Водяные Убы

                Водяные Убы
                Роман
                Глава 1
                Дела минувших дней
                Колхоз «Заря коммунизма в Лобовском районе изначально был впереди всех. Чернозем сам по себе, но основную славу приносили ему непраздные руки членов хозяйства. Тут среди передовых тружеников неизменно упомин6алась фамилия Лихов. Иван Егорович, старший носитель этой славной фамилии, трудился на одном из главных участков производства – в земледелии. Называя вещи своими именами – пахал. Но не только именно вспашку выполнял неуемный механизатор: весной, в посевную его ДТ-75 трудился в упряжке с тремя сеялками, и всходы затем получались славные, без огрехов. К вящему удовольствию бригадира и агронома. Когда же приходила пора жатвы, Лихов чинил закрепленный за ним комбайн и выходил на уборку урожая. Пылища – неимоверная, что на весеннем, то и на осеннем поле. Потому что в сырую погоду полевые работы не ведут, а только когда сухо. Отмываться приходилось не жалея воды, благо, дома имелся колодец, а на полевом стане постоянно присутствовала мобильная полуторакубовая бочка с водой. К вечеру, впрочем, и умываться особо продолжительно не оставалось желания, и даже как следует перекусить. Хотя кормили на полевом стане отменно. А как же! Работа шла весь световой день, на жаре и в вибрирующей кабине. Расход калорий куда как велик! Дабы компенсировать его, повариха с помощницей начинали колдовать у плиты с самого утра, хотя завтракали полеводы дома. Но и без того, чтобы приготовить к сроку обед, приходилось немало потрудиться. Следовало сварить суп (борщ, рассольник, щи, лапшу с курицей) или иное первое. Хотя среди этих блюд имелись лидеры и аутсайдеры, кухонные работники старались их чередовать. Наименьшим расположением столующихся пользовался рассольник, но за счет щедрого сдабривания специями потреблялся тоже вполне сносно. На второе обычно готовился гуляш или плов, а то котлеты с картофельным пюре или опять же макароны по-флотски. Паужин, который следовал за обедом через три с половиной часа, состоял из пирожков размером с большую трудовую ладонь, начиненных ливером, мясным или рыбным фаршем, картошкой пополам с луком. В другой раз могли быть оладьи с повидлом или блины со сгущенным молоком и непременно собственно молоко, которому все отдавали предпочтение, хотя не брезговали и чаем-компотом. Вся снедь, кроме молока и компота, подавалась с пылу-с жару, так что за время перекуса мужики пропаривались насквозь. Но не роптали, только поглощали неимоверно напитки и воду, как после бани. Добравшись вечером домой, трапезничать по-настоящему были уже не в силах и, поклевав что-то для отчетности, отправлялись спать. С тем, чтобы спозаранку утром вновь отправиться в поле.
             Вторая бригада, в которой трудился Лихов, в колхозе числилась правофланговой, но даже среди передовиков Иван Егорович не затерялся, добиваясь то и дело наилучших показателей. Тягаться с ним на ристалище агротехники мог только Тимофей Илюхин из первой бригады. Но у Лихова имелось небольшое преимущество: поскольку вторая, базирующаяся в Луговом, являлась центральной бригадой колхоза, Иван Егорович в силу ее локации постоянно вращался среди начальных людей хозяйства. При всяческих распределениях это помогало. В третьей бригаде у Лихова и Илюхина конкурентов не было: третья славилась молочным цехом, но рекордной выработки на ниве никто тут не имел.
             И все шло хорошо, пока Илюхин не надумал переехать в Луговое – как раз центральную усадьбу колхоза, поближе к цивилизации. Ну, казалось бы -  переехал и переехал, с кем не бывает? В Луговом имелась средняя школа, а в первой бригаде – только основная. Для села такие переезды – обычное дело, так что тут миграции хватает. Некоторые даже в многоэтажки переезжают, кто разум потерял. Но в случае с Илюхиным получилось не очень, потому что дефицит же никто не отменял.  Как раз вскоре после этого по разнарядке хозяйству выделили три новых сеялки – только что с завода. Разумеется, их следовало отдать кому-то из передовиков, чтобы с большей пользой. Претендентов первой очереди набралось четверо, в том числе и Лихов с Илюхиным. Илюхинские сеялки были расхлестаны сильнее, чем у Лихова, но последний как-то уже стал привычен, Илюхин же все еще слыл периферийным и молодым, хотя в последнее время его и стали величать по батюшке – Иванович.
              - Ну так что, так и порешим? – вопросил председатель во время суженного заседания в мехмастерских:
              - Сеялки, стало быть, Ивану Егоровичу, а следующее поступление обсудим. Никого не ущемим!
              - Э-э, - у меня есть недоумение, - поднялся Сергей Петров. – Иван Егорович, конечно, передовик, но сеялки отдают концы не только у передовиков. Я, например, уже заколебался с сошниками на наших камнях. Без конца ломаются. Все покоцанные! Семяпроводы – вообще на помойку…
               - Ну, будем доставать, как всегда, - отвечал председатель. - Потом же, Сергей, ты ведь тоже получил - огнетушитель и новую монтировку. Еще и года не прошло.
               - Так что сравнивать-то? Огнетушитель…   Да гори он синим пламенем!
               Впрочем, распалялся Петров зря. Конечно, всем бы хотелось новые сеялки, да где ж их взять? Только по мере поступления. Тоже и новые семяпроводы, тракторы. И много чего еще.
               - Стало быть, решили? – на всякий случай спросил руководитель и посмотрел на Илюхина.
               - Да конечно, конечно! – горячо воскликнул тот. – Как же Иван Егорович без сеялок? Это вообще невозможно!
               - Не для себя же в огород, Серега, - примирительно сказал Лихов, - для общего дела! А мои сеялки старые, и трактор барахлит. Ремонтировать надо.
              Слова Ивана Егоровича не расходились с делом, и в преддверии весенне-полевых работ он занялся ремонтом своего ДТ, чтобы новые сеялки не знали простоя.
               Человек-то, известно, предполагает… Проблема заключалась в коробке передач, которая в последе время работала плохо, и что-то в ней хрустело и брякало: она вот-вот грозила рассыпаться. После новых сеялок рассчитывать еще и на новую коробку не приходилось и, когда Лихов подогнал свой трактор к ремонтной площадке, то облегченно вздохнул – коробка выдержала. Правда, чтобы снять ее, пришлось немало повозиться, но это же не в чистом поле. Тут и технические приспособления, и руки приятелей. И головы, кстати, нелишние. Причину неисправности определили быстро, оставалось раздобыть изношенную шестерню. Чем и озаботился, наряду с поиском других запчастей, инженер. Сам Лихов тоже не сидел, сложа руки, и обследовал залежи черного лома, хранящегося в дальнем углу машинного двора на всякий случай. И даже съездил в соседний колхоз, в надежде найти пусть бэушную, но еще годную деталь. Изыскания эти не дали результата, но Иван Егорович не печалился, памятуя, что «кто ищет, тот всегда найдет».
                ***
                Тимофей Иванович Илюхин, а в обиходе просто Иваныч, встал полвторого ночи, когда угомонились на улице гулящие молодежные голоса и слышался только ор мартовских котов. Он открыл кладовку и выкатил двухколесную тележку, на каких возят 40-литровые фляги с водой, а то и молоком, если его много. Попинав колеса, нашел, что транспортное средство как будто достаточно прочное и сгодится для предстоящей работы. Вечером он смазал трущиеся части, во избежание скрипа. Окинув взглядом прилегающую территорию и горизонт, Илюхин скоро, но осторожно покатил тележку к машинному двору. Тут все дышало покоем. С великими предосторожностями Тимофей Иванович укрепил в наклонном положении двуколку, бросил на нее припасенный резиновый коврик и подступил к безжизжненной коробке передач от ДТ-75. Железяка казалась неподъемной, да такой она и была. Стоило неимоверных усилий подтащить груз к тележке и взгромоздить на нее. Благодаря коврику удалось избежать звяканья и бряканья. Оглядевшись, Илюхин перевел дух и тронул экипаж с места. «Лишь бы ось не накрылась» - опасливо подумал он и двигался весьма осторожно. По мере удаления от машинного двора и окраинных домов водитель наращивал скорость и через несколько минут был уже у цели похода – мостика над рукавом реки, отделявшим берег от острова на ее середине. Сооружение для переправы представляло собой два разных по толщине бревна, на которые были положены толстые доски.
             «Ну!» - подбодрил себя Илюхин и осторожно вкатил тележку на настил. Мост крякнул под двухцентнеровым весом суммарного груза, но вполне исправно держал его. Лишь на середине дистанции более тонкое бревно слегка прогнулось, и Тимофей Иванович уперся ногой в это место, чтобы сдвинуть телегу в другую сторону. Зря он это сделал: от дополнительного веса бревно просело еще больше и четырехпудовая коробка передач перевернулась, ударившись о край доски. Помедлив мгновение, она съехала с опоры и обрушилась в воду, проломив подтаявший лед и подняв фонтан брызг. Мелкое ледяное крошево тотчас затянуло пробоину, скрыв следы катастрофы.
            «Хорошо, хоть тележка не сыграла в реку!» - подумал Илюхин. Вслед за  чем плюнул на настил и почесал в затылке. Хорошо задуманный и почти осуществленный план погиб на самом финише. А начиналось так складно. Мыслилось запрятать коробку в ивняке, которым зарос весь остров, и лишь когда Лихов хлебнет лиха, отыскивая пропажу и объясняясь с начальством, подсунуть ему записку с координатами искомого. Разумеется, написанную печатными буквами. Теперь вызволить потерю не представлялось возможным до самого купального сезона. Илюхин со скоростью, которую позволял развить прицеп, метнулся домой, мысленно заклиная односельчан не высовываться в эти минуты за ворота. Но все мирно спали. Облегченно вздохнув, он закатил тележку в кладовку и отправился спать, не разбудив никого из домочадцев.
              Наутро Лихов, озабоченный ремонтом трактора, прибыл на машдвор в числе первых. Но еще раньше появился тут заведующий двором и гаражами.
              - А куда ты коробку упер? – спросил он, едва увидев передовика. – Дома чинить будешь, что ли?
              - Ты с ума сошел! Чего это я ее домой поволоку? Там и так повернуться негде, кругом куры-утки. Поросята. Тут она!
              - Ну, иди, посмотри сам. Может, куда сунул, да и забыл.
              И вправду, жизненно важного тракторного узла на месте не было. Лихов напрягал память и ругался. В конце концов, обратился к окружению:
              - Ну, все, мужики, кончайте шутить шутки! Дело-то делать надо.
              - Да не трогали мы ее. Думай сам – может, куда-то закатилась?
              - Шутники! Гайка это, что ли?
              - Так, может, это Сергей? Серега, ты не брал?
              - Делать мне нечего! – оскорбился Петров. – Я что, на велосипед свой ее  ставить буду? И гусеницы еще присобачу!
              - Да зачем Сергею коробка? – рассудительно заметил подошедший после всех Илюхин. – Ему сеялки нужны. А сеялки вон, все на месте.
              Исследовали всю площадку вокруг, но если и были тут какие-то посторонние следы, их затоптали. Осмотр всего машинного двора вплоть до хранилища металлолома тоже ничего не дал. Пробежались по ближайшим территориям, даже до моста на остров – ровным счетом ничего.
              - Не иначе – Сенька каверзу устроил! – вскинулся кузнец Потапов. – Иван, ты, часом, ничем его не раздражал? Может, рыбу перехватывал ненароком под носом?
              - Да какой там! Я на рыбалку-то раз в полгода выбираюсь, и попадаются все ерши. Что ли из-за ершей мог осерчать Сенька? Да их есть-то в сыром виде невозможно, одни иголки!
               - Ну, может, ты трактор свой раньше всех заводил, как есть передовик. Ни свет, ни заря; а Сенька из-за этого не высыпался. Надо же думать, и не только о выработке!
               - А водяные ведь по сухому не ходят, – привел кто-то резон.
               - Так времена меняются. И потом – есть же у него Фенька. Уж точно колдунья, ведь сманила же Сеньку!
               Был высказан и ряд других догадок, но они вовсе не выдерживали критики. Все оставались в недоумении.
               - А что это за Сенька? – отведя в сторону Потапова, спросил Илюхин, незнакомый плотно с историей села Лугового.
               - Сенька-то? О-о, с ним не шути! Это водяной. Да ты что, разве не слышал?
               - Краем уха. В нашей деревне никаких неудобств он не причинял, поэтому и слухов особых нет.
               - Ну, значит, вам повезло. Ведите себя там аккуратно и, авось, ничего с вами не случится.
              - Так я ведь уже живу здесь, за ту деревню не отвечаю.
               - Ну, веди себя примерно здесь. А то, неровен  час…
               - Ну, это вообще свинство! – возмущенно сказал главный инженер, ознакомленный с ЧП. – Голову оторвать им надо!
               И замолчал, поскольку неясным оставалось, кому ее следовало отрывать.
               Не меньше вскипятился и председатель. И было же, отчего! На носу весновспашка, посевная, а тут вон что! И ведь из строя-то выбывает трактор передовика…
               Но делать нечего: решили всемерно выбивать новую коробку на базе. А чтобы не один только Лихов имел обновки – сеялки поступившие отдать Сергею Петрову.   
               И все постепенно утряслось, лишь Лихов время от времени вспоминал это злоключение, теряясь в догадках: кому надо было? Илюхин же начал как будто понимать, почему сорвалась с тележки коробка передач и ухнула в омут.
                Глава 2
                Село Луговое и его достопримечательности
               Виктор Косарев, получив диплом педагога, ничтоже сумняшеся, принял предложение директора школы из села Лугового, приезжавшего к старшекурсникам на предмет завлечения выпускников в его заведение. Вообще такими делами занимаются районные управления и отделы народного образования, учитывая, суммируя и аккумулируя данные о выпускниках школ, и подавая вышестоящим заявки на потребное число специалистов. Но в некоторых случаях представители школ и сами агитируют студентов. Особо приходится стараться послам таковых, имеющих дислокацию в сельской местности. Да. Редко кто стремится сюда, даже если он родом из таких мест. Здоровое питание и такой же ландшафт мало привлекают молодых и нетерпеливых. И даже оплачиваемые обществом дрова для сельских педагогов манят недостаточно, как и появление баков для сбора мусора.
               Но директор школы из Лугового - старый общеобразовательный волк и знает, как завоевать симпатии завтрашних учителей. Петр Петрович Ободов на этот раз превзошел себя, живописуя свой район и особенно село Луговое с соседними деревнями, образующими некогда славный колхоз «Путь к коммунизму». «Путь», правда, уже давно прекратил свое существование, но люди-то остались, золотое, между прочим, население. Хотя и поредевшее изрядно ввиду утекания многих в мегаполисы. Почему так, объяснить никто не умел. Хотя молодые – они-то на взлете, и взлететь им предстоит высоко. А тут – дремучее Луговое, где даже ни одного народного артиста. Кошмар!
              Но Виктор Косарев таки проникся заочно обаянием этого дальнего поселения. Особенно, когда Ободов поведал о тетеревах, которые водятся в перелесках и, случается, расшибаются о провода электролинии ввиду большой скорости полета. Успевай только собирать. И никакого ружья, ни лицензии не надо. Водятся вблизи и дикие кабаны, но это уже другая статья: летать они не умеют, и искать их под проводами бесполезно, как и ловить петлями, наподобие зайцев. И вообще, лучше держаться от них подальше. Зато есть вполне безобидные косули, правда, чересчур пугливые, и сделать с ними селфи не так-то просто. В реке, соединяющейся с единственным, но обширным озером полно всякой рыбы, водятся сомы, бывает, ростом с человека, а некоторые – и больше. То есть были. И, конечно, птицы, бабочки, стрекозы, кома… 
               Тут пламенная речь директора пресеклась, но лишь на мгновенье.
                - А женщины, кроме окуней, любят собирать грибы, ягоды и даже цветы. Цветов – море, океан! Каких только нет: красные, голубые, в крапинку, в полоску!
              - Клетчатые, - бессовестно подсказал кто-то из задних рядов.
              - Нет, таких я не видел, - покачал головой директор, который был не биологом а, наоборот, историком, - но если поискать…
              Эпитеты падали, как семена овсюга на чернозем, в неокрепшие еще и лишенные нигилизма души слушателей и почем зря смущали их.
              Виктор Косарев выслушал посланника далекой школы вполне сочувственно, и даже проникся уважением к ней. До такой степени, что отыскал в сети нужный район и расширил объем знаний о нем, почерпнутый из рассказа Ободова. Как патриот Лугового, историк и краевед, работник образования преувеличил достоинства своего места жительства, но в целом характеристики его совпадали с тем, что сообщали официальные источники, хотя и скупо. В разговорах с приятелями о будущем трудоустройстве и выборе территории, которую предпочтительно осваивать, Косарев заявлял, что, пожалуй, двинет в глубинку, где и будет насаждать культ знаний среди подрастающего поколения.
              - Ну, ты придумал! – говорили отдельные. – Ведь тебя загрузят еще физкультурой, общественным трудом, географией и еще чем-нибудь. Навялят потом классное руководство и подмену истопника, когда он будет не в форме. Будешь перетаскивать из класса в коридор и обратно шкафы, столы и стулья, а накануне нового учебного года полезешь по стремянке навешивать свежие шторы на окна и подклеивать отставшие обои.
               И много еще других невзгод предрекли завтрашнему сельскому учителю математики однокашники. Но напрасно они старались: чем более пугающим представлялось его недалекое будущее, тем тверже становилось убеждение Косарева, что именно в Луговом он и нужен. Неизвестно, почему. Упрямец!
               Долго ли, коротко, прибыл он в это самое Луговое, согласно достигнутой ранее договоренности, и без промедления был устроен на квартиру – и не как постоялец, а как хозяин ее. Дислоцировалась она в двухквартирном брусовом доме, и к ней прилагался небольшой огородный участок. Как пояснили Виктору, прежде тут жительствовала физичка, но сраженная печальным сельским бытом незамужней дамы, почла за лучшее покинуть этот дом, несмотря на наличие замечательного огорода, где она в первый год вырастила редиску.
               Виктору Косареву жилище понравилось, даже при том, что тут напрочь отсутствовали канализация и газификация. Воду предстояло доставлять от скважины в полусотне метров от дома – не так уж и далеко. Поскольку он жил прежде в пригороде не самого большого полиса, никакого непереносимого разочарования при знакомстве с новой средой обитания не испытывал.
              Соседями оказалась молодая пара, еще не успевшая построить себе особняк, может быть потому, что дама нянчилась со вторым ребенком и, следовательно, не могла исполнять офисную и иную работу вне дома.  Так что материальное обеспечение семейства достигалось в основном за счет трудов его главы. Но в том, что оно было обеспечено овощами и ягодами, которые произрастали на приусадебном участке, чувствовалась женская рука. Выращенное солилось, варилось и особенно хорошо потреблялось в скупую зимнюю пору. Свою лепту в продовольственную корзину вносили и куры, которых насчитывалось не слишком много, но вполне достаточно, чтобы  закрыть потребность хозяев в продукции птицеводства.
                Все это новосел узнал при первом же знакомстве с главой семейства Никитой. Оно получилось случайным и полезным для обоих. Косарев возвращался из магазина и уже подошел к дому, где одну половину занимала его квартира, когда заметил движение на крыше соседней. По коньку ее двигалась конструкция из двух досок, скрепленных меду собой под тупым углом. В движение ее приводил молодой человек, стоявший на кровле сеней, причем он едва дотягивался до этого дощатого изделия, когда толкал его, становясь на цыпочки. Когда же переставал толкать, опускаясь на полную стопу, сооружение тоже опускалось с конца, который был в руках у труженика. Ему приходилось держать короб, чтобы он не грохнулся на сени и не разнес на куски шифер. Толкать дальше на крышу у соседа недоставало роста. Оценив ситуацию, педагог ухватил старое поросячье корыто, и полез на забор, а после – на соседские сени, к которым была приставлена лестница. Подоспел он вовремя: человек с коробом явно выбился из сил, с покрасневшим лицом и промокшей на спине рубашкой он ругался сквозь зубы, но даже на это недоставало мощи. Бросив рядом с ним корыто, Виктор тут же вскочил на подставку и уперся обеими руками в торец доски, незанятый дланями соседа. Совместными усилиями они в несколько секунд надвинули изделие на крышу.
                - Ну, спасибо! – не успев еще отдышаться, вымолвил хозяин половины дома. – Малость я не рассчитал: высоко тут оказалось! – Он протянул руку:
                - Никита.
                - Виктор, - ответно представился Косарев.
                - Сейчас я прибью эту систему – момент делов, - сказал новый знакомый и, взяв приготовленные гвозди и молоток, вскарабкался на самый верх, где за пару минут и прибил доски.
                - Ну вот, одной заморочкой меньше стало, - довольно заулыбался он, спустившись обратно. На стук и топанье ног по крыше вышли домочадцы Никиты – жена и двое детей, младший из которых сидел у нее на руках и пускал пузыри.
                - Мы спускаемся, - предупредил отец, малость отойдите, а то как бы нам не грохнуться!
                - Лестница старая, - пояснил он Косареву. – Все здесь старое, кроме этих карапузов, - и засмеялся. – А это моя половина, Татьяна; Таня, а это Виктор, новый сосед. А это – указал на малыша Никита, - это… Но тот отвернулся и заревел, так что дальнейшее знакомство пришлось отложить.
               Дабы не раздражать младенца, педагог отступил подальше, к забору, разделявшему земельные угодья соседей.
              - Весь дом застарел уже, - продолжал развивать начатую тему Никита. – Я уж давно собирался конек заменить. Старый весь растрескался, развалился, его пришлось вообще убрать. А с твоей стороны еще дюжит, но тоже скоро надо менять. Печку два года назад пришлось перекладывать, еще по мелочи много чего. Но большой ремонт делать бесполезно, и тесновато нам тут вчетвером. Собираюсь свой хаус строить. Ну, тебе-то в самый раз, одному. Только старый дом, полста лет, наверное, ему.
              - Да я вижу. Но сразу с большими запросами выступать как-то мне неудобно.
              - Да уж. Ну, ладно, спасибо еще раз за подмогу. Будешь сам ремонтироваться – зови.
               Косарев кивнул и, захватив свое корыто, покинул соседский двор, воспользовавшись теперь уже калиткой.
               - Бу-бу! – удовлетворенно сказал вслед карапуз, а гость помахал ему рукой.
                ***
               

               Оговорив с руководством по прибытии все условия предстоящей службы на ниве просвещения, вчерашний студент решил, что неплохо бы заглянуть с удочкой на реку Убу, тем более, что она под боком. Ибо это был один из притягательных моментов жительства в Луговом. Самое время испробовать снасти, приобретенные загодя, в предвидении замечательных деревенских уловов. Был даже спиннинг, не говоря о двух составных удилищах, около километра лески разной толщины, блесны, воблеры, мормышки, искусственные мухи, грузила и много еще чего. Ради всего этого он пожертвовал даже спальным мешком, оставив его до поры у родителей. Все равно багаж получился немалый, и Виктор едва совладал с ним во время доставки.
               Чтобы не раздражать местное население, размахивая спиннингом, решил для начала обойтись обычной поплавочной удочкой. Требовалась наживка, и он отправился в огород на предмет червяков. Сломанную лопату  заметил еще раньше, но не дошли пока руки починить ее. Инструмент оказался на месте и в том же состоянии, однако замену сломанного древка Виктор решил оставить на потом и, вооружившись железным штыком лопаты, принялся копать. Ввиду ущербности орудия труда работа подвигалась не слишком бойко, но все же минут через 20 Косарев имел в своем распоряжении две дюжины земляных червей. Их он помещал в банку из-под сайры, негодуя на физичку, которая оставила подворье в излишней чистоте – ни одной старой, хоть бы даже и заржавевшей или стеклянной. Сайру поэтому он был вынужден перегрузить из открытой ввиду таких обстоятельств емкости в тарелку, и накрыл ее полотенцем – от мух.
             С собой новый житель Лугового взял лишь одну удочку, справедливо рассудив, что при клеве и этого будет достаточно, на безрыбье же не поможет и сеть. Поскольку уловистых мест на Убе не знал, почел за лучшее пока не ходить далеко, а пристроиться у первого попавшегося омута сразу за селом, вверх по течению. Тут берега показались ему более пологими, что очень пригодилось бы при вываживании крупной рыбы. Он, впрочем, не настаивал именно на крупной, но вдруг…
               - Ну, ловись, рыбка, мала и велика! – обратился он к своему отражению в небольшом заливчике, и закинул удочку.
               Время шло, сдвигались тени от редких тут кустов, умиротворенно журчала вода у травянистого берега, а рыболов даже через час ожидания не имел ни одной поклевки. Не плескалась рыбья мелочь, лишь однажды в глубине, показалось Косареву, появилась большая темная тень, но тут же исчезла.
              - Глюки уже пошли, дорыбачился, - подумал Виктор и с сожалением глянул на банку с замечательным запасом червей. Пора сматывать удочку. Еще через полчаса, переменив позицию и ничего не дождавшись, он собрал снасть, уложил в чехол и, подняв банку с аппетитными червями, стал соображать, что с ними делать. В это время сзади послышалось металлическое бряканье, и он обернулся, опустив занесенную для метания руку.
              Источником шума оказался юный велосипедист, остановившийся в трех метрах и спешившийся одной ногой. Другую он держал на раме велосипеда, по-видимому, не собираясь задерживаться здесь.
               - Здравствуйте! – поздоровался он и без паузы выпалил:
               - А тут рыбы не поймаешь, тут водяной живет, всех съел. Тут даже не купаются. А Петр Петрович говорит, что нельзя в реку кидать ничего, - и школяр посмотрел на банку в руке Виктора.
               - Ну да, кидать что попало в реку, - последнее дело, - отозвался собеседник. – Но я-то собирался высыпать только червей, на пропитание рыбам. Да, дела: водяной-то червяков, наверное, не ест. Хоть обратно вези. Но ты, я вижу, на рыбалку - может, возьмешь? Пригодятся.
               - А вы уже домой? Там дальше есть хороший плес, вдесятером ловить можно!
               - Да нет, на первый раз хватит. Да и я, как видишь, без велосипеда. Так что, возьмешь червей? Хорошие черви, бодрые.
               - Тогда давайте, на запас.
               Местный житель приподнялся на сиденье и тронулся с места, крикнув запоздало:
               - Спасибо!
               Несмотря на никудышный результат рыбной ловли, настроение у Виктора было замечательное: наконец-то он выбрался на природу, вдохнул травянисто-цветочного запаха приречных полян и вдоволь насмотрелся на неспешное течение реки. Что там рыба! Она подождет. В следующий раз он выйдет на рыбалку с утра пораньше и удалится от села как следует. Чтобы никто не мешал и не рассказывал страшилки про водяного.
               Время пробежало на удивление быстро: придя домой, он обнаружил, что солнце уже поднялось в зенит и припекает почем зря. Сняв прилипшую к спине майку, блаженно припал к холодной спинке стула, неспешно размышляя о будущей вылазке на реку. Тогда он встретится с ней во всеоружии. Кроме удочки возьмет спиннинг, а еще пустую пластиковую бутылку, к которой привяжет донную снасть. И уж не даст спуску никакой севрюге! Усмехнувшись своим мыслям, Косарев очнулся и подумал, что неплохо бы перекусить - после пребывания на свежем воздухе проснулся нешуточный аппетит. Да и время обеденное.
               Поскольку столовой в Луговом не имелось, а работало только кафе, и то вечером, приготовлением кушаний занимался он сам. На этот раз обедом суждено было стать индюшачьему паштету с большим содержанием манной крупы, а также вареному яйцу и батуну, с незапамятных, видимо, времен дико растущему в огороде. Завершив трапезу, Виктор решил, что сейчас самое время немного вздремнуть и стряхнуть с себя излишние впечатления, чтобы войти в обычную форму. Потому что после хорошего, хоть и короткого сна извилины освобождаются от мелких тревог и переживаний, а определенная заторможенность и леность идет на пользу всему организму. Но едва он устроился на кровати, временно выделенной из резервов школьного интерната, как в дверь постучали. Учитывая исключительно малое время пребывания в Луговом и отсутствие знакомых, стук этот можно было отнести к фантастическому явлению. Но все оказалось не так сложно: на пороге стоял директор Петр Петрович.
              - Здравствуйте, Виктор Юрьевич! Не помешал? Решил зайти, узнать, как устраиваетесь в новой обстановке. Может, проблемы…  Если что – будем решать.
              Ответно поприветствовав руководителя, Косарев пригласил его садиться, пододвинув наименее обшарпанный стул.
              - Да, в общем, пока особых проблем нет, легкомысленно ответил новобранец, позабыв о полувековом возрасте жилья и словах Никтиы. - Только вот поварские обязанности. Но голод – не тетка. Устраиваюсь понемногу, без спешки.
              - Это хорошо.
             Гость окинул взглядом интерьер:
             - Пустовато, но имущество – дело наживное. Приходит время – не знаешь, куда от этого имущества деваться! Засилье вещевое просто. А тут – простор, воздух.
            - Да, воздуха хватает.
            - Прогулок пока не совершал, вдоль по… ну, кроме магазинов?
            - С утра отметился на реке. Рыбачил. То есть гулял у воды – рыба не клевала.
            - Совсем?
            - Совсем ничего. Видно, место выбрал неподходящее. Хотя на вид – очень хорошее место. Там на поляне даже скамейка стоит и типа очага – круг из камней выложен. Но один маленький рыбачок проезжал – говорит, тут ловить бесполезно. Потому что водяной.
            - А-а, водяной, - ухмыльнулся директор. – Так, я думаю, еще и не один. Есть там, говорят, большая… рыба – я так думаю. Сильно иногда громко плещется, говорят, бьет хвостом, как из пушки. Но крокодилы в наших местах не водятся, значит, рыба. Лески рвет, а сетью не возьмешь, разве только случайно. Но я сам-то не рыбак, времени не хватает. Да и пусть поживает этот водяной – все же достопримечательность. Устроился хорошо – место это Привал называется.  Раньше, как на воздухе люди посидеть хотели, шли туда – недалеко, и виды хорошие, вода рядом. Заведут костерок и устраивают посиделки, когда свободное время. Ну, по поверьям, надо и хозяина руки угостить, не обидеть. И не обижали: закуски лучшие подносили, то есть кидали в реку. После, что оставалось съестного – тоже туда. Другой раз вместе с тарой. Мусор копился там – банки, коробки разные. Ну, решили с этим делом кончать, ничего в воду не выбрасывать, кроме съедобного, безотходного. Наши местные активисты стараются, должен сказать.
             - Да, труды не пропадают даром, - засмеялся Виктор. – Там чисто на берегу, и тот малолетний товарищ предупредил меня, что банку от червей бросать нельзя. Червей я отдал ему, поскольку уже уходил.
              - Ну, вот это славно, - довольно молвил гость. – Можно и в лес выбраться, насчет грибов-ягод, но желательно в компании, хотя бы с одним человеком. А еще можно заглядывать в наш ДК. Симфонического оркестра нет, но есть все-таки интересное. Да взять хотя бы эту кирасу средневековую, неизвестно как попавшую. Там есть уголок, вроде музея, и в нем любопытные экспонаты. Рекомендую. Сегодня рабочий день уже заканчивается, а завтра я попрошу сопроводить тебя в центр культуры нашего организатора Ольгу Ивановну. Лучше, конечно, с утра, пока настроение ни у кого не испорчено. Есть желание? Тогда часов на десять ориентируйся.
              - А может, она занята чем-то будет, Ольга Ивановна? Я бы сам…
              - Ну, если будет занята – конечно. А она по жизни активный человек и патриот Лугового. Да и что там – ведь не целый день изучать культурно-бытовые традиции нашего села. Думаю, полчаса, ну, час – и достаточно для начала. А углубленное изучение в процессе, так сказать, в рабочем порядке.
                И директор поднялся, собираясь уходить.
                - Так, может быть, чаю? – запоздало предложил хозяин, вскакивая и браня себя мысленно за свою несообразительность.
                - Да нет, спасибо, как-нибудь в другой раз, - дежурно ответил Петр Петрович. Косарев пошел его провожать и уже у калитки спросил:
                - А как вы думаете, откуда все-таки взялось это… что в Убе обитает водяной, и чуть ли не у самых домов? Этого хозяина реки кто-нибудь видел?
                - Видели, говорят, и не один раз, но что-то мало верится мне. Правда, время от времени теряются у хозяев домашние утки, вольнопасущиеся, так мало ли что – бродячих собак пока что хватает, да и коршуны еще не перевелись.
                Виктор не стал говорить, что видел в глубине Убы тень большого существа, хотя и не смог разобрать, что или кто это, но не решился сказать своему гостю. Зачем смущать человека лишними фантазиями? Пусть держится мнения, что он, Косарев – вполне адекватный человек, не склонный к шизофрении, в любых ее проявлениях.
                ***
                Утром он встал рано, разбуженный тарахтеньем соседского УАЗа, у которого ни свет, ни заря нашлись дела. Впрочем, солнце поднялось уже изрядно, и Косарев без сожаления покинул свое лежбище. Наскоро перекусив, отправился во двор и занялся восстановлением лопаты. Он нашел старую, но еще крепкую доску и отколол от нее нужный по толщине брусок, наставив на торец штык лопаты и ударяя по нему кирпичом. За неимением рубанка, черенок было решено остругать столовым ножом. Поскольку заготовка имела излишнюю толщину и некоторую кривизну, работать ножом пришлось долго. Инструмент без надлежащего ухода давно уже затупился, и труженик дважды подтачивал его на кирпиче. Наконец, после четвертой примерки изделие плотно село в отверстие заступа. Столяр удовлетворенно вздохнул и смахнул с себя стружки. Наждачной бумаги в усадьбе не нашлось, но печалиться он не стал, рассудив, что черенок отполируется ладонями  в процессе копаний. Окинув хозяйским взором подворье, нашел, что неплохо бы устроить здесь нечто вроде беседки или хотя бы установить грибок со скамейкой и принялся соображать, как это устроить с минимальным использованием материалов.
              Время близилось к десяти, и Виктор взял старт в направлении школы, не став уточнять по телефону степень готовности Ольги Ивановны. Дорога отняла не более пяти минут, и скоро он ступил на порог директорского кабинета, предварительно постучав в дверь.
              - Здравствуйте! – поприветствовал он хозяина.
              - Доброе утро! – отозвался тот, вставая и пожимая Косаревскую руку. – А вот и Ольга Ивановна, торопится, - сообщил он, поглядев в окно. И точно, через минуту в дверь постучали, и на пороге возникла фигура ожидаемой Ольги Ивановны.
              - Знакомьтесь: - сказал директор, - Ольга Ивановна Осокина, наш уважаемый организатор; Виктор Юрьевич Косарев – учитель математики.
              - Очень приятно, - в один голос промолвили оба, а математик еще и слегка поклонился.
              - Ну, так Дом культуры, уже, конечно, начал трудовой день, самое время заглянуть туда.
              - Нам надо захватать одну вещь, - сообщила Виктору Ольга Ивановна, - вешалку. Брали на одно мероприятие за недостатком, надо вернуть в ДК.
              Вешалка оказалась старинного советского производства – железная и тяжелая, надежная, как пулемет Горюнова.
              - Да тут недалеко, - успокоила нового учителя Осокина.
              И верно, через три минутыходьбы показалось здание Дома культуры. Но на пути отряда неожиданно возник бык, вывернувшийся и переулка. Бык был невелик ростом, но упитанный и чем-то явно недовольный. Он уставился на специалистов народного образования, затем наклонил голову и принялся рыть копытом землю. Как на грех, земля на этой улице являла собою асфальт, что, по-видимому, еще более раздражало парнокопытного. Уставив короткие рога на пешеходов, он подвинулся навстречу. Разумнее всего было бы ретироваться, но чтобы сделать это, следовало перелезть через забор. Ольге Ивановне в длинной узкой юбке такой маневр был не под силу. Сообразив это, ее спутник снял с плеча стальную трубу с тремя ногами и несколькими рогами, и направил их в морду скандальному млекопитающему. Явление нового врага поставило того в тупик и, продолжая царапать асфальт, он отступил, кося на сапиенсов очумелым глазом. Благополучно миновав опасную зону, они взбежали на крыльцо ДК, вслед  за чем из переулка появился мужичок с вилами, по всей видимости, хозяин быка, и замахнулся инвентарем. Бык нехотя двинулся в переулок напротив, взбадриваемый иногда легкими тычками стальных жал по мягким местам.
              - Это Крюкова бык, - сказал молодой человек, который, облокотившись на жидкие перила крыльца, курил сигарету. – Дурной бык, весь в хозяина.
              Парень засмеялся и добавил:
              - Здравствуйте!
             - Здравствуй, Кирилл! – отозвалась Ольга Ивановна. – Виктория Петровна здесь?
             - Здесь, - подтвердил тот, продолжая дымить отечественной сигаретой.
            Виктория Петровна и в самом деле оказалась здесь. Осокина представила молодых людей друг другу, попросила рассказать о Досуговом центре гостю, сама же отправилась к директору обсудить некоторые организационные вопросы в предвидении наступления нового учебного года. 
                «Красивая девушка эта Петровна», - мимоходом отметил про себя гость, памятуя, однако, что он здесь исключительно для ознакомления с культурою села.
                - Да, - обернулась Осокина на пороге кабинета, - Виктор Юрьевич особенно заинтересовался кирасой, несвойственной для наших мест. Ну и сопутствующими предметами.
              - Все ясно, - отвечала Виктория Петровна, - проходите!
              И она открыла дверь напротив, на которой значилось «Историко-краеведческий музей села Луговое». Музей занимал довольно скромное помещение – видимо, в период его рождения экспонатов набралось очень немного и устроители сочли, что комната 6х4 вполне сгодится для их экспозиции. С течением времени, однако, объем ее нарастал, и теперь тут чувствовалась большая скученность старинных предметов домашнего обихода и иных артефактов.
              В переднем правом углу сразу бросались в глаза самые суровые изделия, а именно - оружие. Тут аккуратно лежали в ряд на наклонном подиуме боевой по виду топор, два кинжала, большой нож типа мачете, обломок стрелы с наконечником, шашка без эфеса и только с хвостовиком, на который насаживалась деревянная или костяная рукоять, утраченная за давностью лет; боевая труба-рожок и шпоры, которые истязали коня. Но центральное место среди этого арсенала занимала кираса,  под горловиной которой помещался затейливый орнамент из более светлого металла, занимавший площадь в две ладони. Косарев с восхищением рассматривал выдающийся экспонат, подобного которому в ближайших пределах найти было нельзя.
               - Это серебряная чеканка – рассказывала Виктория, - так говорят специалисты, хотя никто ни кусочка от нее не отрезал и не исследовал. Но кирасу давно уже хотят у нас забрать – сначала такая идея возникла в райцентре, для их музея, а в последнее время заговорили о том же в областном. Мы, конечно, против, но если с районными музейщиками как-то еще справлялись, то с областными…  Сейчас очень сложно: там ведь заведует такими делами министерство культуры, и куда же нам против него? Наш глава администрации, Андрей Кузьмич, Петр Петрович, сельские депутаты поддерживают нас, но все ненадежно. А жалко терять такую достопримечательность. Ведь это все оружие собрали только для того, чтобы создать уголок, где была бы не только эта одинокая кираса.
               - Да-а, - протянул гость. – Значит, она главная в этом собрании? А откуда же взялась?
               - Говорят, принес на себе какой-то странник и попросил оставить на некоторое время в сельсовете. Этого ДК тогда не было, только изба-читальня. Но человек тот за кирасой так и не пришел.
               - А что же сельсоветчики, когда принимали этот доспех, ничего насчет серебра не поняли?
               - Наверное. Вещь была в ржавчине, надо думать, грязноватая. Хорошо хоть, ее вообще не выбросили, а после в металлолом не сдали. Это уже когда появился этот Дом культуры, пришла идея собрать здесь и некоторые исторические экспонаты. Кто-то вспомнил и о кирасе. Начали приводить ее в порядок, когда очистили, поняли, что на груди не просто рельеф, а накладка из серебра. Кто-то даже предположил, что это белое золото. И слегка поцарапали, чтобы убедиться, но для золота металл оказался слишком твердым. Вот тогда и появились сотрудники районного музея, а потом находкой заинтересовались областные деятели. В районной газете появилась заметка о ней. Тогда наши местные стали чаще сюда заглядывать,  загордились – шутка ли, латы чуть не самого короля Артура. Хотя до сих пор ничего до конца не ясно, откуда кираса, и что за металл на ней, кроме основного. Уж точно, не алюминий.
              - Да уж, - согласился Косарев – в те времена его еще, кажется, не умели делать.
              - А музей с недавнего времени стали запирать, кроме того, что запираются и входные двери ДК. На всякий случай. Но, видимо, дело идет к тому, что придется нам раритет отдать на экспертизу – уж слишком большой интерес проявляют к нему в области. Вопрос только – вернется ли он потом сюда.
                - Даже не придумаешь, что и посоветовать, - сочувственно произнес гость. - Если придет циркуляр, деваться просто некуда. Но вообще, музей у вас хоть маленький, но богатый. Одного только оружия на взвод хватит!
               Виктория улыбнулась:
               - Есть планы расширяться. Проблема только - где разместить музей? Здесь все занято, видимо, придется строить для него отдельное здание. Экспонаты все прибывают, хотя и не так массово, как прежде. Но и то, что есть, требует большего пространства. Да вот есть у нас тут еще каморка, вроде запасника для картин наших художников и некоторых поделок. Лучшие работы в вестибюле, а тут – что осталось.
                Она открыла дверь в тесную комнатку без окон, и включила свет. Тут Косареву бросилась сразу в глаза деревянная скульптура всадника на коне. Потому что всадник едва не уперся кулаком в лоб Виктору. В кулаке он сжимал поводья, другой рукой доставая из ножен холодное оружие. Какое – трудно было понять из-за их секвестированной длины. Соответственно, не вошли в композицию и ноги – как коня, так и седока. Поскольку исходного массива древесины недоставало на масштабное произведение. Не очень выразительным получилось лицо воина, зато с большой любовью и тщанием выполнил его художник у коня, вплоть до взвихренной челки.
               «Лошадник, однако», - подумал Косарев, огибая кулак  сурового героя и продвигаясь дальше, чтобы освободить место для сопровождающей его сотрудницы. Следующим произведением, привлекшим его внимание, стал новаторский натюрморт. Художник изобразил на нем несколько ощипанных кур, свесив головы, лежащих на столе с бликами отраженного света. На краешке незаменимой кухонной мебели примостилась женщина, тоже без одежды. Мечтательный взгляд ее был устремлен поверх кур, но предмет наблюдения находился вне границ холста. Интригующее полотно заключено было в роскошную резную раму. Косарев озадаченно почесал в затылке.
               - Это наш художник Святослав Николаев, - пояснила гидесса. – Он писал эту картину на областную выставку и заказал такую роскошную раму. Но почему-то картина дальше никуда не пошла, как он говорил - сопровождение там никудышное. И она вернулась обратно; некоторое время висела в вестибюле, но потом общественность начала высказывать недовольство слишком откровенным  ее характером. И пришлось снять. А Николаев уехал в Петербург, хорошо хоть - до того.
               Виктор осмотрел еще несколько работ местных мастеров и вынес свой вердикт:
             - Да, обязательно нужен настоящий музей.
             - Непременно! – подтвердила Лунина, сбрасывая со лба прядь густых тончайших волос. – Ведь это стимул и для подрастающих художников; в детском саду и школе такие есть таланты!

               Затем Виктория показала Косареву остальные помещения Досугового центра и когда экскурсия подходила к концу, в коридоре появилась Ольга Ивановна.
               - Ну как, Вика – все успели посмотреть?
                - Как будто все, кроме директорского кабинета. Но Виктор Юрьевич, наверное, сильно не расстроится? – И Виктория со смешливой искрой во взгляде посмотрела на молодого человека.
               - Я постараюсь, - в тон ей ответил он. – А в общем и целом, спасибо вам за эту экскурсию. Очень интересно было все, особенно в музее.
                И они с Ольгой Ивановной, выйдя из здания,  намеревались тронуться в путь, каждый в свою сторону. Вика, вышедшая их проводить, стояла на крыльце.
                - Ну, всего хорошего вам, тезки! – обернувшись, пожелала школьный организатор. – До встречи!
                - До встречи! – в унисон отозвались они.
                Когда дверь захлопнулась, Косарев бодро двинулся прямо домой, рассудив, что директору не обязательно представлять отчет о посещении культурного центра. Он шел, спинывая с асфальта мелкие камешки и неизвестно чему, улыбался. Петр Петрович, молодец, подбросил неплохую идею. Улыбка не покидала его незагорелого лица, и когда он вошел в свой двор. 
                ***
              Николай Крюков чувствовал некоторую вину перед своим быком Ларькой за то, что поздно выпустил его на выпас. Тот порядочно проголодался и пребывал в то утро в скверном расположении духа. Поэтому управлять им пришлось при помощи вил. Крюков - специалист по обращению с крупным рогатым скотом, потому что работал пастухом. И не его вина, что на этот раз он запоздал с выгоном Ларьки. Просто ему крепко нездоровилось после вчерашних посиделок с приятелем. Тому хорошо – он не опохмеляется по утрам, а Николай без этого не может, просто лежит пластом. Это наследственное. Лекарство известно, отпускается без рецепта, и действует неплохо, но не всегда оно есть под рукой. Так случилось и сегодня, и хоть до магазина два шага, но идти туда бесполезно: Крюков там в числе первых должников. Хотя и ему некоторые должны, за пастьбу скота – уж более десяти лет, да забыли, или делают вид, что забыли. Супруга Николая работает на почте и, конечно, не бесплатно, дочка трудится в городе, и тоже получает зарплату. Но деньги они тратят по своему усмотрению, советуясь с главой семьи лишь по стратегическим вопросам. Таким образом, финансовые потоки огибают Николая Михайловича и поправлять здоровье утром иногда становится проблемой. Хотя не сказать, что он совершенно бездельничает и не имеет никакого дохода. Нет! При сельской администрации Крюков выполняет разовые задания по договору: где-то для нее требуется починить забор, выкосить траву на прилегающей территории – дважды за лето, заменить проржавевшую водосточную трубу у пенсионера; да мало ли мелочной работы, за которую не возьмется бригада. Даже и Кирилл Листратов, столяр, такой мелочью заморачиваться не станет. Да, много чего по части сервиса недостает в Луговом. Надо укреплять экономику, а тут  первое слово за администрацией. Финансы!
                Как раз кстати в эти поры подвернулся прожект молодого Лихова, Алексея - сына Ивана Егоровича. Сам-то Егорович человек обстоятельный и надежный, депутат. А вот наследника Андрей Кузьмич Лыков мало знает: разные возрастные категории. Да и ладно! Главное, что Алексей загорелся идеей организовать в селе заготовительный пункт по дикоросам. То есть по съедобным и лекарственным растениям, произрастающим в лесах, лугах и на болотах. Хорошо бы, что-нибудь путное выгорело из этой затеи. Хотя существовали же раньше заготконторы, и с пользой. Лыков мало-помалу и сам загорелся этой идеей. Лишь бы молодой не намерился бросить дело, поскольку начало будет не щедрым. Но летом  начать самое время, продукт дать, людей занять, а там, глядишь, и зимние дары подойдут: шишки, шкурки и шкуры, рога и… Тьфу ты, пропасть!
                Андрей Кузьмич извлек телефон и позвонил Крюкову.
                - Николай! – после приветствия сразу перешел он к делу. – Сильно занятой, нет? Тогда подойди на минуту. Нет, инструмент пока не нужен, просто деловой разговор.
                Лыков удовлетворенно потер руки и достал протокол прошедшего заседания думы. Там, правда, ничего о заготпункте не было, и хорошо: нечего раньше времени трубить. Есть и другие вопросы.
                Несмотря на то, что телефонный голос Крюкова показался главе больным и слабым, в натуре выглядел он не совсем плохо, лишь лицо слегка опухло и покраснело.
                - Так вот, Николай, - начал Андрей Кузьмич, когда приглашенный уселся на потертый стул с железным скелетом, - появилась возможность у нас открыть пункт по заготовке дикоросов: ну, там черемши, ягод, грибов, всяких березовых почек и прочей ромашки. Все, что идет на питание и на лечение. Перечень и цена будут. Так что если есть желание подзаработать, готовься. А пока такое дело: там у нас есть избушка, где Локтевы жили, знаешь же. Она пустая, но надо посмотреть, малость навести порядок. Там откроем пункт. Настоящую уборку заведующий потом сделает, а пока надо привести в сносный вид внутренность. Возьмись!
               Взгляд Крюкова приобрел осмысленное выражение, он оживился:
               - Это вообще хорошо! Андрей Кузьмич, а можно маленький аванс в счет дикоросов?
                - Так еще и сбор не начался! Что-то ты спешишь.
                - Ну, ведь начнется, раз уже решено. А аванс совсем маленький…
                - Ну ладно, без всякой бухгалтерии. Это тебе за приведение избы в порядок, - и глава отсчитал из своих сумму, достаточную для опохмеления, поскольку слыл человеком понятливым. – Но смотри, сделай там все по уму! – напутствовал он вдогонку.
                - Обязательно, Андрей Кузьмич, обязательно!
                Лыков отвалился на спинку кресла, задумался.
                Крюков мужик в общем-то, работящий, это он сейчас от определенного безделья стал закладывать за воротник, а в иные, прошлые времена был нарасхват. То есть абсолютно занят, потому что вахта пастуха длилась с раннего утра и до заката, когда стадо возвращалось домой. Несмотря на завидный заработок, при том, что не все владельцы платили вовремя, конкурентов у Николая практически не было. Сменилось несколько напарников, но никто надолго не задержался. Особенно туго пришлось Николаю, когда ушел и последний. Тогда все стадо Крюков досматривал один. Загорел, как житель Кашмира и исхудал, но заключительную вахту выдержал. А потом скот на пастьбу в Луговом перестали сдавать, поскольку с развалом колхоза почти исчезли посевы и охранять стало нечего. За неимением. Рогатый скот был премного доволен. До Крюкова, потярвшего рабочее место, ему не было дела.
               Между тем Лыков на Николае крест не ставил, мало ли что: вдруг придется снова внедрять организованную пастьбу, и где тогда брать специалиста? Это не директор нефтебазы, враз не заменишь. Глава, конечно, тут рассуждал неправильно, потому что настоящий специалист тем и ценен, где бы он ни работал.
                Что до пункта заготсырья, тут ему припомнились былые, хоть и не очень давние, времена. Когда функционировавшая в районе заготконтора бойко вела закуп и продажу даров природы и подворий сельчан. Тогда продукция эта, пользовавшаяся большим спросом, заготовлялась в неограниченных объемах. Особо ценные виды растительности и животноводческого сырья сдавались в обмен на импортные вещички. Славная охота одно время велась на папоротник орляк, который замечательно покупали японские гурманы. Взамен присылали потрясающую радиоаппаратуру, в том числе навороченные магнитофоны. О, кайф! Хотя не вся эта сказка попадала к сборщикам папоротника, большая часть ее радовала тех, кто распределял по районам , сельсоветам и кустам. Лыков, правда, не успел поучаствовать в этих веселых забавах: как-то все сошло на нет. Или орляк весь извели, или у японцев кончились деньги, но ажиотаж угас, как очаг с сырыми дровами. Вспомнился также период активного сбора лекарственной толокнянки. Это был поистине ураган! Приемочная цена травы была чудо как хороша, и все незанятые на важных производствах, устремились в тайгу. И заготовили немыслимые объемы толокнянки, и славно заработали. Но уж больше ее не рекламировали и почти не принимали: аптечные сети пресытились и не могли больше переваривать это ценное сырье.  Андрей Кузьмич поэтому опасался, как бы нечто подобное не случилось и с организуемой в Луговом заготконторой. А насколько замечательно получилось бы, пойди все как надо! В селе появилась бы еще одна достопримечательность, и не пассивная, вроде собрания картин, или мифического водяного, а вполне реальная, живая, производственная. Пример для подражания!
                Беседа главы с предпринимателем дала основания полагать, что заявленная цель достижима – уж больно деловито тот подошел к проекту. Ну, хоть что-то! Андрей Кузьмич за время управления вверенным участком выбился из сил в стремлении найти идею, которая помогла бы поднять Луговое над прочими территориями и прославить данное поселение. Ну, и попутно – Андрея Кузьмича Лыкова, его недреманного главу.
                По всей видимости, в тот день Николай Крюков излечился от недомогания, потому что на следующее утро руководитель увидел его на улице Крайней, влекущего тележку с ворохом свежескошенной травы. При ближайшем рассмотрении она оказалась иван-чаем.
               - Ты что же, уже приступил? – спросил приятно удивленный Лыков.
               - А как же! Чистку я сделал, Лихов уже присобачил вывеску, с женой своей наводят окончательный марафет. Успевать надо!
               - Ну-ка, ну-ка! – проговорил глава и направился к домику  Локтевых, пустовавшему уже около года. Тут сразу бросались в глаза изменения: доски, которыми заколотили окна, уже отсутствовали, молодая Анна Лихова мыла стекла, супруг Алексей чинил штакетник. Фронтон здания украшала кривовато написанная вывеска «Прием дикоросов».
                - Так у вас тут полный спринт! Здравствуйте! – заулыбался Лыков, приблизившись.
                - Приходится, лето короткое, - словоохотливо отозвался заготовитель, а его половина помахала рукой и продолжала свою работу, стоя на расшатанном столе и рискуя свалиться вместе с ведром и тряпками.
                - Между прочим, видел уже одного сборщика, - сообщил глава администрации, - Крюкова, он везет полную тележку кипрея, хотя я думал, его щиплют прямо на поле.
                - Это лучше всего. Но Крюков вчера подходил, говорит, буду листья обирать дома, в тени, потому что на поле жара начинается рано. Тоже правильно, потому что это для травы вредно. Для полезности ее. Только все надо делать быстро.
                - Навряд ли это у него получится: накосил-то целую копну.
                - Надо будет заглянуть к нему, как бы не испортил.
                - Загляни. Ты вообще говоря, курсы какие-то кончал, специальные?
                - Типа того. В основном-то в училище, по ботанике гербарии собирал. Ну и в продолжение этого дела прослушал курс по заготовке лекарственных трав. Отец говорит: «Попробуй. Лета тебе хватит, чтобы понять, стоит ли овчинка выделки». Будем стараться.
                - Наверное, надо сдатчиков инструктировать, чтобы все было качественно?
                - Да, конечно. Но первые дни – примерка.
                Пожелав молодой чете успехов, глава поспешил на свое рабочее место. Весь в работу ушел и Николай Крюков, занятый ощипыванием стеблей кипрея, трудились в авральном режиме молодые Лиховы, без устали сортировал бумаги на своем столе Андрей Кузьмич и даже Ларька, дорвавшийся до особо питательного клевера, не помышлял о доме. Все стремились по полной программе использовать светлое время, а то и прихватить часть ночи. Время дорого.
                Ах, не всегда намерения, в том числе и полезные, реализуются!
                ***
               Виктор Косарев, направлявшийся к своей квартире, также строил планы на вечер. Потому что потехе, известно – час, остальное время – делу.
              Бытие требовало перехода от развлечений к трудовым обязанностям, из которых первейшей представлялось приготовление обеда. Поскольку особых физических нагрузок не случилось, на обед вполне годился доширак. Вскипятив воду, Виктор заварил лапшу и скоро уже вкушал скороспелое блюдо. После двух стаканов чая, выпитых по причине жары, проникающей даже в дом, он вышел на улицу и устроился на скамеечке в тени забора. Удобного места во дворе не нашлось.
             «Надо соорудить такое где-то у дома. А то сижу тут, как бабушка-регистраторша. А делу-то - время», - вспомнил Виктор и поднялся.
             Со стороны Дома культуры показался нигилист Кирилл.
             - А, вы тут обосновались! - резюмировал он завершающееся сидение Косарева.
             - Тут. Что, на обед?
             - Да, куда же деваться. Правда, есть у нас специалист, специалистка то есть – она обедает на работе. На краю села живет, потому что, километра полтора. По жаре - некомфорт. А ей что? Дети на каникулах, по хозяйству управятся. Ей дома только вечерняя вахта.
              - А-а, а то я уж подумал, не Виктория ли Петровна такие невзгоды терпит?
              - Ну, для Вики-то полтора километра – семечки. Она и марафон может пробежать. Спортсменка!
              И Кирилл продолжил свой путь, обмахиваясь разноцветным рекламным листком.
              Прошло два пожилых джентльмена, с любопытством поглядев на бездельника.
              - Что-то уж сильно парит, - проговорил один.
              - Не иначе – к дождю, - отозвался другой.
              - Вообще, хорошо бы, а то картошка сохнет. И грядки.
              - Это да. Их простой водой хоть сколько поливай, все равно не то.
              - Нет, конечно. Дождичек – совсем другое дело!
                Глава 3
                Кража
               Косарев убедился – он верно решил, что хватит вводить в недоумение людей, сидя в работоспособном возрасте на скамеечке и ничего не делая. Даже в минуты отдыха. Он окинул прощальным взглядом один, затем другой конец улицы, и вошел во двор. Предстояло найти ножку для грибка – проще говоря, не слишком громоздкий, элегантный столб. Запасы стройматериалов возле сарая не отличались изобилием, но переворошив их, домохозяин отыскал сосновый брус толщиной 10х10 сантиметров и решил, что это сгодится. Дерево следовало острогать, но эту операцию провести было нечем: не снимать же стружку кухонным ножом. Исследовав содержимое сарая, где, надо думать, с незапамятных времен хранился всякий хлам, он отыскал старый заржавевший рашпиль и принялся скоблить брус. На обработку всех четырех граней потребовалось полчаса, и результат получился не особо впечатляющим, но всю пыль и грязную древесную бахрому труженик счистил.
               Выбрать площадку для грибка было делом одной минуты. Лопата вполне теперь соответствовала своему назначению и скоро яма нужной глубины зияла в глубине двора.  Сейчас же Виктор установил брус и завалил его со всех сторон землей, не забывая усердно трамбовать ее каблуками. Оставалось изготовить шляпку гриба. Тут в ход пошли обрезки листовой жести, оставшиеся некогда от устройства кровли. Скреплял их мастер алюминиевой проволокой, за неимением заклепок. Осмотрев результат своих трудов, он нашел, что жестяной зонт получился не особенно эстетичный  и даже несколько неряшливый. Однако отступать Косарев не собирался. Сооружение примет совершенно другой вид, будучи законченным, без сомнения. Теперь следовало укрепить жестяную шляпу на столбе, так, чтобы она не колебалась от ветра. Задача тоже непростая, учитывая скудость имеющихся ресурсов.
              В конце концов, не найдя более подходящего варианта, он решил укрепить кровлю проволокой, продев ее концы сквозь отверстия в жести и прикрутив нижние к столбу. Тут требовалась проволока жестче алюминиевой и, не найдя нужной в пределах усадьбы, он отправился за ворота.
              Поиски увенчались успехом довольно скоро, поскольку проволока на металлолом не годилась, и ее встречалось по обочинам довольно много.
               «Ты дарила мне розы, розы пахли полынью…» - мурлыкал себе под нос Виктор, разламывая проволоку на полуметровые куски. Четырех будет достаточно, подумал он и решил сделать небольшой перерыв и подкрепиться, но тут же вспомнил, что у него закончился хлеб. Пришлось идти в магазин, тем более - и некоторые другие припасы подошли к концу. Кроме гамбургера и непременного доширака, были приобретены сосиски, макароны и рыбные консервы. Упаковав все это, Косарев направился домой, но на середине пути вспомнил, что забыл кое-что, а именно – хлеб. Вернувшись в магазин, подумал - раз так, то необходимо прикупить еще и бутылку пива.
               Пиво он решил оставить на вечер, а пока подогрел чайник и выпил снова два стакана чая, закусывая гамбургером. И через четверть часа отправился во двор. Но едва Виктор взялся за дело, по жестяному зонту застучали крупные капли дождя, подкравшегося незаметно. Моментально промокла рубашка, и строитель грибка поспешно ретировался – на этот раз, как полагал он, уже надолго. И в самом деле: неспешный дождь теперь мелкой моросью падал на землю в течение двух часов и Косарев с неприятным удивлением обнаружил, что в спальне раздается отчетливый звук размеренной капели. Поспешив туда, он убедился, что, действительно, потолок промок почти посередине и из мокрого пятна то и дело срываются вниз звонкие в тишине капли.
              «Вот только этого не хватало, черт возьми!» - ругнулся новосел, впервые столкнувшийся с такой напастью. Подставив пустое ведро для мытья полов, он поспешил на улицу. Дождь еще не прекратился, но сыпал едва заметно. Уже совсем стемнело, и разобрать со двора, где прохудилась крыша, не получалось. Лестницы в хозяйстве, доставшемся Виктору, не нашлось, и он, не рискуя взбираться в потемках по мокрой крыше, почел за лучшее оставить ее ремонт до утра. Почти полуночный мрак усиливался еще и непроницаемой завесой туч и пеленой дождя, сыпавшегося из них. Присмотрев на всякий случай два больших куска жестяных обрезков, Косарев направился обратно, решив, что в таких обстоятельствах остается только выпить пива и улечься спать.
            Первую часть этого плана удалось выполнить, но только лишь он стал расправлять постель, как капельница на потолке начала работать с удвоенной скоростью и ведро стало наполняться с катастрофической быстротой: теперь уже вода бежала почти беспрерывной струйкой, так что от нее разлетались мелкие брызги.
             Малое время спустя ведро пришлось выносить и вылить воду за забор. А поскольку проезжая часть неоднократно ремонтировалась, подсыпалась и доасфальтировывалась, она стала выше прилегающих территорий и вода, выплеснутая Виктором в кювет, потекла во двор. Но тут уж никуда не денешься, спасти бы саму квартиру! Он поспешил в дом и поставил ведро на место. Между тем в разрывах туч показалась луна, и терпящий бедствие молодой человек понял, что выпадает шанс заделать брешь в крыше. Хотя дождь еще понемногу сеялся из прохудившейся тучи, Косарев выбежал во двор, имея в руке табуретку, подтащил к сеням мятую железную бочку, служащую для сбора осадков, перевернул ее, вылив воду, и поставил на днище табуретку. Вслед за тем забросил на крышу жесть, выдернул из-под крыши сарая несколько гвоздей, служивших для подсушивания лечебных трав, взял молоток и полез на крышу.
               Несмотря на подставленные бочку и табуретку, подняться на мокрую кровлю удалось с трудом – хорошо, что из нее часто торчали головки шурупов-саморезов. Неисправность он отыскал быстро: просто отошел угол одного листа кровельного железа, и вода затекала под него с верхнего листа.
Саморезов у него не имелось, но Виктор решил, что пойдут и старые добрые гвозди. Он уже нащупал их в кармане куртки, как вдруг на улице раздался топот бегущего человека, который на мгновение прервался, поравнявшись с домом, на крыше которого священнодействовал Виктор Косарев.
              - Эй, учитель! – раздался задыхающийся вопль, - помогай догонять! Кирасу украли!
              И топот стал стремительно удаляться вместе с субъектом, производившим его. Несмотря на полутьму, Виктор узнал в нем Кирилла. Рискуя свернуть шею и не заботясь больше о крыше, верхолаз очень быстро спустился на землю и поспешил за преследующим вора. Последнего почти не было видно, но его маршрут отмечали хлюпанье воды в лужах и приглушенный топот, смягченный грязью.
              - Как, что? – спросил на бегу Косарев, настигнув запаленно дышащего Кирилла.
              - Потом! – махнул рукой тот. – Он там, впереди!
              И они понеслись дальше, то и дело оскользаясь и ловя влажный воздух распахнутыми ртами.
              «Так если он впереди, вопрос еще, какая у него фора, - лихорадочно соображал Виктор. – Может, вор уже за два километра. Где его искать?».
              Но довольно скоро они различили неясную фигуру метрах в 300 впереди себя. Понятно было, что человек бежит, и бежит тяжело, что и неудивительно: если это он завладел доспехом, тот заставит его попотеть. Тащить бегом полупудовый раритет по склизкой глине не так-то просто. Не слишком быстро, но дистанция между ним и преследователями сокращалась. И тут тать свернул у последнего дома к реке.
              - Ты беги за ним, а я по краю кустов, все равно он выбежит на дорогу, - придушенно крикнул Косарев.
               Они разделились, и дальнейшая погоня проходила вовсе в замедленном темпе: грабитель и вслед за ним Кирилл пробирались сквозь заросли, а Виктор продвигался по опушке, временами останавливаясь, чтобы определить, не слишком ли оторвался. Одновременно он решал задачу, куда мог двинуться вор: вряд ли на другой берег, скорее всего, хочет спрятать ношу где-то по пути и уже налегке уйти от погони. Тем же были заняты и мысли его напарника.
             Они миновали уже место пикников, где в омутах обитал водяной, и углубились в заросли тальника, в которых местоположение кого-то можно было определить только на слух. Тут абсолютное преимущество имел злоумышленник. Через несколько минут  он вынырнул из кустарника, толкая мотоцикл.
              - Кирилл! – во всю мочь крикнул Косарев и бросился наперерез мотоциклисту, который остановился и лихорадочно принялся заводить механизм. Затрещал мотор и тут же из зарослей вырвался Кирилл. Но ни он, ни Виктор уже не успевали отменить старт транспортного средства. Буксуя на мокрой траве, оно, понуждаемое седоком, с оглушительным треском последовало к шоссе.
               - А кирасы-то уже с ним не было! – переводя дух и держась за печень, констатировал Кирилл. – Потому что куртка болталась, как на вешалке.   
                - Не было, - подтвердил Косарев и плюнул с досады.
                - Так и лучше, наверное - мы не дали уволочь ее.
                - Да, это верно. Но теперь надо ее искать.
                - Метров двести кустов. Нужны помощники.
                - Только уж не сегодня. Бр-р!
                - Нет, конечно. Мы свою часть дела сделали, остальное завтра. У меня вода в кроссовках хлюпает, и дождь все моросит.
                Виктор представил, что делается сейчас в его квартире. Ведро, конечно, переполнилось, и вода залила пол в комнате. Хорошо, если не переливается уже через порог. Придется крепко авралить.
                - Да, а с чего все началось-то? – спросил он.
                - Позвонил дед Илюхин, он по соседству с клубом живет, только с тылу. И увидел, что лезут в окно. Сразу брякнул мне, как я есть ответственный за пожарную безопасность и порядок в ДК. В смысле дебоширов вышибать оттуда. Хотя я веду кружок волейбольный и скандалить не любитель, да и за пожары отвечать. Но в культуре мужиков не очень много, так что общественная нагрузка. Ну, Илюхин уж обзвонил, наверное, и администрацию, и директрису и прочий народ, так что переполох обеспечил этот жулик.
                Кирилл был абсолютно прав: эта ночь беспокойной выдалась не только для руководящих работников Лугового, но и для всех их домочадцев, хотя они стен дома не покидали. Шутка ли: почти шторм; в такую погоду порядочный хозяин и собаку на улицу не выгонит! В основном рассуждали как будто здраво. Не пожар! А вот поди ж ты: даже полуночник Крюков оторвался от своего кипрея, а Алексей Лихов – от не терпящего отлагательства ремонта заготконторы, и они по тревоге отважно ринулись под хлесткие струи дождя. И даже успели промокнуть, хотя, не зная, кого и где искать, скоро вернулись восвояси. Но больше всего досталось, понятное дело, Косареву и Листратову.
             - Да, пакостный день выдался! Смотри, ветер еще тут. Пробирает насквозь, - проронил Виктор.
             - Ну, может, хоть эту морось разнесет. Но холодно, точно.
             И они ускорили шаг, в надежде согреться.
             - А интересно, что за хмырь забрался в клуб? – немного погодя вопросил Кирилл. - Один, без подстраховки, и орудовал как-то тупо: ну кто лезет в окно полдвенадцтого ночи? Чуть ли не днем.
             - Уж точно, не профессионал. Любитель. Но у него почти все получилось. Если бы не твоя скорость одевания, он мог сделать Луговому ручкой вместе с добычей.
              - Да. Зато я намозолил ноги - не успел натянуть носки, а эти бутсы как кирзовые сапоги. Да еще сырость в них. Сейчас идти-то больно.
               - Я и то смотрю, не слишком быстро ты бежишь.
               - Хорошо, что он упер не бриллиант какой-то, а с этой кирасой не шибко-то помчишься!
               Второй раз за ночь небо очистилось от туч и, кажется, основательно. Однако все более холодным становился ветер. Близился рассвет.
               - Так, может, зайдем ко мне, примем по 150 граммов – от простуды? – предложил Кирилл.
               - Дела у меня дома неотложные. Да сам можешь посмотреть – заходи, все равно по пути. Тут заодно и граммы примем.
               Кирилл помедлил, тряхнул головой:
               - А у тебя дома кто есть?
               - Никого.
               - Тогда пойдем.
               - Мать честная! – поразился гость, едва только переступил порог. – Это что же такое делается?
               - Вот. Ты носки не успел надеть, а я – крышу залатать.
               - Так прямо с крыши – и в погоню?
               Дождь и в самом деле наполнил ведро и, не останавливаясь на этом, продолжал поставлять небесную влагу все то время, пока за пределами переувлажненной квартиры ее хозяин с напарником принимали ванны непосредственно на себя. Комнату, в которой образовалась течь, залило на высоту половины плинтуса в той стороне, где неровный пол опускался. Протвоположная его сторона оставалась сухой, что послужило некоторым утешением. Не медля ни секунды, но осторожно, чтобы не расплескать наполненное до краев ведро, Виктор повлек его во двор, где и вылил, не выбирая места. Вернув емкость на место, он тут же метнулся на кухню, достал два стакана и початую бутылку водки, наполнил их почти наполовину.
            - Ну, за противодействие воровству и простуде! – провозгласил он, вручив  один гостю. Выпитое подействовало почти сразу: оба почувствовали, что озноб покидает тело, потряхивая организм крупной дрожью.
             - Хоть и лето, а впору шубу надевать, - заметил Кирилл, возвращая стакан на стол. Виктор нарезал на пласты кусок соленого твердого, как фанера, сала и хлеб, и они тут же закусили, чувствуя, как блаженное тепло разливается по телу.
             - Подожди чуток, - сказал затем Виктор и, вытянув из-под умывальника тряпку, стал собирать с пола воду, отжимая в ведро. Скоро оно почти наполнилось, и он поспешно вылил содержимое, после чего выжал тряпку особо тщательно и расстелил в самом пониженном месте.
              - Ну, чтобы до утра погода простояла, - произнес он очередной тост, после того, как сполоснул руки, и они снова выпили, усевшись за стол и уже без всякой спешки.
              - Так может, с крышей подсобить? – спросил Кирилл, когда они окончательно согрелись. – Нет? Тогда я пошел. Спасибо за угощение. Надо снять всю сырость и поспать теперь немного.
              - Уж как водится. После купания – непременно. Уже и светать начинает.
              - Воду из башмаков забыл вылить, - спохватился Кирилл и, как был босиком, вышел в сени. Обратно он зашел уже обутый.
              Выпили еще на посошок и расстались.
              Утром в Доме культуры собрались все работники, в том числе и отпускники. Мобилизованные руководительницей учреждения, они ждали распоряжений. Прежде всего, следовало уяснить, что произошло и как это стало возможно. Обсуждение и высказывание гипотез заняло около 40 минут. Старик Илюхин между тем, в этом обсуждении не участвовал, хотя и первый забил тревогу. Он сидел дома на кухне и размышлял, как избежать последствий кражи ценного музейного экспоната. Просто умудренный годами, он на всякий случай сходил к культурному центру, осмотрел местность у окна, через которое умыкнули реликвию, и заглянул внутрь здания. И напрасно: под окном кроме раскисшего чернозема, потревоженного обувью вора, ничего не нашлось, как и в комнате у окна, зато он зацепился за нечаянный гвоздь и порвал рукав. Так или иначе, выходило, что предотвратить грабеж он не мог.
          
          
               
 Своей половине ничего Тимофей Иванович не сказал, кроме того, что кто-то забрался в ДК и украл старую военную кирасу.         
                - А ты сени не забыл запереть? – спросила она и снова заснула. А Илюхин не мог заснуть, и задремал лишь на рассвете.
                Совещание в Доме культуры пришло к единому мнению, что орудовал кто-то из бывших местных жителей или уж точно по наводке из ныне здесь живущих. На это указывали и уверенные, хоть и дилетантские действия злоумышленника, и то, как он ускользнул от преследователей. Кирилл, прибывший на совет в числе первых, устал уже в десятый раз рассказывать обо всех обстоятельствах ночи прибывающим односельчанам, включая подошедшего замглавы администрации. Спрашивали, какой рост имел похититель, широк ли в плечах и пояснице или худощав, и не хромал ли он на левую ногу. Интересовались также, какой марки использовался мотоцикл и что у вора было на голове, на плечах, и на ногах. Все эти вопросы задал впоследствии также прибывший позже участковый.  Пока же пришла пора отправляться на поиски пропажи, но не хватало одного из главных действующих лиц – именно Виктора Косарева. Конечно, Кирилл объяснил, что учителя застигло стихийное бедствие, и он спешно занимается ремонтом дома, но особо нетерпеливые настаивали, чтобы позвонить ему еще раз. Тут как раз и прибыл недостающий член поисковой экспедиции, не успевший даже позавтракать. Весь отряд высыпал на улицу и двинулся по раскисшей улице, заасфальтированной только в центре, к Убе. Впереди шли участники ночной погони. Жители Лугового и сами знали, где протекает река, и где раньше отдыхали у костерка его жители, но порядок – прежде всего, и Кирилл с Виктором исправно показывали пройденный несколько часов назад путь.
              Работа началась с углублением отряда в заросли кустарника. Здесь тщательно осматривались и чащи, и отдельно стоящие купы растительности, ворошились куртины высокой травы, запрокидывая головы, поисковики всматривались в кроны редких деревьев. Хотя ясно было, что вряд ли тать в той спешке мог взобраться на березу, нагруженный к тому же тяжелой кирасой, спуститься и все же оказаться далеко впереди преследователей.
               Поиски среди мокрых еще кустов, осыпающих брызгами – небольшое удовольствие, и энтузиазм, охвативший поначалу сыщиков, постепенно уступил место раздражению, поскольку была осмотрена уже большая территория – и все безрезультатно.
               - Нашла! – вдруг раздался возглас учительницы химии, которую вместе с двумя другими попросил оказать культуре помощь Петр Петрович. Две подруги были рядом. Все трое смотрели на оцинкованный предмет в виде уменьшенной ванны с закругленными углами, а одна из троих даже рискнула перевернуть его, запачкав перчатки. После недолгого совета пришли к мнению, что вряд ли это корыто могло служить доспехом отважному воину древности. Несмотря на отдельные следы ржавчины и вмятины. Подоспел Кирилл и с первого взгляда определил, что находка не представляет исторической, и никакой иной ценности
               - Федот немного не тот, - сочувственно сказал он педагогам. - Даже и совсем не тот.
               В конце концов, все собрались на краю отмеченного Кириллом и Виктором участка, где лиходей стал выбираться на трассу, и даже нашли размытый след мотоцикла, но больше – ничего.
               - Что, будем делать второй заход? – спросил кто-то.
                - Может, лучше попросить школу? Днем все просохнет, пусть ребятишки поищут. Они глазастые, и, главное - это для них развлечение.
                - Так они же на каникулах. Как собирать? – нашелся кто-то здравомыслящий.
                - Жаль. А Петр Петрович, как патриот села, пошел бы, наверное, навстречу.
                - Кирилл, а ты не заметил - может, он оставил железо под курткой и - адью? – задал коварный вопрос тренер по волейболу. – И ехать удобнее. И теплее.
                - Заметил, - посмотрев на Косарева, неприязненно бросил бойлерщик. – Обыскать его как-то не получилось. Мотоцикл шибко быстро ехал. Уж извините. Но на нем осталась только куртка. Тряпичная.
                И, отвернувшись, Кирилл последовал в обратный путь, теперь уже минуя кусты. Вслед за ним, помедлив малое время, двинулся и Виктор. А скоро и весь поисковый отряд шествовал в Луговое, оставляя за собой полосу примятой травы. И на все лады понося жуликов и казнокрадов.
              - Ты разделался с крышей? – через несколько времени спросил Кирилл, стараясь забыть неудачную розыскную операцию. – Тогда зайдем ко мне, отметим неудачу.
              - Ну, неудача – это еще вопрос. По-моему, он просто доспех утопил. Так что счет 1:1. А насчет зайти – нам никто порицание не вынесет?
              - Моя Ирина у родителей гостит, приедет вечером. Да и не скандальная она, тем более, я редко прибегаю. Употребляю, то есть.
              В небольшой, чисто прибранной квартире Кирилла чувствовался легкий запах сосновой смолы.
              - Ты, видно, упорно занимаешься столяркой, - заметил Виктор, - свежим деревом пахнет.
              - Занимаюсь, когда есть заказы, - признался Кирилл. – Но пахнет смолой: я собираю смолистую стружку – он понизил голос – чтобы отбить запах сивухи у самогонки.
              - Получается?
              - Не очень. А должен получаться мускат. Но не сдаюсь.
              - Интересные у тебя хобби.
              - Приходится. У кочегаров же сейчас межсезонье. Вот и развлекаюсь. Еще за грабителями гоняюсь. Хорошо, что не часто, а то ведь на все здоровья не напасешься. Работаю-то я в основном вручную. Ну, присаживайся, я угощу тебя своим фирменным напитком – на пробу. Но пить будем добрую старую водку, она привычнее.
               С этими словами хозяин открыл холодильник и достал обледенелую рыбу почтенных размеров:
               - Будем делать строганину. Хорошая закуска! Охлаждает после приема горячительного. А то некоторые запивают водой, еще чем-то. Баловство!
                Из пузатого рифленого графинчика Кирилл налил полные стопки своего фирменного и поднял свою:
                - Ну, за более полное знакомство! Кирилл Владимирович Листратов; прошу жаловать.
                - Виктор Юрьевич Косарев; очень приятно, как говорится.
                И они выпили единым духом, так что у Виктора едва не выступили слезы.
                - Ты закусывай, закусывай! – поспешно придвинул к нему тарелку со строганиной Кирилл. – Спиртометр показывает 50 градусов с лишком. Но разбавлять я не стал.
                - И правильно, отдышавшись, одобрил Виктор, забрасывая в рот одну за другой мороженую стружку. – А что за рыба, красная?
                - Сиг. Но не местный - родственники подкинули, с Енисея.
                - А-а. Дивная рыба!
                - Огурчики употребляй, тоже охлаждают, хоть и не так. Но полезные, без химикалиев поскольку. И помидоры.
                Некоторое время они усиленно закусывали, особенно Косарев, у которого с утра во рту не было ни макового зернышка. Молчание нарушил  рыжий кот, появившийся из соседней комнаты.
                - Мя? - Вопросительно произнес он, в упор глядя на хозяина.
                - Да конечно, - отозвался тот, - какой разговор!
                И положил в блюдце у печки горсть сиговой нарезки.
                - Я и совсем забыл, ты ведь тоже голодный, - спохватился Кирилл и полез в холодильник, откуда достал кусок соленого сала и колбасу.
                - Да не старайся, мне этот сиг вполне заменяет все закуски!
                - Для полноты натюрморта. Ну, теперь выпьем умеренной, 40-градусной, - изрек Листратов и они выпили теперь уже не такой обжигающий напиток. Может быть, это изрядная закуска смягчила эффект огненной воды.
                - Давай-ка я яичницу зажарю, - предложил Кирилл, - а то, как говорил один профессор, холодными закусками оперируют одни только недорезанные буржуи!
                - Да ты затеял целый банкет! Оставь уже для хозяйства.
                Но яичница скоро была готова и, отведав ее, Косарев без сил отвалился  на спинку стула:
                - Все, благодарствую, но больше не могу: наелся и за утро, и за обед, и на завтра.
                - Это все потому, что мы затянули перерыв, - заметил Кирилл и вновь наполнил стопки.
                Наевшийся кот лениво растянулся возле печки и вполуха слушал застольную беседу. Иногда он зевал, раскрыв до отказа пасть, и тогда Виктор чувствовал, что, пожалуй, тоже недоспал. Но, конечно зевать в гостях – последнее дело. И когда наполненные емкости были вновь опорожнены, спросил:
                - А что ты изготавливаешь из дерева?
                - Да в принципе, что закажут. Но сейчас столяры работают на станках, тягаться с ними бесполезно. В основном делаю штучные вещички, которые не на потоке. Ворота, например, фигурные.
                - Фигурные?
                - Ну да. Фигурные там только рамы, вообще-то, но если желают, могу и полотна с финдибоберами сделать. Народ стал отходить от жестяных, из профлиста, потянулся к художественному оформлению. Ну, конечно, городские такое не заказывают: безумство же – перед каменным коттеджем лепить деревянные ворота. Ха! Там или каменные же заборы, или кованые железные решетки с завитушками, с чугунными львами.  А в деревне народ попроще. Но тоже тянется к эстетике. А как же! Но мы что-то отвлеклись от дела.
              И Кирилл вновь наполнил малые стеклянные формы.
              - Сейчас мы попробуем сготовить салат, простейший. Рецепт нашей бухгалтерши, как она говорит, «одна полячка научила».
               - Понятно. Полячка, китайка, корейка, индейка. Утка по-пекински.
               - Во-во. Но салат хороший.
               - Да ты уже не заморачивайся – не конкурс же кулинарный у нас. Сядь, отдохни лучше. Закуски и так хватает. Давай приподнимем, и я пошел.
               - Так скоро?
               - Иначе не дойду. И тащить учителя по улице ни тебе, ни мне невместно. Что скажут педколлектив и культколлектив?
               - Потеха. Куда ни кинь – все клин. Ну, давай тогда! – Кирилл поднял условный фужер, то же сделал и Виктор. Сразу вслед за тем он встал и излишне твердым шагом направился к двери. Кирилл проводил его до калитки, оценивая степень устойчивости Косарева, и успокоенный, вернулся домой. Ему предстояло мытье посуды.
                Глава 4
                Неведение Артема и лукавство деда
               Иван Егорович Лихов с ранней весны собирался сплести корчагу, чтобы ловить ельцов и прочую рыбью мелочь. При том, что она уступала промысловым породам в размерах (хотя и не уступала килькам-тюлькам), у нее имелось одно несомненное достоинство: не так несло рыбьим жиром, как, например, от селедки. Неприятие этого продукта у него пошло, вероятно, с детских лет, когда принято было почем зря потчевать ребенка рыбьим жиром.  Якобы последний способен охранить дитя от рахита и повысить сопротивляемость организма простудам. Да много еще полезного обещал рыбий жир. Впоследствии мода на него  сошла на нет, но юный Лихов успел-таки хлебнуть этого неаппетитного блюда. И немало, так что рахита счастливо избежал, хотя может быть, исключительно своей генетической устойчивостью к этой напасти. Как бы то ни было, всем морепродуктам он предпочитал обычную речную рыбу. Хорошо зарекомендовала она себя и как антидепрессант, если не спеша посидеть на берегу с удочкой, да еще и поймать десяток карасей. Но чтобы улов был более весомый, очень годится корчага. Забросил ее в воду и до завтра забыл. Потом проверил, вытряхнул, что попалось, добавил прикормки – и обратно ее в воду. Избытка рыбы обычно не бывает, чай, не сеть забрасываешь. Но пусто – почти никогда. Лихов приготовил веревку, взял нож и кликнул внука:
            - Артемка, пойдешь прутья заготовлять? Для корчаги.
             - А куда?
             - На остров. Там их много наросло, я думаю.
             - Пойдем. А долго будем?
             - Полчаса, наверное, хватит. Ну и дорога – туда, сюда.
             Внук собирался недолго и через пару минут они двинулись к мосту на остров. Это сооружение в последнее время стало более капитальным, чем прежде: теперь его основой служили уже не два, а три бревна. Поверху были настланы толстые необрезные доски. Особой нужды в этом мосту село не испытывало, но на острове имела локацию некая лодочная станция, где швартовались две весельные и одна моторная лодки. Возле села берег был пониженный, и когда вода спадала, плавсредства оказывались далеко от нее. Тащить их в одиночку не хватало сил, да даже и двоим тяжело. Потом  надо их возвращать на место – вдруг вода поднимется?  Прикол же всегда один. Остров имел берега высокие и лодки могли опуститься на длину веревки, но все равно оставались на воде. Их хозяева поэтому, скооперировавшись, держали мостик в исправности.
               Дед с внуком довольно быстро достигли моста и успешно перебрались на остров, где старший из команды, не теряя времени, приступил к срезанию ивовых прутьев, густая поросль которых подступала к воде. Дальше к середине острова росли старые ивы, корявые стволы которых облюбовали мелкие птахи, снующие по ним и склевывая букашек, хоронящихся в трещинах коры.
               День выдался солнечным, но здесь, в окружении воды, зноя не чувствовалось, хотя и парило изрядно.
               - Деда, я искупаюсь? – спросил Артем, подходя к берегу, но прежде чем тот успел ответить, он испустил панический вопль и Лихов опрометью кинулся к внуку. Шестилетний Артемка пятился и показывал в воду. Там Иван Егорович углядел длинное бревноподобное тело, уходящее в глубину.
               - Деда, это водяной? – испуганно спросил внук, прижавшись к ноге старого рыболова.
               - Ну что ты! Это наверное, просто большая рыба. Бывают же большие рыбы. Так они нам ничего не сделают – по земле же они не могут ходить. Им нужна вода, без нее любая рыба засохнет.
               Артемка, казалось, не очень-то поверил объяснениям деда и стал звать его домой. Пришлось быстро сворачивать заготовительную операцию и отправляться восвояси, благо, прутьев Лихов заготовил уже достаточно. При переходе через мост Артемка боязливо косился на воду и держался за дедову руку. Зато дома он первым делом рассказал о событии на реке, причем повторял, что он нисколько не испугался обитателя вод. Сестра Аленка, на год младше Артема, заявила, что на речку она больше не пойдет, а старший брат Андрей буднично бросил:
               - Так это был Сенька – водяной. Дедушка его тоже видел?
               - Конечно, видел. Мы же с ним вместе были.
               Конец разговора как раз застал Иван Егорович, разгрузившийся от своей довольно тяжелой ноши.
                - Кто это тут страсти-мордасти рассказывает? Андрюха, нечего пугать маленьких. А была там рыба, а не Сенька никакой!
              Артем с сестренкой убежали в спальню и шушукались там, горячо обсуждая что-то, а потом так же поспешно появились оттуда и стали спрашивать, скоро ли придет мать.
               - Так вот будет обеденный перерыв, она и придет, - сурово отвечал дед. - Она же на работе, ей некогда бегать взад-вперед!
               Некоторое время спустя брат с сестрой развеселились, играя в футбол воздушным шариком, и забыли про водяного. А Иван Егорович хмыкал, сидя в кухне на табуретке, и выпил стакан холодного чаю. После этого он отправился во двор и приступил к изготовлению корчаги, за каковым процессом тут же прибежали наблюдать внуки. Степенно пришел также и старший, Андрей, и принялся выбирать подходящие прутья, помогая деду.
              - А что, дедушка, здоровый был этот водяной? – негромко спросил он, когда младшие убежали играть.
              - Иван Егорович строго посмотрел на него, и молвил:
               - Здоровый. Но ты больше про Сеньку ничего им не говори. А то плохо спать будут.
               - Ладно. А какой он – пятнистый, полосатый или какой вообще?
                - Не успел я рассмотреть, занырнул он. Вот Артемка-то, может, успел, он первый увидел. Да некогда было ему рассматривать – испугался. Ну а ты – молчок!
                За делом Лихов снова хмыкал и качал головой. Этот водяной – надо же было! Хорошо, еще показался он без Феньки, иначе Артемка совсем бы перепугался. Дела!
                Тут вспомнились ему россказни о здешних водяных. Да и как без этих россказней, когда такие дела! Все будто бы началось, когда некий парень Сенька в незапамятные времена пошел на Убу купаться. И купался он что-то долго: бултыхался у другого берега в заводи среди кувшинок, и нырял. Мастак был нырять! Приятели кое-как дождались его, чтобы идти домой. Наконец, он выбрался из воды, посиневший от холода, но довольный, даже как будто немного не в себе. На другой день опять состоялось купание, народу охолонуться собралось много, визг, галдеж, брызги – а Сенька вдали от всех ныряет среди кувшинок. Да и подолгу ныряет, хорошо, что никому до этого дела нет, никто не удивляется, что он так долго под водой. Наконец, накупавшись вдоволь, народ постепенно стал собираться по домам, тоже и Сенькины приятели. Стали опять звать его, посмотрели – а у того берега кроме него, еще кто-то плещется потихоньку и вроде женская голова, золотоволосая. А в Луговом таких волос почти и не бывало, разве что рыжие. И вот, стали парни кричать громче и хлопать по воде, и только тогда Сенька отозвался. А золотоволосая тут же исчезла – только круги по воде! Ничего не добились приятели от ныряльщика – он только непонятно улыбался, а то издавал короткий смешок, и, очнувшись, говорил, что у другого берега вода теплей – можно целый день из нее не вылазить.
                - Ну, посмотрим завтра, - пообещал самый закадычный его приятель. – Я, например, тоже больше теплую воду люблю.
                Но назавтра с утра заморосил дождь, и чем дальше – тем больше. О купании не заходило и речи. А Сенька, ничего не сказав домашним, вдруг ушел из дома. Будто его кто-то видел на улице и, спросив, куда это он в такую погоду, получил ответ:
                - Купаться!
                И он не вернулся, и с тех пор никто Сеньку не видел. Зато видели златоволосую, она появлялась из воды больше ночью,  и проводила другой раз изрядно времени, по плечи пребывая на поверхности и плескаясь. Откуда она взялась, неизвестно, но говорили, что к ней-то и ушел Сенька. Ее назвали созвучно – Фенькой.  Случалось, что полночная Уба в полнолуние иногда начинала буйствовать: слышались в тишине мощные всплески, и на берег набегала волна. «Сенька с Фенькой в догоняшки играют» - говорили бабушки. Хотя это прибывала после ливня вода и бушевала вокруг коряг и валунов.
               Смешно, но этих двоих почему-то не видели дети, хотя и слышали о них. А как же! Может, потому, что у них не было бессонницы и они по ночам не прислушивались к стукам и шорохам, невнятному бормотанию гуляк под окном и не глядели на бегущую воду. А может, у них была еще крепкая нервная система и стойкий интеллект. Тем удивительней, что водяной показался Артемке Лихову. Когда Иван Егорович рассказал об этом своей половине Марии Ивановне, она не на шутку встревожилась: 
               - Надо идти к бабе Рине, пускай отведет всякую порчу и напасть! – и  немедленно двинулась к известной местной знахарке. И та провела какой-то обряд, сжигая травы и произнося много различных слов. Наконец, баба Рина сообщила, что дело, конечно, нехорошее, но особенно Лиховым тревожиться не надо – она сделала все необходимое и беда Артемку обойдет стороной. Только ему не следует заглядывать на реку в течение полугода, а уж тем более – купаться.
               - Да он теперь о купании даже и не заикается, - горячо воскликнула Мария Ивановна и вручила специалистке обусловленный презент.
               Что до самого Лихова, то он для укрепления нервов и вообще, решил навестить старого приятеля Илюхина и немного посидеть с ним за спокойной беседой. Тем более, повод имелся – ограбление Дома культуры, которое первым углядел как раз Тимофей Иванович.
                Тот заметил гостя издали, поскольку латал калитку, рассохшуюся от жары последних дней. Завидев Ивана Егоровича, несомненно направлявшегося к нему, Илюхин наспех забил последние три гвоздя, и вышел навстречу.
                - Никак, ко мне, Егорыч? Здравствуй, здравствуй, заходи! Давно не виделись!
                - Да, думаю уж со дня на день мол, сегодня зайду, а все не получается. Вроде и пенсионер, и день длинный – а время нету! Зимой-то чаще посиделки устраивали.
                - Так ясное дело: лето, хозяйство, внучата на каникулах у деда-бабы.
                - Да, с ними не соскучишься. Да вот сегодня я с Артемкой на реку ходил…
                - Ты проходи, проходи, Егорыч, в дом, а я слушаю.
                - Ну вот, - продолжал гость, входя в прихожую и здороваясь с домом и заочно – с его обитателями. – Пошли мы, значит, с Артемкой прутьев на корчагу наготовить. Они уж не те, что весной, но еще годятся, думаю, надо успевать…
                Илюхин показал рукой на стулья у стола на кухне, мол, садись!
                - И пошли мы на остров, где лодки…
                - Ну? – удивился приятель, закашлялся и полез в холодильник. Прокашлявшись, он поставил на стол графинчик с янтарной жидкостью, тарелку с полдюжиной огурцов, половину жареной и разрезанной на куски небольшой щуки, сало и хлеб.
                - Ну и вот, - живописал Лихов, - солнце, жара, ветерок речной, красота! Я режу прутья, а Артем пошел к воде да как завопит! Я – к нему. Знаешь, что там было?
                - Что? – дрогнувшим голосом спросил, отворачиваясь,  Илюхин.
                - Сенька там был!
                - Сенька? – растерянно посмотрел на потолок приятель.
                - Ну да, - понизил голос Иван Егорович, - водяной! И сразу – в глубину. Только его и видели. Да я и рассмотреть-то толком не успел, не ожидал ведь! А Артем вообще перепугался.
                - Ну, дела! – расслабленно отозвался хозяин, разливая золотой напиток в стопочки.
                - Что делается: нет никакой стабильности, а? В воде черт знает что, и на суше. Вот слышу я, ты чуть вора не изловил?
                - Куда там! Лет бы 20 назад… Гоняться за ворами мне уж не с руки. Не с ноги. Но тревогу поднял, как только увидел.
                - И то хорошо. Не дал жулику поживиться.
                - Напрасные хлопоты: ни его, ни вещь ведь не нашли.
                - Ну и он при своем интересе остался. Подпортил ты ему кайф!
                Выпили снова, закусили щукой и Лихов сообщил:
                - Я корчагу почти закончил плести, осталась малость, да прутья кончились. Немного не добрали мы их с Артемкой. Придется дома с яблонь наломать, чтобы завершить. Всего-то и надо штук 20. А ты, я вижу, тоже время не теряешь? – и гость кивнул на тарелку со щукой.
                - Да, заглядываю иногда на Убу. Но ходить приходится далековато, тут-то наверное, ребятня все глаза рыбе повыхлестала, и губы поотрывала. 
                - Ну, только отчасти. В городе, например, почти по берегу трамвай третий носится, тут же машины туда-сюда, моторные лодки другой раз – а на берегу рыбаки стоят с удочками. И ведь ловится! К вечеру, глядишь, несколько человек со своим уловом стоят, предлагают.
               - Ха! Ну, не знаю, что там за рыбы – извращенцы какие-то. Эту щуку я на жерлицу поймал, в полной тишине и спокойствии. А при грохоте она давно бы куда сбежала, думаю.
                - Но рыбаки – народ терпеливый. Кто-то ловит пудовых марлинов или тунцов, и пеняет, что невелики попались, а кто-то – ельцов или ставридок под мостом и рад до крыши. Но и те и те, в общем, довольны.
                - Ну да. Некоторые довольны даже, что речка есть. Все время тебе хотел сказать, да никак…
                - Говори, говори, запретов нет.
                - Понимаешь, это по технической части. По тракторной, если адекватно…
                Илюхин набрал полную грудь воздуха, готовясь сказать, но тут хлопнула входная дверь и вошла его супруга с полным тазом нарезанного лукового пера.
                - А, Иван Егорович пришел, здравствуй!
                - Здравствуйте! Да вот, думаю, давно не заглядывал, надо отметиться.
                - И правильно. А я вот с луком сегодня занялась, крошить и морозить надо.
                - Так мы с Егорычем передвинемся, - сказал Илюхин.
                - Нет-нет, Иваныч, я уж пойду, а то лишнее будет. Спасибо!
                И он пошел, в сопровождении хозяина, из дому, так и не выслушав того, что ему намеревались высказать.
         
                Глава 5
                Мокрый рейд
                Кирилл позвонил Косареву на другой день после безуспешных поисков старинной брони. Солнце уже клонилось к закату.
                - Привет, учительству! Если ты дома, то я зайду, как? Ну, скоро. Ничего не готовь, я по делу.
                И он уже через несколько минут постучал в дверь.
                Помолчав после взаимного приветствия минуту, как бы составляя план речи, гость выдал:
                - Так понимаешь – Вика слегка не в себе. Думает, что-то не так сделала, из-за чего и смогли украсть ту броню.
                Виктор почесал лоб, нахмурился:
                - А что там можно было сделать не так? Все сделали, как обычно, насколько я понял.
                - Ну да. Но она, как ответственная за эту кунсткамеру, винит себя. Чему способствует и наша руководительница. Ни в какие ворота!
                - Да уж! И что теперь можно сделать? Экспонат мы не найдем уже. Или, ты думаешь, найдем? Если искать, то теперь только в Убе. Больше он никуда не мог запрятать.
                - Вот! Я тоже так думаю. Вопрос только – как искать. Опять сводным отрядом?
                - Пожалуй, зря ты отказался от…  Тут без этого не разберешься! Ну, ладно: если даже организовать коллективный выход в воду, нет гарантии, что в первый же день найдется эта вещица. А операция с продолжением не пойдет, то есть никто не придет на другой день, кроме нас с тобой, да, может – самой Вики. Ну, давай мы сами начнем – может, кто присоединится.
            И они двинулись к Дому культуры. Вика заметно повеселела, когда к ней ввалились двое только недавно познакомившихся приятелей.
              - Так вот, Виктория Петровна, решили мы, по мере сил, продолжить поиски вашего бесценного экспоната. Начальником экспедиции назначен Виктор Юрьевич – прошу любить и жаловать. – И Кирилл поклонился.
              - А что же теперь искать, то есть, где? – спросила хранительница старины.
              - Надумали мы попытать счастья в Убе, да, Витя?
              - Непременно – в Убе, - подтвердил неожиданно получивший начальственное назначение Косарев.
                - Я тоже думала насчет этого, - призналась Виктория. – Но - надо искать водолазов? Там надо адмиралов просить. Или капера…  как? Каперангов.
                - Вот и мы примерно так же рассудили. И задумали поискать пока своими скромными силами.
                - Шансы невелики, но не сидеть же сложа руки, когда нам бросили такой  вызов! – подтвердил Виктор.
                - Спасибо вам! Но зря вы затеваете это – ведь никто меня не обвиняет. Вас – тем белее. Директриса говорит, что полиция приняла меры – эту вещь моментально зафиксируют, если только она объявится где-то.
                - Но она может и не объявиться. А нам не нравится оставаться в дураках! – неожиданно для себя воскликнул Виктор.
                Кирилл посмотрел на него с уважением и прищелкнул пальцами:
                - Истинно!
                А теперь нам бы взглянуть на фото этого изделия – они, наверное, у вас есть, - попросил Виктор.
                - Да, есть, конечно! – с готовностью отозвалась Виктория. – И в фас, и в профиль. Фотографировали  кирасу даже изнутри. А вот наша фототека – смотрите!
               - Кирилл и Виктор, достав телефоны, тут же запечатлели снимки кирасы в разных ракурсах. Сняли даже пустое место среди оружия, оставшееся после ее похищения. И ушли разрабатывать план.
               - Ну что же, остался пустяк – найти эту железу, - подытожил Виктор. Но почему ты присвоил мне звание начальника отряда? Ведь общего собрания не было!
               Кирилл пожал плечами и усмехнулся:
              - Что тут непонятного? Это же деревня, если, например, я начну увиваться вокруг Вики под видом поисковика – тут же поползут слухи. Как-никак, ведь я женатый, степенный человек, обремененный детьми. А ты – вольный казак. Кому какое дело? Ты хоть ночуй тут – и никаких претензий. Теоретически.
               - Да, серьезные у вас порядки! 
               - На том стоим! Так и Вике такие завихрения ни к чему.
               - Да я что? Подчиняюсь здравому смыслу. С чего начнем; нырять будем?
               - Сначала надо вдоль берега побродить: если вещь закинули в воду, то недалеко: вряд ли вор метатель молота.
               - Надо обуваться: у берега можно напороться неизвестно на что.
               - Это верно, надеваем хоть пляжные тапочки. Начнем?
               - Сегодня уж поздно: солнце на бок ушло. Надо днем. Давай завтра.
               Назавтра не очень рано они, имея на ногах пластмассовые тапочки, выдвинулись к реке, наметив начало поиска в том месте, где тать отвернул от реки. Вниз по течению идти проще, к тому же и солнце не мешает. Здесь в воду зашел Виктор, а Кирилл спустился на сотню метров ниже, и начал изучение прибрежных вод оттуда.
              Приходилось полагаться только на глаза, исследовать дно с помощью ног не получалось: сейчас же поднималась муть. Поэтому ступать приходилось осторожно. Мешала еще донная трава. Через полчаса поиска оба выбрались на берег, чтобы дать глазам отдохнуть.
              - Хорошо бы надеть маску и глядеть в воде, - проговорил Виктор, споласкивая лицо. – А так – рябит, да еще зайчики слепят.
              - Плохая им досталась доля, - согласился Кирилл. – У меня дядька в молодости увлекся подводной охотой, тогда еще и рыба была. И купил ружье с резинами и с гарпуном, маску и ласты. Зрителей набежало! Но не особо урожайной оказалась Уба, не то что тропические воды. Нырял он, нырял, но ничего не добыл: по пескарям да ельцам гарпуном стрелять не станешь. Потом стал ходить на озеро, на Светлое. Там щуку один раз добыл, потом еще двух или трех больших окуней. А потом ушел в армию, после женился;  дети, хозяйство – не до охоты водянистой. Вот спросить разве у него: может, хоть маска осталась?
              - А что, спроси! Вдруг повезет?
              В тот день они все-таки прошли намеченный маршрут, большая часть которого примыкала к селу. Тут их трудами заинтересовались мальчишки, рыбачившие на поплавочные удочки, которые Кириллу с Виктором пришлось обходить.
              - Всю рыбу распугали! – проворчал самый отвязанный из троих.
              - Приятель, ты пятерочник по алгебре? – спросил Кирилл. – В смысле – отличник?
              Ответа не последовало.
              - Я так и знал, - удовлетворенно констатировал Листратов. – Ну вот, рад познакомить вас с Виктором Юрьевичем Косаревым. Он будет вести математику.
              Двое двинулись по отмели дальше, оставив ворчливого пятиклассника с открытым ртом. Впрочем, и у них в этот час не нашлось поводов для веселья: поиски сокровища не дали ничего, если не считать неказистого, но медного подсвечника.
              Солнце перевалило за середину небосвода и уже по этой причине
 пришлось выбираться на берег: следовало пообедать.
              Вечер Кирилл посвятил поискам экипировки ныряльщика в амбаре дядьки Ивана Афанасьевича. Как признался последний, этих атрибутов водоплавающего охотника он давно уже не замечал: может быть, маску и ласты давно съели крысы, заодно с резиной ружья – до таких продуктов они большие охотники. Несколько разочарованный Кирилл тем не менее приступил к ревизии склада. Против ожидания, и маску, и дыхательную трубку он нашел довольно скоро и вполне пригодными. Ружье долго искать вообще не пришлось – оно висело на стене сразу за дверью. А вот ласта одного не оказалось, и сколько ни старался Кирилл, найти его не удалось. Пришлось довольствоваться единственным. Весь в пыли, но довольный визитом к дядьке, он выразил последнему большую признательность и вызвался даже сходить в магазин. Дядька поблагодарил за порыв, но сказал, что как-нибудь в другой раз, поскольку вечером ему надо идти на дежурство – его смена.
               Торжествуя, Листратов позвонил Косареву и поделился радостью; Виктор был рад не меньше и завтрашнее утро, таким образом, уже было застолблено поисками доспеха.
               Однако планы эти несколько изменились в тот же вечер: Кириллу поступил срочный заказ на изготовление ворот. Поскольку у внучки Ивана Титовича Колодина Валентины меньше, чем через месяц намечена свадьба. Время, конечно, еще есть, но такие дела не терпят осечки даже в мелочах. Ведь мало сделать сами ворота, надо навесить их на вереи, а старые выдержат ли? Надо хорошо посмотреть. Потом над всем сооружением следует сделать крышу. Мороки хватает, но и не делать – никак нельзя: старые ворота едва ли не полвека уже стоят, и вид имеют весьма непрезентабельный. И как он запустил их до такого скорбного состояния, Колодин и сам не умел объяснить. Примелькались!
              Конечно же, заказ старейшего жителя Лугового, у которого учились еще родители Кирилла, оставить без должного внимания он никак не мог. Опять же, и деньги сейчас нужны: ребятишек в детсад собирать.
              Кирилл позвонил Косареву и сообщил о непредвиденных обстоятельствах, на что получил заверение, что все нормально, и он, Косарев, пока займется полудайвингом один. А Кирилл пусть не торопится и работает как всегда, основательно. На том и порешили. Утром, в ранний час, чтобы не отрывать приятеля от работы в страдный период, Виктор нанес ему визит, взяв маску с трубкой, ружье и ласт.
              - А второго нету?
              - Не мог найти. Дядька говорил, что я вообще могу ничего не найти – вдруг крысы сгрызли? Но, видишь, почти все сохранилось. А тот ласт они, наверное, съели и заработали несварение. Поэтому второй есть не стали.
               - Логично. Но и с одним ластом лучше, чем совсем без ласт. Ну, так я пошел. 
               - Ты рано-то не начинай: вода еще не прогрелась. Задубеешь!
               - Так она может, наоборот, еще с вечера не остыла?
               - В общем, смотри. Удачи! Ни пуха, ни пера!
               - К черту!
                Торопиться Виктор и в самом деле не стал, поскольку для начала следовало подкрепиться. Он поджарил на сале яичницу, вскипятил чай и позавтракал, не особо налегая на еду, ибо предстояло купание.
                Тем временем Кирилл, сверившись с часами, нашел, что  нанести Колодину визит самое время, тем более, что заказ срочный. Иван Титович не спал и, встретивши гостя, предложил чаю. Тот отказался, ввиду недавнего домашнего чаепития. Поэтому перешли к обсуждению предстоящей работы. Кирилл спросил, есть ли какие-то наметки, наброски желаемого изделия и, поскольку таковых не имелось, достал собственные эскизы переплетов ворот, и заодно показал снимки уже действующих. Колодин с интересом просмотрел представленную проектную документацию и вздохнул:
              - Вот это мне очень нравится – щелкнул он ногтем по довольно небрежному эскизу с рельефом в форме бабочки, - но это больше подойдет молодежи. Мне как-то уже не к лицу, старику. А вот такие ворота, сделай, пожалуйста – и в меру фигурные, и серьезные.
              - Нет проблем, - отвечал Кирилл. – Теперь: вы красить сами их будете?
              - Лучше бы уж ты.
              - Ладно. Стало быть, я их обработаю горячей олифой. Эти все краски и лаки через два года облупятся. Вроде есть новые, модные, но я за модой не успеваю. Жизнь уж слишком торопливая.
              - Это верно.
              - Да и, сдается мне, новое это нисколько не лучше. Так что я – олифой.
              - Много пойдет?
              - На два ряда, литров пять – я думаю, хватит.
              Обговорили вопрос оплаты и срок выполнения заказа. С тем Листратов и отбыл домой, чтобы безотлагательно приняться за работу. Но по пути заглянул в Дом культуры, где нашел Викторию.
              - Такие дела, - после приветствий начал он отчет о проделанной работе. – Вчера мы с Виктором побродили вдоль берега, всю дистанцию от и до прошли – ничего. Вечером я у дядьки своего взял маску для ныряния, ружье подводное. Будем смотреть чуть дальше от берега, вплавь.
             - А зачем ружье?
             - Чтобы лишних вопросов не задавали. Но у меня тут подвернулся заказ по столярке, срочный, и я приступаю к своим прямым обязанностям. Думаю, дня на три-четыре отрываюсь. Хорошо еще, есть часть заготовок. Так что друг наш Виктор сегодня один на реке.
              - Он что, уже там?
              - Если еще нет, то уж через полчаса обязательно будет.
              - Понятно. Втянула я вас в тоскливую историю!
              - Ничего, все путем. Мы и сами имеем интерес: как так – наше достояние крадут! Можно сказать, фирменный знак. Да я тресну!
              Оставив Викторию в задумчивости, Кирилл отправился домой и более не уклонялся от курса, не зайдя даже к Косареву, хотя было по пути.
              В расчетный час Виктор приближался к водной артерии, навьюченный одним ластом, маской с дыхательной трубкой, водяным ружьем, спиннингом и небольшим запасом провианта, подозревая, что если идти на обед, у него не хватит самого светлого отрезка дня. Вода оказалась не слишком приветливой: после вчерашнего прогрева она уже остыла, а сегодняшнее солнце еще не успело ее подогреть до такой степени, чтобы на коже после купания не выскакивали пупырышки. Косарев, тем не менее, отважно погрузился в холодную купель и стал осваиваться со снаряжением искателя жемчуга. Поскольку на берегу ни купальщиков, ни рыбаков пока не замечалось, он не стал брать ружье, мысля иметь свободными руки и, глядя сквозь стекло, медленно поплыл вверх по течению, чтобы не удаляться от лагеря. Спиннинг отдыхал в траве вместе с ружьем и запасом провизии. Виктор всецело был занят изучением подводных окрестностей, которые различались на удалении до десяти метров. Вполне достаточно, чтобы обнаружить крупный предмет.
                Теперь он поплыл в отдалении от берега, иногда отталкиваясь ногами, где было не очень глубоко. Без этого скорость никуда не годилась: течение заставляло его буровить воду почти на одном месте. Не хватало второго ласта. Тогда ихтиандр исхитрился плыть по течению, но 
отгребаться ладонями против него. Несколько отработав технику такого плавания, он выбрался на берег, погреться на солнце. К спиннингу Виктор снова не притронулся и, позагорав четверть часа, вновь вошел в воду. Дело подвигалось нескоро, потому что приходилось постоянно останавливаться и рассматривать некоторые места особо внимательно, там, где густо колыхались водоросли.
              Через малое время он уловил какое-то движение на берегу и как будто послышался голос. Немедленно Косарев вынырнул и кинул взгляд на свой бивуак. Но прежде всего он увидел поразительную картину: на берегу стояла Виктория в тенниске, джинсах и ветровке; дополняли экипировку работника культуры кроссовки и платок-козырек. Она, сложив ладони рупором, очевидно, готовилась нарушить тишину.
                - А, ты тут! – уже без рупора крикнула она. – Здравствуй, Виктор!
                - Здравствуй, Вика! Ты каким образом здесь? Как во сне.
               Она засмеялась и сделала несколько шагов к воде:
               - Кирилл отчитался о ходе операции и сказал, что ты сегодня в поисках один. А одному в таком деле, по-моему, нельзя. Так вот я и  пришла – группа поддержки. Я могу тоже искать, только нет маски. Но без нее ведь тоже можно?
                - Да можно, конечно.
                Тут же он опомнился и запротестовал:
                - Ну, уж ты-то воздержись промышлять тут среди ям и камней. Не дамское это дело!
                - Я особенно по ямам промышлять не буду, не тревожься. А плаваю я хорошо.
                И она тут же сбросила с себя спортивную одежду и кроссовки, оставшись в купальнике. В заключение Виктория натянула на волосы блестящую желтую шапочку.
               
                - Э-э, - так не пойдет! – вскинулся Виктор и поспешил из воды, - ты поранишь ноги. Вот смотри, в чем мы с Кириллом бродим по дну:
               И он продемонстрировал пляжный шлепанец.
               - Но ведь я буду под ноги смотреть, - пообещала она.
               - Давай тогда так: сейчас выйдем на плес, где отмель песчаная – вот ты там поищи. А я тут, и дальше отмели. Идет?
               Ну, если у вас все так поставлено – куда деваться? Я пошла на отмель.
                И Виктория в самом деле отправилась к этой самой отмели.
                Почесав в затылке, Косарев проследовал на свой участок работы. Впрочем,  теперь он уже не так пристально вглядывался в глубины Убы, уделяя немало времени, чтобы посмотреть, как там у Виктории. Труженица культуры всецело ушла в воду, то есть, в поиск. Никакой суетливости в ее действиях он не заметил и мало-помалу успокоился. Прошло часа полтора и Виктор решил, что пора бы и перекусить, тем более, что пообедать дома у нее, скорее всего, не получится.
               - Алло, Вика! – крикнул он, приблизившись к песчаной косе, - пойдемте, немного перекусим! У меня там тормозок!
               Лунина обернулась, помедлила и по его примеру стала выбираться из реки.
              Он дошел уже до своего саквояжа и доставал провиант: полбатона колбасы, хлеб, луковицу, взятую на всякий случай, большой огурец и, наоборот, небольшой термос с чаем.
              Прошу к столу! – с легким поклоном пригласил хлебосол.
              Вика засмеялась:
              - Надо же, какое везение! Я ведь отпросилась на время обеда и еще, сказала, минут 15 прихвачу, в силу непреодолимых обстоятельств. Заранее сюда ведь не собиралась.
              -  Время от времени должно и порядочным людям везти, не одним жуликам.
                И они славно заморили червячка, выпили весь чай и оставили нетронутой только репчатую луковицу. Затем, памятуя о коротком времени, отведенном Виктории на поиски металлоизделия, вернулись в воду. Косарев по-прежнему поглядывал в сторону Луниной, но у нее все было в порядке. И обследованный сектор неуклонно расширялся.
                Она, склонившись над водой, подвигалась вниз по течению по пояс в воде, иногда принималась плыть, отдаляясь от берега, потом возвращалась. Эта челночная тактика позволяла тщательно осмотреть дно, однако же через 20 минут, исследовав весь участок, напарница Виктора поднялась из воды и, повернувшись  к нему, развела руками. Косарев ответил тем же жестом. Затем, не сговариваясь, искатели кирасы поплыли к берегу, где в этот момент готовилась к купанию подоспевшая ватага ребятишек. Завидев вздымающее волну существо с большим блестящим глазом, дети оцепенели, а когда вынырнула и желто-оранжевая голова чуть в стороне, все с визгом, похватав свои одежки, бросились наутек.
                - Сенька! Фенька! – с такими воплями ватага через десять минут, запыхавшись, ворвалась во двор самого близко живущего купальщика.
                -Какой Сенька,  какая  Фенька? – сердито напустился на ребятишек усатый и тяжеловесный хозяин. – Говорите толком!
                Все вразнобой принялись рассказывать о виденных на реке страстях, торопясь и перебивая друг друга, так что понять ничего было невозможно.
               Тем временем, посмеявшись вслед неизвестно почему разбежавшимся чадам, Виктория Петровна и Виктор Юрьевич, вполне цивильно  одетые, с зачехленным ружьем и погруженными в рюкзак плавательными принадлежностями, прогулочным шагом возвращались домой. Подходил к концу обеденный перерыв, на время которого Виктория Петровна отлучилась, но она не переживала, поскольку предупредила, что может задержаться. Бывают же у людей неотложные нужды.
               - Кираса хоть не иголка, но Уба – тоже не стог сена, - философски заметил Виктор. – Надо попробовать ловить сетью, неводом каким-то. Не могло такую железину унести течением, не знаю, куда!
               - Да, очень странная история, - согласилась спутница. А вообще, я готова отказаться от этой погони. Пусть вещь лежит, где лежит. И вам с Кириллом спокойней. Ажиотаж вокруг этого дела почти утих.
               - Это уже на крайний случай. Если все исчерпаем. А исчерпать и процедить всю Убу мы, пожалуй, не сможем. Завтра я на всякий случай поплаваю еще за пределами зоны поиска, вниз по течению, ну и…
               Изложению планов на завтра помешало появление на встречном курсе грузного мужчины с пацаненком. Они только что свернули с улицы на кочкастую местность, простиравшуюся до реки.
               - Здравствуйте! – остановившись, поздоровался здоровяк. – Там, на реке, ничего странного не видно?
               Идущие с Убы переглянулись.
               - Как будто ничего, - ответил Косарев. – Все тихо, даже рыба, по-моему, спит.
              И он кивнул на спиннинг.
               - Ну вот, я же говорил, - укоризненно пробасил мужчина, оборотясь к мальцу. Привиделось вам, наверное, голову потому что напекло.
               И, адресуясь теперь уже к Виктору и Вике, пояснил:
               - Говорят ребятишки – видели на реке водяного, Сеньку, значит, и Феньку с ним.  - И дали деру.
               - Они плавали там! – неуступчиво сказал малец, и насупился.
               - Ну, может, нечаянно заскочили к нам в реку, а теперь уж давно уплыли, - примирительно бросил старший. – Уже где-нибудь на Сене. В Париже, фигурально говоря. Так что – домой?
               И, глядя на степенно шествующих спиннингистов, старый и малый отправились вслед за ними.
                - Ну, до завтра, - сказал Виктор своей спутнице, когда они достигли Дома культуры.
                - До завтра. Теперь моя очередь брать гастрономию.
                - Слишком не набирай, а то плавать тяжело.
                - Постараюсь.
                Но зря она прикидывала в этот вечер, что надо будет захватить на реку – к ночи пошел дождь и не прекращался до самого утра. Нечего было и думать выйти на поиски музейной пропажи: вспухшие ручьи несли в Убу свои мутные струи, делая ее воды похожими на густой кофе с молоком.
                Косарев позвонил Вике и сообщил, что экспедиция, увы, отменяется. К великому сожалению, потому что время теряется. Лунина и сама догадалась, что сегодня речной аврал не состоится. Увы! Хотя время тут ни при  чем. Но об этом последнем соображении говорить Виктору не стала.   
               А самому Виктору позвонил Петр Петрович Ободов и попросил зайти в школу.
               - Что-нибудь надо? В смысле – захватить? - уточнил начинающий педагог.
               - Пока ничего больше.
               Тщательно протерев о щетку на крыльце туфли, Косарев проследовал в директорский кабинет, хозяин которого сидел за компьютером и хмурил брови.
                «Ага, что-то не ладится, не у меня одного» - отметил про себя Виктор и протянул руку навстречу директорской пятерне. Тут же он подумал о Виктории Луниной и признался себе, что, в общем-то, у него все неплохо. И даже хорошо. И приготовился слушать.
                В этот же час приготовились слушать инструкции по сбору дикорастущей полезной флоры и настроившиеся на ее добычу незанятые. В основном в заготконторе собрались домохозяйки, числом три, два еще вполне бодрых пенсионера и пятеро школяров средних классов. Куратором выступал Алексей Лихов. Надо сказать, что он ожидал наплыва куда большего числа слушателей, и приглашал даже для пущей весомости мероприятия главу администрации, но Андрей Кузьмич с извинениями отказался, сославшись на большую загруженность острыми вопросами.
                - Так вот, - начал руководитель заготпункта:
                - Собирательство – одна из основ жизнедеятельности общества. Еще с первобытных времен. Ведь постоянно надо было питаться. А охотники не всегда приносили мясо, потому что попадались особо несговорчивые мамонты, да и дикие кабаны – не подарок. Тоже и рыба не давалась легко, потому что сетей и динамита еще не имелось. И тут приходилось налегать на подножный корм, то есть растительные продукты: ягоды, грибы, фрукты, коренья, стебли с листьями и прочее. С тех пор аппетит у населения не пропал. Нет! Ведь Всемирная организация здравоохранения бьет тревогу насчет большого числа людей, страдающих ожирением. Стало быть, аппетит имеется. Но надо направить его в нужное русло, чтобы без вреда для здоровья. И вот тут особо подходят травянистые продукты. Можно есть круглосуточно, и сохранять хорошую форму. Вот как козы, например: они жуют целый день и хоть бы что: к вечеру могут скакать по крышам или по кручам – и никакого ожирения. А ведь кушали столько часов подряд!
                Алексей перевел дыхание и перешел затем к существу вопроса, поскольку уже кто-то всхрапнул.
                - Вот я и говорю, - продолжил он, - у нас есть полная возможность помочь людям, собирая и предлагая им съедобные или лекарственные растения. И ведь не задаром!
                И консультант перешел к перечислению трав, которые самое время собирать в благодатном июле. Черноголовка, кровохлебка, аир болотный и болотный багульник, горец перечный и почечуйный, донник лекарственный и кипрей узколистный, пустырник пятилопастной, толокнянка обыкновенная, тысячелистник и шиповник. Черт возьми! Прошло уже немало минут, а Лихов все зачитывал из брошюры названия трав, которые следует собирать в этом месяце. Неизвестно, сколько бы продолжалось перечисление, если бы одна из дам не перебила куратора:
               - Нам адонис ни к чему; ты, Лексей, скажи, какие у нас тут полезные травы и цену за каждую!
               Собрание одобрительно загудело:
              - Вот именно это и надо! Чтобы поменьше и подороже!
              И Алексей зачитал названия двух десятков трав, твердо зная, что эти-то растут в окрестностях Лугового. На отыскание таковых в каталоге ушло не меньше четверти часа, но уже оплата за единицу веса нашлась быстрее. Правда, вникнув в расценки, двое пенсионеров, занимавшие прежде определенные должности, незамедлительно покинули собрание; ушел и один старшеклассник. Остальные ребята, плохо знакомые со стоимостью неквалифицированного ручного труда, остались, молодцы. Остались также и домохозяйки, хорошо знавшие это, как и то, почем фунт изюма и фунт лиха - уже закаленные в быту бойцы. Они тут же выдвинулись на промысел, поскольку до полуденной жары время еще оставалось. Но всех намного опередил Николай Крюков, уже не меньше часа пластавший на опушке кипрей. Скошенный ранее реализовать он не успел: воспользовавшись отлучкой хозяина по причине ЧП в Досуговом центре, бык Ларька перепрыгнул ограду загона и сожрал, а больше того раскидал разложенные на столе под навесом листья. И затоптал их.
              - Скотина ты! – искренне сказал ему тогда Николай и отхлестал голыми стеблями кипрея.
              Дикоросовская лихорадка лишила душевного равновесия и Андрея Кузьмича Лыкова. Не то чтобы он вознамерился шастать по лесам и лугам в поисках лекарственного сырья - ему не давала покоя мысль, почему даже школяры прирабатывают, а он, умудренный человек, не имеет ничего, кроме оклада? Ну, там за пользование земельным паем платит ему арендатор, да какие там деньги? Слезы! И снова вспомнил, как ему сделал довольно интересное предложение работник районной администрации Хоботов. Он предложил отвести небольшой участок территории при Убе одному замечательному человеку, мастеру спорта и виртуозному исполнителю на барабанах. К тому же этот мастер человек состоятельный и оказывал некоторую спонсорскую помощь району в проведении отдельных мероприятий. Было бы черной неблагодарностью не уважить его просьбу. А всего-то надо полгектара, но непременно с рекой, иначе талант мастера не может далее развиваться. Нужны условия. И у района есть возможность их обеспечить.  И чтобы человека никто не тревожил: забор и все такое он себе обеспечит. Нужно лишь внедриться.
                Да кто же против? Только ведь в водоохраной зоне нельзя, даже и в отдалении от села. Конечно, если сильно хочется – то можно, как говорится. Опять же благодарность, особенно материальная. А обещано немало. Просто удивительно, откуда у барабанщика такие деньги. Так ведь и не одному Лыкову будет дадено. Хоботову, например, еще кому-то. Да, очень полезный человек. Проблема только в том, что он, Андрей Кузьмич, единолично рекой не распоряжается, как ни жаль. И тут возникают проблемы. Уба хоть и не великая река, но протекает по территории двух районов. И вот в соседнем, ниже по течению, обнаружилось, что некто посторонний по невнятной договоренности огородил малый участок земли у залива Убы. Не на самой Убе! Человек быстро построил там дом и еще гостевой домик и в нем не переводились гости – всякие туристы и прочая шантрапа. Дым коромыслом! Местные терпели-терпели, да и настрочили жалобы. Теперь вот компетентные проверяют, в том числе всю документацию: как так, кто дал добро? А некомпетентные ждут результата и, похоже, дождутся.
                В Луговом таких не меньше. И попасть в разбирательство у Андрея Кузьмича нет никакого желания. Хотя деньги нужны всегда, особенно приличные. Тем более, Андрей Кузьмич подозревает - не через него, так как-то иначе Хоботовский протеже огородит себе полгектара прибрежной землицы, а то и гектар – в виде компенсации за проволочку с решением его вопроса.  Лыков счел необходимым  высказать Хоботову свои соображения насчет недреманного ока завистников и прочих. На что тот дал, не тушуясь, ответ:
               - Ты не думай, что будет как у соседей. Там свою территорию оккупант оберегает с ружьем, сам хуже собаки. Жадный: из-за копейки удавится. Наш не такой, нет. Он для Лугового хочет запустить в Убу осетров, еще намеревался развести в окрестностях перепелов, но оказалось, условия для них не очень. Тогда он решил размножить поголовье рябчиков – им-то здешний климат в самый раз, сам охотился, знаешь!
                - Хм, - озадаченно проронил Лыков. – Хорошо бы! А насчет ананасов он не обещал? Рябчиков жевать без ананасов – как бы моветон.
                - Зря смеешься, Кузьмич. Наш товарищ – человек дела. Вот он обещал посодействовать пригородному фермеру с водоснабжением капустной плантации и пожалуйста: вся капуста уже неделю в воде, того гляди, сгниет. А дождь все льет и льет. Теперь фермер просит подсушить поле. Вот так. А для Лугового наш товарищ готовит еще особый сюрприз: он планирует закупить ударные инструменты, человек на 20 барабанщиков.
                - Да куда ж нам их столько?
                - Ну как же! Мало ли в деревне торжеств? А они наловчатся, и будут играть, как Харрисон – или кто там был у битлов?
                Да, безусловно, если Андрей Кузьмич откажется посодействовать Хоботову с его «нашим товарищем», рано или поздно обойдутся без него.
                А он, Лыков, останется при своем интересе. Ну что за жизнь!
                Так ничего и не придумав, в этот вечер он лег спать с головной болью.
               
             
             
               
               
                Глава 7
                Конструкция Веллингтона
              - Так Виктор Юрьевич, что за история с кражей из Дома культуры? – спросил директор, отводя взгляд. Говорят, вы принимали там непосредственное участие. То есть, конечно, участие в попытке возврата украденного?
              - Да, украли кирасу. Скорее всего, из-за серебра, о котором, как понимаю, ходило много слухов. В том числе в СМИ. А сказал мне о краже Кирилл Листратов, который преследовал вора. То есть позвал меня на подмогу – я как раз был на улице, ремонтировал крышу. Ну и присоединился к нему. Только вора мы не догнали. Чуть бы пораньше…
               - Неприятное происшествие, и, что самое плохое, угодил ты, Виктор Юрьевич, в этот переплет в самом начале карьеры педагога. Педагога, заметь!
               - Да уж, хорошего мало. Но о великой карьере я не мечтаю, достаточно войти в нормальную рабочую колею. А что до той кирасы, мы с товарищами не отказались от идеи отыскать ее.
               - Это положим, приемлемо, если действительно есть шанс вернуть реликвию. А вообще в таких делах надо держаться подальше от эпицентра. Иначе возникают всякие нездоровые слухи. Нам это ни к чему. Запомните на будущее.
               В некотором недоумении и порядочно раздосадованный отправился Косарев домой. Это надо же: не успев даже приступить к работе, он получил уже первый выговор. И за что? Вот уж приходит на ум перл из сокровищницы черного юмора: «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным».
              Поразмыслив, полный сомнений, он решил зайти к Кириллу. То, что Листратов трудится в этот час, он понял, еще не доходя до дома бойлерщика-столяра: оттуда доносился визг какой-то электрической машины. В глубине двора высился дощатый сарай с распахнутой дверью, через которую гость разглядел в полутемном помещении согнувшегося над станком приятеля. Тот, занятый работой, его не заметил, и лишь когда Виктор возник в дверном проеме, бросив тень на верстак, оторвался от рубанка. Поняв, что Виктор явился к нему  неспроста, Листратов мотнул головой: «Заходи!»
              - Звонить не стал, - пожав руку в мелких опилках, сказал Косарев. – Не все на расстоянии можно уяснить. А я немного в непонятках.
              Кирилл выжидающе смотрел на него, но никак не торопил.
              - Понимаешь, -  мой директор высказал претензии насчет участия начинающего педагога в криминальной заварухе. Как будто чуть ли не я ее организовал. Конечно, я тут же пристегнул тебя, что ты как раз и начал погоню.  Ничего?
               - Да ничего. Моя директорша пока что никаких претензий не предъявляла. А до твоего мне и дела нет.
               - Но не соображу – или он так щепетильно относится к объединенной педагогической чести, или трусоватый слишком: как бы чего не вышло?
               - Постой-постой: я, кажется, знаю, откуда ветер дует. Видишь ли, недавно из Таиланда аж вернулся Велик, - Веллингтон по паспорту. Коновалов, твой коллега. Он ведет, по-моему, ОББЖ. Папаша – местный толстосум, не сказать, что большой миллионщик, но все-таки. Вот и отправили ребенка в тропики. Но самое-то главное…
               Кирилл замялся, но тут же продолжал:
                - Велик запал на Вику. Да. Она-то, по-моему, от него не в восторге. Потому что у него была пассия, тоже из школы. Вике это известно, и она Велика никак не привечает. Так это парня не отвращает. Да. И вот он приезжает и узнает, что появился ты. И первым делом – к Вике. Постой, не перебивай! Так вот, товарищ, конечно, в ступоре. Как так? Его законную Вику хочет окрутить пришлый, да еще с места в карьер? Ну и вот, он что-то накапал твоему директору. Они ведь еще родня какая-то дальняя. Так что, по-моему, все ясно. Да, еще не сказал – там есть такая дама, организаторша, с которой вы убегали от быка. Тоже из их компании, хоть и седьмая вода на киселе. Так что держи ухо востро. Кланы, группы – не только в столицах. Ну, вот.
                - Огорошил ты немного меня. Нечего сказать, веселая история!
                - Скучна теория, мой друг, а древо жизни пышно зеленеет!  Так что не одной математикой…
                - Да уж…
                Действительно, если подумать: легко ли принять без негодования отпускнику-курортнику, счастливо побывавшему в райском уголке, такой поворот событий на малой родине? Все складывалось так хорошо: Веллингтон с двоюродным братом Ильей из Лобова провели в Тайских землях две недели и остались как нельзя более, довольны этой поездкой. Илья годом раньше уже ездил в Таиланд и столько порассказал, что родственник загорелся желанием непременно в ближайшее время побывать в сказочной пальмово-морской стране. Средства обоих позволяли: семейство Ильи отличалось замечательным финансовым состоянием, но и Коноваловское не бедствовало, а посему родители дали наследникам зеленый свет и достаточное материальное обеспечение. Особо почтенным выглядело дело создания финансовой подушки у Николая Петровича Коновалова, который, в отличие от брата, проживал в селе. Известно – там какие богатства? Магазинчик, открытый им в Луговом, приносил незавидный доход, хотя поначалу, прочитав название «Съерра-Невада», потрясенные покупатели не замедлили явиться. Тропа к нему не зарастала, и порой очередь тут образовывалась еще до открытия торговой точки. Обычно это случалось после больших праздников – тогда наплыв страждущих обещал невообразимое поступление в кассу денежных средств. Если бы так! Ввиду хронической неплатежеспособности многих из этой группы лиц, приходилось отказывать им в покупке или давать в долг. И, разумеется, во многих случаях без возврата. Лишения и невзгоды периода становления дурно отразились на характере Николая Петровича, который и без того не отличался излишним дружелюбием. Это усугубилось еще и знакомством с оборотистым гражданином Поповым, которого некоторые звали Дында. Человек он был довольно известный – одно время его портрет выставлялся даже на всеобщее обозрение. Но когда после длительных розысков его задержали в соседней области, портрет  с сообщением «Разыскивается!» при отделе полиции убрали. Хорошо, что Коновалов не успел завести с ним более крепкие, нерушимые связи.
                Что уберегло его в те тяжкие времена от неврастении, так это наличие в Луговом и вполне добропорядочных граждан, которые расплачивались исправно и редко скандалили из-за бракованной продукции. И не совершали слишком злостных правонарушений. Есть же адекватные люди!
               Так или иначе, Коноваловы и в те лихие времена имели определенные поступления средств. А как же! Всем необходимым впрок не запасешься. Если бы требовались лишь соль, сахар и спички – другое дело, но ведь ежедневно приходится употреблять и много других наименований. Кроме провизии, тут и масса товаров ширпотреба, вплоть до цветов к 8 марта. Это, конечно, выглядело совершенным излишеством, но раз за разом оно становилось все более популярным, как происходило и с некоторыми другими бесполезными вещами. И когда человек съезжал на новое место жительства, приходилось удивляться, как много он успел скупить и скопить ненужных вещей. Приходилось выбрасывать разнообразных слоников, пупсов, мопсов, пластмассовые цветочные вазы, книги и прочий хлам.
             Магазин Коновалова вместе с двумя другими пионерами коммерции в Луговом пользовались довольно большой популярностью, но вот печаль: постоянно имела место недостача. С этим злом приходилось мириться: без недостачи нет и торговли. Все-таки, собравшись с силами и средствами, Николай Петрович сумел свести к минимуму такие потери, открыв магазин в областном центре. Известное дело: в городе народ все чужой друг другу и гражданин не очень-то разбежится просить в долг у продавца, не то что в деревне, где почти каждый родственник или хороший знакомый. И как ему откажешь в килограмме гречки до получки? Даже при  том, что у него проблемы с памятью.
              Так что Веллингтон Коновалов вернулся из отпуска не только загоревшим и сдобренным морской солью, но и с законным чувством превосходства. Над теми, кто не наблюдал просторов океана из окна отеля с недреманным кондиционером. Согревали также мысли о Виктории Луниной. Тем неприятнее стало для него известие, что в школу прибыл новый педагог – молодой Виктор Косарев, который уже познакомился с Викой и, по всей видимости, не вызвал у нее антипатии. Тут уже было не до воспоминаний о пальмах. Они остались за тысячи километров, парятся под ярким солнцем в свое удовольствие, и им нет никакого дела до Веллингтона Коновалова, как не было, и когда он пребывал в Паттайе. Но Вика? Неужели и она совершенно равнодушна к нему, который постоянно оказывал ей знаки внимания? Конечно, она не бросалась ему на шею, но и не выказывала никакой неприязни. И вот…  Счастье отпускается дозировано и даже скупо. Это невзгоды – навалом. Нашелся какой-то залетный жлоб, и сразу положил глаз на ту, что ему не принадлежит. Кабы знатье, он, Веллингтон, пожалуй, не потащился бы в этот несчастный Таиланд. А ведь была мысль как-нибудь полететь туда вместе с Викой! И что теперь?
              « Теперь, - непреклонно произнес внутренний голос, - надо действовать! И как можно скорее».
               Легко сказать! Конечно же, надо действовать, но как? Мысли рассыпаются, как бильярдные шары от удара кия.
              «Соберись! – настаивал голос. – Только смелым покоряются моря! Этот тип крутился возле кирасы. Вот тут и надо подумать, как его этой кирасой ударить по темечку».
                Веллингтон два раза по приезде домой заглядывал в Дом культуры и разговаривал с Викторией Луниной, глядел на нее взглядом слегка помешанного и не мог себе представить, как же это он сможет отдать ее другому. Это совершенно невозможно!
                - Какой загар! – восхитилась она, при виде него. Но больше никакого восхищения и радости не выказала. Нет!
                У Коновалова начал вырисовываться план контратаки. Верно, кираса и в самом деле ему поможет. И тут, кстати, будет такая заварушка, что и Виктории придется посмотреть на этого потомка косаря отнюдь не дружеским взглядом.
                Веллингтон просчитал основные этапы операции похищения кирасы, которая была призвана навсегда опорочить выскочку Косарева и погубить его честь. Основная трудность заключалась в определении исполнителя. Сам Веллингтон, понятно, не мог выполнить намечаемый план, так как следовало сидеть тихо, чтобы ненароком не засветиться. Среди молодых людей Лугового приятелей у него было не слишком много, потому – считал Веллингтон, - что ему завидовали. Единственным кандидатом на роль экспроприатора доспеха оставался Илья. Вникнув в суть дела, он тут же вызвался включиться в него, прежде предложив брату отделать соперника до полусмерти и не заморачиваться с кирасой. Но Веллингтон справедливо заметил, что если отделать Косарева в очном порядке, то он непременно заявит в полицию, а если  втемную, то подлец ничего не поймет, и все труды пойдут прахом. Надо отвадить его от посягательства на чужую девушку более красивым способом.
              Поразмыслив, Илья согласился с доводами родственника. Ему предстояло, в соответствии с планом набега на ДК приехать на мотоцикле к окраине села, и метров за 300 от него оставить транспортное средство в ближайших к дороге кустах. Дальше следовало добираться до ДК своим ходом. Проникать внутрь помещения надлежало черным ходом с помощью ключа-мастера, который Веллингтон испробовал на замке. Все работало отлично. Дальше предстоял пустяк: снять просторную куртку, надеть под нее кирасу и уносить ноги. Основные риски представляла дорога по селу – туда и обратно. Но в глухой ночной час вероятность встречи с иным прогуливающимся практически нулевая.
                Предусмотрели как будто все. Но нечистый только потешался. То есть первая часть сложилась вполне удачно, если не  считать, что под начавшимся дождем Илья промок и нацепил по полкило грязи на кроссовки. Она в процессе прохода по вестибюлю комьями прилипала к полу и портила эстетику экспедиции. Но открыл он замок здания без проблем, и так же успешно провел операцию по надеванию кирасы. Накинув поверх нее куртку, он застегнулся на все пуговицы, чтобы металлоизделие не болталось во время быстрого шага. В обновке было как-то неуютно, однако Илья настроился стойко преодолевать все препятствия и лишения. Они теперь пошли чередой: вдруг с удвоенной силой припустил дождь, и, выходя через вестибюль, он слышал, как за дверью дробно стучат частые крупные капли. Тут же в зеркале похититель увидел свое отражение и еще более огорчился: в стекле прошествовал несоразмерный толстяк с выпяченной грудью и животом и почти без казенной части.
             «За все приходится платить», философски подумал мимоходом гость и отважно распахнул дверь. Тотчас же за частой завесой дождя сверкнула молния, и глухо пророкотал гром, как бы предупреждая, что еще не поздно остановиться. Но лихой гость неуклонно двинулся вперед, сбежал с крыльца и вышел на дорогу. Непогодь случилась кстати – вряд ли кто рискнул бы сейчас шататься под открытым небом. По обочинам стали появляться лужицы. Снова сверкнула молния. Конечно, все слабонервные люди должны сидеть дома. Но напрасно Илья рассчитывал на это: не  успел он преодолеть и трети длины улицы, как уловил позади признаки преследования и как будто донесся чей-то слабый возглас. Оглянувшись, различил в дальнем конце улицы колеблющийся силуэт, а за ним – как будто и еще один. Разглядывать не  было времени.
                «За мной!» - вполне резонно заключил беглец и наддал ходу. Бежать мешала железная безрукавка, которая кроме неудобства, весила-таки порядочно. Дело принимало скверный оборот. Оценив ситуацию, которая не сулила ничего хорошего, если бы его настигли с вещественным доказательством на плечах, Илья свернул к реке. Еще через пять минут он достиг зарослей на берегу и, миновав поляну пикников, прикидывал, куда лучше забросить кирасу. Снимать на бегу куртку, а затем и кирасу – такое под силу только циркачам, но он не принадлежал к этому славному племени и на минуту остановился. Заметив возвышение на берегу, Илья устремился к нему и с разбегу швырнул изделие древних кузнецов в пучину. Кинув прощальный взгляд на реку, он стал удаляться от берега, продолжая бежать по кустарнику, пока не оказался на открытой местности, но недалеко от своего схрона. Завести мотоцикл было делом нескольких секунд.
               Наддав газу, разбойник оглянулся: преследователи только что вываливались из кустарника. Илья, выбравшись из грязи на шоссе, развил предельную скорость, рискуя на поворотах вылететь с дороги. На ветру промокшая одежда стала ледяной. Домой он прибыл с посиневшими губами и едва смог разжать пальцы, чтобы убрать руки с руля. Домочадцы хоть и слышали позднюю возню, но значения не придали: не в первый раз возвращается Илья за полночь. Известно – дело молодое, надо же когда-то и покуролесить.
              Веллингтон провел беспокойную ночь и буквально извелся, особенно, когда стрелки на часах доползли до цифры 3. Контрольное время истекло, и в нетерпении Веллингтон два раза порывался выбежать на улицу и проследовать в направлении Досугового центра. Но каждый раз ограничивался тем, что лишь выходил во двор, стоял несколько минут, прислушиваясь, и возвращался обратно. Когда Коновалов-отец сонно спросил, почему он не спит, то получил лаконичный ответ «живот закрутило», чем старшему и пришлось удовольствоваться. Веллингтон почувствовал, что у него и в самом деле начинает болеть живот, а также голова и правое ухо. Может от того, что во время бдения во дворе в это ухо дул холодный и сырой ночной воздух, а может быть, и от других причин. Промокшая штормовка напоминала о том, что несладко приходится и всем, кого непогода в этот час застигла вне дома. Да пошел ли вообще Илья на дело? Веллингтона терзали сомнения. Звонить родственнику он не мог, чтобы, неровен  час, не засветить его.
             Эсэмэска пришла уже около четырех часов. Утро только начало подавать признаки своего присутствия, и недреманный Веллингтон жадно вчитался в сообщение. Оно оказалось кратким: «Кто-то организовал погоню. Ушел, но дело не до конца. Не телефон. Подъезжай». Сообщение не могло передать сиплый голос и кашель его отправителя, но и без того не вызывало положительных эмоций.
              Педагог грубо выругался и глубоко вздохнул. Наконец хоть что-то определенное. Он наскоро выпил стакан чаю, закусив сосиской в тесте, и почувствовал способность мыслить адекватно и без паники. Прежде всего, следует отправить ответ братану. Текст быстро сложился: «Пока слишком рано. Любопытные. Приеду к восьми».
              Он еще вздремнул вполглаза и стал собираться, хотя часы показывали только семь. Написал записку, что уехал в Лобово и к обеду вернется. Оставив ее на кухонном столе, вышел во двор и вызвал такси.
              - А водка есть? – спросил шофера, когда оно подошло. – Без паники: пить здесь я не собираюсь. Для хорошего человека.
              В ответ последовал кивок, и экипаж сорвался с места, выбрасывая из-под колес шматки грязи.
              Илья встретил его весь укутанный в зимний комплект одежды: толстый мохнатый свитер, под стать ему тренировочные брюки и меховые домашние тапочки, которыми пользуются, видимо, отважные жители полярных станций.
             - Вот это хорошо, - проговорил он, сдерживая дрожь, которая временами сотрясала его, и принимая бутылку водки.  Надо было сразу выпить, так родители что подумают? Наследник хлещет водку один, да еще ночью. А тут все-таки гость, да еще и родственник!
             Он без промедления достал фужеры и наполнил их наполовину, после чего, звякнув своим о сосуд гостя, залпом выпил. Тотчас лицо его покраснело, и он передернулся, как в судороге.
               - Мороз выходит, - пробормотал он, прислушиваясь к ощущениям, и закусил шпротной килькой.
               Веллингтон выпил свое не так скоро, но тоже до дна.
               - Так вот что получилось, - произнес Илья, снова наполняя сосуды. – Понимаешь, кто-то увидел, что ли, как я спер это железо. Через пару минут уже была погоня – два лба бежали за мной. Ну и вот…  Держи!
               И оба брата выпили снова.
               - В этой железяке бежать тяжело, они постепенно догоняли, и я свернул к реке. Думаю, надо утопить груз – более-менее надежно, чем прятать в кустах. Ну и забросил ее, насколько хватило здоровья, подальше. Это недалеко от вашей пикниковой поляны, метров 50-60. Там обрыв, вот с него я и закинул кирасу. Когда все утихнет, можно поискать. Хотя рискованно. Разве только ночью, так в темноте как искать. И, по-моему, вообще овчинка выделки не стоит.
              - Да-а, надо же, какое свинство! Досталось тебе. Но есть один плюс во всем этом деле…  Давай-ка еще погреемся!
              Без лишних слов Илья наполнил бокалы, и их тут же опорожнили, закусывая уже второй банкой шпрот и холодцом.
               - Так что там, насчет плюса? – поинтересовался Илья, стягивая с себя свитер и оставаясь в легкой футболке.
               Вторая половина идеи, даже первая – это выставить грабителем ДК как раз Косарева. Понимаешь, он что-то мне не нравится, конкретно и бесповоротно.
              - А с чего? Вроде ты говорил – учитель. То есть, я понимаю – коллега. А дальше – не совсем понимаю, хотя еще не пьяный.
              - Да нет, ты не пьяный. Но… - Веллингтон замялся на секунду. – Но тут замешана женщина, девушка другими словами.
              - О-о! Ну тогда-то все мне стало ясно, все. Грубо говоря, значит, девушка. – Илья все-таки захмелел после бурной и холодной ночи и серьезной дозы алкоголя. – Так бы сразу и сказал!
              - Но, Илюха, и сама кираса не пустяк, серебро особенно.
              - Ну да, но как по мне, с дамой никакого сравнения! Если она стоящая.
              - Будь благонадежен, брательник. Стоящая! Стал бы я…  Да еще тебя впутывать!
              - Ну, раз так, тебе и карты в руки. Расквасить ему вывеску ты не хочешь, а у меня на большее фантазии не достает. Дерзай! Банзай!
              - Придется. Банзать. А как же! – в раздумье произнес Веллингтон. – Ты никого из них не узнал?
              - Скажешь! Я из вашей деревни только тебя да твоих родителей знаю. Да и далеко было.
              - Стало быть, и тебя не узнают, если что. Это хорошо. Замечательно!
              - Ну, давай еще по одной, а то я сейчас усну.
              - Давай-давай, и спать тебе, точно, надо. А я покачусь домой, штурмом мозговать или мозгом штурмовать. Как получится.
              - Можешь с моими потолковать – давно не виделись.
              - Да уж в следующий раз. Сейчас, понимаешь, голова кругом от этих дел.
              - Ну, давай.
              Илья, пошатываясь, пошел к дивану, а Веллингтон вышел за пределы усадьбы и стал звонить на предмет такси.
                Глава 8
                Ворота и краеведение
              Хотя солнце в погожие дни продолжало исправно обогревать Гею, в полдень – до зноя, время от восхода до заката все укорачивалось, а от заката до рассвета наоборот, удлинялось. Природа спешила: буйно цвели сорняки, стремясь как можно раньше и больше рассыпать семян, дикие утки спешили откормить потомство, не давая утятам слишком много спать, грибы и ягоды выставляли напоказ соблазнительные плоды своей созидательной деятельности. Достигла пика и вегетация огородной растительности, не исключая дикую.  С которой огородники устали бороться, и уже махнули на нее рукой.
            Спешили ухватить как можно больше лета, еще и про запас, отдыхающие. Среди этой категории граждан особо выделялись школьники, которые ввиду приближающегося учебного года пускались, кто во что горазд. Все озабоченней становились и педагоги. В этом ряду ничем не выделялся молодой учитель Веллингтон Коновалов, если не считать, что из всего педколлектива школы Лугового он один побывал в Тайской стороне. Возвратившись, вчерашний турист малое время спустя прибыл в учебное заведение, чтобы засвидетельствовать директору свое возвращение, а также почтение к заслуженному работнику образования.
                - Рад, рад, что ты хорошо и с пользой для кругозора отдохнул, - одобрил директор вояж, после того, как Коновалов рассказал о далеком и очень зеленом Таиланде. Сам Петр Петрович ни разу не сподобился побывать там, как, впрочем, и на Кипре, и на Бали…  Хотя бывал в других местах, да, бывал. Не далее, как три года назад посетил, например, хваленую Анталью.
                - А что у нас? – сочтя свое повествование о турпоездке законченным, вполне закономерно поинтересовался Коновалов. Он не стал уточнять, где именно у нас:  в отечестве ли,  в районе, в Луговом или же в этой конкретной школе.  Директору предоставлялась возможность самому выбрать информационный сегмент. Веллингтон рассчитывал, что уж о краже в Доме культуры собеседник никак не преминет упомянуть. И не ошибся.
              - Ну, и еще тут неприятное происшествие случилось, - заканчивая свой краткий обзор местных новостей, сказал Ободов. – Из Дома культуры украли кирасу. Знаешь же ты, хранилась там кираса вместе с другими древностями?
              - Ну да, знаю. Кому понадобилось? Столько лет никто не трогал!
              - Вот именно. Ночью дело было. Один человек орудовал. Но Тимофей Иванович увидел, поднял тревогу. Кирилл с Виктором – в погоню. А не догнали. У него мотоцикл был.
              - Виктор – это кто? Новый наш учитель?
              - Да, он.
               - Надо же. Как это он подвернулся в такой момент?
              - На крыше был, чинил. А дождь шел, немного протекло. Ну и вот – он на крышу.
              Веллингтон закусил губу.
              - Все-таки странно: новый человек, недавно прибыл - и через несколько дней крадут ценный экспонат. А он оказывается тут же. Тут как тут! Интересно…
              - Ты что же, думаешь, это он? Ведь Виктор бросил свою крышу, гнался за вором.
              - Ну, не обязательно он сам. Может, был подельник. А наш как бы на подстраховке, на всякий случай. Чтобы знать.
              Петр Петрович откинулся в кресле, потер лоб.
              - Да, этого нам только не хватало. Задал ты задачу!
              - Может, что-нибудь разъяснится само по себе?
              - Хорошо бы. Да только вряд ли. До поры ты про эти свои соображения не распространяйся. Просто в голове не укладывается. Надо подумать, чтобы не наломать дров.
              С тем Веллингтон покинул кабинет директора, весьма довольный, что заронил тут качественные семена подозрения в отношении Косарева. Насчет того, чтобы не распространяться, Веллингтон и не собирался следовать рекомендациям заслуженного педагога. Конечно, кричать на каждом углу о сомнительном Викторе он не станет, но некоторую работу проведет.
               В тот же день молодой Коновалов посетил и руководительницу ДК – на правах односельчанина и сына уважаемого предпринимателя-спонсора. Дарья Семеновна, как весьма осведомленный человек, поинтересовалась, понравилась ли Веллингтону дальняя поездка, и он пересказал все то же, о чем поведал Петру Петровичу. По свежим впечатлениям рассказать, казалось бы, есть много о чем, но турист вдруг обнаружил, что рассказал уже все. Он вышел из неловкого положения, добавив еще несколько мелочей, подсказанных фантазией, о гребнистых крокодилах. Затем Веллингтон справился о жизни очага культуры, особенно о последних новостях, поскольку в далеком Таиланде он не имел известий об этом. Тронутая вниманием к делам подведомственного ей учреждения, директриса с воодушевлением принялась характеризовать деятельность коллектива единомышленников.
              Гость держал широко открытыми глаза, с трудом сдерживая зевоту, пока звучал рассказ о работе ДК, и оживился только с переходом сказания к ЧП с кирасой.
              - Наверное, гастролеры какие-нибудь, заезжие, - высказал он предположение. Местные-то столько лет дружно жили с кирасой, не покушались. А этим и дела нет до нашей достопримечательности.
              - Да, скорее всего так. Но у нас тут заезжих не очень-то и много – только когда разные проверяющие из района наезжают, так они долго не задерживаются. Лишь до вечера, да и то стараются пораньше уехать. А обокрали-то нас ночью, глубокой.
              - А никто в отпуск там, за грибами, за ягодами, в гости к деду-бабе?
              - Ребятишки, по-моему, не очень-то сейчас в деревню рвутся. Наоборот, наши бредят городом. А ягодники и прочие – тут только рыболов один прибыл, но он на постоянное жительство вроде. Учитель, Косарев.
              - Ну, если на постоянное, тогда, конечно. Хотя, говорят - нет ничего более постоянного, чем временное.  И  наоборот. Ненадежно то есть.
              - Ну, поживем – увидим.
              - Да, конечно. Свои-то проверенные, а тут…
              - И свои-то иной раз халатность проявляют. Вот почему бы не проверить замки?
              Веллингтон покачал головой, потом кивнул ею же, и поспешил откланяться. Он с нетерпением ждал минуты, когда сможет увидеть Вику. Лицезреть Лунину приходилось на так часто, поскольку она слишком серьезно относилась к своей репутации и не только не проявляла восторга при его посещениях, но и старалась поскорее завершить рандеву. Этому способствовало и активное окружение: при немногочисленности персонала ДК, он заполнял собой все пространство и время внутри. Веллингтон в душе обижался, но старался не подавать виду. На ум приходил посыл: чем меньше на женщину обращать внимание, тем верее она обратит внимание на тебя. Тем больше нравишься ты ей, или что-то в этом роде. Но легко сказать и невообразимо трудно выполнить такую рекомендацию. И все бы ничего, но тут явился еще этот математик, черт бы его побрал! Ну что общего между библиотечным художественным фондом и этой иссохшей, как мумия, математикой? Вике следовало бы сразу отшить этого Пифагора.
                Виктория Лунина как раз занималась тем, что отшивала, вернее, подшивала коленкоровый переплет книги к отставшему блоку. Самое время, поскольку в благодатные летние часы засилья читателей в библиотеке не наблюдалось. Несколько починенных, подклеенных книг  лежали стопкой на краю стола, за которым трудилась Вика.
               - Самые читаемые, - поздоровавшись с вошедшим Веллингтоном, кивнула она на потрепанные тома. - Им досталось, хотя в последнее время стало полегче. А есть, которые тех же лет рождения, и до сих пор как новенькие. Казалось бы – приятно взять в руки. А не берут. Не берут!
               - Понятно. Да я, например, Пифагора вместе с катетами нипочем бы не взял. Даже и с гипотенузой. Тоска зеленая!
               - Но есть и художественная литература, которую мало читают.
               - Сейчас жизнь такая. Торопливая. А если книга, наоборот, тормозная, то ее и не будут читать.
               - Тормозная? – Виктория засмеялась, и на щеках появились ямочки.
               - Эх! – непроизвольно воскликнул Коновалов.
               - Что? – удивленно спросила она.
               - Да как сказать… Люди писали, писали, может, не спали. И зачем? Время только убили, - нашелся Веллингтон.
               - А, вот в чем дело! – посерьезнела Лунина.
               «Знала бы ты, в чем дело!» – сокрушенно произнес про себя посетитель. «Или знаешь?».
               «Мы выбираем, нас выбирают…» - зудела в голове песенка.
               Веллингтон мог потребовать что-то у отца или матери, у двоюродного брата, в магазине у продавца, у таксиста или ученика, но от Вики ничего он требовать не мог. Не мог даже часто менять книги, хотя с недавних пор и состоял читателем. Правда, возвращал их непрочитанными. Благо, Виктория не спрашивала, понравились ли ему герои, и что больше привлекает его в современной литературе. Потому что он не пацан уже, и в наставлениях не заинтересован.
                - Вика, у тебя выберется минут десять? – заглянула в дверь пожилая женщина. – А, здравствуйте! – спохватилась она, увидев Коновалова.
                - Да я уже ухожу, - с кислой миной бросил он, взглянув на Викторию. И, в самом деле, встал.
                - До свидания, ответила на прощальный жест Веллингтона она. – Агафья Ивановна, проходите!
                В то время, как Коновалов спускался с крыльца, навстречу ему поднималась Осокина, направившаяся в директорский кабинет утрясти некоторые вопросы с его хозяйкой. После того, как с этим было покончено, гостья понизила голос и доверительно сообщила подруге:
               - Знаешь, ведь у нас подозревают… - она на мгновенье замешкалась – подозревают в вашем ограблении нового учителя, Косарева. – Я пошла к директору и у двери услышала его фамилию. Говорили директор и наш другой учитель. Спаси и сохрани, я не подслушивала, просто так получилось. Пришлось остановиться – не врываться же во время важного разговора!
               - Ну и? - Приблизила свою античную голову к голове рассказчицы главная работница культуры.
               - Сходятся на том, что к этому делу приложил руку новый учитель. Да, Косарев. Ну надо же!
               - Ни хрена себе! – мелодичным голосом воскликнула собеседница. – Мне вот тоже все это показалось странным. Но, однако же, он ведь преследовал вора!
               - Для отвода глаз. Может, не так быстро и преследовал подельника, чтобы тот мог уйти.
               - Чисто какая-то шпионская история. Вот, значит, как все организовано. А я пеняла Виктории, что она забыла запереть музейную комнату.
               - Ну, это вполне возможно. Человек должен быть ответственным, соображающим.
               - Да. Но Вика – она умная. Умненькая – тотчас же поправилась директриса ДК. – А все же…
              Вика тем временем продолжила наведение порядка в книжном фонде, прерванное неожиданными посетителями. Хотя визит Коновалова совсем неожиданным признать было нельзя. С тех пор, как он возвратился из турпоездки, не проходило, кажется, ни дня, чтобы Веллингтон не отметился у Луниной, совершенно игнорируя остальной ДК, за исключением  Дарьи Семеновны. Вика все же больше расстроилась, что не смогла помочь Агафье Ивановне, работавшей уборщицей с незапамятных времен на четверть ставки. Но, кроме того, она получала пенсию. Руководитель Дома культуры решила, что хватит Ивановне купаться в роскоши и устроила на ее место племянницу, не поступившую пока в институт. Агафья Ивановна, имевшая сведения путем сарафанного радио о неравнодушии младшего Коновалова к Вике Луниной, по простоте душевной обратилась к ней, чтобы она замолвила словечко. На предмет устройства Агафьи Ивановны техническим работником в Коноваловский магазин, где уборщица собиралась в декретный отпуск.
              Агафья Ивановна хороший человек и соседка Викиной тетушки Калерии Васильевны. Будь это возможно, Вика посодействовала бы ей в трудоустройстве, но просить о чем-то Коновалвых…
                Шок был настолько силен, что просительница прочитала панику в глазах Виктории и, в некотором даже смятении, извинившись за свою просьбу, покинула библиотеку.
                ***
                Пока Уба катила свои еще не просветлевшие воды мимо Лугового, тут шли приготовления к свадьбе: выдавали замуж внучку Ивана Титовича Колодина Валентину. Кутерьма! Хотя до свадьбы оставался чуть ли не целый месяц. Но и с той, и с другой стороны прилагались усилия, чтобы в назначенный срок все прошло без накладок, на высшем уровне. Конечно, были также другие дела и заботы в Луговом, но что может сравниться со свадьбой в селе, где половина жителей уже получили пригласительные?
               Кирилл Листратов самозабвенно трудился над изготовлением ворот для дома деда невесты. Руки соскучились по производству полезных вещей – предыдущий заказ он выполнил две недели назад. Заставлять свою квартиру изделиями собственного производства как-то не получалось, известно: сапожник – без сапог. Хотя самые необходимые предметы мебели он давно уже сделал.
             Сейчас более половины работы с воротами уже выполнено: изготовлен мощный фигурный переплет, оставалось соорудить полотна. Заготовлена вагонка, следует только ее подогнать к каркасу. Дело спорилось, и Кирилл мурлыкал в процессе столярного труда «дерева, вы мои дерева, что вам головы гнуть-горевать…». В разгар завершающего этапа дверь мастерской отворилась, и на пороге возник Виктор Косарев.
            - Прошу не серчать, что без звонка. Но, думаю, я тебя от работы шибко не оторву: надо бы заглянуть в ДК. Вдруг какие новости?
            - Ты имеешь в виду, не закинул ли кто-то ночью кирасу обратно?
            - Слишком прямолинейно. Но примерно где-то около того. Всяко бывает. Знаешь же: вот дальнозоркий человек с очками задвинул их на лоб, чтобы разглядеть что-то вдали, разглядел, пора почитать газету. Куда запропастились очки? Без них не прочитать. И ходит, ищет, ищет…  А ведь знаешь, как поиски шли, пока ты работал в мастерской?
             - Трудно?
             - Совсем наоборот: Виктория Лунина тоже вышла на реку. И обследовала поверху большой участок, там, где песчаная отмель. Между прочим, плавает она, как рыба.
             - А-а, вон что! А я уж переживал: как Виктор там справляется со стихией? Значит, в основном горбатилась Вика?
             - Я и говорю, что большой участок она прозондировала. Но время у нее было ограничено: она оставила офис на час обеда и еще минут 20 прихватила после.
             - Выходит, мы заставили ее голодать?
             - Ну, какие у тебя скорбные мысли! Я брал с собой тормозок, правда, небольшой, не знал, что она придет. Ну и у нее, кажется, есть на работе чайник, печенье-варенье. Такие дела. А насчет кирасы – никаких признаков.   
 Хорошо бы где-то она объявилась! У меня, по-моему, уже навязчивая идея.
              -Тогда немного подожди, я тут закончу с вагонкой, и пойдем, развеемся.
              - Я бы помог, но, боюсь, испорчу этот шедевр.
              - Хм. Новые ворота, они всегда весело выглядят. Если из дерева.
              Действительно, чисто оструганная древесина крупного изделия сияла белизной с едва уловимым кремовым отливом и, казалось, подсвечивала темные углы мастерской. Даром, что еще не все дощечки заняли свое место.
              - Был бы я толстосум, сейчас заказал бы себе такие же.
              - У тебя ворота еще не старые. Старые я все тут знаю, жду, когда хозяева спохватятся. Жизнь!
              Наконец, изделие приобрело вполне законченный вид. Оглядев его, Кирилл пошел переодеваться.
              - Я зайду потом к Колодину, гляну, надо ли менять столбы, - сказал он, загрузив в пакет стамеску и молоток.
              Виктория Лунина была на месте, и все так же приводила в порядок самые потрепанные книги.
              - А что, их не заменяют? – поинтересовался Кирилл.
              - Поступления новых есть, но жалко и эти списывать. Некоторые в одном экземпляре остались, - отвечала Виктория, отодвигая в сторону клей и нитки с иголкой, чтобы освободить место для следующей ревизии.
              - Никаких сведений о кирасе не поступало? - спросил Виктор.
              - Нет. Остались одни фотографии. И искать сейчас невозможно, да?
              - Невозможно, - подтвердил он. – Вода все еще мутная. Надо сетью какой-то орудовать.
              - У меня где-то бредень-то есть, но рваный, старый уже. Можно попробовать. Но надо Колодиным ворота поставить, потом уж. А одному мне не навесить полотна, Виктору одному с бреднем не управиться. Так что надо пока разделаться с воротами.
               - Может, вы чаю попьете? - предложила Виктория. – У меня есть хороший чай.
               Она засмеялась: только не подумайте, что я исключительно здесь пью чай. – Сейчас межсезонье, люди упиваются летом и солнцем, читателей мало. Можно и чай попить, все-таки не застолье.
               Тут у нее на столе вспыхнул экран телефона, раздался звонок.
               - Тетушка, - пояснила Виктория. – Да, Калерия Васильевна, слушаю. Чьи, Агафьи Ивановны? Другие? Держите оборону, через пять минут буду!
               - Караул, сдержанно произнесла она, вставая со стула. – В тетушкин огород проникли соседские свиньи. И она никак не может их выгнать: или совсем бестолковые, или слишком умные. Вы уж извините, - Лунина взглянула на Виктора, - но мне надо выручать тетушку.
               - Так вообще выгонять свиней, - это наше любимое хобби, верно, Виктор? – спросил Кирилл.
               - Само собой. Это мы берем на себя, Виктория Петровна. Так что не тревожтесь. Мы быстро. Ты же знаешь, Кирилл, место дислокации?
               - Я с вами, - решительно заявила Вика. – А то перед тетей будет неудобно.
               - Ну, это вообще хорошо, - просиял Кирилл. – Нас трое, и еще тетя: свиньям придется просить пардону.
               - Только без рукоприкладства! – предупредила Виктория. – Иначе визгу будет много.
               - Особенно от их хозяев, - уточнил Кирилл, сбегая по ступенькам крыльца и размахивая пакетом с инструментами.
               Они потратили на дорогу даже меньше пяти обещанных тетушке минут. Она, оттеснив двух свиней и поросенка в дальний конец огорода, с хворостиной наготове стояла между ними и зарослями капусты. Обе стороны хранили напряженное молчание и следили друг за другом. Тетушка Виктории не предпринимала никаких наступательных действий, боясь, что свинопоголовье начнет носиться по огороду и погубит взлелеянные овощи. Она ждала племянницу. И не напрасно рассчитывала на помощь: в открытую калитку вошли двое молодых людей, предводительствуемых Викторией.
 Поняв, что дальнейшее присутствие в этом замечательном огороде чревато, свиньи при первом же окрике Косарева одна за другой затрусили на выход. Замыкающей Кирилл отвесил еще пинка, на что Виктория укоризненно покачала головой.
               - Ой, спасибо вам, ребята! – принялась благодарить спецотряд Калерия Васильевна. – Не знаю, что бы я одна делала! Ведь они как бульдозеры – мечутся и роют! Заходите, попьем чаю, Вика, приглашай гостей!
               - Нет-нет, Калерия Васильевна – помотал головой Кирилл и потряс пакетом с инструментами, - у нас дело есть, по срочному заказу. Колодину надо ворота поставить.
               - А-а, к свадьбе. Понятное дело. Жалко, что не зайдете. Но как выберете время – заглядывайте. Виктория вас сопроводит. Слышь, Кирилл, и как?.. Виктор? Вот, вместе и заходите!
               - Зайдем, Калерия Васильевна, только разделаемся с делами, - заверил Косарев.
               - Ну, мы пойдем, все по своим местам, тетя! – сказала племянница, и вся ватага вышла за ворота.
               - Мы с Виктором дойдем уж заодно до деда, - сказал Виктории Кирилл, - посоветуемся, как и что. Может быть, придется вереи менять, тогда дел прибавится намного. А время дорого, надо доспехи выручать.
               - С воротами я не помощник, - призналась она, - но как возьметесь за поиски, сообщите. Мое хобби – доспехи искать. И прочие клады.
               - Заметано.
               Колодин встретил их, как родственников: последовало приглашение в дом, которое было деликатно отвергнуто, и Листратов немедленно перешел к делу.
               - Так Иван Титович, с самими воротами я закончил, надо посмотреть, что со столбами – менять, или не менять. Лопата есть, штыковая?
              - А как же в огороде без лопат? У меня их коллекция. Выбирай, - с готовностью указал хозяин на навес возле стены, где стояли разнообразные огородные орудия.
              Вооружившись заступом, Кирилл принялся откапывать верею с одной стороны и, углубившись на четверть метра, взял в руки стамеску и молоток. Поковыряв стамеской древесину и не добившись видимого результата, начал стучать по рукоятке стамески киянкой. Острие главного инструмента не желало врезаться в окаменевшее дерево, даже когда удары стали очень тяжелыми.
              - Можно стамеску сломать, - заявил Кирилл и оглянулся на Колодина, который внимательно следил за его манипуляциями. – А раз так, тут делать нечего. Посмотрим вторую.
               Вторая оказалась нисколько не ущербней.
              - Тогда можно их и оставить, - резюмировал Колодин, - да?
              - Еще столько же простоят они, а то и больше.
              - Ин ладно. Хорошо, меньше возни и затрат. Тогда можно уже створки вешать?
              - Да, завтра возьмемся. Сегодня привезем, а завтра – на место их. Да, надо еще крышу будет делать.
              - Материал есть, вот гляньте.
              Кирилл оглядел ворох реек и досок, укрытых рубероидом:
              - Нормально. Но кровлю, наверное, из досок делать не станем?
              - Нет. Есть профлист. Хоть и не дерево, но дешево и сердито.
              - Тогда, значит, договорились. Сейчас организуем доставку, а том – по ходу дела. Примерка, подгонка и все такое.
              Кирилл по телефону договорился насчет грузовика и, когда они подошли к мастерской, транспорт уже подъезжал к Листратовской усадьбе.
              - Как быстро! – удивился Косарев.
              - Ты мне, я – тебе, - засмеялся Кирилл. – Предыдущие ворота я делал как раз ему. Заезжать он, наверное, не станет: ограда тесноватая у меня. Но пока что-то возится с мотором. Так насчет Вики хотел сказать, м-м… Отважная девушка. Она приглашала нас пить чай в рабочее время на рабочем месте. Чай – не водка, конечно, но директорша зуб имеет на Викторию. Две красивые дамы на маленький ДК – это перебор. И вот тут-то собака зарыта. Да еще эта кража. Директорша упирает на то, что дверь вроде Лунина не заперла. Да если люди пришли грабить, остановит их, что ли, замок? Ну вот, а нас она решила напоить чаем. А?
               Виктор ничего не ответил, потому что подошел шофер:
               - Грузим?
               - Грузим, - подтвердил Кирилл, и они довольно сноровисто погрузили тяжелые, мерцающие на солнце створки ворот.
                - Да, хорошая работа! – оценил водитель. – Дед, думаю, шибко доволен будет.
                Разгрузка заняла еще меньше времени, и хотя потом Виктор с Кириллом продолжали работу вдвоем, они быстро примерили, а затем и привинтили полотна ворот к столбам. Благо подгонять ничего не пришлось: подрядчик сделал все с высокой точностью.
                - Может, зайдете? – предложил до предела довольный Иван Титович. – Выпьем чаю, а то – чего покрепче?
                - Сегодня еще работа предстоит, - помотал головой Листратов, - прострогаю доски, чтобы с парадной стороны нашить на вереи. Пусть будет все приятственно для глаза. Ну, и тоже олифой их обработаю. Завтра привинтим их, и займемся крышей. А пока – до свидания!
               И они отправились домой, оставив старого Колодина  и его половину любоваться своими новыми воротами.
               Следующий день был целиком заполнен крышей над ними. Сначала Кирилл прострогал электрорубанком  бруски для каркаса, затем вдвоем с Виктором они соорудили этот самый каркас, с чем провозились почти до обеда. От предложения хозяев потрапезовать отказались, заявив, что перекусят уже по окончании всей работы, и принялись за кровлю.
               На это ушло часа два, потому что пришлось резать железные профлисты.
               - Ну, ты теперь  ты тоже можешь сооружать ворота, - сказал  Кирилл Виктору, когда был вкручен последний саморез.
               - Это же надо набить руку. А кроме того, требуется куча инструментов. То есть в ближней перспективе мне это не под силу, а так хотелось бы получать натурально заработанные бабки, - в тон приятелю ответил Косарев.
               Заключительным аккордом стало облагораживание старых, почерневших столбов ворот. Свежестуганые доски, обработанные олифой, закрывшие неприглядную черноту, завершили обновку.
               Старики Колодины наблюдали финишный этап ее изготовления и остались премного довольны, сообщив это работникам.
                - Ну, теперь уж никак нельзя без маленьких посиделок, - возгласил глава семьи, обнаруживая весьма приподнятое настроение. Заходите, ребята!   
                - Заходите, заходите, отобедайте, чем Бог послал! – вторила ему супруга.
               Работники переглянулись и вполне поняли друг друга: почему бы и не отобедать? Они и в самом деле проголодались. И, главное, выполнен заказ, и выполнен без рекламаций.
               Колодины время даром тоже не теряли: стол был уставлен с замечательной щедростью: тут присутствовали жареные бедра домашней курицы, равно, как и грудка, запеченный небольшой налим, соленые грибы и многие травяные салаты с добавлением вареных яиц, сервелата и крабовых палочек, а также непременное соленое сало и соленые тоже, подвяленные ельцы. Свое место занимали печеные изделия - как мучные, так и картофельно-мясные, а кроме того – еще и магазинные шпроты.
              - Вот это да! – восхитился Кирилл. – Не слишком ли накладно для вас такое угощение? Тем более, что работа ведь не очень большая.
              - Ты, забыл Кирилл, что у нас на носу свадьба. Ну и вот, организуем репетицию – ведь будут же и у нас здесь гости. Так что все путем. А вообще, гостей давненько у нас не отмечалось. Так что мы рады вам. Верно, Игнатьевна?
              - Ну а как же! Хорошим людям всегда рады. Особенно мастеровым, умельцам. Усаживайтесь!
              - А все-таки чего-то не хватает! – нахмурился хозяин, - а, вспомнил! -он открыл холодильник и извлек на свет бутылку водки.
              - Вот она, тамада! Ты, Игнатьевна, не уклоняйся – должны мы немного выпить, за устойчивость ворот!
              И все выпили за их устойчивость и износостойкость.
              - А ты особо-то не увлекайся! – в отместку сказала Игнатьевна. – Тебе нельзя.
              - Да мы помалу, по наперстку, - примирительно бросил Иван Титович, закусывая холодным соленым огурцом и отложив в сторону хлебную корочку. – Вот нет нынче того пекарского качества. Раньше как выпивали, почти без закуски? Выпил человек и вдохнул аромат краюхи – и все хорошо, закусил как будто. Сейчас, - Колодин поднял отложенную корочку и поднес к лицу, - сколько не принюхивайся, хлебом она не пахнет. Приходится закусывать, чем попало.
              - Так ты говоришь, наверное, про домашний хлеб, - уточнила его половина, - тот хлеб-то из печи, конечно, полезный. Можно и без всякой приправы есть.
              - Ну да. Но не только хлеб. Какие были яблоки! Антоновка, шафран или пепин шафранный там какой-то: от одного запаха настроение поднималось. Сейчас они ничем не пахнут, на вкус – как прошлогодняя брюква. Экология, что ли? – и Иван Титович посмотрел на молодых людей.
               Кирилл пожал плечами:
               - Так ведь мы ту антоновку не пробовали. И хлеб тот тоже. А сейчас разве такой не пекут? В печках?
               - Наверное, пекут, у кого есть русские печи. Да таких, наверное, мало осталось. А вот эти, нынешние, - Колодин кивнул на свою печь, - на них только манную кашу сварить, или овсянку. Но лучше манную, потому что в овсянке шелухи много.
                - Наверное, есть еще премиум-овсянка, - предположил Виктор, - должна быть. Но я не специалист – не ем ее. В детстве обкормили, говорили, очень полезная, герцоги ею питаются.
                - Да, много чего полезного бывает. Чем полезней, тем противней.
                - Ну, что ты говоришь? – укоризненно покачала головой Колодина.
                - Рыбий жир, например. Может, ты забыла? Всякий раз старались напичкать этой…  Как вспомню, так тошнить начи…
                - Ну что ты говоришь! – вновь воскликнула его благоверная.
                - Ах, да. А ты, Виктор, я слышу, педагог. Какой предмет?
                - Математика.
                - Это хорошо. По крайней мере, в истории рыться необязательно. Хотя и интересно порой. Вот много спрашивали меня насчет водяного Сеньки. Докопаться до истоков не удалось. Ясно только, что в незапамятные времена молодой парень Семен пошел купаться. И пропал. Искали долго, и сети протаскивали, и вниз по течению далеко ходили, но не нашли. В то лето и вода в Убе была малая, и прозрачная. И течение слабое, однако Сеньку не нашли.  Так ничего и не объяснилось. Частный случай, но…  Ну, давайте поднимем бокалы. Вы на меня- то не смотрите, я питок и едок стал слишком умеренный. А вы налегайте!
               - А чем история в целом не годится? – полюбопытствовал Кирилл, когда они выпили.
               - В целом-то предмет неплохой, интересный – снова скажу. Но есть противопоказания. Я, как историк, некоторое время занимался краеведческими изысканиями, чтобы сохранить для молодых славные моменты жизни села.
               Гости слушали довольно внимательно, хотя в то же время со всей ответственностью закусывали.
               - Ну и вот. Нашлись не только славные, но и отвратные, как ни жаль. Пришлось отсеивать, хотя это и неправильно, с точки зрения объективности и истинности. То есть история получается приукрашенная. Кто же станет поносить  свой край? И я воздержался. Грешен. Петр - Петр Петрович то есть, настаивал, когда узнал о моих трудах, продолжать их и активизировать. Чтобы все это опубликовать, так сказать, в назидание потомкам. Но слишком много тяжелых моментов, можно занырнуть в такие глубины, что и не вынырнешь. Нужен человек с могучей психикой, а лучше – робот. Но кто потом  это будет читать? Достаточно у всех и собственных заморочек, чтобы расстраиваться еще делами давно минувших дней, или, тем более, вымышленными невзгодами. Еще эти кошмарные сериалы, магнитные бури…  Так что я предложил Петру, как историку, продолжить самому мои изыскания и передать ему все, что пока набралось у меня. Он моложе и человек здоровый, ему и карты в руки. Пока ничего не решилось, видно, недосуг.
               - Ты слишком близко к сердцу все принимаешь. Может, хватит тебе? – кивнула хозяйка на бутылку с водкой.
               - Наоборот, Игнатьевна, - не согласился Колодин, - мне надо выпить дополнительно, чтобы уравновеситься.
               И он еще твердой рукой наполнил стопки:
               - Ну, чтобы поменьше было печалей, побольше радостей!
               Памятуя, что он человек в преклонных годах, молодые сотрапезники стали благодарить хозяев за славное угощение и засобирались восвояси.
               - Тогда, значит, еще раз спасибо вам и – на посошок! – сказал Колодин, наливая заключительные.
               На посошок гости выпили, не закусывая, потому что стояли уже у порога.
               - Ну, сегодня мы не работники, чтобы сделать  еще что-то, да? – Косарев оглянулся на Кирилла, который шел, поотстав, ввиду увесистой сумки с инструментами, - давай мне часть поклажи.
               - Так сумка одна.
               - Ничего, разберемся.
               Виктор взял электрорубанок и шуруповерт, облегчив ношу приятеля почти на полпуда.
                - О, да это порядочный груз, - оценил он, подняв поочередно руки с инструментами. – Чего же ты сразу меня не навьючил?
               - Мне не привыкать. Это как дежурный чемоданчик у фельдшера. Насчет дел: конечно, сегодня уже браться за что-то не стоит. Напортачим. Я только поищу бредень, чтобы завтра не копаться. Не знаю, насколько он рабочий. Но главное – найти.
                - Дядя Кирилл! – донесся вдруг оклик из переулка, идущего к реке, - дядя Кирилл!
                Строители остановились. К ним приближался подросток, по виду – типичный пятиклассник, за ним поспевал другой, поменьше, но похожий – конечно, брат. Он нес пластиковый пакет с травой, в то время, как главная ноша была у старшего: на согнутой руке он нес тускло отсвечивающую металлом кирасу.
                - Ничего себе! – воскликнул Кирилл, приглядевшись и сняв изделие с руки пацана, - так это же моя кираса!
                - Наша, - поправил его Виктор, - музейная.
                - Нет, моя, - упрямо повторил Кирилл, опуская инструменты на землю; при этом ножовка по металлу, торчащая из мешка, зацепила край доспеха, отчего он немедленно порвался.
                - Что ты делаешь! – обескуражено воскликнул Косарев, - осторожней!
                А Кирилл расхохотался и легким движением подкинул кирасу, тут же подхватив ее на излете, и протянул спутнику: - Рус картон!
                - Картон? – изумился Виктор, принимая странное изделие весом в полкилограмма.
                - Ну да, конечно! – и Кирилл снова зашелся в смехе.
                Доставившие кирасу недоросли, глядя на него, за компанию тоже засмеялись.
                - А что смешного? Чепуха какая-то! – возмутился Косарев.
                - Да понимаешь, это мой новогодний прикид, карнавальный. Лет 10-15 уже, как я его сделал. – И Кирилл любовно огладил ладонью потускневший, но еще сохраняющий металлический блеск бок доспеха. – Немного клеил, немного шил, а сверху на три ряда покрасил серебрянкой. Завоевал второе место и коньки. Потом-то сделали мы летом шалаш в чащобе, тайный – это был штаб. Шпаги, мечи из тальника, духовые трубки из пучки, стрелять зеленой черемухой. Хлестко били, что дробь. Делали щиты из фанеры, а я свою кирасу надевал. Да так она там и осталась. И как вы нашли? Маскировка, видно, устарела.
               Кирилл мечтательно поглядел в сторону Убы и вздохнул
               - Больше там ничего не было, - поспешил заверить старший из братьев.
               - Конечно, - согласился Кирилл, - столько лет прошло! Щиты домой забрали, трубки высохли давно, трава же.
                - А мы тоже с травой, собираем дикобразов для заготконторы, - собеседник кивнул на мешок с травой в руках младшего.
                - Дикоросы, то есть?
                - Ну да. Сейчас пижму собираем.
                - Хорошее дело. А за кирасу вам спасибо. А вот вам взамен…
                Кирилл порылся в карманах и достал мелкие бумажные дензнаки. -Больше ничего у меня нет полезного.
                - Не зря, ребята, за дикорбразами вы ходили, - резюмировал Косарев.
                - Спасибо, дядя Кирилл! - хором поблагодарили те.
                - Ты куда ее, в музей, как врио?- спросил Виктор, когда они остались одни.
                - Ну нет, пусть хранится у меня. Пригодится: детишки подрастают. Подремонтируем, покрасим – будет как новенькая.
                - Лепо, - с уважением молвил Косарев.
               
               
               
 
                Глава 9
                «Сенька»
               Утро выдалось солнечное и безветренное, что облегчало поиск в воде, поскольку на поверхности не было ряби. Но в этот день искатели древнего металлоизделия  не нуждались в зеркальной поверхности плесов: им предстояло заняться процеживанием Убы. Ревизия отысканного Кириллом бредня выявила многочисленные прорехи в снасти, но они ввиду своих небольших размеров выглядели некритическими. Листратов к тому же взял моток толстой нитки, на случай починки больших разрывов.
             Начали с верховьев участка. Прошло немало времени, прежде чем они приноровились к снасти. Дело осложнялось тем, что около берега во многих местах буйно разрослись водоросли, и нижняя бечева бредня не доходила до дна. Тем не менее, спустя три четверти часа Кирилл что-то углядел в мотне сети.
             - Кажется, есть! – сдержанно ликуя, оповестил он напарника. С удвоенной скоростью они стали вытягивать крупноячеистую сетку, рассчитанную на нехилую рыбу. Ноги путались в водной растительности, и один раз, увязнув в ней, Кирилл упал, подняв каскад брызг.
             Это как будто отрезвило его:
             - Да что мы торопимся – не щука, не уйдет!
             Этот резон запоздал: благодаря авральной скорости бредень с пятью окунями уже распластался на берегу. Проигнорировав окуней, рыбаки вперили взгляд в центральную добычу тони: среди мокрых старых листьев проглядывал пузатый металлический предмет. Тотчас же он был извлечен под яркое солнце. Вздох разочарования вырвался у обоих: они разжились помятым старым самоваром с отломанным краном. Добытчики глядели друг на друга, словно не могли придумать, следует ли ругаться последними словами, или смеяться.
             - Интересно, кому понадобилось тащить самовар и топить его здесь? – почесал затылок Виктор, а Кирилл пнул ни в чем не повинный предмет домашнего обихода и тут же схватился за ногу:
             - Так он же, паразит, полностью набит песком!
             - Может, лет двадцать его копил – куда ему торопиться?
             В это время послышался приближающийся жестяной скрип и бряканье: от села к Убе приближался велосипедист. Стоящие у самовара скоро разглядели, что едет женщина, а через пару секунд опознали в велосипедистке Викторию Лунину.
           - Привет вам! Не опоздала?- спросила она, спешиваясь и не выпуская руль из рук. – А это что у вас?
               - Рады представить: тоже старая вещь. Но только самовар, - поделился Кирилл.
               - А зачем он вам?
               - Виктор засмеялся, а приятель только развел руками:
               - Алчность одолела. Собираем все подряд, лишь бы старое и железное.       
                - Понятно. Вы, наверное, замерзли и проголодались. Давай те немного поедим.
               - Она, прислонив велосипед к бедру, отвязала и сняла с багажника увесистую сумку, из которой виднелась цветастая верхушка термоса.
               - Мой велосипед, может быть, старше вашего самовара, - поэтому и скрипит, и заржавел немного. Но он не лежал на боку, трудился.
               - Да, это видно, - не стали отстаивать честь самовара Кирилл и Виктор. – Нам и самим-то наш не понравился.
               - А этот раритет у тетушки  много лет лежал, нужды в нем не было. А тут я подумала, почему бы его не привлечь к делу. Колеса подкачала и все. Хорошо, что шины целые. Ну, давайте перекусим!
               Уговаривать ей не пришлось. На природе, да еще в воде аппетит появляется неимоверный. Некоторое время все хранили сосредоточенное молчание, отдавая должное кухне Луниной.
               - Объедение! – воскликнул Виктор.
               - Ты сама это сготовила? – поинтересовался Кирилл, запивая кушанье чаем с молоком.
               - В основном. Но блины тетя утром напекла. У нее получается лучше.
               - Да, блины блестящие. И все остальное не хуже, особенно плов.
               - Как бы нам не облениться после такого обеда, - озабоченно произнес Косарев и посмотрел на приятеля.
               - Будем держаться до последнего! – ответил сурово тот.
               - Придется. Главное, прогрелись, спасибо, Вика за чай. И за все! –подытожил Виктор.
               - А много еще остается пройти – отсюда и вниз до поляны? – Вика окинула взглядом берег.
               - До поляны. Если раньше не найдем.
               Все засмеялись.
               - Да, шансы все тают, - заметил Кирилл. – Может, ее унесло вообще далеко? После того ливня течение было сумасшедшее, а она, может, еще не набрала песка, как этот самовар. И понеслась, как подводная лодка.
               Тут со стороны поляны показалась ватага ребятишек в купальных костюмах, почти неглиже, численностью в три человека. Предводитель, не поздоровавшись, сразу перешел к делу:
               - Дядя Кирилл, вы же ищете кольчугу… - он запнулся, - латы?
               - Ну да, примерно так. А что?
               - Там, там, вон там, на дне такое железо лежит, - дружно и вразнобой заторопились сообщить о находке прибывшие.
               - Это где конкретно?
               - На том берегу. Пойдемте, мы покажем!
               - Вы что, плавали на тот берег? – встревожилась Виктория.  - А родители вам разрешают?
               - Мы уже большие, - плутовски пряча глаза, ответил один из пловцов. Только там глубоко, и вода еще мутная. Но точно – там железо.
               - Все-таки, вы не увлекайтесь дайвингом, - советовала Виктория, когда они шли к удобному для переправы месту. – Вода еще большая, и течение быстрое.
               - Ну, вы накупались, наверное, - обратился к проводникам Виктор. - Мы переплывем, а вы корректируйте, где то место: выше, ниже, ближе, дальше.
                - Так мы до вечера не найдем, - авторитетно заявил их старший. – Давайте, я тоже поплыву.
                - Дела! Виктория Петровна, пусть он поплывет с нами, в виде исключения и с нашей страховкой, - просительно обратился к Луниной Кирилл.
                - Первый и крайний раз, - скрепя сердце, дала добро она. А я уж останусь тут, за компанию с ребятами.
               Переплыть Убу удалось за каких-то несколько минут, при этом самый молодой на дистанции нисколько не отставал от старших.
              - Чемпион! – похвалил Кирилл. – Молодец! Держи вот маску, надень.
              Чемпион тут же, оглядевшись по сторонам, нырнул и через несколько  секунд показался на поверхности, отрицательно качая головой и жадно хватая ртом воздух. Двое взрослых тут же последовали его примеру и так же вынырнули ни с чем. Однако при следующем погружении их юный помощник нашел-таки искомую вещь.
             - Здесь! – крикнул он, отдышавшись, и поднял вверх большой палец. Виктор, оказавшийся рядом, тут же нырнул, но добычи в его руках не было.
             - Кирилл, - позвал он приятеля, - давай сюда, эта штука тяжелая!
             Совместными усилиями, отталкиваясь от дна, они дотащили груз до отмели, где его можно было транспортировать, не погружаясь с головой в воду. Наконец, сопровождаемые юным кладоискателем, выбрались на берег и бросили ношу в траву.
             - Да-а, - разочарованно протянул Виктор, - опять слегка не тот Федот!
             - Совсем не тот! – уточнил Кирилл. – Это, как ни прискорбно, бензобак от «ИЖ-Планеты». Видно, отправили в отставку, но как далеко от цивилизации! Песком крепко занесло. И как только наши друзья сумели разглядеть его?
             - Что там? – крикнули с противоположного берега, увидев, как ныряльщики выгружают на берег нечто, извлеченное из Убы.
            - Бензобак! – разочарованно отвечал младший из них и, видя, что там приложили ладони к ушам, крикнул, что было мочи:
            - Да бензобак! Бензобак!
            Болельщики уселись на песок и стали ждать. Лишь Виктория Лунина осталась стоять, рисуя носком туфли узоры. Затем, всплеснув руками, она обратилась к своему саквояжу и достала пергаментный сверток с остатками блинного запаса.
            - Подкрепитесь ребята, вы, наверное, проголодались.
            Двое сидевших поднялись и с готовностью принялись за угощение.
            - Кольке оставим? – спросил один.
           - Конечно! Водолазы всегда голодные!
           Наконец, переплыв Убу, на берег ступили трое с другого берега, в том числе и Колька, немедленно получивший золотистый блин.
              Виктор, посмотрев на Лунину, обескуражено развел руками.
              - Не фарт, - подтвердил Кирилл. – То мы гонялись за кирасой, теперь кирасы – за нами. Но неправильные какие-то. Только во вторчермет. Или в макулатуру.
              - Да, не задалась славная охота, - с сожалением произнесла Виктория. Тогда что – домой? Может, мы уже оставим эти поиски?
              - Тебе пора. Ну, вы с Виктором идите, а я соберу бредень и – за вами.
              Слова Луниной, однако, запали в душу Косарева и в тот же день он позвонил Кириллу.
             - Привет, обратно. Ты отогрелся? А, не замерз? Тут вот какое дело…  -Трубка на миг замолчала. – Подумал я после Викиного предложения – может, и правда, бросить нам это дело? У нее, пожалуй, неприятностей только прибавится с этими отлучками на Убу. А мне ничем и не поможет отыскание этого метиза.
             - И что, так резко и бросим? – Кирилл взял паузу. – Я и сам подумывал об этом. Но давай, знаешь как? Наудачу еще вечерком процедим реку хотя бы до моста и завершим аврал. А?
             - Я полностью согласный. Насквозь. Во сколько стартовать?
             На промысел вышли часа через полтора, когда Кирилл разделался с хозяйством.
             - Ты бы позвал меня на подмогу, - спохватился Виктор.
             - Там труды не тяжелые, только требуют времени. Но если случится аврал, позову. Это когда, например, картошку окучивать.
             Начать процеживание реки решили с того места, где оставили эту работу до перерыва. Путина принесла поломанный алюминиевый детский стульчик, кирзовый сапог с отставшей подошвой и моток колючей проволоки, выпутывание которой из сети заняло не меньше времени, чем и сам лов. Наконец, добрались и до финишной черты – до моста, соединяющего материковую часть села с островом.
              - Тут где-то дед Лихов с внуком видели Сеньку, - сообщил Кирилл, когда они снова спустились в воду, - совсем недавно.
              - И без последствий?
              - Внук напугался. Но Сенька быстро скрылся в глубине.
              - Вот бы он нам пришел на подмогу! Он-то уж точно знает, где тут что лежит.
              - Не он ли запрятал эту вещицу? Тогда ее искать бесполезно вообще!
              - Хм. Но мы все равно завершаем операцию.
              У самого моста бредень за что-то зацепился и не поддавался ни на вершок.
              - Коряга? – предположил Виктор и двинулся на середину протоки. Через пару метров дно резко пошло вниз и ему пришлось плыть, причем почти сразу нырнуть, потому что тетива бредня устремилась в глубину. Нырнув еще два раза, пловец выбрался на отмель у берега.
             - Там металл, - сообщил он приятелю. – Но не наша потеря. Это какой-то агрегат, тяжеленный как танк, только поменьше. Бредень, наверное, не выдержит.
             - Ну-ка, еще я посмотрю, - отозвался Кирилл и полез в воду.
             - Похоже на коробку передач. Здоровая, - вынес он свой вердикт. – Придется искать веревку. Или ну ее к чертям, коробку?
             - Лучше бы вытянуть, раз уж мы ее зацепили.
             - Ну, тогда пойдем до мастерских, они ближе.
             На машинном дворе в этот час не наблюдалось суеты, поскольку рабочий день давно закончился. Однако мастерские – не офис, где в 18.00 моментально останавливается вся трудовая деятельность: здесь работают порой дотемна. На этот раз в мастерских оставалось еще три человека – все хорошие знакомые Кирилла. На его просьбу выручить веревкой один из них подмигнул товарищам и со скорбной миной начал увещевать:
             - Да ты что, Киря, такой еще молодой, и что задумал! Да выбрось ты это из головы; жизнь наладится!
             - Не дадим! Нет веревки, нет и нет! - поддержал его второй.
             - И ружья не держим. Так что извини! – добавил третий.
             - Оболтусы, - беззлобно ответствовал Кирилл. – Их по делу спрашивают, а они… - и он с отвращением махнул рукой.
             - Ну, ладно, уговорил. А на что тебе тогда веревка?
             - Тут под мостом какой-то механизм в Убе неводом зацепили. И ни с места. Если тянуть нахрапом, сетка порвется, и так уже вся в дырах. Нужна крепкая веревка, чтобы вытянуть утиль.
             - Если только лебедочный трос…  А длина какая?
             - Метров 10-12 нужно.
             - Э-э, трос не пойдет – он тонкий, руки изрежешь, пока будешь тащить, - возразил первый шутник. – Я сейчас гляну, где-то у меня в коляске была веревка, когда не надо…  Пойду посмотрю.
                Через пару минут он вернулся, торжествующе размахивая мотком веревки, какой увязывают сено на возу.
                - Ну, это другое дело, - оживился Кирилл.
                - Тогда уговор – за помощь вы отваливаете нам по килограмму рыбы на брата.
                - Да у нас кило-то вряд ли наберется. Но можем еще малость побродить.
               - Для ускорения: вы, рыбаки, садитесь со мной, доедем и зацепим этот металлолом, а потом ребята подоспеют. Впятером-то, наверное, вытянем его? Не трактор, поди?
               - Впятером – без проблем, - успокоил дотоле дисциплинированно молчавший Косарев.
              Первым делом они с Кириллом освободили бредень от его железной добычи и вынесли его на берег, попутно вытряхнув на траву с полдюжины рыбешек.  Затем обмотали добычу крест-накрест и завязали конец надежным узлом. Выныривая и отфыркиваясь, расчистили еще от ила дно около нее со стороны, куда предстояло тащить груз. Мотоциклист и подоспевшие ремонтники тоже взялись за веревку и через две минуты громоздкий железный агрегат, пропахав дно и подняв тучу мути, был вытянут на берег.
                - Так это же коробка от ДТ-75! – воскликнул мотоциклист.
                - Точно так и есть, - согласился его коллега, а другой добавил:
                - И как ее туда занесло? На тракторе доехала, что ли? А как он потом без  коробки уехал-то отсюда?
                - И, главное, зачем было ее топить? – недоуменно посмотрел на специалистов Виктор.
                - Ну, может быть, кого-то она достала. Бывает же: с чем-то возишься, бьешься, чтобы в норму привести, а все бесполезно. И взбрыкнул человек, и выбросил ее, к лешему.
                - К водяному, - поправил Кирилл. – Но зачем было переть ее сюда, надсаждаться? Оставил бы как металлолом там на машдворе.
                - Тайна сия велика есть, - заключил мотоциклист. – Ну и что, оставим ее пока тут? В коляску я ее грузить не желаю, жалко безвинную коляску. Потом  другим транспортом увезем. Наверное, никто на нее не позарится: кому такая нынче нужна?
                На том и порешили и, усевшись тут же на траву, закурили.
                - Ну, осталось нам изловить по килограмму рыбы на волонтеров, - вспомнил Кирилл. – Тут килограммчик-то наберется уже, значит, требуется еще два.
                - Да он прикалывался, наверное, - махнул рукой мотоциклист и обратился к заявителю:
                - Ведь ты, Митя, шутканул?
                - Почему же? – уперся Митя, одного железа почти центнер выловили. – А рыбы надо всего пустяк. Разве не стоит?
                - Да мы что? Договор дороже денег, будем рыбу добывать! – отозвался Кирилл, а Виктор подтвердил:
                - Мы уж руку набили: то самовар, то бензобак, теперь вот коробка. Неужто не поймаем два кило рыбы? Лучше бы – 20.
                Таким образом, вопрос был разрешен.
                Таскать бредень вызвались все трое ремонтников, по очереди, чтобы дать роздых Кириллу с Виктором. Начать решили немного выше по течению, где не приходилось нырять с головой, хотя глубина тоже была порядочная. Развлечение получилось замечательное, даром, что двое из пяти рыболовов уже пресытились им за предыдущие дни. Но остальные трудились на путине с азартом, чему способствовал и сам процесс купания в жару.
             - Пошла, пошла рыбешка! – увлеченно восклицали особо эмоциональные при виде плотиц и окуней, взблескивающих боками в сети. Однако на берег попадала далеко не вся добыча: много ее ускользало через многочисленные дыры в снасти.
            - Эх, Кирилл, запустил ты свой бредень! – пенял Листратову мотоциклист.
            - Да некогда, все некогда его чинить! А это долгое и муторное дело, дыры латать…
            - Вообще-то порядочно уже рыбы изловили. Но тут окуни больше, выпутывать их – кошмар. Да и процедили мы это место. Может, чуть передвинемся? – предложил кто-то.
            Передвинулись метров на сто, туда, где протока соединялась с рекой. Первая же тоня заставила пожалеть, что сделали это: снасть загребла что-то неподатливое.
               - Еще одна коробка? – предположил Виктор. – Сколько их тут?
               Но неожиданно бредень пришел в движение, управляли которым не рыболовы.
               - Там кто-то есть! – крикнул один из них. В подтверждение этих слов где-то над серединой невода вдруг возник водоворот, полетели брызги, а стоявший по колено в воде браконьер потерял равновесие и едва не выпустил бредень. Он ограничился тем, что окунулся по плечи в Убу и тут же вымахнул на поверхность с воплем:
               - Помогайте!
               Объединенный отряд наблюдателей тут же метнулся на подмогу обоим рыбакам.
               Улов случился нешуточный: вчетвером они едва вытянули  снасть из глубины и когда ступили на отмель, только тут почувствовали уверенность в своих силах и уж так не напрягались, до покраснения лица. Мотоциклист спешно убирал случайные ветки и пустые бутылки из-под колы на берегу, куда должны были вытянуть рекордный улов.
                Наконец, настал и этот потрясающий момент: вода у берега взорвалась фонтаном мутных брызг, и ликующие рыболовы выволокли бредень  вместе с добычей на травянистый берег, подальше от воды. Это была здоровенная рыбина, длиной уж никак не меньше каждого двух метров. Черная масть спины переходила в черно-серый мраморный узор на боках, мощный плес взметал песок средь травы и мимоходом отвесил оплеуху мотоциклисту, который подступил выпутывать рыбину из перекрученной сетки.
               - Сом! – констатировал Кирилл, и получивший пощечину согласно кивнул.
               - А ну, смирно! – скомандовал он тут же, и вновь ухватился за снасть.
               - Сенька! – встрепенулся вдруг один из бригады ремонтников, и все в растерянности  замерли. Замешательство длилось секунду.
               - И что теперь – бежать? – саркастически спросил мотоциклист. – Такая уха, и сколько! 
              Он посмотрел на опознавшего добычу. Но тот, потрясенный открытием, лишь тряс головой, не в силах соображать.
              - Да, ухи на месяц хватит всем, - отозвался третий из ремонтников. – Еще останется.
              - Я – пас, - отступая от центра события, - твердо проговорил Косарев и с содроганием увидел, как Листратов достает нож – атрибут водолаза. Но прежде чем успел что-то сказать приятелю, тот поддел ножом нити сразу нескольких ячей и резким рывком перерезал их. Немедленно Виктор последовал его примеру, доставши свой нож. Сом мощно ворочался, отчего запутался бы окончательно, однако же двое с ножами работали споро, хоть и достаточно осторожно.  Через пару минут остатки орудия лова Косарев и Листратов сдернули с обитателя вод. Он на миг замер, словно оценивая изменения, затем в несколько движений преодолел расстояние до воды и беззвучно погрузился в нее, оставив за собой след из мелких воронок. Тут же возле этой дорожки возник водоворот и, как показалось мужикам – еще одна дорожка. Через мгновение поверхность Убы в этом месте уже ничем не отличалась от прочей акватории.
               - Однако, Фенька приходила, - пробормотал мотоциклист и поскреб щетинистый подбородок. Больше никто ничего не сказал; в молчании собрали рыбу, Кирилл с помощью Виктора сложил в кучу остатки многострадального бредня, и все покинули берег реки. Чугунная коробка передач за ненадобностью осталась в траве, вызывая недоумение у муравьев, которые были тут полноправными хозяевами.
                Глава 10
                Ожидаемое назначение и неожиданная печаль               
               
               
             

            

            
               
                С некоторых пор Веллингтон стал подменять отца в некритичных               
 городских поездках, когда дело касалось доставки огородной продукции. Ничего мудреного – решил глава семейства, а для магазинного проекта и самого Веллингтона польза. Сыну требовалось лишь сдать овощи с учетом их веса и получить роспись в получении товара. Конечно, основная часть этой продукции поступала с овощебаз, и поставки от Коноваловых погоды не делали, но лишняя копейка никак не могла повредить.
              На этот раз поездка в город была необходима еще и по той причине, что заболел Илья, и даже его положили в больницу. Сам он об этом не извещал, но сообщили родители. Следовало навестить родственника, и это являлось неотложной задачей.
            Веллингтон, загрузив в машину приготовленные матерью огурцы, помидоры и перцы, отправился в поездку довольно рано, чтобы успеть до наступления жары сдать огородную продукцию в магазин. Дабы она никак не потеряла товарного вида. Этой же цели служили и небольшие ящики, где плоды не могли помяться от излишнего веса поклажи. Главное – именно товарный вид, вкусовые качества – дело второе. Магазин начинал работу с восьми утра, как раз к этому времени экспедитор и прибыл в торговую точку. Взвешивание и записи не заняли много времени. Поинтересовавшись, как идет торговля в целом  и этой конкретной продукцией в частности, какие есть пожелания и проблемы, Веллингтон покинул довольно скромные торговые площади магазина и взял курс на  больницу. Завтрак там, согласно распорядку, уже закончился, а обход и процедуры не начались. Веллингтон набрал номер Ильи:
             - Привет! Как ты, ты сегодня ходячий? Тогда выдь на крылечко, Луговое шлет тебе привет и гостинец!
             Скоро показался Илья, укутанный в халат и в кроссовках на босу ногу.
             - Ты что, мерзнешь? – спросил Веллингтон, когда они уселись на скамейку под тополем.
            - Мерзну временами, временами потею, как бедуин посреди своей пустыни. Но сейчас температура особо не поднимается.
            - А большая была?
            - Большая, пока дома лежал, потом заставили лечь в больницу. Таблеток наелся до отвала!
            - Ты так зверски простудился в ту ночь?
            - Ну да. Одежда вся мокрая была, и гнал я прилично, еще немного – и обледенел бы.
            - Эх, надо было тебе водки принять!
            - Принял, да, наверное, маловато. Большого толку не получилось. По-моему, к утру еще сильней заболел, то ли от простуды, то ли с похмелья. Или все вместе.
            - Жалко, что тебе сейчас нельзя. Поддерживающую дозу бы…  Но я тут положил пиво, - кивнул Веллингтон на объемистый пакет.  Еще помидоры, огурцы, цыпленок жареный и прочее. Мать сготовила вчера. Все натуральное, можешь не сомневаться. Хотя тут я чуть не дал маху. Перепутал емкости с помидорами, когда загружал. Вместо твоих положил которые ширпотребовские!
              - А что, разница есть?
              - Спрашиваешь! Сразу видно, что ты гражданин, оторванный от земли. Ширпотребовские у нас – это которые в магазин идут. Ну, как промышленные – на средствах химизации возмужавшие, ими же защищенные от клопов колорадских. Для собственного употребления идет овощ, произведенный без удобрений, кроме перегноя. И никакой селитры. Так что экологически чистые у нас помидоры, и огурцы тоже, ешь без опаски. Хотели еще сметаны тебе загрузить, да осечка вышла: работница наша по огороду палец вывихнула, не могла сметану отсепарировать, агрегат-то у нее ручной. Потеха! А мы же коров не держим. А тебе ведь не понесешь покупную, неизвестно, как и из чего!
               - Ну, дела! – поразился двоюродный Илья. – Выходит, и с молокопродуктами надо остерегаться?
               - А ты как же думал? Обязательно!
               - Тогда что же получается? Надо держать ферму, или хоть одну корову? А хлеб – самим сеять и молоть?  А рыбу? А яблоки-мандарины?
                - Это уж как получится. А в основном надо искать надежных людей, от тебя зависящих – как отец говорит. Не сто процентов, но все же какая-то гарантия.
                - Так ведь сколько народу кормится, сколько народу производит это все и продает – они все жулики?
                - Ну почему все? Многие же ничего не продают, потребляют сами – справные, веселые. Качественное потребляют потому что. Ну, а которые продают…  Они же не дураки! Им тоже жить надо.
                - Набрался ты экономической грамоты! Ну ладно, авось выдержим всякую отраву, раз до сих пор выдерживали. Ты скажи лучше, что там с нашим сорвавшимся трофеем, ничего не слышно?
                - Разное говорят, что будто там видели, там видели, еще больше – что Сеньку с Фенькой видели: всякая болтовня. А эти два придурка – Кирилл с Косаревым все ищут, да. Тоже водяные. – Веллингтон помедлил и добавил, вздохнув:
               - И Лунина с ними…
               - А она-то с чего?
               - Будто директорша ДК грешит на нее – дескать, не заперла двери на ночь.
               - Хм, будто замки нормального человека удержат! А они, между прочим, были закрыты.
               - Да конечно. Виктория не такой человек…  Не ротозейка. Просто начальнице не нравится, что не ротозейка, и не уродина. Не пьет. Не курит. Значит – прямая конкурентка.
               - Ну, ладно. А насчет кирасы кроме разговоров – ничего? Эти водяные без добычи?
               - Теперь, слышал, ловят бреднем – таскают по Убе. И выловили самовар негодный, набитый песком, еще какой-то хлам. Это уж дня два-три прошло. Поди, бросили это дело.
               - Непонятно. Я ведь специально-то не прятал, даже в воду не зашел, кинул с берега. Куда же она делась? Может, течением унесло?
               - Может, и унесло. А может, они нашли и запрятали до времени.
               - Это вряд ли: столько возиться из-за утиля и не предъявить? Да и Вику со счетов не сбрасывай.
               - Короче, соваться на Убу пока не следует. Уж попозже.
               - А что такого? Мы же не станем, как они, таскаться с бреднем: пришли искупаться. Два-три раза нырнули, искупались. И все – минут 15. Интересно мне, куда все-таки железяка делась?
               - Может, и так. Ты место точно запомнил?
               - Оно мне чуть ли не снится.
               - Ну и ладно. Выздоравливай, заглянем на Убу. Если что – звони.
               Илья, нагруженный экологически чистым провиантом, отправился долечиваться, а Веллингтон взял курс на Луговое.
                ***
               Подошло время свадьбы Колодинской внучки Валентины. По причине разгара лета все торжества, кроме регистрации, решили провести на вольном воздухе, под сенью тополей при усадьбе родителей жениха. Тополя эти изрядно надоели ее хозяевам своим пухом, который набивался всюду, а также неимоверным количеством мусора после листопада. Кроме того, разраставшиеся год от года тополиные корни прорвались в огород и давали ростки там и сям, иногда посреди грядок. Глава семейства вынашивал идею спилить  вредоносные деревья, как только выберется время. Но на этот раз они сослужили полезную службу: кроны их давали столько тени, что ее доставало на все четыре установленных тут стола. Можно было установить и больше, но – ни к чему. На семь десятков ожидавшихся гостей этого вполне хватало.
               Кутерьма, которая обычно сопровождает каждую уважающую себя свадьбу, присутствовала и на этот раз. Выкуп невесты с осыпанием мелкими металлическими дензнаками и зерном, испытание команды жениха на щедрость, силу, ловкость в танце и остроумие, поиски запрятанной невесты и еще невесть что длились более часа, несмотря на то, что уже подошло время регистрации. Все волновались и очень много говорили, и некоторые даже нервничали, и лишь когда об этом трижды напомнил родитель невесты, непосредственно задействованные в предстоящей официальной процедуре, наконец, отбыли выполнить все необходимее формальности и закрепить их бокалом шампанского.
               Истомленные ожиданием гости терпели еще полчаса, пока новобрачные катались по ближайшим дорогам, сопровождаемые эскортом из нескольких машин. Разноцветные шары скоро полопались, но яркие ленты до самого финиша украшали головное авто.
               Проведя еще какой-то местный обряд, распорядители празднества позвали всех за столы. Тут уже веселье вырвалось на свободу, отодвинув в сторону сдержанность и некоторую чопорность старшего поколения. И очень всем понравилось то, что была нарушена старая традиция – непременное первоочередное вручение подарков вместе с поздравлениями. Это жестокое свадебное испытание иногда занимало несколько часов, и тогда несладко приходилось собранию гостей, лишь время от времени по команде тамады осушающих свои фужеры. Хорошо – это безвременье кануло в Лету. На сей раз дозированные поздравления чередовались с краткими музыкальными паузами, а также блиц-играми и прочей развлекательной канителью. Правда, поздравляющих никто во времени не ограничивал и иногда их речи отличались непереносимой продолжительностью. Особенно говорливыми были родственницы со стороны жениха, наверное, потому, что принимающей стороне следовало оставить особо благоприятное впечатление. Со стороны дарителей излишнего засилья термосов, электрочайников, пылесосов и чайных сервизов не наблюдалось: в основном молодоженам дарили деньги и золотые украшения – то есть то, что не загромождало интерьер и не оттягивало руки при доставке. Но, безусловно, было весьма и весьма полезным в обиходе.
               - А теперь, - объявил через продолжительное время тамада, переходим исключительно к развлекательному этапу. Танцуют все и за столами ведут себя ответственно - не уклоняясь! 
              Объявление встретили одобрительным гулом. Хотя и до этого никто особенно не уклонялся от прямых обязанностей гостя.
              Иван Егорович Лихов и Тимофей Иванович Илюхин  в числе уважаемых старожилов и даже дальних родственников сидели рядом, тут же были их супруги, заполняя паузы между громом музыкальных номеров обменом новостями, ибо давно так обстоятельно не беседовали. Поднять стопочку за очередной тост им не составляло труда, но дальше этого дело не шло; довольно слабо обе приятельницы и закусывали. Известно: если не выпивать, то и закусывать не тянет. В противоположность им мужья и выпивали, хоть и умеренно, и закуски не игнорировали. И довольно скоро уже пребывали в самом замечательном расположении духа. Говорили о делах прошедшего и сегодняшнего дней, не загадывая на завтра, иногда даже вступали в хор, звучавший время от времени за их столом и желали молодым всех благ, даром, что те их не слышали.
               - А знаешь, Егорович, - доверительным голосом начал после очередного тоста Илюхин, - ведь я все время хотел тебе рассказать насчет одной технической вещи.  Касательно трактора ДТ…
               Тут к их компании приблизился патриарх села и дед невесты Колодин, имея в руке рюмочку, которая при его движении норовила расплескаться.
               - Так вот, друзья мои, - проговорил он, приблизившись и садясь на временно свободный стул, - давно мы с вами не заседали. Ну, так давайте поднимем за молодых, за внучку мою и ее принца!
               Оба старых механизатора с готовностью подняли стопки и тренькнули о малый сосуд Ивана Титовича. Он выпил единым духом половину рюмочки водки, оставшейся после его похода от своего места к Лихову и Илюхину.
               - А вы что же? – вопросил он, глядя на отпитые лишь наполовину их объемистые стопки.
               - Так Иван Титович, - стал оправдываться Илюхин, проглотив маринованный масленок, - здоровье-то уже не позволяет. Возраст!
               - Ну, какой же это возраст! Вам, молодым, еще пить да пить! Шутка, -тут же уточнил Колодин. - Хорошо, что вы пришли, с супругами. А то тут, кроме нас, да еще двух-трех, пожилого народу и нет. Непорядок! Некоторые прихворнули, слышу. Бывает. Но надо держаться, а то что молодежь будет делать без пригляду?
               И патриарх засмеялся сухим дробным смешком, а за ним и молодые Лихов с Илюхиным.
               «Что-то Тимофей хотел мне сказать, - вспомнил уже дома Лихов, - по технической части. Ну да ладно. В другой раз».
               Славную отыграли свадьбу в Луговом этим летом, хотя обычно делают это по осени, когда закончат крестьянские хлопоты. Да теперь таких, кроме огорода, почти и не осталось. Может быть, еще дрова, кто не полностью перешел на электроотопление. Можно свадьбы играть круглый год. И ладно.
                ***
              - Так что же, надо немедленно известить о нашей рыбалке Викторию? – в раздумье проговорил Кирилл, когда рыболовецкая бригада покинула берег Убы, и каждый переваривал странное происшествие с поимкой сома и его водворением в реку.
              - Думаешь? – отозвался Косарев, - так сегодня уже поздно, давай завтра с утра.
              - Завтра суббота, Вика на службу не пойдет. – Сегодня можно ведь просто позвонить, коротко.
              - Как-то не то. Может, зайдем к ним прямо в субботу, заодно посмотрим забор, насчет свинского проникновения?
              - Давай так. Но сейчас надо позвонить, какие-то еще у них могут быть планы. Вообще-то ведь приглашали, да и мы по делу. Но все равно.
             Никаких особенных планов у Виктории и ее тетушки не обнаружилось, за исключением текущей прополки грядок, поэтому назавтра приятели отправились  к Виктории с отчетом о состоянии дел на Убе. Виктор сорвал в своем палисаде три жарка с корней, посаженных некогда прежними хозяевами и расцветшими недавно без всякого участия с его стороны. Остальные купальницы уже отцвели, и Косарев опасался, как бы и эти не начали осыпаться прежде, чем он доставит их адресату. Но они с честью выдержали испытание и были вручены Виктории  в качестве привета ей и тетушке. Это, как и сам визит джентльменов, привели обитательниц дома в прекрасное расположение духа, хотя уже два дня тут витал флер затаенной  грусти.
             Не далее, как в пятницу, Луниной позвонили из районного управления культуры и сообщили, что ей следует готовиться к выходу на работу в центральную библиотеку. Как и было оговорено год назад, когда ее отправляли в Луговое. Тетя тогда втайне сокрушалась, как бы племянницу не отодвинули и год не растянулся до бесконечности. Но руководитель районного бастиона культуры оказался человеком слова, да и заведующий библиотекой, коей Виктории надлежало стать – не заведующий банком. Тут очередь за портфелем невелика, борьба за него, если и имеет место, то вполне приемлемая. Можно представить восторг родственницы, когда племянница известила ее о вышестоящем звонке. Хотя одновременно тетушке и взгрустнулось: за пролетевший год она так привязалась к Вике! Вика – это не кошка, с которой не о чем даже поговорить, и которая не вскипятит чай, когда тебе неможется. Да что говорить! Но тетя не была безнадежной эгоисткой и больше все-таки радовалась за племяшку.  Сама Виктория почему-то не испытывала ожидаемого энтузиазма в связи с предстоящим назначением. Единственным плюсом тут выглядела предстоящая разлука с нынешней начальницей. И все. Лунина пребывала в некотором смятении. Посоветоваться бы с Косаревым…  Но с чего вдруг?  Совместные поиски кирасы в Убе – это еще не основание для привлечения человека к решению подобных вопросов. Тень сомнения набегала порой на ее чело. Тетя всячески подбадривала, уверяя, что хоть и скучно будет ей без Вики, но не стоит переживать из-за таких пустяков. Племянница и в самом деле переживала по этому поводу. Но не только, далеко не только по этому. Поэтому она с изрядным облегчением включила вечером  телефон, услышав звонок и прочитав на дисплее фамилию.
               - Здравствуй! – взаимно поприветствовала она Косарева и перевела дыхание, будто после стометровки.
                - Мы тут с Кириллом недавно вынырнули из Убы. Надо сказать, без успеха. Ну, и как прикидывали – пора, наверное, оставить это дело. Но есть еще кое-что. Так что если мы завтра забежим к вам – не возражаете?
                - Нет, не возражаем. Будем рады, тем более, вы обещали как раз заглянуть при случае. Случай настал: у нас есть тоже новости.
                - Часов в десять не рано будет?
                - Нет, не рано.
                - Ну и прекрасно. Кирилл потому что, как производственник, к обеду должен заняться работой. Я-то чисто потребитель, сорняки только в огороде выпалываю, а Кирилл – он еще и производитель. Тогда – до завтра?
                - До завтра.
                - Только вы ничего особо не готовьте, просто деловая встреча.
               - Смех! Ну, постараемся.
               Вика тут же сообщила о предстоящем визите молодых людей тетушке, чем ввергла ту в некоторое замешательство, поскольку готовить на стол предстояло уже утром. Но племянница поспешила успокоить ее, сказав, что они прибудут около десяти часов, а до десяти можно даже приготовить барана, хотя баран для просто деловой встречи – это признак дурного тона. И расточительство. Тем более, что овец в этом домохозяйстве не держат. Прикинув, что можно приготовить для гостей, родственницы отправились спать.
                ***
               Утро встречало всех выбравшихся под открытое небо ярким солнцем и восточным бризом. В вышине носились ласточки, а по дворам и огородам шныряли воробьи, иногда принимаясь неистово чирикать, будто не могли поделить что-то. Хотя провианта хватало: жуки, кузнечики и гусеницы спешили позавтракать на обильной зелени грядок и ягодных кустов. Цвела сирень, и раскрывались навстречу лучам пионы. Где-то звучал баян - почему бы нет: выходной и, скорей всего, чей-то праздник.
              Виктор ожидал Кирилла, опершись локтем на столбик калитки и наблюдая за большим желтым махаоном, поднявшимся из-за кустов малины. Летун недолго покружил над пустым двором, где росли только одуванчики и, решив, что ничего интересного тут нет, поднялся над крышей дома и исчез за ней, мелькнув светлой точкой на фоне голубого неба.
              - Дремлешь? – отвлек его от созерцания природы голос Листратова, неслышно подошедшего в своих амортизированных кроссовках. – О-о, ты с цветами! Лепо, лепо. А я, видишь – с гвоздями-молотками. Рожденный ползать, понимаешь ли.
               - У меня-то гвоздей под рукой не оказалось. Поэтому взял, что нашлось. Хотя у Викиной тетушки  своих цветов немерено, их посеяно и посажено, пожалуй, не меньше, чем картошки. А практическая польза этих разных культур несравнима. В самом деле: ну кому нужны в разгаре лета  цветы? Картошка и помидоры – другое дело: детям, внукам, не имеющим в своих городах земельных наделов. Там есть супермаркеты и рынки, но слишком уж красивые овощи предлагают продавцы, не иначе – с подвохом.
               - Ну, цветы никогда не лишние. Не идти же к дамам с бутылкой водки, ну, пусть даже – и коньяка. Это мы с тобой можем так обмениваться визитами, а тут – иное дело. Так что букет в зубы и - вперед!
               - Столько шутников – спасу нет!
               - А тут полный серьез, между прочим.
               К дому Викиной тетушки они подошли уже во вполне серьезном настроении. Их ждали.
               - Благоденствия этому дому! – поприветствовал хозяек Виктор, а Кирилл добавил:
               - Здравствуйте вам!
               - Здравствуйте, здравствуйте, проходите, присаживайтесь! Как хорошо, что вы решили заглянуть к нам! О-о, еще и цветы! Цветы – моя давняя привязанность, - говорила Калерия Васильевна, принимая букет и погружая его в керамическую вазу. Одна такая стояла уже с цветами на подоконнике, вторую поставили на другой подоконник в горнице, а на столе, оттеснив приборы, стояло серебристое ведерко с замечательно большим букетом. Больше нигде цветов не было, за исключением настенного перекидного календаря, где цвели июльские розы.
               - Сейчас мы попьем чаю, и попутно обменяемся новостями, - сказала Вика. – Кажется, у вас ведь есть новости?
 
               - Мы вообще-то позавтракали, - сообщил Кирилл, но отказываться не станем.
                - Как можно? – поддержал его Косарев. – Ведь встречать гостей с утра – это столько хлопот! Но мы лишь в силу обстоятельств доставляем вам лишние заботы в выходной.
                - И еще кое-что: соседские свиньи больше в огород не проникали? – озабоченно спросил Кирилл. – А то у нас ремонтный набор с собой. Надо, наверное, забор осмотреть, а?
                - Это, конечно, хорошо бы, - отозвалась Викина тетя, - но как-то неудобно: не успели гости зайти – уже им какую-то работу наваливают!
                - Да какие неудобства, не берите в голову!
                Все вышли во двор, а оттуда – в огород, продвигаясь по дорожкам между цветов и грядок.
                - Вот самое ненадежное место, - показала на изреженные доски забора старая огородница. – Все держится на честном слове. Немного бы укрепить…
                - Укрепим, - заверил Кирилл, - полчаса делов.
                Присмотрев заранее возле летней кухни десяток старых, но вполне еще годных досок, он принялся их пилить, сообразуясь с высотой забора. Затем начал приколачивать, оторвав сначала совсем негодные. Виктор деятельно помогал ему, принося подготовленные доски и унося выбракованные. Через полчаса забор и в самом деле принял вполне презентабельный вид, хоть материал и не отличался свежестью. Главное же его достоинство заключалось в том, что свиньям теперь при всем старании пробиться в огород не было возможности. Разве только дикий лесной вепрь с разбегу мог проделать брешь в этой ограде, но повода для этого у него быть не могло.
              - Вот спасибо! – довольно сказала Калерия Васильевна. – Теперь одной заботой меньше стало. Ну, пойдемте теперь в дом. Там Вика, наверное, заждалась и стряпня остывает.
              Вика хлопотала возле стола, хотя оценку ему она дала еще не раз раньше и теперь шлифовала сервировку.   
                Бифштекс с котлетой, яйцом и зеленью едва умещался на просторную тарелку перед каждым участником утренней трапезы. Тут же присутствовали холодные закуски – маринованные рыжики, огурцы, мятые с луком и укропом, теша горбуши и зеленый горошек в компании с винегретом.
               - Ну, как-то у нас снедь немного не соответствует чаю, - решительно изрекла Калерия Васильевна и поправилась:
               - То есть, чай не соответствует ей.
               И она достала из ведерка с цветами бутылку водки, вручив ее Кириллу. Вика засмеялась и пошла за рюмками.
               - Емкости маленькие, но других не держим, - извиняющимся тоном произнесла она, выставляя их на стол.
               Кирилл, отринув некоторое смущение, наполнил предложенные сосуды.
               - Ну, ребята, за гостей и их полезное посещение! – провозгласила тост  Калерия Васильевна и, чокнувшись со всеми, первой пригубила рюмочку, выпив одним духом едва ли не половину.
               Вдохновленные ее примером, выпили и все участники застолья, но уж до дна.
               Слегка оглушенные дозой спиртного, хоть и малой, минуту все молчали, закусывая холодящим гортань салатом, затем Виктория спросила:
               - Сегодня на реке у вас не рабочий день?
               - Нет, сегодня не рабочий, - ответил Косарев. – И завтра тоже.
               - И, кажется, мы покончили с этим делом, как и ты советовала, - поддакнул Кирилл.
               - Ну и хорошо. И славно!
               - Что, за это и выпьем? – Кирилл вооружился бутылкой.
               - Конечно. Речную вахту отстояли.
               - Теперь, если на Убу – то только с удочкой и без всяких погружений.
               - Хорошо в отпуске! – Кирилл призывно поднял свою рюмку.
               - Да, исключительно только с удочками, - Виктор постучал пальцами по лбу:
                - Психика целее будет, и водяные перестанут мерещиться. Не то, что вчера!
                - А что вчера случилось? – заинтересовалась Вика.
                Гости переглянулись, затем Косарев продолжал:
                - Понимаете, вчера под мостом нашли мы железный агрегат, коробку передач от трактора ДТ. Тяжелая! Побоялись бредень порвать, и пошли искать веревку. На машдворе еще народ оставался, нашли и веревку, и решили пособить. А вместо премии заказали по килограмму рыбы.
               - Для развлечения, - заметил Кирилл. – Потому что и сами бредень таскали.
               - А как же вас под мост занесло, ведь там яма глубокая? – удивилась Калерия Васильевна.
               - Невод туда занесло, - пояснил Виктор. – Ну и вот, вытащили мы веревкой это железо и принялись план выполнять – по килограмму рыбы на каждого. Нестандартный выдался день. В одном месте бредень захватил здоровенную рыбину, еле вытащили. Оказался сом.
               Рассказчик умолк и посмотрел на Кирилла.
               - Да, попался большой сом, я таких и не видел, - сказал тот. – Но кто-то из бригады бухнул:  «Да это Сенька!» и все встали, как вкопанные. А потом Виктор сказал: «Я – пас!» и хотел уйти.
                - А Кирилл достал нож и разрезал бредень, тут я стал ему помогать, - добавил Виктор. – Мы быстро раскромсали всю сеть, и сом ушел в реку.
                - И еще подумали - появилась поблизости Фенька, потому что два волнистых следа пошли от берега, - заключил Кирилл. – Теперь уж они далеко, наверное.
                Минуту за столом царило молчание.
                - Так и было, - проговорил Виктор.
                - Кажется, я тоже ухожу от этого берега, - ни к кому не обращаясь, произнесла Вика. Кирилл с Виктором удивленно посмотрели на нее.
                - Пришел вызов из районного управления культуры. Когда я устраивалась на работу, рекомендовали поработать здесь, в Луговом, а через год обещали должность заведующей центральной библиотекой. Там человек уходит в долгий отпуск. Ну и вот…
                Озадаченный Кирилл автоматически поднял бутылку, помедлил, раздумывая, и наполнил рюмки.
                - И когда? – только и спросил Виктор. Калерия Васильевна хранила молчание.
                - Через неделю надо приступать. Хоть и был разговор о таком назначении, так это когда! Я уже почти забыла.
                Вика рассеянно крутила в пальцах хрустальную рюмочку, мелкая резьба которой гоняла по столу тоже маленьких солнечных зайчиков.
               - Ну, надо расти, какой разговор! – бодро молвил Кирилл и звякнул об эту рюмку своей.
               Звон четырех малых сосудов набатом отозвался в груди Косарева. Он всеми силами старался сохранять невозмутимость, но набежавшую на лицо тень трудно было скрыть. Уж слишком неожиданно прозвучало признание Виктории Луниной, завтрашней управляющей районной библиотекой. Которая далеко от ДК Лугового, как и весь райцентр, переполненный кавалерами. Безрадостное будущее при отсутствии Виктории уже накрывало Косарева своим темным крылом.
               - Что ж вы, братцы, приуныли? – деланно веселым голосом спросила Калерия Васильевна и положила на тарелки всем по мастерски зажаренному куриному бедрышку, весом едва не в полкило.  – Давайте выпьем за то, что все пока хорошо: сома вы отпустили, без дела не сидите, ну и за Викино назначение!
                Еще некоторое время было отдано этой теме.
                - Главное, сработаться там с начальством, - изрек Листратов, закусывая куренком. - Но, авось, с этим тебе повезет больше, чем здесь, да, Калериия Васильевна?
               - Вот-вот, - согласилась хозяйка. – Вика-то не вредная, так что будем надеяться.
               - Вот и у Виктора примерно то же, - обронил Кирилл. – Недопонимание с дирекцией.
               - Действительно? – посмотрела на Косарева Калерия Васильевна.
               - Да, уже есть некоторые ко мне претензии. Хотя Ободов с виду очень добродушный дядя.
               - Добродушных начальниками не утверждают, - вздохнув, заметила Викина родственница.
               - Тетя много лет проработала в отделе кадров, - пояснила Вика.
                Кирилл, посмотрев на часы, поднялся:
               - Ну, мое время вышло. Извините, надо поспешать. Спасибо за угощение, все было роскошно!
               Раскланявшись таким образом, с видимым сожалением он покинул застолье. Виктория пошла его проводить, с ней вместе вышел и Косарев.
               - Виктор, у тебя ведь нет сегодня запланированных дел? Так что ты не торопись уходить, - вдогонку сказала Калерия Васильевна.
               Проводив Кирилла до калитки, Вика и Косарев помахали еще ему рукой и помолчали, глядя ему вслед
               - Ты через неделю уже будешь там? – спросил Виктор.
               Надо даже раньше, чтобы хоть немного осмотреться. Принять дела, всякие инструкции. Я думаю, для всего этого будет еще время, а недельный срок – это они для страховки. Чтобы несколько дней было в запасе. Вот так все неуклюже складывается.
               - Понятно. А что неуклюжего? Хороший шанс представляется.
               Вика поковыряла ногтем наплыв засохшей краски на калитке и обронила:
               - Пойдем, а то тетя запереживает: куда потерялись?
               Калерия Васильевна в отсутствие Кирилла взяла процесс наливания горячительного в свои руки.
               - Прежде, чем перейти к чаю, - возвестила она и подняла свой микрофужер. Двое последовали ее примеру.
               - Так тебе, Вика, надо будет наведаться в город, - не давая установиться молчанию, сказала хозяйка. – Ведь нужны обновки, никак иначе.
               Племянница кивнула.
               - Налью чаю? – поднимаясь, спросила она, поглядев на Виктора.
               - Если можно.
               - А ты, Вика, никого вместо себя не оставляешь? – поинтересовалась Калерия Васильевна. – Хотя, что это я – тут, наверное, все решено, еще до того, как ты известила начальницу. Так что все к месту.
               Косарев пил чай, и лицо его понемногу светлело: какая-то добрая мысль посетила его.
               Наконец, поблагодарив хозяек за прием, он поднялся и взял в руки бейсболку.
               - Я провожу, - Вика пошла вслед.
              «Интересно, -  подумала ее тетушка, - Виктор скуксился, когда услышал о скором отъезде дивчины, а тут вдруг расцвел. Она ему что-то сказала?».
              Тетушка ошибалась в своих предположениях. Ничего особенного Вика ему не говорила. Наоборот, гость кое-что собрался ей сказать. И очень своевременное.
              - Так вот, Виктория Петровна, остановившись у калитки, торжественно произнес Косарев, я решил тоже оставить наше славное Луговое и перебраться в райцентр.
              - А как же школа? – округлила глаза она.
              - Школа? Ну, ведь почти целый век она функционировала без моих усилий, наверное, и еще выдержит немало.
              - Все-таки, думаю, это непросто.
              - Ну да. Перевертыш  и так далее. Великовозрастный бездельник. Но что делать: дирекция свои обязательства тоже не очень-то выполнила. Крышу я кое-как залатал, но осел один угол дома, как раз в кухне, где требуется горизонтальность. Ну, и печка грозит развалиться. Сосед говорит, у них два года назад делали новую. Сам я не печник, нет навыков абсолютно. Так что жильем меня обеспечили условно. И потом – сдается мне, что я пришелся как-то не ко двору.
               Вика помолчала, обронила:
               - У всех бывают проблемы, хотя…
               Она не договорила и переменила тему:
               - Значит, главное – бытовая неустроенность?
               - Почти. Да, и отсутствие в Луговом тебя, - неизвестно, чему улыбаясь, выложил еще одну причину Косарев. Вика зарделась, смахнула со лба распушенную ветром челку и задержала руку перед глазами. В следующее мгновение она выглядела вполне обычно, лишь читались во взгляде теплые искорки. А может, это только казалось, потому что Виктор хотел увидеть что-то подобное после своего сообщения.
               - А как же ты будешь объясняться в иных школах, куда решишь пойти?
               - Так ведь дефицит кадров, в том числе по части математики. Питаю надежду, что не станут изучать биографию слишком пристрастно. В крайнем случае, устроюсь к Коноваловым экспедитором. Грузчиком-экспедитором.
                Она покачала головой:
               - Значит, ты не против районной библиотеки?
               - Ну конечно, я полностью за!
               Виктория облегченно вздохнула:
               - Лишь бы у тебя все сладилось. А как ты думаешь – я не слишком добродушная?
              Он озадаченно поднял брови.
              - Да вот тетя сказала: начальниками добродушных не назначают. Я хоть микроскопический, но буду начальник. Значит, у назначавших имеется мнение обо мне.
              - Хм. Интересный поворот. Может, они просто стараются держать слово: обещали – назначили. Но, скорее всего, навели справки у Дарьи Семеновны. И та представила все в нужном свете. Так что ты вполне жесткий руководитель, я думаю.
             - Спасибо! – она засмеялась.
             - Да не за что. Рад поучаствовать.
             - Как-то все мне кажется, что ты в очень неприятную историю попадаешь, а?
               - Смотри: Сенька ведь все бросил, абсолютно все, и ушел. И они теперь вдвоем.
                Глава 11
                Возвращение блудного доспеха
               - Велик, ты не передумал заглянуть на Убу, на предмет сам знаешь, чего? Нет? Так я выезжаю к тебе. Через полчасика возьму старт. Ты только домашних своих не тревожь. Я в рабочем порядке, так что пусть не волнуются.
               - Ну, это уже как получится. Они же себе на уме. Хотя твои пожелания передам.
               Веллингтон тотчас же известил о скором приезде Ильи своих родителей.
               - Так, значит, он объявится часа через полтора, - посмотрел на хронометр старший Коновалов. - А с чем он, с какой программой?
               - Мы собирались, давно уже, немного порыбачить тут, на Убе. Лето уже проходит, так что надо выбраться. Мне-то – не проблема, Уба рядом, а для Ильи это почти заграница. Чуть ближе Таиланда.
               - Ну, раз было запланировано, надо выполнять, - изрек глава семейства. Хоть удочками много не наловишь. Вы принимайте гостя, рыбачьте, а я съезжу по делам проектным. К обеду вернусь, так что занимайтесь пока своими делами. А там уж посидим по-родственному, гость он у нас нечастый. Наверное, заночует?
               - Конечно, надо оставить ночевать, - вставила супруга. – Куда же он после застолья, да за рулем?
               - Стало быть, я поехал. Могу немного задержаться, но не больше, чем на полчаса. Не паникуйте. Илье привет.
               И Павел Сергеевич пошел в гараж, где тут же зарокотал мотор. Хозяйка тем временем завела тесто на оладьи, а Веллингтон отправился в кладовую провести ревизию снастей, с чем справился довольно быстро, поскольку кроме удочек и спиннинга ничего рыболовецкого в хозяйстве Коноваловых не имелось. Наличествовал, правда, еще старый дедовский вентерь, но поскольку наследники, в отличие от деда, заядлыми рыболовами не были, эта снасть пылилась где-то в дальнем углу. Подобрав две удочки, Веллингтон вынес их к воротам и отправился добывать червей. Лето выдалось на славу и к вящему удовольствию отпускников: стояла солнечная, почти без дождей погода, вот только червякам она не нравилась. Спасаясь от жары, они покидали верхний слой почвы и зарывались поглубже. Веллингтону стоило немалых трудов извлечь из глубин полтора десятка червей, но он счел, что этого вполне достаточно. Ибо главной целью был поиск пропавшей кирасы. Удочки же представляли собой лишь элемент прикрытия.
                Около десяти часов прибыл Илья. Встреченный Надеждой Ивановною он, было, отказался от безотлагательного чаю, но под давлением ее и Веллингтона все-таки согласился выпить стакан-другой с горячими похрустывающими оладьями. После чего поблагодарил за угощение и опять заторопился; Веллингтону пришлось также ускоряться.
               Вооруженные четырьмя удочками и банкой червей, они устремились на Убу, к зарослям тальника, где некогда один из них уходил от погони и утопил ценный груз.
               - Жалко, конечно, что пришлось сделать так, - вполголоса говорил Илья, когда они приблизились к берегу, но иначе было не уйти. Шибко уж неудобная эта броня, бьет по мослам на бегу. Кирасиры, поди, надевали под нее что-то ватное, потолще.  Да и тяжелая, это не в спортивных трусах бежать!
               - Главное – что они догнать не смогли. Ты их здорово кинул!
               - Ха! Теперь бы еще найти ее, хотя шансов немного – эти водяные, говоришь, все прочесали тут?
               - Хорошо, что еще магнит по дну не таскали.
               Выйдя к воде, расчехлили удочки, наживили червяков и закинули туда, где не было течения. Поплавки дисциплинированно оставались на месте; удилища подперли рогульками: все говорило за то, что здесь обосно-вались серьезные рыболовы. Затем Илья, невзирая на непрогретую еще воду, разделся и шагнул в нее. Веллингтон последовал за ним. Справедливо полагая, что металлоизделие могло переместиться вниз по течению, и уж никак не вверх, они и двинулись вслед за движением воды, которое у берега едва чувствовалось. Илья вспоминал, как именно он взбежал на возвышение у обрыва и метнул ношу. Как она упала, уже не смотрел, предприняв спурт. Теперь он мысленно повторял тот отрезок времени и свои движения и пришел к убеждению, что точно знает, где кираса упала в Убу. А где она коснулась дна и упрочилась на нем, должно показать его исследование. Он шел вдоль берега по колено в воде, раздвигая водоросли, и всматривался в донный ландшафт. Параллельно, погрузившись до пояса, следовал Веллингтон.
                Прошло полчаса, не принесших никаких результатов.
              - Идем вверх, - решил Илья и, повернув на 180 градусов, они в том же порядке двинулись обратно. Порядочно замерзший Веллингтон то и дело выходил к берегу и грел на солнце спину. Родственник скоро разогнулся, держась за поясницу, посмотрел обескуражено на него и махнул рукой:
              - По-моему, бесполезно!
              Стали собирать удочки, при этом Илья вытянул тяжелого горбача-окуня.
              - Это тебе утешительный приз, - констатировал Веллингтон, взял банку с червями и закинул ее на середину реки.
             Обеденное время напомнило о том, что утром  перекус у них случился очень легким, и после водных процедур захотелось есть. У Надежды Ивановны все было готово, но прежде, чем усесться за стол, Илья достал из пакета темно-зеленого, увесистого окуня:
             - Это, тетя Надя, привет от Убы и, сунув рыбину обратно, вручил пакет хозяйке.
              - Ну, надо же, какой большой! – удивилась она, взвешивая его в руке. – Я его пока заморожу. А Павел Сергеевич звонил пять минут назад, сказал, что сейчас будет.
                - Тогда, наверное, подождем? – предложил племянник.
                - Давайте подождем, - согласилась Надежда Ивановна и принялась накладывать на блюда то, что не успела раньше.
                С улицы послышался скрип тормозов, и через минуту вошел старший Коновалов. Умывшись, посмотрел в зеркало и сел за стол, поинтересовавшись:
                - Как рыбалка?
                - Да не очень, всего одна рыбешка, - ответил Веллингтон, а Надежда Ивановна принесла пакет с окунем и, слегка вывернув полиэтилен, показала добычу.
                - О, крупный, - оценил хозяин. – Я думал, таких в Убе уж нет. Ты, Веллингтон, наливай - я немного притомился.
                - Ну, за приезд Ильи! – возгласил он и выпил налитое виски. Его примеру последовали и остальные, хотя Надежда Ивановна разбавила содержимое своего стакана малиновым морсом.
                - Ты еще не слышал про самую большую рыбу, - сообщил затем Веллингтон, отправив в рот шпротную кильку. – Вот этот Кирилл Листратов и новый учитель, Косарев, они выловили бреднем здорового сома. И отпустили – кто-то сказал им, что это водяной. Сенька.
               Павел Сергеевич поперхнулся, закашлялся, покраснел; справившись с этим, бросил:
               - Богата земля русская: каких только дураков нет!
               Надежда Ивановна, поджав губы, покачала головой, наполнила высокий стакан Ильи своим морсом для запития, спросила:
               - Как родители? Здоровы?
               - Нормально. Трудятся все, без конца, но половина трудодней уходит на всякие разрешения, согласования, уплаты всяких взносов…
               - Истинно, - откликнулся Павел Сергеевич. – Так, так!
               - Давно у нас не были. А что же ты, Илюша, их не прихватил?
               - Да как же их прихватишь? Им все некогда. Я-то насилу оторвался. Хотя и говорят иногда: «Вот бы по грибы съездить, по ягоды!». А не получается.
               - Ну да, если делом заняты, какие грибы? Мне вот один тут говорит на днях: «Сергеич, маслята пошли, давай съездим, кислорода вздохнем, грибов наберем!». Мне больше делать нечего!  Вот в город ездил: по всей трассе с ведрами стоят, предлагают – тут тебе и маслята, и опята, клубника разная. И видно, что лесное это - не тепличное напополам с химией, потому что с таежным сором, с иголками сосновыми на шляпках. Ведро маслят дешевле ведра бензина. Так зачем мне тащиться в лес и ползать там по коряжнику? Удовольствие! А сколько времени ухлопаешь!
                - Ну, есть же любители, да и отдохнуть другой раз надо. Приятное с полезным, - вставила супруга.
                - Ха, покой-то нам только снится. Лично я не любитель.
                И он закусил пластиком сырного продукта. Позорное явление, конечно, для уровня семьи Коноваловых, но взять эрзац пришлось в собственном магазине, куда рокфоров и прочих элитных сыров не завозилось. Потому что кто же станет в деревне покупать сыр за две тысячи кило, а то и дороже? Проще обойтись домашней сметаной и творогом, на худой конец – сырным продуктом по 300 рублей за 200 граммов. Павел Сергеевич не особенно разбирался во вкусовых достоинствах изделий сыроваров, и в этом  смысле ничто не нарушало его душевного равновесия.
                Больше никто за столом этим лакомством закусывать не стал. Но Павел Сергеевич на это не обратил никакого внимания. Впрочем, была же и другая закуска.
                - А ты, Илья, в отпуске? – полюбопытствовала Надежда Ивановна. – У Веллингтона заканчивается, готовиться будут к 1 сентября. Хорошо, хоть вы собрались, на Убу заглянули.
                - У меня тоже трудовая вахта подходит. Утешение только, что лето продолжается, по вечерам можно выкраивать два-три часа.
                - Веллингтон, наверное, в этом году закончит со школой, и займется делом, - проговорил отец педагога. Мне одному трудновато становится управляться со всей торговлей.
                - Я хотел уж по весне отказаться от оболтусов, но дома решили, что еще один учебный год надо проработать, - сказал Веллингтон. – Для стажа и вообще на всякий случай. Да и Ободов просил – родня все же.
                - Ободов – другое дело. А вообще и с родней надо быть аккуратнее, она разная, родня. Как говорится, в семье не без урода.
                - Как посмотришь по телевизору – родители меж собой или с детьми судятся из-за имущества, а особенно из-за наследства, другой раз из-за мелочи – страшно становится, - поддакнула супруга. – Про квартиры и говорить нечего. И ведь самая близкая родня! А уж про дальнюю и говорить нечего. Ужас! Так что доверять никому нельзя. Родственникам особенно.
                Тут почтенная дама сообразила, что молвила лишнего и прикусила язык. А гость вдруг почему-то почувствовал себя неуютно.
                За разговорами и умеренными  тостами, впрочем, вечер прошел довольно незаметно, особенно для молодых людей, которые скоро были порядочно навеселе. Рано утром, выпив чашку кофе с плюшкой, Илья откланялся и выехал в Лобово.
                ***
                Виктор расставил три удочки в просветах между кустами, нависавшими над Убой и, усевшись в тени на траву, предался наблюдению за поплавками. Под сенью листвы развязно вели себя комары, но на солнцепеке сидеть представлялось еще более некомфортно. Поэтому, отломив ветку с густой листвой, рыболов время от времени обмахивался ею, отгоняя кровососов. Тихо несла свои воды река, в зарослях кипрея и медуницы звенели пчелы, иногда налетавший ветер шумел верхушками тальника. Виктор почувствовал, что его клонит в сон, и не противился. Где-то в подсознании витало ощущение, что он спит, и новое желание поспать возникает совершенно зря. Громкий всплеск заставил его пристальней посмотреть на ближний поплавок. Сторожок мелко подрагивал, а затем быстро пошел в сторону. Незамедлительно последовала подсечка, и удилище просигнализировало руке, что на другом конце снасти есть добыча. Рывки ее были слабыми, но вполне ощутимыми. Потребовалось совсем малое время, чтобы рыба оказалась на берегу. Отцепившись без помощи рыболова от крючка, серебряная плотица делала кульбиты в траве. Почему-то один бок у нее оказался грязным. Взяв ее в руки, Виктор понял, что это не грязь, а ряд букв и цифр темно-серого цвета. № Р-С 768944366523173 – прочитал он. Вся эта строка едва уместилась на боку довольно длинной рыбешки. «Вот это номер! – поразился он, - даром, что я математик, и то не враз сосчитал». Это что же, столько рыб в Убе, или в Солнечной системе?». Звякнул телефон и Виктор обнаружил, что со счета списана небольшая сумма. «Спасибо за рыбалку!» - сопровождала операцию текстовка. Следующая рыба той же породы имела более умеренный номер, но начиналась также с символов Р-С. Соответственно, некоторое количество средств было снова списано. «Ну и ладно, - решил Виктор, - лишь бы клевало». Скоро он спохватился, что пора на службу. И в самом деле, тут уже имелся подготовленный фронт работ: подъехавший грузовик высыпал на землю тонны три фиников и Виктор принялся клеить на каждый этикетки с указанием места выработки, ее срока и веса фрукта. Готовую продукцию складывал в заготовленные ящики. «До конца рабочего дня вряд ли справлюсь» - подумалось ему. «Хотя, если приналечь…». Тут к имеющейся куче вновь подкатил грузовик и вывалил еще столько же сладостей. Тогда Виктор даже сквозь сон почувствовал, что тут все складывается как-то не так, и в результате героического усилия проснулся.
               За окном ярко светило солнце, но в комнате царил полумрак. Новый день только выходил на старт.
                «Интересно, к чему это такой бессмысленный сон?» - подумал Косарев и вдруг вспомнил, что сегодня они втроем – Кирилл, Вика и он договорились устроить заключительную рыбалку. Просто для удовольствия – без аквалангов, подводных ружей и сетей. Исключительно удочками, не забираясь в воду. И с небольшим пикничком. Теперь стало понятно, почему явились астрономические плотвицы. Но причем здесь финики? Не найдя ответа, он проследовал на кухню и взялся за чайник. Телефонный звонок оторвал от приготовления завтрака. Звонил, конечно же, Кирилл:
               - Доброе утро! Ты собираешься, или уже на крыльце?
               - Собираюсь. Осталось поджарить яичницу и съесть ее.
               - Не перенапрягайся. Вике мне звонить, или ты брякнешь?
               - Звони. А я еще от дурацкого сна отойти не могу.
               - Интересно. Что за сон такой?
               И Виктор кратко рассказал, что ему приснилось этой ночью.
               - Ага, за рыбу, значит, ты должен платить. А кому, не пояснили? Ну, тогда взятки гладки. Меня больше смущают финики. Но рыбалку же отменять не будем? Стало быть, я звоню Виктории. А ты снедай поскорее. Ну и… Апчхи!
               - Будь здоров!
               - Всегда здоров!
               На берегу место долго не искали, а устроились недалеко от села, чуть дальше пикниковой поляны, где давно никто уже посиделок не устраивал, и она заросла пока еще робким, но сплошным ковром мелкой злаковой травы. Жадничать не стали и взяли лишь спиннинг и по одной удочке на каждого, хотя в поклаже имелись и запасные крючки, и грузила, и лески и невесть еще что. Рыболовы насчет этого народ предусмотрительный. Имелся и запас съестного, потому вслед за бригадой, привлеченные аппетитными запахами, увязались две гулящие собаки. Отстали они, только убедившись, что трое не намерены тут же на дороге распаковать свои рюкзаки и приняться за трапезу.
                Погода благоприятствовала рыболовам, не было даже ветра, который мешает забрасывать снасти и напускает рябь на водную гладь, скрадывая поплавки. Уже через четверть часа суммарный улов рыбарей составлял около дюжины окуней, плотиц и ершей.
               - Впору затевать уху, - заметил Виктор и взял спиннинг:
               - А попробую-ка я изловить что-нибудь подороднее, раз задел уже есть.
               Он пристроил удочку в куртине осоки на краю берега, и отправился выше по течению, где имелись полянки, и можно было размахнуться спиннингом.
               Удача не обошла его: довольно скоро в траве у самого берега на блесну молнией налетела небольшая щучка и тут же оказалась на берегу.
               - Есть! – донесся до бивуака ликующий возглас Косарева, и двое рыболовов поспешили посмотреть на его трофей. Рыбина попалась небольшая, от силы на полкило, но это была все же настоящая щука.
               - А если мне попробовать? – спросила Виктория, охваченная вдруг азартом.
                - Попробуй, - согласился Косарев, передавая ей спиннинг. – Только я тут уже все блесной исхлестал, куда-то отдалиться надо.
                Виктория предпочла пойти вниз по течению и, миновав заросли кустов, вышла на сравнительно чистое место.
                - Ну, ловись рыбка большая и маленькая! – призвала она и довольно удачно, хоть и недалеко, забросила блесну. Первая протяжка окончилась ничем, если не считать пучка мелких водорослей, нависших на тройной крючок. Несколько последующих забросов завершились с тем же, нулевым результатом.
                - Травы развелось! – недовольно проворчал Кирилл. – Раньше такого не было. Росла трава, но никакого беспредела. Может, экология совсем уж никудышной стала?
               - Это скорей всего, - согласился Виктор, и они собрались вернуться к удочкам, полагая, что Лунина в скором времени присоединится. Но не тут-то было; не успели приятели освидетельствовать свои снасти, как донесся рассерженный голос Виктории:
               - Тут трава никак не отрывается! Может, коряга?
               Переглянувшись, двое рыболовов устремились обратно. Лунина безуспешно пыталась освободить зацепившуюся в глубине блесну, заходя то выше по течению, то ниже, то поднимая удильник спиннинга, то погружая его в воду – бесполезно!
               - Стало быть, точно, коряга – заключил Виктор.
               - Леска хоть и серьезная – 0,5, но если тянуть нахрапом, может порваться, - авторитетно сказал Кирилл. – А скорее всего, сломается якорек.
               - Воленс-неволенс, - рассудил товарищ и принялся раздеваться. – Хотя мы и решили сегодня не лезть в воду…
               Ухнув, он спрыгнул в лениво текущий холодный поутру поток, взял в руку леску и двинулся по ней к месту зацепа.
               - Да, трава тут богатая, тут хорошо бы запустить речную корову. Но даже морских коров уже нету, - ворчливо говорил Косарев, ногами раздвигая водоросли. – А, вот, нашел! Но… Только это не коряга, прошу извинить. Ох, не коряга. Секунду!
               Он обернулся, посмотрел на соучастников, затем погрузил руки в Убу, запрокинув голову, и рывком выхватил из воды нечто металлическое, пузатое и со светлым орнаментом.
               - Ой! – схватилась за щеки Виктория и выронила спиннинг.
               - Ничего себе! – потрясенно выдавил Кирилл и шагнул навстречу, протянув руку приятелю. Но тот ее не принял, поскольку обе собственные были заняты грузом: они сжимали давно и безнадежно искомую кирасу.
               Устроив находку на траве, Виктор отдышался и принялся дудеть губами туш. Виктория смеялась, а Кирилл тряс кирасу и поворачивал с боку на бок, словно стремясь удостовериться, та ли это вещь, не подмена ли?
              - Ну вот нам и подарок от Убы! – сказал он, или, может, от Сени с Феней?
             - Они, наверное, уж далеко, и не вернутся, - покачал головой Косарев.
             - Как жаль… - обронила Виктория.
             - Может, вернутся, - не согласился Листратов. – Может, уже вернулись! Откуда-то взялась же здесь эта вещь, хотя до того мы ведь хорошо искали, и это место пропустить не могли. Конечно, забралась она далеко от места основных поисков.
             - Тогда ведь прошел ливень и Уба сошла с ума, могла бы унести трактор, а не то что этот панцирь, даже и стальной.
             - Да, но искали-то мы после и – не нашли.
             - Все-таки получили приз, спасибо Вике!
             - Рада стараться! – вступила в разговор спиннингистка, отцепляя блесну.
             - Думается, ресторана нам теперь не миновать, - поделился своими соображениями Кирилл. – За неимением накроем полянку.
              - Непременно надо отметить такую удачу, - поддержал его товарищ. – Да, Вика? Хотя теперь это вроде и ни к чему. Виктория Юрьевна покидает ДК и его руководительницу, ничего теперь никому доказывать не надо. Я тоже ухожу, и тоже к краже непричастен, как свидетельствует этот доспех.
               - И ты? – ошарашено воскликнул Кирилл.
               - Теперь  - да. Уже написал заявление. И изложил Ободову.
               - Ну, вы друзья! Тихушники! – Листратов отвернулся и в сердцах махнул рукой.
               - Ты уж не серчай, - сам же говорил, что Веллингтон, Ободов, Осокина, там еще кто-то уже сделали выводы насчет Косарева. А квартира?
               - А я же тебе говорила, Кирилл, - взяла Листратова под руку Вика, - говорила, что мне придется распрощаться с Луговым, и с нашим Домом культуры, да?
               Он вздохнул и нехотя кивнул.
               - Ну что же это: нашли то, что так долго искали, замаячил ресторан, а теперь чуть слезы не проступили. Нет уж, давайте праздновать! – бодро тряхнул головой Косарев. – Пойдемте ко мне. Избушка хоть и старая, но сегодня дождя нет, и мороза. Воды я вчера натаскал, из соседского колодца, батун нарос замечательный, есть некоторые харчи. Остальное прикупим. Пошли?
              - Надо занести трофей по месту прописки, - озабоченно сказала Лунина. – И предъявить руководству и техработнику. Участковому немедленно должны звонить, и бесповоротно: пусть отменяет облавы. И надо сфотографироваться там, в музее. Потому что вышестоящие, я думаю, все-таки наложат руку на нашу достопримечательность.
             - Если поместимся в нашей кунсткамере, - скептически заметил Кирилл и потянулся к кирасе.
            - Постой, она грязная, - Вика сорвала пучок травы, родственницы лопуха, и принялась счищать с железа ил. Она еще два раза мочила в Убе свою мочалку, пока кираса не очистилась окончательно. Кирилл поднял изделие и зашагал прочь. Двое его сотоварищей принялись сноровисто собирать снасти и рюкзаки.
               - Нам, пожалуй, и магазин не нужен, - резонно заметил Виктор, взвесив в руке свой и Кириллов. – Кроме напитков.
               - Да, - согласилась Вика, тоже надевая рюкзак, и они поспешили за Листратовым.
               Из-под ног во все стороны прыскали кузнечики, неспешно поднимались с редких цветков бабочки-адмиралы, в вышине плыли согретые солнцем пушистые облака. Там же чертил белую линию по синеве самолет, которого не было слышно.
               - У Кирилла настроение испортилось, - заметила Виктория.
               - Да, надо усиленно поднимать, - отозвался спутник. – Есть испытанное средство. Сейчас дойдем, и я - в гастроном.
               Они нагнали Кирилла, отягощенного металлической ношей.
               - Гражданин, разрешите? – Виктор подхватил кирасу, освобождая товарища от полупудового груза. – Взамен вам – рюкзаки.
              И втроем, возбуждая законное любопытство односельчан, они вошли в Луговое и двинулись по центральной улице. Косарев нес артефакт, второй раз извлеченный на свет, Листратов – рюкзаки и удочки, а Виктория кроме своего саквояжа – еще и нескольких рыб во главе со щукой. Весь улов был нанизан на кукан – для всеобщего обозрения. Поскольку бригада ходила именно на рыбалку.
                Глава 12
                Откровение Тимофея Ивановича
                Илюхин в это утро, встав пораньше, уничтожал в дальнем конце огорода сорняки, поспешая не торопясь, поскольку до жары времени хватало. Изредка он делал перекур, хотя и не курил, а через час работы тяпкой предпринял уже серьезный отдых, войдя в дом. Супруга, Клавдия Ивановна, налила ему большую кружку домашнего кваса, придвинула вазочку с печеньем. Труженик единым духом выпил квас, но печенье тревожить не стал и сидел, отдыхая душой и телом.
               - Схожу за солью, магазин уже открылся, - сказала Клавдия Ивановна, - надо посолить огурцы.
               Он кивнул и продолжал отдыхать, листая старый безынтересный журнал. Захваченная мыслью о солении огурцов, Клавдия Ивановна вернулась сравнительно скоро. И она пришла бы еще раньше, не случись в магазине захватывающего обмена новостями. Ими она без промедления поделилась с супругом.
               - Знаешь, - начала она, - ведь рыбаки поймали сетью, думаешь, кого? И она выдержала паузу. Илюхин оторвался от журнала.
               - Сеньку они выловили, Сеньку! Водяного!
               - Ну? – без особого интереса отозвался отдыхающий. – И что потом?
               - И отпустили, – Листратов с новым учителем.
             - Ну, может, и правильно. Зачем им Сенька?
             - Но это был сом! Поднять не могли, говорят – тяжелый, как корова.
             - Ну, тогда, может, сильно старый, мохом оброс. Бывает же. Зачем им такой?
              - А вчера они же, вытащили из реки ту кирасу, которую кто-то украл, - продолжала  Клавдия Ивановна, слегка обиженная отсутствием достойной реакции на первое сообщение.
              - Да? – таки нашли? Ну надо же! Я думал, она ушла с концом, - несколько оживился Илюхин.
             - А еще – уже менее торжественным голосом продолжала Клавдия Ивановна, - выловили у моста большую железину, коробку какую-то, говорят…
               - Коробку? У моста? – неожиданно встрепенулся Тимофей Иванович. – Что ты говоришь! И куда ее дели?
                - Да кто их знает, - пораженная его внезапным  волнением, - отвечала супруга. – Говорят, ни на что не годна, только в лом. Наверное, там и бросили.
                Тимофей Иванович очень бодро поднялся со стула и принялся ходить взад и вперед по зале, хмыкая и держась за подбородок. Клавдия Ивановна с недоумением наблюдала за его маневрами, одновременно распаковывая пакет с покупками.
               - Схожу-ка  я до Лихова, - заявил вдруг Илюхин, - давно не видел. Да и надо кое-что обговорить.
               Вслед за супругой он посетил ближайший магазин, но не стал тут покупать соли для огурцов а, напротив, купил уже готовую маринованную корейскую морковку и бутылку водки. Скоро Тимофей Иванович подходил к дому Лихова и тут спохватился, что ведь надо бы предупредить человека. И позвонил. Малое время помедлив, чтобы хозяева успели осознать и привыкнуть к мысли, что на пороге гость, он ступил на территорию сеней
 и постучался.
              - Немного рановато, да? – осведомился Илюхин после взаимных приветствий.
              - Ну, кто ходит в гости по утрам… - отозвался хозяин, - Гостям мы рады.
              - Да вот думаю, давно не сиживали на досуге, -  и Тимофей Иванович выставил на стол корейскую морковь и водку:  - Или ты занятой?
              - Занятия подождут, тем более, срочностей никаких нету. Присаживайся!
              - Тогда, может, на природе посидим, типа – под яблоней, под сливой?
              - Можно и на природе. Далеко идти не надо.
              - Ох, вы что же, водку этим закусывать будете? – ужаснулась Мария Ивановна. – Это хоть корейская, но не корейка. Да тут больше уксуса, чем морковки.
              - Есть, которые чесноком даже закусывают, - парировал Лихов.
              - Ну, это уж вообще…  Сейчас яичницу сделаем. А пока, Егорыч, нарежь колбасу.
              - Извиняюсь за беспокойство, - спохватился гость. – Принес вам хлопоты.
              - Это нам развлечение, - успокоил его Лихов.
              Яичница ожесточенно  ворчала на сковороде, были нарезаны колбаса и огурцы. Илюхин поглядывал в окно и рассказывал про свои дела, а хозяева – про свои.
              - Мы немного на природе посидим, в огороде, - сообщил жене Лихов. – Ты присоединяешься?
                - Разве что открыть сезон пикников. А природой я с утра занимаюсь – грядки полола.
                Приготовленную закуску вынесли к плодово-ягодным зарослям и тут умостили на маленьком  круглом столе, врытом единственной ногой в землю. Полукруглая скамейка, изготовленная Лиховым собственноручно, предоставляла возможность сидеть, если компания не превышала четырех человек. А больше никогда и не собиралось.
                - Тут настоящий оазис, - оценил Илюхин. – Когда это сделали?
                - Года два назад. Ты, значит, давненько не заглядывал!
                - Нет, был же я, по-моему, этой зимой. Но зимой ведь здесь не заседаете?
                - Зимой – нет. А летом – красота! Только по вечерам комары налетают. Но что это мы, только разговорами занимаемся. Пора поднять бокальчики за встречу!
                И Иван Егорович налил всем водки. Старые механизаторы выпили до дна не спеша, степенно закусили. А хозяйка добавила в свою емкость малинового морса и тоже выпила, после чего откланялась, оставив их вдвоем.
                - Пойду, телевизор посмотрю, - сообщила она, - там кино хорошее.
                - Смотри, оказывается, еще хорошие фильмы попадаются, - заметил Илюхин. – Я как-то почти перестал включать телик: все одни сериалы, и чем дальше, тем кошмарнее. Потому что средние ужасы уже приелись, видно. Вот комедия если попадется – смотрю. Но мало их, комедий. Да и они в подметки не годятся старинным.
                - Это да, никак не годятся. Хотя вроде и стараются их делать, но не поймешь, где надо смеяться, а где – ругаться.
                - Вот. Тоску клепать легче. Комедия если появится сносная, то одна, редко две серии, а тоска – бесконечными сериалами. 
                За неспешной беседой, воспоминаниями о былом, порицании телесериалов  и неправильного климата время текло незаметно. Давно так не сидели!
               - А знаешь, - вдруг понизил голос Илюхин, - все время собирался тебе сказать, уж лет 20, да не получалось. По технической части…
               Тут у него в кармане зазвонил телефон, и речь прервалась было, но нет!  Илюхин досадливо выхватил устройство и, даже не посмотрев, кто звонит, безжалостно выключил его.
                - Так вот, я и говорю, - продолжал гость. – Помнишь, когда мы пахали-сеяли, молотили, у тебя потерялась коробка ДТ?
                -А-а! Ну конечно, помню. Убились искать!
                -Так это я ее уволок. И утопил в реке.
                - Ничего себе! – Лихов налил себе и Илюхину водки. – А зачем?
                - Прискорбно мне стало, что новую технику все отписывают тебе.  А я, например, тоже вкалывал будь здоров! Потом-то подумал, что сгоряча утопил, но так и не сказал. Да, грехи наши…  Только то хорошо, что выбили тебе новую коробку, и ты остался передовиком. Давно хотел сказать, лет 20, вот кое-как высказался.
              - Ну, было – быльем поросло. И ладно, что утопил. Она бы подвела в самый разгар; пока бы заменили - и страда бы уж кончилась. Так что давай лучше выпьем!
              И они, звякнув стеклоизделиями, дружно выпили водку без всякого морса.
              - Смотреть ее не пойдем? – спросил Тимофей Иванович.
              - Коробку-то? – Да что ее смотреть: насмотрелись мы на эти коробки, коленвалы и соломотрясы! На всю оставшуюся жизнь.             
              У Илюхина свалился с души камень, который прессовал ее неимоверно долгое время, хотя и непостоянно – лишь когда Тимофей Иванович вспоминал про Лихова. Но это нет-нет, да и случалось, как в этот день.
               - А знаешь, Егорович, ведь эти ребята выловили еще и кирасу – помнишь, которую украли месяц назад?
               - О, умеют работать! Не зря они так долго за ней гонялись!
               - Так поймали-то, когда просто рыбачили. На спиннинг племянница Калерии  кирасу зацепила. Думали – коряга, полезли отцеплять, а там – вот она!
               - Премию дадут, наверное.
               - Да ты что! Еще ревизию устроят – не отломлен ли кусок серебра с облицовки!
               - Ну, и такое может быть. А по-моему – молодцы!
               - Да кто спорит? А еще они поймали водяного Сеньку.
               - Сеньку? – уже трудно вникал в нить Иван Егорович.
               - И отпустили его.
               - Отпустили? Ну, тогда вообще квадратные молодцы! То есть молодцы в квадрате.
               И оба ветерана сельхозпроизводства развеселились – Илюхин от того, что снял признанием груз с души, а Лихов – просто так. От дружеской беседы. И он хотел еще продолжить посиделки, но тут у столика появилась Мария  Ивановна и предупредительно молвила:
               - Ведь у тебя, Егорович, давление!
               Илюхин сконфузился и, превозмогая напасть, мешающую свободно работать языком, уронил:
               - Я, кажется, немного засиделся. Пора и домой!
               Иван Егорович с большим разочарованием воспринял это решение гостя, но возражать не стал. И они расстались еще большими друзьями, чем встретились.
               Утомившийся от застолья и новостей Лихов прилег на диван и скоро морфей сморил его. Мария Ивановна, удостоверившись малое время спустя, что он крепко спит, убрала с садового стола посуду и вымыла ее. Затем, отдохнув немного, поправила прическу и вышла из дому. Наступил ее час. На лавочке у своего палисада уже сидела Агафья Ивановна; Мария Ивановна ввиду своей дальнозоркости разглядела ее издали. Преодолев две сотни метров, Лихова поздоровалась и села рядом, переводя дыхание.
               - Хороший денек, - оглядывая горизонт, сказала Агафья Ивановна, - тепло, но не очень-то жарко. Хорошо!
               - Хорошо, - согласилась Мария Ивановна. – Как картошка у тебя – жук не нападает? Нет? А тля на сливу? У меня появилась; и вроде муравьев почти извели мы, а откуда-то идут и тлю растаскивают по сливе. Завтра с утра надо обрабатывать.
               - Да, они быстро соки высасывают – не успеешь оглянуться. А ты слышала: Сеньку рыбаки поймали, вроде и Фенька с ним была, но Феньку они не поймали. А Сеньку отпустили, хотя он обернулся сомом. Большущий сом!
               - Да, говорил сегодня Илюхин, заходил к моему Егоровичу. Еще, говорит, ту кольчугу нашли, которую из ДК украли.
               - Ну? Я думала – с концами.
               - И я тоже так думала.
               Беседа была прервана появлением еще одной приятельницы – Аглаи Карповны, которая проживала на соседней улице.
               - Здравствуйте, Ивановны! И что, теперь  кольчуга опять в музее будет? – спросила она, поскольку слышала часть разговора.
               - Неведомо, - отвечала Мария Ивановна. – Говорили, будто в область хотели забрать, а то – даже в Москву.
               - Да там, наверное, своего металлолома хватает.
               - У Калерии надо спросить – у нее племянница в ДК работает.
               - Калерия что-то давно не появлялась.
               - Так лето же. Без конца эти грядки: прополка, поливка, жуки-пауки да блошки – только успевай поворачиваться. У нее молодежь-то в основном картошку сажать да копать приезжает.
               - А племянница-то?
               - Вот с ней Калерия и растит огород. Но племянница днем на работе. А дел-то хватает. Одни сорняки достанут: только кончишь полоть огород, уже надо начинать по новой с другого конца.
               - Для детишек! Самой-то много ли надо?
               - Ну да. Для них стараемся!
               - Скоро в школу – опять хлопоты: форма, учебники-тетради, ручки-пеналы…
               - Не говори: у молодых Коныхиных дочка шибко в рост пошла: первый класс едва закончила, уже ей форма стала мала. К осени вообще… Надо новую покупать, да еще спортивку, обувь, тетради, ручки. А она хочет телефон хороший, как у других. Плачет. Ну вот как? Родители в кредитах. Но гордые, к деду-бабе не хотят с просьбой идти. Ладно, те сами понимают, подарят Настенке телефон. А уж спецовку родители как-нибудь купят.
               - Да, забот хватает. Хотя и маленькие детки, а как подрастут…  Но что-то небо затягивает, как бы дождь не пошел, - оглядев горизонт, озабоченно заметила Аглая Карповна. – Летом он быстро налетит.  Пойду-ка я потихоньку, Ивановны.
               - Ну, а тебе-то тут близко, - остановила порыв Лиховой тоже бежать Агафья Ивановна, - в крайнем случае, домой зайдем, переждем.
               Аглая Карповна будто в воду глядела: не успела она дойти до дому, как вдруг налетел ветер, с треском располосовала тучу молния, и на землю упали крупные капли дождя.
               - Ну, Аглая – наворожила! – проворчала хозяйка лавочки. – Пойдем  под крышу!
               Едва лишь они успели зайти в сени, как по металлической кровле ударила дробь увесистых капель, низвергнутых с высоты.
               - Ты проходи, посиди на диване, там журнал есть, - посоветовала Агафья Ивановна, а я пока чай поставлю.
               Гостья так и поступила. В полумраке залы мерцал голубоватый свет, и ей подумалось, что это работает телевизор, но оказалось, что включен ноутбук. Полистав тонкий глянцевый журнал, Мария Ивановна чисто по рассеянности приблизилась вместе с журналом к прибору и взглянула на монитор.
               «А Кирилл Листратов и новый учитель промышляют на Убе рыбу браконьерским бреднем. Поэтому рыбы в Убе стало мало. Скоро совсем не будет» - прочитала она. И затем: «Кабанов Иван возит из лесу на мотоцикле с коляской бревна на дрова, утром, когда все спят. Он дрова вообще не покупает, денег нет, говорит. А сам недавно купил пылесос». Дальше следовало еще одно сообщение «Клава Строкина гонит самогонку и продает ее. Нигде не работает, а купила уже УАЗ «Патриот». Говорит, на алименты».
               «Твою!..» –ненормативно ахнула ошарашенная Мария Ивановна, поспешно отходя от компьютера и садясь на диван вместе с журналом, который тут же открыла. Секундой позже в комнату заглянула хозяйка и остолбенела при виде ноутбука, который забыла выключить. Но беспокоилась она зря: гостья, выходя из дремотного состояния, зевнула, посмотрела на нее сонными глазами, и подняла вывалившийся из рук журнал.
               - Пойдем, Ивановна, попьем чаю! – пригласила хозяйка, беря гостью под руку и подводя к двери. – Садись к столу.
               И, пока та шествовала в предложенном направлении, единым махом выключила ноутбук и принялась хлопотать на кухне. Они пили чай со смородиновым вареньем и печеньем. Мария Ивановна время от времени поглядывала в окно и, наконец, высказала опасение:
                - Как бы град не ударил! – подумав: «Куда она все это сливает? В «Местные известия? Надо будет почитать».
                С того дня междусобойчики на лавочке Агафьи Ивановны стали более сдержанными, хотя это не особенно было заметно. Речь обычно велась о погоде, распродажах по акциям, занимательной также оставалась обширная тема хворей. Ну и, разумеется – как же без дел огородных? Им также отводилась значительная часть времени в беседах. И только обсуждение личностей односельчан и их занятий перестало освещаться приятельницами Агафьи Ивановны. Хотя она временами и заводила разговор на такие темы, он как-то не получал должного развития. Нет, не получал. Ввиду таких обстоятельств оператор ноутбука стала чаще ходить в магазины, дабы глотнуть живительных флюидов пересудов, почерпнуть нужное в неисчерпаемом кладезе домыслов, и обратить все в тексты.
                В отличие от своих собеседниц по скамейке, довольствующихся лишь разговорами, Агафья Ивановна занимала активную жизненную позицию.
                ***
                Лунина сдала свои библиотечные и музейные дела без всякой канители. Во-первых, потому, что уходила по решению вышестоящей инстанции, а во-вторых, потому что местное руководство ее не удерживало, опасаясь, как бы вышестоящие не передумали. Так что все необходимые формальности были выполнены довольно быстро, если не сказать - стремительно.
                Не так скоро они утрясались у Косарева. Дирекция и рада бы отправить молодого математика на все четыре стороны, но где в короткий срок найти нового? Накануне учебного года все везде уже утрясено и укомплектовано, а во многих случаях и недоукомплектовано из-за нехватки кадров. В такой ситуации отыскание незанятого математика с незапятнанной репутацией, пусть и без опыта, представлялось очень проблематичным. Навесить все часы на пенсионерку Ингу Аркадьевну? Она с великим трудом одолела прошедший учебный год. Одну-то ставку она еще потянет, а две? Еще неувязка получилась с кирасой: ее нашли, и оказалось, что Косареву этот раритет вовсе и не нужен, вопреки утверждению Веллингтона Коновалова. Ну что за жизнь! И Ободов предписал Косареву безотлагательно появиться в районном управлении образования и изложить там свое намерение уехать из Лугового и как-то серьезно обосновать его. Понятно, что понимания он там не найдет, но, по крайней мере, об этом кульбите новоиспеченного педагога в управлении узнают от него самого, а не Петра Петровича. Пусть попробуют уломать парня!
               Стоит ли говорить, что поездка Виктора в указанное учреждение завершилась полным фиаско? Оставив о себе весьма негативное впечатление, он  с тем и откланялся, не получив никакой рекомендации по дальнейшим действиям. Потому с чистой совестью и неприятным осадком от сознания собственной ненужности в системе Лобовского районного образования отправился домой.
                Вика, которая уже готовилась к отъезду, была вся в сомнениях, и большей частью из-за не успевшей начаться, но уже порушенной карьеры Косарева. Однако ввиду того, что факт отречения его от Луговской средней школы уже свершился, сосредоточилась на том, как педагогу устроиться на работу, буде учительской ему не подвернется? Она втайне от Виктора обзвонила своих приятельниц и хороших знакомых в Лобове на предмет его трудоустройства по специальности, а если работа хорошая, то и – помимо специальности.  Немедленного результата она не получила, но продолжала работать в этом направлении. Еще одно обстоятельство несколько омрачало торжество вступления Виктории в новую должность – а именно необходимость оставить в одиночестве Калерию Васильевну. Хотя та бодрилась и уверяла, что все хорошо, и что вот скоро понаедут отпускники-дети  и каникулярные внуки за грибами-ягодами, а также для выкапывания картошки, и тут будет даже кутерьма.  Так или иначе, у Луниной теперь уже оставался единственный разумный выход – покинуть Луговое, и чем скорей, тем лучше.
                Не только Виктор Косарев и тетушка Виктории были озабочены ее предстоящим отъездом: Веллингтон Коновалов пребывал в совершенном унынии, поскольку ему ехать на ПМЖ в Лобово не имело смысла. Раз туда ехал уже и Косарев. Последний между тем  деятельно готовился к отъезду, приводя в порядок квартиру и прилегающую территорию.  Дабы не последовало нареканий со стороны школы и сельской администрации.
               Вот и сейчас, вернувшись из райцентра, он доводил ограду до совершенной чистоты. Собрал щепки, обрывки бумаги, другой мелкий органический мусор и унес в печку, которую тут же и протопил. Выйдя, критическим взглядом окинул двор и нашел его достаточно ухоженным. Впечатление несколько портило только поросячье корыто, но в печку оно бы не влезло, и Виктор решил оставить его в покое: как принял, так и сдаст. В самом деле, не тащить же его на Убу и отправлять в дальнее плавание!
                Во дворе соседей раздавалось шлепанье и, поднявшись на крыльцо, Косарев разглядел дочку Никиты, которая прыгала в лужице, оставшейся от давнего ливня. Брызги летели во все стороны и это ее безмерно забавляло. Прыгая, она приговаривала; «Вот тебе! Вот тебе!». Сражение с тайным врагом прервалось с появлением  Никиты.
               - Ну что ты делаешь! – воскликнул родитель, вытаскивая дитя из лужи. – Ты же теперь вся чумазая, как болотный бегемот!
               Заметив Виктора, он приветственно поднял руку:
               - Здорово, сосед! Что-то слышу – ты уезжаешь? – Никита подошел к разделяющему их забору.
               - Да, собрался. Обстоятельства, понимаешь!
               - Ну и правильно. Жалко, конечно – только хороший сосед появился, и на тебе! Заходи тогда перед отъездом – на посошок!
               - Лучше ты ко мне. Сообщу.
               - Лады.
               На следующий день Виктория Лунина уезжала. Зашла попрощаться в ДК, где ее лицемерно, а может статься, теперь и от души обняла директриса и пожелала успешной работы на новом месте. Виктор Косарев пришел к дому Калерии Васильевны много раньше срока, намеченного до отъезда ее племянницы. За ней был должен был приехать отец, он и приехал в урочный час, прервав малозначительную беседу Виктории, ее тети и Косарева. Поздоровавшись со всеми, особо заинтересованный взгляд он подарил  молодому человеку, которого видел в первый раз.
              - Группа поддержки, - пояснила Вика, а Калерия Васильевна добавила:
              - Водолазы: они с другом всю Убу  исходили, еще и Вика помогала, все искали кирасу.
               - Я наслышан, Вика рассказывала про эти дела.
               - Полмесяца искали, а выловила ее Вика на спиннинг, случайно, - вставил Косарев.
               - Случайность – непознанная закономерность, говорят.
               - Ну, давайте попьем чаю, - сказала хозяйка, которая уже с утра приготовила  второй завтрак, и оставалось только налить этот самый чай, чем занялась Виктория.
               - Чай у Калерии Васильевны хороший, - поделилась она, - редкий. Не тот, что где-то в Китае при монастыре, кажется, растет. Всего десять кустов и листья с него чуть ли не пронумерованы. Дорогущий!
               - Мне сон приснился, - вспомнил Косарев, - рыбачу на удочку, и рыба небольшая попалась, а на боку – две латинские буквы и номер, не помню, по-моему, десятизначный. Еще одну поймал – и тоже с номером. А со счета деньги списываются, телефон говорит. Хорошо, что проснулся, а то совсем бы без средств остался!
                - Ты погляди, Виктор, может и вправду ночью у тебя деньги сняли? –
 засмеялась Вика.         
                - А где же ваш друг водолаз? – спросил Лунин, прихлебнув чая.
                - Он человек занятой, семейный, - пояснил Косарев, - но должен подойти. Как же!
                - А вот и он! – объявила Вика, углядев в окно входящего во двор Кирилла. Почти тут же раздался стук в дверь и вошел Листратов, которого без промедления усадили за стол.
                Еще один человек появился поблизости от дома Калерии Васильевны, но подъезжать вплотную не стал, остановившись на выезде из переулка. Веллингтон Коновалов, откинувшись на сиденье, ждал, когда появится Виктория. Ждать пришлось недолго: чаепитие было непродолжительным и скоро все, кто принимал в нем участие, вышли на улицу, нагруженные баулами и сумками.
                - Просто удивительно, как быстро набираются вещи! – проговорила отъезжающая. – Прошел ведь только год…
                - Хорошо еще, холодильник тебе везти не надо, и стиральную, и швейную машинки, - утешила ее тетушка.
                Все сочувственно молчали, улыбались и загружали пожитки в автомобиль. Веллингтон разговора не слышал, но видел все прекрасно. Он абсолютно ничего не имел против Калерии Васильевны и ее брата Лунина, и даже против одного из водяных – Листратова, но при виде Виктора Косарева лицо его сделалось таким, будто человека посетила изжога.
                Наконец, Виктория и ее отец отбыли, оставив на обочине провожающих, которые вслед еще помахали.
                - А что же ты с ними не поехал? – спросил Косарева Кирилл. – Ты ведь все тут завершил?
               - Да неудобно же. Ну, с чего я буду грузиться в ее отцовский автомобиль? Я поеду уж завтра, самостоятельно.
               - Беда с этой молодежью!
               Веллингтон тронул с места, как только Лунины достигли конца улицы. У него болела голова, и лучшим выходом представлялся прием 200 граммов водки, а может, и больше. Что он и сделал, вернувшись домой. И проспал 12 часов, почти до утра.
                А утром уезжал Виктор. Кирилл пришел к нему, когда тут уже обретался сосед Никита. Они сидели в маленьком сарайчике, похожем на курятник, поскольку ключ от квартиры накануне был сдан.
               -А-а! Мы тебя ждем, - известил Виктор, - проходи, присаживайся!
И он, достав бутылку водки, разлил напиток по пластиковым стаканам, подкрепив это бутербродами замечательной толщины:
               - На посошок!
              Затем он налил еще раз провожающим, плеснув себе не больше столовой ложки, и встал.
               - Хорошо, хоть скарба я не успел накопить, - заметил Виктор, вскидывая на спину объемистый баул.
               - Ну, и сроки-то были короткие, - сочувственно откликнулся Кирилл, - прямо надо сказать – сжатые.
               Никита засмеялся.
               - Ин ладно,- сказал Косарев, пожимая руки друзьям, до автобуса уж не провожайте – не дама. Всего вам!
               И он строевым шагом двинулся по улице. Обернувшись, еще помахал рукой и получил ответ.
               - Да, вот надо же! Сколько он знает Вику? Месяц, полтора? – и все бросил. Хорошо, если сложится, - рассудительно проронил Никита.
               - Ты как бабушка, - усмехнулся Кирилл, - переживаешь, что так мало знакомы. Так есть, которые долго знакомятся – и без толку. Разбегаются потом  без печали, и даже с радостью. Так что уж лучше головой в омут, как Сенька. Кто не успел – тот опоздал.
               - Может, и так. Им виднее.
                Владимир Сметанин