Сказание третье

 Как узнать, где пророчество, а где навязчивая идея?

Как отличить, что искушение, а что подсказка свыше? Гнать ли от себя помысл или следовать ему?

Нам (именно нам) говорят те, кто должен знать, что нужно три раза прочитать молитву «Отче наш» и первая мысль, которая после сего придёт в голову — считается, что именно она должна быть от Бога.

Не знаю. Думаю, что в нашей испорченном мире уже ни на что нельзя положиться. Даже на первую мысль, после прочтения молитвы. Вы пробовали когда-нибудь? Я — да. Но получалась фигня какая-то. Так и не знаешь, что искушение, а что — вразумление.

* * *

Среди всего, что приходило Сивисмару в голову, регулярно появлялась мысль о Короне. Она вызывала беспокойство. Корона продолжала существовать в этом мире, пусть даже в труднодоступном месте. Сейчас Сивисмар считал, что поступил легкомысленно зашвырнув её в пропасть. Теоретически никакое живое существо в эту бездну не полезет, если хоть немного дорожит своей жизнью. Тем не менее, Корона существует. А Эрк-Эдэ... Вдруг всё-таки найдутся фанатики!

Это становилось навязчивым. Сивисмар поделился сомнениями с Гелерэйном. Тот велел выкинуть всё из головы и Сивисмар послушно выкинул. Но, как оказалось, нужно совсем немного, чтобы возобновить эти идеи. И не только возобновить, но и кинуться сломя голову в ту самую Эрк-Эдэ, уподобясь фанатикам, которых опасался сам Сивисмар.

* * *

Прошло совсем немного времени. А может и много — неотягощённое бедами, время пролетает над землёй и людьми ни в чём не застревая. И только наши тяготы делают его ощутимым, весомым. Время пронеслись лёгким аллюром над Домом Лау, но грузно опустилось тяжёлыми днями над королевством Алдари. Это было то самое маленькое королевство гномов по другую сторону Очарованного леса, в котором жил Лит и в котором ещё совсем недавно стучал молотом однорукий Сивисмар. Напали орки. Они брали измором и количеством. Что требовали — непонятно, видимо рассчитывали найти тут золото. Несколько раз гномы отбивали осаду. Но каждый раз после битвы к горе подступали новые отряды. Кончилось тем, что гордый государь Алдари вынужден был признать на совете, что если так будет продолжаться дальше, гномам не удержать в своих чертогов. Пять дней назад государь гномов посылал гонцов к своему брату. Но ответа не было по сей день. Оставалось неизвестным, добрался ли хоть один из гонцов до цели. Быть может они все погибли под орчьими стрелами. Кто-то ляпнул на совете про эльфов, что живут за Очарованным лесом, но ему тут же заткнули рот.

Лит хотел напомнить, что когда-то его семья оказала помощь эльфийским воинам из крепости Ривфа, но государь не удостоил его ответом. Тут Лит рассердился и сказал, что если не эльфы, то уж Сивисмар обязан им помочь! Ведь не зря же он провёл у них полтора года, ел, пил, делил работу и кров вместе с ним, Литом.

— Я никогда не обращусь за помощью к эльфам! — высокомерно заявил Алдари.

— А ты и не обращайся. Просто лично я позову лично Сивисмара. Вот и всё! — возразил Лит.

— Ну и что же он сможет один против тьмы орков?

— Сможет! Вот увидишь. Он не откажется. Сивисмар — великий герой он участвовал в битве с Сарсиллом, он один победил Эминжаса — повелителя сонного тумана. Да-да! Он был один! Ну, кажется, с оруженосцем. Он придёт обязательно! И потом, я пойду к нему сам. Тут недалеко, — продолжал уговаривать Лит.

— Как это — недалеко?! Да ты знаешь, сколько идти до земли эльфов? А лошадь провести тебе не удастся.

— Во всяком случае, до них ближе, чем до владений твоего брата, досточтимый государь!

Алдари стал совсем мрачен. Он не знал, почему молчит его брат.

— Государь! Отпусти меня! — умолял Лит. — Ну я не буду звать эльфов, я позову одного только Сивисмара. Он и так помогал нам в работе, пусть поможет в бою.

Алдари махнул рукой на Лита и отвернулся. Это должно было значить: «Поступай, как знаешь!» И Лит умчался, пока государь не передумал. Он миновал осадное кольцо орков удачно. Было ли на то Благословение Высших Сил или орки просто разленились, размякнув от долгого ожидания. Лит, где ползком, где на четвереньках прокрался между кострами осаждавших тварей, переплыл речку и, опасливо озираясь, вступил в Очарованный лес.

Он был здесь второй раз в жизни. Но первый раз он ехал навстречу Ривфу, верхом на лошади и ранним утром. Теперь же была ночь, Лит шёл пешком, а за спиной у него были орки. Путь его был длиной в целую ночь. Он продвигался быстро, перебежками, внушая себе, что бежит вовсе не из страха перед лесными «гадостями», а торопится за помощью. Но когда в глубине жуткого леса какая-то ночная тварь заорала голосом, тембр которого невозможно передать на бумаге, Лит бросил все свои оправдания и объяснения и понёсся во всю прыть всё вперёд и вперёд, благо, дорога была достаточно наезженная.

Под утро, совершенно обессиленный, он выбрался из зловещего леса и в изнеможении плюхнулся прямо посреди дороги, надеясь, что эльфийские разъезды сами его найдут. Дозорные его действительно нашли и привезли в Дом Лау.

О гноме доложили королю, но Лит упорно повторял, что пришёл поговорить с Сивисмаром по личному делу. Увидев недоумевающего по этому поводу Сивисмара, которого вытребовал, выпросил, умолил к себе без свидетелей и даже без Гелерэйна (за которым Сивисмар ходил, как привязанный и только что в рот ему не заглядывал), Лит обрадовался и... заюлозил.

— Понимаешь, какое дело... — Лит то сцеплял, то расцеплял палицы, глуповато улыбался и явно не знал, как бы получше объяснить всё Сивисмару, да вдобавок ещё и не обидеть. — Государь наш, Алдари... Ты ведь понимаешь, он ни в коем случае не будет звать на помощь эльфов. Это, ведь, сам понимаешь, такие старые распри.

Сивисмар ничего не понимал.

— Да что случилось-то?

— Нет, я всё это к тому говорю, чтоб ты правильно понял: я обращаюсь только к тебе, как к своему бывшему другу! То есть, к настоящему другу...

— У тебя какая-то неприятность? — Сивисмар внимательно глядел на гнома, пытаясь хоть что-то понять.

— Да! — выдохнул тот.

— Хорошо, я помогу, — ответил Сивисмар.

— Но ты не знаешь, в чём дело! На нас напали орки...

— Что?. Что же мы сидим?! Я пойду к Гелерэйну.

— Нет! Нет-нет! — Лит подскочил к Сивисмару и уцепился за рукав. — Ты ничего не понимаешь! Алдари ни за что не примет помощи от эльфов! Я еле уговорил его...

— Это ты ничего не понимаешь! — перебил его Сивисмар. — Надо идти к королю, немедленно! И к Гелерэйну!

* * *

После прослушивания всех сбивчивых оправданий Лита, Гелерэйн решил, что пойдёт с Сивисмаром сам. Идти нужно было прямо сейчас, как можно быстрее. С ними пошли ещё несколько эльфов, безудержный Фарьян, (который, вероятно, не мог смириться с тем, что Эминжаса победил не он, а Сивисмар) и Арвис, которого никто останавливать не собирался.

Маленький отрядик, всего несколько воинов. Но каких! Как только они показались в видимости орчьего войска, те тут же ответили им судорожными перебежками и прятаньем по укрытиям. Даже нескольких эльфийских витязей было достаточно, чтобы внести смятение в растёкшийся по горе лагерь осаждавших. Может быть, орки приняли их отряд за авангард большого эльфийского войска. Алдари, увидев, что орки не знают, куда кинуться и от кого прятаться, послал в наступление своих воинов. Орки повели себя совсем нелогично и не последовательно: вяло отбиваясь, они чесанули в горы.

Но такая развязка всё-таки не удовлетворила государя Алдари.

— Лит! Ты же говорил, что Сивисмар придёт один! Почему с ним пришла целая орава эльфов?!

— Но, государь мой! Если бы их пришло меньше, они не прогнали бы орков так быстро.

— Что?!! Это наши гномы прогнали орков! Разве ты сам не велел? А твои эльфы даже не успели близко подойти!

Алдари уже хотел обрушить весь свой гнев на Лита, но осёкся на полуслове, уставившись в горы. Смятение его было настолько красноречивым, что Лит принялся озираться, в результате чего его смятение не уступило государевому. К оркам тоже вышла подмога. Это была весьма солидная бригада троллей.

Тролли спускались, как неспешный каменный обвал, они шли молча и неторопливо. Небольшого отряда эльфов и остатков гномьего войска они не боялись.

Гномы быстро укрылись в горе. Гелерэйн не ожидал такого поворота событий и эльфийский отряд тоже отступил. О,...! Если бы это были какие-нибудь другие чудовища! Но ужасное совпадение или великое искушение привело сюда именно настоящих горных троллей — порождение тьмы. Жестокий гранит без разума и сердца, живущий только тёмной волей и признающий только её. Это враг.

Слишком велико было желание Сивисмара служить Дому Лау, служить тому великому, что он выбрал сам. Он рвался остановить кровопролитие — ведь может как раз в этой битве падёт кто-нибудь из великих эльфов, знатных воинов Дома Лау. Влекомый намерениями блага, он не видел и не слышал, что Гелерэйн из своего укрытия шлёт ему крайне категорический приказ: не сметь!

Нет, он, Сивисмар, остановит троллей, как остановил совсем недавно «сонный туман», он спасёт эльфов, их Дом и даже маленький народец государя Алдари.

Он поднялся и вышел вперёд, огромный и прямой. Незыблемый, как монумент самому себе, как памятник своему деянию, которое он совершит сейчас, сию секунду. Гелерэйн, всё ещё надеявшийся до последней минуты, что Сивисмар хоть раз взглянет в его сторону, хотя бы за благословением, отчаялся и закричал во весь голос:

— Стой!

— Остановитесь! — эхом ему повторил голос Сивисмара, глухого к призывам своего названного отца. Он возвысился над долиной, он стал виден со всех сторон.

— Остановись! — прозвучал над горами его приказ, Арвис, который стоял неподалёку, был оглушён. Он даже предположить не мог, что у Сивисмара такой громкий голос.

— Остановись!

Приказ пронёсся под небом и тролль, что шёл первым, действительно остановился. Он встал, как утёс на склоне и стал поворачивать голову, ища того, кто говорил. Наконец, он увидел Сивисмара, но не ответил, а только ниже пригнул голову.

— Уходите отсюда! — вновь оглушил горы голос Сивисмара.

Но тролль лишь смотрел на него исподлобья, сверкая огоньками маленький чёрных глаз. Просится описание красивой картинки, когда двое стоят друг напротив друга. Порождение Тьмы и усыновлённый Светом. Похожие, но совершенно противоположные. И «светлый» конечно же, побеждает.

А побеждает ли? Или падает сам, якобы победив.

— Что ты стоишь, Рэг?! Разве ты не слышишь, что я говорю: уходи!

— Нет! — ответил тролль. Голос его ухнул, как шум обвала. — Нам приказал Игуш.

Сивисмар не помнил такого имени среди троллей и сообразил, что это, вероятно, предводитель орков.

— Разве Игуш — король троллей?

— Ты тоже не король! — медленно ответил Рэг и добавил: — У тебя нет Короны.

— Может быть, Корона есть у Игуша? — грозно спросил Сивисмар. — Может быть, он достал её из пропасти Эрк-Эдэ?

Тот, кого назвали Рэгом, молчал.

— Почему вы все подчиняетесь ему? Он не может приказывать! Он не король. У него нет Короны Горных королей.

Рэг опустил свою гранитную голову, но не сдался.

— У тебя тоже нет Короны Горных королей, — сказал он тише. Голос его перекатывался, как тяжёлые камни по дну ущелья. — Ты сам бросил её в пропасть. Ты не наш.

— Пусть так, но у вас не может быть другого короля. У старого короля не было больше наследников. И если кто-то может вам приказывать, то только я и больше никто!

— Ты предал нас! — ещё тише сказал Рэг. Но голос его звучал всё ещё твёрдо.

— Пусть так, — ответил Сивисмар. — Но ты не смеешь предать меня!

Слова эти колыхнулись эхом в гномьих горах. Нечто непреложное было в них. Тролль более ничего не сказал. Он постоял, покачиваясь тихонько, видимо что-то соображал. Потом повернул обратно — и всё войско последовало за ним. Они шли всё так же молча и всё так же походили на ожившие глыбины. Они поднялись на соседнюю гору и исчезли за её хребтом.

В это самое мгновение Сивисмар сорвался с места, вскочил на коня и помчался в другую сторону.

— Стой! — крикнул ему Гелерэйн, но было поздно. Конь Сивисмара скрылся за поворотом, а скакал он так быстро, что крик его не догнал.

* * *

Горы, горы, горы, горы... Они со всех сторон. Это страна гор. Это их царство. Туда скачет Сивисмар, обгоняя ветер и крики птиц. И конь следует его воле. Настолько силён порыв его всадника, что их не может догнать даже конь Гелерэйна.

Великий эльф поскакал за Сивисмаром в то же мгновение. Но он не мог нагнать его, как ни старался. Потому, что уже упустил. Раньше. Там, у гномьей горы.

Он знал, куда Сивисмар едет — выручать Корону из Эрк-Эдэ. Чтобы никто другой не мог воспользоваться ею, воспользоваться властью над троллями. Это Сивисмар решил самовольно. Не спрашивая ни благословения, ни разрешения. И теперь мчался исполнять. Но Гелерэйн знал и другое — нельзя позволить Сивисмару дотронуться до Короны, в которой замкнуты кругом и уложены среди зубцов и каменьев чары зла и власти. Сейчас Гелерэйн казнил себя за то, что не кинулся, презрев вражьи стрелы, не остановил, не удержал Сивисмара, если не словом, так силой.

Тот вышел, как король. Пусть бывший, но король. Король тьмы. И своей старой властью он приказал троллям уйти. Он воспользовался ею, чтобы выиграть. Теперь она может воспользоваться им. И тоже может выиграть.

Нет! Нет! — Гелерэйн гнал своего коня, но упущение всадника связало ноги и коню. Он не поспевал. «Нельзя было соглашаться на это! Надо было драться с троллями!»

Горы сгрудились и нависли над тропой, словно выжидая время, пасть на неё и придавить путников. За Гелерэйном скакал всё тот же Арвис. Почему-то он решил, что ему надо ехать следом. Он не размышлял и не рассчитывал, он поддался первому своему чувству и поскакал вместе с Великим эльфом. Горы были дики и мрачны, но он не передумал и не свернул. Дорога была одна, непонятная и суровая. Сумрак гор и сумрак ночи не скрыли следов Сивисмара от Гелерэйна. Он уверенно ехал вперёд.

Сумрак утра был вял, как старая изношенная простыня. Тропа наконец-то вырвалась из-под власти ущелья и взлетела на гору, а после рассыпалась мелкой пылью по лысой вершине. Гелерэйн остановился.

— Теперь скажи мне, зачем ты поехал за мной? — спросил он не оборачиваясь. За всё время пути он впервые удостоил внимания Арвиса. Тот растерялся и не мог придумать, что сказать. Действительно, куда он ехал, зачем, и кто его позвал?

— Перевязывать раны и чистить коней? Как тогда, у Ривфа? — Гелерэйн с усмешкой посмотрел на мальчишку, но потом смягчился. — Ладно. Вон, за камнями стоит лошадь Сивисмара. Привяжи наших лошадей там же и оставайся с ними. Караулить. Тут полно всякой нечисти и лошади могут сорваться и убежать.

Арвису было очень интересно, куда делся Сивисмар и что собирается делать Гелерэйн, но он не решился ослушаться.

* * *

Сивисмар прекрасно помнил тот давно прошедший день, когда он ушёл от своего отца — Горного короля троллей. Куда? Он тогда и сам не знал. Ему хотелось уйти. Всё равно куда. Прочь.

Тогда ему казалось, что везде, в любом месте лучше, чем у его отца, лучше, чем в Горном королевстве троллей. И он пошёл к людям.

Почему именно к людям? Сивисмару люди казались слабыми и беззащитными, как цветы посреди поля, которые всякий может сорвать и съесть или просто бросить. А они не могут даже убежать от своего терзателя. Люди казались Сивисмару чем-то подобным. Они были настолько слабее его, слабее троллей, что виделись ему беззащитными, как цветы. И ему хотелось видеть, что они также прекрасны и чисты. А если что-то очень хочешь увидеть, то непременно увидишь, даже если его и нет.

Вдобавок ко всему, его отец отзывался о людях плохо и Сивисмар только из чувства противоречия пожелал видеть в них исключительно хорошее.

Но люди — это люди. Они такие, какие есть. И требовать от них святости — бессмысленно. Довольно быстро Сивисмар пришёл к выводу, что лучше не пытаться разглядывать детально людские характеры — почему-то видишь не только хорошее. Если желаешь видеть людей добрыми и справедливыми, на них нужно смотреть издалека. Чем дальше, тем лучше. Например, из космоса созерцать голубую планету и соображать, что на ней живут люди. И оттуда, из космоса, все человеки кажутся непременно человечными. Ведь человечество любить так легко, это отдельно взятого человека — очень сложно.

Однако, о Сивисмаре. Почему же ему не сиделось в его гранитном королевстве, под наследственной Железной Короной? Он... вообще-то с самого начала был не совсем тролль. Его мать была из народа людей. Потому-то он и смог так просто в последствии уйти к людям. Вообще, его происхождение, детство и юность — история весьма контрастная и немного запутанная. Может быть, мы расскажем её отдельно, если будет время и хватит бумаги и желания. Потому, что это история совсем другая и о другом. Она уже совсем устарела. Теперь — совсем иное: иной Сивисмар, иная его жизнь. И так ли важно, каким именно он был раньше, если даже сам Гелерэйн велел ему пореже вспоминать об этом. О том далёком времени можно сказать только одно: Сивисмар всегда ощущал себя чужим королевству троллей. Чувствовал это даже если не осознавал это умом. Он то противился этому чуждому, которое должно было быть теоретически родным, то покорялся ему, вернее пытался покоряться. И кончилось всё это швырком Короны в Эрк-Эдэ.

Тут тоже была своя история, но о ней можно кратенько упомянуть, так как она хоть чуть-чуть, да относится к делу.

Вернувшись от людей, Сивисмар решил: раз и там неправда, он будет творить правду в одиночку. И... он вызвал на бой Сарсилла.

О, максимализм юности! Это было ещё за долго-долго до похода Ривфа. Сарсилл весело вышел, подурачился с этим «троллиным принцем» и обратил его в камень — чтоб впредь неповадно было.

Ночью за Сивисмаром пришёл его отец — Горный король и вытащил из камня то живое, что ещё оставалось от Сивисмара. Он не хотел ссориться с Сарсиллом и не собирался мстить — они были равны по силе и жизнь каждого из них была ему дороже, чем смерть противника. Сивисмар же после всего этого был ни кому не противник. То, что было в нём от троллей — отнял чарами и обратил в камень Сарсилл. И Сивисмар стал почти как человек — слабый и беззащитный. Вот только цветок он сам себе почему-то не напоминал.

Его отец был суров и прям. «Прими Корону!» — сказал он. Корона — соединённые в круг чары, железные зубья и камни — она вернёт всё потерянное и даст больше: силу, власть, могущество. Только прими! Прими это венчание на окончательный союз с тьмой. Прими — и ты будешь иметь судьбу тролля и власть короля! А если — нет — через несколько лет ты состаришься и умрёшь, как люди. В тебе осталась только человеческая плоть. Но люди после смерти ещё могут надеяться на что-то, а ты получишь только пустоту. Так сказал ему отец: либо смерть, либо власть! Власть твоя над горными троллями и власть Короны над тобой. Ты будешь вассалом властелина тьмы, а иначе, через недалёкое время, тебя не будет вовсе.

Сивисмар сдался. Он только что познал поражение и смерть. Но он хотел жить. Он хотел стать таким же сильным, как раньше. Людская старость и смерть вовсе не манили его. И он подумал: может, он был неправ всю жизнь, а прав его отец? И он принял Корону Горных королей. А старый король, в тот момент, когда отдавал Корону своему сыну превратился в камень. Таков удел всех Горных королей: над троллями может быть только один король.

Но познав власть и тьму воочию, Сивисмар возопил от ужаса и возненавидел и тьму и её власть всей душой и себя в той власти возненавидел ещё более. Это перевернуло всё его существо и жизнь во мраке повергла его в ужас более, чем смерть. И он швырнул Корону в Эрк-Эдэ.

Сивисмар не продержал Короны даже дня. Утром он был коронован, а на закате, свергнул дар Властителя мрака в пропасть.

Эдэ — самая высокая и самая суровая гора в стране горных троллей. Эрк — трещина, что расколола гору в незапамятные времена. Никто некогда не спускался и не мог спуститься в Эрк-Эдэ, в чёрной пасти которой тонули свет и звук, так и не достигнув её дна. Она и стала теперь могилой Короны.

Тролли, не имея над собой ни короля, ни власти, разбрелись сами по себе по всем горам, размышляя более о том, как набить себе брюхо, а вовсе не о службе кому бы то ни было. Сивисмар исчез. Он ушёл в страну безжизненных скал и жил там один, терпеливо ожидая сам не зная чего. Пока, наконец, во время бури на его пещеру не наткнулся Ривф со своими спутниками и нашёл там ни тролля, ни человека, ни свет, ни тьму, нашёл то, что было тогда Сивисмаром.

* * *

Эрк-Эдэ нисколько не изменилась. Трещина поперёк лысого черепа горы.

Сивисмар не сомневался в своей правоте. Корона спрятана, но этого мало. Она продолжала существовать и вожделенна многими. Это значит, что корону следует уничтожить. Не выбросить поглубже, а разбить, расплавить, истереть в порошок камни. Чтобы больше не было того замкнутого в зубастый круг символа власти. И сделать это может только Сивисмар. Он наследник, он — бывший король. Он ответственней за Корону и её существование.

И ещё. Ни одно живее существо не может спуститься по Эрк-Эдэ. А Сивисмар сможет. Это так!

Ни одно живое существо не спускалось в Эрк-Эдэ. Замогильный холод и мрак сковывают в трещине самое горячее и самое смелое сердце. Это не просто мрак ночи и не просто ужасный холод, который можно прогнать жарким огнем и ярким светом. Это место, в котором само время не может существовать. Это — ужас, что охватывает человека в самом жутком ночном кошмаре, которому невозможно ни противостоять, ни сопротивляться. Но сон может прерваться, а из пропасти Эрк-Эдэ обратной дороги нет. Не потому нет дороги, что даже опытный скалолаз не преодолеет глубин пропасти, а потому, что бесконечный ледяной ужас убьет любого: человека, зверя, может быть даже эльфа. И это случится раньше, чем он пройдет хотя бы половину пути.

Из провала Эрк-Эдэ всегда доносился ровный гул. Это бурлил подземный поток, которого не видел никто никогда.

Сивисмар привязал верёвку к уступу скалы и она исчезла в каменной пасти. Эрк-Эдэ — пик наоборот — нельзя взойти и покорить. Нужно опуститься туда и не покориться. Иначе покоришься на веки веков, пополнив коллекцию останков на дне.

Холод, тьма и скользкие камни. Но нет, это не главное. Сивисмар спускался в купол гула. Поначалу звук оказался не таким уж оглушающим. Он рождался в центре и устремлялся во все стороны, чтобы врезаться в стены. Умноженный эхом, резонансом огромной пустой ёмкости. Он дробился, множился и сотни маленьких шумов и шумчиков носились от стены к стене, от камня к камню, создавая рой уже совсем неестественных звуков. И этот рой жил, носился, господствовал по всей Эдэ. Каждую секунду, каждый миг к этому рою звуков, который и без того наполнил каждую молекулу воздуха добавлялся всё новый и новый сонм, так как водопад всё падал и падал, а старые звуки не затихали и не умирали, а нереально долгожительствовали в проклятом куполе горы. Звуки наполняли её всю. Сивисмару показалось, что они проникли через его уши в голову. Он уже давно оглох и не услышал бы даже зова трубы над ухом. Звуки поселились внутри его черепа, они носились под его лбом, между бровями, в затылке. Сивисмару казалось, что они проносятся по каждой его жилке, по каждому сосуду, нерву. Они заставляли дрожать его пальцы, расстраивали точные движения. Хотелось обхватить голову руками, зажать уши, сдавить лоб и упасть куда угодно, лишь бы в тишину...

Свет исчез. Остался лишь звук. Всё тот же, ненавистный, режущий. Звук, поселившийся в нём, как тысяча муравьёв, истачивающих изнутри его тело. Где верх, где низ... Нет ни направления ни пространства. Есть только звук и Сивисмар переваривался в этом звуке, как в огромной чаше с кислотой.

Дно. Сивисмару казалось, что он спускался несколько лет. Но наконец, он достиг его! Он остановился, навалился на скалу, переводя дух. Теперь надо искать Корону. Но что это! Рука ощущает лишь пустоту и всё тот же звук, что кишит вокруг. Скала уходит вниз. То что показалось дном, было лишь уступом.

Верёвка кончилась. Сивисмар был ошеломлён этим фактом, хотя он понимал, что длины верёвки до дна не хватит. Но это он понимал там, наверху, в спокойной обстановке. Здесь же, во тьме, изъеденный звуками, как трухлявый пень, он был не в состоянии ничего понимать. Он осознал только одно: его верёвка, его единственная связь с миром, его единственный друг, не может сопровождать его дальше. Она оставляет его и значит, он тоже должен её оставить.

Каменная пасть давным-давно съела кусочек неба над головой. Сивисмар собрал в кучу раздолбанные мысли. Там, внизу, находится то, что порождает эти безумные полчища звуков — там подземный поток. Он бьёт в камни, но должна же быть какая-то ёмкость этой воды — водоем. Несмотря на всезаглушающее обилие звуков, Сивисмару казалось, что он слышит присутствие этой водной массы, он долго вслушивался в воображаемую немую массу воды, потом раскачался и разжал руки.

Водоём был. Он заглотил Сивисмара.

В первое мгновение вода показалась раскалённой, Сивисмар рванулся из неё, вынырнул и рой звуков тут же набросился на его голову. Грудная клетка никак не могла развернуться от холода и Сивисмар с трудом заставил себя сделать судорожный вздох. Ледяной омут снова провалил его в себя. Положение было отчаянным. Каждую секунду нужно было бороться за вздох, за положение тела в пространстве. Бороться с ледяной водой и жужжащей сушей. А ведь он пришёл сюда найти и забрать Корону. Найти! О том, как выбраться из Эрк-Эде вопрос ещё не поднимался. Сивисмар понимал, что долго не просуществует в таком положении. Корона, где она и как её отыскать, когда он с трудом держится в этом слепом холоде? Сивисмар попытался нырнуть, чтобы ощупать дно. Но это было бессмысленное занятие. Скрюченные холодом руки ничего не могли найти, да и что это за бред: обыскать дно ледяной реки в полной темноте. Сивисмар с трудом держался на поверхности. Неужели придётся выбираться и снова возвращаться с каким-нибудь светом... Но хватит ли сил сюда вернуться? А хватит ли вообще сил выбраться? Сивисмар отправился в Эрк-Эде как был — в одежде и с оружием. Сейчас сапоги намокли и играли роль гирь. Меч и прочее оружие тянули на дно. Уж меч-то можно было оставить. Зачем он здесь — сражаться с водопадом? И тут Сивисмара осенило: меч! Великий меч Гелерэйна, он должен светиться вблизи чар тьмы. Сивисмар с усилием извлёк клинок, пожертвовав на это ещё одно погружение с головой и поплыл дальше с трудом разглядывая в темноте тускло мерцающий меч.

Холод и ужас Эрк-Эдэ способен сковать самое горячее и смелое сердце. Но Сивисмар снизшел в Эрк-Эдэ, хотя у него не было ничего, кроме его собственного устремления.

Но это не всё. Именно в этот момент, пасмурным днём далёкого года в Эрк-Эдэ спускалось ещё одно существо. То был Гелерэйн. Такое безрассудство немыслимо с его стороны. Разве Великий Эльф — малым ребёнок, который не ведает, что такое опасность, не знает, что такое жизнь или смерть? Разве способен был, видевший мир до восхода Солнца и Луны, на такой глупый поступок: сгинуть в чреве Эдэ. Вовсе не хотел он доказывать кому-либо свою силу и выносливость. Там внутри, в пасти горы был тот, с кем связывало его слово, произнесённое им самим перед Светом.

Сивисмар шёл чтобы снова взять в руки Корону. Да, сейчас его устремления таковы, что он хочет уничтожить Корону. Но никто не знает каковы будут его мысли, когда Корона снова окажется в его руках. Эльфы мудры, но они не всевидящи. Гелерэйн и так упустил Сивисмара там, у горы гномов. И Сивисмар стал разговаривать с троллями как бывший король, а теперь помчался за Короной. Но Корона не просто символ власти. Это часть сил Властителя мрака, сомкнутая обручем.

Гелерэйн спешил. Он знал: если останется ждать Сивисмара снаружи — он ничего не дождётся. Сивисмар или вовсе не выйдет или выберется каким-то другим путём, уйдёт с Короной и тогда его ничто уже не остановит. Гелерэйн не размышлял, он просто шёл вслед, чтобы помешать взять её или, осли опоздает, хотя бы сократить то время, когда Корона будет в его руках.

Гелерэйн взял верёвку Сивисмара, которая так и болталась на краю ущелья, привязал к ней свою и стал спускаться.

Он выбрал себе этот путь ещё на берегу реки Дома Лау. То было величайшее деяние. Но оно — не окончание. Оно — лишь начало. Оно — двери, которые открылись перед Сивисмаром. Теперь Сивисмару предстоит путь и всю жизнь каждый миг ему нужно доказывать то, что он в Свете, что он идёт на Свет, а не в обратную сторону.

А Гелерэйну, поручившемуся за Сивисмара, придётся всю жизнь отвечать за каждый его шаг к Свету или обратно, к тьме. Да, это очень благородное и великое деяние, но, там, на берегу реки эльфийских чар он взвалил себе на плечи камень. И камень этот был величиной с Сивисмара. Теперь Гелерэйн не может отречься и бросить его до конца жизни: своей или Сивисмара или до конца времён. Они связаны навсегда. И не будет для Гелерэйна Света в полноте его, если Сивисмар не устоит и вернётся во тьму.

Теперь великому эльфу приходилось испытывать то же, что и Сивисмару. Сумасбродство сына стало обязанностью отца. Он отправлялся в пасть небытия, чтобы Быть самому и чтобы Был другой.

Гул обволакивал, сговорившись с тьмой. Они были заодно — извести всякого, кто спустится в их царство. Верёвка теперь была вдвое длиннее, но и её длины не хватало. Однако, Гелерэйн не стал прыгать. Многие годы и многие странствия, благородство рождения сделали руку его вернее, чем у Сивисмара, слух тоньше, а опыт надёжнее. Он спустился по каменной стене и рой звуков не мог затуманить его рассудка.

Достигнув дна, он понял, что Сивисмар тут был. Но Сивисмара не было. И тут по ущелью пронёсся величайший грохот. В испуге стушевалось зудящее эхо водопада. Эрк-Эдэ загудела, как огромный колокол, и мощь ударов в нём крутилась по бесконечной спирали. Гелерэйн понял, откуда звук и устремился туда — там Сивисмар рубил скалу.

Как живший в скалах и знавший недра, он почувствовал, что одна из трещин Эдэ очень близко подходит к поверхности. Он проломил преграду мечом, непрочный свод трещины рухнул и в тысячелетнее вместилище темноты просочился свет.

Сивисмар вышел из Эрк-Эдэ, мокрый, замёрзший, бледный от холода и усталости — он чувствовал себя победителем: в железной лапе его была зажата Корона.

— Остановись! — крик эльфа настиг его почти у лошадей. Сивисмар оглянулся. Только теперь он услышал зов эльфа, который летел за ним с самой Гномьей горы. Гелерэйн быстро поднялся.

— Стой!

Но Сивисмар и не собирался уходить.

— Подойди сюда.

Сивисмар повиновался, не понимая почему эльф встревожен. Гелерэйн протянул руку.

— Отдай Корону!

Тут Сивисмар помедлил. Он не был уверен, понимает ли Гелерэйн, какой серьёзности вещь он держит в руках.

— Ты знаешь, что это за Корона? — спросил он Гелерэйна.

— Знаю! — перебил его тот. — Отдай её мне!

Голос эльфа был жёстким. Сивисмар протянул Корону. Гелерэйн взял её и швырнул за спину. Корона покатилась.

Словно взрослый отбирает у ребёнка нечто вредное и выкидывает не глядя: «Плюнь каку!» Но «кака», недооценена взрослым, нужна, важна, и ой как значительна для чада!

— Что ты наделал?! Я достал ее!.. Ты ничего не понимаешь! Её нельзя бросать!.. — Сивисмар взметнулся за Короной, но Гелерэйн схватил его за плечи и удержал.

— Тебя нельзя к ней прикасаться! Нельзя! Ты слышишь?

Но Сивисмар не слышал. Он понимал только одно: Корона, которую он с таким трудом достал, так легкомысленно выброшена в сторону. Нет, Гелерэйн не понимает, не знает, что это за Корона! Теперь её может найти и подобрать любой!

— Я знаю всё! — Ответил на его метания Гелерэйн. — Но тебе всё равно нельзя к ней прикасаться.

Однако Сивисмар не мог успокоиться.

— Корона упала недалеко. Она вон там, среди камней. Нет! Тебе не следует даже смотреть! — остановил эльф Сивисмара, продолжая держать его за плечи. — Её подберёт Арвис.

— Почему Арвис? — Эльф все ещё казался Сивисмару непонимающим.

— Я же говорю: тебе нельзя! — в который раз повторил Гелерэйн Сивисмару, как непонятливому ребёнку. Наконец, тот сдался.

— Ну, хорошо... Только пусть он подберёт её скорее!

— Он подберёт её сразу же, как только ты отъедешь подальше.

Поняв, что ему ничего не объяснить и не доказать, Сивисмар покорился и пошёл к своей лошади. Та испугалась, всхрапнула и стала крутиться на привязи, не желая даваться ему в руки. Наконец справившись с конём, Сивисмар отъехал. Он остановился на расстоянии и ждал, что эльф проявит, наконец, должное внимание тому, чего ради Сивисмар рисковал жизнью.

Эльф подобрал Корону сам и велел Арвису вместе с Сивисмаром ехать впереди, а сам поехал в стороне, везя вражью драгоценность.

— Когда минуем Очарованный лес, пусть Сивисмар едет дальше, а ты подожди меня, — велел он мальчишке.

Обратная дорога была спокойной. Никого, ни единой живой души не встретилось им. Даже ветер не сопровождал путников. Солнце пряталось в пелену дымки, деревья молчали и скалы тоже. Лишь в одном месте пару раз каркнула ворона. Сивисмар пытался унять разброд мыслей, но всё побеждало беспокойство о Короне. Ночь не принесла ни тревоги, ни облегчения. Словно горы, затаив дыхание ждали, чем же окончится борьба бывшего короля со своей Короной. И неужели венец чар тьмы не сможет за себя постоять. Горы ждали, затаив своё дыхание — ветер. Солнце — спряталось за пасмурную кисею. И только очень растянутая процессия из трёх всадников продолжала свой путь.

На опушке Очарованного леса Арвис остался ждать Гелерэйна. Эльф появился, но... он опять не знал, что делать. Сивисмара нужно удалить от Короны и хотя бы это пока получалось — Сивисмар, пусть и неохотно, ехал в Дом Лау один. Но Корона! Тащить её в Дом Лау нельзя. Невозможно осквернить те стены присутствием чёрного творения. К тому же это опасно — может быть нарушено равновесие светлых чар. Чтобы делать с Короной что-либо дальше нужно иметь благословение короля. Надо подготовить кузницу и горн... Сам Сивисмар ничего не сможет объяснить. Разговаривать с Лаулисаном нужно именно ему, Гелерэйну. Но Корона! Как её оставить на пороге эльфийской земли?

В сторожке, возле которой он остановился, должен был быть эльфийский дозор. Но сторожка пуста — дозор в разъезде. Даже Дантар куда-то отлучился.

Всё это сочетание обстоятельств очень не нравилось Гелерэйну, и он никак не мог найти нужный выход. Загадка про волка, козу и капусту никак не складывалась в правильный ответ.

Гелерэйн решился, надеясь на милость Высших Сил. Он подозвал Арвиса.

— К Короне не прикасаться! Но не оставляй её ни на секунду. Если вдруг увидишь кого-то постороннего — спрячь её и спрячься сам. Я думаю, скоро приедет дозор. Но эльфам тоже нельзя трогать Корону. Будь с ней неотступно! Я мигом вернусь. Жди!

Гелерэйн ускакал. Конь его летел, как стрела. Но мысль, как известно, летит ещё быстрее. Арвис остался один. После бурного путешествия, вдобавок малопонятного ему, приятно было растянуться на травке и отдохнуть. В том, что именно происходило в Эрк-Эдэ Арвис мало что понял. Сивисмар спускался в эту ужасную дыру, за ним спускался Гелерэйн. Потом они вышли каким-то другим ходом. Что это за Корона мальчишка так и не понял. Когда он пробовал спросить об этом у Сивисмара, тот взглянул на него так мрачно, что мальчишка подумал: не стоит переспрашивать. Лишь спустя часа два Сивисмар заговорил сам.

Его беспокоило, что силу Короны недооценивает Гелерэйн и хотелось хотя бы Арвису объяснить насколько это серьёзно.

— Ты понимаешь, это не просто предмет!

— Ну, да, понимаю: на ней тёмные чары, — с готовностью поддакнул Арвис. Сивисмар почему-то рассердился:

— Слова! Они ничего не значат! «Тёмные чары» — клеймо, которое ставят на любой непонятный предмет. Понимаешь, она — как живая!.. — Он оглянулся на Арвиса, требуя понимания. Но как раз этого Арвис не мог понять.

— Что значит — как живая?

Сивисмар отвернулся недовольный непонятливостью попутчика, а может, своей невозможностью всё объяснить.

— Она уплывала от меня, там, в подземной реке... Уходила. Она чувствовала, что я хочу её уничтожить и уходила прочь.

— Как рыба?

— Дурак! — Сивисмар фыркнул и отвернулся. Он только что наплавался с Короной и теперь не выбирал выражений. Он совсем не то хотел сказать. Какая разница, как именно она плыла: как рыба или по-другому. Сивисмар хотел подчеркнуть, насколько это необычайная вещь. И опасная.

Он замолчал. На молчания надолго не хватило.

— Нет, не как рыба. Она же не живая на самом деле. Она... Как иногда опавший лист в воде пруда: ты идёшь на него, делаешь шаг и думаешь, что наступишь. Но волны поднятые тобой, отгоняют лист и ты промахиваешься.

— Понимаю! Но что же тут удивительного?

— Корона весит как булыжник, размером с голову телёнка. Она же не опавший лист!

Теперь задумался Арвис,

— Может тебе показалось?.. — робко предположил он.

— Показалось?! Да я гонялся за ней по всему дну реки!

— Там же темно!

— Меч так ярко светился возле неё, что дно было прекрасно видно.

— Как же ты её догнал?

— Я перестал хватать её руками, а вонзил меч в дно, в самой её середине.

— А дальше?

— Ничего, вытащил. Но и тут она мешала, как могла: цеплялась за всё, даже за абсолютно гладкие камни, за мою одежду, норовила вывернуться. Только из железной лапы не вывернешься! — добавил Сивисмар, довольный воспоминанием о своей победе. Арвис ничего ему не ответил. Думал: неужели действительно Корона — неодушевлённый предмет, может заворачивать такие штучки? Хотя, конечно, на свете всякое бывает.

На свете бывает всякое. Но Гелерэйна всё ещё не было и дозора тоже, рассказ о Короне совсем не казался правдоподобным. Тем более было удивительно услышать всё это от Сивисмара — серьёзного воина. Он же не мальчишка какой-нибудь, чтобы хвастать и завирать. И всё-таки Арвис был склонен объяснить всё тем, что Сивисмару это показалось, привиделось, примерещилось. Он подошёл к Короне поближе и принялся разглядывать ее. Она была весьма простой формы, если не сказать — примитивней. Но всё же это было законченное произведение. Железо? — Нет, наверное какой-то сплав — иначе бы она проржавела в воде. Всё те же гранит и гранат в основании зубцов. Арвис протянул было руку, но вспомнил, что Гелерэйн не велел её трогать и отступил.

Корона... Настоящая, какого-то тёмного народа с его тёмным господином... Между прочим, он, Арвис, тоже вырос во вполне конкретном княжестве, почти королевстве. И он был воспитанником ксадонского князя — почти что короля. Но ему пришлось уйти. Вернее, бежать. И это не зависело от него. Он бежал и некоторое время таким образом бегал, пока не попался разбойникам и не остался с ними. А теперь он здесь — в Доме Лау — «не пришей, не пристегни», витязь на побегушках, который занимается непонятно чем, на чужом месте.

Да, эльфы — они великие, мудрые, Высокий народ — но они слишком недосягаемы. Ему, Арвису, никогда не приблизиться к ним. Они смилостивились, взяли его к себе, но он тут не иначе как слуга, притом самый последний, никчёмный, ненужный. Конечно, служить эльфам очень почётно. Им служили многие люди из рода королей. Но... Не лучше ли быть королём в своём народе, чем конюхом у эльфов? Кто знает, если бы в том ксадонском княжестве всё повернулось по-другому, быть может он сейчас был наследником княжеской короны. Ведь своих детей у князя не было,

Арвис ощутил себя незаслуженно обиженным, забытым там и лишним здесь. «Я мог бы быть князем!» — воскликнул он и, совершенно неожиданно для себя, схватил эту пресловутую Корону троллей и водрузил её себе на голову.

Вопреки ожиданиям, она оказалась вовсе не тяжёлой, не как булыжник величиной с голову телёнка. Напротив, она была удобна и сидела на голове так, будто предназначалась именно Арвису.

«Может, мне действительно следовало вернуться в княжество, а вовсе не начищать лошадиные бока в Доме Лау. У эльфов своя жизнь, а у людей — иная!» Арвис решился. Он вышел из сторожки и оглянулся. Кругом было по-прежнему тихо. На дороге ни дозорных, ни Гелерэйна, Арвис шагнул вперёд, в путь, в дальнюю дорогу, которая, он не сомневался, приведёт его обратно в его потерянное княжество, приведёт его в другую жизнь — наследника и короля Арвиса.

Он быстро миновал пустошь — неудивительно, ведь домик-сторожка был на полпути к лесу. Увлечённый своими идеями, Арвис не замечал дороги и даже не вспомнил о лошади. И это объяснимо: лошадь принадлежала Дому Лау, а Арвис больше не хотел иметь с ним ничего общего. Но была ещё одна причина. Лошадь Лау не дала бы сесть на себя человеку в Короне троллей. Правда, Арвис об этом не догадывался.

Вечерний лес расступился перед ним, словно сам давая дорогу. И то правда — Арвис шагал не раздумывая и идти было удобно и легко. Кусты не цеплялись за одежду, трава не путалась вокруг сапог. Всё словно подталкивало его: иди, шагай, новый король. Тебе везде широкая дорога.

Птицы пищали где-то высоко в ветвях деревьев. И Арвис понял их свист и ничуть тому не удивился. Словно то было само собой разумеющееся.

— Кто это? Кто идёт? — пискнула одна. «Вот глупые! — подумал Арвис, — неужели не видно, что это иду я!»

— Какой страшный! — откликнулась другая.

«Ну, эта ещё глупей! — возмутился про себя Арвис. — Какой же я страшный, когда я такой красивый!» Он был выше того, чтобы спорить со всякими пустосвистами и гордо прошествовал мимо. Он знал, что прекрасен. Он видел своё отражение в воде пруда и оттуда на него глянул не мальчишка, а властный воин: коронованный король. Лицо было мужественным, Корона мерцала, как величайшая драгоценность. Волосы не торчали легкомысленными прядями, а ниспадали благородными локонами, словно их специально кто-то уложил. Капли росы на плечах сверкали, как бриллианты... Нет, Арвис знал, что велик и никакие пичуги не могли разуверить его. Так прошёл он, сам не помнил сколько, пока, наконец, какая-то непокорная сухая веточка вопреки остальным не упёрлась в его Корону, обломилась и застряла в ней. Арвис убрал веточку, поправил Корону и не придал значения тому, что ладонь его при этом коснулась гранитного камня, из тех, что были вставлены в основание зубцов.

Хруст валежника под грузными шагами заставил Арвиса замереть. Он притаился за стволом, но то большое, даже гигантское, судя по шуму им производимому, шло именно в его сторону. Разметав кусты оно предстало в взгляду.

Тролль!

«Откуда? Они не ходят здесь, ведь это Очарованный лес. А я один и без оружия — меч остался в сторожке. Кричать — никто не услышит, убежать — догонит!» — всё это разом возникло в голове мальчишки и потухло, задавленное страхом. На него напало оцепенение. Он не мог или боялся шевельнуться и только таращился на чудовище. Слабое сознание посылало ещё более слабую надежду: «А вдруг не заметит и пройдёт мимо?..»

Но тролль заметил и пошёл прямо к нему. Однако, не доходя остановился, склонил голову, а потом и склонился сам.

— Что прикажешь, мой повелитель?

Арвис ничего не понимал, кроме собственного страха.

А этот «смиренный» гигант ничего не объяснял, только ждал чего-то. И тут Арвис набрал в лёгкие побольше воздуха и завопил, что было мочи:

— Пошёл вон!!!

— Слушаюсь, мой повелитель, — промычал неразборчиво тролль, поклонился ещё ниже и ушёл в разломанные кусты.

Арвис перевёл дух. «Что это значит? Почему тролль и называет меня повелителем? Конечно! Веда на мне Корона Горных королей! И значит я — король троллей!..» Эта догадка потрясла его. Мальчишка дышал, как после продолжительного бега в гору. На спине выступил холодный пот, хотя не успел ещё высохнуть пот от страха при виде тролля. Руки повисли в бессилии, ноги подкосились. Но это длилось лишь секунду. Как солнечный луч осветило всё его существо чувство, что всё о чём он думал, что представлял себе в сторожке и в лесу, все мечты о власти и о славе — это всё ложь! Наваждение! Это всё не его, не его, это чужое! Прочь! Уйди! Отстань!

В это самое мгновение Корона на его голове стала и вдруг тяжёлой, неудобной, жёсткими краями она впивалась в кожу. Арвис в ужасе сорвал её с головы и с криком ринулся обратно из леса. Назад, к эльфам!

Но теперь лес не хотел уступать ему дорогу. Трухлявые стволы громоздились под ногами, колючие кусты расставляли сети своих ветвей. Арвис не обращал на это внимания. С треском разлетались сухие сучья, оставляя себе на память клочки его одежды. Арвис прорвался сквозь опушку и вылетел прямо на Гелерэйна.

Мальчишка был бел, как полотно, с огромными от ужаса глазами. Губы его тряслись, он кинулся к эльфу уже ничего не в состоянии говорить, а лишь протягивая ему Корону. Гелерэйн понял, что произошло. Вид у Арвиса был достаточно красноречив.

— Ах, малыш, малыш! — Гелерэйн забрал у него Корону, схватил его за плечи и прижал к себе. — Это я виноват! Нельзя было оставлять тебя наедине с этой мерзостью ни на минуту!

А Арвис? Он был рад и плакать, и смеяться. Ему было всё ещё страшно Короны, стыдно своих мыслей. Но теперь уже радостно и спокойно рядом с Великим и мудрым. И главное, что Гелерэйн всё понимал и ни в чем не обвинял.

* * *

Прошло время. Корона давно была уничтожена в кузнице Домина Даумана, но Сивисмар всё-таки ощущал что что-то недосказал о ней эльфам или они недопоняли его. Возвращаться к ней в разговоре было не к слову. Корона уничтожена, к чему напоминать о ней. Сивисмар опасался, что разговор о Короне будет выглядеть, как желание похвастаться своей отвагой: «Вот какой я — спустился в Эрк-Эдэ и Корону достал!» Но нечто недосказанное всё зудило и зудило и наконец Сивисмар спросил у Гелерэйна:

— Скажи, почему у Эрк-Эдэ ты заставил меня выбросить Корону? А если бы она потерялась? Она и так чуть не убежала от меня на дне пропасти. А потом, в горах мы могли оказаться не одни. На то чтобы надеть Корону и созвать троллей, что были поблизости, много времени не надо, да и ума тоже. Что бы мы делали вдвоём против целой орды троллей? Ну втроём, если считать Арвиса. Всё равно. Тролли уже не послушались бы моего слова. Второго раза, как у Гномьей горы, не вышло бы.

— Тебе и первый раз не следовало бы этого делать. Это — моя вина. — Эльф устало потёр рукой глаза. — Я бы предпочёл не говорить об этом, но раз тебя это волнует — это необходимо. Ты не представляешь всей силы Короны.

— Почему ты так думаешь? — Сивисмару не терпелось доказать свою правоту. — Я знаю эту Корону не хуже, — он почему-то не решился добавить: «тебя». — Я не просто знаю о её силе, я испытал её.

— Перестань хвастаться! — Гелерэйн уже улыбался.

— ... Но я не выдержал и дня! — Сивисмара было не так-то просто остановить. — Я сбросил её! Хотя тогда я ещё не знал Света и был сам тёмен, но у меня хватило силы это сделать. А теперь-то тем более.

— А что — «теперь»?

— Теперь я утвердился в Свете!

— Да как ты можешь так говорить, Сивисмар! Откуда ты знаешь, твёрд ли ты в Свете или... мягок?

Сивисмар озадачился. Он не понимал: шутит ли Гелерэйн или говорит серьёзно.

— Таких слов никогда нельзя произносить! — изрек Гелерэйн и тон его был серьёзнее некуда. — Даже думать так нельзя. Самонадеянность всегда навлечёт на тебя лишние испытания.

— Но я...

— Без помощи Свыше мы все ничто: и я, и ты, и каждый из нас. Вот смотри, даже Арвис не смог бы так быстро освободиться от чар Короны, если бы луч истины не был послан ему. Да и неизвестно, освободился ли бы вообще.

— Так то ведь Арвис!

— Почему ты так пренебрежительно говоришь о нем?

— Он ещё молод... Мальчишка.

— А ты что? Стар?

Сивисмар молчал.

— Дело тут не в том возрасте, который исчисляется годами, и не в физической силе. Если ты можешь руками раздвигать скалы, это ещё не говорит о том, что твой дух так же силён. У Арвиса больше смирения, а это значит и силы.

Сивисмар не стал спорить с Гелерэйном. Но и согласиться с ним никак не мог. Арвис, конечно, симпатичный малый — весёлый, всегда рад помочь. Но он похож более на подростка. Слишком строен и хрупок. И вдруг Гелерэйн говорит, что Арвис духом сильнее его, Сивисмара!

— Арвис достойно вышел из своего испытания, — сказал Гелерэйн, чувствуя возмущение Сивисмара.

— Достойно? Да он чуть не удрал с Короной!

Гелерэйн покачал головой.

— Неизвестно, как бы из подобного испытания вышел ты.

Сивисмар промолчал, но он опять не мог понять эльфа.

* * *

Прошло некоторое время. Корона, уничтоженная навеки, оставила и воспоминания Сивисмара. И этот разговор с Гелерэйном, отошёл на время. Сивисмар так и не согласился, хотя и спорить не хотел. Ему казалось, что Гелерэйн не всё понимает, а может быть это он, Сивисмар, не может ему всё объяснить. Он оставил такие мысли, отложил... И вообще, хватало других дел.

Как-то раз, будучи в дозоре с Дантаром, который теперь окончательно считался его оруженосцем, Сивисмар заметил нечто странное на обочине дороги. Хотя, в общем-то на обочине всё было как раз обыкновенно: песок, камни, пыльная трава. Но что-то явно привлекало внимание. Камни... трава... пыль... Сивисмар поехал дальше. Но весь день, что он нёс дозор на пустоши, этот эпизод, который и эпизодом-то толком назвать было нельзя, не шёл у него из головы. Возвращаясь, он нарочно проехал мимо этого места, разглядывая пыльную обочину.

Так и есть! Теперь он узнал. Этот камень, что ничем не выделялся среди остальных, этот камень — он очень похож на гранит из Короны Горных королей.

Сивисмар спешился и подобрал его. «Корона уничтожена и это не может быть её камень, — Сивисмар повертел его в руках. — Очень похож. Надо отвезти Гелерэйну». Сивисмар сунул его за пазуху и сел на коня. Сто раз он видел такие граниты в Короне своего отца. Именно такие: граниты и гранаты. Серый холодный булыжник и мерцающий свернувшейся кровью гранат. Они были одинаковой формы и величины. Странная прихоть или так надо было. Для гранатов такой размер был значителен. Наверное, немалого труда стоило подданным Горного короля отыскать камни нужного размера и в нужном количестве. Если только они не были созданы магией властителя мрака. Страшно? Нет, теперь не страшно. Теперь всё это осталось в недосягаемом прошлом. Было когда-то в неприступных горах королевство троллей, был в нём какой-то порядок, хотя дикий и примитивный. А теперь... Тролли только разбойничают по горам и лесам, да примыкают к бандам орков. И что же? Лучше стало? — Сивисмар засомневался. Прав ли он был, когда отрёкся от Короны и от своего народа? Может быть следовало наоборот, остаться с ним и постоянно, понемногу, каждый день, по шагу увести остальных троллей от тьмы. Невозможно? Но он же смог! Они не знают Света и не понимают, что такое тьма. Они не могут правильно выбрать. Но теперь он смог бы научить их с высоты своего знания, просветить их своей, полученной мудростью. Ах, зачем он оставил их! Они неразумны, как малые дети. Но чудовищно сильны и любой может воспользоваться ими.

У Сивисмара, если так можно выразиться, заболела душа о его тёмном народе. Зачем он бросил их, почти предал! Он думал только о себе, а надо было спасать их, помочь им, вывести их из мрака. Зачем он ушёл?!

Это всё эльфы забили ему голову эгоистическими идеями и он предал своих! Но может быть ещё не поздно? Ещё можно вернуться?.. А что, собственно, ему мешает? Короны нет — ерунда! Тролли примут его и без Короны. А потом, он придёт вовсе не «королевствовать» над ними, он хочет нести им мудрость и свет!

Решено! Он — Сивисмар, вернётся к ним, научит их, спасёт, через него они познают истину, пойдут за ним.

Сивисмар повернул коня. Дантар недоуменно оглянулся ещё не поняв едет ли Сивисмар в Дом Лау или куда-то в другую сторону.

— Езжай один! — Сивисмар махнул ему рукой, как отмахнулся.

— Зачем? — ещё меньше понял Дантар.

— Я не поеду в Дом Лау. У меня другие дела!

— Но... Я поеду за вами.

— Зачем? Не надо!

— Но я — ваш слуга и должен...

— Ты мне ничего не должен! Иди к эльфам. У меня с этой минуты другая дорога.

Сивисмар не собирался объясняться с ксадонцем. А тот видел только, что господин его почему-то гонит, а сам собирается ехать непонятно куда. Это бы ещё ничего, но Сивисмар каким-то странным тоном говорит о Дому Лау — в нём злоба.

— Уйди! — отогнал его Сивисмар. Тот остановился, но никуда не пошёл.

— Может, что-нибудь передать эльфам?

— Что ты им будешь передавать?! Они тоже ничего не понимают! Из-за них я сделался предателем! Чуть не сделался!

Слова Сивисмара столь не вязались с ним самим и со всем, что происходило вокруг, что Дантар усомнился в верности своего слуха, а потом в трезвости рассудка своего господина. Но Сивисмар не оставлял ему времени для размышления.

— Ты! Соглядатай! Убирайся! Тебя эльфы специально поставили следить за мной! Они желают только бездумных рабов себе, а если кто-то хочет жить по своей воле — они этого не понимают! Они хотят, чтобы все всё бросили и служили только им!

Дантар всё ещё силился понять, что происходит и это едва не стоило ему жизни.

— Убирайся! — Сивисмар выхватил меч. Но не меч был в его руках, а расплавленная сталь — так безудержен был его огонь. С воплем Сивисмар выронил великий меч и затряс в воздухе обожженной рукой.

— И тут сговор эльфов! — он разозлился ещё больше. Яростно отмахнувшись от всего: Дантара, меча и Дома Эльфов, он пошёл прочь, пешком, один. Он был так дик и страшен, что лошадь отказывалась нести его. Он шел, влекомый своим упорством, шагая, словно вколачивая сваи в дорогу.

Дантар вскочил на коня и помчался, но не за ним, за помощью к эльфам. В том, что слух его верен, он убедился, но в трезвости рассудка своего господина — нет. Что случилось — он не понимал, но то, что случилась беда — видел точно.

Он взлетел на берег реки и остановился. Что он скажет эльфам он не думал. Но говорить ничего не пришлось. Столько было тревоги и отчаяния в одинокой фигуре на берегу, что все стало понятно и без слов. Гелерэйн спросил только: «Где он?» и вскочил на коня. Ещё в кузнице Домина Доумана он заметил, что одного из гранитов в Короне не хватает, но не знал, где Корона выкинула его. Теперь Эльф и Дантар мчались обратно. Лошадь Дантара была вся в пене. Сбруя лошади, сапоги Дантара и даже плащ, там, где он касался лошади, были измазаны белыми хлопьями.

Дантар боялся опоздать. Но Сивисмар и не думал скрываться. Он шел пешком в Очарованный лес, всё также вколачивая свои следы в пыль дороги. Гелерэйн нагнал его. Теперь даже узнать Сивисмара можно было с усилием. Он весь потемнел, ссутулился, но от этого не стал ниже ростом. Напротив, стал казаться ещё громаднее. Мрак сгустился над его плечами, движения стали тяжелы и неловки. Он был уже не Сивисмаром, он снова становился троллем. Он шёл упрямо склонив голову вперёд и, казались, готов был прошибить лбом стену, если таковая окажется у него на пути.

— Остановись! — произнёс Гелерэйн твёрдым голосом. Но Сивисмар и не думал останавливаться. Он лишь оглянулся через плечо и зло оскалился. Дантар решил подождать в стороне.

— Остановись! — повторил Гелерэйн. — Пойдём со мной.

— Нет! — рявкнул Сивисмар.

— Да остановись ты! — Гелерэйн взял его за плечо. Но Сивисмар прянул в сторону и вырвался.

— Отстань от меня!

— Ты пойдёшь со мной! — приказал эльф.

— Нет, я не пойду. Уходи!

Гелерэйн спешился и, оставив коня, подошёл к Сивисмару. Но тот готовился защищать себя от эльфов до последнего. Он повернулся и теперь с той же пробивающей стену решимостью смотрел на Гелерэйна.

— Не подходи! — он угрожающе поднял железную лапу. Другого оружия у него не было. Меч пылал и в руки не давался. Но железный кулак повиновался его мысли, невзирая на помыслы. Однако, последние проблески света и любви к своему приёмному отцу не давали вот так, без раздумий опустить длань из магического серебра на его голову.

Эльф приближался. Он снял со своей руки браслет. Сивисмар не понял — зачем. И тут эльф метнулся в нему и прежде, чем тот успел нанести удар, накинул ему браслет на железную руку. Щёлкнул замок. Всё. Металлическая рука отказывалась повиноваться. Она подчинилась теперь воле Гелерэйна. Не дав Сивисмару опомниться, он наложил железные пальцы на запястье другой руки и приказал держать. И браслет оказался с чарами!

Гелерэйн мог бы справиться с ним и без того. В своё время он справился даже с тварями подземного ужаса. И конечно, Сивисмар, несмотря на всю свою мощь и железную лапу был ему не противник. Но Гелерэйн не хотел драться. Это был не тот случай, не для поединков.

Сивисмар дёргался, как зверь, силясь расцепить руки. Попытавшись кинуться на Гелерэйна, он свалился, а Гелерэйн не дал ему встать. Быстро обшарив его одежду, он извлёк камень и обнаруженный искуситель отступил.

Сивисмар обмяк, сдался и теперь лежал в пыли и позоре, а эльф возвышался в его изголовье, как врач. Дантар благоразумно отсутствовал.

Что может быть отвратительнее картины валяющегося в пыли на дороге здорового витязя, воина, победителя многих врагов, который сотрясается от рыданий, корчась в грязи, которую он сам развёз своими слезами, соплями, слюнями, каплями пота, что стекал со лба и шеи...

Нет, отвратительнее могут быть многие картины. Но эта была тоже не из приятных. Однако Гелерэйн не стал обрывать его общепринятым: «Долго ты ещё будешь валяться?!» Он просто помолчал и опустился на землю рядом с Сивисмаром, но освобождать его руки не спешил.

— Отпусти меня... — уже взмолился Сивисмар. Но Гелерэйн только вздохнул и положил ему руку на голову.

— Отпусти!.. Я — последняя тварь... Я не могу. Я не достоин... — Сивисмар замолчал вздрагивая не то в судорогах, не то в рыданиях.

— Хорошо, что ты сознаёшь это.

— Я не могу противостоять тьме... Я никогда от неё не вырвусь.

— Ну это ты зря! — возразил эльф.

— Я вернусь в горы... — продолжал Сивисмар. — Отпусти!.

— Нет уж! Ты вернёшься в Дом Лау!

— Нет, нет! — стонал Сивисмар. — Я не смогу! Ох, какая я тварь! — Сивисмар уткнулся лицом в пыль дороги. — Прости! Прости меня! Если можешь, прости...

Гелерэйн подобрал брошенный Сивисмаром меч и окликнул Дантара. Вдвоём, они довезли Сивисмара до Дома Лау. Теперь он походил скорее на больного и действительно был болен несколько дней. Первый раз в жизни его сотрясала лихорадка, незнакомая доныне. Когда же бури в его душе улеглись, наступило другое: он не мог представить себе, как теперь взглянет в лицо королю Лаулиссиану, его воинам, эльфам, бывшим соратникам.

— Я уйду! — сказал он горько и обречённо.

— Завтра ты выходишь в дозор, — ответил на то Гелерэйн, Сивисмар только отрицательно покачал головой.

— Возьми меч! — В руках Гелерэйна был всё тот же знаменитый клинок — луч солнца, упрятанный в чёрные ножны с небесными кристаллами сапфиров. Тот самый меч, что воспылал в руке Сивисмара, тот самый меч, который он отбросил от себя в пыль дороги.

— Я не могу, — сказал он тихо. — Разве ты не понимаешь я недостоин этого меча! — произнёс он торжественно объявляя приговор самому себе.

— Это не подарок и не награда. Это — твоя обязанность — ответил Гелерэйн. — Носи его и сознавай своё недостоинство.

Потом, спустя время, Гелерэйн говорил ему:

— Падение — не из-за Короны. Многие люди и эльфы держали её в руках, но никто из них в тролля не превратился. Падение — от твоей самоуверенности. Ты сам накликал на себя испытание, когда кричал: «я всё могу! У меня сильная воля и твёрдое устремление! Мне не страшны никакие Короны!» Ты величался перед Арвисом, да и не только перед ним. Считал себя сильнее и достойнее многих. Месяц назад, когда ты заезжал к гномам, поправить руку из магического серебра, ты оставил Дантара у дверей подземных кузниц, просидел там до самого вечера, но даже не вспомнил о нём.

— Да, — согласился Сивисмар, — было такое около месяца назад.

Он действительно заговорился с Литом и просто забыл, что Дантар ждёт у ворот, не смея отлучиться — ведь Сивисмар не сказал, когда вернётся. «Конечно, Дантар рассказал об этом Гелерэйну».

— Нет, — в ответ на его мысли произнёс эльф. — Ты достаточно долго знаешь Дантара, чтобы понять, что этот человек никогда не жалуется. Он будет молчать, что бы ни случилось с ним. Но я всё равно знаю об этом. Так ли важно — откуда. Добрые или худые дела наши рано или поздно становятся известны остальным. Но хватит об этом! Я рад, что всё так хорошо кончилось.

— Хорошо? — искренне удивился Сивисмар. — Разве это хорошо?

— Конечно! Если бы ты не пал тогда, с этим камнем, ты бы до сих пор продолжал гордиться и мнить о себе многое. А этот камень дал тебе почувствовать истинную твою цену.

Сивисмар опустил голову.

— Мне казалось, что достаточно один раз победить, вырваться из тьмы — и ты уже навсегда в Свете. Я не думал что нужно постоянно, изо дня в день врываться и вырываться. И иногда это оказывается труднее, чем в первый раз.

— Это так, пока мы живы. В этом и состоит вся жизнь.

— Но это невозможно! У меня не хватит сил. Стоит только остановиться, как тьма засасывает обратно. Везде, даже там, где никогда не подумал бы, везде её ловушки. Я не смогу... — сказал Сивисмар и тут пришёл в ужас, потому, что представил вдруг, что Гелерэйн живёт с самого начала мира. Как же можно выдержать столько тысячелетий? Или он уже настолько утвердился в добре, что и борьбы для него не существует? «Нет, нет, они сильные, а я слаб! Я не думал тогда, когда шёл к Дому эльфов, что меня ожидает. Я думал: либо вырвусь, либо умру. Главное — сделать шаг. А оказывается, вся жизнь и состоит из того, чтобы шагать и шагать постоянно из тьмы в Свет сквозь пламя. Если остановиться — тьма обволакивает и Свет отступает. Нельзя остановиться даже на минуту, а только шагать и шагать. Но где взять силы? И если я отступлю обратно, я стану таким же как раньше?»

— Нет, хуже, — ответил Гелерэйн. — Тогда ты не знал Света и жил во тьме так как родился в ней. Теперь, если ты вернёшься назад, ты будешь тем, кто познал Свет, но отрёкся от него и вновь выбрал тьму.

— Значит, пути назад нет?

— Только вперёд. Не пугайся. Ты не один. Никто не заставит тебя сделать больше, чем ты сможешь. Всё что дается — по силам.

Сивисмар молчал. Что ещё было говорить?

К Четвёртому сказанию: http://proza.ru/2024/07/11/1257