Пробег из века в век. Часть 6

                На сопредельный берег Буга


               

  Что в июне 1983 года я знал о Польше, кроме того, что было написано в энциклопедии, в советских учебниках экономической географии и истории и то, что видел в фильмах польского производства? Да ничего! Да, страна соц. лагеря, участник СЭВ и Организации Варшавского Договора. Знал опять же в советской трактовке, что страна испытывает экономические трудности, что в стране создана враждебная оппозиционная организация профсоюзов "Солидарность" То, что в стране проходят забастовки, конечно же, под руководством "западных кураторов" введено военное положение, а руководит страной бывший Министр обороны ПНР маршал Ярузельский. Получить большей информации было невозможно. В то время ГУГЛ и Википедия были недоступны, так как подключения нашего дома к сети Интернет ближайшие 20 лет не планировалось. 

 Отпуск пролетел быстро, как и все отпуска, и начались сборы. Багаж получался солидным: надо было везти весь комплект обмундирования, какие - то гражданские вещи, училищные конспекты и методички на первое время. Ехать предстояло поездом до Москвы и далее через Брест специальным поездом Москва - Вюнсдорф (ГДР) до города Легница, в котором располагался штаб СГВ. Было решено, что я выеду из Челябинска 23 июля с отчимом, которого я всегда называл "папой" (у него были дела в Министерстве просвещения) и моей сестрой Викторией, которой тогда было 9 лет. В Уфе в наш поезд должен был сесть Портянко, который ни разу не был в Москве и мечтавший побывать на могиле В. Высоцкого.

 Жена и сын оставались дома, так как по существующему тогда порядку из части в УВД Челябинска должен был прийти вызов, который являлся основанием для получения загранпаспорта и выездной визы (был такой архаизм в СССР - разрешение на выезд). Не скрою, перед отъездом я испытывал определенное волнение и сомнения, которые испытываю и сейчас, когда до репатриации в Израиль остался месяц, но волнения в 22 и 62 года – вещи разные, да и об Израиле я уже знаю достаточно много.

  Наступил день отъезда. На перроне были и влажные глаза мамы, и прощание с женой, и полуторогодовалым сыном Сашей, который не хотел сходить с моих рук и пытался снимать с меня фуражку. (Я решил поехать в форме). Сколько же еще раз мы с сыном встречались и провожались за прошедшие годы! Поезд тронулся, унося меня в новую самостоятельную жизнь. Мама сначала шла по перрону за медленно двигающимся поездом, потом практически побежала. Думаю, что если бы поезд двигался со скоростью её бега, то она бы спокойно добежала до первой станции остановки Чебаркуль, дважды покрыв расстояние Марафонской дистанции.
   
 На перроне в Уфе Лёху провожали многочисленные родственники. У отбывающего был огромный старинный чемодан "гросс Германия - мечта оккупанта" и сетка - авоська, полностью забитая пачками его любимых папирос "Беломор" Форму он не надел, посчитав, что в кримпленовом, старого покроя костюме и босоножках - плетенках ему будет удобнее.

 25 июля мы прибыли в Москву. Учитывая, что в СССР второй по распространенности табличкой после "Пива нет" в пивных киосках была гостиничная "мест нет" мы поселились в гостевых комнатах общежития пединститута на Юго-Западе столицы. В это же день мы отправились на Ваганьковское кладбище, как раз в третью годовщину смерти В. Высоцкого. Очередь была просто огромная. Мы стояли с цветами больше часа. Кругом были люди с переносными магнитофонами, из которых звучал хрипловатый голос Владимира Семеновича. Наконец подошла наша очередь. К самой могиле  людей не пускали, просто специальный человек брал цветы и укладывал их возле могилы. Памятника тогда ещё не было.
 
 Мы были впечатлены увиденным и той атмосферой, которая царила возле кладбища. Вот что значит народная любовь. На обратном пути мы купили бутылку "Московской" и какую-то закуску, что бы помянуть так рано ушедшего из жизни кумира миллионов. В ходе посиделок Алексей Федорович возжелал под гитару исполнить пару песен из репертуара барда, но инструмента с собой не было! Но разве для него это проблема? Что бы он да в студенческом общежитии не нашел гитару - резонно заметил чуть захмелевший Портяныч и отправился на поиски. Через полчаса уже я отправился на поиски ушедшего, встревоженный длительным его отсутствием.  Успокаивало то, что сейчас лето и спасать замерзающего в сугробе пьяного мужика Лехе не пришлось.

 Проходя по коридору очередного этажа, я вдруг услышал его поющий голос. Открыв дверь, я увидел компанию чернокожих абитуриентов, внимательно слушающих Леху. На столе были какие-то диковинные закуски и красивая бутылка с ромом. Естественно, что банкет продолжился в этой комнате. Кубинцы (это были именно представители Острова Свободы) что-то говорили нам по-испански, мы отвечали по-русски. И ведь как-то мы понимали друг друга. Они темпераментно хлопали после каждой песни, а одна девушка прямо пожирала Лёху глазами, с явным желанием познакомится с ним поближе. Но мы, советские офицеры, "облико морале" и наставление из песни Высоцкого "Опасайся пуще сглаза ты внебрачных связей там" мы помнили. Все прошло чинно и благородно.

Ну и как же без забавной истории? Утром мы решили принять душ. С трудом нашли это секретное заведение с рядом кабинок без дверей. Мы заняли самые ближние к раздевалке и принялись мыться. - Ой, мы наверно в мужской душ зашли! - Вдруг услышал я женский голос и увидел смотрящую на меня девушку! Мы пулями вылетели из под воды и чуть не столкнулись с ещё одной голой девчушкой, вышедшей из соседней кабинки. Два невнимательных идиота! это мы перепутали и стали мыться в женском душе! Смущению не было предела. В тот момент нам было не до смеха!

  Накануне отъезда отец с кем - то договорился, и мы отправились на обед в розовый зал ресторана гостиницы "Националь" на Манежной площади, вход в который для простых граждан СССР был практически невозможен. В отеле жили иностранцы, кипятильники и консервы они с собой заграницу не возили и столовались в этом шикарном заведении. Ни до, ни после я не видел такого великолепия зала и сервировки столов с множеством столовых приборов. Обедающих было немного. Нас посадили рядом со столиком, за которым сидела молодая пара, видимо, итальянцев. Наша советская одежда и маленькая девочка с косичками в легком ситцевом платье никак не смутила вышколенного официанта в идеальной белой рубашке с бабочкой. Мы заказали солянку, настоящий шашлык по-карски и котлеты по-киевски, ну и по сто грамм коньяка. Алексей сидел напротив меня, спиной к иностранцам, которые с любопытством смотрели на нашу пёструю компанию. Я видел, что Портяныча что-то беспокоило:

- Леонидыч, давай поменяемся местами, - полушепотом заговорчески произнес он. - У меня носок порвался, дыра на всю пятку, видно через босоножек. А эти смотрят и усмехаются, наверно! Мы поменялись местами, А я подумал, что посетитель в рваном носке, видимо, впервые за всю историю этого солидного заведения.

Вечером этого же дня мы с Белорусского вокзала отправлялись к конечной цели нашего пути. Мы прощались у входа в вагон, и сестричка заплакала. Было жалко её, и я, как мог, её успокаивал и упрашивал улыбнуться, что и получилось. Как же хорошо, что мы ехали вдвоём, Было не так грустно. Возможно, там, на Белорусском вокзале, я окончательно осознал, что я уехал из дома. И стану ли я вновь челябинцем - большой вопрос.

 Утром 30 июля мы прибыли в Брест, где пришлось покинуть на полдня вагон. Составу меняли колесные пары под размер европейской колеи. Мы гуляли по красивому городу, по-моему сходили в кино, вкусно и плотно отобедали в красивейшем кафе "Цыплята табака" тратили оставшиеся рубли (вывозить разрешалось тридцать рублей) и почему то практически не разговаривали. каждый думал о чем то своем. Без каких либо проблем мы прошли пограничный и таможенный контроль прямо в вагоне, Впервые пересекающие границу особо не проверялись.

 Вновь тронулся поезд и через несколько минут, переехав через мост реку Буг,он остановился на приграничной станции Тереспол. Польские пограничники стали первыми поляками, которых мы увидели. Ночью мы почти не спали, разглядывая в окно Польшу, и ждали прибытия поезда в Варшаву. Но нас ждало разочарование: из вагонов не выпускали, и перрон был подземный. Но улицы столицы мы все же увидели. Вступить на польскую землю нам удалось лишь утром, когда поезд прибыл в Легницу.
 Так начался следующий, «польский» пятилетний этап жизни.


                540-й Отдельный радиорелейный батальон.         

 Ранним утром 31 июля 1983 года наш поезд, проследовав Вроцлав, прибыл в Легницу, и мы с Лехой вступили на польскую землю. Как новых репатриантов В Бен-Гурионе нас, вновь прибывших, встречали, выдали по 500 злотых и разместили в гостинице при комендатуре. Сумма в 500 злотых казалась огромной, но после посещения буфета по авторитету этой валюты в наших глазах был нанесен значительный удар. Надо заметить, что вышло так, что в условиях инфляции и роста цен нам пришлось жить раньше, чем остальным жителям позднего СССР. В 83 году я получал 12 000, а на момент отъезда - 28 000. Соответственно и росли цены. Точно так же, как и 31 июля 78 года ночь прошла в разговорах и знакомствах с такими же лейтенантами, выпускниками, прибывшими в СГВ.
  1 августа с утра Леха пошел в штаб ВВС, а я в управления кадров группы. Офицер управления долго листал какие-то списки, сверяя моё предписание с удостоверением, затем сообщил мне, что я назначаюсь начальником автомобильной службы в бригаду связи и мне следует убыть в гарнизон поселка Кенщица, что недалеко от легендарной Зеленой Гуры. На карте, висевшей в кабинете, я с трудом нашел этот поселок в глубине лесов. Одним словом, мне предстояло служить в лесном гарнизоне вдали от крупных городов, и Польшу я буду ощущать только получением денежного довольствия в злотых. Это несколько огорчало, но не настолько, что бы тут же проситься обратно в Союз. С молодым лейтенантом - связистом, получившим назначение в тот же гарнизон, мы были проинструктированы, как нам добираться в этот край географии. Нам предстояло доехать до Вроцлава, затем до Познани и до станции Мендзыжеч, где нас встретит машина. Нас ожидало три пересадки и поездка по совершенно незнакомой стране на польских поездах и с огромными чемоданами.
В гостинице меня ждала Лехина записка о том, что он будет служить здесь, в Легнице, в такой то части. В тот момент я ему очень позавидовал. Все же город, и ехать никуда не надо.
Ночь мы провели в пути на польских поездах с двухэтажными вагонами. Эти составы мне напоминали "ковбойские поезда" из вестернов о Диком Западе. В вагонах были зоны с местами для курящих, грязно, как в наших электричках. А от Познани состав тянул самый настоящий паровоз. Ранним утром мы наконец-то, без каких ли эксцессов, мы добрались до места в этот лесной гарнизон, где меня ждал ещё один сюрприз. В штабе бригады мне сообщили, что мне сказочно повезло, так как служить мне предстоит не в этом гарнизоне, а батальоне бригады, который располагается… во ВРОЦЛАВЕ!
 В тот момент мне чуть плохо не стало. Я готов был продолжить службу в этом гарнизоне хоть на какой должности, только что бы ни ехать ни в какой Вроцлав, через который за последние двое суток я проехал два раза со своим нелегким багажом! Но это состояние очень быстро прошло. И так во Вроцлав - центр воеводства на реке Одра с населением на тот момент шестьсот тысяч жителей. Когда то этот город располагался на территории Германии и назывался Бреслау. После Второй войны эта территория вошла в состав Польши.
 И снова ковбойские поезда, и наконец-то конечный пункт - вокзал Вроцлав-Глувны, дежурный автомобиль батальона, поездка по-утреннему городу с красивой старинной архитектурой и район Карловицы, где и была расположена войсковая часть полевая почта 16679, в которой мне предстоит служить и жить до сентября 1988 года.
 Меня разместили в общежитии, накормили в офицерской столовой, после чего, надев парадную форму, я представился командованию батальона и был отпущен для отдыха и обустройства до следующего утра. Немного отдохнув и отобедав, я направился в военторг: вечером, по существовавшей тогда традиции, предстояло "влиться" в коллектив. Две бутылки "Столичный" для этих целей проделали со мной из Челябинска этот длинный путь, но они бы смотрелись сиротливо без закуски. После пустоты челябинских полок тамошнее изобилие продуктов поразило. Помню, как я лично для себя купил копченой колбасы, банку сгущёнки и греческий апельсиновый сок "Эль Греко" в алюминиевой банке, увиденный мною впервые. Жадно поглощая этот "харч богов", я написал подробное письмо о том, где я и как добрался, предварительно послав телеграмму, как водилось в том время, со стандартным текстом: " Добрался благополучно. Подробности письмом". Как же было бы всё это проще сейчас! Каждому времени свои средства связи.
Наступил новый, совсем иной период жизни и службы. И опять мне повезло: для становления молодого офицера служба в такой небольшой по численности воинской части, в которой все было по Уставу - большая удача. Сложности перехода к новому статусу воинской службы, безусловно, были, но осознание того, что я уже не курсант, пришло довольно быстро. В этом здорово помогали офицеры служб батальона: Д. Барашков - инженер батальона, А. Нечаев - начфин, А. Тарасик-высокий, статный офицер службы тыла.
 Между всеми офицерами и прапорщиками были отличные отношения. По пятницам все мы с удовольствием парились в бане. Часто после службы собирались в военторговском офицерском кафе, где пропускали по бутылочке вроцлавского пива под сыр и соленые палочки. В порядке вещей было присутствие на таких посиделках командира батальона и его замов.
 Конечно, я, как молодой офицер, допускал "косячки" в первые дни службы, но никто из этого не создавал трагедию вселенского масштаба. годами я убедился в том, что Войска связи - очень "правильные войска". В них напрочь отсутствует " аракчеевщина" деспотизм начальников по типу: "Всё ночь кормить, к утру зарезать! " При этом: уставной порядок во всех вопросах, отличное знание техники и её образцовое содержание. Легко служить в таких частях, нет в них страха перед начальством и всякого рода проверяющими.
 Задачи у части были именно боевыми, и поддержание техники в постоянной боевой готовности не было пустым звуком. Солдат-срочников действительно обучали: поднять тридцатиметровую матчу не так то просто, как и управлять генераторной установкой. Мы обеспечивали связью Западный театр военных действий на польском участке радиорелейной линии от границы с СССР до границы с ГДР. Шел процесс перевооружения на новые радиорелейные станции Р-416, призывались новые водители, которых приходилось готовить к эксплуатации армейских автомобилей. Батальон обеспечивал связь на всех учениях с участием войск Варшавского Договора. Словом, задач хватало, и скучать не приходилось.


                Polska Rzeczpospolita Ludowa. Другой социализм.

 
Наверное, интереснее будет рассказать о жизни в новых условиях. и моих восприятия Польши и её жителей того времени.
Наступило время новых открытий, которые не всегда были приятны мне, идеологически правильно воспитанному двадцати двухлетнему лейтенанту.
Следует вспомнить, что вначале 80-х Польша бурлила от протестов и желания перемен в жизни. В 1981 году было введено военное положение. Советский Союз в те годы погряз в Афганистане, и не вводить в Пнр войска, как это было в Венгрии и Чехословакии, у престарелого руководства страны хватило ума. Экономическая помощь со стороны СССР резко сократилась, упал авторитет Братской коммунистической партии (ПОРП) к власти пришел маршал Ярузельский. Началась инфляция, и возникал дефицит продуктов. Так что прелести перехода к рынку я испытал не в 1992 году, а на 9 лет раньше. Конечно же, нас, советских военнослужащих и их семей, это не коснулось в такой мере, как местных жителей.  Польский социализм был другим, я бы сказал, что более капиталистическим.
 Фасады зданий не изобиловали призывами к выполнению решений очередного съезда ПОРП. Почти все жители посещали костелы и праздновали религиозные праздники. Частные такси, чистейшие платные туалеты, стриптиз - бары, автосервисы, парикмахерские, пошивочные ателье, небольшие продуктовые магазины и овощные лавки, в которых не пахло прелой капустой и подгнившей картошкой. Это сейчас для нас это норма, а тогда это слабо укладывалось в сознание. Не было никаких колхозов, всю сельхозпродукцию выращивали, и довольно успешно, фермеры, имевшие в своём распоряжении личную сельхозтехнику.
Помню, как летом 1984 года во время учений " Щит 84" мы с рядовым Тищенко на Зил-131 ехали на точку под Краковом для восстановления автомобиля, получившего повреждения во время марша. Дорога пролегала по сельской местности. По обочинам росли фруктовые деревья, в том числе черешня, которая созрела и остро нуждалась в сборе. Естественно, мы остановились и начали неспешный сбор, предвкушая радость наших сослуживцев на точке, питавшихся исключительно тушенкой. В самый разгар нашей ударной борьбы за урожай, откуда - то появился пожилой мужчина и на смешанном польско-русском языке объяснил, что эти деревья - собственность фермера и последствия нашего сбора могут быть не самыми благоприятными. Мы же привыкли, что все, что растет вдоль дорог и в лесу - ничьё.
Приятным для меня открытием была полная свобода рок-музыки. Одно из первых знакомств с телевидением повергло прямо таки в шок: совершенно спокойно транслировались ролики с концертов тех, кого на советском ТВ можно было увидеть лишь поздней новогодней ночью в программе "Мелодии и ритмы зарубежной эстрады" после традиционного "Голубого огонька". По воскресеньям в большом особняке в центре города собирались меломаны и можно было совершенно спокойно купить или обменять диски популярнейших команд. Я прямо онемел от такого количества дисков Битлз, стоимость которых совершенно не была заоблачной. Уже тогда существовало FM радио в стереозвучании, и транслировались целые концерты тех же Genesis.
 В 1984 я не верил своим ушам и прочим органам чувств, узнав о концерте Nazaret во Вроцлаве. Билеты можно было купить свободно, стоили они достаточно дорого, порядка 25 рублей в переводе, но это стоило того. Сейчас все это не диковина, но тогда я впервые услышал качественный звук и увидел танцпол, на котором я благоразумно не стал оставаться. Группа под овации вышла на сцену, и я просто потерял реальность, когда Маккаферти начал исполнять "Telegram". В конце 90-х группа гастролировала по России, и был концерт в Челябинске. такой же качественнейший звук, но не было в составе Маккаферти. А это примерно как Qween без Меркьюри.   
Еще одна приятность - магазин "Русская книга" истинный рай для библиофила. За эти годы мы собрали хорошую библиотеку. К сожалению, бумажные книги уже не в тренде. Электронный ридер удобнее. Каждому времени свои носители информации.
За пять лет, как мне кажется, я неплохо узнал Польшу и поляков, так как по службе приходилось общаться и много ездить по стране, особенно во время учений. Я неплохо понимал язык, спокойно читал газеты и смотрел телевизор, практически всё понимая. Прошло много лет, но часто в машине я с удовольствием слушаю польскую музыку тех лет, благо в сети Интернет она доступна. Несколько лет назад, отдыхая на всероссийской здравнице в г. Кемер, находясь в прибрежном баре, после приёма раскрепощающего коктейля, я отважился заговорить по-польски с рядом сидящими поляками. Они были несколько удивлены, но мы понимали, друг. Они даже отметили, что у меня шлёнский акцент.   
Дома офицерского состава располагались в пяти минутах от расположения батальона, на улице Пшебышевского, среди домов, в которых жили местные жители, что давало возможность беспроблемных контактов. Почти у всех были знакомые "паны" Мы запросто ходили друг к другу в гости, что, в общем-то, как бы запрещалось, но у нас было железное оправдание: "Крепим дружбу с братским народом". Было нормой привезти "пшиятЕлям" дефицит из Союза, особенно мелкую бытовую технику и кофе в зернах.
  Вспоминаю такой случай. Я был в отпуске, и хотелось порадовать польских друзей подарком в виде кофе, который тогда стоил 20 рублей за кило и изумительно пах в бакалейных отделах, оборудованных большими кофемолками. Я прибыл в Центральный гастроном на площади Революции с целью приобретения трех кг этого продукта - источника бодрости, о чем говорилось с рекламных плакатов тех лет. Когда я попросил кассиршу пробить мне чек на 60 рублей в бакалейный отдел, то, по-моему, её пергидрольные волосы под марлевым колпаком зашевелились, а массивные золотые серьги в мочках ушей самопроизвольно стали раскачиваться, как маятник Фуко. Отстояв не большую очередь в отдел, я попросил взвесить кофе в требуемом количестве. С продавцом произошло то же самое, что и с кассиром. Стоящие за мной благообразного вида две пожилые женщины тут же межу собой обсудили, что надо бы тоже подкупить кофейку. Видимо, скоро цену поднимут.
Рядом с частью располагалось военное училище имени Тадеуша Костюшко, куда нас приглашали на встречи с офицерами Войска Польского в рамках укрепления Советско-Польского боевого братства. Говорились речи о дружбе и братстве. Нас награждали какими-то медальками и знаками, которые мы окрестили "дзендзольками". Мне достался какой-то знак "За заслуги перед Вроцлавским воеводством" правда без какого либо удостоверения и разъяснения о том, в чем же заключались мои заслуги. Ну ладно хоть не за заслуги в содержании исторических зданий и водоёмов.
 В одну из таких первых встреч я познакомился с капитаном Марьяном Качмареком и был приглашен в ближайшее воскресенье на обед с женой и сыном, которые уже приехали во Вроцлав. Мы захватили с собой какие - то подарки и приберегаемую на такой случай бутылку "Столичной". Нас ждал радушный прием со стороны Марьяна, его супруги Дануты и дочери Марты, ровесницы нашего Саши. Водка была немедленно куда-то унесена и на столе после приглашения отобедать, чем Бог послал, не появилась. Через несколько минут после начала застолья мы на себе ощутили различия в толковании нашего и польского понятия "званый обед". как и то, что экономия продуктов в Европе - не миф Итак суп помидорОвый. Даже я смог быстро понять рецепт: какой-то жидкий бульон, в котором плавала крупно порезанная картошка, помидоры, добавлена томатная паста и всякие специи. На второе был подана жареная печень в количестве, подаваемом воспитанникам средней группы советского детсада и по две отваренной картофелины. Я как то сразу вспомнил калягинскую Донну Розу из Бразилии:

-Тётушка, позвольте положить вам маленький кусочек ростбифа.

- Спасибо, дружочек. Только кусочек, можно побольше.

Обед окончился. Водка, как и хлеб на столе отсутствовали, что несколько беспокоило. Позднее на всех застолья мне хлеб подавали. Марьян сидел с сытым видом человека, съевшего целого поросенка с хреном. И вдруг - о чудо! Данута принесла горячий чай, водку и малюсенькие бутерброды-канапки с сыром и ветчиной, которые были порезаны так тонко, что, видимо, спокойно пропускали свет. Вот, оказывается, как принято выпивать: не во время, а после, запивая чаем и закусывая канапками.

Естественно, во время беседы последовала просьба купить в Военторге мясных продуктов, так как Данута посетовала, что на талоны им полагается 4 кг на душу населения в месяц. На что моя Ирина по доброте душевной заметила, что у нас в Челябинске по талонам 2 кг. Но тут же поняла свою опрометчивость, получив легкий любящий толчок по ноге под столом от меня. Благо хозяева нас не совсем поняли, а может, подумали, что это в день.

 Захотелось сделать "алаверды" но после отпуска, который вскоре должен был начаться. Из отпуска мы привезли соленых груздей, черной икры. В Бресте купили настоящей селедки, сметаны, ржаного хлебушка и того самого густого советского майонеза в банке с жестяной крышкой. Помните такой? Ну и, конечно же, водку в экспортных литровых бутылках.
 
 К приходу гостей Ирина, любившая в лучшем виде готовить, накрыла стол, с традиционными блюдами: селедка под шубой, оливье, грузди со сметаной и луком, ну и конечно черная икра. На плите в кастрюле томилась солянка, а в холодильнике дожидались варки домашние пельмени в не мерянном количестве.

 Обед задался. Данута брала груздок, намазывала его икрой и с удовольствием закусывала выпитую из маленькой рюмки холодную водку. Настоящий восторг вызвала солянка и "проги с менсом" (пельмени) Съедено и выпито было практически всё. Советская кухня одержала безоговорочную победу за явным преимуществом в калорийности и объеме. Куда там помидоровому супу.

 Мы с разной интенсивностью продолжали встречаться с семьей Марьяна. Вместе встречали Новый год и католическое Рождество - абсолютно непонятный для нас в те годы праздник. Выезжали за город на машине Марьяна марки Серена, никоим симбиозом Победы и Запорожца, внешне напоминавший Пежо 403, на котором передвигался лейтенант Коломбо гроза убийц Лос-Анжелеса. Позже, уже после окончания службы в Польше, мы иногда переписывались, за тем переписка сама собой окончилась. Однажды в международной социальной сети я нашел профили  Дануты и Марты, написал сообщение и прикрепил совместное фото, но ответа не последовало. Возможно, дефицит мясопродуктов исчез и с кофе полный порядок.




                Поляки и новые открытия.

               
 По моему убеждению, сформировать более или менее субъективное мнение о стране и её жителях можно лишь прожив в этой среде какое-то время, измеряемое годами, а не побывав в туристической поездке или посмотрев фильм, прочтя книгу или из какой - то тенденциозной передачи, подчиненной конъюнктуре момента. Пожалуй, за пять лет службы в Польше у меня такое мнение о поляках 80-х годов сложилось. Конечно же, сейчас они изменились, в прочем, как и мы все. "бытие определяет сознание"! С этим постулатом Маркса лично я полностью согласен. Польша прошла сложный исторический путь кровавых воин и мира, как и Россия. Многие наши соотечественники их не любят, награждая названием древнейшей профессии, а то и просто "пшеками". Это право каждого отдельного человека. Я же могу судить о том, что увидел я.
 
А увидел я людей, которые по ментальности были ближе к принципам капитализма, чем социализма, который они просто не понимали. Нас скорее они побаивались, чем уважали, помня о Венгрии и Чехословакии. Особо я не видел таких партийных апологетов, коими на словах были наши партийные секретари разных уровней. Нам претензий практически не высказывали, может, разве за глаза. Были, конечно, пьяные неадекватные паны, которые, увидев человека в советской форме, могли зигануть и выкрикнуть: " Курва Радецка"! (Курва советская)! Но это резко пресекалось, особенно милицией, которой было много в тот период в общественных местах. В форме я спокойно передвигался по городу и ездил в поездах. Надо сказать, что наших войск было не много, в основном на севере, в районе Щецина, в Легнице, во Вроцлаве, в Торуне. В Восточной Польше войск не было вообще.

 В 1984 году наш батальон принимал участие в учениях "Щит 84" Я с одним из экипажей находился на высоте возле небольшого городка в окрестностях Освенцима. Прошел марш, развернута станция, с утра начнется качание связи. Вечером я и три моих сослуживца решили прогуляться в этом городке, благо до него было не более километра. В городке нам попался пивбар с традиционным "Популярны". Справедливо решив, что кружка прекрасного польского пива будет очень даже кстати после многокилометрового марша. Пересчитав имеющиеся у нас злотые, мы решили, что по кружке пенного, мы себе можем вполне позволить и поспешили к входу, предвкушая, как первые глотки этого божественного напитка снимут усталость и утолят жажду, так как было довольно жарко. Бар был наполнен дымом сигарет, ароматом пива и шумными голосами утолявших жажду фермерами.

Далее была сцена, подобная эпизоду из балобановского Брат-2, когда Данила Багров зашел в бар для чернокожих. В зале мгновенно установилась тишина, природа которой нам была непонятна. Мы были в полевой форме и с личным оружием ПМ. Нам стало немного жутковато. Войск в этой местности не было, и мы не знали, как на нас отреагируют. Очередь к месту разлива тут же расступилась. Мы осмелели и заказали по кружке. К нашему удивлению, нам в мгновенье ока освободили столик, за которым мы начали неспешно поглощать пиво. Буквально через несколько минут к нашему столику приблизился пожилой поляк с четырьмя кружками пива. Приветливо улыбаясь, он спросил, может ли он нас угостить пивом, на что тут же получил утвердительный ответ.

 Началась беседа. Оказалось, что этот городок очень сильно пострадал во время немецкой оккупации. Он был подростком тогда и помнил, как наши войска бились здесь, а потом кормили жителей Кулешом и налаживали мирную жизнь. Кроме того, совсем рядом был концлагерь Освенцим, и жители не из кино знали, что там происходило. Вдруг к нашему столику придвинули еще один, появились новые угощающие, но пора было вспомнить нормы приличия и служебный долг. Мы очень тепло распрощались. Было приятно. Ничего подобного не могло быть во Вроцлаве. Все же во время войны он был немецким городом. Были и такие поляки.
 Пользуя случаем, Мы побывали в Освенциме. Там нас тоже приветствовали как потомков освободителей. Страшное, мрачное место. Польша хранит эту память, и этот музей содержится в идеальном состоянии. Такую Польшу и поляков я на тот момент не знал. Не представляю, какими они стали сейчас в той местности. Видимо, тоже изменились, но вряд ли забросили Освенцим и оправдали нацизм.

Уклад жизни граждан Польши в очень многих аспектов отличался от жизни в тогдашнем СССР. Сразу бросалась в глаза более яркая и современная одежда, которая резко контрастировала, с советскими серыми пальто фабрики «Большевичка», заячьими шапками и ботами «Прощай молодость. Квартиры обставлялись более современной и удобной мебелью, никаких ковров на стенах и выставок хрусталя в мебельных стенах. Красивая посуда и гораздо больше бытовой техники, на приобретении которой он были прямо помешаны. Обладание цветным телевизором, преимущественно советского производства, и только появившимися СВЧ печью - считалось престижным. Для многих из нас это их стремление было своего рода бизнесом, лично я привез за эти годы два телевизора по заказу друзей. Стоили они в то время раза в три дороже, чем в Союзе. На вырученные деньги, тогда можно купить две нутриевые красивые шубы, очень популярные у нас.
 О коммерческих сделках и покупках советских военнослужащих того времени можно написать целую главу. Вот прямо сейчас вспомнил одну историю. Одновременно со мной в часть прибыл один прапорщик из города на Кубани. Добродушный, открытый человек, любитель пригубить и закусить, как настоящий кубанский казак. По-моему он был начисто лишен какого либо "вещизма" и предпринимательской жилки, что с лихвой компенсировала его супруга. Книги её интересовали исключительно определенного цвета обложки, сочетающегося с палитрой ковра, видимо висевшего на стене их квартиры в Союзе. Помню недовольство этого прапорщика после покупки супругой кофейного сервиза на какое то огромное количество персон. Вот никак я не могу представить стол, за которым сидят кубанские кряжистые дядьки, попивающие кофеёк из этого сервиза. А вот стол со щедрыми закусками того и края и с запотевшей "четвертью огненной воды" представляю легко.
Повторюсь, что отношения с местными жителями были вполне дружескими. Лично я не вспомню, каких либо серьёзных конфликтов. Ни о какой политики и истории российско-польских отношений мы не говорили, а уж про претензии поляков к России и СССР – тем более. Но все же, однажды, такая дискуссия на тему жизни в капиталистическом мире произошла.
 Повторюсь, что отношения с местными жителями были вполне дружескими. Лично я не вспомню, каких либо серьёзных конфликтов. Ни о какой политики и истории российско-польских отношений мы не говорили, а уж про претензии поляков к России и СССР тем более. Но все же однажды такая дискуссия на тему жизни в капиталистическом мире произошла.
Помните, как в СССР сложно было выехать заграницу, особенно в капстрану? Надо было пройти массу собеседований и инструктажей и получить забытую в наше время выездную визу. В основном за рубеж ездили идеологически "правильные" люди, которые после возвращения не будут рассказывать о рыночной экономике, отсутствии очередей и дефицита, о том, что объективно уровень той жизни более высок, о чем, конечно же, прекрасно знали "выпускающие". Ведомство Секретаря ЦК КПСС М. А. Суслова работало очень эффективно. Нам постоянно внушалось, что угнетаемые капиталом граждане живут крайне скудно в условиях энергетического кризиса, в условиях дикой инфляции и роста цен, бесконечно борются за свои права и свободы.
   Вспоминаю, как в середине 70-х я смотрел предновогоднюю программу "Время". Вначале шли репортажи о досрочном выполнении годового плана заводами и фабриками, о рекордных надоях молока, о запуске новых мощностей предприятий по производству товаров народного потребления. Не знаю, как было в других городах, а Челябинске за молочком надо было бежать в магазин к самому открытию, иначе можно было застать лишь корзины с пустыми сданными бутылками, которые дядька в синем халате и с характерным амбре укатывал с помощью крючка в подсобку. Далее шли репортажи из-за рубежа. На экране появлялся журналист - международник Валентин Зорин в роговых дорогих очках:
 
- Ярким светом горят огни Рождественской елки на Капитолийском холме, но они не радуют простых американцев. Они с тревогой ждут наступление Нового года. Рост цен, сокращение производства, безработица. 

 Далее в кадре появляется "случайная прохожая" с видом изнеможённого человека, который часов десять кидал уголь в топку паровоза. Лицо у неё очень озабоченное и голос такой, как будь то Только что её оштрафовали за безбилетный проезд. Вскоре выясняется, что она озабочена тем, что хозяин дома с 1 января поднимает плату за квартиру на 20 долларов, а цены растут и, возможно, её уволят из-за предстоящего очередного кризиса перепроизводства. Наш человек должен был сочувственно отнестись к бедам этой женщины. за тем найти номер газеты "Известия" в которой для чего то публиковался курс валют, перевести доллары в рубли и порадоваться тому, что его сумма его квартплаты ниже, чем надбавка, которая ожидает ту тетушку.
Справедливости ради следует заметить, что баланс доходов и потребительских цен в СССР был вполне приличным. А вот об уровнях зарплат там нам никогда не сообщали. А её минимальный размер, если не ошибаюсь, был в те годы около 5 долларов в час. Так что, тётушка не сильно то бедствовала.
   
  Часто транслировались репортажи о бездомных, греющихся у стальной бочки с открытым огнём. Помню, как показывали чернокожего паренька в лохмотьях, который, согнувшись в три погибели, устраивался на ночлег в коробке из под телевизора. Видимо к середине 90-х этот паренек решил жилищную проблему, и производители со спокойной совестью переналадили производство на модели с ЖК экраном, в коробку из под которого не устроится на ночлег даже младенец. Вот так примерно я представлял себе жизнь на Западе. А идеологически я был пропитан тезисами ЦК КПСС и догмами Научного коммунизма. Социализм-это самый лучший общественно - политический строй. Есть отдельные недостатки? А где их нет? Нас уважают во всём мире, а прогрессивное человечество мечтает жить как мы: без кризисов и роста цен, получать самое лучшее в мире образование, бесплатно лечиться и получать жильё. " Советское значит лучшее! " (с)
 
 Я, как всегда увлёкся. В один из свободных вечеров я с сослуживцем Сашей Маркеловым оказался в гостях у его "пшиятелей". Хозяева проводили какое - то питейное мероприятие, предполагавшее участие в нем представителя страны победившего социализма. Я был не знаком ни с кем из участников этого курултая польского народа, поэтому внимательно взглядом изучал компанию.
 Моё внимание привлек некий пан Эдвард, худощавый мужчина лет пятидесяти, замолчавший сразу после того, как мы были ему представлены и усажены за стол. Весь его вид показывал, что к нам испытывает такую личную неприязнь, что аж кушать не может даже традиционный бигос. Но при этом приёму водки Wistula его организм не сопротивлялся. Я уже начал опасаться, как бы он не швырнул в меня этот самый бигос из тарелки, но Wistula выполнила свою функцию и Эдвард заговорил. Оказалось, что он электрик и работает вахтовым методом в ФРГ на строительстве. Мне тут же припомнился репортаж Зорина, и я начал говорить про безработицу и прочие негативы капитализма. Увы, я оказался в проигрышной ситуации. Не было в моей пламенной речи убедительных аргументов про эти явления.
  Эдвард рассказывал о реальной картине жизни "там" о том, что зарплата там измеряется не сотнями, а тысячами марок, что безработица - это когда нет вакансии по специальности и, предположим, педагог не пойдет работать таксистом, что после оплаты всех налогов и коммунальных платежей даже электрик может себе позволить вполне достойную жизнь.
 Правдивость речи той тетушки из Вашингтона испарялась прямо на глазах. Если эту часть беседы я воспринял относительно спокойно, то когда мой визави начал резко критиковать советский строй и открыто показывать свою ненависть к СССР, уже мне хотелось кинуть в него бигос и остальные блюда, после чего покинуть с гордо поднятой головой это антисоветское гнездо. Эдвард оказался довольно эрудирован по части истории, которую он знал не из советских учебников и оперировал фактами, о которых я, что естественно не знал, не слышал и не мог предполагать. Но, как совершено верно, кем то замечено: "Если Вы чего - то не знаете, о чем то не слышали, то это не значит что этого не было и нет".
 Эдвард рассказывал факты, в которые не хотелось верить: про репрессии, про трагедию Катынского леса, где погиб его родственник, про пакт "Молотов-Риббентроп" про раздел Польши, про действия СССР в Венгрии в 1956 году и их повторение в Чехословакии в 1968 году. Обо всем этом советский народ узнает в период гласности, а тогда это не укладывалось в сознании и явилось очень неприятным открытием. Ну не мог же человек обо всем этом лгать, он жил в тот период. Остальные члены делегации польской стороны даже не пытались прервать докладчика и всем своим видом демонстрировали своё согласие. Было отчетливо видно. Что им тесновато в соцлагере и взгляды Валенсы и его «Солидарности» им ближе, чем Варшавский договор и СЭВ.               
Такими в моей памяти остались  жители Польши тех лет.


                Майор Чухломин.

 Одним из колоритных моих сослуживцев во Вроцлаве был заместитель командира по тылу майор Чухломин Владимир Александрович. Он действительно выглядел очень колоритно: невысокого роста, очень полный ремень портупеи 3-го, самого большого размера он мог надеть лишь после глубокого вдоха, застегивая пряжку на последние отверстия. Если бы я примерил это его снаряжение, то спокойно бы мог обернуть свою талию два раза. Если бы я не знал, что мультфильм "Малыш и Карлсон" создавался в конце 60-х годов, то, пожалуй, смог бы утверждать, что Карлсона рисовали именно с Владимира Александровича. очень уж внешне они были похожи. На тот момент ему было около сорока лет, и военная карьера шла к завершению.
В свое время В. А. окончил ракетно-артиллерийское училище, а вот службу заканчивал тыловиком, руководя обеспечением продовольствием, вещевым имуществом, ГСМ и жилищными вопросами. Поговаривали, что его служба по специальности окончилась из-за одного инцидента.  В. А. был обладателем исконно российской привычки по части потребления ликеро-водочной продукции. Не знаю, почему именно русским приписывается пьянство без меры? В других странах выпивают не меньше, а то и больше. Видимо, это элемент фольклорного жанра, такой же, как еврейская алчность и жадность. Так вот: на учениях со стрельбой В. А. был в кондиции, когда сложно попасть ногой даже в собственный сапог, и неверно произвел наводку орудия. В результате этой наводки снаряд попал в пустующий, по счастью, заброшенный коровник. Ему бы премию надо было выдать, как Мафиозо из "Приключений итальянцев в России" за экономию бюджета на снос. Но командование не оценило его "разумный рационализм", и дальнейшая служба В. А. пошла по тыловой части, в чём он, кстати, очень даже преуспевал. От него я эту историю не слышал и допускаю, что это чей то добрый вымысел.
В. А. обладал изумительной способностью к красноречию. Есть такая категория людей, которые так красиво вставляют в речь мат, что это совершенно не вызывает неприятия. Внешне строгий при общении по служебным вопросам, особенно на совещаниях в своем же кабинете, особенно когда я или кто-то другой был с ним один, В. А. становился эдаким офицером дворянских кровей: прямо генерал лейтенант Ковалевский из "Адъютанта его Превосходительства". Обращался по имени отчеству, разве что "голубчиком" не называл. Вспоминаются несколько истории, связанных с В. А.
Понедельник. Типичное польское хмурое и влажное осеннее утро. Построение всего батальона. Комбат произнес какую-то речь о задачах на предстоящую неделю и оставил на плацу офицеров и прапорщиков. Повторив тоже самое, комбат распорядился своим замам сделать объявления. В. А. накануне явно придавался Бахусу, о чем свидетельствовали внешние признаки его лица. Тяжело дыша, вышел из строя, задумался и выдал следующую речь:
   - Товарищи командиры рот, старшины рот и ВСЁ ОСТАЛЬНОЕ! (имелись ввиду командиры взводов) Для тех, кто думает, что дважды два - это пять, поясню: ни *** подобного-это четыре! И вещмешки, товарищ Маркелов, на деревьях не растут. У меня все!
Видимо, во взводе Саши Маркелова обнаружились потеря с вещмешков, и он обращался с этим к  Чухломину. Краткость этого спича всех порадовала. Построение окончилось.
Зима. Ночь. Я в одном из своих первых нарядов, помощник дежурного по части. Сижу за пультом со связью и сигнализацией. Звонок по телефону: обеспокоенным тоном кочегар из котельной отрапортовал, что резко понижается температура и необходимо пополнить запасы кокса. Я, тогда не знавший всех тонкостей процессов обеспечения бесперебойности подачи тепла, тут же позвонил в квартиру В. А. и тревожно сообщил о предстоящем катаклизме. В трубке я услышал глубокий вздох и раздраженное резюме: "Товарищ: лейтенант, ну я же не Сергей Лазо, в топку не полезу! Звони, ****ь, командиру хозвзвода! "Я просто опешил. Кстати, по легенде, как оказывается вымышленной, героя гражданской войны С. Лазо японцы сожгли в топке паровоза.
   
 Напомню, что В. А. был любителем напитков, поднимающих настроение и тонус. А то время в Польше такими напитками были определенные проблемы. В Военторге были только массандровские вина, а он эти "девчачьи" напитки не признавал, не смотря на их букет и приятное послевкусие. Польскую водку пить было невозможно, по-моему, спирт для её изготовления перегоняли из навоза, и гражданину СССР, воспитанному на "Московской" и "Столичной" она вовнутрь никак не заходила. Если и заходила, то могла там не ужиться и попросится наружу. Мы из отпуска старались, не смотря на ограничения, провезти как можно больше именно нашей родной. Было принято после отпуска угостить сослуживцев. В. А. был всегда в первых рядах угощаемых.
 В 1985 г. буйным цветом цветет в СССР борьба с зеленым змием. Водка стала дефицитом. Я в отпуске и скоро возвращаться, а достаточного количества для угощения нет. Выход нашла моя двоюродная бабушка Аня. Она гнала замечательный самогон по какому-то древнейшему секретному рецепту. Но как его без проблем вывезти? Выход оказался очень простым. Была взята трехлитровая банка из под яблочного сока с этикеткой "Сок яблочный неосветленный" Самогон был подкрашен жженым сахаром и закрыт жестяной крышкой. Контрабанда прошла без проблем.
Первый день после отпуска. Конец служебного дня. Звонок телефона в моем штабном кабинете: " Артур Леонидович, зайдите ко мне"- сказал мне ласковым баритоном В. А.. К тому времени я был уже старшим лейтенантом и прекрасно знал причину вызова и по тому у меня в пластиковой бутылочке 0,33л был приготовлен самогон. Ну, что бы ни совершать марш-бросок до квартиры.
- Ну, проходи, проходи, присаживайся, рассказывай, как там Родина -  В. А. был любезен и интеллигентен. После моего доклада, красной нитью которого были подробности об ограничениях в отпуске алкогольной продукции, В. А. встревожился и сразу перешел к делу: -Так что, ты и не привёз ничего? Мой ответ и пластиковая бутылочка с самогоном, который я отрекомендовал как "Уральский напиток" моментально сняли с В. А. всякую тревожность. Приступить к немедленной совместной дегустации я вежливо отказался, зная, что меня ждут другие дегустаторы из более низкой ступени "Табеля о рангах".
Старый воин, мудрый воин. На следующее утро, уходя на службу, я захватил с собой еще 0, 33 "Уральского напитка" и не ошибся. Вечером звонок:
- Ну, Артур Леонидович, разбередил ты мне душу этим Уральским напитком. У тебя не осталось? (Как тут не вспомнить Карлсона). Конечно же, случилось чудо, и друг спас друга!
Надо заметить, что подобное происходило и с другими моими сослуживцами, но не со всеми, а с теми, кто уважал В. А. и кого уважал он. Никого это не раздражало. Скорее мы относились к таким мероприятиям с добротой и подспудно ожидали их. 
 Воскресенье был выходным, если не проводились спортивные мероприятия или подготовка к учениям. В последнее воскресенье октября в стране отмечался День работника автомобильного транспорта.
Звонок в квартиру с утра:

- Артур Леонидович, поздравляю Вас с праздником. Вы хороший офицер, автомобилист, и по случаю праздника я разрешаю нам с Вами ёбнут по сто грамм!

 - Владимир Александрович. Так где же взять?

- Ну, это Ваши проблемы. Жду Вас у себя в кабинете.

Сейчас не вспомню, как я решил "мою проблему" но по сто грамм мы выпили.

Практически все мы любили майора Чухломина.  Было что - то в нем притягивающее и юморное. Как можно забыть его фразу, которая стала "мемом":

- Стою я у окна, смотрю в него. Два часа никто не работает!

 Служба В. А. в батальоне окончилась раньше срока и печально. Детали я узнал спустя 20 лет. А тогда приехала какая - то комиссия и буквально через месяц В. А. отправили в Союз. Удивительное было тогда наказание - отправка для дальнейшей службы в Союз. Был у нас такой командир хозвзвода, старший прапорщик Лихогод. Так вот, на такое запугивание со стороны проверяющего он ответил: " А чего Вы меня Родиной пугаете? ". Понятно, что у проверяющего отвисла челюсть, и ответа произнести он не смог.

Последний вечер перед отъездом В. А. в Союз. Я дома. Слушаю Макаревича. Звонок в дверь. На пороге В. А. В руках у него маленькая бутылочка со спиртом. Я, ничего не спрашивая, нажарил шпикачек и мы сели за стол. выпили. В. А. просто молчал и слушал Макаревича. Мы как то грустно сидели, а В. А. просил меня еще раз включить песню "Памяти Высоцкого" и когда песня окончилась, наливал и говорил:

- Да, ****ь, кто-то не спел. И кого - то хоронят!
 
 Сидели мы недолго, обнялись на прощание, и В. А. сказал: " Охуенный ты, Артур, парень, хотя раньше я евреев недолюбливал". У меня сжалось сердце. Наверное, тогда я подумал, что мы обязательно увидимся.

  Прошло 20 лет. Появились соцсети, Мы списывались и созванивались, и родилась идея собраться в Подольске, городе, куда была выведена и расформирована наша часть. Перед этим я промониторил соцсети и нашел сына Владимира  Александровича. Списался с ним и узнал, что он живет в г. Алексин Тульской области. Я созвонился с В. А., чему он был очень удивлен и рад. На встречу он отказался ехать, сославшись на здоровье.

  Мы собрались 23 февраля 2008 г. Было очень приятно и радостно, но я чувствовал какую - то незавершённость этой встречи. Меня прекрасно понял мой многолетний друг Олег Короткевич, с которым мы одновременно начинали офицерскую службу во Вроцлаве. Как то у нас с ним с первого дня сложились добрые дружеские отношения, которые продолжаются и сегодня. Самолет в Челябинск вылетал 24-го поздним вечером, и мы решили с ним съездить в Алексин к В. А. С утра мы поехали, предварительно закупив всяких закусок и коньяка. Сочувствую Олегу, он был за рулем, и ему еще предстояло отвезти меня в Домодедово. а везти человека, который перед этим пил не только чай, не самое радостное мероприятие. Но таков Олег - скромный, интеллигентный человек.

 Алексин меня удивил. Старый город из 50-х годов. Мы с трудом нашли нужный нам адрес и заехали во двор дома, который не принадлежал к лучшим образцам городского зодчества. Так описывали подобные здания Ильф и Петров. На балконе одной из квартир стоял В. А. и радостно нас приветствовал, в готовности включить пропеллер и взлететь. С первых минут пребывания в его квартире все вроцлавские слухи о его несметных наворованных богатствах развеялись, как утренний туман.

 Мы сидели на кухне очень скромной квартиры с обстановкой времен СССР. Мы сидели, выпивали, вспоминали. Он рассказал, за что его отправили в Союз и все мои версии подтвердились. Там был элементарный конфликт с командиром, а у какого тыловика невозможно найти недостачу И Т П. Мы смеялись над моими сравнениями с Карлсоном, вспоминали Уральский напиток. В. А. был каким - то помолодевшим и довольным. Приближалось время моего вылета. Мы уже были хороши. В. А. настаивал, что бы мы остались, но мне надо было быть в Челябинске. Олег повез меня в Домодедово. Как он меня сдавал на рейс, я не помню, видимо это было как в "Иронии судьбы". Проснулся я в аэропорту Челябинска, но видимо вел себя прилично во время полета. Еще несколько лет я звонил В. А. по праздникам, но как-то его телефон стал вне зоны доступа. Не знаю, жив ли он. Его сын исчез из соцсети.

 Спасибо Вам, Владимир Александрович Чухломин, за то, что Вы были в моей жизни и оставили эти приятные воспоминания.