Смерть воробейника

В понедельник в школе началась летняя практика. Для биолога Ворошилова это было лучшее время в году. Впрочем,  по фамилии его давно никто не называл, приказ директора, чаще Степан Иванович, а еще чаще просто Иваныч. Вся рабочая бригада вышла с граблями  на пришкольный  участок,  и только он получил двух ребят для особой работы.  Анжела и Никита должны были собирать гербарий в городском лесочке. Лесочек был замечательный, нигде такого не было, он сохранился в микрорайоне с незапамятных времен, когда и поселка не существовало  даже в проекте. Потом его окружили оградой и сделали частью детского сада. Потом у какого-то малыша заболел живот,  и родители подумали, что малыш съел какую-то травку в лесочке. Директор садика уменьшила свою территорию, ограду совсем сняли,  и остался лесочек бесхозным. Местные службы его не замечали,  и не убирались,  и это было хорошо.  Все проходили мимо по асфальтовым дорожкам, иногда собак прогуливали, но редко. Растения в лесочке под сенью берез блаженствовали. Вокруг поднимались девятиэтажные дома, под их стенами росли разве что чистотелы и неискоренимый хрен, принесенный когда-то местным жителем и забытый. В лесочке было все, положенное березняку, начиная медуницей весной и кончая ягодами рябины  осенью.

Гербарную сетку биолог с ребятами быстро заполнил, газеты закончились, хорошо еще, что они сохранились с советских времен. И вдруг Анжела, угловатый подросток с забинтованной коленкой, поэтому ей была поручена легкая работа – снимать на видеокамеру, такую же старую, как советские газеты,   их работу, воскликнула:
- Степан Иванович, посмотрите,  что за странное растение.
Биолог сначала не понял, что это за растение, которое она нашла, с такими крошечными цветами, что и говорить о них не стоит, а потом с трудом  вспомнил далекую летнюю практику в пединституте и ответил:
- Это воробейник, но в школе его не проходят.
- А зачем он нужен? Может он лекарственный, или съедобный?
- Может, и лекарственный и съедобный, но кто же сегодня лечится безвестными травками? Таблеток хватает.
- Кому он тогда нужен, цветы меньше булавочной головки, некрасивый.
- Человеку не нужен, а шмели вокруг него летают, значит, капелька сладкого нектара в них есть. Впрочем,  возьмем на коллекцию.
Никита выкопал воробейник, отряхнул землю с корней и нашел в переполненной сетке для него местечко вместе с другой  травкой, гораздо более красивой. Пускай потеснится.
Когда они вернулись в школу, биолог повел ребят в лаборантскую, что обычно не делал.  Зимой он на переменах пил там чай с коллегами. Но посреди лаборантской красовался квадратный, необычайно крепкий стол, куда и стали выгружать гербарий. Ребят однако заинтересовал не гербарий , а застекленные шкафы вдоль стен. В одном из них мерцали в цилиндрах влажные препараты,  и выделялась одна банка с заспиртованными животными.
- Можно посмотреть банку, - попросил Никита.
- Можно, только осторожно. Это подарки. Видишь рыба, свернутая кольцом? Морская рыба-игла. А рядом рыба толстушка. Это сейчас они одинаковые, бледные, а когда вахтер, заядлый рыбак, принес ее, она была черная, так и называется – головешка. Пришелец и страшный вредитель, ненавистный всем рыбакам.
- А зачем лягушку заспиртовали, - подала голос Анжела.
- Это не лягушка, а камышовая жаба из Средней Азии. Она в Красной книге
- Вы сами их убивали?
- Конечно, нет.
- Жутко это, наверное, живой жабе умирать в стеклянной банке со спиртом.
- Так только девчонки говорят.
Степан Иванович промолчал. Он, как и все биологи,  не любил таких вопросов.
- Ну, это все-таки животные, а не человек, у них и души нет, - заметил Никита.
- А вот мои родители были в Индии,  и гид всегда смотрел под ноги, чтобы случайно муравья не раздавить.
- Это он, наверняка,  для туристов сказки рассказывал. А вот Вы , Степан Иванович, на уроке рассказывали как различить добро и зло. Если убивают живое - это зло.
Биолог принес сухие газеты,  и ребята  перекладывали в них  весь гербарий, пока не добрались до воробейника. Воробейник укладываться в листы словно не хотел, топорщился.
- Давайте отрежем лишние ветки, - предложил Никита
- Да и правда, - усмехнулась Анжела, - если у животных души нет, то у растений тем более.
- Не говорите глупостей, - возмутился Степан Иванович, - если отрезать хоть одну веточку у растения, научная ценность такого гербария будет почти нулевая.
На этом с гербарием было покончено,  и они разошлись до пятницы. В пятницу у Анжелы и Никиты практика закончилась,  и они  пришли с зачетками получить последние  пятерки.  Снова добрались до воробейника и поместили его на ослепительно белый лист ватмана.  Воробейник хорошо высох и в руках лежал прямо, не прогибался, но предварительно биолог поднес его, как полагалось,  к губам. Если растение не просушено,  будет теплым. Воробейник был холодным, его красиво расположили на листе и приклеили белыми полосками.
- Словно мумию бинтами, - заметила Анжела.
Но биолог был счастлив
- Анжела, Никита, посмотрите,  ваши имена на этикетке останутся в истории школы,  и ребята на уроках биологии получат не бездушные фабричные листы, а именные. Таких листов скоро будет тысяча, ни в одной школе такого нет.
Да,  мы понимаем, Степан Иванович, а Вам не кажется странным в век компьютеров делать гербарий,  как и тысячу лет назад? – Никита с удовольствием посмотрел на свой крутой телефон  на столе.
Биолог вздохнул, а на следующий день пришел в лесочек со своим лучшим фотоаппаратом, чтобы заснять живой воробейник со всех сторон и попросить учителя информатики подобрать хорошую программу для создания презентации. Лесочек был все такой же, травки блаженствовали под березами, но воробейника среди них не было, они взяли для гербария последний экземпляр, единственный.