Криптографическая поэма

Некоторое время назад втемяшились мне строчки незатейливой песенки из далёкого детства: «Птичка вольная не знает ни заботы, ни труда…». Да так пристали, что отвязаться не было никакой возможности, что бы я ни придумывал: и другими, важными, делами занимался, и холодной водой умывался, и заговоры сочинял – ничего не помогало. Наконец, так достали, что полез в интернет, выяснять, что это за шлягер такой. И обалдел.
Во-первых, птичка оказалась не вольной, а божьей, а, во-вторых, автором этих стихов был Сам Пушкин! Это оказался отрывок из его известной поэмы «Цыгане». Тут же схватил том его сочинений и перечитал поэму, хотя и раньше читал её не раз: но эта «песенка» про птичку как-то выпадала из внимания, может быть потому, что я больше следил за сюжетом, чем за формой его подачи. Обалдел (уж простите за этот грубоватый оборот и его повтор) и был озадачен: никак эта «песенка» в стилистику поэмы и поэтический инструментарий автора не вписывалась, и даже к песенной тематике цыганского фольклора не подходила. Но у Александра Сергеевича нет литературных нечистот – тут явно крылся какой-то подвох, и я стал думать.
Сначала обратил внимание на дату, которая и подсказала направление размышлений: 1824 г. – канун восстания декабристов. Это они, после его драматичного финала, на допросах и в объяснениях, и гражданские друзья Пушкина, выгораживая его, заявляли, что тот «ничего не знал, ни в каких сходках не участвовал, никаких деклараций не писал» и так далее. Да – если говорить про финал. Но восстание – это итог, оно вызревало в разных вариантах и формах и готовилось не один год, сначала – в идеях, разговорах, спорах, намёках, в открытую: за обеденным столом, в кулуарах различных встреч, за дружеской беседой. И Пушкин «варился» в этом котле общественных мнений, обмолвок и прямых предложений. Он видел, анализировал, предполагал ход развития событий и наверняка даже обсуждал некоторые аспекты его - не только с друзьями, но и отпускал реплики и замечания в других кампаниях.
История общества доказывает нам, что Поэты обладают способностью предвидения. Их предсказания, хоть и высказанные порой расплывчато и крайне предположительно, чаще всего сбываются, иногда - с жестокой конкретикой. Поэты обладают способностью  воспринимать и анализировать гораздо больший объём информации, даже вращаясь в одних с современниками кругах. И как тут не вспомнить афоризм нашего знаменитого лётчика-испытателя Марка Галлая: «Информация – мать интуиции!». Анализируя её огромный объём, Пушкин предвидел возможное, в основном – трагическое, развитие событий и вполне мог захотеть донести, пока может быть не совсем ясные, итоги своих раздумий до своих друзей и поклонников, до широкого круга своих читателей доступным до него способом – через поэзию. Так, возможно, и возникла идея его поэмы «Цыгане».
С этой точки зрения я и решил просмотреть коллизии поэмы. Совершенно ясно, что предупреждение прямой речью было бы самоубийством для автора, но иносказание – прекрасный способ маскировки для литературного маэстро, бесспорным представителем и искусным пользователем которого и является Пушкин. Начал я «поиски», естественно, с упоминаемой выше песни.
«Птичка божия не знает ни заботы, ни труда»… Все твари в мире – божьи, почему же такая честь отдана именно птичке? Какая-то тут натяжка. Но если перевести «птичка божия» с поэтического на разговорный, то получится «Божья птичка», точнее по смыслу - «Божья птица», а это – орёл. А орёл – символ царской власти, и тогда в начальных строках песни проявляется совсем другой смысл - критика власти и её достижений, неограниченного своеволия «помазанника божьего» под эгидой Всевышнего: «Птичка гласу бога внемлет…», и, пока «людям горе» - глава государства устраняется от забот о своих подданных - «улетает до весны». Такая глубокая маскировка в то время была оправдана, необходима для личной безопасности.  Лишь спустя годы после смерти Александра I Пушкин напишет в открытую про него: «Властитель слабый и лукавый, плешивый щёголь, враг труда …», где ключевое слово «щёголь» следует понимать в одном из его первоначальном смысле – «белоручка», что подтверждает и усиливает значение следующего слова: «труд - старание и заботы, всякое напряжение телесных или умственных сил» (Толковый словарь В. Даля). Напишет, но всё же не опубликует.
Смешно думать, что свои, даже зашифрованные смысловыми строками, оценки Пушкин будет публиковать подряд. Они разбросаны по разным местам поэмы,  вложены в уста разных персонажей, сквозят в описаниях и обстоятельствах действий, порой пристёгнуты к совсем не подходящих для их выражения персонажам (тоже один из приёмов криптографии). И выбранная для поэмы «маточная» тема – сцены  из цыганской жизни – как нельзя лучше подходит для задумки поэта. В рамках сложившегося в обществе  образа цыганской вольницы можно безбоязненно оперировать  понятиями свободы и воли, под видом традиций фольклора и образа жизни бродячего народа вставлять замаскированные поэтикой крамольные размышления современников и их оценки, свои предсказания развития грядущих событий, наделять персонажей характерными чертами действительно описываемых личностей. И это гениальному Пушкину удалось чрезвычайно. Долгое время этих обстоятельств не замечали, и его поэма воспринималась как литературно-драматическое, сугубо романтическое, произведение. Поэму цитировали её отдельными  кусками, писали на её стихи романсы, даже преобразовали текст   в либретто оперы, но публицистическая суть и пророческое предназначение её постепенно проступало всё явственнее, и тем ценнее становился и её текст и её смысл. Причиной такой запоздалой оценки могло быть отсутствие «ключа», замаскированного его положением «на поверхности», на самом открытом месте, а именно – в именах главных героев поэмы.
Имя «Алеко» – производное от «Александр». А так звали царствующего в те года монарха.  Земфира, в переводе на русский, - непокорная. Можно предположить, что под сюжет простецкой житейской истории Пушкин подкладывает  гораздо более глубокое социально-политическое содержание, отражающее его видимость и понимание  современной ему действительности. Это - противостояние деспотического самодержавия и зарождающегося, ищущего своего пути, развивающегося либерального движения в лице людей, которых впоследствии назовут декабристами, а под именем Земфиры автор понимает то всю страну, в её социальном понимании, то свободу – в её высоком толковании.
Действительно, ранние либеральные потуги Александра I к реформированию – период любви Алеко к Земфире,  её песня «Старый муж, грозный муж…» - иносказание разочарования передовых представителей  либеральной общественности изменой царя реформаторским идеалам и оценка его роли в этом процессе, трагическая смерть Земфиры – казнь декабристов. Изгнание Алеко из табора напоминает тайный  побег Александра в Таганрог, после того, как он  «разрушил многое из того, что сам создал» (Словарь Павленкова). Эти чисто хронологические совпадения лежат на поверхности, но по всей поэме разбросаны и личные оценки Пушкина, его предвидения, сомнения и раздумья. Вот, навскидку.
Об Александре-Алеко: «Он хочет быть как мы, цыганом, его преследует закон» - намёк на начало царствование, когда царь рьяно принялся за разработку и внедрение нескольких либеральных реформ, которые могли бы освободить общество от пут устаревших законодательных положений.
«Птичка божия не знает ни заботы, ни труда…» - смотри выше.
«Птичка гласу бога внемлет…» - намёк на непогрешимость принимаемых решений, защищаемых высшими силами.
«…Не могла тревога смутить его сердечну лень. Его порой волшебной славы манила дальняя звезда…»,
« Роскошь и забавы к нему являлись…», «Над одинокой головою и гром  нередко грохотал…, но он…беспечно… дремал», а к народу и стране относился так: «Там люди в кучах, за оградой,… мысли гонят, торгуют волею своей… и просят денег и цепей», но опасался «Измен волненья, предрассуждений приговор, толпы бездушное гоненье… блистательный позор».
«Алеко страшен».
Алеко-царь о Земфире-свободе: «Она меня не любит»,
Земфира-свобода об Алеко – царе-тиране: «Твоё убийство проклинаю» - чёткая позиция о судьбах участников восстания.
О стране: «Привыкни к нашей доле, бродящей бедности и воле»,
«Людям скучно,  людям горе…», а «птичка в дальние страны улетает до весны…», другими словами, царь заботится не о народе, а о собственном благополучии.
«Всё скудно, дико, всё нестройно…, так чуждо мёртвых наших нег, так чуждо [царской] жизни праздной, как песнь рабов…».
«Над одинокой головою  (царя) и гром  нередко грохотал…».
«Минувшие лет; час от часу темней, темней…»
«Где старый наш орёл двуглавый ещё шумит минувшей славой».
«И от судеб защиты нет».
О Земфире, воле, декабристах:
«За курганом… его я нашла и в табор… зазвала» - намёк на то, что отцеубийцу Александра привели на престол офицеры – среда, из которых в основном и сформировались заговорщики, из состава которых впоследствии и выкристаллизовались декабристы.
«Но я ему подругой буду» - намёк на надежду аристократических либералов на совместную работу с царём над назревшими реформами общества («В одной телеге мы поедем»).
«Скажи,…ты не жалеешь, …что бросил навсегда… людей отчизны, города?» - упрёк в связи с самоустранением самодержца от либеральных иллюзий.
Песня Земфиры – позиция декабристов, поддерживаемая в народе (Старик: «Песня эта во время наше сложена, … поётся меж людей она…».
Предвидения: гениальное – «блистательный позор» в памяти потомков.
Алеко: «Мне снилась ты. Я видел, будто между нами я видел страшные мечты…» - предвидение декабрьской трагедии.
Можно набрать гораздо больше предполагаемых подтверждений, но я не искусствовед-пушкинист, я пишу рассказ. Любое произведение можно прочитать по разному. Я прочитал (в зрелом возрасте) так.
Насколько я прав, судить вам, уважаемые читатели.
Почему же раньше никто не обратил внимания на столь явное «второе дно» поэмы? Я думаю, «роковую» роль здесь сыграл талант гения. Идея была столь хорошо замаскирована талантливым стихом, драматическим развитием сюжета, напевностью, что первочитатели, а затем и широкий круг просто читателей, «клюнули» на  её романтизм, театральность, и в этом направлении стали регулировать вольно или неосознанно её, поэмы, литературное существование.
Кстати, принимая во внимание высказанные предположения, можно квалифицировать пушкинское произведение как поэму-сказку, продолжающую древние русские традиции: «Сказка – ложь, да в ней намёк!»
Вот так то!
               
                19.06.2024


Рецензии