Medium Rare - глава 2

    Дождь искрился в фонарных лучах. Лицом я уткнулся Барбаре в шею, будто лишенной каких-либо ароматов кроме запаха сырости и дорожного смога, и готов был стоять так целую вечность. Но спустя пару минут она пошевелилась с явным намеком и убрала мои руки, стоило на шаг отстраниться.

- Тебе не нравится, когда я прикасаюсь к тебе?
- Мне зонт так держать не удобно, а от дождя волосы вьются. К тому же, - она выставила локоть, позволяя вновь ее повести, - я рассчитывала, что ты подробнее расскажешь о встрече с всесильным и устрашающим Магнусом.
- Знаешь, он был на удивление доброжелателен. Хотя наверняка это снова твоя заслуга, - мы медленно шли по почти пустой улице. Лишь пара встречных машин ослепили на миг светом фар. - Тойфер и вовсе сказал, что ему не нужны мои деньги, а долг для него – дело лишь принципа. Даже представить не могу, откуда у него такие богатства.
- А как знать, что за ним стоит?
- О чем ты?

    Из-за угла вдруг повернула очередная машина. Глаза обожгло пронзительным светом, воздух прорезало скрежетом торможения.

- Не всегда успех приходит задаром. Может, он продал душу? Или вовсе является каким-нибудь демоном?
Барбара загадочно приблизилась к моему лицу, уставившись своим прямо в душу. Помолчала с минуту. А следом расхохоталась.
– Я же просто шучу! Ты сразу так побелел, словно с покойником встретился, нельзя так всему верить!
- Я думал, что могу доверять конкретно тебе.

    Ведь на миг я подумал, что Барб расскажет мне страшную тайну и что это нас сблизит. Без особой причины теперь я ощущал себя преданным.

- Ах, Уил, переставай быть маленьким мальчиком, - холодными пальцами она прошлась мне по шее, забравшись под ворот рубашки. Столь же холодным взглядом она опалила меня по лицу, словно выжидая еще какой-то реакции. – Лучше отметим твою маленькую победу. Разве не хочется сбросить остатки своего напряжения?

***

    Когда вывески порочно замигали неоном, я немного напрягся. Встречные люди с каждым кварталом были одеты все ярче, а вели себя – хмельней и развязнее. Мы вновь очутились в Ламбете, чьи оживленные улицы вызвали теперь куда большие опасения, чем в ночь, когда я не встретил на них ни души.

    «Ты и сам прекрасно знаешь, что в место элитное нас просто не пустят. Возможно, только пока» - успокаивал я себя в голове фразой, сказанной Барбарой на повороте в этот злосчастный квартал.

    Барб лукаво мне улыбнулась, проходя мимо борделя с двумя цветастыми женщинами, который я сразу узнал. И указала на глухую железную дверь, проход к которой спускался где-то на ярд. Я немного помедлил перед фасадом клуба «Инферно» от ощущения, как от басов вибрирует земля под ногами. Но девушка потянула особо настойчиво, и я последовал за ней вниз по разбитым ступенькам. На душе вдруг стало легко, заискрилось на сердце. Сейчас мне не хотелось брать за свои поступки ответственность. Пусть на эти пару часов за меня все решает Барбара. Я лишь стремился окунуться в забытье удовольствия.
   Боясь допустить даже мысль, что с исчезновением девушки оно может закончиться.

***

    Стены клуба давили, словно мы очутились в пещере. Под потолком нависали балки софитов; сцена, пустая, была разрисована надписями, похожими на колючую проволоку. И всюду нескончаемые толпы людей. Хохочущих от количества выпитого, извивающихся в танцевальной агонии, - все их лица от полумрака размыло как нефтяное пятно.

    Я с трудом протолкался по лестнице, неприятно ощущая на коже каждое случайное прикосновение или толчок. Всюду разило сигаретами, женским дезодорантом и дешевым спиртным. От невольного сравнения с тем рестораном, где я неизменно встречался с Магнусом Тойфером, клуб показался особенно убогим.

- В жизни бы не подумал, что ты любишь такие места, - прокричал я в сторону Барбары.
Я повернулся к ней, не дождавшись ответа.
- Барб? Ты услышала, что я сейчас говорил?

    И в желудке оборвалось что-то ледяное от страха. Ибо своей спутницы на том месте я не нашел.

    Несколько раз я тщетно выкрикнул ее имя, но от рева колонок оно будто застревало в горле со спазмом. Всюду мелькали чьи-то губы, глаза, руки в браслетах и тела, блестящие чешуей от пайеток. Но нигде не мелькали светлые волосы Барбары, не удавалось найти в толпе ее худое лицо.

    И мне показалось, что я ее больше не встречу. Что, стоит под утро выйти на улицу, как ее силуэт, похожий на вешалку, пропадет навсегда. И закончится счастливая полоса, мой внезапный поток из клиентов сразу иссякнет. Сэр Тойфер станет вновь непреклонным, долг навалится тяжестью могильной плиты. Но, что самое главное, не с кем будет разделить радость от первых перемен к лучшему.

    В оцепенении я стоял среди десятков беснующихся в танце людей. И чувствовал себя совершенно пустым, как комната, где нет ни единого источника света. От одной только мысли, что из жизни моей пропали две неоновых лампы.

- Кажется, мы собирались веселиться, так чего ты здесь застыл? – внезапно услышал я у себя за спиной, дыхание перехватило от радости.
- Б-барб! Куда ты пропадала?
- Я всего лишь купила нам выпивку.

    Она замерла прямо передо мной, держа в руках два коктейля. Столь близко, что я, развернувшись, чудом не отдавил ей все ноги. От привычно холодного вида меня бросило в жар, как бывает, когда удается избежать чего-то ужасного.

- Что тебя так встревожило? Кажется, я даже отсюда ощущаю твой страх.
Приняв стакан, я выпил его содержимое в два глотка. Алкоголь осветил меня изнутри, в нем растворилась и внезапная паника.
- Я подумал, что ты решила меня здесь бросить.
- Неужели ты бы не смог без меня найти выход отсюда? Тебе поэтому страшно?
- Нет, просто я понял…
Сглотнув, я помедлил на пару мгновений. А затем честно признался – не столько девушке, сколько себе самому:
- Мне теперь тяжело представить без тебя мою жизнь.

    Барбара сделала еще шаг мне навстречу, ее вновь губы растянулись в улыбке. В глазах зарябило. Над нами замигали стробы, по людям вокруг прокатился восторженный гул. Мир вокруг – как на пленке старого черно-белого фильма, где заметен разрыв между кадрами.

    А я все не мог даже на секунду моргнуть. Отвести взгляд, на котором каждое мгновение играл новый цвет. Красные, оранжевые, затем фиолетовые глаза. Миг темноты. Уже в следующий миг черный – только в ее зрачках.

- Не волнуйся, Уил. Я тебя не оставлю, пока не исполнишь заветное желание, я обещала.

    С этими словами она закинула мне за спину руку. И притянула к себе – в голове все окончательно помутилось.

    Ревущая музыка, лица людей, мигание стробов – все смешалось в кричащие пестрые пятна. Все они будто крутились вокруг нас двоих, пока Барбара, сжав в кулаке мои волосы, целовала меня почти с принуждением. В висках перестукивало, перед глазами все то гасло, то вспыхивало. А на губах горело ощущение от чужих губ, на языке – кончика ее языка; от чужого коктейля у слюны появился сладкий ягодный привкус.

- Ты можешь… можешь делать с моей жизнью, что вздумается, - выдохнул я, губами прижавшись Барбаре к самому уху, - только не уходи, кроме тебя у меня никого не осталось.

    Барб отстранилась и вновь оглядела меня будто с оценкой. Губы растянулись в лукавой улыбке, от ламп радужки ее глаз вновь казались разноцветными.

- Охотно, мне самой это нравится.

    Вновь она прильнула своими губами к моим. И, возможно, алкоголь особенно сильно ударил в ту минуту мне в голову, но продолжения вечера я так и не вспомнил. Как если бы до закрытия мы так и целовались в том грязном и людном клубешнике. В самом центре танцевальной площадки, не двигаясь с места, пока штекер с колонками нам просто не выдернули.

    Какой-то невиданной силой, то ли поймавшей такси, то ли влачившей меня до самой квартиры, но я попал без происшествий домой. Снял с трудом обувь по направлении к дивану – позднее ее я найду, раскиданной по углам, - и рухнул на него с ощущением, что меня покинули последние силы.
    От переизбытка эмоций на сердце было тревожно, но напряжение длилось не дольше минуты. Кажется, тогда я даже не успел разлечься на тахте поудобнее – сон разверзнулся резко, как незамеченная глубокая яма. Я провалился в него мгновенно, и лишь обрывки музыки, игравшей в «Инферно» всплывали где-то на задворках сознания.

***

    Еще стояла глубокая ночь, когда я внезапно проснулся: распахнув глаза, взглядом уперся в густую и плотную мглу, среди которой даже теней за окном не было видно.

    Я всегда испытывал особое удовольствие, когда понимал, что на деле ничего не проспал и еще пару часов могу валяться в кровати. Вот и теперь, устроившись удобнее на бархатной ткани, я смежил веки покрепче, чтобы вернуться ко сну быстро и мягко.

   Но в этот момент на этаже подо мной что-то заскрежетало.

   Об ужасном подавлении шума в старой этажке я знал давно. Стоило переспать парочке сверху, подраться соседям слева или чем-то не устроить ребенка в квартире напротив меня, как звуки побоев, стоны и надрывный младенческий вопль звенели в ушах. Как если бы эти люди нависли над моей головой, ввалившись в комнату разом.
«Видимо, опять та женщина решила в ночь передвигать всю мебель», - отметил про себя с раздражением. Подобные выходки дамы, живущей внизу, в новинку тоже здесь не были: стоило вновь заявить о себе очередному невротическому припадку, как звуки ее хаотичных метаний донимали меня в любое время дня или ночи. Иногда, чтобы выказать свое недовольство, я стучал по полу шваброй. И женщина, подобно усмиренному зверю, послушно затихала на пару часов.

    Но теперь я чувствовал себя слишком разнеженным, чтобы подняться с дивана и окончательно расстаться с приятной сонливостью. Потому я, стараясь не просыпаться, прикрикнул:

- А можно потише, миссис? Тут люди отдыхают, вообще-то, вы видели время?!
К моему удивлению та отозвалась.
- Ты и правда собрался здесь отдохнуть, Уильям?
Ответ, глухо донесшийся снизу, звучал гнусаво и едва не с усмешкой. Мгновенно проснувшись от раздражения, я прислушался и вновь различил скрежещущий шум, словно дама намеренно ногтями драла потолок.
 - Да имейте же совесть! Какое вам дело, чем я намереваюсь заняться, вы на часы смотрели?
- У меня нет часов, - спокойно отозвались мне снизу.

    Воцарилась тишина, какой я еще не знавал в этом доме: не слышно было даже бурления в трубах или дребезжания кухонной техники за соседней стеной. Будто дом опустел. Я будто в безвоздушном пространстве.
Последняя фраза неуютно повисла передо мной. Из внутренней потребности завершить наконец разговор и поставить соседку на место, я уверенно заявил:

- Тогда знайте, миссис, что уже давно за полночь. Слишком поздно, чтобы заниматься делами!
- О нет, Уилл, поздно тут лишь для тебя. У меня в распоряжении бесконечное количество времени.

    И голос внизу рассмеялся. Я замер, вдруг обездвиженный ледяным ужасом, пока раздавался раскатистый хохот. Тон соседки все опускался, прорезались хриплые ржавые ноты. Сначала – как прохудившийся воздушный насос. Затем – как шестерня в рассохшемся двигателе.

   Наконец безостановочный смех зазвучал почти по-звериному. Женщина его будто отхаркивала. Я же совсем занемел с осознанием, что соседка, видимо, помешалась.

- Разве стоили того жалкие деньги, что ты очутился здесь?

    Показалось, будто голос приблизился. Как если бы женщина взобралась на приставленный стул. Приникла губами к побелке. И расстояние между мной и этим нечеловеческим сипом постепенно становится все меньше и меньше.

- Хоть понимаешь, во что ты ввязался?

    Кислорода не хватало от накатившего страха, и я старался дышать ровнее, спокойнее.

- Как, есть с тобой погашенный долг? Смог сюда деньжата прихватить?

    Собравшись с остатками мужества, я напряг дрожащие связки и прокричал, не двигаясь с места:

- Немедленно замолчите! Иначе будете рассказывать свои бредни в участке!
- Ох, Уилл, ты посчитал меня каким-то соседом? Ты хоть понимаешь, где оказался?
- Я сказал вам заткнуться! – меня колотило, я особенно надрывался. Пусть на утро со мной станет разбираться весь дом. Но не сейчас. Оно не сейчас. А теперь мне страшно до одури. – Не испытывайте мое терпение!
- Хочешь кого-то позвать? Давай, мальчик, встань и иди позвони.

    В смеси гнева и страха я схватился за спинку дивана, чтобы подняться быстрее.
Но на деле, нет, я не схватился. Не смог.

    Моя рука уперлась в глухую жесткую крышку.

    Тело окатило волной холодного пота. Оно вдруг стало ватным и звонким.  В непослушных конечностях – острые мелкие иглы. Настоящая обивка дивана не бархатная. Сейчас под моей головой - не привычный продавленный валик.
Вокруг беспросветная тьма не потому, что на улице ночь. Я пытаюсь развести в стороны руки и вновь ударяюсь о деревянные стенки.
    И душно не потому, что тело еще хранит жар после сна. Тихо не потому, что соседи спят по кроватям.

- Ну, Уилл, дошло наконец, куда ты попал?

    Да, теперь я наконец понял,

                что оказался похороненным заживо.

    Голос внизу вновь разразился приступом смеха, под звуки которого я начал надрывно кричать. Стучать изо всех сил кулаками; налегать на крышку коленями. В тщетной надежде ее проломать или быть кем-то услышанным. Еще два захода призыва о помощи – от усердия и громкости собственных воплей голова пошла кругом.

    «Помогите!» - в последний ударил я кулаком темноту над собой.
    «Пожалуйста, услышьте меня!» - и на последних нотах голос сорвался.
    «Я не верю, что моя судьба – закончить вот так», - подумал я уже про себя, когда по щекам, как знак поражения, заструились горячие слезы.

    И вновь всей тяжестью на меня налегла тишина. Надавила на грудь, чтобы дышать стало совсем нестерпимо. Нечто, которое говорило со мной, тоже стихло. Теперь оглушающе громким казался даже собственный пульс.

- Этого… этого просто не могло произойти, - прошептал я себе, - между мной и другими людьми несколько футов, некому со мной разговаривать. У меня галлюцинации. Или я сплю.
- Если ты не заметил, юнец, я говорю тебе снизу, - мгновенно донесся ехидный ответ, - видишь ли, со временем гробы уходят глубже под землю. И ты лежишь на том месте, где когда-то давно хоронили меня, Уильям.
Стоило только представить, как вместе со своим глухим коробом я медленно увязаю в земле, как тело мое вновь затряслось от рыданий. Страх парализовывал меня, будто яд – все меньше я чувствовал сил бороться со своей участью.
- К-как? Как ты здесь оказался?
- Думаешь, я еще помню? – покойник в который раз усмехнулся. – Я не помню ни как я умер, ни как меня звали. Это было слишком давно.
 
    В попытке себя успокоить я прижал к губам кисть. И слушая ржавый голос из-под земли, впился в нее зубами, словно в скрученный бинт.

- Я лежу здесь так долго, что от меня почти ничего не осталось. Гроб давно уже сгнил. Тело мое коченело, вздувалось, а потом ссохлось. У меня нет даже рта, чтобы отвечать тебе, Уилл. Моим голосом говорят черви, которые догрызают останки.
- Не верю! Не верю я вам! – вновь я со злостью ударил по крышке. – Я не мог так взять и умереть! Прекратите эти дурацкие выходки, не смешно!
- Я не желаю тебе зла, Уильям. В сущности, я вообще не имею к тебе отношения.
Если прислушаться, казалось, я и правда слышал внизу шевеление червей и личинок. И то, как голос мертвеца рассыпается еще на сотни и тысячи.
- Ты по своей же вине оказался здесь, Уильям. Потому что сам не понял, перед кем оказался в долгу. И изменить уже ничего ты не сможешь.

    Я вновь закусил свою руку. Слез уже не было, но плечи тряслись в болезненных судорогах. И целую вечность, казалось, я слушал как человеческие останки повторяли мне раз за разом:

Ты не сможешь ничего изменить,
Ты сам заколачиваешь собственный гроб.
И ты окажешься с нами здесь, под землей,
Мы ждем тебя здесь, наш дорогой и несчастный Уильям.

***

    Я резко проснулся. Распахнул глаза, но сразу обратно зажмурился от болезненно яркого света. И накатившей волной ощутил, как колотится пульс, как в голове стоит густой звенящий туман. Волосы, одежда на мне, даже подушки дивана – все было липким, холодным и источало мускусный запах от пота.

    Дыша все так же прерывисто, с трудом я заставил себя приподняться и понял, что звон не у меня в голове, а в брючном кармане – телефон, дребезжа и вибрируя, звонил уже пару минут где-то в области паха.

    Дрожащими руками я выудил – не без усилий – свою раскладушку и в последний момент успел нажать кнопку вызова.

- Добрый… - я судорожно взглянул на окно. Солнце стояло в зените, - добрый день, с вами говорит мистер Блэксмит. Извините, был занят, только смог подойти к телефону.
- Здравствуйте, мистер Блэксмит! Мое имя Джаспер Лэрд, вас мне рекомендовал один из деловых партнеров, - едва вслушиваясь в монотонную речь, я, немного покачиваясь направился в ванную. Этажом ниже соседка с тоскливым скрипом двигала мебель. – Я наслышан о высоком качестве ваших услуг, и хотел бы к ним обратиться. Мне нужно восстановить самовзводный револьвер. Вы таким занимаетесь?
- Да, безусловно, мистер Лэрд, - с трудом я ухватился за ручку двери и, обессилев, налег на трухлявую древесину плечом, - но мне нужно его осмотреть, чтобы понять, что я могу для вас сделать. Сможете подъехать на днях в мою мастерскую?
- Буду очень признателен! Вы сможете принять меня сегодня после семи?
Добравшись к раковине, я принялся хаотично шарить ладонью по полупустым флаконам и банкам, будто в стремлении что-то найти. А потом украдкой взглянул на собственное отражение в зеркале. И замер.
- Да, подъезжайте, мне будет удобно.

    С ночи волосы свалялись и спутались. Но вопреки их беспорядку рядом с левым виском заметил крупную серебристую прядь. То была моя первая внезапная седина.

    И от ее цвета я сразу подумал о Барбаре.