каким был его мир вокруг; и как он придумывал себе будущее, и даже писал письма самому себе – Якову Самуиловичу, который жил уже в 21 веке и носил усы и бороду. Но тут они заметили, что доехали домой. Яков пообещал сыну продолжить начатый им рассказ. Но не сейчас, не сегодня. Потом. На этом они разошлись каждый по своим неотложным делам. Яков вместе с Захаром и Павлом уехали в город встречаться с деловыми людьми.
А Грише не терпелось уже поскорее добраться до братанов и рассказать им про избушку лесника, про странное дерево. Последние дни уходящего лета были перенасыщены событиями, и у ребят не было столько свободного времени для общения, как раньше. Братьев он видел, когда они с отцом подъезжали к деревне, – те вели на трапезу козу Фиалку и корову Дуняшу в другое злачное место, лесную опушку. Гриша поздоровался с бабушкой и всеми тремя мамами, передал бабушке корзину с дарами леса от Берендея – её бывшего ученика Геры Грассмюке, вскочил на велосипед и поехал искать братанов.
Гриша застал братьев за их любимым занятием – лёжа на лужайке изучать небо. Он прилег рядышком и стал тоже смотреть на облака. Они помолчали немного «для порядку» (так обычно говорил Егор), потом Максим обратился к Грише: «Ну и где ж тебя, сердешного, носило (так выражалась Анфиса)?
Гриша оторвался от неба, приподнялся, чтобы его лучше видели, и принялся восторженно рассказывать про всё, что с ним произошло за это короткое время, что они не виделись. Когда Гриша рассказал про странную, в три яруса ёлку, Миша достал из планшета, который всегда был при нём, блокнотик и карандаш и начал быстро рисовать. Он всегда так делал, когда его что-то зацепляло. Наверняка завтра новую картину покажет. После рассказа о посещения Избушки на курьих ножках, Гриша рассказал братьям о разговоре с отцом, про то, как тот в 10 лет не хотел взрослеть и считал всех взрослых скучными и не интересными; и как писал самому себе, взрослому, в 21-й век письма.
– Интересно, какими мы будем через 10 лет? – Может тоже бегущими куда-то, вечно занятыми взрослыми, у которых всегда что-то не хватает. То времени, то денег. –
– И это всё для нас. Вот у нас есть всё, что надо.
– Это у тебя всё есть, папка у тебя миллиардер заморский. Твоё будущее, Гринь, как это слово? – Пред... подскажите-ка... язык сломаешь...
– Предопределённо?
– Ага. С тобой, Гриша, всё ясно. Через 10 лет женишься на Белоснежке, уедете в Америку, у вас будут гномики рыжие, на нас похожие... В общем, как говорит Егор, Усё буде у шоколаде.
– Ну вы и скажете тоже. Вот мне так кажется, что ты, Мишаня, через 10 лет знаменитым художником станешь, а Максимка... ты или кино будешь снимать... ну... режиссёром будешь, или ещё учиться на киношника и книжки писать.
– Согласен, а ты мне подаришь киностудию, а Мише – галерею.
– Да запросто, я к тому времени много денег заработаю, я ведь, братаны, на работу устраиваюсь. Папаня предложил... генератором идей к нему на фирму «БЛЮМ и К°». Вот я и хотел сперва с вами посоветоваться, как вам это нравится? Стоит ли?
– Ты ещё сомневаешься? Соглашайся, конечно, да узнай, может он и для нас что нибудь найдёт.
– Братцы, а вы не забыли, что мы обещали БабеВасе, что когда вырастем, будем сказочниками, как братья Гримм. Сколько же нам тогда было лет? Шесть или семь?
– Ага! Точно! Мы ещё тогда решили книжку со сказками написать.
– И что книжка будет называться «Сказки двоюродных братьев ГРИММ». А так до сих пор ни одной сказки не написалии. А ведь нам уже по десять лет.
– Аллё, братцы, просыпайтесь! Мне сейчас такая сказочная идея в башку влетела, – воскликнул Гриша, – и обратился к Мише.
– Слушай, Мишаня, а ты не мог бы вот такую картину нарисовать ну как я вам про папкину деревню городского типа рассказал в форме восьмёрки через речку. Только другую, пожалуйста, похожую... на... – Гриша сорвал листок клевера и протянул Мише, видишь, тут как раз две восьмёрки, одна на другую наложена.
Мальчики наклонолись над 4-х листиком клевера и стали фантазировать.
– Вот тут протекает речка, посередине будет широченный мост.
– Если вот эта часть – наша деревня Калиничи, тогда вот тут –
Александровка, а этим двум, новым, посёлкам придумаем названия сами.
–
– А по периметру пройдёт трамвайная линия.
– Не по периметру, а по восьмёрке – из одной переходя в другую, вот так.
– А тут будет Дворец спорта с бассейном и большой стадион, а здесь – театр, вот здесь, на окраине у леса будет стоять детский дом или интернат.
– А в лесу, где Берендей живёт, можно построить Храм Тишины, чтобы люди туда ходили Богу молиться. Я хотел папе это ещё там, в лесу у Берендея предложить, но не успел, да и про легенду с трёхэтажной елкой думал.
– Про эту, что ли? – Миша протянул брату свой блокнот.
– Ух ты! Мишаня, да ты просто гений! Так похожа, будто ты сам там был и видел её.
– Гриша, а ты ещё может чего такого, необычного, у этого дерева не видел? – поинтересовался Макс.
– Да. Точно, там возле дерева родник есть, и деревянный олень стоит на коленях, как будто водичку из родника пьёт. На рогах у оленя висят разноцветные кружки для питья. Ещё мне показалось, что рога у него местами поломаны. В доме у лесника я видел настоящие оленьи рога, они по-другому смотрятся.
Все трое загорелись желанием поскорее осуществить вылазку в лес, в Бедендеево царство, и насобирать там сказок на целую книгу. Договорились, что Макс будет ответственным за текст, Миша делать иллюстрации, а Гриша – собирать идеи. Ведь Гриша, хоть и не писал стихи как Макс, и не умел рисовать как Миша, зато он умел разговарить с деревьями и понимал язык зверей и птиц.
Мальчики так замечтались, что не заметили, как пролетел день. Хорошо, хоть корова Дуняша была на страже и своим мычанием напомнила мечтателям, что пора домой, ей срочно надобно сдать Анфисе дневное молоко. Коза Фиалка пыталась тоже что-то в этом роде про-меее-кать, так что ребятам ничего не оставалось, как забрать живность и направиться домой. Макс вёл Дуняшу, Миша – Фиалку, а Гриша – свой велосипед.
На ужин сегодня были пирожки с грибами из корзинки Германа Грассмюке и свежее молоко от Дуняши.
На следующее утро после завтрaка Миша протянул Грише два рисунка (когда только успел?). На одном уже в красках была изображена ель в три этажа и перед ней стоял на передних коленях молодой олень. Гриша тут же передал рисунок Максу и, взглянув на второй рисунок, побежал за отцом. Яков собирался в город по делам.
– Пап, подожди! У меня к тебе тоже срочное дело. Я обдумал твоё вчерашнее педложение. Я согласен работать на твоей фирьме. Вот, посмотри, пожалуйста. Это пока только эскиз. Миша нарисовал, а идея моя.
Давай, я тебе всё объясню, смотри, эти два лепестка – сёла Калиничи и Александровка, а эти два села, мы ещё не придумали им названия, но они тоже входят в комплекс. Вот наша речка, а это место в лесу – Берендеево Царство. А вот здесь будет Храм Тишины. Помнишь, ты мне про него рассказывал. А можешь мне ещё рассказать про него, а то я многое не понял, а мне надо ещё ребятам про это рассказать.
Яков слушал сына, а глаза его из-под очков сканировали рисунок, который только на первый взгляд показался ему несовершенным или наивным. Это было нечто абсолютно другое, чем его проект, но если его обработать, тут такие грандиозные возможности открываются, просто невероятно.
– Верочка! – окликнул жену Яков, Гриша едет сегодня со мной в город. Он мне нужен по работе. К ужину постараемся вернуться.
Гриша с отцом уехали на заработки денег, вернее, на поиски способа и метода от них грамотно и разумно избавиться – вложить свой капитал на восстановление глубинки России таким образом, чтобы деньги приносили в конечном итоге прибыль. Но это были проблемы капиталиста Якова Самуиловича, а Грише мерещился сказочный городок, где живут счастливые люди.
Максим с Мишей, с утра помогали дедушке с Егором в обустройстве учебных помещений в здании школы, ведь через пару дней, наступит 1-го сентября, поэтому всё должно быть готово к открытию учебного года. Только после обеда они смогли, наконец, уединиться чтобы поговорить про сказку. Максим написал текст на компютере и распечатал, осталось только обсудить и добавить поправки, но не тут-то было. К ним навстречу в платьице в горошек неслась бегущая Радость во плоти (так окрестила Снежану Анфиса). Она приостановилась в трёх шагах от мальчишек с вопросом «Где Гриша?» вместо приветствия, и не дождавшись ответа, помчалась дальше, громко восклицая: «Грииишааа, ты гдееее?».
– Мишаня, а ты не запомнил случайно Снежанкину фамилию? Дедуля у неё Суховей, а она?... – спросил Макс.
– Что-то кошачье: Котюня, Кошюня... Кацюба!– вспомнил Миша.
– КацЮба. Точно! Она, Миша, инопланетянка! – воскликнул Макс и тут же выдал экспромт:
Вихрем неслось
Из созвездия Кошек
Гришино Счастье
В весёлый горошек.
По пути в столицу, в офис филиала фирмы «Блюм и К°» Яков рассказывал сыну о своём детстве, о своей Москве, о школе; про то, как они познакомились с мамой и её братьями, и ещё про своих родственников, Кацев, которые тоже сейчас в России, приехали из Израиля и также как и Яков, ищут площадку для сотрудничества.
Сегодня я тебя с ними познакомлю. Мой кузен Бениамин с сыном сейчас подъедут, а вечером мы поедем к ним на дачу, на шашлыки.
Вообще-то дача это моя, ею Бенины жена и дети пользуются по доверенности. Они не захотели уезжать с Беней в Израиль, и там у него другая семья образовалась, а этих он никогда не забывал и заботится о них, а когда приезжает в Москву, живёт у них. Его первая жена, Марина, недавно вышла замуж за учителя музыки, что занимается с Женей – сыном Бени и Марины, гениальным скрипачом.
Женя примерно такого же возраста, как и ты, так что тебе со взрослыми скучать не придётся. Гриша после папиного рассказа про кузена Беню, не мог не спросить отца, нет ли у того, самого, в Америке или Израиля тоже другой, запасной, семьи. Яков рассмеялся и сообщил сыну, что запасная семья в Штатах у него, конечно же, имеется, и это – его работа. у Гриши в груди потеплело и он не прочь был встретится с дядей Беней и его гениальным Женей.
Пока они ожидали в офисе отца приезд родственников, Гриша прошёл ликбез по всемирной паутине. У них, в Калиничах, интрнет ещё не работал, и это очень огорчало Якова. В Москве совсем другое дело. Яков быстро ввёл Гришу в курс дела, показал, как всем этим пользоваться и, оставив любознательного мальчика осваивать новую для него технику, сам достал эскиз Миши и стал его внимательно разглядывать. Временами он подходил к сыну и извиняясь за то, что отрывает его от важного дела, просил объяснить, что означает тот или иной объект. За этим занятием их и застали появившиеся в кабинете кузен Бениамин с наследником. Яков пошёл навстречу Бени, обнял его, поздоровался с племянником и подвёл их к рабочему столу, чтобы познакомить с сыном. Гриша обратил внимание, что дядя Бен (как он представился), и его сын были очень похожи между собой и на Якова, только у них отсутствовали борода и усы. Женя с Гришей решили пройтись по офису, пока Яша с Беном решали свои взрслые дела. Мальчики разговорились. Оказывается, Женя ещё ни разу не был в деревне и в настоящем лесу. Только на даче. Гриша в Москве тоже, можно сказать, был впервые. Папа рассказывал, что, когда Грише было годик, он с ним ездил к бабушке в столицу, но мальчик, естественно, этого не мог помнить. В общем, взрослые вскоре появились и они поехали на двух машинах за город, на дачу. Так что Москву, Гриша, так и не увидел, только окраину. Они к ужину домой, конечно же, не поехали (кто бы их отпустил?), но дозвонились до Веры и пообещали, что завтра, в субботу, выедут пораньше. А в воскресенье было уже 1-е сентября, открытие школы.
На даче гостей встречали молодая, очень красивая, светловолосая женщина с короткой стрижкой и длинноволосый парень в спортивном костюме. Это была Марина, Женина мама и его отчим – учитель музыки Викентий. Женю тут же отправили в дом музицировать, у него 8-го сентября сольный концерт. Гриша отправился обследовать участок дачи; его внимание привлекла беседка увитая виноградом. Красивые, сочные грозди свисали то тут, то там, ожидая своего часа. Гриша вспомнил яблоню Тоничку и ... Белоснежку. Ему вдруг стало стыдно, ведь он уже несколько дней не вспоминал девочку. Как раз сегодня Снежана с дедулей должны были переехать в усадьбу Гриневичей.
– Ты кто? Чего завис? – услышал он из глубины беседки голос. Там сидела девочка с книжкой в джинсах и свитере, – Гость, что ли?
– Да, я Гриша, троюродный брат Жени, из деревни Калиничи, а ты кто?
– А я Вера Кац, сестра этого гения, будем знакомы, родственничек.
– Ух ты! Здорово! Мою маму тоже зовут Вера Кац.
Девочка хмыкнула и поднялась, – она была на полголовы выше Гриши, – пошли, деревня, поможешь мне, – и протянула мальчику поднос, – на, держи, – а сама взобралась по стремянке, на крышу беседки и начала срезать грозди и протягивать Грише. Когда на подносе выросла целая гора, Вера спустилась, забрала тяжёлый поднос у Гриши и, велев ему следовать за ней, пошла в обход домика сквозь заросли георгинов и хризантем. Из открытого окна доносилась приятная музыка, Женя играл действительно замечательно. Гриша застыл на месте, наслаждаясь игрой юного скрипача, но Вера, заметив это, крикнула в окно брату: «Эй, Паганини, антракт! Пора за стол! Гости заждались».
И тут до ребят и вправду донеслось: «Вера! Женя! Гриша! Вы где? К столу!»
Вера подождала Гришу, который всё ещё находился под впечатлением игры Жени, буркнула ему: – пошевеливайся, Голуба! – и завернула за угол дома. Гриша последовал за ней. Они вышли прямо к накрытому столу. Вера воодрузила поднос с виноградом, предварительно подержав его под колонкой с водой, на маленький, круглый столик для десерта и подошла к матери, узнать, чем ещё она может быть полезной. Гриша поспешил навстречу Жене, обнял его за плечи и шепнул на ухо, что тот не Евгений, а просто Гений. Ещё он поинтересовался про Веру, занимается ли она тоже музыкой? Женя сказал, что Вера сочиняет стихи, а музыку терпеть не может, и на концерты брата не ходит. И вообще, она задавала и ворчливая старуха, хоть всего на два года старше брата.
Гриша и Женя сидели за столом рядом. Гриша рассказывал троюродному Кацу про своих братанов, – двоюродных братьев ГРИММ, про деревню Калиничи, про лесное Берендеево царство. Взрослые тоже вели очень интересную беседу. Только Вере всё быстро наскучало, и она вскоре скрылась в неизвестном направлении.
После обеда Женя пошёл опять музицировать, а Гриша примкнул к мужчинам за шахматами. Кузены Кац, Бен и Яша с самого детства были заядлыми шахматистами, но они так давно не виделись и за шахматной доской не встречались очень давно. Они сыграли две партии вничью, потом Гриша изъявил желание сыграть с обоими. Первым противником Гриши был Яков. После 15-ти минут игры отец признал своё поражение, и уступил Бену своё место. С дядей Гриша играл немного дольше, но тоже выиграл. Отец не имел ещё возможности встретиться с сыном за шахматным полем, и не знал, что его сын – чемпион поместья Гриневичей. Гриша запросто обыгрывал братанов и их отцов, а также Егора, только дедушке, Пану Директору, он иногда проигрывал. Появился Викентий с бутылкой вина и предложением отметить успех юного гроссмейстера, но Яков отказался, они собирались с рассветом выезжать домой. Якову удалось заинтересовать Бениамина своим проектом, и тот принял приглашение посетить Калиничи вместе с детьми, надо только с Мариной и Викентием поговорить насчёт Жени, ибо обычно по выходным мальчик принимал участие в концертах.
Уезжали Яков с Гришей очень рано. Все ещё спали, только Марина вышла проводить до ворот. От завтрака гости отказались. Марина достала корзинку и аккуратно сложила туда грозди винограда, которые так стояли украшением на десертном столике.
– Угостите ваших, как никак, это с твоей дачи. Кстати, Яша, надумаешь продавать, я куплю её у тебя. Теперь уже могу. Намного легче жить стало, да и Беня хорошо помогает.
– Мариночка, пользуйтесь дачей, как и раньше, но продавать не буду, она мне дорога как память. – Спасибо тебе, я как в детсво окунулся. Мы тут с Беней каждое лето проводили. Слушай, а почему бы вам не вашу бывшую дачу выкупить? Что-то не похоже, что она обитаема, сама видешь, как она заросла бурьяном. Узнайте, может там никто и не живёт и выкупите её. А вы к нам в деревню обязательно приезжайте.
Гриша немножко подремал, потом решил побеседовать с отцом. На заправке он перебрался на переднее сидение. Отец протянул Грише стакан с какао, сам выпил кофе и они помчались дальше. Папа рассказывал про детство, про то, что на этой даче они бывали частенько в студенческие годы с Верой, Павлом и Захаром. И что свадьба Бени с Мариной проходила на даче, они поженились ещё учась на первом курсе. Марине пришлось учебу оставить, потому что у них родилась Вероника, а через полтора года появился и Женя. Они жили тут, а Московскую квартиру сдавали. Потом Беня уехал с родственниками в Израиль, а Марина с детьми осталась.
Гриша сказал, что тётя Марина очень красивая и молодая, а дядя Беня просто дурак. Девчонка у них кака-то злючка, то же мне назвалась Вера Кац, хорошо хоть, что не Вера вовсе, а Вероника на самом деле.
Яков сказал, что у девочки скорее всего переходный возраст, он в этом мало разбирается, но Беня что-то с Мариной об этом говорили.
В Калиничи они приехали к концу завтрака. Они вручили Анфисе корзину с виноградом.
– Это с нашей московской дачи – пояснил Гриша, появившейся из ниоткуда Снежане – там беседка вся из такого винограда.
Гриша оторвал кисточку и протянул девочке, – попробуй. Я тебе потом всё расскажу. После завтрака. И братанам передай, что мы вернулись. После завтрака Яков послал сына за братьями, у него в багажнике находились подарки для всех – их приготовил Бениамин по заказу Якова. Для Гриши это оказалось тоже сюрпризом, он не видел, когда Бен передал кузену коробки, наверное это произошло в то время, когда он общался со своей троюродной злючкой Вероникой.
Яков только приготовился вручить ребятам подарки, как заметил летящую к ним «Радость во плоти» с виноградной гроздью в руках. Она подбежала к мужикам, протянула грозддь Грише – подержи, пожалуйста, – достала из кармашка салфетку, аккуратно расправила её на багажнике и, забрав у Гриши виноград, начала разбирать гроздь на веточки – угощайтесь, это из нашей с Гришей московской дачи. – Ооочень вкусный.
Яков облегчённо вздохнул. У него в багажнике лежали три коробки с ноутбуками для пацанов, а про Снежану Яков вообще не думал, когда заказывал Бене (Фирма кузена занималась производством и продажей комьютерной техники, мобильных телефонов и установками сетей сотовой связи).
– Спасибо, Белоснежка! Очень вкусно! – А ты дедушку своего, Макарыча, угостила? – Заметив издали фигуру Суховея, идущего в спортзал, – поинтересовался Яков, – Так я и знал. Кстати, сорт виниграда из вашей с Григорием дачи называется Мускат. Он лечебный. Мускат. Запомнила? Собери-ка быстренько его долю в салфетку и бегом к дедуле! Мне уезжать пора. Пацаны, быстро в машину, Опаздываем! – скомандовал Яков. Снежана послушно собрала ещё добрую половину грозди в салфетку и бормоча слово «Мустанг, Мустанг, Мустанг» – побежала к дедуле, а автомовиль с братанами поехал в другом направлении, к жилому коомплексу. Подъехав к дому, Яков открыл багажник и велел пацанам хватать по коробке и бегом по домам. Это сюрприз к 1 сентября. Снежане ни-ни, молчок, её сюрприз задерживается. Мальчики так и сделали, а Яков позвонил Бене и попросил срочно раздобыть похожий ноутбук, но вариант для девочки. Бен пообещал завтра же самолично доставить.
Так незаметно, в суете пролетел последний августовский день. Вечером, после ужина, братья ГРИММ в полном составе (минус Белоснежка) закрылись в библиотеке. Гриша хотел рассказать про поездку в Москву, но Макс предложил обсудить сказку про синеглазого оленя и Ёлку, он назвал сказку «Ёлки – палки». Но ещё один, очень важный, вопрос надо было обсудить.
– Что будем, братцы дорогие, делать с Белоснежкой? Она повсюду нас преследует. С нами всё ясно, мы кузены ГРИММ, а куда её засунуть, в какую, как там по-немецки? Шу... шу –
– Шуплядку?
– Ага, die Schublade, –
– Ну мы же сами поклялись дедуле Макарычу быть верными рыцарями при принцессе, тогда придётся её терпеть. Пусть будет при нас первым читателем. – Напомнил Гриша, – У меня другая идея: давайте сказку про неё сочиним, типа «Белоснежка и три оражевых гнома» или «Белоснежка и три оражевых великана».
– Или «Белоснежка и Змей Горыныч Огнедышащий о трёх головах»
– Интересно, а когда Белоснежка состарится, она превратится в Снежную Королеву или в Снежную бабу?
– А мне Снежанка вообще инопланитянкой из Созвездия Вездесущих Белых Кошек, кажется.
– Нету такого Созвездия.
– Есть! Просто его пока ещё никто не открыл. Вот мы напишем про это сказку и обязательно кто-нибудь и откроет новую Звезду или планету. Ведь новые планеты и звёзды открываются сказочниками. А, давайте, прямо сейчас и начнём; предлагаю, пусть в нашей сказке, будут мыши-духи, рыжие беспризорные котята и гениальный кот Василий из Лукоморья.
– А кошка пусть будет вегитарианка, белая, пушистая и глаза у неё будут синие или фиолетовые.
– Можно даже разные – один голубой, другой зеленый или как у тигрицы – жёлтый.
– А что со сказкой «Елки – палки», – она же почти готова? –Поинтересовался Максим, – мы же хотели...
– Погоди, Макс, – прервал брата Гриша, – завтра к нам на праздник сам Берендей пожалует, давайте попросим его рассказать легенду про Оленя и Елку трёхэтажную.
Сказочники так увлеклись разговорами, что не заметили, появления управдома Егора, открывшего дверь своим ключом. Он вернул фантазёров на землю, отправил троицу по домам. Пора спать. Последняя летняя ночь.
ШКОЛА БУДУЩЕГО
За завтраком в столовой появилась Снежана с огомным белым бантом на макушке – подарком от мамы Миши; а мама Макса, – нарядила девочку в чудом сохранившееся из её детства школьную форму советской первоклашки; а у Веры Денисовны, Гришиной мамы, сохранился белый гипюровый фартушек. Это было явление! Словно гостья из прекрасного прошлого сошла с экрана кино. В столовой все стоя приветсвовали важно вошедшую (!) всеобщую любимицу, за которой в парадной форме и при орденах и медалях шёл бравый отставной подполковник. Мальчики, господа учителя и Пан Директор – все выглядели празднично. Ребятам поверх белых рубашек велели надеть жилетки разных расцветок, чтобы взрослые их смогли различать, ведь они сами сегодня вызвались служить волонтёрами – так сказать, выполнять роль «мальчиков на побегушках». По приципу светофора: у Макса, как у старшего, жилетка была красного цвета, у Миши – жёлтая, а у Гриши, соответственно, – зелёная.
К 11-ти часам должны были приехать автобусы с детьми и родителями из соседних деревень, а так же из котеджного посёлка. Мальчики встречали у ворот гостей и сопровождали их к месту проведения торжества. Заметив подъезжающую «Ниву» лесника, Гриша поспешил к нему навстречу. За ним хвостиком дефилировало чудо с огромным бантом на макушке. Каково же было удивление Гриши, когда из автомобиля вышла учительница иностранных языков Вильма Оттовна. Она обняла Гришу, сказала, что он за лето очень вырос, и поинтересовалась, что это за юное очарование рядом с ним? – на что это очарование, забыв про важность своего образа, по-панибратски ткнула Германа в пузо и выдала: «Я соседка вот этого Берендея!». Максим с Мишей, тоже подошли поздороваться с приезжими. Они помогли разгрузить «Ниву» и доставить в столовую корзины и сумки с дарами природы из Берендеева Царства.
В это время к воротам усадьбы подъехали московские родственники Якова. Бен позвонил по сотовому Яше, и тот сказал, что пришлёт за ними сына. Поискав глазами Гришу, Яков заметил невдалеке фигуру мальчика и направился к нему. Это оказался Макс. Яков попросил его сбегать к воротам и встретить Бена и проводить в читальный зал библиотеки, там собирались бизнесмены. На вопрос Макса, как он его узнает, показал на себя, – На меня похож, только без бороды, – выручай, браток, а то меня там как раз те, у кого время – деньги, ждут. Приезд Бена был весьма кстати. Яков с бизнесменами как раз решали вопрос связи и интернета в посёлке.
Макс поспешил к воротам, Миша, освободившись от очередного поручения, тоже направлялся к воротам, а Гриша со Снежаной повели Берендея с Вильмой к бабушке Василисе.
Макс с Мишей подошли к воротам с разных сторон почти одновременно. К Максу подскочила незнакомая девочка, одетая в потёртые джинсы и такую же куртку. – Привет, деревня! Чего завис? – не узнаёшь, родственничек? – заметив растерянность мальчика, спросила незнакомка, – она повертела головой в поисках брата Жени. Его она обнаружила неподалёку в компании такого же, «заторможенного» родственника. Тот также глупо улыбался и удивлённо подёргивал плечами. Но тут, к всебщей радости появился и сам виновник недоразумения – Гриша, и перезнакомил всех. Смеху-то было!!! Макс вспомнил про просьбу Якова проводить дядю Бена в библиотеку, перепоручил это Грише с «хвостиком», а сам решил поближе познакомиться с Вероникой, заметив у неё в руках томик стихов Афанасия Фета. Юный музыкант Женя с мамой и отчимом достались Мише, он повёл их к учителям, что собрались под навесом за длинным столом, на котором разместились вазы с букетами цветов.
Торжественная часть прошла довольно быстро.
Детей поздравили с началом учебного года, всем были вручены подарки от спонсоров. Каждый ребёнок постарше получил, как и братья ГРИММ, по ноутбуку. Снежана тоже получила детский, обучающий – малинового цвета. Она пообещала дедуле, что как только научится сама им пользоваться, обязательно и его научит.
После торжественного открытия учебного года запланирован был благотворительный концерт какой-то известной рок-группы, но они почему-то не смогли приехать. Но всех выручил Яков, уговорив Викентия «покалымить». В школе имелся прекрасный аккордеон, а в багажнике автомобиля дяди Бена (совершенно случайно) оказалась волшебная скрипочка его сына. Женю уговаривать не надо было, они вместе с Викентием устроили настоящий концерт. В конце по просьбе бабушек Викентий сыграл и спел «Школьный вальс» Дунаевского и «Школьные годы» Кабалевского. Бабушки вспомнили свои школьные годы и от души подпевали музыканту, потом его долго обнимали и никак не хотели отпускать, но москвичам надо было в дорогу. Бизнесменам очень понравились музыканты, они взяли у Викентия визитки, пообещав обязательно приглашать его и Женю на важные мероприятия.
Так закончился праздник. Гости разъехались. Остались только активные бабушки, которые ещё на первой встрече решили организовать клуб, типа «Кабачок 13 стульев» или «Голубой огонёк», где бы они хоть раз в месяц могли отдыхать душой. К бабушкам присоединились Герман Грассмюке с Фрау Риттер, Константин Макарович с гитарой и Пан Директор. Под навесом накрыли стол для чаепития. «Девочки» и «мальчики» из прошлого столетия пили чай с вареньем и пели любимые песни под гитару.
«Вот и лето прошло,
Словно и не бывало.
На пригреве тепло.
Только этого мало...
Всё, что сбыться могло,
Мне как лист пятипалый,
Прямо в руку легло,
Только этого мало»
Через некоторое время, освободившись от хозяйственных дел, к компании присоединились и БабаВася с Анфисой и Егором, который принёс с собой старенькую, облезлую гармошку. Женщины скептически смотрели на гармониста, но когда тот растянул меха, заиграл на и затянул красивую украинскую песню, все дружно стали подпевать. Потом пели русские народные, песни из кинофильмов, а когда Егор, извинившись, ушёл по делам, опять зазвучали под гитару бардовские песни и романсы.
Дети собрались в библиотеке, и Максим, наконец-то, решил почитать сказку. Снежана тоже присутствовала. Не отправлять же её к старикам. Она уже была без банта первоклашли из прошлого, и школьную (а ля ретро) форму сменила на спортивный костюм. Гриша, которому днём не удалось поговорить с Берендеем, предложил ребятам отправить за ним гонца с запиской. Это важное задание доверили Снежане, и она с радостью побежала его выполнять.
Герман Грассмюке рассказал ребятам удивительную легенду о голубоглазом оленёнке, который очень плохо себя вёл – однажды обломал ветки у самой красивой ёлки в лесу. Эта ёлочка была всеобщей любимицей в лесном Царстве, она выигрывала несколько лет подряд конкурс Королевы Красоты Леса.
Оленёнок за этот мерзкий поступок был сурово осуждён Лесными Духами и изгнан из леса. Лесные правители решили отправить злостного нарушителя отбывать наказание за своё преступление к людям, превратив его в человеческого детёныша и поместить в детскую исправительную колонию. Перед тем, как покинуть лес, Оленёнок ночь напролёт простоял перед ёлочкой на коленях и плакал. Горячие слёзы раскаивания у ног несчастного деревца проникли глубоко внутрь, прямо в сердце Земли и разбудили там родник, который наутро забил из её недр. Люди нарекли источник «Чистейшие слёзы любви».
Легенду эту Герман впервые услышал от своего дяди Давида, которому он помогал вырезать из дерева фигуру того самого оленя, пьющего стоя на коленях, воду из родника, у трёхярусной ёлки.
Старожилы рассказывали, что оленёнок этот был непростой. Его нашёл в лесу егерь возле убитой браконьерами матери. Егерь взял малыша к себе.
Снежана вдруг захюпала носом и заплакала. Ей было очень жаль маленького Лёсика (она так назвала оленёнка), который остался без мамы. – Может, это и не он, вовсе, ёлке лапы обломал, а какой-нибудь злой зверь или ураган налетел. А его, бедненького, от дедушки егеря, да в тюрьму, в детский дом, – запричитала она и горько разрыдалась. Такой Белоснежку присутствующие видели впервые.
Все стали её успокаивать, Герман взял девочку на руки, погладил по голове и стал рассказывать, явно придумывая на ходу, что её Лёсик ни в какой детский дом не попал, – Герман подмигнул мальчикам, ища поддержки, – по вспоминаниям старожилов у него в мире людей всё сложилось хорошо. Мальчонку нашёл в лесу охотник, бездетный кавказец Рустам и они с женой усыновили его, Назвали Эльхам Пикабуев, друзья называли его Лёха, а домашние Лёсик.
– Не плачь, Снежаночка, – сказал Макс, – наш Лёсик, – Никто не возражает, чтобы его так звали? – обратился он к братанам, те закивали одобрительно, – так вот, наш Лёсик на самом деле ни в чём не виноват. В сказке которую мы, двоюродные братья ГРИММ, придумали – он показал папочку с текстом, так и написано. Нам с Мишей надо только некоторые поправки занести, а тебе, Гриша, позаботиться, чтобы книжку вовремя напечатали. Ведь, у тебя же, Белоснежка, скоро день рождения?
– Да, на Новый год, – глубоко выдохнула Снежана и успокоилась, – мне исполнится аж восемь; и вы что, подарите мне вашу сказку на день родежния? Это правда? Только, чур, не смейтесь надо мной. Я не буду больше плакать, а то вы ещё в свои сказки придумаете такую Белоснежку – рёву с сосульками из глаз. Не вздумайте!
Напряжение снялось, все засмеялись. Герману идея со сказками двоюродных братьев ГРИММ очень понравилась, и он пообещал ребятам привозить для них из лесу всякие истории и легенды. Благо теперь он частенько будет в Калиничи приезжать, ибо согласился преподавать в школе природоведение, рисование и историю искусств, а также вести кружок резьбы по дереву.
– И хорошо бы издать целую серию таких книжек со сказками. Можно будет привлечь и переводчиков и книжки с параллельным переводом на другие языки издавать. А самые взрослые «девочки» и «мальчики» (бабушки и дедушки) там, в беседке, как раз сейчас обсуждают вопрос создания при школе театра. Представляете, какой горизонт возможностей перед нами открывается?
Принимайте меня, братки ГРИММ, добровольным помошником в свою команду. Это же может в международный сказочный проект перерасти, где герои русских народных сказок с зарубежными вместе будут мир на планете восстанавливать. Представляете, наш Александр Сергеевич Пушкин (Лукоморье, Руслан и Людмила); Берендей, немецкие братья Гримм, Ганс Христиан Андерсен, Шарль Перро, Редьярд Киплинг и двоюродные братья ГРИММ из посёлка Калиничи – все вместе за одним столом. Это же такая сила!
Когда я учился в советской школе, вот, в этой самой, где ваши бабушка и дедушка нас, балбесов, уму-разуму учили. Так вот, что я хотел сказать? Ах, да, тогда мы в школьном хоре, в котором я был запевалой, пели такую песню, и он запел:
Музыка – Давид Тухманов;
Слова – Назым Хикмет;
Дадим шар земной детям,
Дадим хоть на день,
Как праздничный яркий подарок.
Пусть с ним играют, пусть с ним играют
И песни поют среди звёзд.
Дадим шар земной детям,
Дадим хоть на день
В надёжные детские руки.
Пусть с ним играют, пусть с ним играют
И песни поют среди звёзд.
Дадим шар земной детям,
Как яблоко, дадим.
Пусть едят они досыта
Хотя бы день один.
Дадим шар земной детям,
Как теплый хлеб, дадим.
Пусть едят они досыта
Хотя бы день один.
Пусть хоть день шар земной узнает,
Каким бывает доверие.
Пусть хоть день шар земной узнает,
Каким бывает доверие.
Дадим шар земной детям,
Чтоб радость им принёс.
Пусть с ним играют
Среди летящих звёзд.
Пусть хоть день шар земной узнает,
Каким бывает доверие.
Пусть хоть день шар земной узнает,
Каким бывает доверие.
Дадим шар земной детям,
Дадим хоть на день.
Из рук наших дети возьмут шар земной,
Посадят деревья, деревья бессмертия.
Дадим детям шар земной.
Дадим шар земной детям,
Дадим хоть на день.
Дети слушали, затаив дыхание; эта замечательная песня окутывала их юные сердца и наполняла их души какой-то новой неведомой, совсем не детской – волнующей и прекрасной силой. Всем срочно понадобились время и тишина для осмысления и восприятия услышанного; они, быстро распрощавшись, разбрелись по домам. Маленькую принцессу, успевшую уже заснуть у Берендея на руках, лесничий бережно отнёс в Суховеевы аппартаменты и уложил в её царственное ложе с балдахином.
Герман Грассмюке и Константин Макарович Суховей при встречах на гражданке не любили вспоминать службу в горячих точках. Вернее, они этого никогда не забывали, но оба знали, что на трезвую голову об этом говорить тяжело. А жизненный опыт не позволял им обоим расслабиться. У одного смыслом жизни была внучка, кторую он обязан был вырасти и быть ей защитой и опорой. А другой, Герман Грассмюке, наконец, обрёл своё счастье, которое после пройденного на войне ада, чуть было не угробил собственными руками. Опомнился он только когда получил прощальное письмо от своей любимой, в котором она сообщила, что уезжает в Германию. Герман Грассмюке – майор в отставке, поехал в Москву к своему старшему боевому товарищу подполковнику Суховею, который находился ещё в худшем положении, чем сам Герман. На протяжении года они помогали друг другу вернуться к трезвой жизни, хотя это было ещё труднее, ибо понять мирную жизнь в середине девяностых в России, будучи трезвым, было весьма непросто. И Герман принял решение уехать в Германию, но разрешения на ПМЖ он, как бывший военый, не получил, поэтому поехал по гостьевой в Прагу, а оттуда к родственникам в ФРГ. Он надеялся найти там свою Вильму, но тщетно, она поменяла при отъезде из России свою фамилию Иванова на материнскую Риттер, а Герман этого знать не мог. Посоветовавшись с родственниками, он решил вернуться на родину. Потом он со временем уговорил Суховея переехать жить в деревню, а обе московские квартиры (свою и Снежанину) сдать в аренду. Так и сделали.
И вот сегодня, 1-го сентября 2002 года он был бесконечно счастлив. К нему вернулась любимая женщина, у него была любимая работа, у него появилась большая, дружная семья и его, 47-летнего, мальчишки-сказочники приняли в свою компанию. Они с Макарычем сидели на кухне и тихо беседовали.
Герман на вопрос товарища по оружию чему он так таинственно
сам себе в усы улыбается, сказал, что он безмерно счастлив, и рассказал про своё общение с детьми.
На следующий день начались трудовые будни. Уроки в школе проходили очень интересно. Гриневичи составили абсолютно новый проект образования.
Всё свободное время братья-сказочники занимались своими сказками. Вскоре первая сказка под рабочим названием «Ёлки – палки» была готова. Осталось только издать книгу в настоящем издательстве. Книжка получилась красивой, со множеством рисунков Миши и Германа Грассмюке. Как и было задумано, первая книжка должна была появиться к Новому году, то есть, ко дню рождения Белоснежки. Изданием книжки по просьбе Якова занялись его московские родственники, Марина Кац иеё супруг Викентий. Вероника, дочь Марины, прочитав сказку, позвонила Максу и посоветовала добавить в текст несколько песенок её сочинения, чтобы потом можно было книжку оживить – сделать из неё спектакль. Макс обещал посоветоваться с братанами.
Надо заметить, что после посещения Калиничей на школьном празднике, злючка Вероника стала вести себя с домочадцами ещё хуже, конфликты с родителями и братом участились, а отчима она вообще не воспринимала. Зато она всё больше проявляла интерес к школе Гриневичей. Благо в деревне вскоре наладилась нормальная телефонная связь, и Вероника с Максимом стали часто перезваниваться. Бениамин не знал, как вести себя с совершенно неуправляемой дочерью, поделился своей проблемой с Яковом. В общем, в конце концов было принято решение отпустить девочку учиться в школу Гриневичей. В Москву она сможет приезжать на выходные. Решили, что жить Вероника будет у Василисы Захаровны с Денисом Павловичем. У неё отдельная комната и прекрасная возможность получить качественное всестороннее школьное образование, и уже минимум через 4 года сдать ЕГЭ. Девочке это очень понравилась, и она, став неожиданно даже для самоё себя вдруг кроткой и послушной, очень быстро интегрировалась в новой среде, она не только не срывала уроки (этого опасались взрослые), но и помогала проводить дополнительные занятия с малышами. В общем, в работе над первой книжкой мальчиков она тоже поучаствовала. Ей поручили помочь в подготовке Новогоднего праздника по мотивам сказки кузенов ГРИММ «Елки-палки». Театральный кружок при школе организовали бабушка и дедушка мальчика Антона из котеджного посёлка «Пустырник».
Быстро, очень быстро помчалось время в необычной школе села Калиничи. По всей округе уже вовсю шло строительство новых посёлков городского типа (ПГТ). Всюду, куда ни посмотри, расположились строительные площадки, которые своим видом портили красоту природы и нарушали тишину, но зато очень скоро, ещё до заморозков, заработал мост через речку на Александровку. Это был довольно-таки широкий, предназначенный в основном для перевозок стройматериалов, но по краям моста имелись и пешеходные и велосипедные дорожки.
В последние выходные сентября Герману Грасмюкке удалось уговорить Дениса Павловича и Макарыча взять ребят и сделать вылазку в Берендеево царство. Мужчины все дружно поддержали идею, решив заодно и порыбачить. Все нуждались в отдыхе. Женщины остались в усадьбе на открытии женского клуба. У них намечалась интересная программа, обсуждение открытия в будущем салона красоты, а так же целого ряда маленьких пунктов бытового обслуживания населения, типа прачечных, химчисток и небольших кафе – столовых, готовившие вкусную, домашнюю еду с доставкой на дом. Тем самым мечтали разгрузить женщин от домашних забот, ну и намеревалось создание рабочих мест.
А самым знаменательным событием уходящего года в жизни наших сказачников, двоюродных братьев ГРИММ, было выход в свет их первой книжки.
Конец первой книги
Сказки двоюродных братьев гримм. часть 1
© Copyright: Лидия Розин, 2024
Свидетельство о публикации №224071000249
Свидетельство о публикации №224071000249
Рецензии