Звезда

Она больше никогда ничего не напишет. Вздор? Взбалмошная? Да вы её просто плохо знаете. Там такая силища. Гвозди бы делать из этих людей. Не зря же, как только увидел, понял, слишком прекрасна, чрезвычайно хороша. Звезда на небе. Неужто Антарес? Или сам Люцифер?

Замолчала рыбой, ушла в глубину, затаилась. Замерла. Замёрзла? Опять?
Молчалива и холодна. Живая сталь. Где-то писала про лезвие. Близко, но не то. Самурайский меч. Уже ближе. Япония была бы ей к лицу. Подлецу всё к лицу, так говорила. Заманила, затащила, околдовала. И замолкла.

А молчание ведь что? Великая вещь -  молчание это. Соседки в палате кудахчут, лезут везде своим носом, не заткнуть. Бесят. Больше всех всё знают, ругаются, мол, чёрная полоса пошла, у всех нынче так, чему тут удивляться. Смиренно терпят. Да где уж то смирение? Неужто в этих языкастых трещетках? Нет общих тем. Вообще ничего нет. Пропасть и сквозняк ментальный. Не сиди рядом, простудишься. На следующий день их всех как и слизало. Сдуло. Ей-то что? Победа. Хорошо. Всяко лучше, чем слушать треск и смех, треск и смех, треск и смех. И так везде. Поэтому молчание. Энергосберегающий режим. Тишина. Зависание над собственной бездной. Совсем как в Книге Еноха, "И я видел одного из тех четверых, которые вышли прежде, как он схватил звезду, прежде всех ниспадшую с неба, связал ей руки и ноги, и положил её в пропасть; пропасть же та была тесна и глубока, ужасна и мрачна".

Странный парень, этот Енох. Все время падал на лицо. Чуть что и он уже упал. Чувствительная натура. К ней это что ли относится? Такая на тебя даже не посмотрит. А у тебя смелости не хватит, чтобы заговорить первым. Трусость и спасёт тебя от неизбежного - погибнуть от руки той, которую выдумал, ещё давно. Сиди уже, не отсвечивай.

Поэтому нет. Не напишет. Оставит право смешить вечность другим. Чего она здесь не видела? Да всё видела. Всё слышала. Чувствовала всё. Вечное возвращение с пересечением в одних и тех же местах. Злой ли рок?
Да вряд ли... Обычное техзадание. Просто взяла отгул.