Сказание тринадцатое

 Порой в повествовании нам приходилось упоминать о народах, которые не пользуются популярностью среди тех, кто любит сказания. И в этой главе мы снова должны обратиться к подобному.

Этот народ жил далеко ото всех. Так далеко, что его княжество потеряло память о многих вещах. Забота о насущном и надежда только на свои руки, да на свою голову — было привычным для тех людей, а всё остальное казалось настолько невозможным, что о нём даже не спорили ибо как можно спорить о том, чего нет? Так и жили они — забывшие и забытые по промыслу или по попущению.

В эльфов не верили, но в колдунов верили совершенно чётко. Тут даже не в вере дело: колдун был перед глазами — живой и деятельный. С ним можно было бороться и с ним боролись. Но он оказывался непобеждаем.

Однако, хватит грязнуть в косвенном осуждении, попробуем изложить факты. В княжестве был свой летописец — как впрочем, в любом княжестве. Несмотря на чёткую материалистическую настроенность, целый народ не может думать одинаково. «Факел» — так переводится имя летописца, был из числа тех, кто думает по-своему, хотя и не спешит продемонстрировать свои мысли. Это чувствуется, когда читаешь то, что он написал. Он пережил нескольких правителей и многие войны и подробно описывал их, но о себе самом, как это часто бывает, не говорил ничего. И мы не смогли узнать по его рукописям, кто он и какого происхождения. Ко времени описываемых событий он достиг возраста весьма преклонного — это и всё, что мы можем сказать о нём.

Летописи его рассказывают: много столетий возвышаются над Долиной две крепости. Они стояли напротив друг друга и принадлежали разным властителем. И сколько стояли они друг против друга, столько тянулась их вражда. Одна крепость была сложена из белого камня и называлась Белой крепостью. А другая называлась Чёрной, хотя ничего чёрного в ней не было: из серого гранита были сложены её стены, но народ Долины всегда называл её Чёрной потому что много бед принесла она людям. И властвовал в ней тот самый колдун, в которого нельзя не верить. Он жил так долго, что многие считали молодость, как и смерть, невозможны для него. Помнили его старожилы, но даже во времена их детства он был уже стар. Но дряхл — никогда.

Одного этого, конечно же недостаточно, чтобы возбудить страх и ненависть. Старик не просто владел Чёрной крепостью, он по сути дела, владел и Белой, и всей Долиной, всем народом её, хотя последний и полагал, что ведёт с колдуном борьбу. Нет, Факел писал, что если бы колдун захотел, он бы завоевал долинян уже давно. Но вся Белая крепость была ему не нужна, он просто брал из неё столько, сколько ему было нужно. Что же он брал — людей, воинов, любого из них и «любым» мог оказаться каждый.

Как всё происходило — никто не мог объяснить. Друзья становились врагами, ближние забывали своё родство, верные воины становились предателями. Словно у колдуна был секрет раздора людского.

Да, в эльфов долиняне не верили, но в колдуна невозможно было не поверить. Он был перед глазами, через него многие теряли сыновей, братьев — они становились слугами Чёрной крепости.

«Как кровососущая тварь не убивает сразу, а выпивает ровно столько, чтоб насытиться, так и он берёт ровно столько, сколько нужно, чтобы пополнить своё войско. И не скрыться никуда. Всё равно догонит», — так писал о старике Факел. Белая крепость раз за разом шла на него войной, но ничего не достигала своими попытками, только падали её воины в сече со своими бывшими друзьями.

Постепенно борьба превратилась в дело всего народа — бесполезное и безнадёжнее. Колдуна невозможно было победить. Поколения долинян сменяли друг друга и каждое из них не желало с сдаваться. Но годы и поколения проходили и с ними проходила надежда. Может быть иссякала воля, жажда жизни и жажда противления. Многолетняя борьба стала близиться к завершению, хотя долиняне и их князья не хотели этого признавать. Но от очевидного не отвернёшься. Ещё немного и в Белой крепости останутся только стены — красивый архитектурный памятник сгинувшему народу.

Люди её падут, вымрут, сами уйдут в крепость колдуна. Год, два, десять... Может быть больше, но это очевидно.

И остановить очевидное — нет сил, ни в долинянах, ни в их князьях.

Всего этого не перескажешь в двух словах или в двух страницах. Надо видеть всё это вокруг себя, чтобы понять. Надо самому ощущать: ещё несколько лет назад Белая крепость была сильнее, чем теперь, и с ужасом понимать, что впереди ждут ещё большая немочь и бессилие. А если сравнить те летописи, что были написаны несколько веков назад, то можно прочесть, что там, давно Долина наших прадедов была могущественным княжеством, её войско было несокрушимо, а воины горды и сильны. Колдун же, возникший невесть откуда, был как недоразумение. Теперь всё наоборот: величие перешло на сторону Чёрной крепости, а народ Долины скоро сам может стать недоразумением.

Командир Белой крепости оставил свои действия в тайне. Если бы не так, то многие решили бы, что он свихнулся. Напомним, что командир крепости вовсе не князь Долины, он только командир крепости. Так вот, командир крепости позволил себе нелепейшую слабость: после долгих разговоров, что велись по вечерам в узкой комнате летописца, он решил отправить посланников за помощью. Но не к соседям: соседи давно умыли руки опасаясь мести колдуна. И не к дальним королевствам — те вряд ли отправятся с помощью за три девять земель. Он отправил посланников к эльфам, которые всё-таки может быть где-то есть... Ведь должны быть где-то какие-то Мудрые. Не может же их не быть!

В мыслях командира было больше отчаяния в свои силы, нежели чаяния в высшую помощь. Но два юных воина — не такая уж большая потеря для Белой крепости. Только двоих и отправил командир, посоветовавшись с Факелом.

К этому моменту, собственно, и шло наше вступление. Оно и понятно: не прими командир такого решения, эта история никогда не попала бы в нашу повесть.

* * *

Ищите и найдёте! Сколько раз повторялось это разным людям на все лады. И, может быть, действительно, кто-то находил по своей неотступности и неотвязчивости, потому что упорно шел вперёд, до последнего. А те из них, которые ничего не находили, просто не возвращались и оставшиеся их ждать, так и не узнавали, что те ничего не нашли.

Рассвет нагнал их в пути. Он был блёклым и серым. Взгляд Хамела упорно возвращался на силуэт спины идущего впереди Соро. «Ну, я-то понятно почему ухожу, — думал он. — Надоело видеть, как при моём появлении люди шарахаются, как от прокажённого. Никто не верит. И ничем не докажешь Остаётся только убраться подальше. Туда, где тебя никто не знает. Но Соро-то? Он в любимчиках у Факела и командир ему благоволит. Что ему дома не сиделось? Мог бы отказаться идти и никто бы не заставил».

Соро не оглядывался. Шёл так, будто знал дорогу. До соседнего селения дорога и впрямь известна. Но дальше? Куда идти? Куда глаза глядят?

В Долине поговаривали, что Хамел давно на примете у Чёрного колдуна, что он вкусил уже и раздора и предательства, а пострадал от этого — его друг Соро. Но Соро сказал: «Нет, то была ошибка. Хамел сделал это под наваждением колдуна, но теперь он очнулся и больше ничего не повторит. Я верю ему!»

— А вдруг он предатель? Соглядатай колдуна?

— Я верю ему, как никому другому! И ни с кем больше не пойду в этот путь.

Командир только покачал головой. Ему очень не нравился выбор Соро, но тот стоял на своём и командир отпустил их. Упорство Соро только добавило командиру сомнений в успехе и без того слишком призрачным. А Факел? — Он посоветовал оставить всё как есть.

— Пусть идут вдвоём.

Они вышли из Белой крепости ночью, прошли тропой по краю луга, чтобы меньше глаз видело начало их пути. Пути в «не знаю куда». Лошадей они достали в следующей селении, а поскольку они выбрали самых лучших, на них ушли почти все деньги.

Мало кому приходится задумываться над тем, как и на что живут странствующие рыцари. Наверное, подразумевается, что взрослый мужчина должен уметь прокормить себя в пути. Да ещё и содержать себя так, что бы всегда находиться в боевой форме.

Соро шёл впереди и мало задумывался о будничном и необходимом. Хамел не мог похвастаться такой целеустремлённостью.

— Тебя будто ждут! — сказал он Соро. Ухмылка получилась немного злой. Может быть злой на то, что заставило его уйти. На тех, кто заставил. «Пересуды, выводы... Теперь от этого не отмоешься. И всё из-за того, что меня будто бы выбрал колдун! Но не я же сам выбрал колдуна!»

Соро повернулся.

— Нет, это я их жду, — ответил он негромко и опять ушёл в свои мысли.

— Да, может их и нет вовсе! Никаких Мудрых и никаких эльфов!

Соро не ответил. Он молчал до самой стоянки и потом всё так же молча глядел на огонь костра, на котором Хамел поджаривал куропаток. «Если бы не я, ты бы давно свалился от голода!» — думал Хамел, вороша угли.

Путь был сер. Он был осенним и дождливым. И если искать поэтических сравнений, то можно сказать, что мир без эльфов, как день без солнца и ночь без луны. Лишь серое однообразие будней, как однообразие пелены туч.

Где же ты, луч света, где разрежешь ты серую хмурь, в какой стороне?

Соро упорно идёт вперёд и в каждом селении, в каждом городке, что попадается им на пути, спрашивает, не знает ли кто дороги в страну эльфов. И ему всё равно, что в ответ могут рассмеяться и покрутить пальцем у виска. Кто-то проходит, сделав вид, что не расслышал. Но Соро идёт по дороге и спрашивает у каждого прохожего. У каждого! Хамел уже давно ничего не спрашивает. Он плетётся сзади и досада на его лице является отражением недоумения лиц прохожих. Но Соро не оглядывается на Хамела. Ему достаточно того, что тот просто идёт сзади. Он продолжает обращаться к каждому не ведая ни смущения, ни разочарования.

За время пути они получили множество ответов, которые и противоречили и исключали, но порой и поддерживали друг друга.

— Эльфы? Да, они бывают в соседнем городишке. Чаще на полнолуние.

— Да вы не там ищите! Ступайте к морю!

— Ну, в горах, конечно!

— Эльфов не бывает.

— Они живут с гномами под землёй и погибают от дневного света.

— Не знаю. Намедни приходил тут один к кузнецу. И уши у него были длинные, как у осла.

— Они живут в лесу и непременно в чаще...

Можно услышать всё, что угодно, не исключая непристойностей. Но Соро идёт вперёд и спрашивает всех, кто ему встречается. Но куда же «вперёд» он идёт? Несмотря ни на что, в большинстве нестройных ответов всё-таки проглядывает какой-то строй: многие из встреченных так же, как и Факел, указывают на север. И Соро идёт на север, а за ним идёт Хамел и не спрашивает ничего. К чему вопросы — он не верит в эльфов. Тогда куда же он идёт? — Он идёт за своим другом, просто за другом Соро. Потому, что хочется быть рядом с тем, кто тебе доверяет, а не с теми, кто не верит и в каждом твоём шаге и слове усматривают подтверждение своим осуждающим мыслям. От этого хочется уйти, а ещё хочется доказать им, что они не правы, сделать что-нибудь для них, не верящих, чтобы они убедились сами, что он смог сделать для них то, что не смог никто другой.

«Глупости! Ничего я никому не докажу: нет никаких эльфов!» — думал Хамел, но несмотря на мысли, шёл следом за другом. Единственным НЕ бывшим другом.

* * *

Путь их был сер, а потом он стал ещё и холоден. Наступила зима. Хамелу ещё удавалось как-то следить за дичью, обедом и ночлегом. Но это для людей. С лошадьми было труднее. Зимой хорошая лошадь сама достанет себе корм из-под снега, но нужно, чтобы она занималась этим большую часть дня. А Соро и Хамелу нужно было идти вперёд и специально выпасать лошадей было некогда. Соро мог позабыть обо всём на свете: и о себе, и о лошадях и Хамел порой вынужден был останавливать его. Большую часть зимы они прошли пешком, ведя в поводу усталых и голодных лошадей.

Путь их был тяжёл, но в тяжести своей довольно однообразен, до тех пор, пока, наконец, на исходе зимы не произошла встреча, которая определила и их дальнейший путь. Не только путь, можно сказать — жизнь — потому как и незначительнее на первый взгляд встречи и события способны оказывать влияния потрясающие.

Хамел и при этой встрече был подозрителен, а Соро поверил не переспрашивая.

Незнакомая и неприветливая дорога привела их в незнакомую столицу. Город был большой и аккуратный. Следуя здравому смыслу, в нём следовало остановиться: чем больше людей, тем больше шансов что-нибудь узнать. Вдобавок, истощавшим за зиму лошадям требовался отдых, а Хамел рассчитывал продать здесь шкурку убитой лисы и на вырученный деньги накормить себя и лошадей. Но на первый же вопрос об эльфах ответ был получен нестандартный. Хозяин недорогого трактира, в котором они остановились, сказал:

— Эльфы? Вам нужно с этим к королю.

— Как — к королю?

— Ну, да, прямо к королю, а ещё лучше — к королеве, а то король у нас очень строг.

— И что же мы, по-вашему, должны вот так просто идти во дворец и спрашивать там дорогу к эльфам?

— А больше вам всё равно никто не скажет, наврут только. А король знает. И королева. Завтра испросите высочайшего позволения о встрече. Король, хоть и строгий, но без разбору никого не казнит.

«Ну, да, — съязвил про себя Хамел, — Перед тем, как отправить на казнь, непременно разберётся самым тщательным образом».

— Да вы не робейте! — продолжал словоохотливый корчмарь. — Вон вы какие молодцы! Одежонка, правда, малость поистрепалась, но я думаю, ничего!

Он говорил ещё что-то, расписывая достоинства короля и королевы до тех пор, пока друзья не пришли к выводу, что всего этого достаточно и поднялись в отведённую им комнату.

— Ну и что? — спросил обобщающе Хамел.

— Завтра идём к королю.

— Ты что, с ума сошёл! — взорвался Хамел. — Пойдёшь спрашивать у короля чужой страны: «Не подскажете ли дорожку к эльфам?» только потому, что так надоумил полоумный корчмарь!

— Если не хочешь идти — подожди меня здесь, — ответил Соро просто.

* * *

На завтра, по высочайшему повелению, их приняли.

— Интересно, здесь всех путников сразу принимают венценосные особы или только тех, кто спрашивает дорогу к эльфам? — Таковы были слова Хамела, обращённые не то к Соро, не то к длинному коридору, по которому они шли.

— Не надо, пожалуйста, — догнал его тихий голос Соро. Он был серьёзен и сосредоточен. Хамел скептически ухмыльнулся. Шутки, конечно, можно оставить, во всяком случае до тех пор, пока не кончится разговор с этим, склонным к тщательным разборкам, королём. «Хорошо, что разговор с королём предстоит не мне!» — подумал Хамел, одёрнул на себе пообтрепавшуюся одежду и зашагал дальше.

— Зачем вам нужна дорога к эльфам?! — Король пропустил мимо ушей все скомканные приветствия наших друзей. — Зачем вы их ищите?

Соро перевёл дух. Если говорить, то всё. Одним оправданием: «очень нужно» тут не обойдёшься.

— Мы ищем эльфов не из простого любопытства, нам очень нужна помощь.

Король молчал и слушал дальше. И Соро стал говорить дальше:

— Много лет назад на нашу землю пришёл человек. На моей родине его прозвали Нэйаре Кир. Но оказалось, это не просто человек, не просто старик.

Хамел знал эту истерию наизусть. Пользуясь тем, что на него никто не обращает внимания, он стал разглядывать короля и его королеву. Властитель действительно был суров на вид — такой и разобраться может, и казнить. Но вот что показалось странным — он очень отличался от же местных жителей. Он был смугл и черноволос и словно принадлежал другому племени. Вот королева — сразу видно: дочь своего народа. Волосы её тёмно каштанового цвета, а ясные серые глаза в сочетании с синей отделкой платья казались голубыми. «В общем-то красивая, — подумал Хамел. — Но лицо у неё тоже было немного странное. Иногда казалось, что королева совсем юная, не старше их с Соро. Но во время рассказа о Долине и Нэйаре Кире, на глаза её набегали такие тени, что думалось, такой человек уже прожил много-много лет.

— Высокий народ не вмешивается в дела людей.

Это произнёс король. Хамел так увлёкся разглядыванием королевы, что пропустил тот момент, когда Соро окончил свой рассказ.

— Да, я слышал эти слова от Факела*. Но для нас не хватает просто помощи людей. Нам не справиться одним. Это особый случай.

______________________

* Как в самом деле звучало имя Факела мы в тексте не пишем. По дошедшим до нас источникам, оно произносилось как «Елен». Но подобное имя имеет древнегреческий корень с подобным же переводом и мы, во избежание недоумений читающих, употребляем здесь только трактовку имени а не его произношение.

______________________

— Так говорят все люди, которые хотят натравить эльфов на своим врагов, — ответствовал король.

— Наш враг — не простой человек. Он — колдун. Он хочет подчинить себе всех людей не оружием, а какой-то иной силой. Наши воины сильны, но они ничего не могут сделать с ним. Великого труда стоило командиру Белой крепости признать то, что он не может справиться с врагом сам и послать за помощью куда-то, непонятно куда, за три-девять земель, к неизвестному народу. И вот мы в пути. Но мы не знаем дороги. И нам ни разу не встретился человек, который видел бы эльфов или знал, как дойти до них. Дорога привела нас к вам. Не откажите нам в помощи! Вместе со мною просит весь наш народ.

Хамелу показалось, что Соро говорит уж слишком откровенно, но он промолчал. «Может быть как раз так и надо, — подумал он. — Король, видит нас первый раз в жизни... Но неужели дорога к этим эльфам — такая страшная тайна! Чего там раздумывать?»

Король действительно погрузился в раздумья. Он обменялся несколькими фразами с королевой, смотревшей на путников более благожелательно, но говорили они так тихо, что наши друзья ничего не расслышали. Наконец, он сказал, как бы нехотя:

— Хорошо, я покажу вам дорогу. Но вы должны дать мне слово, что никому не откроете её, разве что будет на то воля самих эльфов.

Король нарисовал карту, распорядился, чтобы путникам дали еды на дорогу и денег, но физиономия у него была мрачная. Он почему-то был очень недоволен, что отпускал наших друзей к эльфам. Только один добрый взгляд напутствовал их из дворца — взгляд королевы, хотя она не сказала им ни слова.

Соро с радостью принял пожертвования венценосных особ и поспешил отказаться от отдыха. И снова в путь, пока король не передумал, ещё быстрее и радостнее, ещё с большей верой и уверенностью, не останавливаясь перед весенними реками, смело ступая на малоприметные тропы. Неужели их долгий-долгий путь оказался не напрасным?!

Все трудности и прошлая зима, и голод, и безучастные встречи — всего этого будто не существовало. Не было ни стужи, ни усталых лошадей. Путь — словно только начинается и весеннее солнце смотрит так ласково и приветливо, что кажется: под ним не может быть ничего плохого.

— Да погоди ты радоваться, — оборвал Соро Хамел. — Дойти ещё надо.

Следуя указаниям короля, они держали путь на север. Король сказал, что меньше, чем через месяц они достигнут земли эльфов. Но это прямым ходом, без остановок и на хороших лошадях. Но места были совсем не знакомые, план, нарисованный рукой короля, не слишком подробным, а лошади измотаны дальней дорогой. Соро всё также рвался вперёд и всё также Хамел сдерживал его.

— На сегодня достаточно, — говорил он, спешивался сам и брал за повод лошадь Соро.

— Ещё не темно! — возражал тот и что-то детское звучало в его тоне.

— Лошади устали. А здесь — хорошее место для стоянки и трава есть.

Соро покорялся. Неохотно, с досадой, но покорялся. Но это было вовсе не мальчишеское рвение увидеть поскорее легендарных эльфов. Эльфы, это, конечно, прекрасно, но не только за этим идёт к ним Соро. Да, они с Хамелом должны беречь лошадей, но пока они здесь сидят и отдыхают у костра, там у себя дома, в Долине, что происходит с Белой крепостью? Может быть, она терпит последнюю осаду и помощь нужна немедля! Кто ещё остался жив? А кто погиб? Эх, если бы можно было скорее достичь этих эльфов!

Соро вскакивал и в нетерпении ходил вокруг костра, закутавшись в плащ — ночи были ещё холодные. С будоражащим нетерпением он ждал утра. Прошёл день — значит, на один день стала ближе их встреча с эльфами, на один день стала ближе помощь Белой крепости.

* * *

Путешествие затянулось множеством мелких непредвиденных и непредсказуемых препятствий. Какой-то наглый ночной грызун прогрыз дыру в перемётной суме, испортил им припасы, а большую часть высыпал на землю. Потом, одна из лошадей, испугавшись непонятно чего, так рванула с привязи, что уздечка разлетелась в нескольких местах. Лошадь далеко не убежала: вломилась в кусты и встала, оставалось только подойти и забрать её. Но вот уздечку пришлось чинить, хотя и наскоро. И на всё уходило время. Соро порой казалось, что всё вокруг сговорилось: только и выискивает случая, чтобы помешать — и всё как раз тогда, когда дорога уже известна и когда они почти у цели! Где тут успеть за один месяц. А Факел ждёт. И командир...

Но карта вела за собой. Она была немногословна, как тот, что её начертил, но она ещё ни разу не сбилась и не наврала. Друзья миновали луга и леса и горный хребет. Они прочавкали по заболоченной пойме реки и миновали саму реку изрядно перепачкавшись в болотной грязи, и, наконец, вступили в девственно-дикий лес.

Лес был зол? — Может быть. Или угрюм? — Несомненно. Он был силён и гораздо сильнее путников. Но они вступили в него, хотя ни наезженной ни даже просто протоптанной дороги они не увидели. Лесное чрево было мрачно, темно и сыро. Даже трава тут росла плохо: только мох, да тощий папоротник. Деревья — старые и равнодушные — цепко стоят на земле, а вершины их — высоко-высоко, теряются там, куда взглядом не достанешь. На уровне человеческого роста только мёртвые нижние сучья торчат частоколом во все стороны. Какая-то изнанка леса, а лицевую сторону видит только солнышко со своей высоты.

Друзья заблудились. Как ни неприятно это было сознавать, но это было так. По рассказу короля, они должны были миновать лес от восхода до заката солнца. Но они ночуют уже третий раз, а лес всё не кончается. Может, напутал что-то суровый король? Или лес разросся? — вряд ли. Они именно заблудились, вот и всё. Эльфы должны быть совсем рядом, близко, почти сразу за этим лесом.

Соро первый увидел, вернее сочувствовал просвет между деревьями и понял, что это не поляна, а конец, опушка леса.

Возликовали и люди, и их усталые лошади. Они вынеслись из леса не разбирая троп и увидели перед собой каменистую пустошь. Ту самую, про которую говорил король. Именно здесь они должны встретить эльфийские разъезды, эльфов, их народ.

Камни пыль, островки кустарника. Никаких разъездов не было видно. Вообще, никого. Лишь какая-то хищная птица, вспугнутая их появлением, поднялась с обломка дерева и полетела прочь.

Может, они всё-таки шли неправильно? Трудно поверить, что за всем этим кто-то живёт. Друзья пошли дальше. О том, что их ждёт после пустоши, карта молчала. Хамел увидел следы старой заброшенной дороги, по которой уже давно никто не ездил. Они пошли по ней. И шли так довольно долго. Дорога то скрывалась, заросшая бурьяном, то выступала снова. Шли друзья долго, но никого так и не встретили. Вечерело. Наконец, вдалеке показались горы, а перед ними — унылая долина с пересохшим руслом реки. На другом берегу — развалины, должно быть, грандиозного строения. Руины кое-где поросли травой, в них даже укоренилось маленькое деревце. Вдали, за руинами громоздились странные обломки, похожие на кости огромных животных.

Место не гостеприимное и даже совсем не приятное. Но дальше идти некуда: стеной возвышаются скалы. По словам короля, эльфы должны быть здесь. Что же это такое: ошибка? Их или короля? А может, умысел? Ведь король так не хотел показывать дорогу,

— Может, это ловушка? — это сказал Хамел.

— Да брось, ты! Если бы король хотел нашей гибели, он просто мог бы бросить нас в подземелье, а не рисовать запутанные карты. Остальное-то всё сходится!

— Вот только эльфов нет! — заключил Хамел.

— Нет, — согласился Соро. — Но был же здесь кто-то.

Он перелез через захламлённое пересохшее русло на другой берег и долго ходил меж развалин, созерцая гигантские кости, похожие на остовы чудовищ. Вернувшись, он ничего определённого Хамелу не сказал.

— Здесь несколько лет никто не живёт.

— Вижу. И что дальше?

— Переночуем. Солнце уже садиться, — впервые за всё время Соро заговорил о ночлеге сам.

— Здесь? Среди этих скелетов?

— Ну не идти же обратно в лес.

Ночью Соро спал мало. Просыпаясь, Хамел всё время видел, как он сидит возле потухших углей, обхватив руками колени. Думает. О чём? Об измене короля? О своей ошибке? — Да, нет, несмотря на все блуждания, они вышли правильно. И теперь предстоит решать, что же делать дальше. «Что тут решать? Поворачивать надо!» — раздражение на то, что такой путь проделан зря, впустую, и на то, что он сам чуть было не поверил в эти дурацкие сказки про эльфов, готово было выплеснуться злым упрёком на Соро, но Хамел сдержался. «Соро и без того должно быть погано. Надо поворачивать обратно в Белую крепость. Там наши два меча лишними не будут. Только время потеряли!» — вздохнул Хамел и повернулся на другой бок.

Утро было мрачным, как и всё в этой долине. Какое-то пыльное солнце встало над унылыми горами. Понурые лошади трясли ушами и пряжки их уздечек позвякивали при этом. О чём всю ночь думал Соро? Неужели он настолько спятил, что будет искать дальше? Хамел боялся и спрашивать, а вдруг своим вопросом он только подстегнёт упрямство Соро? «Нет, не может он быть таким идиотом!» — подумал Хамел, но ничего не спросил. А что спрашивать — в любом случае, сначала нужно выбраться из этой дыры, а впереди тот самый лес, из которого они только вчера вышли...

На этот раз лес встретил их ещё хуже. Вряд ли он сильно изменился за прошедшие сутки. Это у путников было меньше сил на борьбу с этим лесом. Лес всё тот же, но они другие. Они — слабее.

Припасы кончились. Ручьи в лесу были редким явлением. На второй день обратной дороги пала одна лошадь. Хамел очень берёг лошадей, берёг, как только мог. Пала как раз его лошадь и он ничего не смог сделать. Он даже не знал от чего. Может, какая-то трава в этом лесу ядовитая попалась, или ручей...

Лес без просвета. Лес и лес который день. Зверья нет или оно слишком осторожно. Только какие-то неприятные птицы высоко в ветвях. Безнадёжно потеряв пару стрел, Хамел всё-таки подстрелил одну. Её зажарили и съели.

«Живы до сих пор, — усмехнулся Хамел. — В этом лесу ничему доверять нельзя: ни траве, ни птицам».

Иногда лес был такой густой, что непонятно становилось, в какой стороне солнце. Тогда кто-нибудь из них взбирался по стволу и смотрел, что там, наверху, в вышине, чтобы хотя бы не потерять направления.

И опять лес, изнанка леса из тощих папоротников и мёртвых нижних сучьев, а жизнь — где-то там, наверху, под солнцем.

— Да когда же кончишься ты, наконец! — Хамел схватил палку и кинулся вперёд, рыча что-то и молотя палкой по стволам, ломая сухие ветки. Треск наполнил нутро леса, он смолк также внезапно, как и начался. Хамел остановился, тяжело дыша. Пот от усталости катился по лицу. А может быть слёзы? От отчаяния и бессилия, когда не прощаешь самому себе, что так долго ошибался, не прощаешь, что теперь обманут, что всё потратил зря.

Соро остановил его и ничего не сказал. Соро опять молчит, серьёзен и сосредоточен. «Неужели он всё ещё ждёт?» — прошептал Хамел.

В мрачном лесу не бывало ветра. Какой там ветер — он теряется где-то в кронах, до земли ему просто не добраться. И вдруг, Хамелу показалось, что едва ощутимое дуновение коснулось его лица. Лошадь, измотанная и еле таскавшая ноги, вдруг вскинула голову и насторожилась. Уши, глаза, ноздри — всё направлено в одну сторону. Там далеко, еле различимы за стволами, промелькнули два силуэта. Всадники! В тускло пробивающемся свете взмахнули полы серебристого плаща одного из них, а под плащом что-то сверкнуло: кольчуга? Второй всадник был ещё менее различим. Видение просияло мгновение и скрылось.

— Эльфы! — выдохнул Соро. Он взлетел на лошадь.

— Ты что?! Показалось! Мало ли что примерещится!

Хамел схватил лошадь за повод.

— Садись скорее! — не обращая внимания на его крики, Соро сжал его руку и стал тянуть за себя, на круп.

— Коня загонишь! — вяло протестовал Хамел, однако повиновался.

Лошадь мчалась вперёд так, словно была с Соро заодно. Это была не погоня за мечтой, это была погоня за бредом. Все поверили в него, даже казалось, усталая лошадь. Она неслась и сучья трещали под её копытами. Хамел только успевал уворачиваться от возникавших перед носом веток. Лес, нескончаемый лес, неожиданно оборвался и теперь они летели по опушке. Лошадь взмокла, но не сдавалась. Соро остановил её сам. Солнце и свежий воздух ослепили, оглушили... Куда дальше? В какую сторону поехали те двое, что заставили всколыхнуться безучастный лес? Соро спешился и стал искать следы. Но у коней тех всадников были очень лёгкие ноги. Травы распрямились, листва сомкнулась над их следами. Где вы? Кто вы? Да и были ли вы вообще?

— С чего ты взял, что это эльфы?

— Воины. Я видел кольчугу и щит.

— Ну и что? Мало ли воинов у других народов?

— Нет. У них особое оружие и особая броня.

— А ты, прямо, разглядел с такого расстояния! — Хамел вёл лошадь за Соро и тоже высматривал следы.

— Нет, я не рассмотрел, я понял. У первого воина была такая кольчуга — она совсем не стесняла движений. Обычно воины более неуклюжие.

— И потому ты решил, что это эльфы?

— Нет, не только.

— А что ещё?

— Не знаю, как это объяснить... Я это почувствовал.

— Ты бредишь!

— Тсс! Смотри!

Соро остановился, показывая рукой куда-то. Хамел вгляделся. Перед ними выступала из земли небольшая горная гряда. По словам короля, здесь должны были жить гномы. Среди камней были привязаны две лошади. Рядом с ними — фигура воина. Он стоял к ним спиной. На плечах — великолепный плащ, вышитый золотом по краю. Тонконогая лошадь перебирала траву у его ног. Оживший мираж, видение, что стало реальностью! Друзья переглянулись и пошли к нему.

На звук шагов стоявший обернулся и... слова приветствия застряли в горле Соро! Это был урук-хай. Настоящий! Его рожа выглядывала из роскошного капюшона плаща, будто червяк из поверженного яблока. Соро отшатнулся и схватился за меч. Он ничего не объяснял себе и не строил предположений. Перед ним был враг. Хамел опередил друга и с криком кинулся на орка.

Соро и Хамел были воинами Белой крепости. На их родине это звание почётно и ко многому обязывало — нужно быть действительно сильным и умелым воином, чтобы заслужить его. Но и урук-хай был не лыком шит. Не даром он был именно урук-хайем, а не просто орком: широченные плечи, необыкновенной силы и длины руки, коренастая фигура на коротких кривых ногах. Теперь добавьте к силе гигантского орангутанга ещё и хорошее умение владеть мечом. Сам урук-хай не нападал, а только отражал удары. Хотя под таким натиском ему только защищаться и оставалось.

Во время схватки только одна мысль крутилась в голове Соро: мысль о том, что орки напали на эльфов и ограбили их. Но, может быть, эльфы ещё живы и их удастся спасти. Он ни на минуту не сомневался, что именно эльфов он видел в лесу в едва различимых силуэтах — серебристые плащи, чудесные кольчуги, лошади, которые спорят с ветром и бегут не приминая травы... Неужели они с Хамелом опоздали?!

— Эй, ты! Откуда у тебя лошадь и одежда? — это крикнул Хамел. Вдвоём, им удалось прижать орка к камням. Оступившись, он упал на одно колено и теперь отбивался еле-еле.

— Не твоё дело! — хрипло рявкнул тот. Вложив в силу удара ещё и свою немалую массу, он заставил податься назад одного воина, выровнялся и теперь твёрдо стоял на ногах.

Он был очень силён. Но воины Белой крепости были умелы, хотя и утомлены трудным путём и их было двое. Победа была бы за ними.

— Прекратить! — Голос возник сразу со всех сторон. Он был властен, как гром и всеобъемлющ, как спускавшиеся сумерки. Соро и Хамел невольно отпрянули и опустили мечи.

Из-за камней вышел витязь. Он был... Перед его величием хотелось только упасть, провалиться сквозь землю, укрыться, закопаться, чтоб он прошёл, как ураган, как явление природы, которому нельзя противостоять, а можно только попытаться не погибнуть в нём. Соро ощутил только трепет и... собственное ничтожество. Эльф! Это был эльф! Соро никуда не провалился, а так и продолжал стоить, сжав свой меч судорожным движением. Он слышал, как в его душе вопила о помощи Белая крепость, как к нему взывали о помощи сотни голосов, оставшихся там, далеко, но он всё стоял и только силился справиться с собой. Он пытался хотя бы поднять голову, но собственный взгляд оказался неподъёмный,

Соро не понял слов, произнесённых эльфом, он забыл про своё положение, про Хамела, про орка, он переживал только необыкновенное чувство от встречи с этим великим иным существом.

— Что здесь происходит? Голос родился в небе? Или в устах эльфа? — Соро так и не понял.

— Я тут не причём, — поспешил оправдаться урук-хай. — Они сами на меня напали.

— Кто вы такие?

Теперь голос обрушился на них с Хамелом. Он раздавил и приплюснул к земле. Он не давал ничего вымолвить или даже просто вздохнуть.

Витязь требовал ответа.

— Мы... мы... искали вас...

Кажется, спазм, что вцепился в горло, отступил. Но что говорить? Все? Конечно, все! Как же иначе? Главное, начать, а там, может, получится...

— Я знаю, эльфы не вмешиваются в дела людей... — Нет, это не то.

— Мы шли несколько месяцев... — опять не то. Кому какое дело до того, сколько они дли.

Неожиданно по суровому лику пробежала тень улыбки.

— И потому вы напали на моего слугу?

Однако, до дружеской беседы было ещё далеко. Соро не мог собраться, но понимал, что говорить придётся именно ему — Хамел же ничего не скажет.

— Нам нужна помощь! — Ещё одна попытка. Но с чего начать? «Много-много лет назад...»? А что если ему надоесть слушать? Но надо же что-то говорить!

— Вот что, — вдруг сказал сам витязь. — Я отлучусь ненадолго — меня ждёт дело, но вы подождите меня здесь. Только больше не деритесь.

И он выразительно посмотрел на урук-хая. Тот в ответ руками развёл: «А я что?» И витязь, грозный судья, превосходящее существо, как-то совсем по-обыкновенному повернулся к скале и спустился вниз по расщелине. Словно обыкновенный человек, который вспомнил о своих делах. И никакие громы и молнии его исшествие не сопровождали. Соро перевёл дух и растерянно оглянулся. Блуждающий взгляд его остановился на товарище. Хамел выглядел ещё более жалко, чем Соро того ожидал. Бледный, с трясущимися губами он только и смог произнести: «Надо же... значит они всё-таки существуют!»

Прошло совсем немного времени и обалдевшее состояние рассеялось. Но орк невдалеке остался. Хамел, уже оправившийся от своих потрясений, покосился в сторону урук-хая и сказал Соро:

— А с чего ты взял, что это был настоящий эльф?

— Ты что, сам не видел? — изумился Соро.

— Видеть-то видел: мужик мощный. А слуга его — орк!

— Ну и что? Всякое бывает.

— Эльфы, тоже, говорят, всякие бывают. Небось слышал от Факела о чёрных эльфах?

— Да ты что? Этот не такой!

— А откуда ты знаешь, какой он?

Всё это время урук-хай ходил в стороне с демонстративно-независимым видом, но явно прислушивался к разговору, хотя не все слова долетали до него. Теперь он остановился и с нескрываемым вниманием смотрел на Хамела.

— Ты бы хоть спросил, кому он служит! Может, какому-нибудь колдуну!

— Что ты сказал? — взревел урук-хай и кинулся к воину на ходу выхватывая меч. Но Соро успел вскочить между ними.

— Простите! — попытался он успокоить орка. — Мой друг не понимает, что говорит!

— Что?! — вскипел Хамел.

— Да уймись ты! — уже приказал Соро. Именно он был назначен старшим в их маленьком отряде. — Убери меч.

— Пусть сначала он уберёт! — пробурчал Хамел.

— Я уберу меч, если ты возьмёшь назад свои слова, — произнёс урук-хай с некоторой долей высокомерия.

Хамелу пришлось повиноваться. Наконец, недоразумение было улажено и противники разошлись, бросая друг на друга недовольные взгляды.

— Хамел! — попробовал успокоить его Соро. — Нужно верить не только глазам. Нужно верить сердцу. А глаза могут подвести.

Хамел только фыркнул в ответ.

* * *

По счастью, ждать им пришлось недолго. Эльф, не доверяя показному миру между пылкими воинами и своим орком, явился сам.

— Теперь я выслушаю тебя, — сказал он Соро.

И опять старая история, похожая на печальную песню с плохим концом, звучит под ночным небом. Чёрная крепость — Белая крепость. Неразрушимое слово колдуна — и друг больше не друг, а брат — не брат. Только унылые камни их долины могут устоять перед чарами старика, прозванного Нэйаре Киром. Камни ещё не научились предавать, потому, что колдуну камни не нужны. Иначе — научились бы и камни.

Эльф молчал. Не перебил ни разу и даже не пошевелился во время рассказа. Только теперь, когда Соро замолчал, он поднялся и сказал:

— Я могу взять вас собой. Вы расскажете обо всём в Доме короля эльфов. Если будет на то его воля, наши воины помогут вам.

* * *

Дорога была лёгкой под копытами эльфийских лошадей, голод и тяготы пути отстали. Теперь им было не угнаться за всадниками.

Сначала Соро ехал на крупе эльфийской лошади. Потом, в одном из селений, эльф купил ему лошадь. Купил — не совсем верное слово. В первом же селении друзья убедились, что их величественного спутника здесь прекрасно знают. Ему рады и лошадь, когда он спросил о ней, отдали в подарок, отказавшись взять что-либо в награду.

Хамел всё это время шарахался от ужаса к подозрительности. Когда эльф поворачивал к нему своё лицо — бедного Хамела охватывал трепет. Но как только витязь отходил в сторону, юный воин Белой крепости принимался придирчиво разглядывать его спину и всё норовил поделиться своими сомнениями с Соро. Более всего настораживали Хамела странные латы на руке эльфа, которые тот никогда не снимал. «Уж не заклятье ли у него на руке, раз он её так бережёт?» Странные латы были шедевром оружейного искусства. Они были великолепно пригнаны и совсем не стесняли движений. Лишь на стоянке Хамел догадался, что это не латы вовсе, а железная рука! Он сразу поделился своим открытием с Соро. Но тот совсем не уделил ему внимания. К сожалению, Долина Двух крепостей расположена слишком далеко и песни, сложенные о деяниях Сивисмара-Серебряная-Рука и его дружины не достигли Белой крепости.

Дорога бежала теперь им навстречу, а дни летели ещё быстрее, чем дорога.

* * *

В скалах было столько же жизни, сколько в оленьем черепе, что валялся у них под ногами. Ни воды, ни зелени, только жёсткое солнце и такие же жёсткие скалы. Что это конец? Тупик? Они шли долго, доверяя и не доверяя, шли дни напролёт, а то и ночи. Даже традиционно-приключенческие повязки на глазах были. И вот повязки сняты. И что же видят воины Белой Крепости, пройдя прошли столько дней и столько миль? — Пустыню скал. Конец пути. Дальше дороги нет.

Но она есть и это только начало. Откуда-то из изломов скал, которые, казалось, не могли таить ничего живого, вышел воин. Он приветствовал Сивисмара и после короткой речи на непонятном языке, сказал им: «Сдайте оружие и войдите».

Куда входить? Какой здесь может быть вход? Но вход был. Там, за ребром скалы, укрытая в гигантской трещине, была дверь. Маленькая дверь, только на одного человека. Лошадей забрал встретивший их воин и увёл куда-то по извилистой тропинке.

За дверью была лестница вверх, узкая и крутая. Прохлада каменных пещер («Вернее сказать, здания», — отметил про себя Соро), сменила безжалостный зной солнца. Глаза быстро привыкли к полумраку. Вёл их незнакомый воин. Серые каменные ступени освещались рассеянным светом, что падал из разломов в стене. Приглядевшись, Соро понял, что это не расщелины вовсе, а бойницы. Коридор, гладкие стены отшлифованы так, что видна строгая красота невзрачного камня. Сивисмар ушёл вперёд. Урук-хай куда-то делся ещё в самом начале, Соро не сразу заметил его отсутствие. Их с Хамелом провели в просторную комнату и оставили одних. Хамел, верный своей подозрительности, обошёл все углы и заглянул за все портьеры, потом брякнулся на широкую скамью и посмотрел в потолок, откуда с самой высоты падал рассеянный свет, как и во всём замке. Неба в эти бойницы или световоды, не было видно совсем.

— Ну, что, — заключил он. — Для тюрьмы даже благородно, по-эльфийски!

— Почему — для тюрьмы?

— Орудие-то отобрали!

— А ты что сюда драться пришёл?

— Нет, конечно, но я не ожидал, что они такие пугливые.

Соро не стал отвечать. Хамел был не в духе. Хотя он всё последнее время был не в духе: ему не нравился урук-хай, смущала железная рука Сивисмара, ему не нравилось место, в которое они приехали. Вообще, он сильно нервничал, Соро показалось, что Хамел чего-то боится, а дерзит, чтобы не показывать этого. Чего он боялся? Не урук-хая же и не железного кулака Сивисмара. Чего-то другого, большего. Эльфов? Но почему? Соро не понимал.

Другая дверь, в противоположной стене, открылась. Она отворилась бесшумно, но Соро почувствовал движение и оглянулся. В комнату вошёл юноша с серебряным ведёрком и белой материей в руках. Совсем и не страшный. Он просил друзей располагаться на отдых, сказал, что скоро будет приготовлено угощение, а пока он принёс воду для омовения. Он помог путникам снять запылённые плащи. Наши друзья были пока ещё сами в состоянии снять плащ, но этот милый юноша был так не навязчиво предупредителен, что помощь его была незаметна. Он принёс серебряное ведёрко с водой и белоснежные полотенца. Большая чаша для омовения была столь прекрасной работы, что могла бы украсть пиршественный стол любого короля. Всё это время Соро украдкой рассматривал их необычайного служителя. Несомненно, юноша был тоже эльф, хотя совсем не походил на их могучего спутника с серебряной рукой. Он был невысок для эльфа — ростом примерно с наших друзей. Он был тонок и строен. Был смугл, имел тёмные волосы и карие глаза. Было в нём что-то, что объединяло его с суровыми воинами, которых видели наши друзья. Это было неуловимо и неотделимо. Это не выразить словами и не возможно не заметить. Это печать иного народа. Может, это ясность взора, мир в каждом движении и величие каждого жеста, даже самого смиренного. Соро догадывался об этом, но не понимал разумом. Наконец, наши друзья были умыты и юноша удалился, унеся грязную воду.

Спустя некоторое время, он явился снова. Он принёс богатое угощение и теперь был совсем в другой одежде: длинной, белой, отделанной серебром. Он служил им за столом. И совсем не был таким грозным, как остальные эльфы. После нескольких фраз, Соро решился спросить у него, почему король, к которому они вначале обратились за помощью, мог показать им неправильную дорогу.

— Король Дантар? — переспросил юный эльф. — Он ушёл из Дома эльфов очень давно. Сам я его никогда не видел. Раньше эльфы жили совсем в другом месте, там, куда вы пришли, следуя указаниям короля Дантара. Но на прежний Дом эльфов напали враги и он был разрушен. Король Дантар не знал об этом.

— А король Дантар, он что же, когда-то жил среди эльфов? — спросил Соро.

— Он нёс здесь службу.

— Наверное, люди, которые служат эльфам, должны все принадлежать только королевским родам, — в раздумье произнёс Соро.

— Вовсе нет, — только и ответил их юный собеседник.

Окончился обед и приветливый юноша удалился. А жаль. Соро хотел о многом спросить его. Теперь Соро, предоставленный сам себе, сидел и рассматривал гладкую поверхность большого стола. Хамел, измученный дорогой, задремал, но Соро было не до сна. Впереди — самое трудное испытание — разговор с королём эльфов, то, ради чего они шли. От того, как и что он скажет зависит получит помощь его Белая крепость или нет. Соро оглянулся на спящего друга. Сейчас ему бросилось в глаза, как тот похудел и осунулся. Почернело обветренное лицо, растрескались сухие губы. Не может быть чтобы они шли напрасно! Хотя на свете всё может быть...

А если Соро не найдёт нужных слов? Если не сможет сказать всё, как нужно? Нет, эльфы мудрые. Они всё поймут, даже если он что-нибудь перепутает или забудет. И опять Соро смотрит на мраморный узор крышки стола. Под пальцами, кажется, что мрамор теплеет...

Раздался стук в дверь и к ним вошёл воин. Перепуганный Хамел вскочил, ничего не понимая. Соро тоже поднялся навстречу.

— Вас ждут.

Два слова. Как приговор. Сейчас решится всё. Они пошли за воином. Опять узкий коридор с высоким потолком и узкие расщелины-бойницы. Они поднимаются всё выше и выше по бесконечной лестнице. Поворот — и за дверью огромный зал.

Соро был потрясён. После сумрачных покоев и полутемного коридора их встретил Зал Света. Свет врывался в огромные окна, свет лился сверху, справа и слева — отовсюду. Свет жил в этом зале, содержался в нём, как в наполненном сосуде. И в центре этого света возвышался трон. А на нём...

«Таким может быть только король эльфов!» — решил Соро. Он был самый светлый из всех. Он был величественнее Сивисмара и грознее любого воина. Его взор, казалось, пронзал, а строгость отметала любые сомнения. На груди эльфа, как орден, покоился знак, собранный из самоцветов, а на самом большом светло-зеленоватом камне было вырезано слово: «Зааран-Тир». Но Соро не знал рун и не мог прочитать его. Он взглянул в лицо эльфу, но сразу отвёл глаза. Этот взгляд невозможно было выдержать. Он был... как молния... То, что говорил об эльфах Факел и то, что воображал себе Соро в самых безудержных своих мечтаниях было ничто в сравнении с действительностью.

Но Соро справился и начал говорить.

— Великий король эльфов... — качал он.

— Это Главный Страж крепости, — поправил сопровождавший воин. Соро осёкся: «Опять не так!..»

— Я слушаю тебя, — обратился к нему Главный Страж.

Он слушает Соро. Главный Страж эльфийской крепости слушает. Этих слов было достаточно, чтобы Соро оставил свои ляпсусы и нерешительность и начал говорить. После первых слов он совсем успокоился. Он видел перед собой только одного слушателя — Главного Стража, который хочет понять и помочь ему. Соро не сомневался в этом. Остальных людей и эльфов и даже Хамела он просто не видел, не замечал, забыл про них. Он видел перед собой только глаза Главного Стража, те самые, «пронзающие» глаза. Слова находились сами. Складывались во фразы, как раз те, которые хотел сказать Соро. Что же тут удивительного: он всё время странствия думал об этом. Это боль его земли, его народа и сейчас все люди, что остались в Белой крепости, просят вместе с ним, просят в каждом его слове, в каждом звуке, каждом вздохе. Сотни, тысячи голосов вторят словам Соро. Те, что остались в Белой крепости и те, кто страждет в Чёрной. А они именно страждут — Соро понимал это больше, чем другие.

— Нам не выстоять одним! Не выстоять...

Эльф слушал молча и покой его взора не нарушался ничем. Только однажды, когда Соро рассказывал о колдуне Нэйаре Кире, он переспросил.

— Я мало знаю о нём. Старики говорят, что он совсем перестал показываться на глаза кому бы то ни было с тех пор, как в одном из своих странствий потерял правую руку. Но увечье не умалило его силы.

— Правую руку? — переспросил Главный Страж. Он поднялся. — Я сам доложу о вас королю. Думаю, он не откажет вам в помощи.

Всё. Соро отступил на шаг и вместе с ним отступили и просьба, и крик, и решимость. Теперь — всё! Он почувствовал желание опуститься на что-нибудь, хоть даже на пол, но надо было ещё дойти до отведённых им покоев.

Он скользнул взглядом по залу и вдруг увидел знакомое лицо. Да, это был тот юноша, что приносил им воду, а потом еду. Кажется он был там всё время разговора, но Соро не обращал на него внимания. Он стоял за спинкой трона Главного Стража, но вовсе не как слуга или раб с опахалом. Он был в тени и осторожно облокотившись на выступ спинки внимательно слушал то, что говорил Соро. Сейчас он тоже взглянул на Соро и чуть улыбнулся ему в ответ, едва заметно, одними глазами. Он всё понимал, он хотел поддержать.

— Кто это? — неожиданно для самого себя произнёс вслух Соро.

— Это сын Главного Стража, — ответил ему голос провожатого.

— Сын? — переспросил Соро изумлённо. — «Что же этот величественный Страж посылает своего сына мыть ноги всяким бродягам?» — подумал он.

— В этом замке у каждого из нас свои обязанности, — ответил воин, словно читая его мысли и своим ответим отсекая любую непочтительность или даже её тень. — Его обязанность — служить гостям, которые приходят в крепость!

— Простите, я вовсе не хотел... — пролепетал было Соро, но не договорил. Воин только сурово взглянул на него.

— Идите.

«Как же сын не похож на отца, — продолжал свои размышления Соро, ступая по каменным плитам коридора. — Такой тихий и скромный, кажется таким безобидным и доверчивым. Или они все с возрастом "грознеют"?»

Они вернулись в отведённые им покои и только теперь Соро с наслаждением дал побороть себя усталости и растянулся на кровати. Звуки и краски отступали и он проваливался в сон.

* * *

Эльфы вышли почти тот час. По рассказу пришедших Арвис сразу узнал того колдуна, мага, то существо с которым у него давно и накрепко переплелась судьба. Две дороги, две ленты, две змеи — белая и чёрная — свились вместе и ни одна из них не отпустит другую, пока какая-нибудь из них не кончится.

Это Мэджис. Мельтиаф Мэджис, который не может ни успокоиться, ни оставить этот мир, оставить его людей. Никогда они не искали встречи друг с другом, но всегда сталкивались — неожиданно или закономерно. Теперь — снова. На этот раз их встреча, будет последней. Арвис понял это и Лаулиссиан это знал.

К Четырнадцатому сказанию: http://proza.ru/2024/07/11/1293