Ночные песни

         
                Выпускникам ТЭФа   

Мой коллега, окончивший ТЭФ (Теплоэнергетический факультет) МЭИ двумя годами позже меня, был Главным редактором и издателем известного специализированного технического журнала и любителем поэзии. Пользуясь своими прерогативами, в конце каждого очередного номера он помещал одно-два стихотворения, классику или нечто любительское, по своему выбору. Так и появился в одном из выпусков «Марш ТЭФа»:

Чтоб жизнь текла, работали заводы,
В цехах шумели мощные станки,
Дела столетий делались за годы.
На свет родились мы, тепловики.
           Припев: Работа везде нам найдётся,
                Нас ждут и заводы  и ТЭЦ,
                И с шумом турбины сольётся
                Биение наших сердец!
Растим мы кадры огневых профессий,
Покорны  нам огонь, вода и пар,
Мы покоряем  шуткою и песней
Полярный холод и котельный жар.
                Припев.
Мы не чета механикам-пижонам
И презираем мы ЭВПФ*,
По старым курткам, старым и прожжённым
Мы узнаём тебя, родимый ТЭФ!
                Припев.

*Электронно-вакуумного приборостроения факультет

Эта задорная песня, конечно, была давно мне знакома и любима, услышал я её в первые же дни своей студенческой жизни. Позже мы пели её с однокурсниками на вечеринках и праздниках, потом – в кругу семьи и с друзьями. Я порадовался встрече с ней после долгого перерыва, и одно лишь огорчило: её текст предворяло уведомление, что автор песни неизвестен. Я тут же накинулся на коллегу с упрёками (благо, наши столы стояли рядом): «Как же неизвестен! Это же стихи Феликса Робашевского!», но увы, время быстро затушёвывает впечатления, песня, неофициально переходя «из рук в руки», часто теряет авторство и становится  анонимной. Коллега пообещал исправиться, в одном из следующих выпусков дать поправку, но… не успел, к большому огорчению. Пришлось проглотить эту несправедливость.
Феликс написал много стихов (некоторые я приведу ниже), которые пелись на мотивы известных мелодий. Мы с женой (тоже выпускницей ТЭФа) пели их с удовольствием в наших уже взрослых компаниях (физиков, строителей, геологов), всем они нравились и не были забыты с возрастом.
Прошло много, я даже уточнил бы – очень много, лет. Компании естественно («Иных уж нет…) распались. Но однажды я по ТВ услышал старую мелодию – песню Марка Фрадкина «Это ничего…», воспоминания нахлынули на меня; под эту мелодию мы пели стихи Феликса о нашем житье-бытье на лагерных сборах, перед присвоением нам первого военного звания:

«Мы из дому писем ждём крылатых,
Вспоминаем девушек знакомых»,
Говорят, что мы теперь – солдаты
И наш дом теперь – аэродромы.

Наш ремень подтянут с голодухи,
Пахнем керосином мы и потом.
Это ничего, что мы на брюхе
Ползаем по грязным самолётам?

Мы стреляем метко из винтовки,
Пулемёта или автомата.
Это ничего, что нам за пояс
Можно посадить ещё солдата?

Ходим мы в строю, как арестанты,
Поднимая клубы серой пыли.
Жалко только то, что лейтенантам
При отъезде морды* не набили…

*Грубо, но, право, было за что.

Это тоже были стихи Робашевского. Воспоминания требовали воплощения, и я решил написать, как я познакомился с его песнями.

        Нас, иногородних первокурсников, поселили в общежитии, имевшем место быть на Лефортовском валу, в четырёхэтажке квартирного типа. По этой причине дом был лакомым кусочком для стеснённых в жилье сотрудников МЭИ, которые с нетерпением ожидали ввода новое студенческого общежития. Оно строилось неподалёку, по Энергетической улице, но ещё год мы прожили в малюсеньких квартирках-двушках, на два и четыре койко-места. Дни были плотно заняты, но вечерами, когда дневные заботы отпускали, расставание с пенатами давало знать о себе грустью, порой – печалью, сплином и другими нервными расстройствами, названия которых мы тогда не знали. Потому, заслышав однажды поздно вечером какую-то музыку, мы с соседями отправились на поиски её источника и очутились на предчердачной площадке одной из лестничных клеток, где какой-то старшекурсник на баяне аккомпанировал, а, как мы поняли – завсегдатаи этого мероприятия, пели то задорные студенческие, то народные, то модные песни, ныне именуемые хитами. Мы сначала жались в сторонке, подпевали, но через пару-тройку дней вошли во вкус и стали ярыми адептами этого мероприятия. Состав его менялся, но было какое-то ядро: заводилой был сам баянист, однокурсник Феликса – сочинителя, как мы позже узнали многих исполнявшихся и полюбившихся нам песен. И Баянист (почему-то крутится в голове фамилия Кузнецов), и Феликс уже выходили на диплом, поэтому и тематика песен «соответствовала моменту»: обобщала опыт предыдущих поколений и исторические факты оставшихся за спиной курсов, бесшабашную работу над дипломными проектами и некоторую тревожность возможных перипетий предстоящей самостоятельной работы и новой,  взрослой, жизни. Конечно, во всех песнях проскакивала тема любви. Вот, например:

Мы познакомились в чертёжке,
Почти-почти у самых звёзд,
Её деталь была не сложной,
А образ милой так хорош!
Я сделал ей четыре крока* -
Мои - пока пускай лежат,
Она, свои, сдала до срока,
Меня ж таскали в деканат.
Своё ДП** за три недели
В пылу любви я ей отдал,
Моё ДП подруги ели,
А я от голода страдал!
Я ей решил все интегралы,
Я ей английский перевёл,
Она ж всё время танцевала
Или играла в волейбол.

Влюбляться можно лишь в каникулы
И не в девчонок из МЭИ,
А то, пожалуй, ноги вытянешь
От интегралов и любви.
Влюбляться можно лишь в каникулы,
Но май не ведает преград:
Любовь из института выкинуть
Не может даже деканат!

*Кроки - быстрый рисунок от руки с натуры,
**ДП – дополнительное питание.

В этих стихах интересна историческая достоверность обстоятельств, места и времени. Институтская чертёжка (несколько залов), располагалась на последнем этаже корпуса «А», т.е. в «поднебесье». После окончания трудового дня залы не закрывались, и до ночи в них копошились первокурсники со своими эпюрами, второкурсники с кроками, старшекурсники с курсовиками и дипломники с их завершающими проектами. Значительную долю «корпящих» составляли москвичи, у которых в те времена не всегда дома было место, чтобы разложить (порой – надолго) свои форматы первой величины.
Студенты-общежитейцы всегда жили голодно (у меня самого был период, когда мы впятером жили целый семестр на две стипендии), поэтому студенческий профсоюз иногда назначал совсем истощённым ДП в виде талонов в студенческую столовую.
В чертёжке, конечно, не всё время чертили. Это был «Клуб перекуров» - место (не только для курящих) стихийных взаимных консультаций, споров по техническим решениям, оказания помощи  неумехам, особенно – девчатам, и порой даже - для личных разборок. Там заводили знакомства, порой перераставшие в дружбу и любовь, и конечно, эти процессы обострялись весной – временем любви и сроком подведения итогов.
Развитие романтической линии в песнях Ф. Робашевского, в лучших традициях народного творчества,  обычно имело трагический оттенок:

По Лефортовскому валу,
В корпусе своём,
Жил один хороший малый
И писал диплом.
А под ним, на курс моложе,
Девушка жила -
Всех милее и дороже
Для него была.
Вот пришла пора прощаться,
Уезжает друг.
Разомкнуло  расстоянье
Счастье милых рук…
Синеглазая подружка
Никого не ждёт,
Знает только лишь подушка
С кем она живёт.
Весть летит быстрее птицы -
Парень всё узнал,
Стал в глазах его кружиться
Весь котельный зал.
Влез наверх, открыл задвижку,
Крышку потянул,
Как мальчишкой прыгал с вышки,
В топку он нырнул!
И ужасно понижая
КПД котла,
Всех девчонок проклиная,
Он сгорел дотла!

Ближайшее будущее, что характерно для студента-дипломника, конечно, вызывало сожаление о близком расставании с Альма-Матер, заботу о необходимости сохранения студенческих традиций:

Мы пока живём, не тужим,
И с весёлой песней дружим,
Создаём мы сами песни
О студенчестве чудесном,
Нот немножко грустными словами:
Скоро мы от вас уедем,
Кто к моржам, а кто – к медведям,
Скоро нас не будет с вами!
И прогулки под луной,
И ночной каток зимой
Будем вспоминать годами
Будем вспоминать вдали,
В разных уголках земли –
Скоро нас не будет с вами.
С юностью своей прощаясь,
В путь-дорогу собираясь,
Попрощаемся с тобой,
Со студенческой семьёй,
С необыкновенными глазами,
Будем вспоминать вдали,
В дальних уголках земли,
Тех,  кого не будет с нами.
Ночью корпус песней будим,
Пусть шипят, но петь мы будем,
Для того, чтоб после нас
Каждый вечер, в поздний час,
Вы, собравшись, пели сами,
И поэтому поём
Каждый день в углу своём:
Скоро нас не будет с нами!

Ночной каток зимой здесь упомянут не всуе. Это была наша вторая доминанта психологической разгрузки, жаль, что только зимой. Неподалёку от нашего студгородка  располагался стадион «Энергетик».  Он памятен мне тем, что я в год окончания техникума приехал в Москву в составе легкоатлетической команды на первенство Центрального Совета ДСО «Нефтяник», которое и проходило на этом стадионе. В один из дней, сразу после окончания соревнований я - пижоном  в спортивном костюме с буквой «Л» (Ленинград) на груди, заявился в приёмную комиссию МЭИ, где всё было чопорно и на абитуриентов глядели свысока. Но всё кончилось хорошо.
В зимнюю сессию, когда студенты  авралили до сплошной черноты в глазах, уже поздно вечером, наступал момент полного отупения. И тогда мы бежали на каток: и те, у кого коньки были, и те, у кого оных не было (катались на подошвах). Через полчаса-час надышавшись морозным воздухом, светлела голова, взбадривалось тело, поднималось настроение, крепла дружба и сладко спалось. Слава администрации этого стадиона, которая не закрывала на ночь проход на стадион и сквозь пальцы смотрела на подпорченную за ночь гладь катка!
Беспокоило и интриговало выпускников и варианты своих перспектив, и собственные профессиональные судьбы:

Мы в корпусе своём
Последний год живём,
Филоним, веселимся
И поём.
Давно уже пора
Нам выдать на-гора
Диплом,
Который  начали вчера,
Но планы здания
И спецзадания
Ещё не делали
Ни ты, ни я!
Нам утречком, чуть свет,
Вставать - охоты нет,
Бежать чертить
В дипломный кабинет:
Нам хочется поспать,
В столовой «порубать»
И снова завалиться
На кровать!

Забрали нас в ОРГРЭС*
Работники  из МЭС**
Чтоб делали мы в технике
Прогресс,
Забрав  на абордаж
К себе в шараш-монтаж,
Суля ребятам
Сказочный мираж:
Квартиры новые,
Двухсотметровые,
Поездки в Индию и на Луну.

Но вот прошли года,
Заедем мы сюда:
Студенты здесь живут,
Как господа!
Зачётов больше нет,
Изгнали Студсовет,
И танцы начинаются
Чуть свет!
Студенты весело
«Толкают» сессию,
Берут стипендию –
Одной ногой!
Счастливые года,
Но вот одна беда –
Сюда мы не вернёмся
Никогда!

*Организация по реконструкции государственных
  Районных электрических станций
**Министерство электростанций

Шараш-монтаж – это отсыл  к многочисленным организациям промышленной энергетики, к которым  у выпускников ТЭФа отношение было «корпоративным», примерно таким как у спортсменов – по отношению к физкультурникам. «Поездки в Индию» навеяны быстро развивающейся дружбой с Китаем, чьи многочисленные представители в одинаковых синих кителях во множестве появились в институтских аудиториях, и, отчасти, визитом в СССР Джавахарлала Неру, а Луна – дань таинственным слухам, что скоро там будем (слово «Космос» тогда в обиход ещё не вошло).
Я привёл, конечно, не все стихи Ф. Робашевского, ставшие песнями. Запоздалое спасибо автору за то, что они сопровождали наше поколение выпускников славного ТЭФа МЭИ всю жизнь, помогая вначале врасти в студенческий коллектив, затем – облегчить процесс  вгрызания  в  учебные, а затем и в учёные, премудрости, некоторым – обрести семью, не растерять друзей и, наконец, в старости – вспомнить молодость и в очередной раз посетовать на несхожесть современной молодёжи с нашими ожиданиями и взглядами. Но утешимся, что и на нас в своё время «катили бочку» также.
Главное, что хотел я добиться своим рассказом – напомнить любителям пения, что песни – не анонимны, мы всегда должны помнить их авторов и быть благодарны им.
Память людская не совершенна, и если я в чём-то напутал (текстах песен или их авторстве) – прошу извинить.

                28.05.2024