Штурман Капитана Гнездилова, Глава 12

БИРУ-БИР!

Магадан почти не изменился с советских времён…
Правда, с последнего его посещения в моей памяти отпечатался только Центральный парк культуры и отдыха, где мы с моряками с «Ивана Макарьина» «культурно» распивали бутылочное пиво под местную вяленную камбалу.
Я прошёл бодрым шагом стометровку вдоль обочины дороги, прежде чем смог пересечь её, едва не вляпавшись по щиколотку в тёмно-коричневую жижу, именуемую в народе грязью, которая была здесь повсюду.
И только каким-то чудесным образом, не запачкав новеньких джинсов, я благополучно добрался до ближайшей пивной точки.
Когда ревизорская трёхлитровка была наполнена до краёв и покрылась шапкой белоснежной пены, я не смог удержаться от искушения и сделал смачный глоток из прямо банки!
Освежившись и приободрившись таким образом, я решил продолжить свою пешую прогулку по столице колымского края.
Дойдя до центра, побродив по нему и окончательно убедившись в бесцельности дальнейшего променада, я заглянул в универмаг и вышел оттуда с единственной полезной для меня покупкой – аудиокассетой с записью рок-группы «Алиса».

По правде говоря, мне не очень хотелось возвращаться на пароход, но время, отпущенное на увольнение, неумолимо подходило к концу, и я решил выпить напоследок любимого датского пива Bear Beer, которое, как и спирт Royal, было весьма популярным крепким алкоголем в то время и продавалось повсеместно в коммерческих ларьках.
Незабвенные ларьки 90-ых — маленькие неказистые магазинчики, которые, словно грибы после обильных дождей, заполонили всю нашу огромную страну, — неотъемлемый атрибут смутного времени больших разочарований и больших надежд!
Ларьки, или, как их еще называли, «палатки» или «киоски», а также «комки» и «ночники», наряду с рынками внесли весомый вклад в борьбу с дефицитом продовольственных товаров в начале 90-х.
Работали они круглосуточно, и поэтому на стеклянные окошки для безопасности ставили стальные решётки. В ларьках можно было купить немногочисленные радости того времени: презервативы, жвачку, зажигалки, сигареты, шоколадные батончики, соки, газировку, алкогольные напитки импортного и отечественного производства.
Я тихонько постучал в маленькое окошко, затерявшееся в хитросплетении паутины металлических прутьев, первого, попавшегося по пути ларька
Спустя минуту ставенка отворилась и на меня воззрилась сизая морда доходяги-продавца.
— Что желаете? – неожиданно вежливо поинтересуется он.
— Пиво «Белый Медведь» есть?
— Имеется! Хороший выбор – месье знает толк! – оживился продавец.
— Что стоит?
Ларёчник бойко «заряжает» мне космический ценник.
— А ты, случаем, не офигел ли с такой наценкой!?
— Да ты чего, паря, нормальная цена! А ты, случаем, неместный будешь?
— Неместный, но цену «бир-биру», поверь, знаю!
— Не веришь, поинтересуйся в других «комках», — с обидой в голосе заявляет он и в сердцах тянет на себя ручку ставенки.
— Да ладно тебе, парень! Ты только не серчай! Дай-ка мне одну маленькую баночку, но только из холодильника!
Он молча берёт деньги, протягивает мне заиндевевшую баночку «Медведя» и, отсчитывая мелочью сдачу, деликатно интересуется:
— А презервативы вам, случайно, не нужны? Впереди чудесный вечер…
Есть отличные импортные — Dureх!
— Спасибо, мне сейчас они без надобности! – без энтузиазма отвечаю я.
На сей ноте наше общение с интеллигентным колымским биндюжником заканчивается, и я отхожу подальше от этого злачного места, чтобы «не отсвечивать».
Убедившись в безопасности своего «противолодочного манёвра», дёргаю за чеку на банке и после характерного хлопка с дымком с кайфом поглощаю прохладный тягучий напиток.
Увы, счастье длится недолго, и после осушения «мишки», расслабленный, возвращаюсь на пароход.
В порту суетно.
Над «Гнездиловым» неустанно снуют козловые краны — разгрузка контейнеров идёт полным ходом.
Ревизор весь в мыле. Захожу в его каюту, он радостно кивает мне и указывает жестом на холодильник. С осторожностью, чтобы не разбить, ставлю банку с пивом в прохладное чрево холодильника и молча ретируюсь в свою каюту.
На вахту заступил третий штурман, а значит, можно расслабиться, по крайней мере, на ближайшие несколько часов. А коли так, то убираю со стола громоздкую «Башкирию» — ставлю её на диван — и рядом с ней пристраиваю ворох свежеотпечатанных избирательных бюллетеней.
Ох, как же они мне «дороги» эти бюллетени! Если бы не старпомовский копир Xerox, стёр бы я пальцы в кровь о клавши этой шайтан-машины!
Кладу ноги на стол — на американский манер, вставляю в магнитофон кассету «Алисы», которую только сегодня приобрёл в универмаге, и под звуки песен Кости Кинчева впадаю в сладкую дремоту.
Из состояния покоя и умиротворения меня выводит телефонный звонок.
Звонит второй помощник, который  любезно приглашает пожаловать к нему на угощение.
В каюте у Виктора чисто прибрано, да и сам он сияет как новая монета в предвкушении праздника.
— Погоди, Вить! А что если мастер зайдёт? – с опаской вещаю я, украдкой оглядываясь на дверь.
— Не ссы, не зайдёт! Я только что третьему позвонил, уточнил — он в город уехал! Да ты лучше посмотри, какую мне рыбку стивидоры подогнали – пальчики оближешь! — И он торжественно извлекает из холодильника завёрнутую в плотную промасленную бумагу рыбину.
Я осторожно вытаскиваю рыбку из упаковки и ахаю от восторга. Да это же кета! Здоровая такая кетина, да ещё и горячего копчения! А запах какой, аж с ума сводит!
Тем временем, счастливый ревизор тожественно извлекает из рундука стеклянные кружки и, аккуратно протерев их салфеткой, сообщает:
— Извини, пивных бокалов не держим! Сухой закон, сам понимаешь!
Я с пониманием киваю, нежно вытаскиваю банку с пивом из холодильника и разливаю по бокалам.
Мы неспешно потягиваем пиво из удобных кружек и закусываем его безумно вкусными кусочками копчёного лосося. Беззаботно болтаем о том о сём, и в самый разгар нашей скромной вакханалии в дверях появляется мастер…