Сказание второе

 Кто-то собирает марки, кто-то — воспоминания. Признак ли это старости? По-моему, это признак тщеславия: собрать свою биографию, как коллекцию: «Я жил на лютом севере, а потом, на юге гонял табуны. На востоке я был послушником монастыря, в промозглой столице постигал науку скальпеля и пинцета».

Что это, как не тщеславие!

Но кто-то не собирает коллекцию своей жизни, а просто живёт.

Нельзя сказать, что Сивисмар забыл всё, стуча молотом в кузнице Лита. Но он мало вспоминал. Просто было незачем: ни к слову, ни к месту. И потому он дождался того, что вспомнили о нём.

Дважды желтели листья в Очарованном лесу и один раз с тех пор окутывался он дымкой только что родившейся зелени. Прошло полтора года.

На этот раз к Дому Лау обратилась за помощью Ланда — город-крепость. Ланда сильно пострадала из-за в своей беспечности. Поначалу мало кто придал значения тому, что по низинам и оврагам постоянно стелется туман, тяжёлый и густой до неправдоподобия. Но в один прекрасный, то есть отнюдь не прекрасный день, этот туман вдруг поднялся и поглотил Ланду и её окрестности. Туман оказался несмертельным, но снотворным. Для некоторых это оказалось равносильным.

Теперь тот человек, что повелевал туманом, восседал в Ланде, а те, кто в ней жили доселе, либо полностью спали, сложенные штабелями, либо шевелились кое-как выполняя работу для нового повелителя. Но вырваться или очнуться не хватало сил.

По сути дела, Ланда просила не помощи, а спасения, да и то прошлым числом. В данный момент Ланда не просила, а молчала: она спала.

Эминжас — так называли человека, который повелевал сонным туманом, сидел в Ланде. Но это ещё не значит, что в дальнейшем им не овладеет идея мирового господства. Но как ему противостоять — неизвестно: его изжелта-молочный туман был надёжнее любой крепостной стены. Туман был тяжек и медлителен, но он понемногу расползался во все стороны. Один только человек смог вырваться из туманного плена — Дантар, сопровождавший некогда эльфийского витязя Геледора. Он пришёл в Дом Лау и рассказал всё.

Сонный туман валит всех: и пеших, и конных, и их лошадей. Засыпают одинаково и люди, и орки, и эльфы. Слуги Эминжаса берут их голыми руками. Как удаётся этим слугам не спать, Дантару не было известно. Он очнулся во время бури, когда сильные порывы ветра кое-где прорвали сонную толщу. Дантара не успели запереть и он убежал. В панике, поднятой бурей, его бегства не заметили.

Теперь обо всём этом рассказывал начальник эльфийского дозора Лау, к которому попал Дантар. Сам Дантар отдыхал караулке на берегу — увы, несмотря на несколько дней проведённых под туманом, выспаться на всю жизнь не удалось.

— Похоже, эльфы заснули раньше, чем сонный туман коснулся их носа! — это поднялся со своего места Фарьян. — Иначе они не проспали бы так долго и прихлопнули Эминжаса ещё вначале, когда он был не так силён!

Фарьян был молод и горяч. Всю свою эльфийскую жизнь он сохранял юношеский максимализм, который доходил порой до безрассудства. Однако это не мешало ему быть хорошим охотником и хорошим воином. Вот только дисциплина...

— Фарьян! Успокойся. Ругать прошлое ни к чему.

— Прошлое продолжается: мы всё так же сидим без дела!

— Посиди ещё пять минут. В судьбе Ланды они ничего не изменят. Геледор рвался, как и ты — теперь спит!

Фарьян нахмурил своё красивое лицо и молча сел. Обиделся.

— Я думаю, нужно искать противоядие, — сказал Гелерэйн. — Оно есть: сам Эминжас не спит и его люди тоже.

— Но для этого кого-то придётся посылать в Ланду. Кроме колдуна никто не знает секрета.

— Что бы в его подвалах добавился ещё один сонный витязь? Уже сейчас нужно как-то оградить этого воина от тумана.

— Нет, нужно что-то другое

— Дантар рассказал одну странную вещь, — в раздумье произнёс начальник дозора. — Он видел, как в полосу тумана забрёл тролль. Прошёл её насквозь и вышел с другой стороны. Дантар сказал: «Вот если бы мне так!»

— Ты предлагаешь нанять отряд троллей? — усмехнулся король.

— Нет, конечно, но я подумал, может этот Сивисмар...

— Это невозможно! Сивисмар больше не тролль. Да и настоящим троллем он никогда не был.

— Но он же сын Горного Короля и имел дар ходить под землёй!

— Это ничего не значит. Всё его прошлое уже попалено. И, думаю, больше никаких «даров» у него не осталось.

— Но может быть попробовать. Его плоть когда-то была гранитом, а камни не спят.

— Но он уже иной! Совсем! Пойми это!

Король был против. Не верил ли он в силу Сивисмара или не был уверен в желании самого Сивисмара помочь эльфам? Да, он пришёл к эльфам, прошёл сквозь пламень чар эльфийской реки, но это ещё не значит, что он ринется по первому приказу эльфов воевать с любым колдуном. Может, он не захочет. Да, он должен быть благодарен эльфам, которые несмотря ни на что приняли его, но... В нашем испорченном мире далеко не все, кто должен испытывать благодарность, хотя бы изредка вспоминают об этом.

Придёт ли Сивисмар на его зов? А если — да, то сможет ли противостоять колдуну? Может быть, он ещё недостаточно утвердился в Свете и это встреча повредит ему. Вылезши из троллиной шкуры он может оказаться беззащитен. Что если колдун окажется сильнее и снова обратит его во тьму.

— Гелерэйн, что ты скажешь?

— Я думаю, Сивисмару ещё рано выходить.

— Мой король! — опять вскочил со своего места Фарьян. — Пойду я!

У него была такая манера высказывать свои просьбы в повелительном наклонении.

— Пойду я! — повторил он, видя, что его мало слушают. — Я дождусь сильного ветра и пройду по высоким местам.

— Погоди, Фарьян, — мягко остановил его Гелерэйн. — Я думаю, — он выделил слово «думаю», — что Сивисмару рано выходить. Но чтобы окончательно это решить, я должен видеть его сам. Я поеду к гномам и поговорю с ним.

— Езжай! — благословил король и решение судьбы Ланды отложилось ещё на некоторое время.

* * *

Всё это время Гелерэйн вовсе не забывал о существовании Сивисмара. И то, что он не видел его полтора года — вовсе не небрежность. Он считал, что пока этого не нужно. Не надо обрушивать на только что обращённого весь образ жизни в Свете. Может получиться совсем не то, что хотелось бы. Для тех, кто в Свете рождён, жизнь в нем естественна — другой они просто не знают. Во Свете были их родители и все их предки, во Свете их окружение, их братья и друзья. Во тьме лишь враг. Он чужд, порочен, жизнь его невозможна и неприемлема изначальна.

Но с Сивисмаром совсем по-другому. Он был рождён во тьме. Тьма для него была изначальна. Да, всё живое рождено на благо и лишь потом извращено. Но от момента создания благого, неопороченного мира до Сивисмара было слишком много поколений, которые считали тьму — своей. И Сивисмар привык к этой «ошибочно своей» тьме. Он был рождён в ней и не знал иного. Но он, в отличие от всех предшественников, почувствовал эту ошибку и стал искать Свет истины.

Всё это так. Но того, что уже свершилось, мало. Надо чтобы Сивисмар привык к этому Свету, ощутил его именно своим, а не чужим и прекрасным. Надо чтобы он осознал себя светлым созданием.

Гелерэйн видел, что для этого нужно время, некоторое уединение, спокойное существование в Свете. Пока. Чтобы не надорваться под всем обрушившимся на него. Потом он снова приведёт его в Дом Лау, как в свой Дом, уже не для перебарывания себя и тьмы в себе, а для того, чтобы жить в нём. Гелерэйн не торопился, ибо всему назначено своё время. Но спящая Ланда, сумбурный рассказ Дантара, решение Лау — всё это вторгалось в то равновесие, которое он хотел установить в Сивисмаре. Получалось так, что после длительного молчания он сразу обрушивал на Сивисмара дело с которым эльфы — Великие эльфы! — не могли справиться. В том числе и он сам. Гелерэйн был несогласен с решением остальных. Сивисмар ещё не возрос Светлым возрастом. А, кроме того, ещё ничего не известно: возможно в сонном тумане он окажется таким же беспомощным, как и они. Это было всё равно, что пожертвовать Сивисмаром.

И может статься так, что пожертвовать совершенно напрасно.

В подобных размышлениях эльф прибыл в кузницу Лита.

Сивисмар... После всего, что было с ним, после всего, что сделали для него эльфы — он видел в этом мало своей заслуги — он был благодарен, он благоговел, но он не ожидал, что эльфы вспомнят о нём ещё хотя бы раз. Потому визит Гелерэйна был для него совершеннейшей неожиданностью. Он весь просиял, увидев великого эльфа. Он был рад до такой степени, что растерялся, не зная что сказать. Гелерэйн сам усадил его на монолитную лавку у стены (Лит деликатно удалился) и стал рассказывать про Ланду и про её туман с самого начала.

— Конечно, я поеду! — воскликнул Сивисмар, когда догадался, именно догадался, а ещё не понял в чём дело.

— Погоди, ты не знаешь всего. Ты не знаешь, насколько ты можешь противостоять чарам тумана. Ты уже не тот, что был прежде.

Сивисмар озадачился. Он не знал, что ответить. «Да» — А если он действительно не сможет и тупо уснёт вместе с остальными?

— Давай сделаем так, — сказал Гелерэйн. — Ты спустишься в долину Ланды и попробуешь войти в самую редкую полосу тумана. Если почувствуешь, что сон хоть немного действует на тебя — сразу возвращайся.

— Хорошо! — без сомнений согласился Сивисмар.

— Когда ты сможешь отправиться?

— Хоть сейчас! — воскликнул Сивисмар, но тут же его мысль уклонилась и это не осталось незаметным для Гелерэйн.

— Что тебя волнует? Рука?

— Да, — сознался Сивисмар. — Но я думаю, гномы согласятся сделать мне железную руку. Они — великие мастера, а я проработал у них полтора года, — поспешил добавить он, оправдываясь за свою невольную слабость.

— Оставайся здесь, пока гномы не сделают тебе руку, а чтобы они поспешили и не скаредничали, отдай им вот это.

Эльф снял со своей шеи ожерелье и протянул его Сивисмару.

— О... оно очень дорогое... — пробормотал он, не решаясь протянуть за ним руку.

— Я же не говорю: возьми себе. Я говорю: отдай гномам.

Сивисмар покорно принял в горсть сверкающие самоцветы.

— И вот ещё что...

Гелерэйн поднялся и сделал несколько шагов по кузнице. Сивисмар тоже поднялся вслед, но остался стоять.

— В твоём походе я не смогу помочь тебе ничем. Хотя очень хотел бы того. Пусть тебе поможет мой меч. Возьми его!

Гелерэйн подошёл к Сивисмару. На его руках лежала полоса света, заключённая в металл. Такой меч — не подарок и не награда. Такой меч — огромная обязанность.

— Возьми! Да пребудет с тобой благословение Высших сил.

Гелерэйн ушел. Сивисмар стоял посреди кузницы.

Душа его была словно пронизана ясным взором эльфа, его словами, его просьбой и тем, что он, уходя, оставил в его руках. Словно утреннее солнце заглянуло в подземную кузницу прежде, чем идти по своему дневному пути дальше... Свежий ветер, что принёс с собой запах ночных цветов и мягкую прохладу реки... Гелерэйн ушёл... Словно тут, во мрачных сводах только что смолкло пенье птиц, память о которых эльф унёс с собой...

Он ушёл и Сивисмар ещё некоторое время смотрел ему вслед. В руке его, свернувшись, лежало драгоценное ожерелье, а на коленях — великий меч — Луч Благословенной земли, рассеивающий мрак. Он покоится на руках Сивисмара, свидетель дел Высокородного эльфа, товарищ его в битвах. Лезвие было чистым и светлым. Его блеск не резал глаза, его сила не жгла рук.

Сивисмар укрыл клинок в ножнах. Рисунок их местами был полустёрт временем, а кое-где повреждён жаром. Лишь на камнях этих ножен время не оставило своих следов. Это были сапфиры, хранившие холодную чистоту небес.

В это мгновение Сивисмар увидел перед собой долгую-долгую дорогу и понял наконец, кем он должен был стать с самого начала, со своего рождения. Просто он не знал этого раньше. Нет, не у людей его место и не у гномов. И тем более никакой он не наследник Короны Горных королей. Он родился на этот свет, чтобы быть воином эльфов.

Это его дорога. Теперь он знал.

Осталось последнее: рука. Сивисмар обратился к Литу. К кому же ещё? Лит с охотой поддержал его идею, однако, делать сам не взялся: «Тут настоящие мастера нужны!» Он насобирал магическое серебро у себя и по родственникам, взял у Сивисмара ожерелье и отправился к некоему мастеру Тари, которого за всё время сам Сивисмар никогда не видел, хотя слышал порой о нём. Разное.

Через неделю Лит принёс готовую руку, «что двигалась, как живая». Признаться, Сивисмар такого не ожидал: рука слушалась мысленного приказа. С лёгким шелестом сжимались и разжимались пальцы, рука поворачивалась в запястье. Один только был недостаток: чтобы рука была верна, нужно было всегда помнить о ней. Если забыл — забудет тебя и рука. К этому ещё надо было привыкнуть. Но Сивисмар решил, что научится управлять рукой в пути. Он поблагодарил гнома (от Гелерэйна ожерелье, от Сивисмара хотя бы слова). Лит был рад, суетился, пробовал прочно ли держится рука из магического серебра, хорошо ли слушаются Сивисмара пальцы. И вдруг теперь, когда его могучий подручный благодарил, подбирая слова, Лит разом понял, что Сивисмар уходит! И уходит надолго, скорее всего, навсегда!

Конечно, он понимал, что Сивисмар не будет долбать молотом всю жизнь. Но чтобы так скоро... Гном стоял потерянный и смотрел на Сивисмара, который сидел напротив, на монументальной скамье у стены и улыбался ему, не зная, что сказать на прощание. Сейчас он встанет и уйдёт в свою жизнь, далёкую от кузницы Лита, огромный богатырь с рукой из магического серебра. Когда гном успел привязаться к нему, в какой момент сменил недоверие на свою дружбу? В долине ли Сарсилла? Или раньше, у пещеры дракона?

Но сейчас Сивисмар уходил к Зачарованному лесу и, сам не зная того, уносил с собой маленький кусочек гномьего сердца.

* * *

В Дом Лау было ехать не за чем. Сивисмара ждали в пограничной сторожке. Там был начальник дозора — Илинтор, еще несколько эльфов и Дантар — тот самый, которому удалось сбежать из Ланды во время бури. Теперь он должен был провожать Сивисмара. По сравнению с эльфами проводник был невзрачен и выглядел усталым и каким-то «хронически пропыленным». Хотя может, это действие сонного тумана. Вряд ли такой морок приносит здоровье и яркий румянец на щёки. Дантар был тоже ксадонец. Можно подумать, что этот народ пользовался особым покровительством Лау.

Начальник дозора мало что мог добавить к словам Гелерэйна. Сивисмар получил от него рослого серого коня и пожелание удачи. Не оттягивая больше отъезд, они с Дантаром двинулись в сторону Ланды. Дорога была сначала по Зачарованному лесу, потом по обыкновенному. В окрестностях — тишина. Никто не показался им на дороге, никто не спросил, куда они держат путь. Молчит лес — нет ветра, молчат птицы — наверное, ещё не прилетели. Молчит Дантар за спиной. Чем ближе к Ланде, тем глуше тишина. Здесь остановился даже ход времён. Заснула весна. Деревья стояли голыми, спящими с зимы. Снега не было, но и трава не приподнимала прошлогодние листья — она спала.

Сивисмару не захотелось верить во всё это. «Может здесь не распускается зелень потому, что Ланда стоит севернее Дома Лау? И весна здесь приходит позднее?.. Не настолько же всемогущ этот сонный туман!» Сивисмар оглянулся на своего помощника. Странный человек. Именно с ним придётся идти в этот колдовской мо;рок. Дантар ехал чуть сзади, с опущенной головой. Он всегда держался чуть сзади и редко поднимал взгляд.

Он тоже был ксадонцем, как и Ривф. Но на этом их сходство кончалось. Дантар был совсем другой. Сивисмар вспомнил свою первую встречу с Ривфом, когда тот выскочил из бури на освещённый круг перед пещерой, сверкая глазами и мечом. Он был готов тогда сражаться с целой бандой орков, с любым троллем или драконом, с любой неизвестностью, которую скрывала пещера, если бы она несла зло. Ривф был открыт, честен и прям. Он любил Нерэль и ненавидел Сарсилла, а за тех, кто доверился ему: Арвиса и гнома, он был готов отдать жизнь.

А Дантар? Он упорно не смотрит в глаза. Сивисмар наблюдал за ним полтора суток дороги, остановок, ночлега. И всё это время Дантар был одинаково молчалив и почти не поднимал глаз. Что творится в его душе? А в его сердце? Он всегда молчит и всегда держится сзади. Свою работу он выполняет беспрекословно. Но никогда не поймёшь, какие мысли таятся в его голове. Любит ли он кого-нибудь? А ненавидит? Весь мир?

Странный человек. Если бы Дантара послали не эльфы, Сивисмар не спешил бы доверять ему. Больно скрытен и угрюм. Интересно, что связывает его с Домом Лау?

Но Дантар молчит и упорно держится позади. Он уже был у Эминжаса и испытал на себе действие сонного тумана. И, тем не менее, снова едет в Ланду. И не боится? Или он тоже всецело доверяет эльфам и ему, Сивисмару, потому, что его послали именно эльфы.

Воздух мутнел. Сивисмар оторвался от своих раздумий и стал вглядываться в лес. Нет, та дымке, что висела по округе, сквозь которую, как сквозь матовое стекло уныло глядело солнце — это был ещё не настоящий колдовской туман. Он был пока самый обыкновенный. А собрался здесь, вероятно по принципу: подобное привлекается подобным. Ещё около мили пути и показался настоящий: его густые клочья таились по низинам и оврагам. Пока их ещё можно было объехать по высоким местам, но тестоватые клочья сгущались, наляпывались на холмы, застревали в кронах деревьев. Дырявая белая сеть постепенно стягивалась и сгущалась с каждым шагом. Лошади стали спотыкаться. Оглянувшись, Сивисмар увидел, что Дантар трясёт головой, чтобы отогнать сон. Сивисмар остановил коня.

— Не лучше ли оставить лошадей здесь?

— Да, — кивнул Дантар. — Можно привязать их на в том пригорке. — Он показал рукой направо. — Его обдувает ветер.

— Хорошо, расскажи мне дорогу. Потом отведёшь лошадей и останешься с ними.

— Дорога будет прямо и вниз. Слева на реке — водяная мельница, — Дантар говорил неохотно и всё так же не поднимал головы. «Чем он недоволен? — думал Сивисмар. — Тем, что эльфы послали его сюда? Или тем, что я оставляю его с лошадьми?»

— В крепость можно попасть минуя главные ворота, через пролом в стене. Он остался ещё со времён прошлой осады. Дальше...

— Погоди! Я не понял, как найти пролом.

— Ну, сразу к востоку от длинной стены. Там ещё колодец, по правую руку, а... Ай! — Датар махнул рукой. — Так всё равно не объяснишь. Надо идти вместе.

— Ты же уснёшь! — возразил Сивисмар.

Дантар скрипнул зубами.

— Можно попробовать пройти гребнем того холма. На вершине туман не держится.

Дальше Дантар и Сивисмар шли пешком. Они вступили в полосу тумана, который вскоре стал таким густым, что скрыл даже солнце. Проходило время, но лес не становился реже. Чёрные стволы деревьев возникали из туманной субстанции только перед самым носом. Что дальше, за расстоянием вытянутой руки — догадаться невозможно: может чаща, может — обрыв, может, — стена замка. Но последней-то как раз и не было. Тьма тумана, тьма деревьев. Уж этот лес точно зачарован! Деревья мокрые, покрытые мельчайшими капельками влаги. Они стоят мёртвые или спящие — чёрные стволы деревьев, выплывающие из мглы тумана. Время суток — непонятные сумерки, время года — неопределённое межсезонье.

По расчёту Сивисмара, они должны были уже давно прийти, но лес всё не кончался. Дантар безнадёжно спал и Сивисмар тащил его на плече. Судя по тому, что сумерки стали ещё гуще — день был на исходе. Дальше искать бесполезно. Сивисмар решил остановиться на ночь. Он уложил Дантара и накрыл его плащом. Сам сел рядом, но боялся даже прикрыть глаза, его легонько клонило в сон и он чувствовал, — позволь он себе хоть немного расслабиться — проснуться уже не сможет.

Прошло время. Сивисмар ждал рассвета. Идти дальше? Но куда? Когда темнота ночи застлана ещё и непроглядным туманом невозможно разобраться где «вперёд», а где «назад».

Гелерэйн велел сразу возвращаться, если только Сивисмар почувствует, что засыпает в тумане. Сначала Сивисмару показалось, что туман не действует на него вообще: Дантар давно спотыкался, а Сивисмар чувствовал себя бодро. Даже потом, когда Дантар безнадёжно заснул и покорно висел у Сивисмара на плече, сам Сивисмар чувствовал себя вполне сносно. Но теперь он понял, что хочет спать. И это была не усталость. Сон заморочивал голову. Он был ненормальным, тяжёлым, похожим на пропасть без дна. Нет, Сивисмар держал этот сон в стороне, не подпускал к себе, но сон был подле. Он ждал, как зверь в засаде. Ждал слабинки, промаха, ждал, когда можно будет накинуться, побороть.

Возвращаться... Гелерэйн велел возвращаться, но теперь Сивисмар уже не знает где Ланда, где обратная дорога. Возвращаться надо было сразу пока они ещё не заблудились. А теперь? Выход из леса потерян точно также, как и Ланда. Значит, всё-таки надо идти вперёд, искать город-крепость, искать пролом, пока сон ещё не смеет подступить вплотную.

Вдруг, совсем неподалёку прозвучали голоса. Потом шаги. Сивисмар вскочил, но не мог определить, где говорят. Он подхватил Дантара, привычным жестом перекинул его расслабленное тело через плечо. Он ухватился за ствол дерева, под которым сидел и в несколько рывков вскарабкался на него. Железная лапа не подвела. Пальцы впивались в ствол, как клещи. Рука ни разу не сорвалась. «Пожалуй, это даже лучше, чем живая», — мелькнуло в голове у Сивисмара. Он устроил Дантара на развилке сучьев. Тот ни на что не реагировал и спал тихо, как младенец, а сам Сивисмар пытался разглядеть что-нибудь в туманной мути.

Голоса приблизились, но ничего не было видно. Вскоре Сивисмар смог различить обрывки фраз.

— Да нет же! Где-то здесь, — произнёс первый голос.

— С чего ты взял, что они здесь, они должны быть ближе к реке, — возразил второй.

— Может, он один?

— А почему лошади две?

— Может, одна сменная.

— Нет, их двое. Кром говорит, что двое.

— Дурак он, твой Кром!

— Всё равно, они должны быть здесь.

— Не шуми!

— Да они спят давно.

— А вдруг не спят?

— Не дури! Спят.

Голоса удалились. Одно время Сивисмару показалось, что он видит неясные тени, но потом и они пропали.

Люди ушли. Должно быть, искали именно их с Дантаром. Они так уверены в своём тумане, что не боялись разговаривать в полный голос. Сивисмар решил остаток ночи провести на дереве и не стал спускаться. А Дантар так крепко спал, что ему было всё равно, висит ли он в воздухе или лежит на земле.

Когда чернота поблёкла, Сивисмар вновь взвалил на себя Дантара и полез вверх, насколько держали ветки. Там, наверху, ветер сдувал туман и, после некоторых усилий, Сивисмару удалось растолкать Дантара. Оплеуха железной лапой в заключении подействовала безотказно. Дантар ничего не понял и рассеянно оглядывался.

— Не пугайся, мы на дереве, — пояснил Сивисмар. — Попытайся залезть выше и определить, где мы находился.

Дантар долго раскачивался на зыбкой верхушке дерева и долго вертел головой, но так ничего и не понял. Крепости не было видно.

— Должно быть, она левее. Там деревья идут под уклон, — более Дантар ничего не мог сказать.

И снова блуждание в тумане, таком густом, что солнце не может своими лучами пробить его толщу. И снова Сивисмар поднимается на деревья, тащит за собой Дантара, расталкивает его на свежем воздухе, пытается найти дорогу. Идти нужно было осторожно, чтобы не столкнуться с теми слугами колдуна, которые в этом же тумане искали их самих. Однако, во всём есть свои положительные стороны, даже если они не велики. Весь лес был настолько пропитан влагой тумана, что старые листья под ногами не шелестели и сучки не трещали.

Второй день прошёл в поисках крепости с тем же успехом. Наконец, уже перед закатом, сидя на макушке очередного дуба, Дантар спокойно произнёс: «Я вижу её».

— Где? — Сивисмар попытался забраться наверх, но под его могучей фигурой дерево так застонало, что ему пришлось спуститься на несколько ветвей.

— Там, на западе, — пояснил Дантар, указывая рукой. — Мы сделали большой крюк.

— Ладно, давай спускаться.

— Всё равно не успеть до заката.

— Я пойду ночью.

Они спустились. Ещё не достигнув земли, Дантар крепко спал и его опять тащил на себе Сивисмар. Теперь он решил идти ночью: они и так потеряли много времени, а что толку сидеть, когда спать всё равно нельзя. Попробуй только закрыть глаза — уже не проснёшься. Тяжёлый сон, словно чувствуя возможную добычу, крался по пятам, готовый навалиться в любой момент. Лучше идти. В темноте можно не бояться, что наткнёшься на слуг колдуна — при своём приближении они так орут, что их слышно издалека. Они уверены что все кругом крепко спят, а сами кричат, чтобы не потерять друг друга. Пусть у них есть средство против сна, но оно не прибавляет им зоркости.

Но Сивисмар напрасно решил идти ночью. Днём он хотя бы перед своим носом видел деревья, а ночью он и вовсе не видел ничего. Более всего он заботился о том, чтобы не потерять направление. Когда он, таща на себе Дантара, пробирался через кусты, какая-то ветка хлестнули его по глазам. Он остановился и зажал глаза рукой. Они болели и слезились. Сивисмар очень устал, он не спал третьи сутки, а туман делал своё дело. Да, он позволил себе постоять с закрытыми глазами, навалившись спиной на дерево чуть больше, чем следовало. Он это понял, когда открыл глаза в следующий раз — над ним был серый сводчатый потолок, а в узких высоких окнах сияло небо — чистое и синее.

— Однако, ты крепок, братец! Людям и эльфам нужно не менее двух часов, чтобы очнуться. А тут — два вздоха и ты уже трезв!

Сивисмар резко оглянулся на голос и также резко ощутил петли верёвок на себе. Конечно, он связан!

Он лежал на полу. Извернувшись, насколько мог, он силился увидеть говорившего. Тот подошёл сам и Сивисмар обомлел: в руках у него был меч! Меч Гелерэйна. У Сивисмара помутнело в глазах — упустить такое оружие, едва только коснувшись его! Позор! Ведь эльфы верили ему, а он!.. Попал в плен и тупо упустил меч!

Но говоривший не оставил времени казниться.

— Ты не помнишь меня, — он даже не спрашивал, а утверждал. Сивисмар действительно смотрел на него и не мог вспомнить. Человек пожилой, невзрачный с виду, худощавый. Только взгляд его был цепок и энергичен, речь пылка и движения порывисты, словно энергии в нём было больше, чем могло уместиться в этом немощном, худосочном теле. Вероятно, это и был повелитель тумана — Эминжас. Нет, Сивисмар его не помнил, но не спешил об этом говорить,

— Тебя тоже трудно узнать, — произнёс человек. — Можно поздравить тебя с приятным для глаз преображением! — он слегка поклонился с ироничной улыбочкой, потом разом сделался серьёзным. — Но я всё-таки узнал тебя. У меня хорошая память на лица, даже если они так сильно меняются, как твоё.

Сивисмар старался не выдавать своего смятения. Кроме них двоих в маленьком зале не было никого. Эминжас полагался на надёжность верёвок, что держали Сивисмара и — увы! — не напрасно.

— Самое лучшее было бы помучить тебя и подержать в неведении, — изрёк колдун. — Но у меня мало времени. Я мог бы убить тебя, но мне не принесёт пользы твоя смерть. Я мог бы держать тебя в плену, но у меня и так полные подвалы пленников. Я мог бы заставить тебя служить мне, но думаю, что затраченный труд не окупит польза твоей службы. Я тебя отпущу, сын Горного короля!

Сивисмар вздрогнул. За прошедшие полтора года ни разу не приходило ему на ум это жуткое словосочетание. Но вот теперь оно пришло на ум другому.

— Я отпущу тебя, но за это ты принесёшь мне Корону своего отца. Не спорь! — оборвал он Сивисмара, видя, что тот нахмурился и готов выдать отрицательный ответ. — Ты сам отрёкся от неё. Она не нужна тебе! Принеси её мне. А в залог у меня останется твой меч. Понял? — колдун шагнул к Сивисмару вплотную. — Меч на корону, корону — на меч! Не иначе! А чтоб тебе веселее думалось я присовокуплю к мечу ещё и жизнь твоего человека.

Он отошёл к двери.

— Эй! Кто там? Проснулся этот, второй? Тащите его сюда!

Двое слуг вволокли связанного Дантара. В сотый раз Сивисмар напряг мышцы, силясь разорвать веревку. Но колдун был не зря уверен в её крепости.

— Это невозможно, — проговорил Сивисмар. В более безвыходном положении он не ощущал себя ни разу в жизни.

— Что?! — подскочил колдун. — Невозможно иначе! Если ты не принесёшь Корону, этот меч будет украшать моё бедро!

Он выхватил клинок. Солнечный свет отразился от металла, полыхнул слепя глаза и запрыгал по потолку длинными зайчиками. Больше всего хотелось бы видеть, как колдун не сможет удержать этот великий клинок в руках, как он выронит его, вскрикнет, отскочит в сторону. Но ничего такого не произошло. Меч — всего лишь меч, какой бы он ни был. Сивисмар простонал что-то... И тут почувствовал, что от непроизвольного движения петля верёвки переместилась на пальцы руки из магического серебра. Конечно, осязания в металлических пальцах не было — не до такой же степени гномы — кудесники. Но Сивисмар почувствовал, он ощутил эту петлю всем телом. Пережать! Перерезать! Передавить! Но ухватить верёвку никак не удавалось. Она лишь скользила по металлу, словно дразня и издеваясь, едва цепляясь за выступы металлических «суставов». Перетереть! Ну конечно же, попытаться перетереть — ведь верёвка натянута, как струна. Сивисмар зашевелил пальцами и от этого движения по залу пополз предательский шелест. Он был еле слышен, но в гробовой тишине маленького зала, казался грохотом. Его нужно было чем-то заглушить. И Сивисмар заговорил. Обо всём подряд. Какие у него будут гарантии того, что колдун не обманет и не убьет их с Дантаром, как только получит Корону? Какой срок он даёт Сивисмару на то, чтобы достать её? Где он ожидает назначить встречу и т.д. и т.п. Колдун старательно отвечал. Но вопросы быстро кончились, а верёвка — нет. Сивисмар стал собирать уже всякую ерунду плюнув на то, что колдун может усомниться в трезвости его рассудка. Но даже околесица, которую нёс Сивисмар, имела предел. Тянуть было некуда. Опасаясь, что Эминжас в конце концов обнаружит подвох, Сивисмар рванулся... И перетёртая наполовину верёвка лопнула.

Сивисмар вскочил. Он был один и без оружия, но колдун тоже не спал.

— Слуги!!! — кричал он и сжимал в руках меч Гелерэйна.

— Хватай! хватай его за лезвие! — выкрикивал из своего угла связанный Дантар, которого все выпустили из вида. Боясь, что Сивисмар не поймёт, он повторил:

— Меч хватай!

— Слуги! — вопил перепуганный колдун. И они бы немедленно ворвались, если бы Сивисмар не успел последовать совершенно безумному совету Дантара. Он поймал лезвие меча и как только он коснулся его рукой, рукоять дивным образом оказалась у него в руках, а лезвие в ладонях Эминжаса. Тот вскрикнул и затряс в воздухе порезанной ладонью. Далее всё продолжалось, как кошмар, в котором ты хватаешь, ловишь, догоняешь кого-то, а он, наперекор здравому смыслу, умудряется ускользать и ускользать.

Сивисмар на мгновение оглянулся на слуг, но можно было и не оглядываться: увидев огромного витязя со сверкающим мечом они повели себя совсем как орки на Щербатом перевале — давя друг друга кинулись назад. Однако, того мгновения было достаточно: колдун исчез. Нет, он не испарился, всё было проще. В противоположной стене, в нише, была потайная дверь. Пока Сивисмар выносил ее, прошло время и когда он, ввалился в темноту он услышал лишь лёгкий топоток где-то внизу. Коридор проваливался вниз крутыми ступенями. Сивисмар ломанулся вперёд, то есть вниз, прыгая через оные и налетая на стену, которая постоянно оказывалась под левым локтем. Лестница так круто завинчивалась вниз, что упасть было невозможно. Но и бежать быстро тоже не получалось Сивисмар то бежал, то падал, едва успевая подставлять ноги на уходящие вниз ступеньки. Ему казалось, он нагоняет Эминжаса, он уже чувствовал его дыхание впереди, в темноте. Ещё один скачек... Но в этот самый момент вдруг ярко вспыхнул квадрат дневного света, мелькнула мантия колдуна и дверь, что вела наружу захлопнулась перед самым носом Сивисмара.

Колдун попытался подпереть дверь снаружи. Смешные попытки! Сивисмар вышиб её одним ударом. Но Эминжас, ускользающий Эминжас, опять впереди. Он бежит по двору, ныряя в тумане, как в волнах. Мелькнула голова, плечи и новая, густая до осязаемости волна поглотила его. Остались только звуки шагов, вернее, торопливого бега. Что поделаешь, колдун не догадался заранее подбить свои сапоги войлоком.

Сквозь толщу белого сна Сивисмар гнался за этим топотком. Поворот, и Сивисмар встал. Впереди было нечто. К влаге тумана добавился запах дыма. Тускло краснел сквозь пелену огонь, а над ним что-то громоздилось, что-то источавшее жар и туман... Нет, пар. Туман был паром того, что кипело в огромном котле. Сивисмар шагнул в толще туманного моря и упёрся в деревянное сооружение, что оплетало котел. Это был помост и колдун был уже на помосте. Он, как догадался Сивисмар по силуэту, яростно размешивал веслом варево, отчего оно запари;ло еще сильнее. Сивисмар кинулся разметать костёр из-под котла, чтобы эта дрянь в котле перестали кипеть, но тут что-то вязкое шмякнулось у него за спиной. Это колдун зачерпнул веслом свою сонную жижу и пытался попасть ею в Сивисмара.

— Ты уснёшь! — изрёк он, как приговор. Несмотря на все эти резвые пробеги колдун сохранил безапелляционный тон и даже не сбил дыхания. Туман потёк через край котла, как молоко. Сивисмар ринулся на колдуна, но тот успел забежать за котёл с другой стороны. Сивисмар не остановился и они принялись бегать вокруг котла, как два разыгравшихся школьника на перемене. Но это была не забава. Колдун крутился, как заведённый — от его прыти зависела его жизнь. А Сивисмар понимал, что если и не заснёт сию минуту, то очень быстро потеряет колдуна из вида: иногда он не видел собственной протянутой руки, а о перемещении колдуна мог только догадаться. Туман был густ, казалось, он лип к ногам, обхватывал руки, спину, налипал на лицо... Вокруг господствовал белый тяжелый концентрат сна. Сивисмар чувствовал, что его движения уже не так стремительны и точны. Для него тоже — минуты решали всё. Снова вязкий плевок, как кусок теста шмякнулся возле Сивисмара. и тут же второй — в деревянную переборку, этот уже возле самого лица. И опять: погоня по кругу помоста за неясной тенью Эминжаса впереди. Колдун затаивался и старался брызнуть жижей в глаза Сивисмара — не надеясь на быструю силу паров он хотел заставить Сивисмара зажмуриться.

Кругом всё было обляпано жирными белыми пятнами. Сивисмар постепенно соловел, колдун, напротив, ободрялся. Теперь «пятнашки» вокруг котла приобрели, иной характер: Эминжас гонялся за Сивисмаром, пытаясь залепить ему белой жижей в глаза, а у Сивисмара кое-как хватало засыпающей реакции на то, чтобы уклоняться.

Туман был третьим действующим лицом, которое, по своему усмотрению, то опускало занавес между соперниками, то чуть приподнимало его. В одну из таких минут колдун увидел Сивисмара раньше, чем тот его. Эминжас возликовал, торжествуя готовую победу. Он зачерпнул побольше своей жижи, размахнулся... Но тут предательская жирная лужица из тех, что он сам набрызгал, оказалась подползшей под его пяту. Колдун поскользнулся, тонкие перила хрустнули под его тяжестью, он вскрикнул и сквозь опущенную туманную завесу был слышен только оборвавший этот крик плеск. Котёл чавкнул, словно проглотил что-то солидное и сытное. И всё. Повисла тишина и по какому-то необъяснимому ощущению Сивисмар догадался, что он теперь во дворе один, хотя отнёсся к этому весьма равнодушно. Ну вот теперь опасность миновала, можно спокойно лечь и поспать. Поспать... Найти сухой пятачок во дворе, где не было наляпано «плевков» колдуна. Да хоть бы и были, всё равно... сейчас...

— Сивисмар! — Это крикнул Дантар из башни, что возвышалась из сонного моря, как маяк трезвости. Дантар! Он там, наверху. Меч Гелерэйна — в руке. В подвалах Ланды — пленники. И эльфы ждут его, Сивисмара!

Он заставил себя очнуться. Надо что-то делать! Сейчас, сию минуту!

Туман. Он тяжело переваливался через край, безучастный к гибели своего хозяина. Сивисмар расшвырял костёр из-под котла, но этого было мало: котёл парил. Сивисмар стал отрывать доски от помоста и закрывать ими чан. Потом навалил на всё это палки, мусор, сырую солому — над котлом выросла груда. Сивисмар успокоился, лишь когда котёл заткнулся и только последние тонкие струйки с трудом просачивались сквозь щели досок и прелую солому. Всё, теперь нужно ждать ветра, чтобы он разогнал всё, что тут уже «накипело».

Дальше Сивисмар искал пленников. Потом вытаскивал их из подвалов и тащил повыше, в башню. Он выловил пару слуг колдуна (остальные успели разбежаться) и заставил помогать. Он был очень занят. Но всё это время его не оставляла мысль, что бой с колдуном был всё-таки нечестным — ведь колдун сам упал. И, стало быть, победа не настоящая.

Ланда мало-помалу очищалась от тумана, как назло ветер был слаб: когда буря требуется, её всегда нет! Просыпающиеся жители собирались в башнях, на вершинах стен, на крышах домов, что повыше. Вниз спускаться было опасно. Может, ещё день или два — и это гадость рассосётся. Но пока оставалось только ждать. Многие из проснувшихся не понимали и не помнили, что произошло. Сивисмар встретился с тем самым Геледором, о котором говорил король Лау и передав ему, что когда туман рассосётся, надо будет убрать котёл с площади. Хоть закопать что ли. На вопрос: «где Эминжас?» Сивисмар пробурчал крайне неохотно: «Там, в котле», — отвернулся и ушёл, пресекая тем все дальнейшие вопросы.

«Сдав» город Геледору Сивисмар уехал, мрачный и суровый, словно недовольный или не проснувшийся до конца, а может быть просто невыспавшийся за несколько последних суток. Смутные мысли терзали его. И не только «неправильно» окончившийся поединок с колдуном, другое свербило и не давало забыть о себе: Корона. Сивисмар знал какой силой она обладает. Верно, Государства троллей не существует: старый Горный Король умер, а Сивисмар отказался от Короны. Род каменных королей прервался, тролли разбрелись по горам и существуют каждый сам по себе. У них нет больше короля.

Но тот, кто получит Корону, тот получит власть над троллями. Они вновь соберутся с гор, чтобы служить новому господину. Корона — это не символ. Это реальная власть. Она была создана тёмным властелином. Об этом не говорили, но Сивисмар это знал, откуда — сам не помнил. Она отлита в то время, когда «тот» вернулся и стал собирать под своё начало все тёмные силы. Инертная толпа тупых троллей ему была не нужна. Ему нужно было, чтобы все тролли подчинялись единому началу. И тогда он нашёл одного самого сообразительного и создал для него Корону Горных королей. И этот первый Горный король был родоначальником рода королей троллей. Отец Сивисмара был самым последним королём. К тому же роду принадлежал и Сивисмар. Но после смерти отца он отрёкся от Короны. А чтобы более никто не смог получить власть над троллями и пополнить ими своё войско, Сивисмар сбросил Корону в Эрк-Эдэ — самую страшную пропасть в горах, туда не мог добраться никто, даже сами тролли. Сивисмар ушёл и после долгого-долгого пути по событиям и дорогам оказался в той пещере, где нашёл его Ривф.

И теперь Корону Горных Королей хотел получить Эминжас. Понятно для чего. Не зря Гелерэйн предполагал, что горные тролли по своей гранитной природе не подвержены чарам колдовского тумана. Да, из троллей бы вышло грандиозное войско для Эминжаса. А если подобная идея придет в голову еще кому-нибудь?

* * *

Утро. Свежо. И мысли тоже посвежели.

Постепенно по дороге всё развеялось: и остатки тумана и неуютные мысли. В конце концов всё кончилось хорошо: меч Гелерэйна с ним, сонный туман больше не висит над Ландой, а что до странной смерти колдуна — так, может, он на то и колдун, чтобы и гибель его была странной! Вот только Эрк-Эде и Корона... За этой фразой следовало именно многоточие, а не точка.

Сивисмар и Дантар ехали по широкой просеке, вовсе не по тем путанным тропинкам, которыми пробирались вначале. Лес просыпался, его пронизывали солнечные лучи и пересвистывания птиц. Наверное, птицы тоже спали вместе с лесом. Листья на ветках разворачивали свои зелёные постельки в которых так долго ждали весны. Конь стряхнув с себя остатки сонной одури, прибавил шагу. Может, неуютные мысли тоже были порождением тумана? Ведь всё прекрасно!

— Дантар! — Сивисмар оглянулся на ксадонца, который так и следовал за ним, видимо вменив себе это в обязанность. — Откуда ты знал, что нужно было схватить лезвие меча рукой?

— Слышал, что у Гелерэйна такой меч, что всегда оборачивается против зла. Но раньше не верил. Теперь сам увидел, — и ксадонец опять замолчал.

Дорога обратно была как праздник освобождения и света. Сивисмар возвращался. Ни к гномам и, тем более, ни в пещеру. Он возвращался в Дом Лау. Туда, где жил Гелерэйн, туда, где правил Лаулиссиан.

К Третьему сказанию: http://proza.ru/2024/07/11/1253