Прикосновение детской ладошки Глава 2

Глава 2

     Нет страшнее и печальнее звука, чем стук комьев земли о крышку гроба родного человека. Из глаз Кати готовы были брызнуть слёзы, но она заморгала, гордо вскинула голову и не пролила не слезинки. Плакать было нельзя, особенно перед этими людьми. Она слышала, как работники кладбища, закапывая  тело её отца, со злобой говорили о его  якобы разбросанных  по всей тайге кладах,  о неисчислимых богатствах. 
     Когда начались волнения в Красноярске,  отец один из известных золотопромышленников был уже  болен. Последнее время боролся  с самим собой. Всё сомневался, что может оставить прииски на управляющих. Отправил сына с женой в Карловы Вары, купить хороший дом  для семьи, уговаривал Катю поехать с ними. Но  она, до 25 лет не вышла замуж, и содержала на свои средства небольшой детский  приют.  Привязавшись душой к осиротевшим детям, уезжать  отказалась. Теперь часто думала, что  маме с братом удалось покинуть захлебнувшуюся в крови и  жестокости Россию.
      Давно продала драгоценности. Горничная Стеша, бегала на базар, меняла на продукты немногие спасённые вещи. Стараясь прокормить  детей, никогда и помыслить не могла, что однажды утром придёт, а её приют исчезнет, будто его и не было никогда.  Приехали люди  с мандатами новой власти и, не слушая работниц приюта, увезли всех детей. Уведомили, что здание  теперь принадлежит Совету Народных Комиссаров. Как и  бывший дом, где прошло Катино детство.  Сейчас кажется, что она  горько с болью и гневом плакала, и это приблизило смерть отца. Придя с кладбища,   решилась открыть  поданное им перед кончиной письмо и сейчас смотрела на конверт,  словно это была  гадюка. С трудом распечатала. На колени выпала  бумага, похожая на официальный документ, небольшая пачка денег и короткая записка:
     - Дорогая  доченька,   не сможешь уехать к матери, поезжай со Стешей  на прииск.  По завещанию дом принадлежит тебе. Надеюсь, его никто не занял. Тебе поможет её отец. Прости, что  оставляю  одну. Люблю вас всех.
     Катя долго оставалась в городе. Пыталась разыскать детей. Говорили разное.  И что ночлежки для беспризорных детей организуют, и что матерям, которых смогли найти, возвращают.  В то, что их усыновят,  верила мало.  У неё никогда не забирали. Детей в приют приводили больных: рахитом,   простуженных  с рождения, недоношенных. Со временем поняла, что их постигла участь детей оставленных на улице. С наступлением холодов в городе стали находить по утрам маленькие  трупы.
      Сегодня, возвращаясь  после бесполезных поисков,  подумала, что через  пылающую в огне Россию до Карловых Вар не добраться. Скоро зима, в Красноярске они  со Стешей не выживут. И дома, устало опустившись на колченогую табуретку, спросила:
   - Стеша, а можно возчика до Енисейска нанять?
   - Сейчас и можно. Всё на продажу   везут, осень.  - Она неожиданно покраснела.-  Сегодня сосед с кедровыми орехами приехал.  - И как-то суетливо добавила,- завтра рано утром на базар сбегаю.
     Катя ещё спала, когда в комнату ворвалась Стеша. На лице у неё было предвкушение радости. Оживлённая, будто готовая взлететь. Окрылённая,  одной ей известным воодушевлением. Закричала с порога:
   - Катя, мы завтра уезжаем! Он нас до самого прииска довезёт. Бесплатно. 
   - А как  узнаем, когда едем?
   - Вечером скажет.
   - Ты ему адрес дала?
   - Егор знает.- Стеша  поняла, что проговорилась.- Катя, он  приходит, когда приезжает.- И она  раскованно счастливо засмеялась.- Приедем,  сватов зашлёт.
     Рано утром  рассчитались с хозяйкой и выехали  по Енисейскому тракту. Ночевали в специально оборудованных для проезжающих  станках - небольших поселениях на берегу Енисея.  Через 12 дней показался Енисейск. Измученная дорогой Катя удивлённо спросила Егора:
   - Папа говорил до Енисейска пять-шесть дней пути. А мы всё едем и едем.
   - Ваш отец на тройке по тракту ехал, все дорогу уступали, - Егор усмехнулся,- можно и за четыре дня  доехать, если лошадей  менять.  Хозяин  менял, у него запасные на станках были.
     Енисейск, встретил  колокольным звоном всех церквей и соборов. В небольшом городе, бывшем когда то главными воротами в « Восточную Сибирь»,  их было много. Услышав благовест, созывающих прихожан на богослужение, душа Кати, переполнилась думами о Вечном,  замерла. В неё, израненную последними событиями, по капельке вливалась жизнь. А когда в душе и сердце всё  переполнилась, захотелось обнять весь мир. Растворится в нём. После небольшой паузы раздался трезвон. Звонили все колокола. Катя, истово крестясь, воскликнула:
   - Сегодня же Покров! Как я могла забыть? - Будто подтверждая её слова, на землю тихо посыпались снежинки. Природа ещё не успела привыкнуть к первому снегу, как они закружились в стремительном вальсе, скрыв от них стену стоявшего на пригорке полуразрушеного мужского монастыря Свято-Преображенского храма.- Бабушка мне рассказывала, что это древний бог  Сварог, покрывает землю снегом. Праздничным белоснежным покрывалом. Прячет под ним грязные лужи, опавшие листья, черноту убранных полей. В это время сватов засылают. Счастливая ты Стеша, замуж выйдешь, деток нарожаешь.
   -Тихо, Егор услышит. Лучше скажи,  на прииск приедем, как тебя называть? Ты на прииске хозяйка.
   - Стеша, какая хозяйка? Я даже  не знаю, где жить буду. Ты думаешь, в городе всё отобрали, а здесь всё по- прежнему?
     К вечеру дорога начала петлять между высокими мускульными отвалами прииска. Встречались ямы, похожие на небольшие озёра, наполненные  мутной, чуть зеленоватой  водой.
       Катя  впервые выехала из города. Видела с высокого левого берега Енисея скалы на правом, косматую, подступившую к самой воде  тайгу. Сейчас вокруг стояли  чуть припорошенные снегом горы. Их сияние в лучах заходящего солнца завораживало белоснежно-розоватыми  отблесками. Егор немного привстал и, дёрнув вожжами, крикнул:
   - Нноо! Шевелись!  Лохматый  проехали. -Катя с удивлением смотрела на весь  покрытый пихтами   с лохматыми лапами  отвал. Последний небольшой подъём и открылась небольшая долина со стоящими  вразнобой домами,  отделёнными друг от друга огородами. Через несколько минут Егор остановился.- Всё, приехали. Сейчас согреетесь. Тётя Уля печку топит.
     Девушки  разминали ноги, а Егор, открыв большие ворота, заехал в свой двор.
     - Стеша, я хотела  быстрее до прииска добраться, а  заходить боюсь.  Никого не знаю, в городе всё отобрали, и здесь никто не ждёт.
      Заскрипела, открываясь на морозе дверь. Выскочила полураздетая женщина, мельком взглянув  на них, побежала  к поленнице. Быстро набрала охапку, и будто споткнулась. Подняла голову и дрова, стуча, покатились по  промёрзшей  земле.
     - Стеша, наконец-то! В Красноярске смерть гуляет.  Егор всё лето обещал привезти, а ты не едешь. - Она легко подхватила оба чемодана.- Вы, наверное, Катя? Холодно. Пойдёмте в дом. Ой! Я же дров не набрала.- И небрежно бросив чемоданы, побежала к поленнице.   Стеша счастливо засмеялась.
     - Ты на  маму внимания не обращай. Она у нас хорошая. Кто приедет, суетится. Много и громко разговаривает, а утром  обязательно скажет, что вчера мы были гости, а ночь поспали - хозяйки. Ухаживать  за нами некогда.
     - Ты из-за меня не ехала? И Егора любишь.
     - Почему из-за тебя? Из-за себя. Пять лет  прошло, а я помню, как в  город боялась ехать. Ты меня увидела, отцу на шею кинулась, расцеловала.  Лучшей  подругой за эти годы стала. Читать-писать научила, и  я  Егора  научу. Могла я тебя бросить? Одно обидно. Спасали детей от голода и холода, а их на городские улицы как щенков ненужных выбросили. – Хлопнула дверь, Девушки замолчали.
     - Стеша, Я корову доить, а ты блинов напеки. Скоро отец придёт. Поужинаем и  поговорим.